Текст книги "Сезон Дождей. Роман"

Сезон Дождей
Роман
Сергей Кучерявый

Художник Ксения Струкова

© Сергей Кучерявый, 2023

ISBN 978-5-4496-3282-1

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero

Часть первая
«В тумане»

Глава первая

Первые симптомы этой, так называемой, моей мистической необъяснимой болезни, пришли ко мне ещё в юности, а точнее сказать, на границе со взрослой жизнью. Симптомы же этой моей сезонной карусели были на удивление веселы и задорны. Почему веселы? Почему задорны? Да всё от того, что это было начало, а начало, как известно, всегда искрит каким-то азартом, будь то игра, начало отношений или даже войны. На тот период моей юности, я пока что всё ещё числился студентом в одном из учебных заведений в простонародье называемых шарагой. И иногда да, я был вынужден посещать весь этот традиционный учебный абсурд, где массы приучались или к наркомании или же к каторжным работам бурлаков. Но, так или иначе, все мои появления сводились лишь к каким-то личным шкурным интересам. А основную часть дня, а порой и ночи я фанатично проводил на первой в своей жизни низкооплачиваемой, но до ужаса захватывающей работе. Устроившись в качестве ди-джея, техника и помощника звукоинженера на еле чадящую радиостанцию, я, признаться, был доволен всем. Джеки, микшеры, кабели, разъёмы, мониторы, отборный мат и плотная завеса табачного дыма. Станция уже много лет просто дрейфовала по волнам эфира, до неё попросту никому не было дела, бухтит и бухтит. Финансы в неё не вливались, впрочем, точно также как и из неё, они и не фонтанировали. Просто радиостанция, которая вполне себе скромно занимала своё местечко на FM частоте. Город был невелик, может даже был он несколько уныл в плане своей архитектуры, в целом, ничем не приметный город. Там же неподалеку от радиостанции находилась и моя ночлежка. Я снимал комнату у одной местной художницы. Возраст двадцать девять лет – сейчас же в моём понимании, это вполне себе юна девушка, молодая женщина, это сейчас, а тогда для меня она была некая тётя. В её квартире всегда был некий, так называемый, художественный беспорядок, искусство которого многие всё тщетно пытаются понять, все, желая в этом узреть какой-то истинный принцип свободы. Признаться, эта по-соседски отчуждённая от всего бытового и повседневного мира атмосфера пробуждала у меня интерес и даже изредка зажигала во мне огонь. Ника, хозяйка квартиры, была очень добрым и нежным человечком, но жила она всегда и безвылазно исключительно в своём собственном калейдоскопе. Она много работала, частенько по ночам, отчего все мои нерегулярные маршруты преимущественно оставались незамеченными. Да и к тому же когда она работала с красками, она пребывала в абсолютной социальной изоляции.

А тем временем весьма плавно и тихо, крадучись словно бы мягкая кошка, подступало бабье лето. Но вопреки всем тёплым тонам той ранней осени, вопреки всей той исключительно романтической ясности и прозрачности атмосферы, на город опустились тучи, и хлынула большая вода. А в голове у меня и, соответственно, в эфирном плейлисте радиостанции, в числе прочего ежедневно звучали песни Виктора Цоя, такие как: «Скоро кончится лето» и «Каждую ночь»:

«Третий день с неба течёт вода

Очень много течёт воды…»

