Текст книги "Кошка, которая все видела. Молчаливый свидетель"

Сэм Гэссон
Кошка, которая все видела. Молчаливый свидетель

Sam Gasson

The Cat Who Saw It All

© Sam Gasson, 2016

© Hemiro Ltd, издание на русском языке, 2017

© Книжный Клуб «Клуб Семейного Досуга», перевод и художественное оформление, 2017

* * *

На полу залитой лунным светом кухни лежит женщина с раскроенным черепом.

На ней пестрая пижама. Такую пижаму точно не стоит надевать, если есть вероятность оказаться в центре внимания во время расследования убийства.

Кожа на голове под волосами – цвета раздавленной черники.

Кольца на безымянном пальце нет. Кровь продолжает капать из раны, просачиваясь на потрескавшийся ламинат. Тело жертвы не будет обнаружено до утра, пока ее муж не проснется в ужасном похмелье. Конечно, полицейские скажут, что это его рук дело, поскольку его характер известен всей округе. Их сын, впечатлительный мальчик, скоро потеряет отца. А пока что мальчуган, сжимая в руках плюшевого мишку, видит сон о золотой рыбке, которую поймает на выходных.

У лужи крови, образовавшейся вокруг головы женщины, видны красные отпечатки лап. Они ведут к открытому окну…

Понедельник, 28 июля

1

– Не смотри на меня так! – попросил Джим, забирая из ящика стола вещи. В большой черный мешок для мусора он сложил оставшееся имущество: две упаковки казначейских скрепок и бумажник, полный фальшивых удостоверений личности. – Моему сыну и так тяжело мириться с изменениями, которые происходят у меня на работе. Мне ни к чему еще и твои упреки!

Джим вынул несколько ручек из подставки в форме жабы и ампулы из другой подставки, тоже в форме жабы, но уже не безобидной, а ядовитой.

– Лучшие детективы посвящают работе всю жизнь! – произнес Джим, не ожидая ответа. – Я это точно знаю. Но у меня семья. Я нужен своей семье! Мой сын заслуживает, чтобы у него был отец! Кроме того, когда-то я обещал жене, что буду уделять ей больше времени…

Из нижнего ящика стола одну за другой он достал камеры, обернул их пузырчатой пленкой и уложил в картонную коробку. Пусть Бруно выберет те, которые ему нравятся, а остальные Джим отдаст в благотворительный магазин. На наклейке в форме звезды мужчина написал «оставить» и прилепил ее к верхней части коробки.

– Я на тебя даже не смотрю! – продолжил Джим, отвернувшись. – Ты меня не переубедишь! Мы оба знаем, что я вышел в тираж. В паспорте написано, что мне пятьдесят четыре, но я чувствую себя гораздо старше. Теперь частные расследования ведут по-другому; теперь все не так, как раньше. Мои методы устарели! Сейчас все делается с помощью компьютеров. Я не могу и не хочу разбираться в компьютерах. Цифровой мир не для меня!

Из других ящиков он достал старые дела. Все папки были сложены в хронологическом порядке. Первое дело датировалось 21 января 1986 года. Папка была желтой: этим цветом Джим помечал раскрытые дела.

Мужчина пролистал страницы с записями своего первого расследования. Он вел скрытое наблюдение для владельцев Западного пирса: они боялись, что ущерб, причиненный серией ночных взломов, помешает продать пирс заинтересованному лицу.

Вооружившись новым фотоаппаратом «Кэнон», Джим три ночи провел в засаде под скрип качавшегося от порывистого брайтонского ветра пирса.

В последнюю ночь детектив выяснил личность нарушителей, и это стало для него настоящим сюрпризом.

– Я помню ту скуку, то разочарование, которые почувствовал, проводя первое расследование, – сказал Джим, найдя фото, которое помогло ему прояснить ситуацию и принесло первый гонорар. – Детектив часто чувствует себя одиноким. И, кроме того, ты даже не можешь себе представить, как иногда бывает скучно. Именно ты окружил это одиночество романтическим ореолом!

