Текст книги "Пишу иск лючительно по памяти… Командиры Красной Армии о катастрофе первых дней Великой Отечественной войны. Том 1"

А ваш доклад штабу армии и лично мне? Вы же докладывали, что все оружия сопровождения прибыли в ваше распоряжение! Ошибся, был ответ командира отряда. Командарм – вас же поддерживает два артиллерийских полка, минометы и артиллерия 92 стрелковой дивизии и морская артиллерия… что вам еще нужно? В ответ последовало – сейчас начну наступать.

Приказал продолжать подавлять минометный и ружейно-пулеметный огонь противника, держать под огневым наблюдением его артиллерию, сам по указанию командира направился в отряд морской пехоты, чтобы на месте установить причину задержки наступления и верно ли, что артиллерия сопровождения не прибыла в морской отряд… Самое же главное, необходимо было выяснить, почему не вышел бронепоезд. Подойдя к перекрестку шоссе и железной дороги (300 метров юго-западнее Каменки), увидел бронепоезд, который с места вел огонь по Белоострову. Командир бронепоезда доложил, что путь разбит и дальше двигаться нельзя. Сознаюсь, не поверил. Утром путь был исправлен. Сел в бронепоезд, приказал двигаться вперед. Оказалось, что командир бронепоезда прав. В 100 метрах от перекрестка путь железной дороги был разбит. И странное дело, воронок от артиллерийских разрывов на полотне железной дороги не было, рельсы же скрючены и в местах стыков разъединены. Двигаться нельзя. Командиру бронепоезда приказал занять прежнюю позицию и вести огонь по южной окраине Белоострова, сам, не задерживаясь, быстро направился на наблюдательный пункт командира отряда морской пехоты. Командир отряда сидел в окопе и, прикрытый палаткой, докладывал по телефону командарму о продвижении и подходе отряда к Белоострову. На самом же деле, отряд находился на исходном положении и в наступление не переходил. Он не мог этого сделать, так как противник не был подавлен в Бело-острове. Все подвалы враг использовал как укрытие и как огневые точки. Огонь велся прицельный, и подняться из траншеи было невозможно. При таком положении о наступлении не могло быть и речи. Командир отряда, не видя меня, продолжал по телефону импровизировать продвижение отряда. Отнял телефонную трубку у подполковника, доложил командующему о действительном положении отряда и просил немедленно отменить – отложить наступление.

Командир отряда ничего общего с военным делом не имел. Вся служба его (как после выяснилось) проходила на складах, базах и канцеляриях. Не имея нужных знаний и попав под сильным огнем противника, растерялся. Растерянность его была не от трусости, а от незнания природы боя и неумения руководить людьми. Слушая мой доклад командарму по телефону и не обращая внимания на сильный обстрел, он растерянно смотрел на меня и, не обращая внимания на сильный обстрел, вылез из окопа и, поднявшись во весь рост, стал осматривать поле боя и те места, о которых он докладывал на наблюдательный пункт армии. Человек, который дрожал бы за свою шкуру, так бы себя не вел. И погиб он бессмысленно. Возвращаясь на свой командный пункт, вместо того, чтобы обойти обстреливаемое пространство, он шел через него и был убит.

Ночью в распоряжение армии прибыл батальон танков. Артиллерийский полк 92 сд, полковая и батальонная артиллерия стрелкового полка в полосе которого происходило наступление, была поставлена на позиции для стрельбы прямой наводкой. Проведена тщательная организация взаимодействия пехоты, артиллерии и танков. На другой день наступление возобновилось. После тридцатиминутной артиллерийской подготовки, пехота и танки перешли в атаку и Белоостров был взят. Правда пьяные одиночки смертников шуцкоровцев с чердаков и подвалов еще вели бессмысленный огонь. Нет, эти «молодчики» не были представителями трудолюбивого финского народа, эта банда была из породы осадчих на Карельском перешейке. Из них же в 1939–1940 году вербовались так называемые «кукушки». Характерно, что при серьезном положении эти «кукушки» превращались в трусливых зайцев. В 1941–1944 годах они уже не куковали. Можно удивляться только, как это финский народ позволили правительству втянуть себя в войну, а еще больше тому, как эти преступники остались на свободе после войны. Накануне войны финские правители находились в трансе. Ели у Гитлера эта болезнь врожденная, то финских правителей можно было излечить изоляцией. Последствия болезни «правителей» вынес на своих плечах народ.

