Текст книги "Сын технологий. Роман в пяти годах и тридцати главах. Книга первая"

III

В конце месяца, как обычно, Андрей поехал к Ишакову за зарплатой. Ему было очень любопытно, сколько монет будут платить после новогодней девальвации. Ишаков выдал наличными пятьдесят три сребреника. Если сложить с официальной зарплатой уже по новому курсу, то общая зарплата Андрея за этот месяц составила восемьдесят восемь монет.

Андрей хотел сообщить, что поговорил с Русланом по поводу его пропаданий и поисков руководством, но закончить Ишаков не дал. Прервав разговор, он сообщил очень неприятную новость: младшего Руслана уволили.

– С Русланом всё.

– Как это – всё?

– Шура его послал.

Андрей нахмурился, и Ишаков немного поправился.

– Ну-у, вежливо.

По дороге домой Андрей думал о Руслане. Они ведь почему-то совсем перестали общаться. Не разговаривали даже в болталке по интернету и даже по рабочим вопросам, не говоря уже о том, чтобы выползти в город и пересечься за бутылочкой пивка.

Так… Руслана, значит, уволили… Интересные дела… Допрыгался… А я ему говорил!.. И не один раз… Что его ищут… Засиделся небось в своих игрушках… Нашёл время… Не просто же так его искали… Доигрался… М-да… Даже Шуру довёл… Насколько я знаю терпеливость Шуры, надо было сильно постараться, чтоб его так достать…

Теперь слухи о тысячах уволенных не казались такими уж нереальными. А по мере того как в виртуальных комнатах стали обсуждать первые после девальвации зарплаты и конкретные случаи увольнений, ситуация стала проясняться конкретно по каждой компании. Андрей не знал, можно ли доверять информации в комнатах, и наблюдал больше за эмоциями участников обсуждения, чем за конкретными цифрами.

В самой Корпорации начало года ознаменовалось выплатой зарплат сотрудникам по старому курсу. А в качестве успокоительного было обещано плавно повышать выплаты в течение нескольких месяцев, чтобы со временем выйти на новый курс без существенных убытков.

Увольнения же в первую очередь коснулись тех, кто сидел на работе без привязки к конкретным проектам. То есть «сидел на лавке» и не был занят ни на одном из реальных проектов в Корпорации или был недавно с этих самых проектов сокращён. Причём увольняли даже несмотря на предыдущие заслуги: человек мог проработать в Корпорации уже много лет, а его всё равно сокращали. «Сидеть на лавке» означало, что Корпорация не получала с этого человека никакого дохода, не продавала его время зарубежным заказчикам, а средства на зарплату изыскивала из своих внутренних ресурсов. Частично это были студенты и стажёры, которые пришли в Корпорацию совсем недавно, ну а заодно под шумок уволили нескольких неугодных специалистов постарше, поскольку они давно утомляли руководство своим поведением.

По данным из виртуальных комнат, всего по городу число уволенных страдальцев варьировалось от двадцати до тридцати человек. Иногда увольнения проходили в особо жёсткой и циничной форме.

– Приходит человек с обеда, а ему компьютер заблокировали. И говорят: подписывай по собственному желанию. Вывели за руку и отобрали пропуск.

– Как так? А как же трудовое законодательство?

– Ну вот так. Пообещали выходное пособие за два месяца.

– Они же его и так должны выплатить.

Кто-то пустил слух, что один из уволенных программистов покончил жизнь самоубийством. В череде противоречащих друг другу фактов проверить это было невозможно. А если самоубийство и имело место, было ли оно связано с кризисом и увольнениями вообще?

Другой слух выглядел уже более правдоподобно. Рассказывали про стажёра, который согласился остаться в Корпорации, чтобы работать там бесплатно. Андрей, тоже начинавший свою карьеру в Корпорации стажёром, такой сценарий вполне допускал. Первый месяц пребывания в офисе он точно так же работал, точнее учился, безо всяких зарплат и стипендий. А один его одногруппник, который очень не хотел уезжать домой на летние каникулы, похожим образом рассуждал на четвёртом курсе университета: «Я бы на них бесплатно работал, лишь бы на лето в столице остаться».

