Текст книги "Кошка, которая все видела. Молчаливый свидетель"

Мяукающая Милдред с самодовольным видом расхаживала по ковру, используя множество хитрых уловок в надежде получить доступ к миске сырных чипсов, стоявшей на журнальном столике.

Ошейник с камерой негромко звякнул, когда Милдред сделала вид, будто уворачивается от тапка Джима.

– Хочешь ирисок? – спросил Джим у Дина, с грустным видом сидевшего в кресле.

Мальчик выглядел так, словно вот-вот взорвется.

– Он увидел что-то, что его расстроило, – прошептал Бруно отцу на ухо.

– Что именно? – поинтересовался Джим, понизив голос.

– Что-то из окна моей спальни.

Джим прекрасно знал, какой вид разворачивается из окна комнаты его сына, и вздохнул, прежде чем кивком показать Бруно, чтобы тот смотрел телевизор. Там очередной инспектор Растяпа пытался раскрыть убийство деревенского почтальона. Все улики указывали на жену покойного, у которой был роман с мясником. Джим подозревал брата мясника, Бруно – жену.

Джим напомнил сыну, что главный подозреваемый никогда не является истинным виновником.

– Домашнее животное не может быть напарником детектива, – сказал Бруно, имея в виду собаку инспектора Растяпы.

Это был гиперактивный спаниель по кличке Роджер, помогающий вынюхивать улики и тайно выслеживающий подозрительных бабулек.

– Организм животных настроен на другие частоты, – заметил Джим. – Вот, например, Милдред. Она способна слышать звуки, недоступные человеческому уху. А ее нос в несколько раз чувствительнее человеческого. Если ее обучить, она сможет раскрыть множество преступлений.

Бруно щелкнул пальцами. Словно ниоткуда появилась черноусая мордочка Милдред; на шее у кошки позвякивал колокольчик. Бруно самостоятельно раскрасил его. Формой и цветом колокольчик напоминал кошачью мордочку. Сходство было поразительным.

Рыжая кошка прыгнула на диван. Проигнорировав Джима, она направилась к щедрым рукам Бруно.

– Но Милдред не в состоянии сопоставить добытые доказательства, – ответил Бруно, обдумывая возможность использовать кошку во время расследований. – Да, она может находить улики, но не способна их проанализировать.

На экране инспектор стоял возле второго трупа: на этот раз мясника, лежащего на полу собственного магазина, в рубашке, забрызганной кровью.

Инспектор Растяпа исследовал следы удушения на шее трупа. Роджер, игнорируя куски мяса, деловито обнюхивал место преступления чутким носом.

– Старший напарник свяжет все воедино, – ответил Джим. – Именно он руководит расследованием в целом. Роль Милдред может заключаться лишь в том, чтобы подбросить свежую идею.

Роджер залаял, привлекая внимание инспектора к отпечатку ноги возле кладовки для хранения метел, который совершенно невозможно было пропустить. Растяпа вознаградил тявкающего пса угощением, извлеченным из кармана.

– Но кошка не умеет разговаривать, – продолжал Бруно, анализируя комментарии отца. – Как же они будут общаться?

– Всегда можно найти какой-нибудь способ, – отозвался Джим. – Если бы я решил вернуться к профессии детектива, то обязательно взял бы кошку в штат!

– Кстати, она может мяукать определенным образом, – подхватил Бруно, внезапно увидев на лице отца улыбку. – Один раз – чтобы сказать: «Я нашла орудие убийства», два раза – «подозреваемый лжет».

– Да, – согласился Джим, поддерживая шутку сына. – Кроме того, один взмах хвоста означает: «Ты тут пока работай со свидетелем, а я опять пробегусь по всему маршруту, вдруг мы что-то упустили?»

Бруно засмеялся и даже начал раскачиваться от восторга, а затем добавил:

– А если она промяукает три раза, это будет означать: «Думаю, нам нужно допросить жену жертвы еще раз».

Отец с сыном громко расхохотались. Дин поднял голову.

– Вы не можете заставить меня остаться! – заорал мальчик.

Милдред вздрогнула от его крика.

Дин начал стучать кулаком по подлокотнику кресла. Джим, совершенно не готовый к его истерике, предложил подогреть молока.

