Текст книги "Сириус. Книга 2. Предстояние"

Трое здоровых, выросших в горах, молодых бойцов стояли напротив Сергея и громко потешались над его видом. Тот уже понял, что ему предстоит. Оценил обстановку, осознавая, что силы неравны, взглядом нашел в толпе Марту и улыбнулся. Она густо покраснела, разозлилась за это на себя и дала зарок, что застрелит каждого, кто будет угрожать его жизни. Эти бои нередко заканчивались смертью пленников.

В центр площади вышел толмач и, обращаясь к Сергею, на ломаном русском языке сказал, что он будет драться с лучшими воинами ислама и если он победит, то получит усиленное питание, спиртное и его друзьям окажут незамедлительную медицинскую помощь. Сказав это, толмач захохотал, предвкушая предстоящее зрелище. Для смеха позади Сергея к центру площади выскочили двое душманов с палками и нанесли несколько сильных ударов ему по спине. От неожиданности он упал на колени. Толпа заревела, а двое с палками стали кружить вокруг. Марта взяла винтовку в обе руки, внутренне подобравшись и готовая к выстрелу, но железная хватка долговязого типа, выросшего словно из-под земли, сжала ей руку до хруста, даже слезы проступили.

– Джон, ты чего?

– Не делай глупостей, Марта! – прошипел он ей в самое ухо, обдавая перегаром. – Я стал наблюдать за тобой сразу, как ты появилась здесь, и вижу, что ты изменилась. По твоему лицу вижу! Откуда все это, и что произошло между ним и тобой? Почему он жив, и что произошло с нашей железной Мартой? Можешь не отвечать, я все читаю на твоем лице, но глупостей не потерплю!

Он засмеялся, а Марта глубоко вздохнула. Было бы самоубийством открывать пальбу. Она давно подозревала, что Джон не так прост, как кажется. Не зря его в этом регионе считают бесценным специалистом. Он похлопал ее по плечу, указывая рукой на начавшееся шоу, забрал у нее винтовку и, лукаво косясь, крикнул:

– Посмотрим, сколько времени этот доходяга продержится! Мне кажется, что в Советской армии нет стоящих солдат, а здесь, в плену, они опускаются до уровня скота!

– Посмотрела бы я, до какого уровня опустились бы американские солдаты здесь, в плену! – зло ответила Марта и добавила: – Тебе мало Вьетнама?

– У нашей Марты появились мысли! Даже интересно.

Марта его уже не слушала, а следила за тем, как развиваются события.

Сергей спокойно перенес издевательское начало боя, сосредоточился, стремительно переместился сначала в сторону одного, а потом другого противника с палками и нанес два удара один за другим, чем мгновенно выключил их из боя. Они распластались в уличной пыли, выронив палки, которые отлетели к ногам толпы. Та притихла, а трое бойцов перестали играть мышцами и принялись свирепо разглядывать противника. Марта замерла. Ее пронизал холод. Выходило, что этот парень, судя по этой разминке, был бойцом, и бойцом элитным. Там, в горах, не она его держала на мушке, а он мог одним движением руки лишить ее жизни, но этого не сделал. Значит, все, о чем он говорил, правда, а не попытка остаться в живых, как ей показалось изначально. От избытка чувств она зажмурилась, а когда открыла глаза, схватка уже началась. По правде говоря, это была не схватка, а избиение. Впервые в истории этого кишлака избивали не пленников, а пленник избивал ее жителей. Такого позора не ожидали даже старейшины. Сергей молниеносно перемещался между противниками, изматывая их и нанося мощные удары. Вспоминая занятия с корейцем, он, сам того не осознавая, слился мысленно со своим телом и превратился в боевую машину. Через несколько минут все было кончено. Корчащиеся от боли бойцы, забрызганные кровью, валялись в пыли, а он стоял рядом, равнодушно разглядывая толпу. Местные жители, увидев в его потемневших глазах грозную глубину, начали испуганно пятиться. По команде старшего к Сергею подбежали несколько вооруженных душманов с автоматами, окружили его и постарались сбить с ног. Он серией стремительных ударов ошеломил их. Обхватил одного из них руками, развернул к себе спиной и сильно сжал. Тот от удушающего приема обмяк, а Сергей сдернул с его поясного ремня одну из гранат, зубами выдернул чеку с кольцом, демонстративно выплюнул на землю. Несколько находящихся поблизости женщин упали в обморок, а Сергей уверенным голосом произнес, обращаясь к побледневшему толмачу:

– Закон гор надо уважать и исполнять данное обещание!

