Текст книги "Сириус. Книга 2. Предстояние"

8

Боевая радиолокационная часть в лице хмурого лейтенанта на КПП встретила их неприветливо. С первого взгляда часть показалась небольшой, но территорию занимала внушительную. Прямо за КПП располагались плац и двухэтажная казарма. Вокруг них на приличном расстоянии друг от друга раскинулись хозяйственные здания. Радиолокационные станции находились в нескольких километрах от расположения части. Дежурный лейтенант Васнецов, приписанный к автомобильному батальону, откровенно зевая, отвел их в штаб. Их встретил командир роты в чине капитана.

– Ну что, бойцы, с прибытием! – начал он. – Теперь я буду вашим командиром роты! Зовут меня Худяк Георгий Иванович. И с чего бы вы ни начали, я про вас знаю все! Знаю, что один из вас прибыл в виде ненужного балласта! Так кто это из вас?

– Я, – испуганно выдавил из себя внезапно раскрасневшийся Витька.

– Сразу довожу до вашего сведения, что мне дармоеды не нужны. Мне нужны квалифицированные радисты, а не выродки, которые хотят продолжить обучение на вверенном мне объекте. Сразу предупреждаю, что в моей роте проходят службу на боевом дежурстве, а обучение проходят в помощниках у свинаря или хлебореза.

– Товарищ капитан, нам майор Кукишев говорил… – начал оправдываться Сергей, но сразу был прерван гневным криком.

– Мне наплевать на твоего майора! Здесь я хозяин! От моего решения зависят ваши судьбы!

Ребята поняли, что сегодня был явно не их день. Капитан еще немного покричал и, вернувшись к более спокойному тону, продолжил:

– Вы хоть знаете, где будете служить? В московском округе ПВО, который предназначен для прикрытия от ударов средств воздушного нападения противника Москвы и наиболее важных административных и экономических объектов Центральных районов России. Наши радиотехнические войска заблаговременно выдают информацию о начале воздушного нападения противника, боевую информацию для зенитных ракетных войск и авиации противовоздушной обороны, а также информацию для управления соединениями и частями. Почувствуйте всю глубину ответственности вашей службы, товарищи солдаты!

Ребята одновременно закивали головами, а капитан, подняв трубку телефона, вызвал прапорщика Фролова и передал их ему на попечение. Тот прибежал, бегло ознакомился с их личными делами, поморщился и, когда они вышли на улицу, сказал:

– Давайте знакомиться. Я прапорщик Фролов Леонид Иванович. Ты, выходит, Сергей?

– Да!

– Это хорошо! О тебе пишут, что ты классный специалист.

– Стараемся, товарищ прапорщик!

– Это хорошо. Что у тебя с рукой?

– Пустяки! Уже почти зажила.

Прапорщик покачал головой и повернулся к Витьке.

– А ты, Соловьев?

Витька сразу помрачнел и ушел в себя, почувствовав в интонации вопроса скрытый подвох. Особенно его задело то, что к нему, в отличие от Сергея, обратились не по имени, а по фамилии. Прапорщик угадал его настрой и жестко сказал:

– Что ты насупился, рядовой? Скажу честно, тебе будет жутко тяжело. Поверь моему опыту. Короче, даю вам обоим установку сроком на один месяц. Воронцов, ровно через месяц твой напарник должен быть классным специалистом. Как вы это сделаете – меня не волнует. Если это у вас не получится, то твой дружок отправится туда.

Друзья повернули головы в направлении, в котором была направлена рука прапорщика. Сергей от удивления открыл рот.

Капитан не обманывал.

За типовым зданием, где располагалась столовая, находился небольшой загон, огороженный увесистыми жердями. Он прямиком упирался в ворота приземистого длинного здания. Вся площадка загона была истоптана копытами животных и представляла собой толстый слой жидкой грязи вперемешку с отходами их жизнедеятельности. Запашок оттуда струился мощный. У входа в здание стоял солдат со сморщенным, как у старухи, лицом и обнаженной головой, пристально поглядывая в их сторону. От этого взгляда у Сергея пробежали по спине мурашки. До него было далеко, и разглядеть детально лицо солдата Сергей не смог, но что-то в его внешности было зловещим, словно у Вия из повести Гоголя.