– Я не хочу молока! – визжал Дин. – Я хочу домой, вы, негодяи, не смеете меня здесь удерживать!

Вскоре мальчик вскочил с кресла. Он вел себя так, словно впал в безумие: сбросил журналы со стола, а затем накинулся на разноцветные диванные подушки.

К ужасу Бруно и Джима, Дин закатал рукава джемпера и впился зубами в свою руку.

– Хватит! – приказал Джим, вставая с дивана.

Когда он попытался приблизиться к Дину, тот пулей вылетел из дома и очутился на улице.

В другом конце здания хлопнула створка кошачьей двери. На кухне завыла Милдред.

Отец и сын направились в разные стороны.

Бруно пошел к кошке. Ее лапы уже не были белыми, а морда была вся в крови. На полу лежала поверженная и распотрошенная птица, ее кишки были похожи на красных червей.

Милдред гордо ходила вокруг жертвы, ударяя птицу окровавленной лапой.

– Противная кошка, – сказал Бруно, вытирая ошейник с камерой кухонным полотенцем. – Я бы не хотел повстречать тебя ночью.

Джим вышел на улицу вслед за Дином и вскоре увидел его на противоположной стороне дороги.

В данном случае не обязательно было быть детективом, чтобы понять: мальчик в опасности.

– Отстаньте! – ревел Дин, пытаясь высвободиться из хватки незнакомца.

– Я потерял собаку, – сказал тот, держа Дина за руку и волоча его за собой по тротуару. – Этот мальчик налетел на меня.

– Немедленно отпустите его! – приказал Джим, торопливо приближаясь к ним.

Незнакомец и Дин были уже возле магазина сладостей, когда Джим крикнул, что позвонит в полицию, если мужчина немедленно не остановится. Угроза возымела действие: незнакомец замер и обернулся.

Тут Джим наконец догнал их.

Свет, льющийся от ярко мигающего электронного леденца, выставленного в окне магазина сладостей мистера Симнера, раскрасил лицо похитителя Дина в резкие, тропические цвета.

Мужчина по-прежнему держал мальчика за руку.

– Отпустите! – рявкнул Джим, уже набирая номер полиции, но, прежде чем нажать кнопку вызова, заколебался. Стоящий перед ним мужчина ничем не напоминал похитителя детей.

Этот человек, чисто выбритый, с распущенными светлыми волосами, в модных очках, как у Бадди Холли[3]3
  Бадди Холли (Чарльз Хардин Холли) (1936–1959) – американский певец и автор песен в стиле рок-н-ролл.


[Закрыть], совсем не походил на скользкого типа, способного похитить ребенка ночью.

– Вы кто?

Одежда тоже не вписывалась в образ. На мужчине был вязаный красно-белый джемпер с серебристым поясом. Такая одежда слишком заметная, яркая, она не подходит человеку, который надеется остаться незамеченным под покровом ночи.

Незнакомец выглядел так, будто собирался отправиться на первое свидание в ресторан средней руки, а не похитить ребенка.

Джим обратил внимание на то, что мужчина был без пальто, в его очках не было линз, а на руке – обручального кольца. Затем увидел дикие, навыкате глаза с огромными зрачками.

– Отстаньте! – крикнул, вырываясь, Дин.

– Все не так, как может показаться, – произнес мужчина, а затем отпустил мальчика и бросился наутек, чуть не сбив Джима с ног.

– С вами все в порядке, мистер Глью? – спросил Дин, быстро придя в себя.

– Да, – ответил Джим, потирая колено. – А ты как?

– Нормально.

– Ты знаешь, кто этот мужчина?

Дин отрицательно покачал головой.

На мгновение Джиму показалось, что мальчик опять сорвется. При тусклом свете фонаря Дин разразился грустными, тихими всхлипами.

– Пойдем обратно в дом, – сказал Джим, обняв мальчика за плечо. – Утро вечера мудренее.

Наступая на собственные тени, Джим и Дин направились домой по Сэнт-Эндрю-роуд. Когда они подошли к жилищу семьи Глью, Дин обернулся и посмотрел на свой дом.

Джим тоже посмотрел туда, задержав взгляд всего на секунду. В спальне супругов Раттер по-прежнему горел свет.

Когда Бруно выглянул из чердачного окна, чтобы обозреть окрестности, Джим и Дин уже вошли в дом.

