Текст книги "Эксперимент Зубатова. Легализация рабочего движения в первые годы XX в."

Глава 2
Легализация рабочего движения в 1901–1902 гг

Создание обществ взаимопомощи рабочих тесно связывалось с программой образования их сотрудников. Грамотные рабочие, знакомые с трудами Зомбарта и Вебба[315]315
  Зомбарт Вернер (1863–1941) – немецкий экономист, занимался вопросами экономической истории: изучал возникновение капитализма, проблемы роста благосостояния рабочих. Полемизировал с представителями марксистских взглядов.
  Вебб Сидней Джемс (1859–1947) – английский экономист, автор трудов «История тред-юнионизма», «Промышленная демократия».


[Закрыть], должны были защищать свои законные права в обсуждениях с представителями фабрикантов, уметь аргументированно дискутировать с фабричными инспекторами. Повышение образовательного уровня помогло бы рабочим вести бездефицитную экономическую деятельность своих организаций: устройство касс, потребительских лавок и культурно-массовых мероприятий. Негласный контроль со стороны политической полиции был призван препятствовать своевольным действиям фабричной администрации, предупреждать забастовки и конфликты между самими рабочими. По сути, целью легализации рабочего движения было создание лояльных царю ячеек из рабочих, чуждых революционной агитации, придерживающихся патриархального крестьянского общинного мировоззрения, являющихся верными членами Церкви, сплоченно отстаивающих статьи фабричного законодательства.

2.1. Эксперимент С. В. Зубатова по созданию Общества взаимопомощи в механическом производстве

Для того чтобы секретные сотрудники охранного отделения могли стать эффективным орудием в деле влияния на многочисленную массу московских рабочих, было необходимо заняться их обучением. Собственными силами охранное отделение в Москве выполнить эту задачу не могло, поэтому С. В. Зубатов решил обратиться к профессору И.Х. Озерову[316]316
  Озеров Иван Христофорович (1869–1942) – ординарный профессор кафедры финансового права Московского университета. Непродолжительное время сочувствовал легализации рабочего движения по проекту Зубатова: читал лекции в Историческом музее, консультировал рабочих. В советское время работал в наркоматах путей сообщения и связи. Сохранилось много архивных документов этого периода о деятельности ученого (ГА РФ. Ф. 1838. Озеров И.Х.). Умер от голода во время блокады Ленинграда в Великую Отечественную войну.


[Закрыть], ассистенту А. Э. Вормсу[317]317
  Вормс Альфонс Эрнестович (1868–1939) – юрист, экономист, выпускник и магистр юридического факультета Московского университета, в 1906 г. занял должность приват-доцента юридического факультета Московского университета. В советское время выступал одним из защитников на процессе по Шахтинскому делу (1928). Арестован в 1936 г. за использование в своих статьях экономических сведений секретного характера. Умер в 1939 г. в Бутырской тюрьме.


[Закрыть] и приват-доценту В. Э. Дэну[318]318
  Дэн Владимир Эдуардович (1867–1933) – приват-доцент Московского университета., с 1902 г. профессор экономического отделения Политехнического института, в советское время заведующий кафедрой экономической географии в Ленинградском политехническом институте. В 1930-е гг. началось широкое общественное осуждение научной школы Дэна, ряд ученых был подвергнут травле и обвинениям в антисоветской деятельности.


[Закрыть].

Весной 1900 г. рабочие механического завода Листа[319]319
  Бутырский машиностроительный завод Густава Листа построен в 1898 г., располагался в районе Сущевского вала, на улице Филаретовской (ныне Складочная).


[Закрыть]решили создать кассу взаимопомощи. Это произошло после нескольких месяцев усиленной агитации, проведенной среди них агентами Зубатова. Агитаторы еженедельно вели беседы, в которых разъясняли рабочим основные положения легальной деятельности, подчеркивая, что она должна привести к миру и согласию с правительством и предпринимателями. Они доказывали, что нелегальные сходки и собрания, организуемые интеллигенцией, не преследуют цели помочь рабочим, а сеют смуту в надежде совершить переворот. Рабочим необходимо организоваться под руководством компетентных и влиятельных лиц и под покровительством органов власти добиться постепенного улучшения экономического положения, которое не зависит от формы политического строя, свидетельством чему является опыт западных стран. Ссылаясь на Запад, сотрудники МОО указывали, что в Англии, Германии, Америке и Франции, несмотря на различные формы государственного строя, мирное профессиональное движение рабочих происходит одинаково. Что касается России, то главной плодотворной формой должна быть форма не классовой борьбы, а классового сотрудничества[320]320
  ГА РФ. Ф. 102. Оп. 229. Д. 801. Ч. 1. Л. 13.