Сергей улыбнулся, вспомнив обстоятельства знакомства с этим произведением. Ему было шесть лет, когда он впервые посмотрел по телевизору художественный фильм «Вий». Родители подумали, что показывают очередную сказку и разрешили ему посмотреть. Фильм загипнотизировал его и привел слабую детскую психику в состояние шока. Он еще долгие годы безумно боялся темноты, из сгустков которой, как ему казалось, должны были протянуться жуткие нечеловеческие руки, чтобы схватить и утащить его. Лицо этого персонажа украинского фольклора в образе грозного бесформенного старика с бровями и веками до самой земли преследовало его. Но он, рыдая в душе от страха, ни разу не показал родным своей слабости, уверенный, что его обязательно поднимут на смех. Мысль о том, что его чувства, выставленные напоказ, будут обязательно осуждены или осмеяны, тяготила его до сих пор.

– Ладно, – прервал их молчание прапорщик. – Это все лирические отступления, а сейчас познакомлю вас с ПРЦ. Он в дальнейшем будет вашим вторым домом.

Приемный радиотехнический центр или ПРЦ, к которому приписали Сергея с Витькой, находился в дальнем углу воинской части, рядом с глубоким оврагом. Это был сводчатый капонир, со всех сторон по самую крышу заваленный землей и замаскированный высаженными и уже разросшимися густыми кустами. Справа от него были расположены внушительных размеров приемные антенны. Вдалеке, за оврагом, который упирался в неглубокую речушку, раскинулась одноэтажная окраина городка. Вид был изумительный, но почему-то не радовал ребят.

За толстенными тройными металлическими дверьми дежурили два человека. Один из них, молчаливый низкорослый радист с горбатым большим носом, всего лишь один раз взглянул в сторону вошедших. Вокруг него располагались несколько стоек высокочастотных радиоприемников.

Миновав его, прапорщик сказал:

– Это у нас Миша. Страшно не любит новых людей. Не обращайте внимания.

В другой комнате располагался длинный ряд радиорелейных приемников, а в углу за большим столом с телеграфным аппаратом за своим рабочим столом сидел телеграфист. В первый момент можно было подумать, что он упорно трудится, но на поверку оказалось, что просто слушает музыку.

Почувствовав, что в комнату вошел кто-то посторонний, он испугался и резко вскочил с места так, что наушники слетели с головы.

– Стас, это чем ты тут занимаешься?

– Проверяю звукозаписывающую аппаратуру, товарищ прапорщик! – не растерялся Стас.

– Опять музыка?

– Ну а чем же проверять?

Сергей посмотрел на небольшое устройство с двумя маленькими бобинами, из нутра которых тянулась тончайшая проволока, и спросил:

– Это что за магнитофон?

Стас усмехнулся и ответил:

– Это не магнитофон, а звукозаписывающий аппарат. Звуковым носителем здесь служит не магнитная пленка, а посеребренная проволока. Это новейшая военная разработка. Включаться для записи она может самостоятельно при появлении звукового сигнала, а одной бобины с проволокой хватает на десятки часов записи. Полезная вещь!

Сергей покачал головой, а в комнату вошел радист и хмуро уставился на новеньких. Прапорщик радостно потер руки и сказал:

– Прошу любить и жаловать. К нам прибыло пополнение: два орла-радиста.

– Радисты… – разочарованно протянул Стас.

– Радисты, а твой телеграфист прибудет весной, не переживай! Это для Миши пополнение.

– Посмотрим, – небрежно бросил тот, вертя в руках шариковую ручку.

Прапорщик кратко посвятил ребят в особенности предстоящей службы, и они вскоре вернулись в казарму, где их поставили на довольствие и определили спальное место.

На ужин Сергей категорически идти отказался, а Витьке пришлось последовать его примеру. Один он пойти в столовую побоялся, и какое-то время искренне обижался на друга. Сергей не обращал на него никакого внимания, он неспешно оценивал обстановку. Первый день должен был стать днем испытаний, и он постоянно ожидал подвоха, стараясь морально подготовиться.

Как только за окнами начало смеркаться и весь личный состав роты начал готовиться к отбою, ребята на своей шкуре выяснили, что такое «дедовщина». Коренастый старослужащий с приплюснутым, как у боксера, носом, сверкнув черными глазами, небрежно поманил их пальцем и лениво процедил сквозь редкие зубы:

– Ну что, «душары», вешайтесь! Я теперь буду вашим хозяином, а вы моими рабами. Понятно?