В других компаниях увольнения и выплаты зарплат и премий по старому курсу происходили аналогично. Сотрудников такая политика, естественно, радовать не могла. Руководство некоторых компаний урезало премии вообще до нуля, порождая таким образом ещё больше уныния и недовольства.

В некоторых случаях происходили и более изощрённые вещи. Например, повышение по должности, но с урезанием зарплаты. Или предложение перейти из программистов в тестировщики с сохранением рабочего места, что для ребят, занимавшихся программированием, было болезненно и унизительно. Или же просто урезание зарплаты на некоторый процент или на фиксированную сумму. Или отмена корпоративных льгот при посещении спортзалов, бассейнов и специализированных докторов.

На едва обналиченные в банкомате средства люди сразу же бежали скупать вражескую валюту. Все боялись дальнейшего обесценивания национальной валюты, поэтому тут же спешили конвертировать её во что-нибудь более надёжное.

Забавный случай произошёл с одной девушкой, которая обналичила свои сбережения на карточке в ночь перед девальвацией. Банкомат выдал ей положенную сумму в иностранной валюте и чек с положительным остатком на счету. Через некоторое время она обнаружила, что карточка не работает, а баланс счёта уже отрицательный, задним числом пересчитанный по новому курсу. В поисках справедливости девушке пришлось побегать по отделениям банка. Для начала банк, где обслуживалась карточка, отправил её в банк, который обслуживал банкомат. Дальше история обрывается, и остаётся только догадываться, сколько времени и нервов было потрачено и удалось ли восстановить справедливость вообще.

Всеобщий кризис стал хорошим поводом всем сотрудникам задуматься над повышением своей квалификации. Так, одна из компаний отключила в офисе интернет и заставила всех специалистов заниматься самообразованием. В других компаниях наиболее ленивые и неквалифицированные товарищи попадали под раздачу в первую очередь. Некоторым предлагали уйти в отпуск, а кого-то заставляли отдыхать насильно, при этом отпуск мог быть оплачиваемый, а могли отправить и за свой счёт.

Американский товарищ тем временем пребывал в пассивном поиске новой работы. При этом он умудрялся жить на пособие по безработице, которое предоставляло ему государство. Сумма пособия составляло для его зарплаты почти федеральный максимум, поэтому бедствовать ни ему, ни его супруге не приходилось. Свободное время они активно использовали для отдыха, а пособия и личных сбережений при этом хватало даже на развлечения.

Были случаи, когда работа не находилась неделями. В таких условиях многие были согласны просто получить хоть какое-нибудь рабочее место, даже если зарплата при этом будет ниже средней по рынку. Некоторые по старинке рассчитывали на поддержку родителей, шутили про домик в деревне, натуральное хозяйство и выращивание кур на балконе. Тема экономии в эти сложные времена стала как никогда актуальной.

– У моего приятеля есть теория. Если ходить на горшок не один раз в день, а раз в два дня, то есть можно в два раза меньше.

– А я купил лицензионную программу – домашнюю бухгалтерию. Буду вести учёт расходов. Посмотрю, куда деньги уходят. Приведу финансы в порядок.

– Ты лучше голову в порядок приведи. Вместо того чтобы кому-то платить, чтобы они тебе привели.

– Мне этот учёт помог, я теперь вижу, сколько и на что трачу.

– На западе учат обращаться с деньгами с малых лет. Нужно помнить до копейки, сколько у тебя на каждом счету.

– Как я запомню, сколько потратил на пиво в прошлом месяце по сравнению с позапрошлым?

– Очень просто – выделяешь себе сумму «на пиво» в месяц и не выходишь за её пределы.

Андрей такому способу учёта ресурсов очень симпатизировал. Так он примерно и делал, но ведь бывают случаи, когда праздник затягивает и ни о каких суммах и пределах уже не думаешь. Впрочем, начитавшись книжек по личной эффективности, он теоретически знал, что более полезным является учёт вовсе не денег, а личного времени. А уж деньги придут в этом случае сами собой, просто как следствие сэкономленного времени. Но на деле такой просветлённый учёт он практиковал только на работе, а в жизни дело до записывания часов и минут на листики ещё не дошло.