[Закрыть]. В поддержку первого успешного начинания агенты охранки распространяли среди рабочих книги, призванные повысить их интеллектуальный уровень.

После удачной агитации на заводе Листа было решено создать общество взаимопомощи. Великий князь Сергей Александрович и обер-полицмейстер Д. Ф. Трепов выразили готовность способствовать благому начинанию объединения рабочих в легальные формы организации. Профессор И.Х. Озеров и приват-доцент В. Э. Дэн дали согласие возглавить движение рабочих и читать для них лекции. Вскоре после этого Озеров явился в охранное отделение и получил указания, в каком направлении должна осуществляться деятельность общества. Об этом посещении С. В. Зубатов в письме директору Департамента полиции писал: «В отделение явился профессор Озеров. Шаг исключительный. В прежние времена профессора посещали нас не иначе, как под конвоем. Приходил за тем, чтобы получить направление общества, условиться о совместной работе, уверяя в лояльности лекторов и неизменной их корректности, вырисовывая успех их стремления создания социального мира в торгово-промышленной деятельности, и осведомился, насколько курс этот тверд и авторитетны его источники. Просил не оставить советом и указанием, буде нам покажется что-нибудь в их деятельности не так, как должно, ибо у него никаких особых источников для осведомления не имеется. Видимо, остался доволен до чрезвычайности. Во всяком случае, совместная просветительная работа охранного отделения и профессуры зрелище любопытное и необычайное»[321]321
  Там же. Л. 78.


[Закрыть].

Профессор И.Х. Озеров стал руководителем легального рабочего движения в Москве неслучайно. Еще задолго до развернувшейся деятельности общества в особой записке на имя Департамента полиции он изложил свои взгляды и «указал пути для образования легальных союзов». Озеров высказывался за необходимость введения советов рабочих, которые принимали бы жалобы от своих товарищей и доводили их до сведения фабричной администрации, что должно привести к созданию прочного социального мира. Он писал: «Рабочий класс вырос в России, рабочие теперь уже не безмолвные рабы, у них развиваются культурные привычки, окольными путями к ним проникает знание, и эта возможность получения знания окольными путями чревата крупными социальными последствиями»[322]322
  ГА РФ. Ф. 102. Оп. 229. Д. 801. Ч. 1. Л. 76.


[Закрыть].

Опасаясь развития стачечного движения, И.Х. Озеров считал необходимым открыть легальные пути для умственного развития рабочих: «Следовательно, профессиональные организации будут играть даже сдерживающую роль относительно выставления чрезмерных требований со стороны рабочих»[323]323
  Там же.


[Закрыть],[324]324
  Сравните с утверждением Зубатова: «Опасение потерять учреждение, созданное на их собственные деньги, парализовало бы всякие попытки неблагонадежных лиц, так как рабочее «большинство» их прямо бы выгоняло» (ГА РФ. Ф. 102. Оп. 316. Д. 538. Ч. 2. Л. 255).


[Закрыть]. Схожих взглядов на рабочий вопрос придерживался С.В. Зубатов. В агентурных сведениях за 1900 г., направляемых товарищу министра внутренних дел П.Д. Святополк-Мирскому, он неоднократно писал о необходимости усиления контроля за исполнением законодательства: «Издание Министерского циркуляра (В.Д.) с предписанием строжайшего наблюдения за соблюдением ст. 431 Устава о ремесленной промышленности, устанавливающей 12-часовой рабочий день, с 2-х часовым перерывом на завтрак и обед. Надзор этот возложить не только на общую полицию, но и на жандармскую с фабричной»[325]325
  ГА РФ. Ф. 102. Оп. 316. Д. 538. Ч. 2. Л. 254.


[Закрыть].

Возмущало начальника Московского охранного отделения и то, что к рабочим, пытающимся заявлять о своих правах, дарованных им волей Императора, надзорные органы относятся, как к революционерам: «…работают вместо 12 по 17 часов, а за защиту требований закона (т. е. воли

Его Величества) рабочих арестовывают, как бунтовщиков; не следует ли издать циркуляр применительно к сводному циркуляру Министерств Внутренних Дел и Финансов по фабрично-заводским делам (4 сентября 1898 года, № 3384, 580), по коему полиция может вмешаться лишь в случае наличности (далее слово неразборчиво. – С.М.) явной политики, во всех же остальных случаях ведается одна инспекция»[326]326
  ГА РФ. Ф. 102. Оп. 316. Д. 538. Ч. 2. Л. 254.