В офисе радиостанции полным ходом шёл ремонт и, уверен, этот небольшой технический перерыв даже в самый основной час эфирного времени никем из населения не был замечен. В тот день был самый, что ни на есть, будничный вечер, за окном лил дождь, и я лениво сидел у себя дома, точнее, в своей арендованной комнате. Ника уже который день подряд работала над картиной, от того квартира регулярно и жила то звуками, то полуночным движением, то скрипами, то шорохами. Понятно, что сказать…, человек творческий. Я, честно говоря, никогда не интересовался её работами, хоть и жил там уже порядком. За окном уж совсем стемнело. Усиливаясь, дождь то и дело демонстрировал свои порывы, он как-то холодно, что ли, всё барабанил и барабанил по стеклу. А что, тоже музыка, пусть и осеннего карниза – как-то шутливо тосковал я, незатейливо вслушиваясь в эту уже почти ночную дробящую музыку моего сентябрьского сумасшествия. Я валялся в кровати и периодически пил пиво. Пялясь в экран телефона, я совершенно не обращал никакого внимания на какие-либо посторонние звуки. От того я и не заметил, как ко мне в комнату целенаправленно вошла Ника. Одета она была лишь в лёгкий полупрозрачный пеньюар. От такой внезапности я замер на мгновение. Я приподнялся и протянул ей руку, вторую, но вот странность, она будто бы не замечала меня, словно одержимая чем-то она скоро приближалась ко мне. Она словно бы ведомая этим порывистым ритмом дождя, подошла, страстно поцеловала и как-то бессознательно стянула с меня одеяло. Затем точно и чётко, без чувств, без суеты, она как бездушный алгоритм села сверху и молча, принялась за дело. К тому моменту, я естественно, был уже во всеоружии, но ощущение какого-то тумана в голове всё никак не покидало меня. Закончилось всё так же быстро, как и начиналось, будто бы было всё спланировано. Она, извиваясь, негромко вскрикнув от наслаждения, начала двигаться плавно, но почему-то беспорядочно, будто бы она тонущий человек под водой, которому не хватает кислорода. Вскоре она сползла и, скользнув грудью по моему извержению, Ника незаметной тенью растворилась в полумраке квартиры. Лежу, объятый экстазом, а в голове мысль: Что это было?

Подобного, кстати, больше ни разу не повторялось, более того, впоследствии мне даже очень сильно показалось, что Ника той ночи попросту не помнит. Кто её знает, что это было – творческий порыв или сомнамбула сентября? В любом случае я там долго не прожил. Вскоре мне подвернулась уютная отдельная квартирка, и я переехал. После, я, конечно, много думал о том позднем вечере, но именно тогда я ещё не знал, что подобные явления со мной будут происходить регулярно, происходить системно, по какому-то неведомому расписанию. Я тогда ещё не знал и даже не догадывался, куда меня могут привести эти, вначале сладкие, а впоследствии истинно горькие мои особенности. Также, я ещё не знал, что какая-то там мистика из всеобщей болтовни однажды сможет воздействовать на меня, на мою жизнь, на судьбу через самый обыкновенный природно-временной фактор. Так вот и появился у меня этот хронический, совершенно потусторонний диагноз – Сезон Дождей.

Глава вторая

В череде всё каких-то дел, посередь какой-то самой обыкновенной рутины, в календарь моей жизни так вот, как всегда внезапно ворвался поток новогодних праздников, которые и внесли некоторые коррективы в моё резюме. А если выражаться точнее, то весь этот предпраздничный ажиотаж попросту дал мне хорошего пинка в карьерном направлении. Пришёл я, значит, однажды в офис как самый примерный работник. В офисе тишина. Открываю дверь, а там начальник в позе думающего памятника.

– А, Кольцов, проходи.

– С Рождеством вас, Валерий Степанович! – я всегда был приветлив и вежлив, но единомышленников у меня было не так уж много.

– Засунь…, сам знаешь куда, свои сантименты. Рождество… ёпт…

– А где все? Вы один, что ли тут?

– Нет! Гх-гх, попрятались все! Короче Лёша, все уроды, все, абсолютно все. Все взбунтовались, или переманились конкурентами, не знаю, наверное, газики от шампуня хорошо им в голову ударили. Короче Лёша, вся команда ушла, даже бухгалтер слиняла. А наш, значит, «Романтик Коллекшн» пошёл по… Короче, скоро будем попахивать шансончиком, если перестанем оплачивать счета. Кредит ещё этот.

В офисе было мрачно, жалюзи были опущены, а на лице моего начальника, Валерию Степановичу было чуть больше сорока, на его лице дружно и одновременно танцевали: злость, грусть, порыв, надежда и отчаяние. Я не стал вдаваться в подробности, я продолжил спрашивать про рабочие моменты.