Тот перевел его слова. Старейшины кишлака заволновались, взволнованно кивая головами.

– Идеальный экземпляр! Я такого боя давно не видел! – обращаясь к Марте, сказал Джон и направился в сторону Сергея, перешел на русский язык. – Ты, главное, не волнуйся, солдат! Отдай мне гранату! Я обещаю, что тебя здесь никто не тронет, а условия будут выполнены. Это говорю тебе я, американский гражданин Джон Смилкович.

Он поднял с земли кольцо от гранаты и протянул руку. Над площадью повисла оглушительная тишина, прерываемая только кудахтаньем кур, лаем собак и далеким эхом детского плача.

– А что значит слово американца в этом мире? – равнодушно спросил Сергей и засмеялся.

Джон был удивлен и многое бы отдал за то, чтобы привлечь парня на свою сторону.

– Сам решай, но не забудь, что от этого зависит твоя жизнь и жизнь твоих товарищей.

Сергей посмотрел на ребят. Они уже почти все пришли в себя и, вытирая кровь с лица, наблюдали за происходящим. Не захотев встречаться взглядом с изумленным капитаном, он перевел его на Марту, которая с ужасом смотрела на него, и больше не раздумывая, протянул руку с гранатой Джону. Тот профессионально и аккуратно закрепил кольцо, вставил чеку и отдал приказ душманам. Те нехотя повиновались, подняли еще не пришедшего в себя товарища, которого Сергей начал поднимать.

– Что будешь делать? – спросил Джон, подойдя к нему. – Теперь у тебя врагов, которые захотят сунуть нож под лопатку, прибавилось!

– Будем думать! – сухо ответил Сергей.

– Мои люди отведут вас и окажут медицинскую помощь. Тебе я предлагаю сотрудничество с моей страной. Ты хороший солдат, а здесь пропадешь. Подумай! С ответом не тороплю.

Последние слова он сказал шепотом, похлопал его по плечу и удалился, по пути подхватив под руку Марту.

Их заперли в доме на окраине кишлака, предварительно обработав раны. Из всех пострадавших в самом плохом состоянии был Николай Овечкин. Ему сломали два ребра и повредили правый глаз. Санитар, обращаясь к Сергею, на английском языке сказал:

– Совсем плох. Если не оказать квалифицированную помощь, ослепнет.

Сергей махнул рукой, ничего не ответив. Санитар удалился, а Сергей подошел к Николаю и, дружески сжав ему руку, сказал:

– Держись, Колька, все будет хорошо!

Тот отвернулся и заплакал, а Сергей встретился взглядом с капитаном.

– Ты ничего не хочешь мне сказать? – спросил тот.

– Нет, не хочу, – глухим голосом ответил Сергей, сел прямо на каменистую почву, прислонился к глинобитной стене и закрыл глаза. Его взя ла дикая усталость.

Капитан прищурился, промолчал и тоже прикрыл глаза. Чудовищной болью отзывался каждый сделанный вдох, но он терпел, стараясь не показывать страдания. Воронцов еще больше поразил его. То, что сегодня произошло на площади, не укладывалось ни в какие рамки. У командира появилось подозрение, что боец не тот, за кого себя выдает. В его практике бывали случаи, когда армейская разведка внедряла в подразделение своего человека под видом простого прапорщика или сержанта, но этот, к примеру, был слишком молод. В то же время в его характере чувствовалась сила, смелость. Видимо, умело скрывал все это, пока не попал в критическую ситуацию.

