Текст книги "Убийство номер двадцать"

Глава 26

Возвращаясь к своей машине, Ромилли все еще дрожит. Она не поступила так, как обещала, – подача заявления означала бы необходимость объяснять, с чего все началось и что происходило потом, и… и… Нет, она не может сделать это прямо сейчас, просто не может!

Особенно после того, что случилось с Пиппой. Увиденное нынешним утром в местных новостях казалось чем-то сюрреалистическим. Вытащенным прямо из ее ночных кошмаров и перенесенным в реальную жизнь. Она пыталась дозвониться Адаму, но он так и не ответил.

Тут ей самой звонит Фил, отчего она вздрагивает. К ее большому удивлению, вчера вечером именно Фил посоветовал позвонить Адаму. «Он знает, что делать», – сказал он, впервые поверив в ее бывшего мужа.

– И что? – спрашивает сейчас Фил. – Что он сказал?

– Сказал никак не реагировать, – отвечает Ромилли.

– Ну что ж, тут все с ним полностью согласны.

Ромилли достает конверт из кармана и кладет его себе на колени. Сейчас тот уже смят и захватан, но действует на нее точно так же, как и в тот момент, когда она только вынула его из почтового ящика.

– Ром? – говорит Фил. – Разве это не так?

– Так, – бормочет она.

– Ты ведь не собираешься позвонить в тюрьму?

– Нет.

– Обещаешь? Ну же, Ром! Ты ведь знаешь, что из этого не выйдет ничего для тебя хорошего. Лучше позвони доктору Джонс еще разок, если надо. Но с ним не контачь.

Она представляет себе, как ее бойфренд стоит сейчас в своем кабинете на работе, опершись рукой о бедро, полностью уверенный в своих словах. Ромилли помнит, как Пиппа оценила его, когда они только познакомились. «Он такой собранный», – прошептала ее подруга, как будто здравомыслящий, логичный мужчина – это нечто совсем уж фантастическое. Эдакий единорог среди пони Нью-Фореста[17]17
  Нью-Форест – национальный парк Великобритании.


[Закрыть]. Особь, редко встречающаяся в дикой природе – и, что еще более необычно, желающая быть пойманной. Но вместо того, чтобы наслаждаться этим непоколебимым, осмысленным влиянием, Ромилли чувствует, что его совершенство лишь подчеркивает ее недостатки. Что сравнение лишь усиливает ее безумие.

– Мне уже пора, Фил, – говорит она. – Нужно проверить, как там Джейми.

Ромилли дает отбой, после чего подбирает с сиденья конверт и засовывает его обратно в карман. Так и тянет сжечь его, избавиться от него навсегда, но она знает, что никогда этого не сделает.

Он держит ее мертвой хваткой. Точно так же, как и всегда.

Глава 27

Отпечаток пальца наконец изучен. Адам отвлекается от разговора, когда в комнату входит Мэгги Кларк. После привычного белого комбинезона ее одежда кажется слишком уж яркой, кричащей, цветистой. Чуть ли не кислотные цвета и вызывающие принты, как будто она открыто восстает против догматизма и упорядоченности, которых требует ее работа.

– Скажи мне что-нибудь хорошее, – просит Адам. Гул голосов вокруг них стихает до шепота. Детективы по-прежнему работают не покладая рук, но все ждут новостей, хоть какой-нибудь твердой зацепки.

Мэгги хмурится.

– Прости, Адам, но ничем порадовать не могу. Ничего такого, с чем можно было бы работать.

– А что с домом Хокстона?

– То же самое. Ничего полезного. Хотя Росс подтвердил, что орудием убийства с большой степенью вероятности является та самая бутылка. Плюс кое-что выяснилось касательно волокон, оставшихся от веревки.

Мэгги протягивает Адаму единственный листок бумаги, и он быстро просматривает написанное, а она тем временем продолжает:

– Мы проанализировали состав – это лавсан.

– И что из этого следует? – подавленно спрашивает Адам, чувствуя разочарование. Отпечаток пальца мог привести их прямо к двери убийцы… К Пиппе.