В октябре и ноябре месяцах вокруг Ленинграда создалась прочная и жесткая оборона. Тыла не стало. Все превратилось в сплошной фронт и трудно сказать, где было опасней – на переднем крае или на улицах города. На переднем крае видимая и всегда ожидаемая опасность, на улицах города неожиданные огневые налеты. Жители города разделяли и несли с войнами все тяготы фронта. Народ не пассивно жил, народ боролся.

С каждым днем борьба становилась упорней и ожесточенной, а потери противника становились все больше и больше. Даже кухня обер-враля Геббельса была в затруднительном положении.

Артиллерия в блокаде. Самое опасное в обороне тишина. Она убаюкивает и притупляет бдительность. Однажды, проверяя наблюдение в районе Коросары, зашел на наблюдательный пункт одного из дивизионов. На пункте никто не встретил. Поднялся на вышку. Телефон и журнал наблюдения на месте, но вышка пуста – ни одного наблюдателя. После узнал, что командир взвода управления ушел с командиром стрелкового батальона изучать район предстоящего действий разведки. Зашел в землянку. Когда я открыл дверь, то заметил – около десяти человек сидело на нарах у печки и о чем то беседовали. Окон в землянке нет. Темно. На меня никто не обратил внимания, сел и я. Один из бойцов стрелкового полка рассказывал о своем дежурстве «Стою это я на посту и вижу, как на той стороне Вийс-Иоки наблюдатель финн нервно ходит по траншее. А время было обеденное. Русь, пошли обедать, видно ваши и наши забыли про нас, я ничего не ответил. Финн постоял немного, махнул рукой и ушел вглубь леса». У меня волосы дыбом стали. Вышел из землянки и думаю, а что же будет завтра? Нет, в обороне спокойно жить нельзя. Оборона в тысячу раз тяжелее наступления, а спокойная оборона и потеря бдительности несет катастрофу. Запас боеприпасов с каждым днем уменьшался. Подвоз с «большой земли» был сопряжен с огромными трудностями. Установлен жесткий лимит. Подготовка каждого выстрела была похожа на аптекарское взвешивание. Несмотря на эти условия, артиллерия не молчала. Началось снайперовское движение. В этот отрезок времени исключительно большой размах приняло применение орудий прямой наводки. Были случаи, когда для проведения поиска с целью захвата пленных на 1 километре фронта выставлялось до 40–50 орудий на прямую наводку. Неся большие потери от огня орудий прямой наводки, противник начал охотиться за ними. Пришлось спаривать, а иногда и страивать выставляемые орудия. Делалось это так: выбирались (намечались) одна или две цели, подготавливались две или три огневые позиции для стрельбы прямой наводкой, и в назначенное время выкатывались два (три) орудия на подготовленные позиции, одно из них приступало к разрушению намеченного объекта, а одно или два были в готовности к открытию огня по противнику, пытавшемуся вести огонь по стреляющему орудию. При таком способе ведения огня достигалась полная безнаказанность. После уничтожения или разрушения цели орудия прямой наводки закатывались в укрытия (в так называемые конверты), гарантирующие безопасность при прямом попадании 122 мм снаряда.

Такой способ ведения огня применялся систематически, и противник нес большие потери от него. К блиндажу, ДЗОТу или наблюдательному пункту идут траншеи и ходы сообщения. При начале разрушения противник оставлял объект и по траншеям уходил от него. Огонь орудий прямой наводки по противнику, отходящему по траншеям, был мало действителен. Пришлось дополнить его минометным огнем. С началом разрушения цели прямой наводкой открывался минометный огонь по траншеям. Артиллерия с закрытых огневых позиций была в готовности к немедленному открытию огня по артиллерийским и минометным батареям противника. Движение противника днем совершенно прекратилось. Разрушением укрытий, блиндажей, наблюдательных пунктов и землянок попутно достигалось уничтожение живой силы и техники. При таком способе ведения огня достигался большой эффект. С каждым днем злоба к гитлеровским захватчикам и их приспешникам росла. Советский народ вел справедливую освободительную войну. Даже гнусавый голос финского радиокомментатора перестал восхищаться непобедимостью гитлеровских орд. Опьянение прошло. Наступило раздумье. Приумолкли финны. Октябрь и ноябрь месяцы ушли на создание жесткой и прочной обороны. Карельский перешеек, как и весь Ленинградский фронт, превратился в непреодолимый барьер. Ленинград жил. Эта была не пассивная жизнь в ожидании помощи извне, а жестокая борьба. Тыла не стало. Все превратилось в сплошной фронт, и трудно сказать, где было опасней – на переднем крае или на какой-либо улице Ленинграда. На фронте ощутимая и видимая опасность. Здесь, на улицах города, неожиданные налеты. Началась небывалая в истории героическая борьба «осажденных». Борьба с каждым днем становилась все больше и больше, а поражение, наносимое противнику, становилось все больше и больше. Нет, город и фронт не пассивно ждали помощи. Они боролись, работали и готовили победу.