[Закрыть].

Фабричная инспекция, по мысли Зубатова, не выполняла возложенных на нее функций: «Издать циркуляр фабричным инспекторам, пригласив их не ранее утверждать проекты фабричных нововведений, чем рабочие выскажут о них свое мнение фабричному инспектору. К концу срока найма иногда хозяева желают изменить какие-либо условия работы и заработка на будущий срок. Проекты эти фабриканты посылают фабричным инспекторам. Таких проектов накопляется у инспектора масса, и он чисто кабинетным образом подписывает их, не спрашивая мнение другой “договаривающейся стороны”. Договор становится фикцией, и нередко из-за этого бывают беспорядки»[327]327
  Там же. Л. 255–256.


[Закрыть].

В целом Сергей Васильевич предлагал меры по юридическому просвещению рабочих и их семей: к примеру, Министерство юстиции могло бы выпускать популярные брошюрки и газеты, разъясняющие им действующие законы, в школах для детей следовало ввести уроки права («Учат в школах закону Вожию и законам природы, а закону Государеву нигде и никто не учит»[328]328
  Там же. Л. 256.


[Закрыть]). В данной схеме большое значение имела взаимосвязь инициатив по рабочему вопросу центральной и местных властей, вследствие чего губернаторы должны были также участвовать в «попечительности рабочей массы». Посредником между правительством и губернаторами, по мысли Зубатова, должны были стать структуры Департамента полиции: идеальным порядком для Сергея Васильевича были бы издающиеся на имя губернаторов «циркуляры по полиции», «разъясняющие взгляды центральной власти на рабочие дела»[329]329
  Там же. Л. 255.


[Закрыть]. Именно Департаменту полиции было по силам восстановить авторитет монархии: «При бездеятельности мы доведем до того, что монархизм совсем потеряет свой нравственный авторитет в массе, все более и более развращаемой интеллигенцией. Кому же возбудить этот вопрос, как не Департаменту, возящемуся с общественными движениями»[330]330
  ГА РФ. Ф. 102. Оп. 316. Д. 538. Ч. 2. Л. 306.


[Закрыть]. Правительство, в свою очередь, имело все возможности для организации авторитетной комиссии, в недрах которой был бы подготовлен общеобязательный документ, регламентирующий все стороны быта рабочих: «Глубоко убежден, что с рабочим революционным движением может покончить лишь особая Правительственная Комиссия, имеющая выработать “Особое положение об устроении быта рабочих”, наименовав его Положением Императора Николая II (на манер крестьянского), в котором и урегулировать весь частный обиход рабочего (теперь регулируются лишь служебные отношения рабочего), то есть кредит на случай родин, крестин, помещения детей в школы, безработицы, эксплуатации торговцев и т. д. На Западе это сделали общества взаимопомощи»[331]331
  Там же. Л. 305.


[Закрыть].

В апреле 1901 г. совместными усилиями профессора И.Х. Озерова и приват-доцента В.Э. Дэна, а также группы рабочих-активистов был подготовлен устав московского Общества вспомоществования рабочих в механическом производстве. Целями Общества провозглашались «оказание помощи действительным членам и их семействам путем выдачи возвратных и безвозвратных денежных пособий. Средства общества образовывались из единовременных и ежемесячных взносов действительных членов, из сумм, получаемых от продажи билетов на концерты, спектакли, семейные вечера, а также из добровольных пожертвований»[332]332
  ГА РФ. Ф. 102. Оп. 229. Д. 404. Л. 3.


[Закрыть]. Предполагалось, что бюджет Общества будет сформирован из оборотного и основного капиталов. Основной капитал считался неприкосновенным и мог быть потрачен только на приобретение недвижимости, а из оборотного капитала выплачивались пособия.

Члены Общества делились на три группы: действительные, соревнователи, почетные. В действительные члены принимались рабочие, состоящие на механических заводах Москвы и ее пригородов. В примечаниях устава помещались пункты о том, что «действительными членами не могут быть служащие и мастера», а также «лица, достигшие 50 лет»[333]333
  ГА РФ. Ф. 102. Оп. 229. Д. 404. Л. 3.


