Текст книги "Донская история. Проблемы. Факты. Суждения"

Положением 1835 г. донские казаки передавались как в военном, так и в гражданском отношении в ведение военного министерства, в котором они находились в 1721–1775 гг. В руках войскового наказного атамана и одновременно военного губернатора, управляющего военной и гражданской частью, сосредоточивалось главное начальство военного и гражданского управлений. Центральными органами были «войсковые дежурства» и «гражданское войсковое правление», находившиеся в Новочеркасске.

Гражданское управление области имело войсковое правление, состоящее под председательством войскового Наказного атамана из четырех экспедиций: исполнительной, хозяйственной с войсковым казначейством, поземельной и счетной, а также из рекрутского Присутствия, строительной и продовольственной комиссии и отдельных учреждений.

В станицах сохранялись станичные сборы, в которых участвовали как урядники и казаки, так и служащие, и отставные чиновники, живущие в станицах и пользующиеся юртовыми паями. Из них, каждые три года, в январе, производились выборы станичного атамана, станичных судей, заседателей из урядников и казаков в войсковые уголовный и гражданский суды и в окружные Судные и Сыскные начальства. «Положение об управлении Войска Донского» окончательно зарегламентировало все стороны жизнедеятельности казачества как военно-служилого сословия. Дон стал специфической российской провинцией с рецидивами автономизма. Донские полки, (численность от 500 до 800 сабель), формировались преимущественно из жителей нескольких, близко расположенных страниц и хуторов, т. е. на основе казачьей общины, и поэтому были спаянными, а, следовательно, и боеспособными. Вначале служба казаков длилась 30 лет, затем был установлен 25-летний срок, в течение которого они неоднократно выходили с полком на действительную службу, сменялись, пребывали на льготе и т. д. Входить на службу казак должен был «двуоконь», иметь свое снаряжение и вооружение. В случае отсутствия лошадей и снаряжения казаков собирали на «станичный кошт», т. е. за счет общественного капитала станичного общества. На период службы земельный надел отходил в пользование станичного правления и отдавался жителям в аренду.

Донской историк С. Г. Сватиков констатировал, что в «Положении» 1835 г. все черты исторической самобытности Дона были по существу тщательно вытравлены. Современный историк А. И. Агафонов подчеркивает, что включение казачества в социально-экономические, военные, культурные, конфессиональные отношения, господствовавшие в стране, способствовало формированию сословно-классовой структуры населения, мало чем отличавшейся от такой же в центральных и других губерниях страны, так как появилось донское дворянство, духовенство, купечество [31]. Царизм стал регулярно привлекать казаков для решения внешнеполитических задач на южном фланге. Роль казачества в военных действиях определялась высокими морально-патриотическими качествами, качественным уровнем кавалерийской подготовки, снаряжением, отвечавшем уровню вооружения турок, персов, горцев и др. Оно широко привлекалось для несения сторожевой и разведывательной службы, в боевых операциях – для отвлечения и заманивания противника. Наиболее эффективно казаки проявляли себя при выполнении таких тактических приемов, как разведка, засады, ловушки, внезапные атаки и т. д., но они уступали средней и тяжелой кавалерии противника на открытой местности.

Донские казаки участвовали в войнах на Кавказе, против Турции и Ирана, в Крымской войне 1853–1856 гг., в русско-турецкой войне 1877–1879 г. и в освобождении Болгарии. В последнее время появились интересные исследования А. В. Захаревича, в которых показано, что донские казаки стали принимать участие в Кавказской войне, начиная с 1803 г. и вплоть до 1820 г. играли решающую роль в боях с горцами [32]. Затем два десятилетия донские казаки, в отличие от терских и кубанских, не славились своими успехами, но с приходом на командные должности легендарного генерала Я. П. Бакланова донские казаки вновь стали соответствовать условиям кавказского театра военных действий.

