Текст книги "Вторжение"

Глава 34

Июль 1980 года. Москва, посольство США

Звонок из Центра по закрытой линии застал Ричарда Лунса, советника по культуре и резидента ЦРУ, на выходе из кабинета. Ричард посмотрел на часы и выругался. Он и без того уже почти опоздал, а если на проводе Боуви (а кто же еще может быть) – опоздает наверняка. Конечно, заместитель директора ЦРУ Роберт Боуви не из тех, кто, как говорят русские, тянет резину, но продолжительность разговора с ним никогда нельзя заранее предугадать. Может, полминуты, может, полчаса. И что за привычка звонить в любое время без предупреждения? Есть же специально выделенные часы, в которые советник по культуре всегда один в своем кабинете, «работает с важными документами» и все в посольстве знают, что в это время отвлекать советника нельзя.

Ричард вернулся к столу, на ходу скидывая легкое пальто, и взял трубку.

– Добрый день, Ричард, – раздался хорошо знакомый голос. – Или у вас уже вечер?

«Ты же прекрасно знаешь, зануда, сколько сейчас в Москве», – подумал Лунс.

– Здравствуйте, господин заместитель директора, – сказал он в трубку. – В Москве сейчас восемнадцать часов четырнадцать минут.

– Куда-то торопитесь?

– Да, шеф. Сегодня дает последний концерт перед отъездом на гастроли Лазарь Берман⁷⁷.

– Тот самый маг клавиатуры, феномен русской пианистической школы?

«Надо же, ты, оказывается, не только за внедренными агентами наблюдаешь, но и за пианистами».

– Да, господин заместитель директора, тот самый.

– Не переживайте, Лунс, я надолго не задержу. Что у вас по «Падающей звезде»?

Выслушав короткий доклад советника по культуре, Боуви некоторое время молчал, потом произнес:

– Надо максимально ускорить подготовку, Ричард. Представление назначено на седьмое ноября.

– На годовщину большевистского переворота?

– Да, Ричард. Это будет символично. Концерт на Красной площади.

– А если нам помешает погода?

– Не помешает. Не знаю, как Советы это устраивают, но в этот день у них всегда хорошая погода.

– Я приложу усилия, шеф.

– Рассчитываю на вас, Ричард.

Абонент отключился. Лунс положил трубку, задумчиво посмотрел на календарь. Сроки очень жесткие, и сделать предстоит много. Но посещение Большого зала Московской консерватории это не отменяет. Ричард Лунс не был особым любителем, тем более знатоком фортепьянной музыки. Но во время концерта у него запланирована встреча с важным информатором, известным всей Москве настройщиком фортепиано. Настройщик давно мечтает о переезде в Штаты и поставляет Лунсу весьма ценную информацию. У настройщика обширная клиентура, и его высокопоставленные заказчики, угощая интеллигентного и общительного мастера чаем или чем покрепче, во время легкой застольной беседы порой выдают секреты, за которыми с риском для жизни годами безуспешно охотятся специально внедренные, работающие под прикрытием агенты.

* * *

Саня вытащил указательный палец из дырки в багажнике и задумчиво посмотрел на него, подняв вверх.

– Девять миллиметров. Пулю нашел?

– Нет, здесь где-то застряла.

Андрей показал на лежащий в багажнике мешок с картошкой, который купил в выходные на рынке и до сих пор не спустил в яму в гараже.

– Повезло тебе, Андрюха, что ты мешок поленился вытащить. А то бы пуля точно в пятую точку прилетела.