[Закрыть]. Каждый рабочий, имеющий желание быть принятым в Общество, писал заявление, обозначая в нем свою профессию. Также он был обязан представить рекомендацию двух действительных членов. Закрытость Общества свидетельствовала об опасении организаторов легального движения относительно проникновения провокационно настроенных революционеров. Принятый в Общество рабочий получал удостоверение и экземпляр устава. Лица, которые не являлись рабочими в механическом производстве, но тем не менее сочувствовали целям Общества и вносили в кассу ежегодно не менее пяти рублей, принимались в Общество в статусе соревнователей. Эту категорию жертвователей дополняли специалисты, оказывающие членам Общества безвозмездную помощь в различных областях. Крупные меценаты, вкладывающие значительные финансовые средства, автоматически зачислялись в почетные члены. Признание человека соревнователем или почетным членом не давало ему никаких привилегий и носило чисто символический характер.

Действительные члены платили ежемесячные взносы в размере 1 руб. Эти взносы были очень важны для деятельности Общества, подтверждением чему является пункт 25 устава, гласящий, что «действительный член, не уплативший трех ежемесячных взносов, считается выбывшим»[334]334
  Там же. Л. 5.


[Закрыть]. Выдача пособий осуществлялась в случае затруднительных обстоятельств, таких как смерть, болезнь, безработица или пожар, только тем рабочим семьям, кормилец которых был действительным членом не менее года.

Администрация московского Общества вспомоществования рабочих в механическом производстве включала в себя Правление, Ревизионную комиссию и Общее собрание. Правление состояло из восьми членов и восьми кандидатов, набираемых к ним Общим собранием из числа действительных членов на год. Оно избирало из своей среды председателя, его товарища, казначея и собиралось для занятия делами Общества не менее одного раза в неделю. Решения в Правлении принимались большинством голосов. В компетенции Правления были следующие обязанности: «прием действительных и членов-соревнователей, прием всех поступающих в Общество взносов и сумм, ведение книг, составление журналов заседаний и отчетов, сбор сведений о положении действительного члена, просящего пособия, разрешение выдачи разного рода пособий, созыв обыкновенных и чрезвычайных Общих Собраний, хранение общественных сумм, приобретение процентных бумагу?[335]335
  ГА РФ. Ф. 102. Оп. 229. Д. 404. Л. 7.


[Закрыть].

Проверкой денежных сумм, приходорасходных книг, имущества и отчетов ежемесячно занималась Ревизионная комиссия, состоящая из десяти действительных членов. Деятельность Ревизионной комиссии находилась в ведении московского обер-полицмейстера, который мог в любое время инициировать ее работу.

На Общие собрания собирались все действительные члены для обсуждения вопросов, имеющих непосредственное отношение к определенной уставом деятельности Общества. Обязательным пунктом проведения было условие о том, чтобы их программа была доведена до сведения московского обер-полицмейстера. К ведению Общих собраний относились вопросы избрания членов Правления и Ревизионной комиссии, утверждение сметы расходов на предстоящий год, обсуждение тем, предоставленных Правлением, Ревизионной комиссией, московским обер-полицмейстером, министром внутренних дел, избрание почетных членов, изыскание средств к осуществлению целей Общества, утверждение инструкций для Правления и Ревизионной комиссии, а также других инструкций, обсуждение предположений об изменении устава и наблюдении за его исполнением, приобретение недвижимого имущества, рассмотрение жалоб на Правление, увольнение членов Правления, постановление о закрытии Общества.

Рабочие механического производства были ознакомлены с этим уставом, после чего выразили желание, чтобы профессор кафедры финансового права Московского университета И.Х. Озеров прочитал им лекцию о кассах взаимопомощи. Озеров сочувственно отнесся к этой идее, но «отчасти за тревожностью времени, отчасти по личным обстоятельствам откладывал с воскресенья на воскресенье прочтение лекций, хотя помещение в Историческом музее было даже один раз снято»[336]336
  Письмо С. В. Зубатова Л.А. Ратаеву //ГА РФ. Ф. 102. Оп. 229. Д. 404. Л. 11.


[Закрыть]. Трудность заключалась в том, что лекция была разрешена попечителем учебного округа как публичная, что не исключало прихода на нее нежелательных лиц, способных сорвать мероприятие. Вследствие этого рабочие подали в Министерство финансов записку с ходатайством о том, чтобы лекция была признана специальной и подведомственной фабричной инспекции. В этом случае на лекцию пришли бы только члены Общества. Однако ходатайство не было удовлетворено под предлогом того, что рабочая организация не является юридическим лицом и, следовательно, собрание для бесед о кассе взаимопомощи следует считать публичным и подведомственным попечителю округа.

Несмотря на отказ, есть сведения о том, что секретные агенты С. В. Зубатова установили связь со старшим фабричным инспектором С. П. Чижовым. В письме начальника Московского охранного отделения заведующему Особым отделом Л. А. Ратаеву можно прочесть, что именно с помощью Чижова, к которому рабочие были «дружественно настроены», они «дважды успели предупредить забастовку выгодным для себя исходом»[337]337
  ГА РФ. Ф. 102. Оп. 229. Д. 404. Л. 11.