Советский народ не помышлял о войне, он был занят мирным созидательным трудом. Кому-кому, а финским правителям это было больше всех видно. Все оборонительные работы проходили на глазах у соседа. Сам факт проведения оборонительных работ открыто и на самой границе наглядно свидетельствовал о мирной политике Советского Союза. Нам нечего было скрывать, а финнам опасаться. Нельзя же было думать, что три советских дивизии, расположенные на Карельском перешейке, могли угрожать финнам! Только слепые могли этого не видеть. Но подголоски Гитлера в Финляндии не были слепы. Руководители правительства были просто преступники. Они нарушили мирный договор и ввергли свою страну в бессмысленную и вредную войну.

Можно удивляться терпению финского народа, что это преступники свободно разгуливают на свободе. Календарно изложить ход боевых действий на Карельском перешейке не представляется возможным. Архивных данных, относящихся к этому периоду, в моем распоряжении нет. Да их, кажется и вообще нет.

__________________________________________________

ЦАМО, фонд 15, опись 725588, дело 29, листы 225–263.

__________________________________________________

Родился в с. Троицкое (в настоящее время Рязанская область).

Окончил повторные курсы среднего командного состава при Московской пехотной школе (1925), курсы усовершенствования командного состава «Выстрел» (1931), основной курс Высшей военной академии имени К. Е. Ворошилова (1949).

Красноармеец команды пеших разведчиков 509-го стрелкового полка Западного фронта (с марта 1920 г.), с января 1921 г. курсант учебной команды 4-го запасного стрелкового полка, с апреля 1921 г. старшина роты, затем помощник командира взвода в учебно-образцовом стрелковом полку Московского военного округа.

В марте 1923 г. назначен командиром взвода в этом же полку (позднее полк был переименован в 40-й стрелковый полк 14-й стрелковой дивизии), затем помощник командира роты там же.

После окончания повторных курсов, с августа 1925 г. командир роты в том же полку, в сентябре 1926 г. назначен командиром роты 2-го отдельного Вятского территориального стрелкового полка. С октября 1928 г. начальник школы младших командиров 6-го отдельного стрелкового батальона 2-го отдельного Вятского территориального полка.

После окончания курсов «Выстрел», с июля 1931 г. помощник начальника штаба 2-го отдельного Вятского территориального полка, с октября 1931 г. начальник полковой школы 145-го стрелкового полка 49-й стрелковой дивизии, с февраля 1933 г. начальник штаба этого полка. В августе 1937 г. назначен командиром 251-го стрелкового полка 84-й стрелковой дивизии, в июне 1938 г. – командиром этой дивизии. С июля 1940 г. командир 115-й стрелковой дивизии.

В начале Великой Отечественной войны в той же должности, с сентября 1941 г. командующий Невской оперативной группой, с октября 1941 г. заместитель по тылу командующего войсками 30-й армии. В январе 1942 г. назначен заместителем по тылу командующего войсками 39-й армии, в июне 1942 г. заместителем по тылу командующего войсками 29-й армии (с февраля 1943 г. – 1-я танковая армия, с апреля 1944 г. – 1-я гвардейская танковая армия).