– А где Толик?

– А Толик твой, алкаш грёбаный, он конечно, звукач от бога и никуда он от нас не убежал, но видишь ли, эту сволочь так тряхануло от излишков праздника, что его на скорой увезли. Минимум через полгода теперь он что-то сможет, ну…, или не сможет. Не знаю, да и хрен с ним. Я надеюсь, ты не зассышь, при таком-то раскладе? Только мы с тобой остались, ты да я. Что скажешь?

– Ну, чего я ещё могу сказать, Валерий Степанович, лодка то у нас подводная. Куда тут денешься? Командуйте!

– Отлично Лёша! Так, значит, сейчас идёшь в студию, собираешь в кучу все свои знания, проверяешь готовность оборудования к эфиру, составляешь плейлист. Эфир начнём через полчаса. Я пока накидаю тебе сценарий и рекламные блоки составлю. Отлично!

У начальника аж глаза загорелись. Вообще очень часто так бывает, что какие-либо действительно уж знаковые события, какие-то повороты в жизни, они происходят совершенно не так, как мы их там себе представляли в мечтах. Будь то какая-то встреча, первый эфир на радио, первый раз за рулём, или тот самый первый секс. Конечно же, всё с ног на голову, всё с белого на чёрное. И тут главное – не заморачиваться, хотя лично у меня на эти глупости совершенно не было времени. Да, всё было не так, как это грезилось мне ранее в моих карьерных фантазиях, но тем не менее, всё как-то само пошло и встало на свои места. И я спокойно, немного даже тщеславно начал привыкать к своей новой дороге. Как оказалось, извечно весёлый и поддатый звукотехник Толик научил меня многому. Конечно, ещё сыграло на руку то, что страна каждый раз весьма медленно выходит из состояния праздника и всем, по сути, наплевать, кто и как там бурчит по радио. У меня было достаточно времени, чтобы окончательно освоиться. Дни, недели придавали мне только огня, я стал увереннее, задорнее вести каждый эфир, и даже стал известен среди соседей по общему офисному зданию.

– Здрасьте, Алексей, – скромно улыбнулась девушка в лифте.

– Добрый день, – растерялся я, – а откуда вы знаете, что я Лёша? А, ну да, ну да, простите, тупой вопрос. Мы же в одном здании работаем.

На её бейдже было написано: турфирма «Оазис» менеджер Татьяна.

– Я вас Алексей постоянно слушаю, Таня. – протянула она нежную и по-зимнему прохладную ручку.

– Да, я заметил, что вы Татьяна, что вы менеджер. Просто, признаться, хотелось подольше почитать ваш бейдж. Уж очень он красиво закреплен на рубашке в области вашего обаяния, – шутил я, – спасибо, что слушаете. Хоть кто-то слушает.

– Знаете Алексей, в некоторых случаях я бываю и без бейджа.

Мы посмеялись. Наши взгляды лёгким напалмом скользнули, встретились и перешли в особый режим ожидания вечера. Шутливый флирт – что может быть лучше в начале рабочего дня?

– Таня, Таня, Татьяна, – думал я вслух, – что-то крутится в голове, а что – не могу понять. Важное или так? Проклятый мороз. От такой холодины мозг совсем замёрз, – я налил кофе и вошёл в офис, – Худ моннинг, Степаныч.

– Ага, и тебя туда же. На, держи, бумаги, иди работай. Меня не трогай, я за бухгалтера сегодня.

– Чё? Тортики будешь жрать сегодня? А потом вечером на Михайлова отправишься? Эх, Степаныч. Вот только, пожалуйста, умоляю заранее, избавь меня от своих бухгалтерских жалобных речей на счёт жены, тоски, в общем, не приходи ты ко мне плакаться.

– Балаболка эфирная! Иди! Ты сегодня в форме.

– А то!