Джим улыбнулся. Кстати, оказалось, что вандалы, совершавшие набеги на пирс, – это стайка местных лис, устроивших нору в подвале рушащегося здания. На фото было запечатлено их ночное пиршество.

– Но я любил свою работу! И люблю тебя за то, что ввел меня в курс дела!

Собрав вещи, Джим вызвал компанию-перевозчика и повторил инструкции: коробки с красными наклейками – на мусоросжигательный завод, с зелеными – доставить по адресу: Сэнт-Эндрю-роуд, тринадцать. Затем он вызвал такси.

У Джима в голове не укладывалось, что это его последние минуты в конторе. Ему будет не хватать запаха сырости и крыс, снующих под полом, на котором стоит его верный стол.

Было слишком поздно отказываться от продажи, и не было причин держаться за это место, несмотря на сильную привязанность.

Конечно, Джим мечтал, чтобы его сын, Бруно, однажды унаследовал его дело. Но мальчику всего одиннадцать лет, и утечет еще много воды, прежде чем ему понадобится рабочее место. Помещение было не пригодно для сдачи в аренду, к тому же для строительства супермаркета быстрого обслуживания требовалась земля. Продать контору было наиболее правильным решением.

– Я не слушаю тебя, – продолжал Джим, посмотрев на наручные часы: он уже опаздывал к завтраку. – Ты умеешь убеждать, и я знаю, что ты скажешь. На этой неделе я приступаю к новой работе. Я стану библиотекарем, и это пойдет на пользу мне и моей семье. Обещаю: я найду для тебя теплое местечко.

Джим поднялся со стула, служившего ему верой и правдой почти двадцать лет. Затем, войдя в туалет, посмотрел в маленькое зеркало. На него уставился преждевременно постаревший, немодно одетый человек. Только очки Джима выглядели стильно. Дорогая оправа была творением модного дизайнера – «вайфарер»[1]1
  Очки в роговой или пластмассовой оправе, выпущенные фирмой Ray Ban в 1952 году. (Здесь и далее примеч. пер., если не указано иное.)


[Закрыть] коричневого цвета, придающая взгляду глубокомысленность. Джим доплатил за особо крупные линзы. Они отлично скрывали его глаза; создавалось впечатление, будто их владелец видит всех насквозь. Раньше, в золотую пору, когда Джим носил эти очки, незнакомцы оборачивались ему вслед, кассиры отмечали гипнотическое воздействие его взгляда, а подозреваемые переставали изворачиваться и во всем признавались.

Джиму до сих пор нравились собственные глаза, именно этому органу чувств он по-прежнему доверял больше всего.

С улицы донесся звук автомобильного гудка. По утрам Джим предпочитал передвигаться на такси.

Наконец он взял последнюю наклейку – красного цвета – и прилепил ее на лоб Филипу Марлоу[2]2
  Филип Марлоу (Philip Marlowe) – главный герой произведений Раймонда Чандлера; частный детектив из Лос-Анджелеса.


[Закрыть], изображенному на постере, висящем над камином. Детектив был запечатлен с выражением недовольства на лице и сигаретой «Кэмел» во рту. На наклейке Джим написал черным маркером: «Сжечь».

– Пожалуйста, прости меня, – попросил он.

На лице Филипа Марлоу было написано: «Нет».

2

Летние каникулы только начались, а уже поступило сообщение о первом преступлении.

Бруно, сын вышедшего на пенсию частного детектива, был уверен, что обладает всеми необходимыми качествами для того, чтобы раскрыть дело за неделю.

За завтраком, набивая рот хлопьями, мальчик выразил озабоченность.

– Кто-то ей докучал, – сообщил он, жуя.

– Не спеши, – велел Джим. – Что значит докучал?

– Она долго умывается, – пояснил Бруно, на секунду перестав жевать, чтобы закончить мысль. – Нам рассказывали о таком в школе. Она сама не своя, выглядит очень несчастной.

– Есть еще какие-то признаки? – спросила Хелен, мама Бруно, учительница, следившая за правильностью речи. – Говори медленно и ешь не торопясь, Бру! У меня от одного твоего вида может случиться несварение желудка!