Помимо еды и повседневных расходов, вставали вопросы оплаты жилья и коммунальных услуг. Андрей был очень счастлив, что у него теперь не было необходимости платить за аренду, а счета за коммуналку в маленькой квартирке составляли какую-то совершенно смешную по сравнению с зарплатой сумму. И это, между прочим, благодаря государству, которое большую часть коммунальных услуг компенсировало за счёт средств бюджета.

А вот ребятам, которым жильё приходилось снимать, было намного тяжелее. Как правило, стоимость аренды хозяева назначали в иностранной валюте, и с повышением курса сумма в национальной валюте вырастала автоматически. А те бедолаги, кто снимал квартиру нелегально и жил там без договора аренды, и вовсе целиком и полностью зависели от прихотей хозяев. Наиболее вредные поднимали стоимость аренды внезапно и требовали платить больше уже начиная с текущего месяца, ссылаясь при этом на недавнюю девальвацию и мировой экономический кризис. Соответственно, при поиске съёмной квартиры нужно было ориентироваться на гораздо большие суммы, в том числе при оплате услуг агентствам недвижимости и прочим алчным посредникам. Ведь, казалось бы, всё должно было быть наоборот. Раз кризис, значит, нужно проникнуться ситуацией и пойти на уступки, а не драть с человека семь шкур. Но жадность есть жадность. Как говорится в известном анекдоте, «просто деньги очень нужны».

Человеческие маразмы не ограничивались беспределом арендодателей. Опасаясь дальнейшего обесценивания денег, люди скупали не только валюту, но и разнообразную бытовую технику.

– Говорят, сегодня в магазинах очереди за техникой на два часа были.

– Какой техникой?

– Бытовой.

– Офигенное вложение денег.

– Если что-то нужно купить и есть много наших денег – почему бы и не вложить?

– Это не «вложить», это – «успеть потратить». Это скорее потеря, а не приобретение.

– Потеря с приобретением – не такая уж и потеря.

– Но в момент покупки вещь становится бывшей в употреблении, и это отражается в стоимости, за которую её можно потом продать.

– Да никто не будет продавать технику.

– Если что-то и так планировалось купить, тогда другое дело.

– Ну да, если нужен холодильник, лучше купить его сейчас, чем завтра в полтора раза дороже.

– А я сегодня был в двух магазинах, везде отделы с техникой закрыты на переоценку.

– Толкали своим – вот и закрылись.

– Сметали всё, включая плазменные телевизоры.

– Я видел, как разбирали даже туалетную бумагу.

– А я видел, как валюту скупали, в обменник по часу в очереди стояли.

Андрею тоже довелось наблюдать вещи, несколько выходящие за рамки повседневности. Например, длинную очередь возле обменного пункта на соседней улице, где всегда было или пусто, или стояли один-два человека. А в магазине через дорогу, куда он зашёл за едой, продавцы на кассах неожиданно ринулись переставлять все ценники на сигаретах.

Рост цен наблюдался практически на каждом шагу. Оператор сотовой связи повысил все без исключения тарифы ровно на двадцать процентов. А некоторые интернет-магазины устанавливали такие курсы валют, что было совершенно непонятно, откуда они их берут. С первого взгляда на цифры было сложно определить, диктуются ли они действительно условиями рынка или просто чьими-то частными меркантильными соображениями.

С другой стороны, недовольны происходящим были далеко не все. Тот, кто получал большую часть зарплаты в иностранной валюте в конверте, был вполне удовлетворён. Довольны были и те, кому сразу пересчитали валютный эквивалент по новому курсу. И те, и другие могли и дальше позволять себе разнообразные недешёвые развлечения, увлечения и хобби.

– Отдал вчера пять сребреников за двадцать листов фотобумаги.

– А чё так дёшево?

Несмотря на все кризисы, находились люди, которые увольнялись по собственному желанию и уходили работать на новое место. Увольнялись они из-за низкой зарплаты, некомфортной обстановки в офисе, ругающихся матом коллег и по многим другим причинам. Ну а для высококвалифицированных специалистов внеочередные увольнения были просто лишним поводом позлорадствовать.

– Это оздоровление индустрии.

– Какой индустрии?

– Компьютерной. Сейчас намного проще нанять в команду хорошего человека.

– А раньше нельзя было?