Сергей знал, что это проверка, поэтому просто промолчал, а Витька, несмотря на предупреждения, испуганно закивал головой в знак согласия. Молчание Сергея «дедушку» не устроило. Он резво подскочил с места и нанес ему сильный удар в грудь. Сергей отлетел назад и, падая, увлек за собой чью-то прикроватную тумбочку, которая с невероятным грохотом завалилась набок, а из ее распахнувшейся дверцы наружу вывалилось множество мелких вещей. Это старослужащего удовлетворило, и он со счастливой ухмылкой на лице начал нарезать круги вокруг Витьки, которого эти телодвижения совершенно парализовали.

– Вот у нас и обозначилось животное для чистки «очков»! – сказал «дедушка» и безумно захохотал.

Сергей подняться с пола не успел. К нему подскочили еще двое «дедов» и стали избивать его ногами. Он решил не сопротивляться, а только прикрыл лицо руками, понимая, что, как правило, первое избиение было самым жестоким. Молодых солдат ломают максимально безжалостно, чтобы сразу сломить волю, согнуть, и дальше уже лишь поддерживать в таком состоянии, не давая поднять головы. Сквозь пелену, застилавшую глаза, он увидел, что Витьку привязали к табуретке и, сильно раскачав, швырнули на пол. Тот покатился по полу и от страшной боли закричал, что уже согласен на все. Сквозь этот крик Сергею показалось, что он даже зарыдал.

Прервав избиение, «деды» зловеще зашептали над головой:

– «Туловище», теперь ты согласен с утверждением о том, что ты наш раб?

Ему было страшно, но, превозмогая боль в теле, он слегка приподнял голову и отрицательно покачал ею, продолжая упорно молчать. Глаза «дедов» полыхнули безумным гневом. Они мигом притащили заранее приготовленный телефонный аппарат ТА-57 и привязали оголенные концы проводов к запястьям рук Сергея. Когда он услышал шум крутящейся ручки аппарата, то догадался, что электрический разряд уже пробежал по проводам. Через мгновение он вздрогнул от безумной боли, но, стиснув зубы, снова промолчал.

Только сейчас он понял, как наивны были прошлые разговоры о неуставных отношениях и насколько страшнее все оказалось наяву, а дедовщина – обычное рабство по своей сущности.

От внезапного погружения в такое у слабовольной личности происходит шок, стирается индивидуальность, человек превращается не просто в раба, а в забитый, готовый на все скот. Считается, что дедовщина пришла в советскую армию в шестидесятых годах, как раз тогда, когда стали призывать людей с уголовным прошлым. Они и принесли в казарму зоновское мировоззрение, универсальное для любого запертого в замкнутом пространстве коллектива. Приемы подавления личности применялись тоже зоновские. Армейский коллектив подразделялся на четыре группы, по полугодовым периодам службы – «духи», «шнурки», «черпаки» и «деды». Носителем установленных законов являлись «деды». Новоприбывшие «духи» законов, естественно, не знают. Им их не объясняют, и они, естественно, совершают ошибки, которые приводят к немедленному наказанию. Происходящая жестокость начинает восприниматься, как норма жизни. Так было заведено из призыва в призыв. Все это умножалось на подростковую жестокость, а по части издевательств малолетки намного изощренней взрослых.

Все это Сергей обдумал моментально. От боли мутило, но он держал себя в руках. Сорвав с рук провода и медленно поднявшись на ноги, он решительным взглядом одарил «дедов», и те невольно попятились. Один из них неловко стал прятать телефонный аппарат за спину. Коренастый парень подошел к Сергею и одобряюще похлопал по плечу.

– Молодец, не ожидал!

– Не понял!? – выдавил из себя Сергей.

– О тебе слухами земля полнится.

– Не всем слухам можно верить.

Старослужащий удивленно посмотрел на Сергея. – Меня Корнеем кличут. Иди умойся и отбой! – сказал он и, повернувшись лицом к койкам, которые скрывались в полумраке, прокричал: – На сегодня цирк закончен! Все баюшки!

Сергей поначалу двинулся в сторону туалета, но потом развернулся и, подойдя к Витьке, начал отвязывать от стула. Тот тихо поскуливал от унижения и боли. Сергей интуитивно ощутил, что весь личный состав на койках замер, а у однопризывников Корнея рты пораскрывались. Сергей понимал, что совершает ошибку, помогая Витьке, но иначе поступить не мог, ведь это был его друг.

– Ты че делаешь? – просвистел один из них, словно паровозный свисток, выталкивая слова с воздухом сквозь кривые зубы. – Он теперь «чумоход».

– Не понял?

– Опущенный значит!

– Мы что, зону топчем?

– А ты не догадался?

– Да нет. Это ты что-то попутал, уважаемый, – невозмутимо сказал Сергей и пожал плечами.