Посмотрев через дорогу, на окна дома номер восемь, Бруно увидел знакомую картину: Леон Панк делал растяжку. Он двигался так, словно занимался йогой, но его движения были более энергичными.

Сначала Бруно смог разглядеть лишь обнаженный торс Леона, покрытый изображениями черепов и драконов. Увидев выражение лица парня, Бруно содрогнулся. У Леона был голодный взгляд человека, готового съесть любой предмет, на который он смотрит.

Закончив растяжку, Леон зажег одну из своих ароматических сигарет. Иногда их запах доносился до открытого окна Бруно и напоминал ему о сетке с травами, висевшей на кухне.

– Слезай оттуда, Бру, – позвала сына Хелен. – Ты знаешь, что тебе нельзя находиться на крыше.

– Я не на крыше! – отозвался мальчик. – Мои ноги касаются ковра. Происходит что-то странное!

– В твоем мире всегда происходит что-то странное. Быстро вниз! Я начинаю терять терпение!

– Какая-то женщина подошла к мусорному ящику Алана Любопытного!

– Хватит подсматривать! Я предупреждаю тебя, Бру!

Бруно прищурился, чтобы лучше видеть.

– Это призрак старой женщины! Она в свадебном платье! Или просто в длинной ночной рубашке. Эта женщина выглядит безумной… А теперь она заглядывает в мусорный ящик Алана. Думаю, эта женщина что-то потеряла.

– Спускайся! Хватит заниматься ерундой!

Бруно услышал, как парадная дверь открылась, а затем стукнулась о косяк, от чего весь старый дом затрясся. Вскоре мальчик увидел отца, пересекающего дорогу. Лысина Джима поблескивала в свете фонаря.

– Папа идет к ней поговорить, – сообщил Бруно. – Наверное, он заметил ее из окна гостиной.

– Ты уверен? Только не сочиняй!

Бруно наблюдал за тем, как отец осторожно приблизился к призрачной женщине. Она перестала копаться в мусоре и так, словно они были старыми друзьями, положила руки ему на плечи.

В свете фонаря длинная ночная рубашка женщины просвечивалась, показывая иссохшее тело.

Беседа длилась не дольше минуты. Бруно наклонился, отчаянно желая расслышать слова отца.

– Женщина ушла, – доложил мальчик. – Теперь она роется в мусорном ящике Пэдвеллов.

Бруно видел, как его отец медленно возвращается домой. Его проплешина, яркая, как лампочка, перемещалась между двумя припаркованными автомобилями. Джим совершил короткую прогулку через Сэнт-Эндрю-роуд.

– Папа возвращается, – сообщил мальчик.

Сгорая от нетерпения, он закрыл дверь спальни и пулей слетел вниз.

В гостиной Хелен подавала горячий шоколад.

Несмотря на назойливые вопросы Бруно, Джим молчал как рыба. Мальчик изучал лицо отца, желая найти подсказку, объясняющую происшедшее на улице. И был уверен, что мама делает то же самое.

– Где Милдред? – спросил Бруно, посмотрев на часы. – В это время она всегда клянчит печенье.

Родители пожали плечами, занятые другими мыслями. Бруно изучал лицо отца, протирающего очки. Что-то тут не так…

Когда все закончили пить горячий шоколад, Хелен велела мальчикам идти спать. Дин, теперь подозрительно притихший, послушался.

– Расскажи мне все! – попросил Бруно отца, когда Дин вышел из комнаты.

– Тебе пора ложиться спать!

– Но я должен знать, что…

– Иди спать, сынок! Я устал.

Мальчик в конце концов сдался, но только после того, как Джим обещал объяснить все утром.

Когда Бруно вошел в свою комнату, Дин либо уже спал, либо притворялся спящим. Бруно положил на подушку друга шоколадный батончик, припасенный для полуночной вечеринки. Затем почистил зубы в ванной на чердаке и надел пижаму.

Не обнаружив Милдред, Бруно вернулся на свой наблюдательный пункт.

– А ну слезай оттуда! – прошептала мама, находившаяся у него в комнате. – Хватит подслушивать!

Отходя от окна, мальчик краем глаза заметил движение на улице. Возможно, его подвели усталые глаза, но Бруно был уверен, что видел, как Алан Любопытный входил в дом Дина.