– Раньше на рынке была жопа. Для нанимателей – некачественная рабочая сила за большие деньги. Тупые студенты с кучей амбиций, которые со старта требовали сто монет и больше. А хорошим работникам приходилось с ними работать и много делать за них самим.

– Не было жопы, зарплаты у программистов только росли. А тупые лично мне не попадались.

– И конкуренция – это тоже хорошо.

– Хорошо, но зарплаты будут закономерно падать. Или переставать расти.

– Уже перестали. Но это временно. А вот крупным корпорациям придётся несладко – это факт. Но они никого не интересуют. Там мало грамотных людей.

– Почему факт?

– Во-первых, очень мало толковых людей. Во-вторых, этих людей продавали по головам. Зарубежным заказчикам. С почасовой оплатой. А по головам теперь они никому не нужны.

– Основная часть проектов, скорее всего, никуда не денется.

– Но оплата изменится, была почасовая, будет – за результат.

– И почему крупным компаниям от этого будет плохо?

– Потому что задание на десять монет раньше продавали как сто часов по две монеты. А сейчас будут получать только за результат. И ещё была куча проектов, которые вообще никому не нужны. Например, для ухода от налогов или отмывания денег.

Опасаясь увольнений, некоторые трудоголики стали работать по сто часов в неделю и больше, отвлекаясь только на необходимые дела вроде сна и приёма пищи. Впрочем, отдельных товарищей уволить было невозможно чисто технически. Например, молодых специалистов, отрабатывавших двухлетнее распределение.

Были свои особенности и на государственных предприятиях. Выяснилось, что по трудовому законодательству отсутствие работы называется простоем. В период этого простоя предприятие гарантирует выплату только двух третьих частей оклада. Возможно также уйти в отпуск за свой счёт или с частичным сохранением зарплаты.

– Так сколько будут платить и надо ли ходить на работу?

– Приходишь на работу, пинаешь болт и получаешь две трети.

– Я и так пинаю. Выходит, минус треть зарплаты без изменений.

– А у меня меньше не станет зарплата. Просто придётся больше пиздить с работы.

– Где ты работаешь?

– На почте.

– Что можно спиздить с почты, кроме картонных коробок для посылок?

– Всё что угодно. Просто надо уметь.

– Бумагу из принтера? Так за скупку краденого статья есть.

– Статья – это если покупаешь или продаёшь заведомо украденное.

– То есть ты скажешь, что купил за свои.

– Всё, что по бухгалтерии, лежит на месте. А откуда берётся лишнее – уже чудеса.

– Будешь возмещать ущерб предприятию. По новому курсу.

– Нет, мы всё делаем грамотно. С большим запасом.

– На компьютере же инвентарный номер стоит.

– Он снаружи стоит. А откуда остальное – уже неизвестно.

– А серийные номера?

– В документах нету серийников. А сдача на драгоценные металлы идёт поштучно. Всё предусмотрено.

Для Андрея такая деятельность стала настоящим открытием. Он-то думал, что подобные вещи канули куда-то далеко в советское прошлое. Тем не менее он этот эпизод запомнил и взял себе на заметку.

Наконец, шли и процессы, ровно противоположные увольнениям. Кому-то поднимали зарплату, кого-то повышали в должности, кому-то присылали предложения о работе, кого-то переманивали из одной компании в другую. Пытались предложить новое место и Андрею, но от используемой там технологии он был очень далёк, поэтому подробности выяснять не стал и вообще решил, что лучше пока никуда не дёргаться.

Не обошёл кризис и Тошу с Дашей. Дашу окончательно достала текущая работа, и депремирование на пятьдесят процентов стало для неё последней каплей. Даша с энтузиазмом занялась поиском нового места, рассылкой анкет и изучением рынка вакансий.

В сложившихся условиях закономерно ужесточилась конкуренция между кандидатами на разные привлекательные должности. Дискуссии в виртуальных комнатах, где обсуждались требования к соискателям, всегда проходили эмоционально и на повышенных тонах. Под сомнения ставилось всё: необходимость получения высшего образования и какого-либо образования вообще, ценность самообразования, смысл сертификации и другого дополнительного образования в виде разнообразных курсов и семинаров. Как правило, утверждалось, что личные качества, знания и опыт играли решающую роль независимо от уровня образования, количества законченных вузов, полученных дипломов, сертификатов и других корочек.