Роль казачества в решении военно-оперативных задач оставалась большой вплоть до конца XIX – начала XX вв., несмотря на коренные изменения в вооружении, военной тактике и управлении. Общеизвестно, что регулярная кавалерия России и Европы заимствовала у казачества много тактических приемов в несении аванпостной и сторожевой службы, проведении разведки. Включение в XVIII в. казачества в систему военного, политического и экономического управления ускорило процесс его социализации. Войсковая старшина, заинтересованная в укреплении своей власти на Дону, поддерживала политику самодержавия, направленную на подчинение ему казачества, превращение его в служилое сословие и укрепление его позиций как донского дворянства. Но, хотя еще в 1798 г. правительство уравняло казачьи чины с армейскими, что открывало донским офицерам широкие возможности для приобретения дворянства, вплоть до празднования в 1870 г. 300-летия Войска Донского многие положения «Жалованной грамоты дворянству» не распространялись на донских офицеров и старшин. Это объяснялось условиями землевладения и землепользования на Дону, где отсутствовала юридически признанная частная собственность на землю. «Положение об управлении Войском Донским» допустило ее существование и развитие, но с определенными ограничениями. Во-первых, не разрешалась помещикам продажа земли лицам вневойскового сословия, а также запрещалось строительство иногородним торговцам и ремесленникам и покупка на войсковой, станичной земле домов, лавок, предприятий и т. д. Во-вторых, донское дворянство составляло костяк офицерского корпуса. Оно вместе с казаками несло полевую и внутреннюю службу, выступало в походы, участвовало в боевых действиях. Ему не были дарованы «вольность и свобода продолжать службу и просить увольнения от нее».

Тем не менее рост численности офицеров и дворян на Дону сопровождался захватами войсковой и станичной земли, покупкой и переводом в край крепостных из центральных и других губерний страны. Правительство пыталось регулировать эти процессы, издавало многочисленные указы о запрещении принимать беглых и переводить крепостных на Дон, разработало систему приобретения дворянства, получения земли в собственность и пожизненное владение. С 1845 г. права потомственного дворянства получили штаб-офицеры, находившиеся на действительной военной и чиновники, не ниже 5 класса на гражданской службе.

Реформы середины 1860-х гг. привели к дальнейшему укреплению государственной зависимости казачества. Созданное в 1858 г. Управление иррегулярных войск было переименовано в 1867 г. в Главное управление иррегулярных войск, а в 1879 г. – в Главное управление казачьих войск с сохранением своей главной директивно-командной функции. В этом ведомстве постоянно рос штат, повышались должностные категории и полномочия начальников. Считая, что главная обязанность казачества заключалась не в земледелии, а военной службе, управление постоянно и целеустремленно стремилось усилить военные функции казачества. Предпринимались меры по объединению военных и гражданских органов управления путем слияния. В ходе реформирования системы местного управления правительство стремилось добиться унификации административного устройства казачьих областей по образцу губернских территорий.

Следует иметь в виду, что казачье сословие в целом находилось в более благоприятных материальных условиях существования, чем крестьянство. Оно обладало исключительным правом собственности, на основе которого на станичных и войсковых землях лица неказачьего происхождения могли приобретать только постройки с правом пользования землей за плату. Зачислиться в сословие могли лица неказачьего происхождения только с согласия станичного общества, а также после разрешения, данного войсковым и наказным атаманами, которые должны были официально признать полезность для казачества соискателя данного звания. Если казак желал выйти из сословия, то он должен был отказаться от всех привилегий и довольствий казачьего сословия, которые практически составляли источник его существования. Причем сделать это можно было только при условии наличности всего служилого состава войска, а поскольку полное укомплектование строевых частей, особенно в военное время, практически не достигалось, то выход из казачьего сословия был невозможен. Усилиями власти казачье сословие было искусственно ограждено от размывания и резкого немотивированного сокращения. Обособленность казачьего сословия в Российской империи поддерживалась особым порядком управления и самоуправления в рамках политической системы, гарантированными вольностями, специальным порядком отбывания воинской повинности, эксклюзивными источниками доходов и финансовых средств, привилегированным землевладением и землепользованием и другими характеристиками.

