Текст книги "Дидро и цивилизация России"

1775 – Дидро написал «План университета» для Екатерины II и отправил его в Петербург.

1776 – творческая активность Дидро снизилась. Он много времени проводил за городом. Продолжались связи и переписка Дидро с его русскими корреспондентами и знакомыми, в частности с Екатериной II, Александром Михайловичем Голицыным, Алексеем Васильевичем Нарышкиным, Иваном Ивановичем Бецким и др.

1777–1780 – философ готовил материалы для третьего издания «Истории обеих Индий» Рейналя. Работа над «Эссе о жизни Сенеки» и «Эссе о царствовании Клавдия и Нерона» свидетельствовала о возросшем интересе Дидро к вопросам политики.

1778 – смерть Вольтера и Руссо.

1780 – в Женеве вышло третье издание «Истории обеих Индий» Рейналя, которое стало манифестом просветительского гуманизма, направленным против деспотизма и колониализма. Наиболее радикальные страницы книги принадлежали перу Д. Дидро.

1781 – Дидро вновь встречался в Париже с Е. Р. Дашковой. Парижский парламент приговорил «Историю обеих Индий» к сожжению, а ее автора к тюремному заключению. Опубликован «Салон 1781 года» – одно из последних сочинений Дидро. В мэрии родного города Дидро Лангра установили бюст энциклопедиста работы Жан-Антуана Гудона. Здоровье Дидро ухудшилось: «Тогда он начал жаловаться на здоровье; говорил, что голова его устала, что у него больше нет идей; он быстро утомлялся, одевание стало для него работой; зубы совсем не доставляли ему страданий, но он их удалял потихоньку, как вынимают булавки; он меньше ел, меньше выходил на улицу; в течение трех или четырех лет он чувствовал разрушение, которое посторонние не могли заметить, ощущая тот же огонь и ту же приятность в его речах»[153]153
  Mémoires pour servir à l’histoire de la vie et des ouvrages de Diderot. P. LIV.


[Закрыть].

1782 – опубликовано «Эссе о царствовании Клавдия и Нерона», сочинение, которое «отняло остаток его сил»[154]154
  Ibid. P. LIV.


[Закрыть].

1783–1784 – Дидро был тяжело болен. Ф. М. Гримм позаботился о том, чтобы на средства русской императрицы для Дидро была снята удобная квартира на первом этаже в доме на улице Ришелье в приходе церкви Сен-Рок. Дидро умер 31 июля 1784 года. В церкви Сен-Рок состоялись похороны философа. В официальном акте было сказано: «1784 года, августа 1 дня был похоронен в этой церкви господин Дени Дидро, член Берлинской, Стокгольмской[155]155
  Документальных доказательств членства Дидро в Стокгольмской академии не обнаружено. См.: Карп С. Я. Французские просветители и Россия. С. 125.


[Закрыть] и Санкт-Петербургской академий, библиотекарь Ее Имп. Величества Российской императрицы Екатерины II, умерший вчера в возрасте 71 года, муж Анны-Антуанетты Шампьон, проживающей по улице Ришелье в этом приходе»[156]156
  Mémoires pour servir à l’histoire de la vie et des ouvrages de Diderot. P. LXIV.


[Закрыть].

Глава 3
Россия в «Энциклопедии» Дидро

До середины 1760-х годов Россия мало интересовала Дидро, во всяком случае мы не найдем у него прямых высказываний на этот счет. Конечно, феномен возвышения России при Петре I, ее попытки играть роль европейской державы, растущее военное могущество – не могли пройти мимо внимания философа, как и разгоревшийся на рубеже 1750–1760-х годов спор Вольтера и Руссо о Петре I. Напомню, что Вольтер, развивая в «Истории Российской империи при Петре Великом» (т. 1–2, 1759–1763) концепцию трансплантации культуры, изображал Петра «творцом новой нации», символом неограниченных возможностей просвещенного ума; Ж.-Ж. Руссо в трактате «Об общественном договоре» (1762), напротив, заявил о полном провале петровской цивилизации и предвещал скорое падение созданной царем Российской империи[157]157
  Подробнее см.: Мезин С. А. Взгляд из Европы: французские авторы XVIII века о Петре I. Саратов: Изд-во Саратовского ун-та, 2003.


[Закрыть].

Важным источником, позволяющим судить о том, что наверняка знал Дидро о России еще до установления контактов с Екатериной II и с какими оценками он соглашался, являются статьи «Энциклопедии». Еще недавно исследователи насчитывали свыше ста статей, в которых упоминаются российские реалии[158]158
  См.: Коробочко А. И. «Энциклопедия» Дидро и Россия // Труды государственного Эрмитажа. Л.: Искусство, 1975. Т. XVI. С. 73–89; Desné R. La Russie dans l’Encyclopédie de Diderot // Ex orient lux. Mélanges offerts en homage au professeur Jean Blankoff. Bruxelles, 1991. Vol. 2. P. 67–80.