– Она кажется отстраненной. Чем-то расстроенной…

– Вчера, когда я с ней разговаривал, она выглядела вполне нормальной, – заметил Джим.

– Она поправилась, вы не заметили?

– Думаю, да, – сказала Хелен. – Нам следует заявить в полицию?

Бруно прекратил жевать. Уставившись на ложку, мальчик тяжело вздохнул и подумал: «Возможно, полицейские недостаточно квалифицированны, чтобы раскрыть это дело».

– Я сам проведу расследование! – заявил Бруно, прежде чем снова приняться за хлопья. – За ужином сообщу все, что выяснил.

– Где она сейчас? – спросила Хелен.

– Спит на диване, – ответил мальчик. – Издаваемый ею звук изменился. Теперь это грустное урчание.

После завтрака Бруно почистил зубы и оделся. Каждому известному детективу нужен оригинальный гардероб. Бруно провел несколько недель, размышляя над собственным имиджем. В конце концов он остановился на трикотажных изделиях с кошачьими мотивами. На джемпере, который Бруно надел сегодня, была изображена черная кошка с белыми глазами и в маске грабителя.

Мальчик обнаружил Милдред в гостиной. Согретая солнечными лучами, она спала, изогнув хвост в виде вопросительного знака.

– Просыпайся! – попросил Бруно, щекоча ленивую кошку карандашом.

Милдред и не подумала открыть хотя бы один глаз. Бруно продолжал щекотать карандашом ее белую шейку и пушистый животик. Все закончилось тем, что Милдред заурчала.

– Встать, кошка! – велел мальчик, попутно раздумывая, стоит ли ему залаять.

Одиннадцатилетний Бруно обожал животных, даже долгоножек, ползавших по ночам по стенам его комнаты. Он громко закашлял. Милдред и ухом не повела.

– У тебя один час! – заявил мальчик. – Затем я отнесу тебя обратно в приют и поменяю на собаку!

Сев на диван возле сопящей Милдред, Бруно стал читать «Секреты кошачьего поведения», обратив особое внимание на главу о том, как следует трактовать положение хвоста. Когда отец вошел в комнату, мальчик поднял голову от книги.

– Хвост, загнутый крючком, говорит о неуверенности, – сообщил Бруно, указывая на пушистый «вопросительный знак» Милдред. – Я должен узнать, где она бывает. Вскоре тот, кто ей докучает, обнаружит себя.

– Это может тебе помочь, – ответил Джим, с таинственным видом протягивая сыну нечто, завернутое в упаковку.

– Что это?

– Открой.

Мальчик разорвал упаковку и уставился на коробку.

– Это ошейник, в который встроена камера, – пояснил Джим. – С его помощью ты сможешь узнать, где бывает Милдред.

– Здорово! – воскликнул Бруно.

Он обрадовался, что сможет проследить за кошкой во время ее тайных прогулок по садам соседей.

– Я бы предложил тебе помочь его настроить, но ты в таких вещах разбираешься гораздо лучше меня.

– Спасибо, папа.

Помня наставления отца, Бруно всегда читал инструкции от корки до корки. Так он поступил и сейчас, прервавшись лишь для того, чтобы поставить аккумуляторы на зарядку. Через три часа они будут готовы к использованию.

Наконец соседская газонокосилка разбудила Милдред. Кошка зевнула, сладко потянулась и ушла.

Бруно последовал за ней, держась на расстоянии, чтобы не повлиять на выбор направления. Мягко ступая и прячась за мебелью, мальчик сохранял инкогнито – это сладко звучащее слово, которое он услышал от отца.

Бруно был разочарован: передвижения Милдред не давали никакого представления о ее тайной жизни. На кухне кошка позавтракала из миски, а затем села умываться, что было весьма скучным, по мнению мальчика, занятием.

Затем Милдред стала преследовать моль, севшую над посудомоечной машиной, на рабочую поверхность кухонной столешницы. Бруно с интересом наблюдал за дрожанием кошачьего хвоста, когда Милдред обрекла моль на медленную смерть, прижав ее лапой.

Так и проходил день: временами Милдред бездействовала, и это мешало Бруно определить особенности ее поведения.