– Это торговая марка[18]18
  Слово лавсан представляет собой сокращенное название Лаборатории высокомолекулярных соединений Академии наук СССР, где этот материал впервые синтезировали в 50-х гг. прошлого века.


[Закрыть], по названию фирмы-изобретателя. – Вид у нее извиняющийся. – Но это тебе особо не поможет. Мы не смогли определить, даже какой толщины была эта веревка. И хотя вполне можно предположить, что она была именно лавсановой, мы не можем сказать, откуда она могла взяться.

Адам еще раз просматривает отчет. Проводит пальцем по списку: «Скалолазание, такелаж, лодки, сети, веревочные лестницы…»

– Не забывай еще про киноиндустрию и театральное дело.

– Да мать твою, Мэгс! Ты просто все до кучи мне решила перечислить? – Он вздыхает, откладывая листок. – Ну а ДНК? Кровь, слюна? На собаке что-нибудь нашли?

– На собаке? – Она явно озадачена. – Я это проверю. На остальном мы ничего не нашли, хотя пока ждем, когда доктор Росс перешлет образцы с тела. Прости уж, Бишоп.

Мэгги кладет руку ему на плечо, позвякивая серебряными браслетами, и это прикосновение, пусть даже краткое, на миг придает ему уверенности. Но он не хочет поощрять что-либо между ними. «Нет уж, хватит», – думает Адам и отстраняется.

– Извини, что ничего получше не нашлось, – заканчивает Мэгги и тут же убегает.

Адам завидует ее способности вовремя уйти. Покончив с одним делом – хотя бы частично, – тут же перейти к следующему.

Когда наступает ночь и зажигают свет, детективы продолжают работать. Заказывают пиццу, кофе льется рекой. На экранах компьютеров мелькают фургоны и микроавтобусы, хотя бы отдаленно напоминающие описанный свидетелем «Фольксваген Транспортер», поступают свидетельские показания соседей, и Адам прочитывает их все до единого. Но ничего. Время утекает сквозь пальцы.

Звонит Джейми, и Адам отвечает на звонок. Хотя с Джейми работает сотрудник по связям с родственниками – человек, обученный обращаться с близкими потерпевших в подобных ситуациях, – тот предпочитает общаться непосредственно с Адамом.

– К сожалению, пока никаких подвижек, – говорит Адам, чувствуя, что подводит Джейми, – хотелось бы иметь возможность сказать ему что угодно, кроме этого.

– Всё в порядке, братан. Всё в порядке, – монотонно откликается тот.

– Мэгги сказала, что они уже сняли оцепление… с твоего дома. – Адам едва удерживается, чтобы не сказать «с места преступления». – Ты можешь вернуться домой.

Наступает долгая пауза.

– Не знаю, хочу ли я этого. – Голос Джейми под конец прерывается. – Это будет не дом, если ее там не будет, – тихо добавляет он.

Адам не находит что на это сказать. И, к своему стыду, чувствует облегчение, когда видит стоящего в дверях штабной комнаты Марша.

– Мне нужно идти, – быстро говорит он, – Марш здесь.

Но, едва повесив трубку, сразу чувствует, как у него пересыхает во рту. Адам узнаёт этот взгляд, эти грузные движения, когда его начальник проходит через штабную комнату, – словно каждый шаг причиняет ему боль. Бишоп встает из-за стола, но ноги словно каменные глыбы. Он не может двинуться с места.

– Шеф?

– Мне очень жаль, Адам, – говорит Марш. Выражение лица у него мрачное. – Но только что нашли тело. И это женщина.

Глава 28

Женщина… И эта женщина мертва. Вызывается патрульная машина, и они направляются в указанное место, до которого от отдела почти час езды. Тело нашли на спортплощадке, на окраине спального района, в десять минут девятого. Но кто это? И как именно ее убили? Адам чувствует, как нарастает паника, – он требует подробностей и информации, которых пока никто не в состоянии предоставить.