После окончания Великой Отечественной войны в той же должности (в июне 1946 г. армия преобразована в 1-ю гвардейскую механизированную армию). С января 1950 г. начальник тыла Закавказского военного округа. В феврале 1952 г. назначен начальником управления службы тыла управления тыла Военного министерства СССР, с мая 1953 г. заместитель начальника штаба тыла Министерства обороны СССР. С апреля 1954 г. старший военный советник начальника тыла Войска Польского, с мая 1955 г. генерал-инспектор инспекции тыла Главной инспекции Министерства обороны СССР. С мая 1957 г. в распоряжении Главного управления кадров Министерства обороны СССР.

Уволен в запас по приказу министра обороны СССР № 01825 от 05.08.1957.

Майор (1936), полковник (приказ НКО СССР № 641/п от 20.03.1938), комбриг (приказ НКО СССР № 04585 от 04.11.1938), генерал-майор (постановление СНК СССР № 945 от 04.06.1940).

Награды: орден Ленина (30.04.1945), орден Богдана Хмельницкого II степени (25.08.1944), орден Красного Знамени (21.03.1940у Москвы» (01.05.1944), медаль «За победу над Германией» (09.05.1945), медаль «За освобождение Варшавы» (09.06.1945), медаль «За взятие Берлина» (09.06.1945), медаль «30 лет Советской Армии и Флота» (22.02.1948).

Похоронен на Ново-Кунцевском кладбище г. Москвы.

СЕКРЕТНО

Экз. № 1

НАЧАЛЬНИКУ ВОЕННО-НАУЧНОГО УПРАВЛЕНИЯ[86]86
  На листе имеются пометы: 1/ т. Платонову. 14.6. Автограф Покровского; 2/ Материал использован. В дело. Автограф Лябина.


[Закрыть]

На Ваш № 168571 от 31.1.56 г.

По Вашей просьбе сообщаю Вам воспоминания о боевых действиях 115 стр. дивизии в начальный период войны.

Ввиду того, что боевые действия проходили 15 лет тому назад, поэтому некоторые детали боя или действия отдельных лиц и подразделений вспомнить не представляется возможным.

Кроме того, Вы просили материал к 1 марта, в моем распоряжении было мало времени, большей частью находился в командировках, в войсках, поэтому выполнить Вашу просьбу пришлось только в июне м-це.

Отвечаю кратко на поставленные Вами вопросы:

1. 115 стр. дивизия, в основном, была укомплектована по штатам военного времени периода 1940-41 гг.

Из состава дивизии были взяты и направлены один стрелковый полк (708-й) в район Сортавала и саперный батальон на полуостров Ханко.

Таким образом, к началу боевых действий на границе 115 сд была в составе двух стр. полков /576 и 638/, 313 арт. полка, батальона связи, разведывательного батальона и оиптд [87]87
  Состав дивизии приведен по документу. Не упомянут 371-й гаубичный артиллерийский полк.


[Закрыть].

2. Дислокация частей и уровень подготовки. В мае м-це 1941 г. дивизия сосредоточилась в районе Ванхала, Маттила, Энсо, Яски, Кирву, Нотко и приступила к постройке батальонных районов обороны. Подготовка частей и штабов по тактической подготовке – хорошая, по стрелковой – удовлетворительная.

Полевой выучке способствовало:

– в июне 1940 г. дивизия участвовала в освобождении Литовской ССР;

– в декабре 1940 г. и январе 1941 г. дивизия совершила марш на 750 км из г. Тельшай Литовская ССР в г. Кингисепп Ленинградской области. Во время марша проводились батальонные /отрядные учения. В период этого перехода с различной зимней температурой /-9° -38°/ личный состав закалился. Штабы и командиры получили хорошую практику управлять своими частями и подразделениями.

– в мае м-це 1941 г. дивизия комбинированным маршем совершает переход из р-на Кингисепп, через Ленинград, на Карельский перешеек в р-н Ванхала, Энсо, Кирву с решением учебных вопросов, с отработкой взаимодействия с авиацией и др.

Проводимые эти мероприятия позволили повысить полевую выучку личного состава и натренированность в руководстве частями и подразделениями командиров и штабов. Особенно было уделено внимание роли командиров батальонов во взаимодействии с командирами арт. дивизионов.

3. С выходом на Карельский перешеек дивизия имела задачу оборонять государственную границу в занимаемом районе.

Ширина полосы обороны примерно составляла свыше 40 км, которая была разбита на полковые участки и батальонные районы обороны. Отдельные, наиболее важные места по направлениям подготавливались как опорные пункты.