На следующий день после ночного ралли под пулями Андрей поехал в гаражный кооператив к соседу Сане. Услугами мастера на все руки, чей гараж оборудован не хуже государственного автосервиса, широко пользовались не только члены кооператива, но и городские автолюбители, распространяя по устному радио информацию о чудо-специалисте, который работает быстро, качественно, берет недорого и к которому записываться за месяц вперед не надо. Обслуживание и ремонт папиной машины Андрей давно уже делал у Сани. К тому же Саня не имел привычки задавать лишних вопросов. Вот и сейчас он не стал выяснять, откуда в машине Андрея пулевые отверстия, а сразу перешел к делу:

– Стекло заднее я тебе заменю, есть у меня одно. В прошлом году директор гастронома жигуль свой в хлам раскурочил, сам чудом не убился. Так даже забирать металлолом после аварии не стал, махнул рукой, сказал, новую машину купит. Мне мужики на запчасти притащили, заднее стекло как раз уцелело. – Саня еще раз засунул палец в пулевое отверстие. – А с этим придется повозиться. На пару дней загонишь.

– Завтра возьмешь?

– Я и сегодня взять могу.

– Нет, сегодня мне машина нужна, дело важное есть.

– Лады, давай я тебе временно дырки заделаю, чтобы менты не цеплялись. А вместо стекла пока картонку поставим.

– Хорошо, я за этим и приехал. Мне сейчас только объяснений с гаишниками не хватало. Сколько за весь ремонт возьмешь?

– Ну как обычно, ты же расценки для своих знаешь.

Расценки для своих означали бутылку или две водки, в зависимости от продолжительности и сложности ремонта, и денег, сколько не жалко.

Глава 35

Сентябрь 1980 года. Москва, Старая площадь

Член Политбюро расхаживал по просторному кабинету, увешанному портретами вождя мирового пролетариата и многозвездного генерального секретаря, со смешанным чувством нетерпения и раздражения поглядывая на молчащий городской телефон, прямой номер которого знали очень немногие. Помощнику он велел ни с кем, кроме генерального, не соединять, поэтому остальные аппараты тоже безмолвствовали. Стоявшие в углу массивные деревянные часы с боем показывали десять минут второго. Член Политбюро был голоден и от этого еще больше раздражался.

«Чертов кагэбэшник, – думал он, меряя кабинет большими шагами от окна к двери и обратно, – могли бы спокойно встретиться в столовой, пообедать». Он представил себе накрытый стол, на белоснежной накрахмаленной скатерти тарелку с бутербродами с черной икрой, салаты, соленья, грибочки, бутылку «Армянского». В животе громко забурчало. «Так нет же, сказал, что место ненадежное, встречаемся теперь как шпионы на конспиративной квартире на окраине города».

Он постоял у окна, глядя на площадь, снова посмотрел на телефон – тишина. Короткие вопросы Генерал предложил обсуждать по телефону. Сказал, что лично проверил, линия не прослушивается. Сам каждый раз звонит с разных автоматов.

Городской мелодично тренькнул. Член Политбюро подскочил, схватил трубку.

– Слушаю.

– По-моему, я ошибся номером, – раздался знакомый голос.

– Ничего страшного, бывает.

Он положил трубку на рычаг. Громко выругался. Какие-то шпионские игры. Если сказать «ничего страшного», значит, все в порядке, можно перезванивать. Ответ «набирайте внимательнее» – сигнал тревоги. Перезванивать нельзя.

Телефон снова тренькнул.

– Слушаю вас, – раздраженно сказал Член Политбюро.

– Вы просили позвонить.

Да, вчера он действительно на всю ночь оставил дома на кухне горящий свет. Что означало: «Завтра жду звонка в условленное время». Его мучил вопрос, каким образом Генерал замечает оставленный на кухне свет. Каждую ночь следит за его окнами? Член Политбюро специально по ночам выглядывал во двор, но никакого наблюдения не видел. Тем не менее сигнал всегда срабатывал, Генерал перезванивал.