На заднем сиденье – Элли Куинн и еще один детектив-констебль, Тим Ли. Оба молчат, ожидая дальнейших распоряжений. Адам чувствует, насколько ему сейчас все-таки не хватает Джейми, его верного заместителя, который всегда без всяких приказов знает, какие действия следует предпринять. Представляет себе, как тот ждет новостей, и мысленно произносит безмолвную молитву: «Пожалуйста, пусть это будет не она!» Хотя если это не Пиппа, то кто же?

Даже учитывая задержку, прибывают они на место одними из первых. Останавливаются на краю парка позади машины «скорой помощи», и Адам быстро бежит к группе людей на дальней стороне площадки, где всполохи мигалок, лучи ручных фонарей и желтые отблески на светоотражающих жилетах сигнализируют о развернувшейся трагедии.

Чуть в стороне стоит фельдшер со «скорой», согнувшись пополам и упершись руками в колени. Констебль в форме охраняет некую бесформенную кучу на земле; другой разговаривает с какой-то парой, отчаянно размахивающей руками, украдкой поглядывая на темный бугор на земле.

Они подходят к тому, что стоит рядом с мертвым телом.

– Старший детектив-инспектор Бишоп, – представляется Адам. – Дай-ка глянуть.

Парнишка в полицейской форме отходит в сторону и нацеливает на тело луч своего фонарика. Это женщина, молодая. Глаза вытаращены, рот разинут в безмолвном крике. Адам изо всех сил пытается распознать хоть какие-то знакомые черты – в жизни Пиппа была чем-то гораздо большим, чем это. Всегда оживленная, с сияющей улыбкой на лице.

Но тут понимает: это не она. У этой женщины каштановые волосы, а у Пиппы светлые. Да и вообще абсолютно ничего общего. Вспышка облегчения быстро сменяется тоской и чувством вины. Это не жена Джейми, но все равно наверняка чья-то жена. И она мертва.

– Позвонили в «три девятки»[19]19
  Единый номер вызова экстренных служб в Великобритании – 999 (как 911 в США).


[Закрыть] в четверть девятого, – подает голос патрульный. – Сообщили, что нашли тело. Вон те двое. Диспетчер стал объяснять им, как провести сердечно-легочную реанимацию, но они сказали, что уже нет смысла. Нет грудной клетки, которую можно было бы сжимать.

Адам берет фонарик с компьютера и освещает им труп. Мертвая женщина лежит на спине, подогнув под себя ноги, голова повернута под странным углом. Он проводит лучом вниз, к туловищу. Свет отражается обратно: кровь. И много чего еще.

Грудная клетка полностью вскрыта. Теперь это скорее бесформенная масса из запекшейся крови, костей и внутренних органов. Жестоко искромсанная.

– Кто-нибудь прикасался к телу? – спрашивает Адам.

– Нет. Приехала «скорая помощь», но медики даже близко не стали подходить. – Констебль указывает на мужчину в зеленом, все еще согнутого пополам. – Этого парня сразу вырвало, другой вернулся в «скорую». Мы прибыли буквально через несколько секунд после них. Я вспомнил, как у нас в отделе обсуждали тела, которые вы нашли в субботу вечером, вот и попросил диспетчера сразу перезвонить вам.

– Молодец, что сообразил, – подтверждает Адам, после чего поворачивается к Куинн. Та стоит, зажав рот рукой и не сводя глаз с трупа. – Элли, созови всех, кого только сможешь. Нам нужна группа посерьезней. Подомовой обход, камеры наблюдения, всё как обычно. Вызови криминалистов и патологоанатома. Куинн?

Она поднимает к нему побледневшее лицо и лишь моргает, словно не услышала ни слова из того, что он ей сказал. Адам сочувствует ей – и правда сочувствует: наверное, это первое жестокое убийство, которое она видит. Он уже сожалеет, что приволок ее сюда, но сейчас у него нет времени на ее деликатные чувства.

– Констебль Куинн? Вы как? Вам нужна передышка?