[Закрыть]. Однако скрупулезные подсчеты, произведенные Марком Белисса с использованием компьютерных технологий, дали более солидное число – 564[159]159
  Belissa M. La Russie mise en Lumières. Représentations et debates autour de la Russie dans la France du XVIII-e siècle. Paris: Éditions Kimé, 2010. P. 23–25.


[Закрыть]. Из них 341 статья посвящена непосредственно России, а 223 статьи лишь ссылаются на факты, относящиеся к далекой северной стране. Из общего числа заметок о России 223, как правило, очень коротких, являются анонимными. Современный французский исследователь с максимальной полнотой выявил и круг авторов, писавших в «Энциклопедии» о России или упоминавших ее. Среди тех, кто лишь делал ссылки на российские реалии, обращают на себя внимание имена известных энциклопедистов и знаменитых авторов – А.-Г. Буше д’Аржи (1708–1791), Э. Н. Дамилавиля (1723–1768), Ж. Л. д'Аламбера (1717–1783), Н. Демаре (1725–1815), Ж. – Ф. Мармонтеля (1723–1799), Т. Троншена (1709–1781), Вольтера (1694–1778). Непосредственно России были посвящены статьи П. А. Гольбаха (1723–1789), писавшего о политике, минералогии и медицине, Э. Ф. Малле (1713–1755) – о политике, литературе, теологии, Л. Ж.-М. Добантона – о биологии. В первых двух томах «Энциклопедии» большинство статей, посвященных России, написано самим Дидро (всего 35). Как правило, это короткие географические справки, поясняющие названия городов, областей, рек.

Как заметил Ролан Десне, в «Энциклопедии» нередко приводилось несколько вариантов русских названий, не устоявшихся во французском языке; имело место дублирование одних и тех же объектов под разными названиями[160]160
  Desné R. La Russie dans l’Encyclopédie de Diderot. P. 69.


[Закрыть]. Неясность и неполнота информации о далекой стране давали себя знать, однако можно отметить и внимание к социально-экономическим сюжетам – торговле, промыслам, обычаям. Интерес к русской экзотике просматривается в статьях «Батоги», «Бесчестие», «Борода», «Бояре», «Царь», «Икра», «Кнут», «Ревень», «Соболь» и др. В статьях «Камчатка», «Новая Земля», «Сибирь» и других, посвященных крайнему Северу, авторы «Энциклопедии» описывали чудеса сибирской природы и отдавали должное российским ученым – участникам Сибирских экспедиций. В своей совокупности эти статьи формировали специфический образ России. Анализ материалов, посвященных географии и народам России, привел Белисса к парадоксальному выводу, что не европейская Россия и сами русские интересовали энциклопедистов в первую очередь, а окраины страны, населенные разнообразными «дикими» и «варварскими» народами – татарами, остяками, самоедами, нагаями, калмыками и т. д. В глазах энциклопедистов двойственный – европейский и азиатский – характер страны, ее громадные слабозаселенные пространства значительно затрудняли задачу цивилизации России. Обычаи самого русского народа также выглядели «варварскими», ибо они характеризовались, как правило, с помощью стереотипных описаний европейских путешественников XVI–XVII веков[161]161
  Belissa M. La Russie mise en Lumières. P. 56–57, 75–76.


[Закрыть]. Вопрос о крепостном праве в статьях «Энциклопедии» почти не поднимался.

Основные статьи о России были написаны Луи де Жокуром (Louis de Jaucourt). Он работал с Дидро с 1751 года, а с 1759-го стал главным сотрудником философа в создании «Энциклопедии». Жокур происходил из старинного рода. Он получил в молодости прекрасное образование в Женеве, Кембридже и Лейдене. Дидро высоко ценил основного автора словаря (ему принадлежит 28 % всех статей), отмечал «разнообразие его познаний»[162]162
  См.: Proust J. Diderot et l’Encyclopédie. Paris: Albin Michel, 1995. P. 133, 134, 506–507, 521.


[Закрыть]. Действительно, Жокур не был простым компилятором: при подготовке статей «Энциклопедии» он тщательно подбирал источники, обдумывал их, делал самостоятельные выводы[163]163
  Morris M. F. Le chevalier de Jaucourt. Un ami de la terre (1704–1780). Genève: Slatkine, 1979. P. 52.