Информация, ради которой Член Политбюро вызвал Генерала на телефонный разговор, была очень важной и срочной. На очередном заседании комитета наконец согласована дата проведения акции. Седьмое ноября, день празднования пятьдесят третьей годовщины Великой Октябрьской социалистической революции. Ему пришлось приложить немало усилий, чтобы голосование прошло без сюрпризов. Далеко не все члены комитета были согласны. Некоторые даже называли это изменой идеалам Октября. Не мог же он объяснить, что на этой дате настаивают американские партнеры. Вернее, не мог объяснить это всем. Об участии американцев знали только четверо особо доверенных и проверенных партийцев.

– Да, просил. – Члену Политбюро удалось наконец подавить раздражение. Голос зазвучал ровно, спокойно. Сказывался большой опыт выступлений с трибуны. – Новое пальто мне понадобится к празднику. К седьмому успеете?

– Успею, – последовал ответ после небольшой паузы.

Послышались короткие гудки. Член Политбюро аккуратно положил трубку. Что означает эта пауза? Нужно будет настоять на личной встрече.

Глава 36

Важное дело, из-за которого Андрей не смог сразу отдать машину в ремонт, наметилось в результате бурной дискуссии, развернувшейся в комнате Андрея и Оксаны в малосемейном общежитии станции скорой медицинской помощи. Вернувшись после так неожиданно закончившейся слежки за уазиком, молодые люди обнаружили в холле Марину и школьника Вовку, приехавших узнать новости. После роскошного ужина, на котором лакомились приобретенными в соседнем гастрономе мясокомбинатовскими пельменями с почти настоящим мясом, которые чудесным образом появились в свободной продаже (но по пачке в одни руки), устроили военный совет. Андрей вкратце рассказал о результатах слежки. Оксана добавила то, что Андрей упустил, стараясь не пугать детей и не сгущать краски, и предложила обратиться в милицию.

– А с чем мы обратимся? – спросил Андрей.

– Ну как с чем? Человека похитили, нас с тобой чуть не убили. Еще и бандит этот, который из тюрьмы бежал.

– Оксана, это мы так думаем, что Николая похитил бежавший из тюрьмы бандит, который ездит на уазике. В милиции так не думают. Они вообще не уверены в том, что Колю похитили. Им нужны доказательства, а доказательств у нас нет.

– А пулевые отверстия в кузове машины, – не сдавалась Оксана, – а разбитое заднее стекло?

– Мы же не видели, кто стрелял. Опять никаких доказательств.

– Ага, если бы мы видели, сейчас бы здесь не сидели! Надо написать в заявлении, что в доме отдыха «Озерки» засели уголовники и по людям стреляют.

– Да, и еще людей похищают, а потом привозят на «буханке» во вторую психбольницу, – добавил Андрей. – Знаете, что я думаю?

– Что? – в один голос спросили Оксана, Марина и Вовка.

– Что бандит, бывший власовец, не бежал из тюрьмы КГБ.

– Как же он тогда за рулем машины оказался? – удивилась Марина. – Или вы ошиблись и это не он?

– Мы не ошиблись, это он. Его Контора использует.

– Андрей, этого не может быть, – уверенно заявила Марина. – Поверь мне, я тоже в системе госбезопасности работаю. Органы не будут использовать бандитов, тем более военных преступников. Сейчас не тридцатые годы.

– Марина, я очень хочу тебе поверить. Но если применить метод упрощения профессора Харламповича – все очень логично получается.

– Объясни.

– Будем отталкиваться от известных нам фактов. Все непонятное: летающие тарелки, зеленых пришельцев и прочее выводим за скобки. Первое: была секретная лаборатория, в которой делали мощный нейролептик. Остатки этого нейролептика мы с Вовкой в шприце нашли на Лысой горке.

– Точно, шприц нашли, я сам его видел, – подтвердил Вовка.

– Второе: на Лысой горке ночью было нападение на людей. Это тоже факт, Вовкина сестра видела и даже нарисовала.

– Точно, видела, – снова подтвердил Вовка.

– Оставляем за скобками, кто именно напал. Этого мы пока точно не знаем. Но уазик около метеостанции стоял и фарами светил. Теперь предположим, что людей не просто похитили, им ввели тот самый нейролептик.