Передний край полосы обороны проходил в непосредственной близости к государственной границе.

Промежутки между батальонными и ротными районами обороны в лесистой местности составляли от 1-го и более км. При этих условиях дивизия двух-полкового состава была в одном эшелоне, все было вытянуто в линию, дивизионного резерва, кроме РБ – не было.

Оборонительные сооружения готовились силами частей полевого типа.

Долговременные железо-бетонные сооружения в полосе дивизии были в районе Энсо. Места КП частей располагались в 5 км, а КП дивизии в начале сосредоточения Кирву, с началом боя /примерно/ Харьюла. Учитывая большую ширину полосы обороны и начертание грунтовых дорог, идущих к частям, эти районы были удобными для управления.

Особенности организации обороны на широком фронте в условиях лесисто-болотистой местности заключались в том, что вся полоса обороны была разбита на батальонные районы обороны. Поэтому, главным образом, были надежно прикрыты основные направления батальонами, а промежутки охранялись подвижным охранением. Основными недостатками в подготовке полосы обороны были: слишком близко к границе выходил передний край; не было усиления инженерных частей, подразделений и необходимых средств; отсутствие подвижных резервов.

В последствии эти недостатки отрицательно сказались на ходе боя.

4. Дивизия приведена в боевую готовность распоряжением штаба Ленинградского военного округа, как только стало известно, что наши западные границы были нарушены немецко-фашистскими войсками.

Части дивизии заняли подготовленные районы обороны и в течение месяца совершенствовали оборону, вели наблюдение и готовились к боям.

5. Дивизия вступила в бой – с началом наступления финских войск.

Главная группировка противника нанесла свой удар на правом фланге, в стык двух дивизий корпуса, на Хитола.

Противник пытался обходом с Восточной стороны отрезать Ур. Энсо, но его вторжение было выбито нашими подразделениями.

Основной недостаток боевой обстановки перед началом боя заключается в том, что мы не имели данных о группировке противника и его намерениях, а это в известной мере лишало возможности командиров частей и дивизии строить реальные расчеты боя. Разведка мелких поисковых групп положительных результатов не давала.

6. Краткий обзор хода боевых действий дивизии.

В основном, дивизия вела оборонительные бои на границе.

Как уже раньше указывалось, противник перешел в наступление в стык двух дивизий корпуса в направлении Хитола, имея в виду кратчайшим путем выйти к Ладожскому озеру.

Перед началом наступления наземных войск был применен массированный удар авиации. Оборона была прорвана. Таким образом, противник уже в первый день боя стал распространяться в глубину.

В дальнейшем, не встречая упорного сопротивления в глубине обороны, противник предпринял действия на свертывание нашей обороны по переднему краю, все время заходящими частями в тыл. Эти действия противника обязывали маневрировать подразделениями, снимать с фронта и быстро выдвигаться к флангу.

Если были хотя бы небольшие подвижные резервы в глубине расположения дивизии, тогда можно было бы задержать продвижение противника, и это не дало бы ему возможности свертывать оборону и быстро продвигаться в направлении на Ленинград.

На направлениях Маттила и Энсо противник наступал небольшими силами, и его вторжение в Энсо было выбито подразделениями полка с помощью единственного дивизионного резерва – разведывательного батальона.

На протяжении нескольких дней были упорные бои по центру и на левом фланге дивизии, противнику так и не удалось прорвать оборону на этих направлениях. Единственно опасное положение создалось на правом фланге. Чем дальше в глубь обороны продвигался противник, тем больше растягивалась линия частей дивизии с перевернутым фронтом, вдоль реки Вуокси.

Во время оборонительных боев части дивизии показали свою стойкость, противнику был нанесен большой урон в живой силе.

Используя лесистую местность, противнику удавалось мелкими группами просачиваться на фланги и в тыл наших подразделений, что в известной степени нарушало связь, взаимодействие и растраивало боевые порядки. Незначительные по силе удара наши контратаки не могли сдержать общее наступление противника.

На протяжении многих дней боя дивизия не имела связи с соседями справа и слева. Не было также и данных о группировке и положении

противника на определенное время, отсутствие такой ориентировки отрицательно сказывалось на ходе боевых действий.

В результате прорыва нашей обороны противник зашел далеко в тыл нашим частям.