– Нет, босс. Я в полном порядке. – Она мотает головой, пытаясь обрести присутствие духа. – Сейчас займусь.

Адам опять поворачивается к парню в форме.

– Можешь помочь детективу-констеблю Ли с оцеплением? Перекройте весь этот район. Все входы в парк, все пешеходные дорожки… Я не хочу, чтобы кто-нибудь входил или выходил отсюда.

Элли собирается уже отойти, но тут вдруг оглядывается.

– Я не думала… – начинает она, после чего опять мотает головой. – Не думала, что это будет выглядеть настолько запредельно.

Куинн плетется прочь, на ходу вытаскивая из кармана телефон. Адам понимает, что она хотела сказать. Уровень жестокости здесь кажется чем-то совершенно нереальным: просто нельзя сотворить нечто подобное с другим человеком – да еще и не в первый раз – и самому не повредиться умом. Это наверняка должно сказываться и на самом убийце. Такой человек просто не может оставаться в тени. Кто-то должен что-то знать.

Он смутно слышит, как Куинн по радио передает подробности диспетчеру. Подтверждает их местоположение и запрашивает подкрепление. Адам слышит, что она говорит, но слова не сразу откладываются в голове.

Он подносит фонарик к лицу жертвы. Свет его отражается от ее открытых глаз, проваливается в разинутый рот…

Куинн повторяет свою просьбу.

– Всех, кого вы сейчас сможете выделить… Да, в парк на Монкс-Хилл. Пи-оу-десять… – Она поворачивается к стоящему рядом констеблю. – Какой там дальше почтовый индекс?

Десять… Индекс местного почтового отделения начинается на десятку… Адам поднимает фонарик повыше, только сейчас осознав, что означают отметины на лбу у трупа. Глубокие порезы, нанесенные с яростью и ненавистью, кровь на которых блестит в темноте.

Это римская цифра «десять» – две перекрещенные линии, жестоко вырезанные ножом на коже жертвы.

Глава 29

Все происходит слишком уж медленно. Охренеть как медленно. Бишоп покрикивает на патрульных, которые прибывают по одному, по двое; ночь в городе выдалась напряженная, людских ресурсов мало. Криминалисты уже здесь, но парк слишком уж большой. Он щурится на свой телефон в темноте, глядя на карту: целых пять дорожек, по которым сюда можно попасть, великое множество мест, где этот тип мог спрятаться, если он все еще здесь. Хоть Адам в этом сильно сомневается.

Поставлено оцепление, бело-синие ленты хлопают на ледяном ветру. Куинн отрывается от телефона, по которому передавала распоряжения Адама в отдел.

– Записи с камер пока ищем, босс, – говорит она ему. Плечи у нее поджаты, руки глубоко засунуты в карманы пальто.

– Хорошо. А что пара, которая нашла тело? – спрашивает Адам.

– Практически никакого толку. Всё еще в шоке, устали… Отвезли их в отдел, чтобы официально снять показания, хотя, судя по предварительным результатам, никого они в округе не видели. – Элли смотрит туда, где все еще лежит тело, теперь уже накрытое большим синим пластиковым шатром. – Сразу ведь будет понятно, кто это сделал, босс?

Адам кивает. Он понимает, что она хочет сказать. Судя по состоянию тела, преступник должен быть весь в крови. Одежда, руки, лицо… На него сразу обратили бы внимание.

И как насчет его душевного состояния? Нельзя проделать нечто подобное с другим человеческим существом – с такой жестокостью искромсать его ножом, практически выпотрошить – и спокойно уйти. Преступник наверняка сейчас в ярости, в панике, в отчаянии.

Адам поворачивается к Элли.

– Куда бы ты пошла? – спрашивает он.

Та недоверчиво смотрит на него большими зелеными глазами.

– Что? Если б я только что жестоко зарезала женщину в парке?

– Да.

Элли хмурится.

– Наверное, пошла бы туда, где обычно чувствую себя в безопасности. Домой, в какое-то хорошо знакомое место…

– Верно.