– За свой опыт я понял одно: компаниям сертификаты стали не нужны. Тебя проверят на месте. Элементарно, быстро – и корки на фиг не нужны.

– Это зависит от конкретной компании.

– О да!

– Бойтесь компаний, где в коридорах висят сертификаты сотрудников.

– А ещё есть доски почёта!

– Сейчас не смотрят на сертификаты, смотрят на кандидата.

– А как же государственные предприятия? Они же смотрят, есть ли диплом и прочее.

– Государственные – это отдельная тема.

– Кандидата проверяют технические специалисты. А потом говорят руководству, подходишь ты или нет.

– В нормальных компаниях есть отдел кадров, который нанимает совместно с техническими специалистами.

– Есть заказчики, которые требуют, чтобы компания нанимала только сертифицированных работников.

– Нет, такого не бывает.

– Я говорю, с чем сталкивался я. А ты говоришь, с чем сталкивался ты.

– Столкнись лбом со стенкой.

– В мире есть не только аутсорсинг. И есть компании, которые делают свой продукт. Без всяких заказчиков.

– Мы предъявляли минимальные требования. Брали даже студентов, если толковые. Какие у студентов могут быть сертификаты?

– У вас в требованиях высшее образование, прописка. Зачем это всё?

– Ну всё правильно, чтоб по закону.

– Вы бы ещё потребовали, чтоб квалификация «Магистр делового администрирования» была.

– Это полезно для заграницы. Такого магистра у нас в стране не дают. А что дают, в мире не котируется.

– Высшее образование не нужно.

– Наоборот, нужно. С ним зарплата больше.

– Нужно только как показатель, что у человека есть мозг.

– У меня два высших, а мозга нету.

– Ты бы и не прошёл без мозга.

– Высшее образование нужно только на этапе первичного отбора. Дальше проверяют знания. И проверяют жёстко.

– А как подготовиться к такой проверке?

– Готовиться бессмысленно. Не знаешь – не пройдёшь.

– Я не про подготовку к собеседованию спрашиваю. А про то, как вообще жить. Чтобы не тупо работать, а поднимать свой уровень постоянно. Чтобы быть уверенным, что не останешься без работы. И где этот уровень проверять?

– Проверяй на собеседованиях.

– Ходить по собеседованиям постоянно и проверяться?

– Это уже неизвестно, будет зависеть от вакансии.

– Так вакансии постоянно меняются. Сегодня одна технология, завтра уже другая.

– Главное – сертификаты с собой не брать.

– Сейчас кризис, и заказчики будут внимательно смотреть, кому они платят.

– А у нас не головы для продажи заказчикам ищут, а специалистов на долгосрочные проекты. И люди со всякими сертификатами в основном пролетали.

– Проработал два года в аутсорсинговой компании. И меня ни разу не спросили ни про сертификаты, ни про образование.

– Мы нанимали сначала с сертификатами. Через год эти люди отвалились, их контора распалась, в результате нанимали не в аутсорсинг, а на постоянку, по собеседованию, и сделали всё гораздо лучше без всяких сертификатов.

– А как компания докажет заказчику, что её специалисты потянут проект? Для этого и нужна сертификация сотрудников. Чтоб показать, мол, вот какие у нас ребята есть.

– Компания расскажет о проектах, которые уже делала. Мол, вот отзывы, вот контакты.

– Есть мнение, что за головы с сертификатами платят больше.

– Да, никогда не знаешь, сколько работодатель на тебе наварит.

– Человек с сертификатом может быть крут. Только сертификат сам по себе – не показатель.

Хотя диплом о высшем образовании у Андрея имелся, он нередко комплексовал, что у него нету сертификатов по технологиям, с которыми приходилось иметь дело по работе, и ни одной технологии он не знает достаточно глубоко. Ожидался у него и второй диплом, который обещали прислать немцы в качестве результата обучения по совместной программе немецкого вуза и альма-матер. Но вообще мысль о том, что потраченные на обучение по этой программе усилия не приносят плодов, очень сильно его угнетала. Когда эта программа только стартовала, он даже начинал изучать немецкий язык, но быстро бросил из-за плотного графика работы и учёбы фактически в двух вузах. А сейчас всё закончилось, но ни работы за границей, ни преимуществ от законченной учёбы у него нету.

