Текст книги "Конституционная экономика в зарубежных странах"

Столь же примечательно однако, что опыт Первой Республики взят на вооружение многими конституционалистами «второго поколения» в других странах. Так, в конституции Австрийской Республики законодатель отвел институтам финансового контроля 15 статей из общего количества 152. В Конституции Португальской Республики им посвящена соответственно 31 статья из 296, в Конституции Финляндии – 15 статей из 94. В компактной по объему Конституции Японии устройству и функциям этих институтов публичной власти отведено 11 из 103 статей. Другими словами, в значительной части конституционных демократических государств законодатель отводит контрольно-надзорной тематике около 10 % объема конституции. Напрашивается вывод, что различия в уровне массового правосознания и в параметрах экономического потенциала не препятствуют странам зрелого демократического конституционализма учиться на ошибках и достижениях других стран. «Устарелым» опыт французского конституционализма в борьбе с коррупцией в только что названных странах тоже не принято объявлять, хотя этому опыту уже свыше 200 лет.

В наше время весьма часто на уровень конституционного регулирования выносятся статус и полномочия ведущего института экономической политики – Министерства финансов (большинство государств Евросоюза, многие государства Азии, Африки и Латинской Америки). Ранее положение и функции данного института публичной власти в государственном механизме регулировались исключительно нормами административного права.

Конституционные нормы «второго поколения» все чаще закрепляют статус Счетной палаты. Так поступили законодатели Ирландии, Италии, Ливана, Польши, Румынии, Словении, Швеции. Целый ряд конституций других государств подробно регулирует статус и функции аналогичного контрольно-надзорного института публичной власти – государственного Ревизионного управления (таковы, в частности, конституции Австралии, Либерии, Туниса, Финляндии, Южно-Африканской Республики, Японии).

1.2. Законодательные акты

Другой важный правовой источник, из которого проистекает регулирование статуса и деятельности экономических институтов, – законодательные акты, которые по своей природе могут принадлежать к трем правовым отраслям: административного, гражданского и трудового права.

В качестве примеров укажем:

Закон США «Об административной процедуре» 1946 г.;

Закон США «О реформе гражданской службы» 1978 г.;

Закон США «Об экономическом росте и помощи налогоплательщикам» 2001 г.;

Закон США «О налоговой реформе, создании рабочих мест и стимулировании экономического роста» 2003 г.;

статуты Соединенного Королевства «О конкурентных отношениях», которые в последнее время издавались дважды – в 1980 г. при правлении консерваторов и в 1998 г. при лейбористском правительстве;

Закон Французской Республики «Об административных актах» 1995 г.;

Закон Итальянской Республики «О публичном управлении» 1988 г. и дополняющий его Закон той же страны «Об упорядочении вмешательства в дела предприятий при оказании им государственной поддержки» 1998 г.;

Органический закон Мексиканской Республики «О федеральной публичной администрации» 1986 г.;

Закон Египетской Арабской Республики «Об изъятии недвижимой собственности на общественные потребности» 1990 г.;

Закон Филиппинской Республики «Об иностранных инвестициях» 1987 г.;

Закон Японии «О контроле над валютным обменом и внешней торговлей» 1980 г.;

Закон Японии «О рассмотрении административных дел» 1982 г.

Нас не должны вводить в заблуждение выдержанные в юридическом, а не в экономическом ключе названия этих норм законодательства (как и подзаконных актов – см. ниже). Загадки тут нет. Надлежит помнить, что в государствах зрелого демократического конституционализма и в значительной части стран его «второго эшелона» очень многие аспекты прямого и косвенного регулирования экономических отношений и соответствующих им институтов принято воспринимать и трактовать именно через призму юриспруденции, а не макроэкономики, микроэкономики, философии или обыденного сознания. Так, анализ только что упомянутых актов статутного права Соединенных Штатов о государственной службе показывает, что значительная часть содержащихся в них норм административного права регулирует правила трудоустройства, служебного продвижения, поощрения, увольнения и особенно правовой ответственности служащих федеральных институтов публичного права любого профиля, в том числе экономического К таковым в США принадлежат, в частности: Администрация долины реки Теннесси (АДРТ), Администрация фермерского кредита (АФК), Федеральная резервная система (ФРС). Их организационные основы и функции рассматриваются в главе 6 пособия.

Тому же предмету регулирования фактически полностью посвящены перечисленные в данной главе законодательные акты Италии, Мексики, Франции и Японии. Ими в том числе регулируются основания и порядок привлечения государственных служащих (поведение которых, согласимся, ощутимо влияет на состояние экономики любой страны) к дисциплинарной, административной и уголовной ответственности. Подчеркнем, что при этом сфера применения двух первых видов ответственности толкуется повсеместно (за исключением разве что Мексики) ограничительно, тогда как основания применения уголовно-правовых санкций – напротив, расширительно.

Рассмотренные различия относятся к тем свойствам государственного бытия, которые отделяют государства и социум зрелого демократического конституционализма от всего остального мира. Если же мы примем во внимание еще одно качество зрелого конституционализма – высокую степень юридизации общественного сознания, то нас не удивит, что в приведенном выше перечне законодательных актов «экономически звучащее» название придано только двум актам британского статутного права «О конкурентных отношениях», японскому закону «О контроле над валютным обменом и внешней торговлей» и филиппинскому закону «Об иностранных инвестициях» и двум статутам США из четырех.

Законодательными актами, состыкованными с положениями конституций и с отраслевыми кодексами (главным образом с уголовными), широко регулируются полномочия и порядок деятельности экономических органов публичной власти в конституционных демократических государствах Европы, Северной Америки и Австралии. В гораздо меньшей степени сказанное относится к государствам «второго эшелона», в первую очередь к странам Африки, большинство которых, невзирая на широчайшее применение понятийного аппарата «второго поколения» в конституциях и текущем законодательстве, вряд ли могут быть названы конституционными и демократическими, а также к большей части государств Латинской Америки. (Последние, несмотря на цивилизующее и унифицирующее влияние трансплантированного романо-германского права на этнокультурную и религиозную общность, до сих пор значительно отличаются друг от друга не только экономическими показателями, но и уровнем правовой зрелости социума и демократического развития).

Важная черта права и экономики в странах «второго эшелона» состоит в том, что организация и функционирование экономических институтов публичной власти и основания привлечения их должностных лиц и рядовых работников к ответственности регулируются почти исключительно подзаконными нормативными актами. Не лишне напомнить, что они имеют обязательную силу, но не обладают силой закона и в иерархии правовых источников занимают одно из последних мест.

1.3. Подзаконные нормативные акты. Конвенциональные нормы

Принимаемые на основании и во исполнение актов законодательства подзаконные акты в качестве одного из источников правового регулирования экономических отношений, структуры и деятельности экономических институтов публичной власти находят применение почти повсеместно. Однако масштабы их использования и уровень их соответствия нормам конституции и текущему законодательству находятся в зависимости от степени развития демократического конституционализма в странах и от их принадлежности к первому или второму «конституционному поколению».

Разновидности данного источника особенно широко распространены в правовой практике Франции (декреты, ордонансы), государств Восточной Европы, Азии, Африки и Латинской Америки (постановления, указы, распоряжения, инструкции) независимо от принадлежности расположенных в этих регионах государств к семьям романо-германского, мусульманского или социалистического права. Менее всего роль и значение данного источника правового регулирования заметны в странах общего (прецедентного) права – Австралии, Канаде, Новой Зеландии, Соединенном Королевстве и Соединенных Штатах, где такого рода акты позитивного права именуются исполнительными приказами, меморандумами, прокламациями. То же самое следует сказать об отдельных странах, относящихся к правовой семье смешанного права, – Индии и Южно-Африканской Республике.

Из множества подзаконных нормативных актов, напрямую касающихся экономических процессов и (или) полномочий и деятельности экономических институтов публичной власти, в качестве иллюстраций укажем на следующие:

постановление Совета Министров Болгарской Республики «О перечне предприятий, не подлежащих приватизации» и «О предельных ценах» 1994–1995 гг.;

декрет Совета Министров Франции «О статусе Министерства экономики» 1997 г.;

декрет Совета Министров Италии «О статусе Министерства природного достояния» 1986 г.;

декрет Совета министров Испании «О видах деятельности, требующих предварительного разрешения исполнительной власти» 1990 г.

Сошлемся также на серию ордонансов президента Франции Ф. Миттерана под общим заголовком «О ценах и конкуренции», изданных в 1986–1988 гг., на исполнительные приказы, прокламации и меморандумы многих президентов Соединенных Штатов и глав государств большинства латиноамериканских республик. Так обстоит дело и с законодательством (см. выше), добрая половина подзаконных актов, посвященных регулированию вопросов, имеющих прямое отношение к экономике, не носит «экономических» наименований, что идет вразрез с логикой обыденного сознания, но не противоречит юридическому мышлению.

В то время как подзаконные нормативные акты хорошо нам знакомы и потому понятны, еще один источник правового регулирования экономических вопросов требует комментариев. Речь идет о правовых обычаях (в доктрине они именуются конвенциональными нормами, конвенциями, конституционными соглашениями).

Наше обыденное сознание не содержит ничего препятствующего констатации существования конвенциональной нормы. Но вот ее усвоение в качестве полноценного источника правового регулирования, имеющего обязательную силу, происходит с трудом. Трудности восприятия обусловлены существенными различиями между конвенцией и наиболее распространенным в романо-германской правовой семье и самым привычным нам правовым источником – нормой писаного (позитивного) права. В противоположность стандартам позитивного права конвенциональная норма не зафиксирована в текстах конституций и законодательства. Ей не находится места в отраслевых кодексах или подзаконных актах. Вместе с тем она является неотъемлемой частью правовой доктрины и, более того, связывает волю физических и юридических лиц. Нам трудно поверить, что судебные инстанции стран «общего права» (а также некоторых государств Евросоюза, в частности Франции, Скандинавских стран) при вынесении решений руководствуются наряду с буквой законодательства еще и конвенциональными нормами.

Укажем на примеры использования конвенциональных норм в ракурсе тематики настоящего пособия.

Конвенциями (а не законодательными актами) впервые были установлены и закреплены такие требования к кандидатам на должности руководителей министерств и ведомств, как крепкое здоровье и незапятнанная репутация. Конвенциональные нормы также предусматривают, что:

при отказе палаты парламента утвердить финансовый отчет подотчетного парламенту государственного ведомства (в том числе экономического профиля) его руководитель может быть смещен;

при повторном отказе палат утвердить финансовый отчет того же института (при его новом руководителе) палаты ставят вопрос об упразднении данного института без трудоустройства его работников;

– при разделении мнений палат о действиях или даже высказываниях руководителя ведомства последний подает в отставку, и она принимается;

руководитель института власти, смещенный голосованием палаты или ушедший в отставку при указанных обстоятельствах, впоследствии уже не может быть назначен на равноценную и тем более на высшую должность ни в государственном, ни в частном секторе.

В свете сказанного отчетливо видна функция, выполняемая конвенциональными нормами в подборе управленческих кадров для институтов публичной власти и в привлечении должностных лиц к правовой ответственности при совершения ими правонарушений или хотя бы при таких действиях или высказываниях, которые не подпадают под правовые санкции, однако почему-либо вызывают непонимание или неодобрение других институтов власти или публики.

Подчеркнем, что: 1) в силу конвенции речь идет не об уголовной ответственности, а только об ответственности административной или дисциплинарной; 2) административно-дисциплинарная ответственность высших руководящих кадров государственного сектора наступает при таких обстоятельствах, которые в странах, не признающих юридической силы конвенциональных норм, могут произвести впечатление необоснованной придирчивости, неоправданной жесткости и даже жестокости.

Выводы

К особенностям современного развития конституционных демократических государств, несомненно, принадлежит возрастающее многообразие источников правового регулирования экономических отношений и деятельности экономических институтов. К традиционным источникам в виде законодательных актов и судебных решений прибавились положения конституционных актов. Одни из них имеют обязательную силу – это, например, нормы, регулирующие статус и функции контрольно-ревизионных институтов публичной власти. Усвоение подобных положений «вторым поколением» конституционализма укрепляет правовую базу и политический авторитет данных институтов, способствует упрочению их самостоятельности в отношениях с прочими институтами публичной власти и потенциально помогает настрою их действий на гибкость и оперативность, все более необходимые в условиях динамичной современной реальности.

Среди других новаций, внесенных в конституционализм его «вторым поколением», – высокий процент норм-деклараций (норм-принципов), имеющих философско-идеологическую, а не юридическую природу. Они поэтому не могут иметь обязательной силы, так что их несоблюдение не влечет за собой юридических последствий. К их числу принадлежат, в частности, положения, разъясняющие социуму приоритеты экономической стратегии государства и широко использующие политико-экономический и пропагандистский понятийный аппарат («экономическая стабильность», «минимальное вмешательство государства в экономическую жизнь», «сбалансированное развитие хозяйства», «борьба с бедностью», «предотвращение концентрации богатств в руках немногих»). Зачастую конституционные нормы-декларации намечают достижение «процветания страны», «социальной справедливости», «социального равенства» или «полного удовлетворения потребностей человеческой личности» в качестве важного или даже главного приоритета экономической политики. Подлинная роль и значение этих конституционных норм с их неюридической природой еще долго останется предметом жарких дискуссий, происходящих в правовой доктрине и в масштабах социума на уровне обыденного сознания.

Тест

1. Выберите ключевую причину игнорирования (принижения) конституциями «первого поколения» вопросов экономической жизни:

1) умственная ограниченность составителей конституций;

2) стремление сделать текст конституции компактным;

3) неготовность вторгаться в сферу господства частной собственности и рыночных отношений;

4) лень;

5) чей-то редакционный недосмотр;

6) злой умысел: народу следует знать как можно меньше.

2. Причины перехода конституций «второго поколения» к регулированию экономических отношений и экономических институтов:

1) широкий кругозор составителей;

2) стремление описывать и регулировать все и вся;

3) «экономический материализм»; уверенность что «экономика – всему голова»;

4) неумение сжато выражать мысли, отделять главное от второстепенного;

5) злой умысел – стремление принизить роль и значение права;

6) здравый, трезвый подход к явлениям действительности.

3. Какие беды обрушиваются на страны, еще не расставшиеся с конституциями «первого поколения»:

1) сохранение застойной примитивной экономики на уровне XVIII в.;

2) низкое качество товаров и услуг;

3) низкая производительность труда;

4) низкий среднедушевой уровень жизни;

5) перманентное банкротство публичных финансов;

6) эмиграция и запустение страны;

7) 50 %-ная безработица;

8) обилие народных восстаний и государственных переворотов;

9) поголовная юридическая безграмотность;

10) мы не можем назвать таких бед.

4. Оцените пользу или вред внесения в тексты конституций норм-деклараций (норм-принципов) экономического содержания:

1) они дают социуму жизненно необходимые идеологические (политические) ориентиры;

2) поддерживают уверенность в завтрашнем дне;

3) вооружают граждан минимумом экономических знаний;

4) способствуют разбуханию объема конституционных текстов;

5) поощряют демагогов на всех уровнях, позволяют власть имущим обманывать народ;

6) вредны в такой же мере, что и полезны, поскольку против них нечего возразить, но юридической силы они все равно не имеют.

5. Оцените действенность подзаконных актов, направленных на сдерживание потребительских цен (без их замораживания):

1) конечно, действенны, ибо обязательны к исполнению наравне с законами и конституцией;

2) они действенны лишь в той мере, в которой их поддерживает социум;

3) они действенны только в той степени, в какой их проводят в жизнь власти на местах;

4) они действенны, когда за их несоблюдение положены санкции: штраф в 10-кратном размере, несколько лет лишения свободы без права на амнистию, конфискация имущества всех членов семьи;

5) они не могут быть действенными, поскольку все физические и юридические лица, повышающие потребительские цены, смогут оправдываться ссылками на подорожание транспорта, издержки производства, форс-мажоры: забастовки, бандитизм, террористические акты, стихийные бедствия, военные действия.

6. Oбъясните, почему в конституциях Франции начиная с 1814 г. внимание к контрольно-ревизионным институтам постепенно снижалось:

1) противодействие спекуляции и казнокрадству было признано бесперспективным ввиду испорченности человеческой природы;

2) оно было признано неоправданным по соображениям толерантности (казнокрадство – не убийство, не террор и не государственная измена);

3) у власти утвердились казнокрады и спекулянты;

4) у власти утвердились агенты спекулянтов и казнокрадов;

5) установки на пресечение этих преступлений были перенесены на уровень законодательных актов и уголовных кодексов;

6) спекуляция и казнокрадство неуклонно шли на убыль.

7. Предотвратить концентрацию богатств в руках немногих обещано:

1) уставом ООН;

2) конституциями КНР и КНДР;

3) директивами Европейского союза;

4) поправками к конституции США;

5) конституцией Японии;

6) конституцией Пакистана;

7) конституцией Греции;

8) основным законом ФРГ;

9) статутным правом Соединенного Королевства;

10) конвенциональными нормами Франции.

8. Преодоления регионального неравенства не обещает конституция:

1) Аргентины;

2) Испании;

3) Канады;

4) США;

5) Франции;

6) Японии.

Глава 2
Институты непосредственной демократии, высшие органы государственной власти и экономические проблемы

2.1. Институты непосредственной демократии

Во многих современных государствах сложился и стал частью конституционно-правовой практики такой институт непосредственной демократии, как народное (всенародное) голосование, или референдум, исход которого имеет обязательную юридическую силу, связывающую волю всех институтов власти и должностных лиц. Референдумы поэтому неправомерно смешивать с выборочными или даже всенародными опросами общественного мнения, результаты которых юридической силой не обладают и ничьей воли не связывают. На всенародное голосование в порядке народной инициативы могут быть вынесены те или другие вопросы общественного развития, в том числе экономические. Так обстоит дело в Швейцарии, Скандинавских странах, Испании, Италии, во многих штатах США и Австралии, в большинстве канадских провинций. С 1990-х годов референдум стала применять значительная часть государств Латинской Америки – Бразилия, Венесуэла, Панама, Чили.

В Швейцарской конфедерации и ее субъектах (кантонах) перечень предметов народного голосования является открытым, так что на референдум может быть вынесен любой вопрос, если этого требует более 50 тыс. избирателей. Поэтому данный институт функционирует в пределах юрисдикции Швейцарии практически бесперебойно. Целесообразно привести примеры из его применения в экономической сфере.

Семь кантонов Швейцарской конфедерации из 20 практикуют народные голосования о дорожных коммуникациях (т. е. о правилах движения, о прокладке и о ремонте дорог) и о ядерной энергетике. В Цюрихском кантоне обязателен референдум, если у властей появляется необходимость в сверхсметных кантональных расходах на сумму свыше 10 млн швейцарских франков. В Граубюнденском кантоне избиратели на одном из местных референдумов (2001) постановили: вплоть до следующего референдума по вопросам налогового или бюджетного права не платить налогов в кантональную казну ввиду ее наполненности доходами от туризма (но продолжать платить федеральные налоги и сборы).

Из других экономических вопросов на общефедеральном уровне в Швейцарии предметами всенародного голосования были: 1) о целесообразности референдумов об иностранных концессиях в гидроэнергетическом секторе экономики (1966); 2) о регулировании допуска в страну иностранной рабочей силы (1974); 3) о строительстве атомных электростанций (1979); 4) о размерах военных расходов республики (1987). Избиратели постановили: 1) раздачу гидроэнергетических концессий иностранным гражданам прекратить; 2) допуск иностранной рабочей силы существенно ограничить; 3) военные ассигнования оставить на достигнутом к 1987 г. уровне, пока на новом референдуме не будет решено иначе.

В полной мере институт референдума был использован в Швейцарии при регулировании животрепещущей и многоплановой проблемы применения ядерной энергии в мирных целях. Проблема имеет множество измерений: экономические (обременение бюджета с вероятным повышением налогов; последующий доступ к дешевому топливу – предпосылка снижения стоимости жизни), медицинские и экологические (опасность народному здоровью и природе при доставке радиоактивных материалов, их вероятных утечках и захоронении отходов и т. д.). Санкцию на строительство АЭС избирательный корпус Конфедерации дал в 1979 г.; реализация проекта началась несколько лет спустя. После произошедшей в 1986 г. в СССР Чернобыльской катастрофы швейцарская общественность добилась новых – кантональных и федерального – референдумов о ядерной энергетике. На уровне кантонов большинство избирателей – вразрез с мнением экспертного сообщества и корпораций-подрядчиков – проголосовало за замораживание проекта на неопределенное время. На федеральном уровне электорат высказался за десятилетнее замораживание. Только после доработки систем безопасности, серии независимых (негосударственных) экспертиз и дополнительных гарантий безопасности избиратели на «ядерных референдумах» первой половины 2000-х гг. сняли выдвинутые ими ранее возражения против строительства АЭС.

Многочисленными референдумами по очень специфическому социально-экономическому вопросу – о продаже крепких напитков – прославились американские штаты и канадские провинции, где народные голосования практиковались сначала на основании конвенциональных норм, а затем – местных конституций (США) и актов провинциального статутного права (Канада). Несмотря на отмену «сухого закона» Конгрессом в федеральной сфере компетенции еще в 1930-х гг., на Среднем и Дальнем Западе Штатов до сих пор имеются субъекты федерации, реализующие в сфере их компетенции варианты «сухого закона» со ссылкой на обязывающую силу народных голосований по данному вопросу. Во всех провинциях Канады на основании исхода местных референдумов действуют ведомства, регулирующие правила продажи спиртных напитков и ликеров (Liquor boards).

За пределами Швейцарии и Северной Америки два первых народных голосования по экономической тематике состоялись в Германии в 1926 г. и в Польше в 1946-м. Германский референдум был проведен на основании ст. 43 и 76 Веймарской конституции, а польский – на основании специально принятого закона (действовавшей тогда конституцией 1921 г. референдум закреплен не был). Предметом обоих референдумов были проекты радикального перераспределения земельного фонда с ликвидацией помещичьего землевладения и бесплатной передачей земли в пользование крестьянству. Оба проект воспроизводили ключевые положения известного подзаконного акта – декрета Cовнаркома 1917 г. «О земле» (отметим, что в нашей стране аграрная реформа, затрагивавшая тогда кровные интересы как минимум 85 % социума, так и не стала предметом всенародного голосования). В Германии значительное большинство избирателей проголосовало против реформы, тогда как польский электорат одобрил законопроект, и он вступил в силу. Характерно, однако, что с тех пор в Польше экономические вопросы более на референдум не выносились.

К ХХI веку наряду со Швейцарией классической страной референдумов стала Италия. Правда, по конституции Итальянской Республики (ст. 75), на народное голосование не могут быть вынесены финансово-бюджетные и налоговые вопросы. Между тем в совокупности данные вопросы образуют значительную (хотя отнюдь не большую) часть вопросов экономического развития. Но на уровне как государства в целом, так и его областей у итальянских избирателей есть право на отмену законодательных актов, в том числе и экономического содержания – о создании или упразднении экономических институтов публичной власти, о проектах территориального развития, и это право востребовано. Областные и муниципальные референдумы о допустимости строительства индустриальных, энергетических и транспортных объектов превратились в данном государстве начиная с 1950-х гг. из экспериментов в неотъемлемую часть местной жизни.