Окончательное покорение Кавказа и включение ряда азиатских территорий в состав Российской империи значительно изменили условия жизнедеятельности российского казачества, поставив его в рамки в целом мирной гражданской жизни. Великая реформа 1861 г., ликвидировавшая крепостное право, уничтожила самое принципиальное и главное отличие русского крестьянства от свободного казачества. Логичным следствием реформы стало стремление либеральной бюрократии если не уравнять, то максимально сблизить казачье сословие с остальным населением империи в общегражданском плане. В частности, был разрешен свободный выход из казачьего сословия и зачисление в него посторонних лиц, было разрешено иногородним селиться на казачьих землях, казачьи территории были включены в состав губерний и областей в плане судебного производства и общего административного управления. Были также уточнены с позиций общегражданского законодательства правовые нормы об общественном управлении станиц, о поземельном устройстве, о торговле и др. Некоторые казачьи войска, утратившие свое военное и пограничное значение в силу изменения государственных границ вообще были упразднены за ненадобностью. В оставшихся коренных казачьих войсках были приняты решения по переводу казачьего населения в условия пореформенной России, например, мероприятия по распространению образования, культуры и т. п. Это объективно способствовало сокращению казачьих особенностей и объективно создавало базу для развития расказачивания, т. е. самоликвидации сословных стереотипов поведения и жизнедеятельности. По мере дальнейшего капиталистического развития страны этот процесс должен был набрать темпы, так как этот общественно – экономический строй объективно предполагает полное равенство производителей и собственников на основе ликвидации всех полуфеодальных сословий. Однако, в силу запоздалого развития капитализма в России и ее превращения в центр различных по характеру революционных процессов, правительство вынуждено было сдерживать процесс расказачивания столь необходимого ему охранительного сословия.

Согласно Положению от 14.10.1874 и Устава от 17.04.1875 в Войске Донском была введена всеобщая воинская повинность, предусмотревшая срок службы уже 20 лет, из которых 3 года в приготовительном разряде, 12 в строевом и 5 в запасном. Денежный выкуп от воинской повинности и замена охотниками не допускались. Войсковой штаб был лишен права делать казакам те льготы при отбывании военной службы, которыми они прежде часто пользовались на законных основаниях. Были сохранены обязанности казаков содержать в исправности необходимое для выхода в любое время на службу вооружение, снаряжение и лошадей в соответствии с требованиями армии. Исходя из масштабов материальной обязанности, большей продолжительности службы, казаков можно условно назвать государственно-закрепощенными гражданами.

В жизнедеятельности казачества все сильнее проявлялись различные противоречия. С одной стороны, казачье самоуправление имело определенные правовые и материальные основания, которые давали возможность казачьему населению Дона реализовать в известной мере свой демократический потенциал. Но, с другой стороны, анализ законов Российской империи и указов императоров свидетельствует о постепенном лишении казаков ряда общинно-демократических прав и традиций, о законодательном оформлении их специфических обязанностей и сокращении прав, о непосредственном включении казачьих войск в систему государственного управления России.

Казачья земельная собственность в казачьих областях была господствующей. В Донской области, где казаки составляли 38,6 % всего населения, они держали в своих руках 82,5 % областного земельного фонда. Казачье землевладение и землепользование в конце XIX в. было одновременно привилегированным по отношению к крестьянству и архаичным, так как было устроено таким образом, что его в принципе нельзя было сделать рентабельным. Казака-земледельца могли в любое время забрать на службу и его хозяйствование искусственно прекращалось. Воинские повинности снижали эффективность деятельности казаков как сельхозпроизводителей.