– Я не знаю, буду ли я в офисе или нет, но ты помни, что я всегда слушаю эфир. Да, самое главное! Сегодня же День студента, чуть не забыл. Больше удели им внимания, разыграй что-нибудь там из подарков, а Татьянам так особенно удели внимание. Татьянин день как-никак.

– Степаныч, а мне, мне подарок?

– С какого…?

– Так я же студент. Сегодня же ведь и мой день тоже. Степаныч, я требую подарок!

– Иди, работай, студент. А подарок тебе потом будет. Директор твоей шараги – мой оппонент в одной интересной игре. Короче, будет тебе красный, алый диплом будет, если падла эта не отыграется, конечно. Всё, короче, я уехал. И помни, я слышу тебя. Про Татьян не забудь.

Степаныч сам по себе, конечно, тот ещё жук, но добродушный и кругловатый он мужичок. Азартный картежник, может и в нарды зарубиться, было бы, что на кону.

С каждым днём мой тембр всё крепчал и набирался опыта, голос мой всё больше и больше приобретал нотки какого-то магического эфирного воздействие.

– О, как же вы прекрасны, милые дамы, все все все без исключения. Но именно сегодня, двадцать пятого января позвольте мне сегодня сосредоточить всё волшебство в эпицентре роскошных, красивых, горячих и страстных Татьян. Друзья, вот верите – нет, я сегодня лично случайно встретил в лифте до головокружения обаятельную Татьяну, и я воспринял это как счастливый знак. Любите друг друга, радуйте, и будьте же вы официальными распространителями счастья.

Едва ли я закончил эфир, как за стеклянной дверью студии меня уже ожидали её бездонные глаза.

Глава третья

И снова праздничный эфир:

– Сегодня удивительный день, даже не смотря на туман и морось за окном. Пусть кардиологи и твердят, что сердце выглядит как-то иначе, а преданные политики пусть и вовсе категорически отрицают эти заморские празднования, но ведь согласитесь друзья, любить нам никто не сможет запретить. С Днем Святого Валентина! Любите и будьте любимы!

– Лёша, Лёша – ты гений! Ты талантище!

– Да брось ты, Степаныч. Я устал как собака уже от этих бесконечных розовых соплей.

– Это не я говорю! Это слушатели говорят, хвалят, а точнее слушательницы. Я лишь цитирую выборку отзывов. Лёша, там такие есть, знаешь, «Хастлер» прям отдыхает. Мы сегодня на одних смс столько заработали! Ты влияешь на них как-то особенно, на слушательниц. Гипнотизируешь ты их что ли? А, в принципе, пофиг. С такими темпами глядишь, и долги все скоро исчезнут.

Я, конечно, задумывался по вечерам на счёт всего этого магизма, который приписывали мне все кому не лень, но что-либо серьёзно вычленять из этих бредней я не собирался. Какая-то некая мистика всегда семенила тенью, ещё с самого детства. Мне всегда и везде встречались числа 22 и 23. Будь то время, номера, даты, или ещё что-то, в общем, преследовали они меня периодически и повсюду. Сидишь, бывало, идёшь или едешь, и раз мельком, совершенно случайно замечаешь время на часах, а там 22—23, 22—32 и прочие подобные комбинации. Меня всегда, с самых ранних лет тянуло на всё странные, таинственные вещи. К игрушкам, к гаджетам, ко всем танкам и звёздным войнам – я оставался равнодушным, а вот мистика, тайные, паранормальные места, агенты Скали и Малдер у меня вызывали неподдельный интерес.