Положение дивизии было таково: левофланговый полк одним батальоном удерживал прежнее положение, а главные силы дивизии растянулись по Сев. Воет, берегу р. Вуокси до К-ка Антреа.

Анализируя обстановку, полагаю, что противник, видимо, имел целью глубоким обходом прижать дивизию к р. Вуокси и рассекающими ударами уничтожить по частям. Боевая обстановка вынудила отвести дивизию за р. Вуокси. Последовало распоряжение командира корпуса[88]88
  115-я стрелковая дивизия входила в состав 19-го стрелкового корпуса. Командир корпуса генерал-лейтенант Герасимов М.Н.


[Закрыть] отходить на Выборг.

Таким образом, оборонительные бои на протяжении многих дней носили упорный и устойчивый характер, в результате которых противник понес большие потери, но не имея необходимых подвижных резервов, подготовленных и занятых нашими войсками в глубине оборонительных полос, противник стремительно развивал свое наступление.

Через несколько дней дивизия сосредоточилась юго-восточнее Выборга в 10-ти км. В этот район прибыл командир корпуса и лично поставил задачу контратакой в сев. восточном направлении задержать наступление противника.

Проведенная контратака не имела успеха. Это объясняется тем, что части соседней дивизии оставили Выборг и у нас в тылу на левом фланге стали появляться части противника, а на утро следующего дня противник перерезал автодорогу в районе Суммы, таким образом дивизия лишилась получения боеприпасов и продовольствия по грунту.

Распоряжение на отход командира корпуса на Ленинград запоздало, и части не могли пробиться в лесисто-болотистой местности без дорог. Таким образом, был вынужденный отход к полуострову Койвисто.

Дивизия оказалась в тяжелом положении – отсутствие боеприпасов, продовольствия и связи со старшим начальником и соседями снизило ее боеспособность. В районе полуострова Койвисто было собрано около 10 тыс. солдат и командиров разных подразделений двух других дивизий с личным оружием.

С полуострова Койвисто дивизия и собранные разрозненные группы других дивизий были эвакуированы самоходными морскими баржами в Кронштадт.

Район посадки в баржи обстреливался противником минометным и пулеметным огнем.

Стоило больших усилий по наведению порядка в районе посадки личного состава на самоходные баржи, при непосредственном соприкосновении с противником на протяжении трех суток.

Необходимо отметить как отрицательный момент с пополнением. В дивизию раза два-три прибывало пополнение, плохо обученное и без оружия.

КРАТКИЕ ВЫВОДЫ.

В начале наступления противник собрал преобладающие силы и не встретил серьезного сопротивления, в глубине обороны действовал активно, имел некоторый успех.

115 стр. дивизия в течение многих дней в упорных боях нанесла серьезные поражения противнику. Отдельные подразделения дрались в узлах сопротивления, переходя в контратаки, до последнего патрона. На протяжении всего времени оборонительных боев на границе левофланговый 638 сп, опираясь на Ур. Энсо, не оставил своих позиций.

Очень трудно вспоминать боевые героические дела отдельных командиров, солдат и подразделений через 15 лет, тем более, что никаких записей, к сожалению, не сохранилось.

Некоторым успешным действиям частей и дивизии в целом способствовало то, что части, командиры и их штабы были хорошо подготовлены в тактическом отношении, понимали свою задачу и был проявлен высокий патриотизм своей родине и ненависть к врагу.

Основные причины некоторых неудач в боевых действиях дивизии в приграничном сражении в начальный период войны можно характеризовать следующим:

– мало сил и средств для занятия широкой полосы обороны /свыше 40 км/ в лесистой местности и отсутствие резервов;

– недостаточное взаимодействие между соседними дивизиями и погран. отрядами в ходе боя, особенно, когда противник прорвал оборону;

– отсутствие разведывательных данных о противнике;

– слабая организация материального обеспечения дивизии в ходе боя;

– не было авиационной поддержки и связи с авиационными начальниками;

– отсутствие прочной и бесперебойной связи со старшим командиром и его штабом.

Это все то основное, что сохранилось в моей памяти.

ГЕНЕРАЛ-МАЙОР автограф /КОНЬКОВ/

«12» июня 1956 года

________________________________________________

ЦАМО, фонд 15, опись 725588, дело 29, листы 128–135.

________________________________________________