– Зачем? – спросила Марина.

– Пока не знаю. Но это противозаконные действия?

– Конечно, – сказала Марина.

– Офицерам госбезопасности этим заниматься нельзя?

– Конечно, нельзя.

– Вот они бандита и используют. Выпустили из тюрьмы и используют.

Марина помолчала. Потом решительно замотала головой:

– Не верю, не может такого быть.

– Предложи другое объяснение, – спокойно сказал Андрей.

Несколько минут Марина сидела, сгорбившись и закрыв лицо руками. Вид у девушки был глубоко несчастный. Аргументы Андрея ее, безусловно, задели. Оксана укоризненно смотрела на мужа, гладила Марину по спине, что-то шептала на ухо.

– Нет, Оксана, Андрей прав, – вдруг громко сказала Марина, выпрямляясь. – Только не во всем.

– В чем именно я неправ? – спросил Андрей.

– В том, что это секретная операция госбезопасности. Я уверена, что руководство органов, тем более страны об этом не знает. Это личная инициатива какой-то группы сотрудников, предателей и изменников Родины!

– Возможно, – согласился Андрей. – Но согласись, что нам от этого не легче. У них наверняка есть свои люди и в управлении КГБ, и среди милицейского начальства. Иначе кто бы им позволил целый дом отдыха в бандитскую «малину» превратить?

– И что нам теперь делать? – растерянно спросила Оксана.

– Завтра мы проведем разведку на местности. Нам нужно больше информации. Я почти уверен, что Николая держат в этом доме отдыха.

– Ты с ума сошел, ты снова хочешь туда поехать? Чтобы нас убили? Я не согласна!

Оксану убеждали долго, втроем, даже Вовка активно подключился.

– На самом деле опасность преувеличена, – говорил Андрей, – вчерашняя стрельба не показатель и скорее всего случайна. Охрана повела себя неадекватно, потому что сработал фактор темноты и внезапности, они сами испугались, столкнувшись со мной в лесу. Днем все будет по-другому. Мы тоже будем осторожнее, на рожон не полезем, к забору и близко не подойдем, наблюдать можно издалека.

– А хотите, я на дерево залезу, я умею, – предложил Вовка, – залезу повыше и в бинокль все посмотрю…

Марина предложила всем к дому отдыха не соваться, она пойдет на разведку одна, ее учили скрытно подходить, а Андрей спокойно посидит в машине. Вовку с собой вообще брать не надо: не хватало еще ребенком рисковать.

Вовка мигом надулся, начал спорить.

– Я не ребенок, мне тринадцать скоро, – горячился он, – Аркадий Гайдар в четырнадцать уже полком командовал!

– Вот здесь, Вовка, я с тобой согласиться не могу, – вмешался Андрей. – Это легенда, на самом деле в четырнадцать Гайдар был адъютантом начальника железных дорог, а полком начал командовать в шестнадцать.

– Ну вот, я и говорю, в четырнадцать уже воевал, беляков бил, – защищал Вовка революционного героя, – а я что, хуже?

– Перестаньте спорить. – Оксана подняла руки, призывая к молчанию. – Я против, но раз вы все за – поедем все вместе. – И это не обсуждается, – заявила она, пресекая попытку Андрея убедить ее остаться дома. – Я такой же член команды и тоже хочу помочь Николаю. И все-таки, Андрей, ты уверен, что Коля там?

– Не на сто процентов, но пока все говорит в пользу этой версии. А другой у нас все равно нет.

На следующий день, с прикрытыми от бдительного взора гаишников пулевыми отверстиями в кузове автомобиля и с картонкой вместо заднего стекла, Андрей подобрал Марину и Вовку около дома Неодинокого, заехал за Оксаной в институт и направился за город по уже знакомому маршруту.