Наконец пришла весна. И в один из очередных одинаковых деньков мой внутренний мистический диагноз вновь случайно дал о себе знать. Был вечер, дождик накрапывал романтик, и мы с Таней естественно и не торопясь обоюдно купались в тумане горячих ласковых флюидов. Всё было до безумия прекрасно, но в какой-то миг Таня начала меняться на глазах. Она словно бы извне начала вбирать в себя энергию, начала напитываться какой-то доселе неведомой мне страстью. Глаза её горели, а тело дышало жаром, всё сильнее и сильнее. Она становилась похожей на дикую кошку, и, сходя с ума от нежности, она вдруг накинулась. Я толком не успевал ничего делать. Она, сидя сверху, то целовала, ускорялась, то стелилась, вылизывая всего меня с ног до макушки, то кусала, то вновь накидывалась. Испытывая раз за разом сильнейшие оргазмы, она на одном из таких подъёмов, посреди крика и порыва внезапно притихла. Часы в изголовье звякнули 11 часов, а точнее 23—00. Таня мгновенно прекратила все действия, свернулась рядом калачиком и всё стихло. Конечно же, я не уснул. Я укрыл некогда бывшую кошку-Таню и пошёл на кухню добирать остатки романтического ужина. И решив, что тут надо бы что-то покрепче, я достал подаренный Степановичем коньяк и начал размышлять. «Опять вечер, опять дождь. Кто на них так влияет? Дождь? Время? Может совпадение? А может, просто мне такие попадаются, ненормальные? Хотя раньше с Таней ничего подобного не случалось, даже намёка на то не было. Может влюбилась? И приятно и страшно. Чёрт, и ведь опять же совпадение – опять вечер, опять дождь!» Размышляя, в освещенной уличным фонарем кухне, я сам не заметил, как закончился коньяк и вдали забрезжил рассвет.

Глава четвёртая

Вновь наступили будни. Мы с Таней стояли у служебного входа и не торопились расходиться по душным офисам. Появился автомобиль и, плавно объезжая лужи вместе со всеми завсегдатыми обитателями парковки, к служебному входу вальяжно подкатил новенький блестящий кузов.

– Танюша, это наверно к вам, в турфирму.

– Со служебного? Нет, не к нам.

– Из всего здания, на таких машинах только к вам приезжают.

– Ага, с ценами, что у вас, таких туристов пешеходов в природе вообще не существует, – греясь там же на солнце, после обеда судачили все, кому не лень.

– Ба…, да это Степаныч!

– Здравствуйте, здравствуйте, Валерий Степанович! – лицемерно и липко заходили языки соседних офисов.

– Шикарная тачка шеф! Это кто? «Камри»?

– Всем добрый день. Да, Лёш она в последнем кузове. Моя теперь. Да закрой ты рот уже! Пойдем в офис.

В каком-то недоумении я последовал на своё рабочее место. В голове всё никак не укладывалось, ведь намедни, Степаныч у меня одалживал 300 рублей, а тут «Камри». Неужто, ему этих трёхсот рублей как раз таки и не хватало на эту покупку?

– Лёша, ты гений! – привычно выпалил начальник.

– Шеф, спасибо, я знаю. Но что-то ты уж совсем издалека начал.

– Ты Лёша удачу приносишь.

– Подробнее.

– Я Лёш вернулся в большой спорт.

– Какой ещё спорт, Степаныч? Ты же колобок.

– Но-но, колобок. Спорт, в смысле покер. Я вновь вернулся за стол. Вот первый трофеи – машина. Я весь кредит погасил и теперь радиостанция только моя. А, да, 300 рублей те твои – они мне, знаешь, хорошо помогли. Вот возвращаю, правда, в другой валюте 300 евро, держи.

– Обращайтесь, что ещё сказать! Для вас, обменник Кольцова всегда открыт. Хи-хи, по такому-то курсу!

– Гыы-гы… Ладно, чего у нас там по работе?

– По работе, Степаныч, нам бы штат расширить, да эфирное время увеличить.

– Да-да, я думал уже. На примете есть там одна, сестра просила за неё. Скромная, тихая, правда, ну да ладно, на завтра назначу ей, там посмотрим.

– Пусть пока программы пишет, джинглы, хотя бы так, а уж потом, когда её научим, потом стиль сам к ней придёт.

– Да…, а там глядишь, и шоу новое, какое выйдет. А то вдруг тебе понадобиться засопливить, жениться или свинтить куда-нибудь на отдых, а тут она побудет в эфире.