Андрей серьёзно задумался, как планировать жизнь дальше. Его не устраивало ни постоянное сидение дома, ни доход, с которым на ремонт придётся собирать годами, ни отсутствие хоть каких-либо видимых перспектив. Единственное, что он находил положительного в своём текущем положении, это возможность поработать с Шурой. Тот был действительно очень квалифицированным специалистом, и каждый день у него можно было научиться чему-нибудь новому. В отличие от ребят в Корпорации, Шура знал ответы на все вопросы и всегда был готов помочь.

Но жизнь не должна была ограничиваться работой, просмотром фильмов и редкими застольями. Интуитивно Андрей чувствовал необходимость развиваться и двигаться куда-то вперёд. Но как и что нужно делать, чёткий алгоритм был ему неизвестен. Тратить всё свободное время на изучение постоянно появляющихся технологий, чтобы угодить чужим дядям на собеседовании на абстрактную вакансию в абстрактной компании, выглядело совершенно неприемлемым. Технологии менялись вместе с вакансиями, и как обеспечить себе гарантированное трудоустройство и стабильное будущее не имея семи пядей во лбу, оставалось для него загадкой.

В итоге он решил двигаться в направлении повышения квалификации, а заодно вернуться к начатому когда-то немецкому языку. Чувство недоведённости дела до конца где-то в глубине души доставляло ему дискомфорт. Зачем всё это нужно, Андрей до конца не знал, но полагал, что в комплекте с ожидаемым из Германии дипломом это будет хорошим заделом на будущее. А там уже можно будет задуматься над работой за границей и другими перспективными идеями. В общем, примерная дорога на ближайшие пару лет была намечена.

Начал он с того, что полез в интернет искать подходящие в городе языковые курсы. В виртуальных комнатах единодушно посоветовали международный институт немецкого языка. На интернет-страничке местного филиала института нашёлся контактный телефон, адрес электронный почты и подробное описание курсов. Описание выглядело очень непонятно. Какие-то группы, уровни, ещё какая-то белиберда. Особенно раздражало отсутствие перевода на русский язык. Там присутствовали только немецкий и белорусский варианты, но немецкий был настолько же читабельным, как и китайский, а к белорусскому Андрей ещё со школы испытывал какое-то внутреннее отторжение.

В трубке говорил автоответчик, и задавать ему вопросы Андрей счёл делом бесперспективным. Тогда он настрочил письмо, где спрашивал, что нужно делать, чтобы приступить к обучению немедленно, и какой уровень ему следует выбрать. Ответ на письмо пришёл через два дня. Андрею рекомендовали начать с самого первого уровня для начинающих, кем он, собственно, и являлся.

Семестр начинался уже через неделю, и все группы были уже укомплектованы. К счастью, оставались места в двух группах с дополнительной работой в интернете, и туда ещё был шанс записаться. При слове «интернет» Андрей очень воодушевился. Он немедленно набрал номер института уточнить подробности зачисления и дозвонился до управляющего филиалом. Управляющий оказался приятнейшим в телефонной беседе человеком, подробно объяснил все нюансы зачисления на курсы и оставил самые положительные впечатления и о себе, и об институте в целом.

В институте существовало шесть уровней обучения. Если человек уже в какой-то степени владел языком, он писал тест, по результатам которого этот самый уровень определялся. Андрею повезло – он не знал практически ничего, кроме разве что некоторых надписей на кнопках программы-плеера, которые он переводил по работе. Поэтому писать тест необходимости не было, нужно было просто приходить с паспортом и платить деньги.

Неизвестно, присутствовала ли в этом какая-то доля судьбы, но на второй раз Андрей дозвонился в институт только в последний день, когда ещё можно было записаться в группу. Времени оставалось ровно до вечера, как раз до конца рабочего дня. Андрей взял паспорт, необходимые для оплаты за семестр восемнадцать монет и вызвал такси. Он опять умудрился заболеть и добраться до института сам не смог бы просто физически.