– Где Милдред? – сонно пробормотал Бруно, свернувшись под пуховым одеялом.

– Скоро вернется, – ответила мама. – Я оставила дверь в твою комнату приоткрытой.

Милдред давно ушла. Одним легким прыжком она выскочила на улицу через створку в двери. Быстро, грациозно, бесшумно, спрыгивая с выступа на стену, продираясь сквозь преграды и нагромождения желобов, водосточные трубы и секретные выступы, которые могут найти только кошачьи лапы, Милдред взобралась на крышу дома.

Низко висящая луна посеребрила рыжую шерсть; ее волоски походили на мерцающие звезды, скрытые днем. Усы Милдред сверкали, а свежий летний воздух приятно обдувал мокрый нос. Кошка сидела на коньке крыши. Слабый ветер ласкал недавно вылизанный хвост. Если бы Милдред не была так увлечена собственным туалетом, то обязательно обратила бы внимание на весьма любопытные события, происходившие на улице.

В тот момент у кошки был прекрасный обзор и она могла все увидеть!

Если бы Милдред могла предвидеть будущее, она обязательно отказалась бы от удовольствия как следует очистить свой мех и заметила тех, кто входил и выходил из дома номер двенадцать.

И, конечно же, камера, по-прежнему висящая у нее на шее, зафиксировала бы активность у соседнего дома.

Отвлеченная каким-то движением в темноте, кошка спустилась с крыши так же легко, как и взобралась на нее.

Вторник, 29 июля

7

Джим проснулся рано. В ванной выпил лекарство и сразу же почувствовал, что у него вот-вот начнется головокружение. Затем мужчина пошел вниз, на кухню, и приготовил кофе жене и себе, который они выпили, сидя в кровати. Солнце заливало спальню лучами.

Хелен, привыкшая вставать на работу рано и еще не перестроившаяся на летний режим, рассказала мужу о Поппи. И о ее романе. Когда пришла очередь Джима, он решил не говорить Хелен о том, как странно вел себя Дин. Это только заставит ее волноваться. Она заслуживала того, чтобы спокойно провести каникулы после такого тяжелого полугодия.

– Что хотела та женщина? – спросила Хелен, меняя тему.

– Какая женщина?

– Старая женщина в ночной рубашке. Бруно сказал, что ты разговаривал с ней на улице.

– Это было очень странно. Она рылась в мусорном ящике, поэтому я пошел узнать, в чем дело. Она сказала, что потеряла кошку, и спросила, не видел ли я ее.

– Действительно странно.

– А еще удивительнее то, что, когда я попросил ее описать кошку, она дала точный словесный портрет Милдред. У нас в округе нет другой рыжей кошки с черными усами и белыми лапами.

– Только не говори об этом Бруно, – попросила Хелен, делая глоток кофе. – Должна тебе признаться, – продолжила она, – что я решила предложить Поппи снова воспользоваться моей квартирой, на тот случай, если ей понадобится убежище. Я загляну к ней сегодня, когда ее муж уйдет.

Джим попросил жену не вмешиваться в семейные дела Раттеров и осудил ее предложение. Но Хелен сказала, что это ее подруга и ее квартира. Джим никак не мог повлиять на решение жены.

– Еще одно такое происшествие, и я позвоню в социальную службу. Если бы Терри не спас тебя, я бы давно это сделала.

– Он не может быть таким уж плохим, – парировал Джим. – Между прочим, в свободное время он тренирует детскую футбольную команду.

– Он – свинья! – с нажимом сказала Хелен. – Терри Раттер – свинья! Мы в школе внесли его в черный список.

– В какой еще список? – спросил Джим, не уверенный, что хочет знать ответ.

– Список жутких знаменитостей и учителей-мужчин. Некоторые мужские лица выражают грязные сексуальные мысли.

Джим позволил жене негодовать по поводу негативных качеств Терри Раттера, а сам потягивал кофе. Он также принял решение: необходимо позвонить в полицию и сообщить об инциденте с Дином. Джим считал, что сейчас неподходящее время для того, чтобы беспокоить отца мальчика.

Допив кофе, Джим и Хелен обнялись и поцеловались, что случалось довольно редко.