Он развязал Витьку и, слегка поддерживая его, направился в сторону туалета. Только там Витька пришел в себя и испуганно заморгал глазами. Сказать он ничего не успел – в помещение вошли старослужащие.

– Значит, не зона? – настойчиво спросил один из вошедших.

– Нет, – упрямо ответил Сергей, не поднимая головы от водопроводного крана, который плевался водой. Вода, бежавшая по лицу, освежала.

– А мне смелые мужики нравятся! – констатировал второй и, хлопнув Сергея по спине, продолжил: – Давай знакомиться! Я Андрей или сержант Комаров, а он Евгений Дятлов.

Сергей оторвал голову от крана, осмотрелся по сторонам и, не найдя ничего подходящего вокруг, вытер лицо и руки об майку. Только после этого сказал:

– Я Сергей, а он Витя.

Те оценивающе посмотрели на обоих, улыбнулись и ответили:

– Вообще-то мы своих радистов в обиду не даем, но вы еще не совсем свои. Завтра проверим вас в деле и увидим, кто свой, а кто чужой!

Сергей понял, что это их коллеги по ПРЦ и, взглянув на Витьку, тяжело вздохнул. Вид у того был измученный и предстоящая проверка его нисколько не радовала. Этот взгляд не ускользнул от старослужащих, и Андрей сказал:

– Не дрейфьте! Если вы хорошие специалисты, то поставим вас в смену на усиленное дежурство, а если нет, то извините и добро пожаловать в казарму. Что у нас происходит, сами видели, а это еще цветочки. Тебе, Витек, скажу по-честному – будь мужиком. Перебори страх, а не то свой же призыв зачмырит.

Сказал он это просто и обыденно, но почему-то от этой обыденности сделалось жутко. Ребята почувствовали, что в его словах была реальная, почти осязаемая правда. Еще в учебке ходили слухи, что среди молодых солдат тоже выявляются свои лидеры, которые выстраивают свою, горизонтальную, систему подчинения и начинают подавлять уже своих физически слабых, с невысоким уровнем интеллекта однопризывников. Те выполняют самую грязную позорную работу. Разогнуться им больше не дают, и такое существование они будут вести все два года, до самого дембеля, если не сбегут или не повесятся.

Ночь прошла спокойно, а утро в обычной армейской суматохе. Молодые солдаты суетились в помещении казармы, наводя порядок под неусыпным оком ефрейтора грузинской национальности. Полы в казарме были покрыты блестящим лаком, и требовалось немало усилий, чтобы сохранить его ежедневный блеск. Для этого использовался огромный самодельный полотер – просто длинный кусок рельса с закрепленными в нижней его части огромными щетками. На тыльной части рельса сварочным аппаратом было нанесено лаконичное словосочетание «Вилли-авто». Таскали его за удлиненную искривленную ручку. Для придания еще большей тяжести на рельс по обеим сторонам вставали двое солдат, а другие, пыхтя от натуги, таскали конструкцию взад и вперед по полу, проклиная в душе всю эту жизнь. Старослужащие ласково называли сей агрегат «машкой». В это утро Сергей с Витькой использовались, как тягловая сила, а на рельс уселись тщедушные узбеки однопризывники. Сергей еще удивился, с каких-таких гор свалились эти школьники, вдобавок ко всему не могущие связать по-русски и двух слов, но безукоризненно знающие свое место в процессе натирания полов.

Перед обедом ребят нашел сержант Комаров. Он привел их на ПРЦ, где собрался весь личный состав, включая ночную смену. Сержант представил их коллективу, а друзья поняли, что настал момент экзаменовки. Все прошло, как и ожидал Сергей. Им притащили стулья, усадили за рабочие места и, надев наушники, они приняли часть радиограммы, переданной вчерашним радистом Мишей, а потом по очереди повторили ее уже в режиме передачи.

– Ты что, левша? – удивился сержант, обращаясь к Сергею.

– Да нет! Просто правая рука еще побаливает, а я работаю обеими!

– Молоток! – похвалил его сержант и обратился к Мише. – Как их успехи?

– Вот он – на пять! – ответил Миша, указывая на Сергея, и поднял большой палец вверх в знак восхищения. – А второй – пустышка! Не потянет. Нужно учить.

Сержант причмокнул и, обращаясь к остальным собравшимся, сказал:

– Завтра утром Воронцов заступает с Мишей на смену. Введешь его в курс дела, а потом будет дежурить самостоятельно. Я вижу, он мужик смекалистый и с сегодняшнего дня будет под нашей защитой, а Соловьев вас всех подвел – полноценной смены, мужики, вам не будет. Какое примем решение?