Через некоторое время принесли обещанную провизию. В корзине с продуктами находилась и бутылка виски, которую презентовал американец. Самохвалов выдернул ее из корзины и, свернув пробку, провозгласил:

– Живем, мужики! Ну, Серый, ты даешь! Таких волков срубил!

Понюхав аромат, исходящий из открытой бутылки, он, вздохнув, передал ее капитану. Тот, оценивая, подержал ее в руках, отхлебнул из горла и передал обратно, сказав:

– Выпьем за наших погибших товарищей!

Бутылка прошла по кругу. Потом по второму. Даже Овечкина насильно заставили выпить.

– Это же настоящая анестезия. Исключительно с пользой для здоровья!

Все быстро захмелели. Сказывались усталость и нервное напряжение. Веки у Сергея налились свинцом, и поднять их ему стоило огромного труда. Язык не слушался, и как он ни старался, ничего не смог произнести. Тело тоже не слушалось. Ощущение опьянения было схоже с тем, которое он прочувствовал, когда впервые в своей жизни напился пьяным.

Это было на летних каникулах после окончания седьмого класса. Тогда он вместе с двоюродным братом, который был старше его на три года, и его друзьями купили крепленого вина. Названия он не запомнил, но помнил, что пили его на берегу лесного пруда. Легкое опьянение пришло сразу. Это состояние Сергей ощутил впервые, и оно ему безумно понравилось. Было неудержимо весело, небывалая легкость заполнила все его существо. Ребята бренчали на гитаре и пели песни. Тогда он и захотел научиться играть на гитаре, как его брат, которого уважал. Вскоре выпитое ударило по мозгам и то, что они творили, он не запомнил. Очнулся ночью в центре бабкиной деревни, под чьим-то забором, не способный даже руками и ногами пошевелить. Справа валялась гитара, а слева его брат в таком же состоянии. Домой они попали под утро, заблевав по пути всю дорогу. От родителей тогда влетело крепко.

Выходит, и сейчас, в этой другой жизни, он был впервые и так же сильно пьян. От этого сделалось хорошо на душе и он, даже не поев, крепко заснул.

17

Прошло несколько дней. Ребята выполняли всю черную работу в кишлаке, отрабатывая тот скудный паек, который им ежедневно выдавали. Постоянные издевательства и побои неизбежно ослабляли волю, поселили страх в душе. Капитан морально поддерживал ребят и убедил Сергея, что следует извлечь выгоду из сложившихся отношений с врагами, поэтому каждый раз, когда Сергей посещал Джона, он старался как можно лучше изучить расположение улиц кишлака.

Кишлак был внушительным. Его население не пряталось при виде вооруженных людей. Было видно, что война их обошла стороной, но ненависть к советским солдатам пронизывала всю здешнюю атмосферу. Оказалось, что здесь находилась еще одна группа пленных, которая содержалась в подвале недалеко от центральной площади. Было неизвестно, сколько там человек, но известие обрадовало капитана. Одно только настораживало его. Американец мертвой хваткой уцепился в Воронцова, пытался провести вербовку. Их статус как военнопленных был шатким. Будущее неопределенное и, если верить словам Сергея, скоро их будут пытаться обращать в ислам. Капитан знал, что это означает. Вначале замучают, а потом всех несогласных уничтожат. Он в своем недавно разработанном плане, в который еще никого не посвящал, весь упор делал на Воронцова, но ежедневные посещения американца ставили под сомнение эту идею. Он был наслышан о том, как умело агенты ЦРУ проводят вербовки. В экстремальных ситуациях люди ломались за несколько дней и превращались из друзей во врагов.

Сергей не знал о беспокойстве капитана, поэтому спокойно и безразлично относился к идеологическим излияниям Джона, но его терзали сомнения. Он твердо решил, что должен разделить участь своих товарищей и остаться с ними до конца. Он словно под панцирем прятался, поэтому до него просто невозможно было достучаться. Состояние отрешенности полностью накрыло его. Американец воспринимал его душевное состояние, как знак моральной стойкости, в глубине души поражался выдержке этого молодого советского солдата. Недаром его дед, ветеран Второй мировой войны, который участвовал в операции по высадке десанта союзнических войск в Нормандии, говорил о нравственной силе русских солдат. Джона, воспитанного на патриотических чувствах к своей родине, слова деда всегда раздражали. Он был твердо уверен, что Россия – империя зла и лично он должен сделать все, чтобы внести свою лепту в дело уничтожения этой страны.