– Сплюнь, Степаныч! Женится! Слушай, а она-то сможет, скромная то?

– Ой, а ты будто прям сразу рьяный и обученный пришёл? Иногда жизнь, знаешь, сама формирует события на своё усмотрение. И это даже лучше, раз, и сразу в бой. Ну, ты сам знаешь.

– Как зовут то её?

– О, придумал сразу! Её зовут Екатерина, а рубрику, будущую, мы с ней назовём – «Радистка Кэт». Ну, или обыграем там как-нибудь по ходу. Всё, никаких Кать, или Кэт или вообще никак!

Примерно так всё и получилось. Заочно мы её окрестили, а Кэт, как оказалось, была и не против. На удивление, она была скромной, но не бесхарактерной, человек без противоречий и раздражений. Была она небольшого роста, имела вполне стройную фигуру, не болтала по пустякам, а все её колкости были исключительно интеллектуальные. Да, иногда её выдавали глаза. Где-то там внутри, поверх плотного слоя рутины, всё же мелькали огоньки слайдов, каких-то вспышек, быть может, фантазий, которые никак не нарушали её допустимых границ личности. Работать стало и легче и веселее. Иногда к нам поднималась Таня с уже заготовленным арсеналом бутербродов. Мы часто сидели втроём, шутили, закусывали, говорили то о том, то о сём. Кэт как-то сразу стала своей в нашей с Таней компании. Её никак нельзя было назвать робкой, ей просто нравилось смотреть, наблюдать жизнь со стороны, и при этом не быть лишней. Её самым любимым занятием было: натянуть наушники, примкнуть к окну и как-то уж особенно глубоко погрузиться в движение городского перекрёстка. Так вот, сидя в кресле с огромной кружкой чая она, молча, могла торчать часами.

Глава пятая

Лето, как всегда, настало внезапно и всех нас также мгновенно и приятно накрыло большим волнующим потоком тёплой жизни. И раскаляясь вместе с коньячком и шашлычком до предела, наш эфир ежедневно всё же периодически стрекотал нудной, нужной информацией о клещах, насекомых, о правилах поведения на воде, лишний раз, напоминая всем о том, что надо бы всё же хоть разок-другой да отдохнуть. Благо, всем этим социальным шлаком занималась Кэт, а у меня наклёвывались выходные. В аккурат, близились именины Таниной мамули, и в эту же самую ночь у них был самолёт в ещё более тёплые края. И если бы я, хоть раз осмелился и всё же назвал бы Танину маму ну, что-то наподобие тётя Лариса, она бы попросту обиделась на меня сильно и надолго. На Вы – да, но исключительно Лора. Да, случается так, что иногда приходит черёд темной полосы жизни, и этот период частенько затягивает многих весьма надолго, а некоторых и вовсе навсегда. В такие моменты большинство женщин, разумеется, забывают и о себе, и о доме, и забывают порой даже о том, что они женщины. В режиме муравейника, труда и изнуренного автопилота, многие дамы уверены, причём, крепко уверены, что они всё так же юны и красивы, что они так же стройны, изящны и грациозны, как это было когда-то давно. И главный тезис этого всего невнимания к себе: «У настоящей женщины всё должно быть натурально, и от природы!». Хотя от природы у таких красоток, как правило, только лишь газ на кухне. Грубо и грустно, конечно, но, тем не менее, это так. Красота – занятие не для ленивых, – цитировала себя же Лора. Она была мудрой и весьма терпеливой женщиной, и даже в самые беспросветные годы, Лора шла вперёд и никогда не забывала, ни о себе, ни о гармонии в доме. Да, в ближайшие дни у Таниной мамы был день рождения, и именины планировалось праздновать в тесном кругу у моря. Вечер был сумбурный и походил больше на спешные сборы, нежели на предвкушение праздника. Но лёгкое застолье всё же имело место быть и состояло оно в основном из привычных бутеров и любимого игристого «Асти».

– Лёша, охлади, пожалуйста, ещё одну бутылку, кинь её в ведерко со льдом. Невозможно душно. Такое ощущение, что голова сейчас лопнет.