Успел! В институте выдали чек, билет слушателя и учебники. При виде учебников Андрей очень обрадовался. Книжки были новенькие, чистенькие и с кучей разноцветных картинок. Довольный поездкой в институт, он подумал, что скучно на занятиях точно не будет, и решил обязательно поправиться к началу семестра.

А пока болезнь продолжала отбирать его силы. По городу гуляло что-то вроде эпидемии очередной мутации гриппа, и Андрей чувствовал себя очень плохо. Как обычно, поход к врачам не рассматривался, и лечение проходило на ощупь собственными усилиями. Аспирин, гомеопатический антигриппин, аскорбиновая кислота, пить много жидкости, витамины – ничего из перечисленного не помогало. По-прежнему держалась высокая температура, и тогда он решил добавить антибиотиков.

Стандартный курс укольчиков несколько облегчил его состояние, стало возможным меньше валяться в постели и больше времени проводить за компьютером. В виртуальных комнатах Андрея всячески поддерживали, хотя советы обратиться к докторам он категорически не воспринимал. Зато такие беседы регулярно переходили в юмористическое русло.

– Почему у нас до сих пор не выпускают какие-нибудь устройства для самодиагностики? Чтобы можно было туда анализы сдать, кровь, а оно само показывало диагноз.

– Анальный зонд, да.

– Или хотя бы чтобы показывало, когда ты умрёшь. И при этом говорило, что лучше всё-таки к врачу.

– Проще к гадалкам сходить.

– Напишет что-нибудь типа «вы умерли позавчера» или «столько не живут».

– А я читал где-то про японский унитаз. Он сам смотрит анализы и отправляет врачам по интернету.

– Говно по интернету? Его там и так предостаточно.

– Такому унитазу нужен программист. Устройство для анализов программировать.

– Дипломированный специалист по унитазным системам.

К счастью, всё обошлось, болезнь прошла, и к первому занятию Андрей был вполне бодр и жизнеспособен. Преподавательница, несмотря на возраст, выглядела энергичной и опытной. Появилась уверенность, что она заложит хорошую базу на весь период дальнейшего обучения. Единственным сложным моментом для Андрея было преодолеть застенчивость перед группой, даже если это были просто соседи по столу. С момента увольнения прошло больше семи месяцев, и это был первый коллектив в реальной, а не виртуальной жизни, с которым пришлось иметь дело после долгого перерыва.

Особенностью обучения в этой группе было то, что вдобавок к классическим упражнением в книжке нужно было выполнять различные дополнительные задания через интернет. Для этого институт предоставлял виртуальную площадку, так называемую платформу, на которой преподавательница и выкладывала пакеты обязательных и факультативных заданий. Например, там нужно было ответить на вопросы к тексту или видеоролику, настрочить на определённую тему запись на форуме или прокомментировать мнение других участников, отправить преподавательнице написанное сочинение или выполнить тест с выбором одного или нескольких вариантов ответов.

Андрей открыл для себя новую раскладку клавиатуры, немецкая раскладка присоединилась к уже имеющимся русской и английской. Пришлось приучить пальцы к расположению букв с точечками – умляутов – и запомнить, где находится похожий на латинскую букву «бета» немецкий эсцет. Открытием было также то, что буквы «y» и «z» в немецкой раскладке, в отличие от английской, менялись местами. Затем он обновил программу-переводчик, к английскому электронному словарю добавился теперь и немецкий. В общем, техническая часть была укомплектована без проблем, оставалось только усердно и регулярно заниматься.

Поскольку автошкола ещё не закончилось, вождение, курсы немецкого и работу надо было как-то совмещать. Андрей продолжал учёт времени на своих листиках, чтобы по-прежнему выходило сорок часов в неделю. При этом в течение дня за работой могло следовать вождение, за ним – опять работа, потом курсы, затем опять работа вечером или уже даже ночью. Здание института располагалось почти в центре города, но добираться до него было сложновато. Нужно было сначала ехать на троллейбусе, потом ещё три остановки идти пешком. Ехать же назад было удобнее на метро, а идти пешком уже от метро до дома. В итоге дорога на каждое занятие туда и назад составляла около полутора часов. Плюс к этому два академических часа с перерывом на курсах – и в общей сложности уходило больше трёх часов в день два раза в неделю. А ещё нужно было выполнять домашние задания из учебника и по интернету.