Днем к нему неожиданно пришел поиграть Дин. Он жил напротив, мальчики учились в одной школе.

– Бруно! – позвал Дин, стоя на веранде и пока не замечая друга.

Бруно сидел у пустого бассейна, держа в руках ошейник с камерой. Сад возле дома номер тринадцать, в котором жила семья Глью, был большим. Перед фасадом был газон, достаточно длинный, чтобы на нем можно было поиграть в мяч. Также имелся сарай. Кроме того, в саду был заросший пруд, деревья и кустарники. В целом тут было предостаточно места, где мальчик и кошка могли бы спрятаться.

– Тише! – прошептал Бруно, махнув рукой.

Дин сел рядом с ним на мягкую траву.

– Что ты делаешь?

– Наблюдаю за передвижениями кошки, – объяснил Бруно, указывая на Милдред, следящую за малиновкой у кормушки.

– Кошки – это скучно! – сказал Дин, вытаскивая из одного носка игрушечный пистолет, а из другого – картофелину. – Они только и делают, что едят и спят.

– Не все, – возразил Бруно. – Если поднести Милдред к зеркалу, она узнаёт свое отражение. Это нетипично!

Бруно попытался, впрочем, безо всякого успеха, привлечь внимание Милдред, тряся пакетом, в котором было кошачье печенье со вкусом сыра.

– Хочешь лимонного шербета? – спросил Дин, доставая из кармана спортивного костюма смятый пакет.

– Не так громко! – попросил Бруно, беря желтую конфету и не сводя глаз с притаившейся кошки.

– Меня угостили, – объяснил Дин и рассказал, как мужчина дал ему пакетик конфет, когда он рыбачил в парке сегодня утром.

– Почему тебя угостили конфетами? – спросил Бруно с интересом.

Он знал, что преступники повсюду и никому нельзя верить, особенно мужчинам, которые угощают конфетами одиннадцатилетних мальчиков. Но Бруно также знал, что Дин – самый большой выдумщик во всем Брайтоне. Однажды он сказал Бруно, что, рыбача на пляже, поймал горбатого кита.

– Он пообещал дать мне еще конфет, если я сделаю ему одолжение, – продолжал Дин, посасывая конфету и направляя пистолет в певчую птицу, за которой наблюдала Милдред.

Кошка напряглась, готовясь к прыжку.

– Какое одолжение? – спросил Бруно.

– Пока не знаю. Он сказал, что сообщит об этом в следующий раз, когда увидит меня в парке. И купит мне еще конфет или шоколада, если я захочу. Мы договорились как-нибудь вместе порыбачить, возможно, в какой-нибудь из ближайших дней. Он говорил также и о ночной рыбалке.

– Я думал, тебе запрещают одному ходить в парк.

– Да, запрещают. Но родители снова ссорились; они думали, что я был у тебя в гостях.

Бруно внимательно посмотрел на друга. Он был на шестьдесят пять процентов уверен в том, что Дин говорит неправду. В начале четверти учитель показывал их классу мультик «Опасайтесь незнакомцев!». История Дина очень уж походила на мультипликационную, и это не могло не вызывать сомнений.

– У тебя на лбу новый синяк, – заметил Бруно.

– Это после футбола, – ответил Дин, возможно, слишком равнодушно.

Он прицелился – это была просто показуха.

– Расскажи своей маме об этом человеке с конфетами, – посоветовал Бруно, пока еще не уверенный, произошло ли еще одно преступление.

Бруно однажды услышал разговор, из которого понял, что мама и папа Дина нуждаются в деньгах. И, скорее всего, Дин просто украл конфеты в магазине, потому что его родители не могли позволить себе давать ему мелочь на карманные расходы, а он стыдился в этом признаваться.

– Он сказал, что я просто душка, – добавил Дин, и Бруно решил, что это очень похоже на фразу из мультика.

В этот момент Милдред решила напасть и прыгнула на кормушку. Но малиновка оказалась проворнее кошки, выскочившей из засады, и улетела, прежде чем кормушку накрыла когтистая лапа.