Ужасные отношения соседей хоть и угнетали их, но напомнили им о том, насколько они сами счастливы в браке.

Когда Хелен пошла в ванную, Джим еще раз прокрутил в голове вчерашние события. Одно не вызывало сомнений: обидчик Дина не потерял собаку. Абсурдность этой лжи озадачила детектива. Мужчина не мог ждать появления мальчика, он никак не мог предугадать, когда Дин выскочит на улицу.

Сделал ли Дин что-то, что спровоцировало незнакомца? Джим в этом сомневался. Дин как-то задирал этого мужчину? Чем-то его испугал? Что-то здесь было не так.

– Куда ты идешь? – спросила Хелен, вернувшись за свежим полотенцем.

– К Раттерам. Мне нужно поговорить с Терри.

По пути вниз Джим наткнулся на мальчиков, сидящих на ступеньках. Дин выглядел посвежевшим. Ребята согласились сходить за утренней газетой.

– Милдред по-прежнему нет, – пожаловался Бруно, взволнованно посмотрев на отца. – Она отсутствовала всю ночь, такого раньше не случалось.

Джим уверил сына, что кошка скоро вернется.

Выпив вторую чашку кофе, мужчина вышел на залитый солнечным светом двор. Плющ на доме Раттеров, оплетавший желоба и окутывавший окна верхнего этажа, выглядел сегодня особенно зловеще.

Странно, но входная дверь в их доме была приоткрыта.

Джим позвонил в звонок. Не услышав в доме никакого движения, он еще раз нажал кнопку звонка. В это время Терри и Поппи обычно уже на ногах. Вряд ли они по-прежнему в постели после вчерашнего бурного выяснения отношений.

– Терри? – позвал Джим, взявшись за дверной молоток. От стука дверь открылась еще больше.

Прихожая в доме Раттеров была такой же, как и у семьи Глью. Джиму был виден темный коридор, ведущий на залитую солнцем кухню.

– Поппи? – позвал он. – Терри? Вы дома?

Джим не был уверен, но ему показалось, что что-то лежит на кухонном полу.

Мужчина поспешил внутрь.

Магазин мистера Пэтеля, расположенный через две улицы, был крайней точкой, куда мог ходить Бруно, не спрашивая разрешения у родителей.

– Хочешь, вот фунт из моих карманных денег, – предложил Бруно, протягивая Дину монетку.

– Нет, спасибо, – отказался тот. – У меня есть деньги.

Друзья шли по Сэнт-Эндрю-роуд, и Бруно заметил, что Дин изучает тротуар.

– Ты что-то потерял? – спросил Бруно.

Дин нагнулся, чтобы рассмотреть что-то блестящее.

– Нет, – загадочно ответил он, продолжая изучать тротуар.

В магазине мистера Пэтеля Бруно, стоя у стенда с игрушками, задался вопросом: можно ли оправдать трату последних карманных денег на шесть пакетов самоклеящихся усов? Выбор был весьма богатым и очень подходил для маскировки, к которой вскоре, возможно, придется прибегнуть.

Дин стоял возле лотка с прессой, читая журнал о рыбалке.

Звякнул дверной колокольчик. Увидев лицо посетителя, Бруно спрятался за стендом.

– Доброе утро, Леон, – произнес мистер Пэтель зычным голосом. Родители Бруно не позволяли сыну изображать такой голос. – Что-то ты рановато сегодня.

Леон, парень, которого Бруно видел вчера полуобнаженным, приветственно кивнул владельцу магазина. А ведь Бруно был уверен, что человек с таким количеством татуировок не может быть вежливым. Должно быть, сложно выглядеть доброжелательным, когда змея обвивает твою шею.

Спрятавшись за подвешенными линейками и компасами, Бруно наблюдал за тем, как его бледнокожий сосед проходит вдоль заставленных товарами рядов и перегруженных полок. Мальчик вспомнил голодное выражение лица Леона и содрогнулся, внезапно задев локтем ручки и чуть было не обнаружив свое присутствие.

«Парень ведет себя подозрительно», – подумал Бруно, хоть и понимал, что многие действия могут показаться подозрительными, если наблюдать за ними долгое время.