[Закрыть]. Далее Зубатов сообщал, что «ввиду выраженного старшим фабричным инспектором желания иметь заблаговременно от самих рабочих точные и беспристрастные сведения о затеваемых где-либо недоразумениях или беспорядках, рабочие просили в Охранном отделении собираться по субботам в небольшом количестве в чайной Общества народных развлечений, дабы лично знакомые старшему фабричному инспектору рабочие могли там узнавать от своих товарищей новости касательно фабрично-заводских недоразумений, а равно вести пропаганду против забастовок на почве разъяснения целей затеянного ими Общества»[338]338
  Там же. Л. 12.


[Закрыть]. Следует признать, что еще до официального разрешения рабочей организации фабричная инспекция в лице Чижова была крайне заинтересована в сотрудничестве и содействии со стороны активных ее членов.

2 мая 1901 г. Озеров и Дэн доставили обер-полицмейстеру выработанный устав. После поправок обер-полицмейстера и генерал-губернатора устав был подписан, а московское Общество вспомоществования рабочих в механическом производстве официально разрешено. После этого инициативная группа рабочих обратилась в Комитет Общества народных развлечений с просьбой предоставить им для совещаний аудиторию, вмещающую до 250 человек, так как летом она была свободна. Разрешение было получено: «Г. Обер-Полицмейстер изволил разрешить учредителям Московского Общества вспомоществования рабочим в механическом производстве пользоваться, в летнее время, помещением Общества Народных развлечений в доме Орловых; по воскресным дням, для совещаний названного Общества под руководством ассистента римского права в Московском Университете Вормса с тем, чтобы на их собраниях был всегда представитель от полиции»[339]339
  ГА РФ. Ф. 63. Оп. 229. Д. 1090. Т. 1. Л. 53.


[Закрыть].

27 мая состоялось первое заседание под руководством приват-доцента Вормса. С. В. Зубатов писал: «Собрание было открыто речью одного из рабочих, отметившего всю значительность этого дня, как вступление на новый путь мирного развития, который стал для них возможным лишь после того, как они запаслись доверием столичной администрации, силой просвещенного ума профессуры, содействием и покровительством фабричной инспекцией и сочувствием Общества народных развлечений, которое считает в числе своих членов самых уважаемых обывателей города, не исключая и самого обер-полицмейстера»[340]340
  ГА РФ. Ф. 102. Оп. 229. Д. 404. Л. 13.


[Закрыть]. На заседании Вормс выступил с речью о значении для рабочих будущего общества и познакомил слушателей с правилами устройства и пользования кассой взаимопомощи. Отчет об этой лекции был опубликован в московской газете «Русское слово» и петербургской Торгово-промышленной газете. С этого времени в этих и других газетах началось регулярное печатание отчетов о происходивших собраниях.

После первых лекций, обрадованный успехом своего начинания, С. В. Зубатов решил расширить деятельность полицейских обществ и существенно увеличить как количество самих организаций, так и число своих последователей в среде рабочих. Директор Департамента полиции С. Э. Зволянский писал по этому поводу: «Представлялось крайне желательным немедленно приступить к подготовке рабочей массы и будущей деятельности общества взаимопомощи, тем более что за наступлением глухого летнего времени, когда радикальный элемент обыкновенно оставляет Москву, момент для такого рода совещания казался наиболее благоприятным и безопасным, в особенности, имея в виду необходимость комплектования сильной и многочисленной группы рабочих мирного направления, способной выдержать осенью натиск возвратившихся революционеров»[341]341
  ГА РФ. Ф. 102. Оп. 229. Д. 801. Ч. 1. Л. 90–91.


[Закрыть].

Уже в середине июля аудитории Общества народных развлечений не справлялись с притоком всех желающих послушать лекции о кассах взаимопомощи, и обер-полицмейстер Д. Ф. Трепов отправил на имя заведующего Историческим музеем Н.С. Щербатова прошение о предоставлении Обществу актового зала: «…по воскресным и праздничным дням бесплатно, впредь до наступления периода времени, когда помещение это будет сдаваться для разных надобностей платно. При этом просители заявляют, что собрания свои они будут приурочивать к двум часам дня, чтобы избежать расходов на освещение залы музея»[342]342
  ГА РФ. Ф. 102. Оп. 229. Д. 404. Л. 40а.