[Закрыть]. Не исключено, что он в силу своих научных связей проявлял личный интерес к Петру I. В молодости Жокур учился у знаменитого лейденского врача Германа Бургаве, который, по преданию, встречался с Петром I[164]164
  См.: Haechler J. L’Encyclopédie de Diderot et de… Jaucourt. Essai biographique sur le chevalier Louis de Jaucourt. Paris: Honoré Champion Editeur, 1995. P. 70, 72; Я. Штелин в сборнике «анекдотов» о Петре I поместил рассуждение «славного» Бургаве о причинах смерти Петра, записанное со слов его племянника, лейб-медика императрицы Елизаветы Петровны. См.: [Stählin J. von.] Originalanekdoten von Peter dem Grossen. Aus dem Munde angesehener Personen zu Moskau und Petersburg vernommen und der Vergessenheit entrissen. Leipzig, 1785. № 115.


[Закрыть]. Затем Жокур занимался описанием известной коллекции курьезов – кабинета Альберта Себы. Эта вторая по счету коллекция Себы создавалась на деньги, полученные от Петра I, который в 1716 году приобрел первую коллекцию для своей Кунсткамеры[165]165
  Дриссен-ван хетт Реве Й. Голландские корни Кунсткамеры Петра Великого: история в письмах (1711–1752). СПб.: МАЭ РАН, 2015. С. 107–117.


[Закрыть]. Вместе с Жокуром над описанием работал известный журналист и историк Жан Руссе де Мисси – автор первой четырехтомной биографии русского царя на французском языке[166]166
  [Nestesuranoi I.] Mémoires du regne de Pierre le Grand… La Haye, 1725–1726. T. 1–4. См.: Мезин С. А. Голландский публицист Жан Руссе де Мисси как биограф Петра I // Россия – Нидерланды. Диалог культур в европейском пространстве. Материалы V Международного петровского конгресса. Санкт-Петербург, 7–9 июня 2013 года. СПб.: Европейский Дом, 2014. С. 442–457.


[Закрыть], на которую имеются ссылки в «Энциклопедии»[167]167
  Morris M. F. Le chevalier de Jaucourt. P. 59.


[Закрыть].

Основные сведения о «новой» России сообщаются в двух больших статьях Л. де Жокура – «Петербург» и «Россия», хотя ему принадлежат и статьи «Камчатка», «Литва», «Ливония», «Москва», «Самоеды», «Сибирь», «Татары», «Украина», «Волга» и др. При этом, как замечает Белисса, статья «Татары» с описанием народа, «питающегося мясом лошадей и верблюдов, пьющего перебродившее кобылье молоко, смешанное с просяной мукой», не имеющего «ни нравов, ни религии», является своеобразным противопоставлением статье «Россия», в которой говорится о начале преобразования страны на европейский манер[168]168
  Belissa M. La Russie mise en Lumières. P. 76.


[Закрыть]. Историческая столица России – Москва – описана как город грязный, азиатский и опасный: «Этот город разделен на четыре части, каждая из которых окружена стеной и рвом. Он постоянно приходит в упадок, потому что большинство домов здесь из дерева, частыми являются пожары, а царь запретил восстанавливать их из камня, с тем чтобы привлечь вельмож и богатых людей в Петербург. Улицы Москвы вымощены лишь в немногих местах и наполнены бродягами и нищими, которые грабят и убивают прохожих с наступлением темноты»[169]169
  Encyclopédie, ou Dictionnaire raisonné des sciences, des arts et des métiers… T. 10. A Neufchastel, 1765. P. 751.


[Закрыть]. Таким образом, «варварская» Москва противопоставлялась Петербургу, задуманному как европейский город.

Статья «Петербург» помещена в 12-м томе «Энциклопедии»[170]170
  Ibid. T. 12. 1765. P. 463–464.


[Закрыть]. Автор сообщал, что основанный Петром I в 1703 году город был построен удивительно быстро – за шесть месяцев, причем в разгар войны. Петербург был создан по воле царя в крайне неудобном месте: «он не мог выбрать худшего места». Основателя не останавливали многочисленные трудности и жертвы строительства: болотистая почва, удаленность от источников строительных материалов, эпидемические болезни, уносившие огромное число человеческих жизней. Этот красивейший («la plus belle») город России, по словам автора статьи, лишь при поверхностном знакомстве может показаться красивым. На самом деле здания Петербурга построены плохо, из некачественных материалов, плохо содержатся и просто-напросто разрушаются. «Кто-то сказал, что в других местах здания разрушаются сами собой, но в Петербурге руины специально возводят. Жители вынуждены восстанавливать свои дома по несколько раз за жизнь, поскольку фундаменты на сваях совсем не прочны»[171]171
  Здесь и далее перевод с французского мой. – С. М.


[Закрыть].