Леон пару минут тупо смотрел на набор пакетов, прежде чем решил не покупать его. Вместо этого панк обратил свои налитые кровью глаза к холодильнику, наполненному леденцами на палочке и мороженым. Опять выбор давался ему с трудом. Бруно раздумывал: «А вдруг многочисленные татуировки окончательно уничтожили мозг Леона?»

Подойдя к прилавку, Леон наконец выложил на него пачку шоколадных батончиков, журнал с загадками и головоломками, развивающими мышление, и, что самое интересное, пакет с кошачьими лакомствами. За такое угощение любая кошка готова на что угодно.

– И пачку папиросной бумаги, пожалуйста, – сказал Леон, ковыряясь в носу.

Мистер Пэтель взял прямоугольную пачку из сигаретного отдела. Бруно не знал, что в ней находится. Мальчик сделал следующую запись: «8: 55: Леон Панк покупает шоколад и кошачье лакомство, хотя у него нет кота!»

Быстро, но тихо Бруно положил набор усов в корзину с покупками, в которой уже лежали газета и пакет шоколадных хлопьев.

Внезапно в дверях показался внушительный силуэт миссис Симнер; она попыталась войти, как раз когда Леон хотел выйти. В этот день курьезов единственной обыденной вещью была витрина с солнцезащитными очками. Попробовав проскочить первым, Леон чуть не остался без руки и вынужден был сдаться и уступить дорогу вспотевшей женщине.

Миссис Симнер положила на прилавок две упаковки резиновых перчаток, набор щеток и бутылку дезинфицирующего средства.

– Как идут дела в магазине? – спросил мистер Пэтель.

– Сегодня во время доставки влетела чайка, и теперь там такой кавардак! – пожаловалась женщина.

Мистер Пэтель вежливо улыбнулся, сканируя покупки. Отстраненное выражение его лица адресовалось всем покупателям, вне зависимости от того, приобрели они талон на парковку или порно-журнал.

Бруно восхищался владельцем магазина и считал его одним из немногих людей в мире, способных обмануть детектор лжи.

Когда миссис Симнер ушла, Бруно приблизился к прилавку.

– Для чего это? – спросил мальчик, указывая на зеленую пачку папиросной бумаги.

– Это только для взрослых, – ответил вполне вежливо мистер Пэтель.

По дороге домой Бруно остановился, чтобы приласкать пару котов. У одного из них мордочка была похожа на лицо бородатого актера из пьесы Шекспира, а другой хромал и был без хвоста. Бруно раздумывал: как кот мог потерять хвост?

– Я хочу тебе кое-что подарить, – сообщил Дин, когда мальчики проходили мимо магазина сладостей. Миссис Симнер мыла дверь. – Просто чтобы поблагодарить тебя за то, что ты хороший друг.

Дин протянул Бруно карандаш, на конце которого было прикреплено увеличительное стекло.

– Спасибо, – произнес Бруно, постаравшись придать лицу соответствующее выражение. – Можешь оставаться у нас, когда захочешь!

Мальчик положил подарок в карман и про себя решил вернуть украденный предмет в магазин сегодня днем. Он аккуратно поставит его рядом с остальными карандашами, пока мистер Пэтель будет обслуживать клиента.

Дин дружески стукнул Бруно по руке, зная, что ему это нравится. Бруно решил после завтрака предложить другу роль помощника детектива.

– Это он! – вскричал Дин, указывая на мужчину в твидовом пиджаке, входящего в магазин сладостей.

Миссис Симнер бросила тряпку в ведро и проследовала внутрь за покупателем.

– Кто?

– Человек, который угостил меня лимонным шербетом!

Бруно умел мгновенно настраиваться на детективный лад. Так же быстро, как кошка выпускает коготки. Он немедленно затащил друга за припаркованную машину, из-за которой было удобно наблюдать за происходящим.

– Ты уверен, что это он? – прошептал Бруно, которому через окно машины была видна входная дверь магазина. – Мы толком не разглядели его лица.

– Он в том же пиджаке, что и в прошлый раз. И ходит так же смешно, как будто ему жмут брюки.

Бруно знал, что такие детали – не просто совпадение. С восторгом почуяв настоящее преступление, мальчик немедленно отбросил сомнения.

– Что-то рановато для покупки конфет, – заметил Дин.