– Дать бы ему в рог для порядка! – начал лысоватый старослужащий. – Да черт с ним, нужно гнать в казарму. Пусть месяцок там покантуется. Его Корней с товарищами быстро обломает!

Из его манеры разговора Сергей сделал вывод, что это дембель и, кинув взгляд на Витьку, понял, что тому стало дурно. Знакомое имя Корней ввело его в ступорное заторможенное состояние.

– Так и решим! – констатировал сержант. – Соловьева на месяц определяем в казарму, а если он за месяц не подготовится, определяем его к Сюртуку!

Все заржали, а сержант уже свирепо обратился к обезумевшему от страха Витьке:

– Солдат, а знаешь ты, кто такой есть Коля Сюртуков?

– Нет, – испуганно выдавил тот.

– Это наш свинарь и весной ему на дембель, – зловеще прошептал сержант. – Ему тоже смена нужна, а найти ее не так легко. Даже узбеки под страшными пытками не пойдут в свинарник. Для этого нужно найти истинного «чумохода». Я думаю, что ты за это время не опустишься до этого состояния.

– Я постараюсь, – заикаясь, выдавил Витька, осознавая каждой клеточкой организма, что его жизни угрожает опасность.

– Давай бегом в казарму, солдат! – заорал сержант и подтолкнул Витьку к выходу, а потом обратился к Мише. – А этого до отбоя подержишь здесь, а то еще натворит чего сдуру да по неопытности.

Тот кивнул, и все быстро покинули ПРЦ. Сергей остался один на один с дежурной сменой. Миша Козлов оказался простым парнем, хотя первое впечатление было совсем другим. Он начал доходчиво вводить своего нового напарника в курс, между делом непринужденно общаясь с ним на различные темы. Оказалось, что они со Стасом были старше Сергея всего на один призыв и со дня на день ожидали приказа министра обороны, чтобы приобщиться к классу старослужащих. Приезд Сергея с Витькой ставил их на ступень выше в местной иерархии. Миша был увлечен радиотехникой и последнее время старался развивать практические навыки, возился с паяльником в собственноручно сконструированных схемах.

Стас Юнусов был шебутным малым и его безумно обрадовал тот факт, что Сергей тоже увлекается музыкой. Остаток времени они провели вместе, и Сергей ввел его в курс последних музыкальных новинок. Тот с заговорщицким видом показал ему музыкальные радиочастоты, на которые можно было настроить их радиоприемники. Это позабавило Сергея, но, к его удивлению, звук оказался чистым и без искажений.

Только ближе к ночи Сергей вернулся в казарму. Он думал, что его поздний приход избавит его от встречи с «дедами», и он спокойно уляжется спать, но ошибся. Казарма не спала. Двое молодых висели на турнике вниз головами и, раскачиваясь, читали стихи. Под кроватями невообразимо шумело и грохотало. Старослужащие безудержно хохотали, подпрыгивая на кроватях, и бесконечно кого-то подстегивали солдатскими ремнями. Сергей остановился, словно вкопанный, не зная, что ему предпринять.

Его увидел Корней и, поманив пальцем, сказал:

– Твой дружок сдает вождение! Кстати, неудачно! Будет тренироваться до тех пор, пока у него не получится, а ты можешь не беспокоиться и спокойно отдыхать. Мои земляки с ПРЦ сказали, что ты уже все сдал! Молодец!

Сергей расслабился, и только когда глаза привыкли к темноте, увидел Витьку с подушкой в руках. Он был вымотан, по лицу струились ручейки пота.

Суть вождения заключалась в том, что испытуемый должен был на животе под кроватями с подушкой вместо руля объехать по полу все ножки кровати и ни разу не задеть их. Все бы было просто, если бы ему не мешали другие участники движения. Двое молодых солдат с такими же подушками чинили ему помехи и специально шли на таран, не давая сдать экзамен. Если одному из «дедов» казалось, что те устали или начинали медленно двигаться, он осыпал зады участников подкроватного движения ударами ремня и заставлял их двигаться энергичнее.

Только сейчас Сергей ощутил силу знаний. То, что он сумел полностью освоить воинскую профессию, освободило его от унижения. Воистину знание – сила. Друга было жалко, но помочь ему он не мог. Пойти сейчас против системы означало верную гибель, а к этому он не был готов ни морально, ни физически.