Ранним утром Джон, как обычно, вызвал его к себе. Он хотел еще раз увидеть этого солдата и, встретив его пристальным взглядом, сказал:

– А ты сильный солдат! С такими людьми, как ты, можно свернуть горы, но мои старания оказались бессильны. Твой дух оказался сильнее моего, и я польщен. Давно не встречал достойного противника. Давай выпьем за достойных противников! – и налил ему виски.

– Я согласен! За достойных противников, но не врагов! – ответил Сергей и, повертев в руках стакан, иронично добавил: – Врагами нас сделали политики. Их алчные замыслы всегда сталкивали лбами хороших людей во все времена существования человечества!

Он, не раздумывая, выпил и поставил стакан на стол. Джон с каждым разом все больше и больше поражался этому молодому русскому пареньку. Он не первый день анализировал и просчитывал его действия. Интуиция подсказывала, что неспроста он появился здесь, а чутье его никогда не подводило. Но поведение парня рушило все представления и предположения. Для внедрения в их среду агент согласился бы на их сотрудничество к исходу второго дня, слегка поломавшись для приличия, а этот крушит все стереотипы. Его интеллектуальные способности были развиты не до конца, но имели огромный потенциал. Не зря, ох, не зря Марта запала на него и поэтому сейчас скрывается в горах. Он извелся, не понимая, почему не может разобраться в ситуации, и решил поставить эксперимент. Выпив залпом содержимое стакана, он предложил Сергею еще, но тот отрицательно покачал головой. Джон одобряюще похлопал его по плечу и сказал:

– Я не буду от тебя ничего скрывать. Завтра мы уезжаем. Мое покровительство на вас уже не будет распространяться. Если ты не поедешь с нами, то я не дам и цента за ваши жизни…

– Наши жизни – это наши жизни, и нам решать, как дальше ломать дальнейшую судьбу. Что касается лично меня, то я принимал присягу! Да, присягу своему народу! Нарушив ее, я предам память своего деда, который погиб, защищая свою Родину под Ленинградом, в 1941 году, – вежливо, но твердо перебил его Сергей.

– Ладно-ладно, я тебя понял и больше об этом ни слова! Если будет нужна моя помощь, и ты еще будешь жив, запомни мой позывной «сфинкс восемнадцать-двенадцать». Найди любого полевого командира и назови позывной. Тебя найдут, а сейчас прошу на прогулку.

Сергей недоумевающим взглядом посмотрел на него, американец же только подтолкнул его к выходу из дома, рядом с которым стояла большая легковая машина с открытым верхом. Водитель даже не пошевелился при их появлении.

– Знакомься, джип! – Джон указал на машину, заметив во взгляде Сергея интерес. – Полный привод и сумасшедшая проходимость. Управление простое.

Машина тронулась, а Джон продолжал знакомить Сергея с управлением машиной. Через некоторое время они начали подниматься по дорожному серпантину. Уже темнело. Вид на кишлак был изумительный, а Джон все говорил и говорил. До Сергея дошло, что в его словах есть смысл. Среди предложений он, как ему показалось, уловил намек на план дальнейших действий. Может, это ему показалось, и только. Сергей внимательно посмотрел на Джона. Тот внезапно замолчал и сидел, откинувшись на спинку сиденья как ни в чем не бывало. Машина подпрыгивала на ямах и попадавшихся камнях, но безостановочно двигалась вперед. Сергей думал о цели американца и о том, зачем тот делился с ним информацией. Что он задумал? Хочет помочь или это провокация? Вопрос ставил его в тупик. Ему не хватало жизненного опыта, чтобы разобраться в своих ощущениях, а так хотелось просто поверить или отдаться на волю случая, как прежде. Так было раньше, а сейчас нужно было принимать самостоятельные решения. Каждая нестандартная ситуация подкидывает новую задачу и каждый раз приходится искать новое решение независимо от того, кто ты. Он до сих пор не мог разобраться в самом себе и не понимал, нужно ли разбираться в том, что есть и чего нет.