– Повезло! – прокомментировал Дин.

При звуке его голоса в голове у Бруно зазвенел сигнал тревоги.

Наконец, привлеченная шорохом пакета с печеньем, Милдред прошествовала к мальчикам.

Понюхав штаны Дина, она устроилась на коленях у Бруно, развалившись, словно египетская богиня. Милдред позволила надеть на нее новый ошейник, даже не зашипев при этом, возможно, потому, что доверяла Бруно, а может быть, потому, что, надевая ошейник, он кормил ее сырным печеньем.

Камера была размером с кошачью лапу. Она выглядела неуклюжей и устаревшей, словно устройство из будущего в научно-фантастическом фильме, снятом еще до рождения Бруно.

– Заряда аккумулятора хватит на сорок восемь часов видео-и аудиосъемки, – сообщил он, припоминая текст инструкции. – Камера посылает сигнал GPRS. С ее помощью я по папиному компьютеру смогу отследить передвижения Милдред. Затем, подключив камеру к компьютеру, можно будет просмотреть всю запись.

– То есть в прямом эфире это смотреть нельзя? – спросил Дин.

– Нет, только в записи. Давай, Милдред, вперед! – подбодрил Бруно кошку. – Покажи нам, где ты бываешь! – Но Милдред продолжала лежать на коленях у мальчика, закрыв глаза, даже несмотря на то, что тот осторожно надавил ей на животик. – Давай, Милли! Не стесняйся! – Бруно поставил кошку на землю; она лениво понюхала маргаритку, затем легла и немедленно заснула.

– Скучная кошка! – заявил Бруно, делая вид, будто хочет ткнуть Милдред веткой.

Дин выбрал именно это мгновение, чтобы выстрелить из пистолета. Конечно, слабый хлопок не мог бы заставить Милдред взобраться на забор, но свирепый, «тарзанский» вид Дина довершил впечатление.

– Еще один вопрос, – продолжил Бруно. – Как выглядел тот мужчина? – Он ждал ответа, уверенный, что по описанию незнакомец будет похож на зловещего хищника из мультика. Там детей угощал конфетами человек средних лет с темным лицом, в длинном пальто и круглых очках на тонком подрагивающем носу.

– Он достаточно молод, а рот у него, как у карпа, – ответил Дин.

Бруно с интересом взглянул на него. Эта деталь слишком характерна, чтобы быть вымышленной. Бруно попросил друга нарисовать рот этого человека в блокноте детектива.

– Какие еще детали ты запомнил? Сколько ему лет? Во что он был одет?

Дин пожал плечами, явно скучая от этого допроса.

– Расскажи об этом маме, – повторил Бруно, мысленно определяя ход нового расследования.

Мальчики оставались в саду. Дин пытался поймать лягушек у пруда. Бруно делал пометки, записывая информацию, предоставленную другом.

3

В полдень, отчаявшись вытрясти из Дина еще какую-нибудь информацию, Бруно отправился в магазин сладостей мистера Симнера, расположенный в конце улицы.

Здесь продавали полюбившиеся многим поколениям местных жителей лакомства.

Вдоль стен внутри здания громоздились гигантские емкости, наполненные сладостями былых времен. «Когда конфеты были слаще», – гласил слоган на старомодной кассе, похожей на пишущую машинку.

В дополнение к излюбленному ассортименту разноцветных желейных конфет, рахат-лукума и сладких брайтонских палочек в магазине можно было найти широкий выбор необычных ирисок – продукции местных производителей. Ириски поставлялись не поштучно, а пластами. Эти пласты раскатывали с помощью скалки, а затем специальным молотком разбивали на куски. Когда Бруно вошел в магазин, хозяйка занималась именно этим. Целью визита была не покупка травяных черно-белых леденцов, как Бруно сказал маме, а новое расследование. Мальчик все еще обдумывал рассказ Дина и решил наведаться в магазин. Бруно методично изучил емкости со сладостями, затем, окинув взглядом полки, еще раз все перепроверил.

Наконец он подошел к владелице магазина и спросил:

– У вас есть лимонный шербет?