Глава 37

Коля был доволен собой. Проявив небывалую выдержку, он перенес все издевательства медицинского осмотра и даже электроэнцефалограмму безропотно стерпел. Доктору результаты не понравились, пленку дважды переснимали, процедура затянулась, но Николай мужественно держался, лежал и, подражая другим пациентам, бессмысленно пялился в потолок. Зато его больше не привязывали к кровати, выдали одежду (хлопчатобумажную черную куртку и такие же штаны, все не новое, многократно стиранное, но чистое) и перевели в другой корпус. Здесь уже ничего не напоминало больницу. Большой зал, на всю длину помещения, без перегородок. В конце зала несколько писсуаров и седалищ, также без дверей и перегородок. Несколько рядов деревянных грубо сколоченных полатей в три яруса, с тонкими матрасами, подушками, набитыми чем угодно, только не пухом, и дырявыми покрывалами. Постельного белья не было. На полатях лежали не раздеваясь, и ужасно воняло потом. Вдоль рядов каждые два или три часа проходили охранники с автоматами. Точнее Коля определить не мог: часы у него забрали. На всех полатях были номера. На Колиных – второй ряд, пятнадцатая стойка, третий ярус – номер сто восемь. И на черных куртках у людей были номера. «Номерные» – так Николай назвал таких же, как он, пленников, мужчин в возрасте от двадцати до сорока. Номерные вели себя странно. Большую часть времени лежали молча, с открытыми глазами, не спали. Вставали только по команде охранников. Даже в туалет, к писсуарам и седалищам, ходили строем, по команде. «Первый ряд, нижний ярус, встать! На-ле-во! Шагом марш!» Молча вставали, поворачивались, шли.

Три раза в день их кормили. Так же поднимали по рядам, вели в столовую, в отдельное здание на улице. Кормили сытно, но невкусно и однообразно: перловой кашей, макаронами с тушенкой и супом из рыбных консервов. Хлеб давали толстыми ломтями, без ограничений.

Три раза в день были тренировки. Какая-то армейская подготовка, типа «школа молодого бойца». Стрельба из автоматов, только вхолостую, без патронов. Бросание гранаты, тоже без взрывателя. Преодоление полосы препятствий. И все это надо было исполнять в дурацких зеленых комбинезонах, чем-то средним между гражданским противочумным и общевойсковым костюмом химической защиты, который Коля надевал во время военных сборов в институте, и в не менее дурацких шлемах с огромными выпученными линзами. Люди в этих комбинезонах и шлемах превращались в жутких неземных тварей, встретишь вечером на улице – заикой останешься. Комбинезоны были тяжелыми, неудобными, сковывали движения. Кроме того, не пропускали воздух, из-за чего после тренировок одежда становилась мокрой от пота, хоть выжимай.

Командовал на тренировках бородатый тип в возрасте, но подтянутый и хорошо подготовленный. Коля видел, как он охранников приемам учил и один против троих дрался. Охранники звали его Горняк, и почему-то этот тип Коле показался знакомым. Как будто видел его раньше, и шрам над левой бровью видел, но где и когда – вспомнить не мог.

Тренирующихся пленников со всех сторон окружали автоматчики, не убежишь. Никто, впрочем, и не пытался, приказы Горняка и его помощников выполняли беспрекословно. Коля тоже выполнял и потихоньку осматривался. Территорию окружал высокий забор с колючей проволокой. На углу – вышка с охранником и пулеметом. Вероятно, пулеметом: снизу виден был только длинный ствол. Два корпуса, один трехэтажный – видимо, медицинский, откуда Колю перевели, – второй двухэтажный. На первом этаже уже знакомый зал с деревянными полатями, на втором неизвестно что. Отдельное здание столовой и несколько хозяйственных построек. Около одной дежурят вооруженные охранники, должно быть, там что-то важное. Три прудика, соединенные ручьем. И два штабеля бетонных блоков, видимо, оставленных при строительстве. Да, не разбежишься. Но безвыходных ситуаций не бывает, это Коля знал твердо.