Через некоторое время они подъехали к ветхому заброшенному поселению в горах, которое, по вероятности, было стоянкой охотников, а сейчас пустовало. Громадная масса камней нависала над крышами полуразвалившихся хижин. Создавалось впечатление, что они вот-вот обрушатся, придавив своей массой все вокруг. От этого вида захватывало дух.

– Конечная остановка! – захохотал Джон. – Кстати, остановка твоя!

Сергей вышел из машины, а она, рванув с места, быстро скрылась за поворотом. Тот ошарашенно проводил ее взглядом, не совсем понимая, розыгрыш это или часть непонятного плана. Ему опять стало до жути страшно. Он быстро оглянулся, окинул взглядом селение, посмотрел на нависшую почти над ним каменную громаду, размышляя о том, что предпринять. В голове не укладывалась выходка американца, но делать было нечего, и он двинулся в сторону покосившихся домов, невзрачный вид которых вызывал жуткое чувство. У единственного прилично сохранившегося дома он остановился, не решаясь зайти внутрь. Присев на валявшуюся у входа разломанную скамью, он прислонился спиной к стене дома и закрыл глаза. Впервые за последнее время он остался наедине с самим собой. Состояние одиночества ему безумно нравилось. Только в этом состоянии можно было расслабиться и осмыслить все произошедшие события, а также неспешно поразмыслить над проблемами. Размышляя об этом, он не заметил, как задремал.

Мозг работал даже во сне. Сознание заново прошлось по всему, что с ним случилось. Теперь он ясно понимал, что их уже не ищут и списали, как говорят, на боевые потери, а похоронки, вероятно, были уже на полпути к дому. Он мысленно представил состояние родителей, свое казенное надгробие на деревенском кладбище и ему стало тоскливо. Он вдруг отчетливо увидел свою Олечку, теперь такую далекую и недосягаемую, что под сердцем что-то больно застонало. Ему ужасно захотелось, чтобы его пожалели и приласкали, так как это делала в детстве мама и как умела делать Оля. Он понимал, что их дни сочтены, и им надо что-то предпринять. Мозг выстраивал планы один за другим, но ничего стоящего в них не находил.

Очнулся он от сонного полузабытья, потому что ощутил на себе посторонний взгляд, но не подал виду, а весь внутренне напрягся и обратился в слух. От внезапного и нежного прикосновения к своей щеке вздрогнул, но упорно не открывал глаз, а потом неожиданно ощутил знакомый запах. Он сразу узнал его. Запах ружейной смазки вперемешку с тонким ароматом чистого девичьего тела. Он не мог понять, как она оказалась здесь, или это сон и ложное ощущение пробуждения? Он крепко обхватил руками ее бедра, нежно прижался к ним, вскочил и, открывая глаза, выдохнул:

– Олечка, милая!

Сергей не сразу осознал, что держит в руках не Олю. Марта, которую он сжимал в объятиях, засмеялась, увидев на его лице недоумевающую гримасу, но даже не постаралась освободиться, с удовольствием чувствуя силу его рук. Он, осознав всю нелепость ситуации, бережно опустил ее на землю и пробормотал:

– Извини! Я чуть с ума не сошел от твоего запаха!

– Что? – спросила она, не понимая русского языка, но стараясь уловить интонацию его голоса.

– Извини, – уже на немецком языке ответил он. Она внимательно заглянула ему в глаза и удивленно произнесла:

– Вот Джон пакостник! Выходит, ты так и не поддался на его уговоры?

– А ты откуда знаешь?

– Ну, раз ты здесь, значит, это так и есть. Сейчас он предпринял последнюю попытку.

– Какую?