[Закрыть]. Прошение было удовлетворено, и в конце июля совещания Общества вспомоществования рабочих в механическом производстве были перенесены в Исторический музей. На этих собраниях по совету Московского охранного отделения, очевидно, с целью выяснения настроения рабочих масс, лекторы перед каждой лекцией раздавали рабочим заранее отпечатанные вопросные листы, на которых к следующим совещаниям рабочие должны были написать ответы. Эти ответы систематизировались администрацией Общества, в результате чего составлялись небольшие аналитические записки: «Рабочие отмечали, что книгами они пользуются очень мало, вследствие их дороговизны. Читают без всякой системы, что попадается под руку. В частных библиотеках не читают, так как там книги выдаются только под залог, а бесплатных городских читален очень мало»[343]343
  История пролетариата СССР. М., 1930. Сб. 2. С. 181.


[Закрыть].

Из числа агентов С. В. Зубатова были избраны председатель и секретарь собрания М.А. Афанасьев и Ф.А. Слепов. Также были выбраны особые контролеры, которые следили за порядком и дисциплиной: вылавливали рабочих, проникавших на собрания для их срыва, и препровождали в полицию.

Летние сообщения С. В. Зубатова в Департамент полиции отличались неизменным оптимизмом: «В настоящее время рабочие, придерживающиеся мирной программы, торжествуют победу по всем пунктам. Оставшиеся на свободе, не арестованные рабочие из кружка Дмитриевой и Луначарских стали, несомненно, под влиянием интеллигенции, распускать слухи о провокаторстве Афанасьева и Красивского, но встретили такой единодушный и сильный отпор, что им пришлось смолкнуть. Когда же рабочий Канкорин принёс для раздачи пачку прокламаций из полученного в Москве транспорта, то учредитель общества… (фамилия неразборчиво написана. – С.М.) не только отобрал у него эти прокламации и уничтожил их, но даже его самого хотел побить. Рабочие решили сами учредить надзор за появлением нелегальщины, которую по обнаружении или уничтожать, или доставлять в Охранное Отделение, не называя тех, у кого они ими отобраны. Во время прений на совещаниях рабочие зорко отличают лиц, кажущихся им подозрительными, и наводят затем о них друг другу справки. Они пришли к удивительному для себя заключению, что самыми плохими ораторами и тупомысленными оказываются рабочие, известные среди своих за социалистов. Кончилась история тем, что такие рабочие или вовсе перестали говорить в виду свиста, или же прекратили свои посещения совещаний. Успехи в обращении на свой путь повели к тому, что рабочие чутко прислушиваются к появлению радикальных голосов и, определив их источник, посылают туда своих начётчиков для контр-пропаганды»[344]344
  ГА РФ. Ф. 102. Оп. 226. Д. 2. Ч. 1. л. Д. Л. 4.


[Закрыть].

Несмотря на отзывы начальника Московского охранного отделения, выдержанные в мажорных тонах, протоколы собраний обществ взаимопомощи рисуют несколько иную картину. К примеру, рабочий Глаголев уже на одном из первых собраний заявил: «У нас многие рабочие не ходят на собрание потому, что боятся чего то, некоторые распускают слухи, что здесь у страивают ловушку»[345]345
  История пролетариата СССР. М., 1930. Сб. 2. С. 196.


[Закрыть]. На это Фёдор Игнатов вполне резонно заметил: «Какая тут может быть ловушка, когда мы действуем открыто и пресловутая ловушка – есть выдумка невежественных людей..»[346]346
  Там же.


[Закрыть] Сам Фёдор Игнатов вызывал у некоторых рабочих раздражение: «Морозов: Всякий человек считает себя образованным, что же делать, если Федору Игнатову фортуна улыбнулась. Ему можно читать газеты и книги, а другому нет возможности доставать их. Да я хоть не читаю газет, а не хуже всякого другого сумею сказать»[347]347
  История пролетариата СССР. М., 1930. Сб. 2. С. 197.


[Закрыть].

Администрация Москвы на первых порах очень пристально следила за характером совещаний и лекций Общества и в случае малейших отклонений от устава немедленно проявляла свое недовольство. В одном из писем руководителю 3-го делопроизводства Департамента полиции[348]348
  «3-е делопроизводство (секретное) занималось наблюдением за неблагонадежными элементами в России и за границей, их перепиской, связями, наблюдением за партиями, организациями, распространением нелегальной литературы, контролировало деятельность внутренней и заграничной агентуры, охраной царя, высокопоставленных лиц» (Перегудова З.И. Политический сыск России (1880–1917). М., 2000. С. 25–26).