В то же время правительство стремилось поддерживать определенный уровень образования казачества. Согласно данным переписи населения 1897 г. уровень грамотности казачьего населения Дона составлял 23 %, а невойскового населения – 20,7 %. Подсчеты исследователей показали, что по уровню начального образования казачье население Дона находилось в лучшем положении по сравнению с крестьянством. Грамотность казачества привела к и тому, что его ряд представителей все более осознавал и понимал двойственность своего положения, но морально-этический кодекс казака как непременного защитника царя и отечества обязывал их принимать все, как есть без каких либо сомнений.

По отношению к казачьему вопросу во властных структурах сформировалось две так называемые партии «казакоманов» и «прогрессистов». Первое сообщество отстаивало привилегии казаков, подчеркивая особенности их быта и предлагая, по сути, националистические лозунги типа «Дон для донцов». В этой среде распространялись идеи возрождения институтов казачьего круга и выборных атаманов и т. п. Сообщество «прогрессистов-русофилов», состоявшее в основном из военных офицеров и либерального дворянства, выступало за проведение на Дону гражданских реформ, введение земства, ограничение сословной замкнутости казачества и его включение в политическую жизнь страны. В последующем в этой среде даже появилась даже идея объединения Юго-Востока России в одну область и образования в составе Российского имперского государства некоего «Юго-Восточного штата».

Однако в своей охранительно-консервативной политике самодержавие преследовало с середины XIX в. традиционные цели: сохранить и упрочить сословную замкнутость казачества, формы пользования землей за службу, с небольшим ограничением срока службы. Казачество сохранялось царизмом сначала как пограничное войско, а затем в качестве военно-полицейской опоры во внутренней политике. Великий писатель Лев Толстой в повести «Казаки» отметил такие черты казаков, как лихость, отвага, товарищество, но, с другой стороны – невежество, жестокость, стихийность, бесшабашность, мародерство. Но в целом на южной многонациональной окраине России казачьи войска Северного Кавказа играли важную политическую роль как стабилизирующий фактор, необходимый в условиях сохранявшегося со времен Кавказской войны межнационального напряжения.

В 1880–1904 гг. была завершена окончательная выработка основ административного управления на Северном Кавказе. Введение в казачьих войсках гражданского управления вызывало протест идеологов казачества. Этот этап реформ был связан с политикой «контрреформ». Предпринимались меры противодействия упадку казачества, предлагались мероприятия для поддержания «казачьего духа». Ставилась противоположная реформам 1860-х гг. задача – «покончить со всякой гражданственностью», для чего военный министр настаивал даже на принятии «искусственных мер». Создавалась администрация «исключительно казачья по составу и духу». Запрещалось, а затем ограничивалось арендование паевых казачьих земель. При этом казачество стало активно использоваться для несения внутренней службы.

В 1897 г. комиссия военного министерства провела обследование условий жизни и быта донских казаков и пришла к выводу, что «…21 % казачьего населения находится в настоящее время еще настолько в благоприятных экономических условиях, что может выполнить тяготы воинской повинности; для 45 % населения это сопряжено со значительным потрясением хозяйственного быта; наконец, остальные 34 % казачьего населения принадлежат уже к той малоимущей части, которая оказывается почти всегда несостоятельно, почему на общественные средства станиц относится снаряжение на службу казаков. Такое видимое несоответствие тягостей воинской повинности со средствами донского казачьего населения неминуемо привело бы… к экономическому кризису, исход из которого мог бы быть только один – обращение донских казаков в разряд общего в Империи сельского податного населения с подчинением их в отношении воинской повинности, общим в государстве условиям и правилам» [33]. Это было признанием того, что в пореформенный период начался объективный процесс внутрисословного «расказачивания». Р. Г. Тикиджьян показал на фактах закономерность этого процесса. Рост казачьего населения в мирных условиях, частые земельные переделы в общине, сокращение казачьих земельных наделов-паев, усложнение хозяйственно-предпринимательской деятельности, конкуренция и ряд других факторов приводили к ситуации, когда даже «справный» казак-середняк, а таких было большинство, не мог обеспечить себе снаряжение.