Марта засмеялась. Он был еще молод и неопытен, практически такой, как и она в его годы.

– Смешной ты, солдатик! Теперь ты у меня в плену, но предложение остается в силе. Ты можешь быть свободен и прямо сейчас, если, конечно, желаешь этого. Кстати, спасибо тебе!

– За что?

– Ты тоже не убил меня тогда. Почему? А ведь мог бы, скажи, мог? Я видела тебя на площади!

– Да, мог! Но убивать тебя не хотел! Ты очень красивая и можешь рожать детей. Вот это настоящее предназначение женщины. Продолжать род человеческий, а не уменьшать его, убивая людей.

– Да ты философ или начитался всякой идеологической мути, еще не научившись по молодости отличать добро от зла!

– Может, я и молод, неопытен. Одно я знаю точно, что на войне в основном погибают самые лучшие, а женщине вообще не должно быть места в этом процессе убийства одними людьми других. По всей вероятности, я мог поступить так же, как и ты, будь я на твоем месте, но посвящать этому всю жизнь я, наверное, не стал бы.

Сергей отвернулся, а ей ужасно захотелось снова оказаться в его объятиях. В ее зачерствевшей душе где-то в самой глубине слабо дали о себе знать ростки спящих чувств, которых она никогда не испытывала и даже не знала об их существовании. Чтобы не поддаться этой минутной слабости, она отстранилась от него. Он, стараясь не смотреть в ее сторону, спросил:

– И что теперь?

– Что бы ни произошло, сегодняшний день мы будем коротать вместе. Завтра наша команда уезжает. Если честно, то я не хотела до отъезда видеть тебя, но Джон устроил и мне испытание! Скажи честно, что ты ощущаешь, находясь здесь, в плену у этих дикарей?

– Даже не знаю, что и ответить. Чувства все навыворот, а конкретики никакой. Больше меня волнует то, что я, вероятно, больше не увижу родных и близких мне людей. Вот это настоящая катастрофа! Эта мысль сводит с ума!

– Вас еще не стали ломать и обращать в свою веру! Вот тогда у тебя появятся совсем другие мысли! Поэтому я хотела остаться одна. Не могу смотреть на издевательства над людьми. Афганцы народ хороший, но своих врагов они уничтожают беспощадно, не гнушаясь никакими средствами!

– Мне наплевать на все! Лично мне кажется, что я начал свою сознательную жизнь не так, как было предначертано судьбой, и с удовольствием переписал бы ее заново. Но не думай, что я упал духом. Я не стремлюсь умереть, а бороться буду до конца. Я же русский человек!

Марта задумалась. Ей опять показалось, что она теряется, слушая его рассуждения. Она вспомнила своего школьного друга хулигана Дитриха, который уже по окончании школы загорелся идеей построения коммунистического строя по всему миру. Позже встретив его, она услышала аналогичное и из его уст, практически дословно все то, о чем сейчас сказал этот паренек. Он тоже хотел переписать свою жизнь заново. Его слова тогда запали Марте в душу, и она часто возвращалась к ним. Она постоянно задавалась вопросом о том, хочет ли сама переиграть свою жизнь. И всегда была уверена, что именно переиграть, а не что-то другое. Нынешняя ее жизнь была чьим-то сценарием, а она в нем актрисой.

И каждый раз не находила ответа.

– Ладно, хватит философии! Давай есть и спать! – прервала разговор Марта и вошла в дом.

Быстро стемнело и заметно похолодало. Сергей некоторое время еще не двигался с места, задумчиво разглядывая звездное небо. Оно отличалось от его родного ленинградского неба своей яркостью и выразительностью. Ему даже показалось, что звезды здесь расположены намного ближе. Стоит только протянуть руку, как они стремительно окажутся на его ладони. Он попытался протянуть руку им навстречу, но рука скрылась во мраке. Он вспомнил тот вечер, когда показывал Оле звезду Сириус, но сейчас не находил ее. Она потерялась в незнакомой ему местности. Тогда Оля тоже назвала его Сириусом, который должен зажечь свой свет на их жизненном пути, но это было давно. Сейчас он думал только об одном. Его жизненные лучи скоро погаснут, и наступит темнота, в которой он, как сейчас его рука, потеряется. Ему стало неуютно. Озноб прокатился по телу. Он нехотя встал и вошел в хижину. Пустота помещения поразила его. Только в углу была навалена куча сухой травы. Марта уже разогрела на спиртовом огне банки с консервами и, достав бутылку виски, просто сказала:

– Страстно желала сегодня напиться одна, но теперь у меня есть напарник! Я думаю, что ты не откажешься.