* * *

Вовка ловко спустился вниз и повис на толстой ветке над головой Андрея.

– Прыгай, я страхую.

Андрей подхватил мальчика, смягчая приземление. В зубах Вовка держал ученическую тетрадь.

– Все зарисовал, – выпалил он, отдавая тетрадь Марине. – А что там делается!

– Потом расскажешь. Смываемся отсюда, неизвестно, как далеко у них патрули заходят, и тебя на дереве могли заметить.

Они побежали к шоссе, на котором оставили машину.

– Ты Колю видел? – спросила Марина на бегу.

– Может, видел, только я не уверен…

Глава 38

Звонок по городской линии раздался в кабинете Полковника в восемь тридцать утра. Звонили сюда редко, тем более в такую рань. Номер телефона знали немногие: куратор да еще два-три человека. Но куратор выходил на связь после пяти. Полковник с недоумением посмотрел на телефон, снял трубку.

– Говорите!

На проводе был Эскулап, главный врач второй психиатрической больницы.

– Ко мне тут приезжал Сергеев, заведующий отделением скорой помощи.

– Ну и что?

– Меня уже не было, я домой уехал. Он с вахтером разговаривал.

– Ну и?

– Интересовался вашей машиной, от вас как раз пациента привезли. А когда ваша машина выехала, он за ней следом на своей поехал.

– Ты откуда знаешь?

– Вахтер у меня бдительный, мент бывший. Вышел, посмотрел. И номер машины Сергеева записал.

– Когда это было?

– Позавчера.

– Так чего же ты вчера не позвонил?

Вопрос был задан тихим, ровным голосом, но телефонная трубка в руке главного врача задрожала, ладонь стала липкой и мокрой от пота.

– Меня вчера на работе не было, – начал оправдываться Эскулап, – приболел…

– Приболел? – рявкнула трубка. – Напился опять как свинья!

На линии повисло зловещее молчание.

– Але, – робко произнес главный врач. – Але…

– Номер диктуй. Какая модель?

– Вазовская «тройка» желтого цвета.

Записав номер, Полковник нажал на клавишу селектора.

– Горняка ко мне, срочно!

Горняк вырос в двери кабинета меньше чем через полминуты. Как всегда, подтянутый, в надраенных яловых сапогах, в выглаженной и застегнутой на все пуговицы форме без знаков отличия, с аккуратно подстриженной бородкой.

– Машина, которую твои люди позавчера упустили, была третьей модели? – спросил Полковник, не предлагая вошедшему сесть.

– Так точно, двадцать один ноль три.

– Желтая?

– Возможно, темно было, номер-то едва разглядели, в двух последних цифрах сомневаются.

– Чья машина, установили?

– Сделали запрос, но нужно время, чтобы все возможные варианты пробить.

– Номер этот?

Полковник протянул бумажку с только что записанным номером.

– Очень похож, – сказал Горняк, прочитав написанное. – Могу я узнать, откуда у вас информация?

– От вахтера второй психбольницы.

Лицо Горняка оставалось невозмутимым.

– Да, было у меня чувство, что от больницы нам на хвост сели. Но, как съехали с шоссе, я специально притормозил, проверил. За нами никто не повернул.

– Значит, кто-то похитрее тебя оказался. И я даже знаю кто. Машина принадлежит врачу скорой помощи Сергееву.

На лице Горняка промелькнуло нечто похожее на неприятное удивление.

– Что? – спросил Полковник, нахмурившись.

– Я его знаю, – сказал Горняк. – Сует свой нос куда не надо. Опасный тип.

– Нос сует, согласен. К тому же хитрый. А почему опасный? – спросил Полковник.

– Он связан с контрразведкой.

Полковник помолчал, откинувшись в кресле.

– Контрразведка… Это плохо, только контрразведки нам не хватало. Надо решить вопрос.

– Я решу. Разрешите идти?

– Иди. И не затягивай.