[Закрыть] П.Н. Лемтюжникову С. В. Зубатов сообщал, что генерал-майор Д. Ф. Трепов сделал ему строгое замечание из-за того, что *рабочие уклоняются от данного им разрешения трактовать лишь вопросы, связанные с их будущей кассой взаимопомощи и позволяют себе возбуждать вопросы об обысках и т. д., ничего общего с кассой не имеющие»[349]349
  ГА РФ. Ф. 102. Оп. 229. Д. 404. Л. 36.


[Закрыть]. На многих фабриках была распространена традиция обыска рабочих после рабочего дня в целях борьбы с воровством. Нередко это делалось в неотапливаемых помещениях, что вызывало большое недовольство обыскиваемых.

Свою досаду Д. Ф. Трепов объяснил тем, что опасался, «как бы затрагиваемые рабочими темы не вызвали недовольство среди хозяев, и те не оказали давления на Петербург, способного повести или к отклонению устава, или к такому его резкому изменению, что московская администрация, не удовлетворив данных рабочим обещаний, окажется перед последними в ложном положении»[350]350
  Там же.


[Закрыть]. С такой постановкой вопроса С. В. Зубатов был категорически несогласен, так как сведение целей собрания лишь к обсуждению кассы взаимопомощи привело бы к нежелательным последствиям. Рабочие, лишенные возможности гласно обсуждать фабрично-заводской быт под руководством компетентных лиц, неизбежно оказывались бы под влиянием партий революционного толка. Как писал С. В. Зубатов, свободные речи рабочих на совещаниях позволяют выяснить их образ и направление мыслей. Он отвергал мнение Д. Ф. Трепова о том, что подавляющая часть фабрикантов негативно относились к проявлению самосознания рабочих: «Ознакомляясь из газетных отчетов о предметах совещаний, некоторые из хозяев, безо всякого специального ходатайства или просьбы рабочих, на основании лишь внутренней правды трактуемого рабочего вопроса, по собственной инициативе, принимают меры к улучшению быта рабочих. Крупный заводчик Лист установил категорию рабочих, имеющих право уходить с завода без обыска, на не менее крупном заводе Вейхельта вовсе ныне отменен обыск, а громадные по своему производству мануфактуры Пинделя освободили своих рабочих механических мастерских от обычного ранее обыска»[351]351
  ГА РФ. Ф. 102. Оп. 229. Д. 404. Л. 37.


[Закрыть].

Примеры отдельных успехов, приводимые в письме С. В. Зубатову, конечно, не могут скрыть общей картины недовольства фабрикантов деятельностью Общества. Если на начальном этапе существования полицейской рабочей организации в механическом производстве хозяева промышленных заведений открыто не выражали своих претензий, то в дальнейшем всё изменилось.

Однако спор между обер-полицмейстером Д. Ф. Треповым и С. В. Зубатовым на предмет тем обсуждения в Обществе закончился в пользу последнего, результатом чего явилось обращение рабочих в механическом производстве к старшему по фабричным делам инспектору С.П. Чижову: «…не найдете ли Вы возможным присылать участкового инспектора на наши воскресные совещания»[352]352
  Там же. Л. 46.


[Закрыть]. Несмотря на то, что товарищ министра внутренних дел П. Д. Святополк-Мирский был согласен с этой идеей («Министерство внутренних дел вполне разделяет соображения… по вопросу командирования фабричных инспекторов на воскресные собеседования рабочих, занимающихся в механическом производстве»[353]353
  Там же. Л. 54.


[Закрыть]), великий князь Сергей Александрович признал эту меру несвоевременной, объясняя это тем, что каждый отдельный инспектор мог отвечать только за свой участок, тогда как в Историческом музее собирались рабочие с заводов разных концов города. Очередная попытка охранного отделения через агентов в рабочей среде сблизиться с фабричной инспекцией и проводить совместную политику в рабочем вопросе оказалась неудачной.

К началу осени Московское охранное отделение решило, что его агенты среди рабочих прошли достаточную школу и могут самостоятельно проводить в нужном духе собрания. В связи с этим, наряду с совещаниями в Историческом музее, были узаконены так называемые районные собрания в различных частях города. Так, в районе рязанских мастерских собрания созывались по понедельникам, в Покровском – по вторникам, в Роговском – по четвергам, в Калужском – по пятницам, в Смоленском – по субботам. Для руководства всеми созданными организациями было решено создать Совет рабочих механического производства Москвы. Этому Совету С. В. Зубатов придавал большое значение: «…обладая Советом, мы располагаем фокусом от всей рабочей массы и, благодаря этому рычагу, можем вертеть всей массой так, как нам это необходимо»[354]354
  Бухбиндер Н. А. Зубатовщина в Москве / / Каторга и ссылка. № 1 (14). М., 1925. С. 111.