– Или… Если б я была больная на всю голову и это была бы моя любимая развлекуха… – Элли на миг умолкает. – То пошла бы искать следующую жертву.

Адам хмурится.

– Будем надеяться, что верно первое.

* * *

Бишоп отправляет Элли и детектива-констебля Ли обратно в отдел, а сам остается в парке, наблюдает за Мэгс и ее командой. Это как хорошо смазанный механизм – движения настолько знакомые, что кажутся почти хореографическими. Это зрелище приносит Адаму небольшое облегчение. Пальцы на ногах у него онемели, кисти рук болят от холода; он мазохистски едва ли не наслаждается этим – хотя бы такой карой, когда вокруг него громоздятся горы трупов.

Над тем, что осталось от тела, поставлен шатер. Адам подходит к краю оцепления, не спеша надевает белый защитный костюм, перчатки и маску и поднимает полог шатра.

Сцена внутри совершенно дикая. Синий полиэтилен, подсвеченный мощными лампами, придает всему призрачный голубоватый оттенок; Адам чувствует себя отстраненным от всего того, что находится сейчас перед ним, – словно онемевшим от всех кошмаров, которых насмотрелся за последние пару дней. Кровь кажется черной, яркий свет превращает кожу убитой в белую резину. Рядом с телом стоит на коленях доктор Росс, кто-то из криминалистов берет соскобы из-под ногтей женщины.

– Я не возлагаю на это особых надежд, – ровным тоном произносит Росс. – Наша жертва едва успела моргнуть. – Он встает, поводя головой из стороны в сторону и потягиваясь, после чего поворачивает лицо к Адаму. – Два проникающих ранения в спину, а потом… То, что проделано спереди, можно описать как угодно.

Адам наклоняется к телу, впервые внимательно приглядываясь к туловищу убитой. Края ран рваные и неровные, вокруг кровавого месива свисают бесформенные лоскуты кожи, покрытые бурой коркой.

– Как думаете… – Адам чувствует, что его голос слегка дрожит, и собирается с силами, прежде чем заговорить снова. – Как думаете, это тот же преступник?

Росс мрачно кивает.

– Надеюсь. Как-то не хочется, чтобы сразу два таких урода разгуливали по округе, вытворяя нечто подобное… С ножом. Или чем-то подобным. Посмотрим, не получится ли после осмотра в морге сказать точнее. Мы возьмем мазки, как и всегда. Надеюсь, что этот парень порезался в процессе. Он был не совсем точен.

Но, прежде чем Адам успевает поблагодарить его, снаружи слышится какой-то шум. Громкие разговоры, крики. Голоса, которые он узнает. Вынырнув из шатра, Адам направляется к ним.

На краю оцепления стоит Джейми. Рядом с ним – Ромилли.

– Адам! – кричит он в отчаянии, едва завидев его. – Это она?

– Нет. Нет, братан, это не Пиппа.

Джейми обмякает всем телом, и Ромилли обнимает его. Адам позвонил ему, как только сам в этом убедился, но Джейми, похоже, не слишком-то склонен ему верить. Завидев репортеров, столпившихся у ленты оцепления, Адам отгоняет их подальше.

– Я была с Джейми, – объясняет Ромилли. – Когда ты позвонил.

– Я же просил тебя больше не появляться, – отвечает Адам. – Нечего тебе здесь делать.

– Но это тот же самый преступник?

– Да, мы так думаем.

– Так где же она? – умоляюще произносит Джейми. – Где Пиппа?

Адаму нечего на это сказать. Он не знает. Ни хера он не знает.

Ромилли присматривается к нему в темноте.

– Мне надо к нему поехать, Адам, – мягко говорит она.

– Это ничего не изменит.

– Это не так, и ты это знаешь.

Джейми с тревогой переводит взгляд с одного на другого. Ромилли видит его замешательство.

– Я получила письмо, – объясняет ему она. – От него. Из тюрьмы. Он написал, что мне нужно приехать и поговорить с ним.