– Нет! – запросто согласился Сергей. – Только у меня к тебе одна просьба. Я вижу, что ты не куришь, но, может, у тебя найдется хоть одна сигаретка? Не курил несколько дней!

– Без проблем! Лови! – она достала из пакета пачку «Мальборо» и кинула ему.

Тот поймал. Несколько раз подкинул в руке и воскликнул:

– Ого, живем!

Ловко раскрыв пачку, он достал сигарету и, как обычно, поднес к носу, вдыхая сладковатый аромат. Марта с интересом наблюдала за ним. Он сейчас делал то, что она тайком делала в детстве, когда воровала сигареты у отца, и то, что повторяла сейчас. Она никогда даже не попыталась закурить, но запах табака ей нравился. Эта привычка у нее осталась до сих пор, поэтому сигареты она всегда таскала с собой, считая, что это таинство есть ее тайна. Как оказалось, она была не одинока, и в очередной раз поразилась, как схожи их характеры.

Сергей закурил, от блаженства зажмурив глаза. Сигареты были настоящие, американские, но ничем не отличались от сигарет, которые выпускались в Молдавии на Кишиневском заводе по цене один рубль за пачку. Скуривались они так же быстро.

Марта разлила виски по кружкам и, не дожидаясь Сергея, выпила до дна.

– Извини, тосты не люблю! Вижу в них пожелания того, что никогда не сбывается!

Сергей пожал плечами и тоже выпил. Немного помедлив, глубоко вдохнув сигаретный дым, он спросил:

– А ты сама как относишься к тому, что находишься здесь? Неужели тебя не тянет на родную землю?

– Если говорить честно, я сама не знаю, что здесь делаю, но обратной дороги уже нет. Я утонула в крови! Домой тянет ужасно. Мне он снится постоянно, но встречать меня там некому, и я боюсь чувств, которые появятся, как только я окажусь там.

– Извини, я не хотел напоминать тебе о прошлом. – Ничего страшного! Кстати, я тоже люблю нюхать сигареты.

– Не понял?

– Ты это сделал машинально и даже не заметил. Я всегда таскала у отца сигареты для того чтобы их нюхать, но никогда не пробовала закурить!

– Ах да! Бывают же совпадения! Вроде жили в разных странах, а привычки одинаковые. Я же тоже таскал их в детстве у отца! – Марта засмеялась, а удивленный Сергей продолжил: – Мне всегда казалось, что люди в другой стране совершенно не похожи на меня. Их мысли и поступки тоже должны отличаться от моих поступков. Для меня они словно с другой планеты! Так нас учили!

– Нас учили так же! Наши страны одинаково отделены «железным занавесом» практически от всего мира, но люди везде одинаковые. Они думают, мечтают, любят и ненавидят одинаково во всех уголках планеты.

Марта и Сергей замолчали, каждый задумался о своем. Так они и сидели, ели, выпивали и молчали. Вскоре захмелевшая Марта встала и, отойдя к куче травы, начала ее расправлять, словно расстилала настоящую кровать, и игриво подмигивала ему в мерцающем огне спиртовки. Она легла, а он еще долго не шевелился и размышлял, как поступить в данной ситуации. Он думал, что такое бывает только в литературных романах, и это придумывается чисто ради сюжета. А сейчас это было похоже на бредовый сон сумасшедшего – абсолютная нереальность происходящего. Его размышления прервал ее голос:

– Ты долго там будешь сидеть? Иди спать, а то я замерзла!