[Закрыть]. Создание Совета позволило полиции осуществлять правительственную агитацию среди рабочих, а вместе с тем и правительственный надзор за ними. Совет действовал по инструкции, выработанной Московским охранным отделением и утвержденной обер-полицмейстером Д. Ф. Треповым в октябре 1901 г. Целями нового органа были: обсуждение всех вопросов, касающихся рабочих механического производства, контакт с профессурой, руководство рабочими для поддержания порядка во время прений, контроль отделений местных совещаний, служащих подготовкой рабочих для Общих собраний[355]355
  ГА РФ. Ф. 102. Оп. 229. Д. 404. Л. 57.


[Закрыть]. Совет имел право ликвидировать районные отделения в случае их отклонения от обсуждения положения рабочих. Возглавлял его председатель, руководивший собраниями Совета, назначавший контролеров и допускавший в собрание Совета рабочих, не принадлежащих к числу его членов. В обязанности секретаря входила делопроизводственная часть: ведение протоколов собраний, составление постановлений и докладов. Председателем Совета рабочих в механическом производстве был единогласно избран московский мещанин Кузнечной слободы, модельщик М.А. Афанасьев, секретарем Совета – секретный сотрудник охранки Ф. А. Слепов, уроженец Колченской большой деревни Рязанского уезда.

Деятельность Совета помогала сохранять единство между различными организациями рабочих, находящимися в ведении Департамента полиции на протяжении всего их существования. Постоянный контроль за проведением районных собраний затруднял провокации со стороны революционно настроенных активистов. Завершая данный пункт, следует отметить, что рабочие, опекаемые профессорами и приват-доцентами политической экономии, получали ценнейшие знания по устройству касс потребительских обществ и т. д. По уставу Общества вспомоществования рабочие самостоятельно осуществляли координацию его деятельности, ревизию средств, делопроизводственную работу. На общих собраниях они все вместе обсуждали вопросы, касающиеся жизни Общества или экономического положения трудящихся. Каждый рабочий имел возможность высказаться и указать на недостатки производственного процесса посредством выдававшихся опросных листов. Структура, цели и методы деятельности Общества позволяют усмотреть в нем зародыш будущих профессиональных союзов. Именно такой характер профессор Озеров и приват-доцент Дэн пытались придать легальному рабочему движению, в то время как правительство было заинтересовано лишь в объединении рабочих на основании просвещения, взаимной материальной поддержки и культурного развития.

Министерство внутренних дел, разрешившее деятельность первых рабочих обществ, опасалось возможных нежелательных результатов развития экономической самостоятельности рабочих. Стремление Общества скоординировать свою деятельность с фабричной инспекцией также не было «благословлено свыше». Внесение поправок в устав Общества механических рабочих существенно ограничивало его возможности, а вместе с тем отняло у некоторых прогрессивных преподавателей желание продолжать просвещение и воспитание рабочих. Сохранилось несколько интересных свидетельств, доказывающих, что сотрудничество преподавателей Московского университета с зубатовскими обществами было кратковременным. В письме главе Особого отдела Л. А. Ратаеву С.В. Зубатов писал 3 сентября 1901 г.: «Ассистент Московского Университета Альфред Эрнестов Вормс (так в тексте. – С.М.), имевший беседы на помянутых собраниях, получает назначение в Санкт-Петербург и ученую командировку на один год за границу, вследствие чего уже не может более принимать участие в совещаниях означенных рабочих»[356]356
  ГА РФ. Ф. 102. Оп. 229. Д. 404. Л. 406.


[Закрыть]. В декабре 1901 г. агентурным путем было перехвачено эмоциональное письмо И.Х. Озерова от 17 декабря 1901 г.: «У меня теперь ужасная история. Я связался с нашими рабочими, и это первый опыт в России, что разрешили собрание в 1 000 человек. На собраниях этих происходили споры и тому подобное. Я стою во главе всего этого и руковожу им. Мне казалось, что наше правительство согласно разрешить рабочим торговые союзы, что, однако же, не совсем верно. Все фабриканты против меня восстановляют Министерство финансов и стараются, чтобы запретили эти собрания. Вся революционная партия против такой организации и старается уронить меня в глазах правительства и общества, и печатают против меня пасквили в иностранных газетах»[357]357
  ГА РФ. Ф. 63. Оп. 229. Д. 1090. Т. 1. Л. 346.


[Закрыть].