Джейми хватает ее за локти, и она вздрагивает.

– Тогда тебе обязательно надо туда съездить! – умоляюще кричит он. – Съезди, пожалуйста!

Адам кладет руку ему на плечо.

– Джейми, – мягко произносит он, – нельзя этого делать. Это именно то, чего он хочет.

– А вдруг он и вправду что-то знает? Ведь стоит же? Хотя бы ради крошечного шанса?

В голосе Джейми слышится отчаяние, и Адам видит по выражению лица Ромилли, что она тоже так думает.

– Но, Милли, – говорит он, – ты ведь так старалась от всего этого дистанцироваться! Сейчас тебе намного лучше.

Она качает головой.

– Я справлюсь, все со мной будет в порядке. И Джейми прав. А вдруг он и вправду что-то знает? Он сидит в тюрьме, с самыми отъявленными психами. Что, если до него дошли какие-то слухи? Вдруг это кто-то, кого только что выпустили?

– Мне это не нравится.

– Это не тебе решать! – резко отвечает Ромилли.

Адам поворачивается к ней. Он знает, какое влияние этот человек оказал на Ромилли. Видел приступы паники, ночные кошмары. Сам был свидетелем тому, как она часами плакала после бесед со своим психотерапевтом.

– Это очень опасный человек, – тихо произносит Адам. И впервые с тех пор, как они развелись, берет ее руки в свои. На ощупь они теплые, чуть липкие от пота. – Он пытал и изнасиловал пять женщин. Четырех из них убил. Он будет манипулировать тобой, как делал тогда и продолжает делать с тех пор.

Ромилли смотрит на его руки, а потом отстраняется. Смотрит на Джейми, лицо у которого осунулось и побледнело.

– Я все-таки съезжу, – решительно говорит она. – Съезжу и повидаюсь со своим отцом.

* * *

МЕСТНОМУ ВРАЧУ ПРЕДЪЯВЛЕНО ОБВИНЕНИЕ В ЧЕТЫРЕХ УБИЙСТВАХ

«Хэмпшир Кроникл», 20 ноября 1995 г.

Поиски четырех бесследно исчезнувших женщин подошли к своему печальному концу вчерашним вечером, когда местный врач общей практики, доктор Элайджа Коул, был арестован в своем доме на Глостер-роуд. При обыске его владений полиция обнаружила частично разложившиеся тела трех пропавших женщин – Ребекки Спаркс, Клэр Чартерс и Николы Хеншоу, – похороненные в лесу, в неглубоких могилах на территории усадьбы Коула, а в дворовом флигеле – тело Грейс Саммерс, умершей сравнительно недавно. Еще одна женщина, о пропаже которой никто не заявлял, была найдена живой и доставлена в больницу. Ее состояние оценивается как стабильное. Полиция все еще находится в процессе поиска ее ближайших родственников, и ее имя будет обнародовано в надлежащее время.

На данный момент полиция не сделала никаких официальных заявлений, но считается, что все пять женщин с момента их исчезновения насильно удерживались на территории усадьбы и на протяжении последних четырех месяцев регулярно подверглись избиениям, издевательствам, изнасилованиям и пыткам. По слухам, в уединенном дворовом флигеле были найдены приспособления, ограничивающие свободу жертв, – такие, как клетки, цепи и наручники.

Обитатели прилегающего к усадьбе района до сих пор не могут оправиться от шока, вызванного подобным известием. Доктор Коул, частная медицинская практика которого располагалась на Кэннон-стрит, пользовался всеобщим уважением и любовью. Один из местных жителей заявил: «Он такой замечательный человек, настоящий столп нашего сообщества… Я просто не могу в это поверить!»

По непроверенным данным, тревогу подняла одиннадцатилетняя дочь доктора Коула, хотя дальнейшие подробности неизвестны. Ныне переданная на попечение социальных служб, она, как полагают, не имеет никакого отношения к преступлениям своего отца.

ДЕНЬ ШЕСТОЙ

ЧЕТВЕРГ