– Я, знаете Лора, я вам подарок приготовил. Да, да, да, я помню, я обещал, что никаких подарков. Ну, это так, просто приятная мелочь. В общем, у нас на работе вся фонотека давно перешла в цифру, а диски лишь место занимают, вот я и решил подсуетиться, собрал вам полную коллекцию Мадонны.

– Ой, спасибо Лешечка! Давайте выпьем, Танюш, держи бокал!

Где-то вдали грянул отголосок грома, и сквозняк принёс лёгкий намёк на облегчение в виде едва ли уловимого запаха дождя. Я не придал этому особого значения, ведь все без исключения ждали этого дождя: и зелень, и крыши, и люди, и земля – всё дышало этим тягучим томлением. Ударил гром уже где-то рядом.

– Ого, – опомнилась Лора, – время то одиннадцатый час уже! Вы сидите, милуйтесь тут, а мне ещё нужно мелочь кое-какую оставшуюся положить. Ну, где же дождь? Дышать нечем!

Мы с Таней, как и полагается молодым людям, ещё не расставшись, мы заранее уже пристально начинали скучать друг по другу. И вот они первые капли дождя, ударила молния, одна, вторая, следом прокатился оглушительный гром, и небесную дамбу, наконец, таки, прорвало. Свежий тёплый дождь, прямо спасительный ливень ворвался в наш душный быт, становилось легче дышать, но наряду с этим всеобщим облегчением, я вновь пред собой увидел эти безумные глаза Тани. Меня вновь полосонул этот её взгляд дикой кошки. «Не может быть?» – думал я. Таня, не останавливаясь, облизывая губы, одержимо и крадучись подступала ко мне. Всё ближе и ближе, всё плотнее и слаще она тёрлась и извивалась телом, стремительно набирая обороты. Она уже не слышала моих призывов быть скромнее, ведь мы с ней в гостиной были как на ладони, но сознание её было подвластно лишь магниту либидо. Я был уже расстегнут и частично обнажён, Таня изнемогала и скользила по мне мягкими лапками. Сама же она была уже вся обнажена, всё трётся и лижет меня, опускаясь всё ниже и ниже. «Таня, Таня, ну мы не одни! Мама же в комнате!» – но Таня не слышала ничего. А с очередным букетом молний за окном, одновременно с безумием страсти я испытал шок. В дверном проёме в распахнутом шёлковом халатике стояла Лора. Она стояла, гладила, ласкала себя и проводила откровенным языком по лакированной домашней мини барной стойке. Подбираясь ближе, она точно так же кошачьей поступью начала ластиться, обтираться, целуя невпопад и меня и дочь. Сумасшествие нарастало и наблюдая всё это, спустя пару минут, я уже отчётливо понимал, что это не просто инцест, что это явно нечто психическое и нездоровое. Мужской инстинкт, конечно, говорил о сладости, но тревога уж слишком нарастала и брала верх. Хитростью и какой-то обманной плавностью я всё же смог высвободиться от этих домашних кошечек и, поймав момент первого небольшого оргазма Тани, я ринулся прочь из квартиры. Отбежав несколько кварталов, и стоя под проливным дождём, я в недоумении, с каким-то туманом в голове стоял и просто мок. Пустую улицу освещали молнии, а я стоял посреди и с каждой такой вспышкой всё глубже погружался в образы, во взгляды, в силуэты всех тех прежних точно таких же странных ситуаций. «Опять дождь. Опять 22-23-00. Не-еет, нет, нет…, это не случайность, это уже не совпадение…! Это что-то со мной не так. Секс – то это без сомнений круто, но это же шиза. Что за проклятие? Что это за хрень?» – спрашивал я, то ли у неба, то ли у ливня. А дождь продолжал изучать анатомию моего уже изрядно озябшего тела. В каком-то забытьи я всё шёл пешком по каким-то тёмным и малознакомым мне улицам города. Просто шёл, шёл, шёл…