Сергей нерешительно встал, погасил огонь и отправился в ее сторону, чуть не наступив в кромешной темноте на ее ноги. Она шутливо закричала:

– Ноги отдавишь, русский медведь!

Сергей, внезапно засмущавшийся, лег на самом краю еще не совсем высохшей травы. Он представил, как Марта собирает и сушит эту траву. От нахлынувшего желания он судорожно сглотнул и внезапно ощутил все очертания ее тела. Она страстно прижалась к нему, жарко дыша в шею. Ее губы коснулись кончика его уха, отчего он чуть не закричал и густо покраснел, но был счастлив, что она не видит, насколько он беспомощен. Ему безумно захотелось повернуться к ней лицом, крепко прижать к себе и забыть обо всем на свете. Захотелось так сильно, что по телу прошла волна озноба и руки начали нервно подрагивать. Он понимал, что возврата к прошлому уже не будет никогда. Алкоголь мешал ему здраво рассуждать, он завладел его разумом. Этот проклятый американец все рассчитал, посылая его сюда. Он представил себя монахом, которому господь послал испытания. Марта, словно чувствуя его состояние, обхватила его голову руками и жадно начала целовать его в губы; делала она это неумело, словно в первый раз. Он боролся с собой, стараясь не ответить взаимностью. Она это почувствовала, выпустила его голову из своих рук и спросила:

– Я делаю что-то не так?

– Извини, но я не могу! Я тебе говорил, что у меня есть девушка!

– Понимаешь, она там, в России, и ты никогда ее не увидишь! Я что, некрасивая или тебе…

– Молчи, – перебил ее шепотом Сергей, закрывая ее рот своей щекой и продолжая шептать ей на ухо: – Ты безумно красивая! Такая красивая, что ради тебя можно всю жизнь совершать подвиги, но я не хочу уподобляться животному! Нужны чувства! Понимаешь, обязательно настоящие искренние чувства! А свою девушку я обязательно увижу! Понимаешь, обязательно! Я хочу верить в это, а если нет, зачем тогда жить.

Она почувствовала его состояние и с усилием отстранилась. Он не препятствовал. Уже лежа на спине с широко раскрытыми глазами, она думала, что никогда в своей жизни не видела такой преданной любви и такой страстной уверенности в словах. Его нежный отказ не обидел ее, а еще больше расположил к себе. Она твердо и бесповоротно приняла решение, как поступит завтра. Она никому не даст его в обиду. Она устроит здесь неприступную крепость. Сама того не замечая, она шептала эти слова, словно молитву, а из открытых глаз текли слезы. Она еле сдерживалась, чтобы не разрыдаться впервые после смерти родителей. Он старался не дышать, чтобы не порвать связывающую их нить.

Проснулся Сергей задолго до рассвета. Появившаяся луна ярко освещала окрестности. Ее лучи попадали и к ним в дом. Спящая, продрогшая от холода, Марта лежала чуть в стороне, она так и не решилась прижаться к нему. Сергей пододвинулся к ней и осторожно откинул прядь ее волос с лица, которое было еще мокрое от слез. Он осторожно вытер ей глаза и щеки, прижал к себе, стараясь передать ей тепло своего тела. Она сильнее прижалась к нему, почувствовав во сне исходивший от него жар. Он старался больше не шевелиться, чтобы не нарушить ее сон. В таком состоянии они и встретили рассвет. Сергей больше не заснул, потому что не хотел пропустить момент пробуждения Марты.

Марта открыла глаза, как всегда, по привычке, с первыми лучами солнца и замерла, потому что почувствовала, что находится в его объятиях. Только сейчас она поняла, почему крепко спала в предрассветный час. Исходящее от него тепло убаюкивало. Она не хотела пробуждаться, но составленный накануне план не оставлял ей времени. С минуты на минуту должен был появиться Джон. Она постаралась освободиться, но он еще крепче сжал свои объятия. Она хотела возмутиться, но он печально сказал, обращаясь к ней так же нежно, как в детстве мама: