Автор книги: Сергей Филимонов
Жанр: Культурология, Наука и Образование
Возрастные ограничения: +16
сообщить о неприемлемом содержимом
Текущая страница: 4 (всего у книги 31 страниц) [доступный отрывок для чтения: 10 страниц]
Публикация С.Б. Филимонова в газете «Таврический университет» (2005. – Ноябрь)
Установив, что автором очерка был Гудзий, я заинтересовался: а что известно о творчестве ученого в годы Гражданской войны? Из изданного в 1968 году списка печатных трудов академика Николая Каллиниковича Гудзия (1887 – 1965) следует, что в 1920 году им была опубликована единственная работа – статья «А.С.Пушкин», которая, якобы, предваряла изданный в Симферополе сборник «А.С.Пушкин. Избранные произведения»15. Стало быть, атрибутированный мною очерк, подписанный псевдонимом Г., является печатной работой Гудзия, остававшейся неизвестной исследователям его творчества.
Но что представлял собой вышеупомянутый сборник избранных произведений Пушкина? Увы, мои попытки обнаружить его в крупнейших библиотеках Крыма не дали результатов. Между тем ознакомление с этим сборником позволило бы ответить на ряд важных вопросов. Кто, какая организация сочла необходимым издать стихотворения Пушкина в разгар Гражданской войны? Какие произведения были включены в сборник? (Иными словами, в каких стихах Пушкина особенно нуждались россияне в годы великой смуты?). Что писал о Пушкине в 1920 году Николай Гудзий, один из крупнейших отечественных литературоведов? Словом, сборник представляет интерес для изучения и истории пушкинистики, и истории русской культуры, и истории Крыма в период Гражданской войны. Быть может, кто-то из читателей окажется удачливее меня и изданный в Симферополе в 1920 году сборник стихов Пушкина будет обнаружен?16
…В ночь на 17 июля 1918 года большевики совершили одно из своих самых первых, наиболее гнусных и особенно памятных в народе преступлений: в Екатеринбурге в ставшем печально известным Ипатьевском доме (дом принадлежал горному инженеру Ипатьеву) без суда и следствия были расстреляны бывший император России Николай II (еще 2 марта 1917 года отрекшийся от престола), его жена Александра Федоровна, их дети Ольга (ей было 22 года), Татьяна (20 лет), Мария (18 лет), Анастасия (16 лет), Алексей (13 лет), а также четверо приближенных: доктор Боткин, повар Харитонов, слуги Трупп и Демидова. Тела казненных были вывезены за город и сожжены.
В этом преступлении, к стыду нашему, деятельное участие принимал и наш земляк, уроженец Керчи Петр (Пинхус) Лазаревич Войков. Ему, учившемуся до революции в Женевском университете на химика, были поручены «хозяйственные вопросы». Свои профессиональные знания 30-летний Войков впервые применил при решении именно этих «вопросов», предложив уничтожить трупы при помощи серной кислоты…
В 1975 – 1976 годах автору настоящих строк довелось жить и работать в Свердловске (так в советское время стал именоваться бывший Екатеринбург). Помню, что все приезжавшие в Уральский госуниверситет из других городов коллеги первым делом просили показать им Ипатьевский дом. А старожилы рассказывали, что, несмотря на противодействие властей, в каждую годовщину расстрела у стен дома непременно лежали алые гвоздики. С этой народной традицией, раздражавшей московское начальство, в 1977 году благополучно покончил тогдашний первый секретарь Свердловского обкома КПСС Борис Ельцин. Он распорядился Ипатьевский дом снести…
Одна из последних фотографий Ипатьевского дома. 1976 г.
С тех пор меня мучил вопрос: а как реагировали современники на известие о расстреле царской семьи? Нет, не современники-большевики. После прослушанного в вузе курса «История КПСС», обогащенного личными жизненными наблюдениями, с отношением большевиков к своим политическим и идеологическим противникам и методами их борьбы как с самими противниками, так и с памятью о них, мне все было ясно. Меня интересовала реакция интеллигенции. Той самой русской интеллигенции, которая с восторгом встретила Февральскую революцию 1917 года и отречение от престола «Николая Кровавого».
Ответ на этот вопрос удалось обнаружить в протоколе заседания ТУАК от 30 августа 1918 года. Открывая это заседание, состоявшееся спустя полтора месяца после расстрела (вот, оказывается, как долго добиралась весть об этом до Крыма!), председатель ТУАК А.И.Маркевич произнес следующую речь:
«Господа! В прошлое воскресенье в нашем кафедральном соборе17 отслужена была панихида по скончавшемся около полутора месяцев тому назад от предательской воли и злодейских рук бывшем императоре России и нашем Покровителе Николае II Александровиче. Теперь не время говорить о личности и деятельности этого несчастного человека и государя, справедливый и беспристрастный приговор ему произнесут потомство и история. Но мы должны теперь же вспомнить его любовь к истории России и благодеяния, оказанные им нашей исторической науке, и, прежде всего, по званию Покровителя
Исторического Общества и Председателя Московского Российского Исторического Музея. Вспомним также его щедрые субсидии Московскому Археологическому Обществу, между прочим на издание трудов всероссийских археологических съездов и Археологической Комиссии, между прочим на производство раскопок в Херсонесе. Незабвенно для нас внимание его и к трудам Ученых Архивных Комиссий, которые удостоены были его покровительства, в частности к нашей Комиссии, и его желание поставить на правильный путь вопрос о давно назревшей уже и насущной реформе архивного дела в России. Не будем неблагодарны и молитвенно почтим Его память»18.
Характерно, что эти слова были выслушаны собранием стоя.
…Важнейшим источником по истории ТУАК, помимо протоколов заседаний, которые к настоящему времени опубликованы в полном объеме, являются ее ежегодные отчеты. Отчеты ТУАК за 1887–1919 годы были напечатаны в изданиях, давно ставших библиографической редкостью, отчеты ТУАК за 1920–1923 годы, оставшиеся неопубликованными, хранятся в архиве Центрального музея Тавриды.
Предлагаю читателям ознакомиться с отчетами (в извлечениях) ТУАК за 1917–1920 годы. Отчеты – документы коллективного творчества. Составленные председателем ТУАК А.И.Маркевичем, они заслушивались, обсуждались и утверждались на общих собраниях ТУАК.
Публикуемые документы не только раскрывают роль ТУАК в сохранении культурно-исторического наследия, но и дают редкую возможность взглянуть на события общественнополитической жизни России, Украины и Крыма 1917–1920 годов глазами современников, которых, несмотря на национальные, конфессиональные, профессиональные и другие различия, объединяло одно: все они представляли собой ту категорию людей, которых принято именовать русскими интеллигентами.
Примечания
1 Об истории краеведения в России и СССР см.: Шмидт С.О. Краеведение и документальные памятники. – Тверь, 1992.
2 См.: Филимонов С.Б. Краеведческие организации европейской России и документальные памятники (1917–1929 гг.) / под ред. С.О. Шмидта. – М., 1991. – С. 29 – 30.
3 Об истории, источниковедении и историографии ТУАК – ТОИАЭ, полный перечень докладов, заслушанных на заседаниях ТУАК – ТОИАЭ за все время существования этих организаций (насчитывает более 1000 позиций), а также публикацию хранившихся в архиве и остававшихся неизданными 130 протоколов заседаний ТУАК – ТОИАЭ за 1920 – 1931 гг. см.: Филимонов С.Б. Хранители исторической памяти Крыма: о наследии Таврической ученой архивной комиссии и Таврического общества истории, археологии и этнографии (1887–1931 гг.) – Изд. 2-е, перераб. и доп. – Симферополь: Черномор-ПРЕСС, 2004. – 316 с.
4 Известия ТУАК. – Симферополь, 1918. – № 55. – С. 380–381. См. также: Филимонов С. «Спасти и сохранить» // Таврические ведомости. – Симферополь, 1993. – № 8 (66). – С. 4.
5 Известия ТУАК. – Симферополь, 1919. – № 56. – С. 346. См. также: Филимонов С. Октябрь 17-го глазами современников // Таврические ведомости. – Симферополь, 1993. – № 44 (102). – С. 4.
6 Филимонов С.Б. Документальные материалы Таврической ученой архивной комиссии и Таврического общества истории, археологии и этнографии 1920–1931 гг. // Археографический ежегодник за 1982 год. – М., 1983. – С. 204. Несмотря на плохую сохранность крымских газет за 1917–1920 годы, одно из таких воззваний ТУАК удалось обнаружить. Вот его текст: «Таврическая ученая архивная комиссия обращается ко всем землевладельцам Таврической губернии с покорнейшей просьбой и мольбой передать ей в дар или на хранение имеющиеся у них вотчинные и родовые архивы, дела и документы. В настоящее тревожное время письменные памятники и собрания, находящиеся в помещичьих усадьбах и имеющие большое историческое значение, более всех других предметов подвержены опасности гибели. В историческом архиве комиссии они будут тщательно сохраняться и послужат ценным материалом для ученых исследований. Комиссия покорнейше просит все другие повременные издания в губернии перепечатать настоящее обращение. Председатель А.Маркевич» (Маркевич А. От Таврической ученой архивной комиссии // Южные ведомости. – Симферополь, 1917. – 7 мая. – № 102).
7 Подробно об этом см.: Філімонов С.Б. Роль Таврійської вченої архівної комісії у збереженні культурно-історичної спадщини в роки революції і громадянської війни (1917–1920) // VI Всеукраїнська наукова конференція з історичного краєзнавства: Тез. доп. – Луцьк, 1993. – С. 158–159; Гарагуля В.К. С тревогой и надеждой: Таврическая ученая архивная комиссия в годы гражданской войны // Известия Крымского республиканского краеведческого музея. – Симферополь, 1995. – № 11. – С. 26–33; Филимонов С.Б. Крым, 1917–1920 годы: Таврическая ученая архивная комиссия и памятники культуры // Крымский музей, № 1/94 год. – Симферополь, 1995. – С. 95 – 101; Он Таврическая ученая архивная комиссия в годы революции и Гражданской войны // Революция и Гражданская война 1917–1920 годов: новое осмысление: Материалы [Международной науч. конф., посвящ. 75-летию окончания Гражданской войны]. – Симферополь, 1995. – С. 99 – 101; Он же. Таврическая ученая архивная комиссия в 1917 – 1920-м годах // Крымский Архив. – Симферополь, 1996. – № 2. – С.75–82.
8 Наука и ее работники. – Пг., 1921. – № 4. – С. 6.
9 Вернадский Г. Русская историография. – М., 1998. – С. 133.
10 Филимонов С.Б. Хранители исторической памяти Крыма… – Симферополь, 2004. – С. 122.
11 Там же. – С. 14. См. также публикуемое ниже Приложение I, док. № 4.
12 Там, где автор имел возможность уточнить хронологию событий, даты приводятся и по старому, и по новому стилям
13 Филимонов С.Б. Хранители исторической памяти Крыма. – Симферополь, 2004. – С. 125–126. Подробно о пушкиноведческой деятельности ТУАК – ТОИАЭ см.: Филимонов С.Б. Документальные материалы Таврической ученой архивной комиссии и Таврического общества истории, археологии и этнографии 1920–1931 гг. // Археографический ежегодник за 1982 год. – М., 1983. – С.206; Он же. Пушкиноведение в деятельности ТУАК – ТОИАЭ // Литература и религия: шестые Крымские Пушкинские Международные Чтения: материалы. – Симферополь, 1996. – С. 44–46; Он же. «Пушкин в Крыму»: малоизвестная статья Арсения Маркевича // Крымское время. – Симферополь, 1997. – 10 июня. – С. 15; Он же. «Пушкин как историк»: последний научный доклад Георгия Вернадского на Родине // Там же. – 1998. – 5 июня. – С. 21; Он же. Крымская Пушкиниана // Крымская правда. – Симферополь, 1999. – 28 апреля. – С. 3; Он же. А.С.Пушкин и Крым: пушкиноведческая деятельность Таврической ученой архивной комиссии и Таврического общества истории, археологии и этнографии // Крымский Архив. – Симферополь, 1999. – № 4. – С. 19–24; Он же. «А.С.Пушкин как историк»: последний на Родине научный доклад Г.В.Вернадского // Пилигримы Крыма, осень – 98: путешествия по Крыму, путешественники о Крыме: Международная научная конференция: материалы. – Симферополь, 1999. – С. 274–278; Он же. Пушкиноведческая деятельность краеведческих организаций России 1917 – 1920-х годов // Современное состояние и перспективы развития краеведения в регионах России: материалы Всероссийской научно-практической конференции 10–11 декабря 1998 года, г. Москва. – М., 1999. – С. 238–242; Он же. Пушкиноведческая деятельность Таврической ученой архивной комиссии и Таврического общества истории, археологии и этнографии // Вестник архивиста. Специальный выпуск, посвященный 200-летию А.С.Пушкина. – М., 1999. – С. 252–260; Он же. Крымчане – Пушкину в 1899 и 1920 годах // Пушкин и Крым: материалы IX Междунар. науч. конф.: В 2 кн. – Симферополь, 2000. – Кн. 2. – С. 128–132; Он же. Николай Гудзий: «Мы сохранили эту любовь.». Пушкиноведение в Крыму в период смуты // Крымская правда. – Симферополь, 2005. – 28 октября. – № 20 (23820). – С. 2; Он же. Профессор Гудзий: «Мы сохранили эту любовь…»: новое о пушкиноведении в Крыму // Таврический университет. – Симферополь, 2005. – Ноябрь. – № 11 (936). – С. 8.
14 Материал этот не зафиксирован в «Пушкиниане»; см.: Добровольский Л.М., Мордовченко Н.И. Библиография произведений А.С.Пушкина и литературы о нем, 1918–1936. – М. – Л., 1952. – Ч. 1; Библиография произведений А.С.Пушкина и литературы о нем, 1918–1936. – Л., 1973. – Ч. 2.
15 Библиография трудов Н.К.Гудзия // Воспоминания о Николае Каллиниковиче Гудзии. – М., 1968. – С. 152.
16 Впрочем, надежды на это мало: в вышеуказанной «Пушкиниане» этот сборник не значится.
17 Имелся в виду Александро-Невский собор в Симферополе, освященный в 1829 году, в 1930 году разрушенный и ныне восстанавливаемый.
18 Приложение к № 57 Известий Таврической ученой архивной комиссии. – [Симферополь, 1920]. – С. 21 – 22. См. также: Филимонов С. К 80-летию екатеринбургской трагедии: как крымская интеллигенция восприняла весть о расстреле Николая II // Крымское время. – Симферополь, 1998. – 18 июля. – № 136 (526). – С. 4.
Приложение I
Малоизвестные отчеты о деятельности таврической ученой архивной комиссии за 1917 – 1920 годы1
№ 1
Из отчета о деятельности Таврической ученой архивной комиссии за 1917 год
Год тревог и волнений, надежд и разочарований, позора и развала России, сверкнувший искрой свободы и сейчас же покрывший черными тучами и мраком эту зарю нашей свободы, истекший 1917-й год был злосчастнейшим годом в истории России и бедственным годом для русской науки, русского просвещения. Даже столичные научные учреждения с трудом проявляли в истекшем году свою жизнь и деятельность, а положение разбросанных по лицу русской земли провинциальных научных учреждений стало критическим. В частности, почти безвыходно стало положение губернских ученых архивных комиссий2, не обеспеченных ни в правовом, ни в материальном отношении и лишившихся в это ужасное время той поддержки, которую они находили в Российской Академии наук и Русском историческом обществе3, за которую всегда будут им благодарны. Комиссии искали выхода в устройстве съезда архивных деятелей, который бы выяснил их положение, объединил их труды в это злополучное время и дал им опору в их трудной работе, но обстоятельства оказались сильнее пожеланий, и съезд не состоялся. В настоящее время ученые архивные комиссии стоят на распутье, сохранив еще значение, как местные ученые общества, но беспомощные и бессильные в деле нашего архивного строительства.
И в жизни Таврической ученой архивной комиссии отчетный год, начавшийся радостным праздником ее по случаю исполнившегося 24 января тридцатилетия ее существования и многочисленными приветствиями и пожеланиями по этому поводу, был тяжелым годом и надолго приостановил правильное движение ее работы.
Сильно озабочена была Комиссия в истекшем году судьбою архивов, находящихся в пределах Таврической губернии, особенно правительственных и сословных учреждений, прекративших свое существование с государственным переворотом.
Комиссия прилагала все старания для продолжения посильной работы в деле сохранения архивных богатств здешнего края, между прочим, употребляла все возможные меры к спасению от гибели ценного родового архива Ю.В. и П.В.Поповых4. Ею было сделано обращение к помещикам Таврической губернии с просьбой о присылке ей на хранение или в дар вотчинных и родовых архивных дел и документов. К сожалению, это обращение успеха не имело. Более успешно было обращение Комиссии с просьбой о присылке ей всякого рода печатных изданий, касающихся текущего момента. Особенно много этого рода материалов присылали в Комиссию члены С.С.Чех и В.Д.Гейман.
Вместе с тем Комиссия принимала все возможные меры для сохранения от гибели памятников древности, старины и искусств в пределах Таврической губернии и обращалась с этой целью с соответствующими воззваниями к населению губернии в местных газетах, входила в сношение по этому вопросу с губернским комиссариатом и уездными комиссарами, с Симферопольским и Феодосийским городскими управлениями и комиссаром Временного правительства над бывшим Министерством двора. Не имевшая возможности предупредить снятие фигуры императора Александра III с пьедестала памятника ему в Феодосии, Комиссия принимала настоятельные меры к сохранению этого художественного изображения от гибели. Комиссия входила также в сношения с губернским комиссариатом по вопросу о сохранении портретов лиц царствовавшего дома, зерцал и других предметов, имеющих художественное значение.
Известия Таврической ученой архивной комиссии. – Симферополь, 1918. – № 55. – С. 377 – 378.
№ 2
Из отчета о деятельности Таврической ученой архивной комиссии за 1918 год
Истекший 1918-й год, превзошедший своими ужасами два предыдущие бедственные года, был злополучнейшим годом в истории России. Дошедший до крайних пределов развал Русского государства, еще недавно единого и могучего, позорный Брест-Литовский мирный договор, спекуляция не только материальными, но и культурными ценностями, убийства и грабительства, террор и, наконец, оккупация значительной части России неприятелем, не победившим ее, – таковы были печальные явления истекшего года.
Все это со всей Россией пережила и Таврида, внесшая, к сожалению, и свою позорную страницу в летописи этого ужасного года.
В этом же году врагами России устроено было разделение Таврической губернии на две части, причем северные уезды, в противность желанию массы их населения, были включены в состав Украины. В довершение ужасов постепенно, под видом автономно-националистических стремлений, стало обнаруживаться в значительной части татарского населения Крыма, увлекаемого наказами и агентами из Константинополя и Берлина, стремление к отпадению от России, образованию из Крыма особого государства, которое бы находилось в вассальной зависимости от Турции. Последовавшие вскоре разгром Германии и потеря престижа немцев в Европе и России, а затем поспешный уход их отсюда вызвали новую перемену власти в Тавриде, переход ее в руки общественных деятелей, чуждых авантюристическим побуждениям в своей деятельности5. Это произошло уже в самом конце истекшего года, когда выяснилось стремление северных уездов Тавриды к соединению с Крымом по-прежнему в одну губернию и стремление всей Тавриды к воссозданию единой, великой и могущественной России.
При таких условиях проходила жизнь Таврической ученой архивной комиссии в отчетном году, осложняемая перерывом сношений с учеными учреждениями, находящимися вне границ Таврической губернии. Единственной бумагой, полученной Комиссией в 1918 году «из России», было отношение Археологической комиссии6 от 2-го марта, в котором она высказывает мысль, что деятелям в области изучения памятников и прошлого и в настоящий тяжелый момент надлежит быть на своих местах и напрячь все силы, чтобы сохранить достояние народа в виде оставшихся в наследие от прежних времен памятников науки и искусства, и высказывает уверенность, что Таврическая ученая архивная комиссия не прекратит своей работы в это время.
Комиссия вполне разделяла этот взгляд, и ее работа не прерывалась и в истекшем году.
Особенное внимание ее было обращено на сохранение местных архивов, и по этому вопросу она входила с представлениями к комиссарам внутренних дел Новосельскому и народного просвещения Тополевскому и указывала важность и необходимость бережного отношения к архивным богатствам, находящимся в архивах правительственных и общественных учреждений, в частности, архивах б[ывшего] губернского правления и канцелярии губернатора, окружного суда, духовной консистории, дворянского депутатского собрания, губернской земской управы и др., которым угрожала в это время особенная опасность, а также архивов прекративших свое существование правительственных и общественных учреждений.
Комиссия должна засвидетельствовать, что к ее ходатайствам, как и вообще к ее трудам, советская власть относилась внимательно и предупредительно и обещала даже назначить ей на усиление ее средств значительную субсидию. Но, к сожалению, Комиссии не удалось спасти архива штаба 7-го армейского корпуса, совершенно уничтоженного, и архивов некоторых воинских частей. Расхищен и распродан и архив Карасубазарского полицейского управления, из дел и документов которого удалось спасти лишь ничтожную часть в Симферополе и Феодосии.
Не пострадали, к счастью, и местные музеи, но варварски уничтожено много отдельных предметов искусства, имевших историческое значение, особенно портретов царственных особ. В Симферополе поврежден памятник императрице Екатерине Великой: сбиты бронзовые вызолоченные буквы надписи на памятнике и герб Таврической губернии и сломан скипетр.
Комиссия озабочена была также охраной весьма ценных коллекций и библиотеки почетного члена ее А. Л. Бертье-Делагарда в Ялте и употребила все возможные старания к спасению от расхищения его драгоценных археологической и нумизматической коллекций, находившихся на хранении в Симферопольском обществе взаимного кредита. К счастью, эти коллекции, вскрытые и с большим вниманием осмотренные, были оставлены в неповрежденном виде и уцелели на пользу науки.
В то же время член Комиссии В. Д. Гейман, временно заведующий музеем древностей в Феодосии и энергично заботящийся об охране памятников древности и старины, принимал меры к охране и спасению от расхищения и гибели художественных предметов, находящихся в имении Шейх-Мамай наследников Айвазовского, и библиотеки и гербария в имении ботаника Юнга в Коктебеле.
На съезде представителей ученых обществ и научных учреждений Таврической губернии, состоявшемся 3–5 января отчетного года, председатель Комиссии [А.И.Маркевич] сделал сообщение на тему «О мерах по сохранению архивных материалов Таврической губернии», в котором указал на печальное положение архивов в России вообще и в Тавриде в частности и привел соображения о том, какие меры могли бы упорядочить наше архивное нестроение. Вместе с тем обращено было внимание съезда на угрожающее положение частных архивов, главным образом помещичьих, причем указано на необходимость неотложного принятия мер к сохранению весьма ценного родового архива Ю.В. и П.В.Поповых в имении Васильево Мелитопольского уезда, на важность которого в научно-историческом отношении обращено было внимание и комиссара внутренних дел, а также архивов прекративших свое существование правительственных учреждений от угрожавшего им расхищения и уничтожения. На этом же съезде член Комиссии Л.А.Моисеев высказался, при обсуждении вопроса об учреждении в Таврической губернии ряда заповедников, о необходимости признать государственною собственностью те местности в Крыму, в которых находятся замечательные памятники древности и старины. Эта мысль была горячо поддержана председателем Комиссии, указавшим на находящиеся в частном владении до сих пор «пещерные города» Крыма, городища, остатки крепостей, башни, древние церкви и т. д., совершенно не обеспеченные от уничтожения.
Комиссией было возбуждено ходатайство пред председателем Симферопольского окружного суда о передаче ей всех дел и документов советских комиссариатов, помещавшихся в здании окружного суда, но удовлетворения этого ходатайства не последовало «ввиду важности этих материалов для суда в деловом отношении», так как по многим делам возникли судебные следствия. Подобное же ходатайство было возбуждено и пред краевым Министерством внутренних дел относительно дел большевистских комиссариатов, помещавшихся в здании б. губернского правления, на которое получен ответ, что эти дела будут храниться в губернском архиве и что для научных работ Комиссия всегда может ими пользоваться на месте, в этом архиве. […]
В истекшем году почетный член Комиссии А.Л.Бертье-Делагард исполнил громадный труд перевода на русский язык второго тома сочинения академика П. С. Палласа «Наблюдения, сделанные во время путешествия по южным наместничествам Русского государства в 1793 и 1794 гг.» для издания Комиссией, и, таким образом, давняя мечта Комиссии об издании этого монументального сочинения уже близка к осуществлению7. Александр Львович проявил свою беззаветную любовь к Тавриде и составлением плана издания Комиссией в переводе на русский язык всех замечательнейших сочинений о Крыме древнего времени, средних веков и нового времени в нескольких томах, что, конечно, может быть осуществлено нескоро, когда наступят более благоприятные условия жизни. […] Среди мрачных обстоятельств истекшего года в жизни Таврической губернии исключительно светлым явлением было открытие в Симферополе в 1918 году Университета, и в этом знаменательном событии в жизни Тавриды Таврическая ученая архивная комиссия принимала посильное для нее и сердечное участие. Комиссия единодушно постановила оказывать всяческое содействие университетскому преподаванию своей библиотекой, музеем и сообщением всякого рода сведений относительно памятников истории и древности Тавриды. Комиссия принимала участие в соединенном заседании местных ученых обществ и общественных учреждений 11 сентября, посвященном открытию Таврического университета, и приветствовала Университет адресом в день его открытия 1 (14) октября. Комиссия пожертвовала для библиотеки Таврического университета экземпляры всех имеющихся в ее распоряжении выпусков своих «Известий». Председатель Комиссии состоял в истекшем году членом попечительного совета Университета. […]
С горьким чувством встретила Комиссия печальную весть о насильственной кончине своего покровителя б[ывшего] императора Николая II8, относившегося к ней с особенным вниманием и так много сделавшего для исследования русских древностей вообще и Тавриды в частности.
Приложение к № 57 Известий Таврической ученой архивной комиссии. – [Симферополь, 1920]. – С. 59 – 65.
№ 3
Из отчета о деятельности Таврической ученой архивной комиссии за 1919 год
Гибельная разруха в жизни России в истекшем 1919 году не могла не отразиться и на скромной деятельности Таврической ученой архивной комиссии, и хотя в этом году, как и в предыдущие годы, работа ее не прерывалась, но поставлена была в очень тяжелые условия.
В начале истекшего года высшею властью в Тавриде было краевое правительство, затем в течение трех месяцев Крым вторично находился в руках большевиков, и наконец с июля месяца, благодаря добровольческому натиску, возродилась губернская власть, существовавшая до переворота, и таврический губернатор Н. А. Татищев принял звание непременного попечителя Комиссии.
При всех этих обстоятельствах Таврическая ученая архивная комиссия по мере своих сил заботилась о сохранении архивов и архивных дел в крае. По ходатайству Комиссии Крымское краевое правительство предоставило ей право доступа к архивным материалам бывших советских учреждений, находящимся в правительственных учреждениях, и предложило министерствам и самоуправлениям оказывать ей содействие в деле обозрения и собирания архивных материалов. […]
Особенно существенны, но и затруднительны были заботы Комиссии о сохранении архивов во время господства советской власти большевиков. К счастью, губернские и уездные архивы пострадали в это время в незначительной степени, но очень пострадал архив Карасубазарского полицейского управления, все старые дела которого были распроданы и погибли; спасена была лишь ничтожная часть этого архива.
С глубокою благодарностью отнеслась Комиссия к заботам Таврического университета о сохранении родового архива Поповых. Обе части этого архива, находившиеся в имениях Тавель Симферопольского и Васильево Мелитопольского уезда, удалось спасти от гибели. Дела переданы в Таврический университет и разбираются под руководством профессора Г.В. Вернадского, причем несколько статей, вызванных обследованием этого богатого архива, было напечатано в № 56 «Известий» Комиссии.
Комиссия с полным участием встретила мысль профессора Таврического университета Б.Д. Грекова, которому близко известно положение архивного дела в России, об учреждении в Симферополе Центрального архива и отводе для него временно помещения в здании бывшего пансиона Симферопольской 1-й гимназии. Советские власти отнеслись к этой мысли сочувственно, учреждены были штаты архива, и в конце мая Таврический Центральный архив был открыт9, в его помещение перевезен архив Таврического дворянского депутатского собрания, которому грозил полный разгром и уничтожение, и половина архива Симферопольского уездного полицейского управления. С уходом советской власти дворянский архив был возвращен на прежнее место, по требованию исполняющего должность губернского предводителя дворянства, отведенное для Центрального архива помещение передано в распоряжение заведующего учебными заведениями Таврической губернии, и этот архив прекратил свою деятельность до решения вопроса в общем законодательном порядке об учреждении центральных архивов в России.
В отчетном году Комиссия продолжала и заботы о сохранении памятников древности и истории в Тавриде. Так, она употребляла усиленные ходатайства о ремонте приходящей в ветхость башни св. Константина в Феодосии, об охране могилы генерала [П.С.]Котляревского10 в этом городе, участвовала в обсуждении вопроса в университетской комиссии об охране Бахчисарайского дворца и находящегося при нем музея. После того как 1-го мая истекшего года, по распоряжению советских властей был снят в Симферополе памятник императрице Екатерине Великой и некоторые части памятника князю В.М.Долгорукову-Крымскому, Комиссия принимала усиленные старания к сохранению снятых частей, а по уходе большевиков взяла на себя заботы о восстановлении памятника Екатерине Великой, что и было достигнуто к 1 декабря того же года. Кроме того, Комиссия принимала участие в заботах о сохранении зоопарка Ф.Э.Фальц-Фейна в Аскания-Нова, подвергшегося неоднократно нападениям грабительских шаек, грозившим гибелью этого замечательного и в высшей степени ценного в научном отношении учреждения.
Приложение к № 57 Известий Таврической ученой архивной комиссии. – [Симферополь, 1920]. – С. 69 – 71.
Правообладателям!
Данное произведение размещено по согласованию с ООО "ЛитРес" (20% исходного текста). Если размещение книги нарушает чьи-либо права, то сообщите об этом.Читателям!
Оплатили, но не знаете что делать дальше?