С каждым годом постепенно увеличивалось количество казаков, неспособных нести военную службу из-за физических недостатков по состоянию здоровья, чего раньше в таких масштабах не наблюдалось. Кроме того, на новом этапе жизнедеятельности казачества главной его функцией стала не пограничная, а служба в строевых кавалерийских частях, что изменило целый ряд подходов государственных органов в отношении организации воинской повинности казачества. Во-первых, огнестрельное оружие казаки стали получать от казны. Во-вторых, боевых коней, как правило, они приобретали за счет пособий из войсковых средств. В-третьих, уничтожалась автономия в плане набора на службу, категорически воспрещались любые уклонения, самостоятельные подходы, своеволия в этом вопросе. Перевод казачьих войсковых соединений из иррегулярных в фактически регулярные армейские формирования означал неизбежную унификацию требований и подходов ко всем проявлениям воинской и гражданской жизни казаков и неказаков.

Последняя треть XIX в. характеризуется процессом социального разложения казачьего сословия, который тогда же стал именоваться «расказачиванием». Казакам было разрешено нанимать за себя на полевую службу и обмениваться «очередями». Офицеры и чиновники казачьих войск были подчинены общим правилам, установленным для регулярных войск. Лица невойскового сословия получили право селиться и приобретать недвижимость на территории казачьих войск, а также был разрешен выход казаков из войскового сословия и зачисление в него лиц неказачьего происхождения. Ряд актов распространил на казаков общие для всей России правила торговли и ремесел и зафиксировал всесословный характер станичных обществ и право участия в сходах лиц невойсковых сословий. Это означало, что существовавшая де-факто казачья сословно-территориальная автономия все более размывалась в ходе общего процесса капиталистической десословизации («раздворянивания», «раскрестьянивания» и т. п.) в ходе развития индустриализации.

В этот процесс постепенно втягивались окраины Российской империи, в том числе те, где базировались казачьи войска. В результате заметно снизилось значение казачества как стратегического фактора в колонизации и закреплении этих территорий в составе империи. Но и на местах постоянного проживания консервативное казачество постепенно теряло ведущую роль, сохраняя агрессивно-презрительное отношение к другим слоям населения, прежде всего, к иногородним крестьянам – «холопам», рабочим – «хамам», к интеллигентам – «бунтовщикам», иноверцам – «нехристям».

Все особенности функционирования казачества приходили в определенное противоречие с потребностями возрастающего в количественном отношении неказачьего иногороднего населения войсковых областей, которое стало представлять большинство жителей. В результате было заложено самое принципиальное противоречие между казачьим и неказачьим населением, что имело в первой четверти XX в. закономерные трагические последствия. Власти пытались всеми силами сохранить архаичную полуфеодальную основу функционирования казачьих войск («земля за службу»), полупривилегированный порядок землепользования и землевладения, сугубо казачье ограниченное в сословном плане самоуправление, и, конечно, преданность и слепую исполнительность казаков. Загнивающая самодержавная власть нуждалась уже не в боевой шашке и культурных традициях, а в полицейской нагайке донского казака. Хотя традиционный облик казачества еще сохранялся, возможности развития казачьего сословия-субэтноса на рубеже XIX–XX веков были практически исчерпаны.

Литература

1. Степные рыцари России. Казачье зарубежье. Сборник мат-лов / Сост. К. Н. Хозульников. – Ростов н/Д, 2005.

2. Тюменцев И.О. Историческая роль казачества на Юге России: перспективные направления исследования // Актуальные социально-политические и экономические проблемы Южного федерального округа. – Ростов н/Д, 2005. – С. 84.

3. Трут В.П. Казачество. Происхождение сущность, перспективы. – Ростов н/Д, 1997. – С. 8.

4. Дугин А. Обществоведение для граждан новой России. – М.: Евразийское движение, 2007. – С. 431.

5. Мамонов В.Ф. История казачества России. – Т. 1. – Екатеринбург-Челябинск, 1995. – С. 211–212.

6. Мининков Н.А. Донское казачество в эпоху позднего средневековья (до 1671 г.). – Ростов н/Д, 1998. 7. Гражданов Ю.Д. Государственная власть и казачество. – Волгоград, 1999. – С. 13.

8. Глущенко В.В. Казачество Евразии. Зарождение, развитие, интеграция в структуру российской государственности. – М., 2000.

9. Маркедонов С.М. Сватиков С. Г. – историк и общественный деятель: автореф. дис. … канд. ист. наук. – М., 1999. – С. 18.

10. Проблемы истории казачества XVI – XX вв. – Ростов н/Д, 1995. – С. 23.

11. Пронштейн А.П. Земля Донская в XVIII веке. – Ростов н/Д,1961.

12. Казачий Дон: очерки истории. Т. 2. – Ростов н/Д, 1995; Донские казаки в прошлом и настоящем. Гл. VI.

13. Козаченко А.С. Пространственная культура казаков Нижнего Дона конца XVI–XVII вв. – Ростов н/Д, 2000. – С. 15.

14. Листопадов A.M. Песни донских казаков. Т. 1–5. – М., 1949–1954.

15. Мининков Н.А. Донское казачество в эпоху позднего средневековья (до 1671 г.). – Ростов н/Д, 1998.

16. Никитин Н.И. Начало казачества Сибири. – М., 1996. – С. 6.

17. Мамонов В. Ф. История казачества России. Т.1. – Екатеринбург-Челябинск 1995. – С. 213.

18. Очерки традиционной культуры казачеств России. Т. 1 / Под ред. Н. И. Бондаря. – Краснодар, 2002. – С. 10.

19. Станиславский А.Л. Гражданская война в России XVII века. Казачество на переломе истории. – М., 1990.

20. История Запорожской Сечи. Сборник / Сост. Шумов С. Андреева. – Киев; М., 2003.

21. Королев В.Н. Босфорская война. – Ростов н/Д, 2002.

22. Лунин Б.В. Азовская эпопея 1637–1641 гг. – Ростов н/Д, 1988. – С. 80.

23. Земля в судьбах донского казака. Собрание историко-правовых актов / Сост. Н. С. Коршиков. – Ростов н/Д. – С. 14–15.

24. Гражданов Ю.Д. Государственная власть и казачество. – Волгоград, 1999. – С. 26.

25. История России. Народ и власть. – СПб. 1997. – С. 310.

26. Пронштейн А. П., Мининков Н.А. Крестьянские войны в России XVII–XVIII веков и донское казачество. – Ростов н/Д, 1983; Соловьев В.М. Анатомия русского бунта. Степан Разин: мифы и реальность. – М., 1994.

27. История России. Народ и власть. Спб. 1997. – С. 352.

28. Кислицын С.А. Юрий Жданов: рядом со Сталиным, Шолоховым, Ильенковым. – М.: URSS, 2013.

29. Безотосный В.М. Донской генералитет и атаман Платов в 1812 г. – М., 1999.

30. Улинин В. Г. За курганом… – Ростов н/Д, 2000. – С. 28.

31. Агафонов А.М. История Донского края (XVI – первая половина XIX вв. Исторические источники и их изучение). – Ростов н/Д, 2001. – С. 95.

32. Захаревич А.В. Донские казаки в боях с горцами на Северном Кавказе на начальной фазе оборонительного периода Кавказской войны (1803–1804 гг.). – Ростов н/Д, 2005.

33. Тикиджьян Р. Г. Донское казачество: история и современность. – Шахты, 1992.