Магазином мистера Симнера давно уже управлял не мистер Симнер, умерший от лейкемии пять лет назад. Хозяйкой, управляющей и единственной продавщицей была миссис Симнер. Женщина, которая, по мнению Бруно, подозревала всех детей в краже конфет и распространении микробов, а зачастую и в том и в другом. Только она имела доступ к емкостям со сладостями. Миссис Симнер была размером с борца сумо; впрочем, Бруно помнил времена, когда ее руки были не столь большими и красными.

Увидев в магазине детей без сопровождения взрослых, миссис Симнер брюзжала и шипела, следя за каждым их шагом. Если же маленькие покупатели приходили с родителями, она любезно осведомлялась о планах на отпуск, комментировала погоду и не предлагала детям высморкаться, прежде чем они окажутся в ее владениях.

Миссис Симнер достала из-под прилавка банку с надписью «лимонный шербет» и потрясла ею для пущего эффекта. Шороха не последовало, что говорило о том, что банка была почти полной.

– Как давно вы открывали банку?

– Не помню, – сказала женщина, глядя на испачканный прилавок. – А что, у современных детей не принято мыться?

Бруно убрал пальцы с прилавка, на котором были разложены блокноты с молочной помадкой на обложке. Этот дизайн всегда нравился мальчику, но он не мог позволить себе купить такой блокнот. Ему вообще нравились канцелярские принадлежности, но не так сильно, как кошки и детективные истории.

– Вы помните, как выглядел последний человек, покупавший лимонный шербет? – спросил Бруно. – Это был мужчина или женщина? Сколько ему было лет?

В ответ миссис Симнер издала несколько раздраженных возгласов; звук ее голоса походил на хруст леденцов во рту.

– Скажи, Шерлок, может, мне стоит проверить для тебя записи камер наблюдения? – рявкнула она, снова взявшись за молоток для ирисок и положив пласт на большую разделочную доску возле кассы. – Пока ожидаешь, можешь снять отпечатки пальцев.

Бруно вежливо улыбнулся, хотя шутка миссис Симнер была вовсе не смешной. Он дал женщине свою визитную карточку: вдруг она что-то вспомнит?

Покровительственным тоном миссис Симнер прочитала надпись на визитке: «Бруно Глью: любые частные расследования».

Затем женщина поинтересовалась, не слишком ли он мал, чтобы иметь собственные визитные карточки.

– Взвесьте, пожалуйста, двести граммов травяных леденцов, – попросил Бруно, меняя тактику.

Он подождал, пока миссис Симнер выплыла из-за прилавка. Она походила на большую круглую двуногую карамель. Женщина взяла лестницу, стоявшую возле неровной пирамиды шоколадок в форме апельсина, и приставила к стене. Затем «карамель» взобралась по лестнице, нашла соответствующую банку и, прижав ее локтем к груди, спустилась.

Бруно с интересом наблюдал последовавшую за этим процедуру: отвинчивание красной крышки, пересыпание леденцов на серебристую чашу весов, тщательное взвешивание, чтобы не дать ни одной лишней конфеты.

Пока Бруно расплачивался, он понял одно: белый пакет, в который миссис Симнер сложила его конфеты, был такого же цвета и размера и сделан из такого же материала, как и тот, в который были сложены конфеты Дина. Его друг не украл сладости.

Выходя из магазина, Бруно встретил маму Дина.

– Добрый день, миссис Раттер, – поприветствовала ее миссис Симнер. – Вам, как всегда, пакет вишневых карамелек?

На улице Бруно достал блокнот и записал только что полученную информацию. Он начинал верить Дину. Конечно, следовало бы рассказать обо всем родителям, но это будет означать, что он перестанет контролировать ход расследования, а Бруно был пока еще не готов к этому.

Придя домой, мальчик обнаружил друга там же, где и оставил: у пруда.

– Я подумал, ты пошел за лимонадом, – удивился Дин, увидев, что Бруно вернулся с пустыми руками.

Бруно извинился и пригласил Дина в отцовский кабинет, где друзья могли начать отслеживать передвижения Милдред и наконец выяснить, кто же ей докучает.