– Согласен, – ответил Бруно, записывая в блокнот: «9: 02. Очень подозрительное поведение».

Мальчики ожидали, когда мужчина выйдет из магазина. Бруно проклинал себя за то, что не захватил фотоаппарат.

– Что он там делает? – нетерпеливо поинтересовался Дин.

– Думаю, запасается приманкой. Закупает ириски и гигантскую желейную клубнику, чтобы подманивать в парке таких мальчиков, как ты. Я не уйду, пока не увижу его лица!

Друзья наблюдали за магазином еще девять минут, пока Алан Любопытный не разоблачил их местоположение.

– А ну прочь от моей машины! – рявкнул пенсионер, подозревавший мальчиков в том, что они могут испортить лакировку. – Не смейте ее касаться!

– Мы ничего не трогали! – сказал Бруно.

– Убирайтесь! – Алан захлебывался от гнева. – Как не чайки, то чьи-то руки! Чертовы вредители!

Алан Любопытный погрозил мальчикам и остался возле машины.

Друзья поторопились исчезнуть.

– Что это с ним сегодня? – спросил Дин.

– Не знаю, – ответил Бруно. – Обычно он рад поболтать.

Дин перешел дорогу и машинально направился к дому. Затем мальчик вспомнил, что отец строго-настрого наказывал ему дождаться, пока он за ним не придет.

– Во сколько тебя заберут? – спросил Бруно.

– В девять тридцать, – ответил Дин. – А сейчас который час?

– Только девять пятнадцать. Еще есть время на то, чтобы быстро позавтракать.

Джим увидел кровь: блестящую лужу, запрудившую кухонный пол.

Тело, лежащее на полу, с лужицами крови, застывшими в глазницах, принадлежало Поппи Раттер. Пижамная кофта, когда-то синяя, а теперь испачканная кровью, была разорвана, и взору Джима открывалась окровавленная грудь и заполненный кровью пупок. Мужчине захотелось застегнуть пуговицы, хоть он и знал, что на месте преступления ничего трогать нельзя.

Джим не ожидал обнаружить пульс, но все равно пощупал запястье Поппи. Мужчина опустился на колени, и его вельветовые брюки окрасились кровью. Пульса не было. Синюшное, покрытое пятнами лицо жертвы подсказывало Джиму, что Поппи мертва уже по крайней мере шесть часов. Он знал, что трупное окоченение начинается с век и распространяется вниз по телу. С помощью карандаша Джим методично проверил тело. Окоченение остановилось в области коленей.

Причиной смерти, по всей видимости, была глубокая рана на лбу. Не прикасаясь, Джим осмотрел ее. Рана была нанесена не ножом. Джим считал, что жертву, скорее всего, сильно ударили каким-то тяжелым предметом. Он также заметил, что нос женщины в нескольких местах перебит.

На кухонном полу виднелись любопытные следы. Отпечатки, оставленные окровавленными лапами, походили на следы животного. Их вид, форма и отпечатки когтей подсказывали Джиму, что это могла быть небольшая собака. Вернувшись домой, он проверит свою версию.

Затем, минуту подумав, Джим вытащил телефон и позвонил в полицию.

– Я хочу сообщить об убийстве, – сказал мужчина.

Ему пришло на ум, что он впервые сам сообщает о преступлении, несмотря на то что на протяжении служебной деятельности принимал участие в расследовании многих убийств. Он всегда представлял, что чувствует человек, произносящий эти слова, каково это – быть не детективом, а жертвой. Оказалось, что все гораздо хуже, чем он думал.

Джим назвал свое имя и адрес. Полиция выехала. В этот момент Джим осознал, что слышит какой-то странный фыркающий звук. Он пошел в его направлении дальше по коридору и вошел в гостиную.

В полумраке, раскинувшись на диване, храпел Терри Раттер.

Пробираясь к наполовину задернутым занавескам, Джим наткнулся на бутылку виски. Терри не проснулся. Джим полностью раздвинул шторы.

Солнечный свет лился в гостиную, освещая два разбитых бокала для шампанского: осколки разлетелись по потрескавшемуся деревянному полу. Джим не увидел на полу пятен крови; было ясно, что Поппи убили на кухне.

На кофейном столике стояла полупустая бутылка дешевого шампанского.