Отметим, что опыт швейцарских, итальянских и североамериканских региональных народных голосований по проектам территориального развития стремится перенимать общественность других государств. Так, в Челябинской области России в 2011–2014 гг. обсуждался вопрос о проведении референдума о допустимости строительства вызывающего бурные споры энергетического объекта – Южно-Уральской АЭС. Нельзя исключать, что этот вопрос не окажется снова в повестке дня.

Применение народной инициативы в Италии – в отличие от Швейцарии – обставлено рядом ограничений, закрепленных на конституционном уровне. Она не допускается за год и менее до очередных парламентских выборов. В условиях досрочного роспуска любой из палат парламента санкционированный ранее референдум автоматически откладывается на 12 месяцев. Значит, народная инициатива может быть беспрепятственно осуществлена только в рамках четырехлетнего срока из пятилетнего срока полномочий палат парламента. Правда, подобных ограничений не знает правовая практика областей Италии.

Прямое воздействие электората на экономические процессы проявляется в общегосударственном масштабе в Италии не в такой степени, как в Швейцарии. Тем не менее именно в порядке народной инициативы Италия урегулировала некоторые вопросы, имеющие отношение к экономической жизни. В частности, волей избирательного корпуса под патриотическим лозунгом «Италия – не Америка!» итальянцы сохранили невыгодный собственникам и акционерам оружейных заводов запрет на продажу огнестрельного оружия частным лицам (1996). Запрет этот имеет как экономическое, так и правовое содержание и многоплановые по своей сущности последствия.

Народное голосование 1986 г. в Испании известно тем, что его исход дал стране возможность предотвратить перераспределение бюджетных средств в пользу военно-оборонных ассигнований, уже запланированное Советом министров. Повышение военных расходов, всегда реализуемое за счет финансирования целей мирного развития, было сделано тогда руководством Североатлантического блока (НАТО) обязательным условием принятия Испании в его члены. Однако избиратели, дав санкцию на первый из предложенных им вопросов – о присоединении страны к НАТО, вместе с тем ответили нет на внесенный в бюллетени второй вопрос о повышении военных расходов и да на третий вопрос бюллетеней – о нежелательности вступления Испании в военную организацию блока.

Внутренне противоречивый исход испанского референдума вызвал недовольство в военных кругах самой Испании, в Вашингтоне и в штаб-квартире НАТО в Брюсселе, но не был никем оспорен юридически.

Другими словами, благодаря заботе испанского социума о государственных и собственных экономических интересах, изощренности правительства Ф. Гонсалеса, предусмотревшего дифференцированный подход к проблеме, и уважению институтов публичной власти к суверенной воле народа (сообразно с духом конституционализма) Королевство стало членом крупнейшей надгосударственной военно-политической организации с минимальными финансово-экономическими издержками. Королевство упрочило к тому же собственную репутацию демократического государства, которой у традиционно авторитарной Испании никогда в прошлом не было и быть не могло.

Во Франции народными голосованиями демократически урегулирован вопрос об административной реформе, предусматривавшей создание – в дополнение к департаментскому делению территории страны – укрупненных территориальных единиц – регионов, или режьонов. Накануне первого народного голосования на данную тему президент и Совет министров не сочли нужным исчерпывающе аргументировать перед общественностью потребность в перекраивании административной карты страны реформеделении страны на укрупненные территориальные единицы – регионы, или регионы исчерпывающе обкси в создании чего-то подобного третьему уровню публичной власти. Проект реформы не был одобрен, что вызвало серьезные конституционно-правовые и политические последствия: отставку виднейшего политического лидера, архитектора Пятой Республики – Ш. де Голля с поста главы государства и смену правительства (1969). Проект реформы в дальнейшем получил санкцию французов, но только после основательной подготовительной работы институтов власти и 18-летней паузы – на референдуме 1987 г.