Текст книги "Восход черного солнца"

– Ты! – вдруг прошептала она.

Слово подействовало как удар. Мир закружился вокруг, вызывая дурноту, но он сумел остановить его вращение и открыл глаза. И вдруг узнал девушку и отступил. И уставился на нее, не веря себе.

– Я не стану бежать от тебя, – шептала она.

Эти глаза, это лицо… Он вспомнил, как однажды ночью провожал ее домой, самонадеянный, надменный, играючи защищал ее от опасностей ночи… как дал ей обещание – обет, значение которого она так и не поняла. Что Охотник не причинит ей вреда. Что он не причинит ей вреда.

– Я поклялась, – выдохнула она. В ее глазах блеснули слезы, но это был не страх – печаль, нежное участие, немыслимое в его жестоком царстве. – За все, что ты сделал для меня… Все, чего ты захочешь. – Губы ее дрожали, пока она набиралась храбрости. – Я не стану убегать, – повторила она. – От тебя не стану.

– Сукин сын, – пробормотал он. И отвернулся. Руки его тряслись – от ярости, от ненависти. – Ублюдок…

Он часто, прерывисто дышал, пытаясь справиться со своим голодом. Пытаясь пригасить огонь, что жег его изнутри, пытаясь овладеть собой. Пытаясь не думать, как близко он был к тому, чтобы предать самого себя, и по чьему наущению это едва не случилось…

Его руки легко коснулась мягкая ладошка. Точно птица задела крылом.

– Ты в порядке? – прошелестел голос. Он не смог ни оттолкнуть ее, ни рассмеяться от нелепости вопроса – так и застыл между двумя чувствами, точно замерз.

Наконец он сумел выговорить:

– Нас предали. Обоих.

Он повернулся к ней спиной, чтобы обмануть голод, который крутой волной поднимался в нем при виде нее. Такая нежная… Он проглотил комок в горле и хрипло напомнил:

– Я обещал, что не трону тебя. Я обещал, что Охотник никогда не тронет тебя.

«Сукин сын!»

Ярость, взметнувшаяся в нем, наконец пересилила голод. И это позволило ему овладеть своими мыслями.

– Вот. – Он снял с рубахи медальон на новенькой цепочке – такой же, как тот, что когда-то сорвала с его шеи Сиани, – и протянул ей. – Возьми. Держи при себе. Пока он у тебя, никто из моих подданных не причинит тебе вреда, а звери… они подчиняются моей воле. С тобой ничего не случится.

– Спасибо, – прошептала она, и ее пальцы сомкнулись на диске с тонкой цепочкой. – Но я не понимаю…

– И не нужно. Незачем.

Он с усилием отодвинулся от нее. Запах ее крови притягивал как магнит, но она больше не боялась его, и это помогало. Удивительно, но это было так.

– Я пришлю помощь, – пообещал он. – Кого-нибудь, чтобы вывести тебя отсюда в безопасности. Жди и держи это… Кто-нибудь придет. Покажешь ему медальон. Все будет в порядке.

«Калеста, ублюдок… ты заплатишь мне за все. А потом и тот – или то, – что тебя породило. Клянусь».

Он повернулся, желая уйти. И почувствовал, что ее пальцы ухватили его за плечо; прикосновение рождено было страхом.

– Ты уходишь? – выдохнула она. – Я… пожалуйста…

Он изумленно обернулся и увидел в ее глазах отчаянную надежду. Она боялась – не его, а Леса. Его создания. А он был островком спасения в море ужаса, единственным существом в его владениях, которого она не боялась. Это было так странно сознавать…

– У меня есть причины, – объяснил он. И поскольку это, кажется, подходило к его новой, странной роли, добавил: – С тобой ничего не случится.

«Обещаю».

В гавани Фарадея суетился народ. Портовые грузчики сновали в доках, как пчелы в улье. Большинство буксиров вышли в море, а шлюпки, перевозившие пассажиров через мелкие прибрежные воды, стремились к кораблям-маткам, чьи огромные паруса и неподвижные турбины были готовы покорять опасные восточные воды.

Капитан «Золотой славы» окинул взором доки и коротко фыркнул. Затем вскарабкался на скалу, возвышающуюся над гаванью, туда, где стоял Дэмьен. Забравшись на самый верх, он уперся руками в бока и уставился на священника.

– Скоро начнется прилив, – сообщил он. – Через час.

Священник кивнул.

– Это двойной прилив. Нам лучше поскорее убраться отсюда. Лучше оказаться за Шельфом до тоге, как что-нибудь полезет из открытого моря. Вы слышите меня?

– Двойной прилив. Через час. Что еще?

– Только то, что нам и вправду лучше убраться. Вкладчикам не понравится задержка – и мне тоже. Хотите спокойно уехать – пошли сейчас. А то ищите себе другого капитана и другой корабль в придачу.

Дэмьен слабо улыбнулся:

– Неужели с кучей золотоискателей на борту вам будет спокойнее, чем сейчас?

Капитан ухмыльнулся, обнажив редкие кривые зубы:

– Разгадали меня, преподобный. Но я к чему: ведь это вы все затеяли, верно? Набрали толпу ребят, которым не терпится за море, отыскали вкладчиков, которые платят за стоянку и всякие расходы… Вы купили себе плаванье – так зачем его терять? Я не хочу торчать здесь во время штормов, да и вы вряд ли. Кого бы вы там ни ждали, у них было время. Так нечего его терять даром. – Он подождал ответа и, не получив его, раздраженно помотал головой и стал спускаться. Обернулся на полпути и крикнул: – Через час!

Дэмьен следил, как он сражается с каменистым склоном, одолевая последние футы до пирса. Затем священник поднял голову и посмотрел на дорогу от Фарадея. И замер, когда в лунном свете показалась высокая худая фигура, ведущая в поводу лошадь.

Дэмьен сбежал вниз и оказался лицом к лицу с новоприбывшим. Взгляд Охотника был так же холоден, как всегда, но он выглядел куда самоуверенней, чем при их последней встрече. Светлые глаза сердито светились.

– Если ты скажешь хоть слово вроде «я же говорил» или «где же тебя носило», я утоплю твое жалкое корыто на дне океана, а сам поплыву домой на чем придется. Я ясно выразился?

Дэмьен проглотил вертевшийся на языке ответ и сказал только:

– Разумеется, ваша светлость. Совершенно ясно.

И чуть насмешливо поклонился.

Охотник пристально посмотрел на него, хотел что-то сказать, но ограничился тем, что свирепо сверкнул глазами. И продолжил спуск вниз, к гавани, а черный конь, нагруженный дорожным багажом, покорно следовал за ним.

Дэмьен проследил, как они растворяются и исчезают, во тьме за очередным поворотом дороги. И покачал головой, тихонько улыбаясь.

– Добро пожаловать на борт, – негромко проговорил он.