Некоторое время Джим смотрел на улицу под другим углом. Он всегда учил сына: хороший детектив должен посмотреть на преступление под разными углами и учесть все вероятности. Затем Джим повернулся к окну, выходящему на его дом. Стоя у окна в гостиной, он видел, как жена расчесывает волосы в их спальне.

На подоконнике стоял семейный снимок в рамке, на котором Поппи, Терри и Дин были запечатлены в тот момент, когда они лакомились мороженым на пирсе. На заднем плане мелькали «американские горки».

Джим подошел к Терри и остановился, рассматривая его. Затем перевел взгляд на диван, а потом во всех подробностях изучил спящее чудовище. Терри сердито храпел. Он храпел так, словно пытался избавиться от глубоко сидевшего в груди раздражения. Или, возможно, его легкие были наполнены чувством вины. Или страхом. Вероятно, убийство осело на стенках легких и с помощью сна организм хотел их очистить.

На Терри была та же одежда, что и вчера: летние брюки из хлопчатобумажной ткани и синий пуловер. Джим помнил, что именно так сосед выглядел, когда он пришел просить его об одолжении.

Крупная рука Терри покоилась на огромном, мерно поднимающемся и опускающемся животе. На безымянном пальце не было обручального кольца. Если присмотреться, на коже можно было заметить белую полоску, оставленную кольцом.

Затем Джим увидел запекшуюся кровь на костяшках, царапины на лице и почувствовал, что от соседа пахнет виски.

– Терри, – позвал Джим, осторожно тряся его. – Проснись. Ты слышишь меня?

Терри пришел в себя. Яркий свет ослепил его покрасневшие глаза.

– Ты должен встать, – продолжал Джим, помогая соседу принять вертикальное положение. – Через пару минут приедет полиция. У меня ужасные новости.

На кухне Бруно налил молока в миски с шоколадными хлопьями – сначала себе, а затем Дину. Плошка Милдред стояла на привычном месте возле кошачьей дверцы. Еда, несмотря на то что Бруно положил ее более часа назад, оставалась нетронутой.

– Как ты думаешь, где Милдред? – спросил Дин.

– Не знаю, – ответил Бруно. – Она никогда еще не проводила на улице целую ночь. Надеюсь, с ней все в порядке.

– Ну, по крайней мере, когда кошка вернется, ты узнаешь, где она была. Камера по-прежнему пристегнута к ее ошейнику.

– Я уже проверял сигнал GPRS, – сказал Бруно. – Похоже, Милдред все еще на нашей улице, но, поскольку сигнал неточен, я не знаю, где именно. Я проверю еще раз после завтрака.

– Она вернется, – заверил друга Дин, принимаясь за хлопья.

– Конечно вернется! Милдред знает, что никто не будет любить ее так, как я.

Бруно услышал, как мама спускается по лестнице и идет по коридору. Он не был уверен, но ему показалось, что она закрыла входную дверь на замок.

На пороге кухни шаги замерли. В этой паузе Бруно почудилось нечто странное. Наконец мама зашла, держа в руках полупустую корзину с грязным бельем.

– Зачем ты закрыла дверь на замок? – спросил Бруно, рассматривая покрасневшее лицо матери.

– Я не закрывала, – резко ответила она, поставила корзину у стиральной машины и начала ее заполнять, отвернувшись, чтобы не встречаться со взглядом сына.

В это мгновение дом всколыхнулся от рева полицейских сирен. Даже на кухне, расположенной в глубине дома, затряслись старые оконные рамы.

Мальчики выскочили в коридор, сгорая от желания посмотреть в окно гостиной, выходящее на улицу. Но Хелен, быстро оторвавшись от стиральной машины, преградила им путь. Она закрыла дверь в коридор.

– Твой отец просил меня проследить за тем, чтобы ты не покидал пределов кухни, – сказала Хелен сыну таким тоном, что Бруно сразу понял: это не игра.

– Почему? – Возбуждение мальчика тут же сменилось чисто детским страхом.

– Он объяснит тебе, когда вернется. Садись и заканчивай завтракать. Оба доедайте.

Пораженные, мальчики переглянулись. Бруно вглядывался в лицо матери в поисках подсказок.

– Что-то произошло с Милдред? – спросил он, направившись за Хелен обратно к стиральной машине.