Это суждение было позаимствовано Жокуром из «Писем о России» Франческо Альгаротти, который писал по поводу внешнего вида домов в новой русской столице: «Кто-то даже сказал: в других местах руины образуются сами по себе, а здесь их строят. В этой новой метрополии приходится то и дело перестраивать здания… материалы для построек нехороши, а почва зыбкая»[172]172
  [Algarotti F.] Lettres du comte Algarotti sur la Russie… Londres et se trouve à Paris: chez Merlin, 1769. P. 70. См. также описание Петербурга: p. 68–70. Жокур использовал итальянское издание «Писем» 1760 года. Научная публикация на русском языке: Альгаротти Ф. Путешествие в Россию / Изд. подгот. И. П. Володина и А. Ю. Миролюбова. СПб.: Наука, 2014.


[Закрыть]. Более того, наблюдения Альгаротти, который побывал в Петербурге летом 1739 года, были одним из главных источников статьи Жокура[173]173
  См.: Goggi G. Diderot-Raynal e Algarotti sulla Russia // Letteratura fra centro e periferia. Studi in memoria di Pasquale Alberto De Listo. Napoli; Roma: Edizioni Scientifiche Italiane, 1987. P. 543–584.


[Закрыть].

Как база русского морского флота – продолжал Жокур – Петербург тоже очень неудобен: корабли гниют в пресной воде Невы, зимой залив надолго покрывается льдом и корабли не могут выйти в море, наконец, западные ветры, которые здесь господствуют, постоянно мешают плаванию. Здесь энциклопедист также развивал идею Альгаротти, который подчеркивал отсутствие в России естественных условий для развития флота: «нация, не имеющая весьма многочисленного торгового флота, не может иметь и военных кораблей – и все из-за недостатка матросов»[174]174
  [Algarotti F.] Lettres du comte Algarotti. P. 49.


[Закрыть]. Наводнения и пожары постоянно опустошают город, построенный в основном из дерева. Суровые зимы также осложняют жизнь в городе. Однако все эти неудобства и огромные затраты не остановили царя Петра, который любил преодолевать трудности и силой побеждать природу («mais le Czar se plaisoit à vaincre les difficultés, & à forcer la nature»; курсив мой. – С. М.).

Обратим внимание на это «forcer la nature». Мы встречаем это выражение в «Письмах о России» Альгаротти, который писал о страстном желании Петра I иметь военный флот вопреки природным неудобствам: «Русские стараются, как могут, исправлять эти неудобства, можно сказать, что они почти преодолевают природу» («Les Russes travaillent pourtant à remédier à ces inconvéniens, autant qu’ils peuvent, et l’on peut dire qu’ils forcent presque la nature»)[175]175
  [Algarotti F.] Lettres du comte Algarotti. P. 50; в современном переводе фраза звучит следующим образом: «Однако же русские, насколько могут, эти препятствия преодолевают, почти превозмогая естество» (Альгаротти Ф. Путешествие в Россию. С. 40).


[Закрыть]. Однако эта идея еще раньше была высказана Вольтером, восхищавшимся способностью русского реформатора «во всем преодолевать природу» («forcer la nature en tout»)[176]176
  Voltaire. Histoire de l’empire de Russie sous Pierre le Grand // Les oeuvres completes de Voltaire. T. 47. Oxford: The Voltaire Foundation, 1999. P. 940; Idem. Histoire de Charles XII // Les oeuvres completes de Voltaire. T. 4. Oxford: The Voltaire Foundation, 1996. P. 283.


[Закрыть]. В отличие от Вольтера, Альгаротти сдержанно относился к результатам насильственных преобразований. (При этом его позиция беспристрастного наблюдателя лишена неприязни к России и к Петру I в частности.) Далее мы увидим, что Дидро будет разрабатывать свой план цивилизации России в противовес идее «forcer la nature»: нельзя побеждать природу, надо следовать ее ходу, ее «законам». Философ будет часто возвращаться к мысли об искусственности Петербурга, этого любимого детища Петра. Посетив столицу империи, Дидро нигде не обмолвился о ее красотах, хотя при Екатерине город значительно преобразился и стал приобретать свой «строгий, стройный вид». Напротив, наблюдения за повседневной городской жизнью, видимо, побудили его поставить вопрос о недостаточной «склонности нации к чистоплотности».

Наконец, в статье «Петербург» дана развернутая оценка деятельности и личности Петра I. Приведем ее полностью:

Царь Петр I умер здесь (в Петербурге. – С. М.) в 1725 году, в возрасте 53 лет. Некоторые знаменитые писатели с завистью прославляли его, представляя его нам как одного из величайших монархов, когда-либо появлявшихся в мире. Я ограничусь наблюдением, что если он и имел выдающиеся качества ума, то у него были столь же великие душевные изъяны. Хотя он предпринял удивительные дела в своем государстве и объехал свет, чтобы научиться лучше управлять, он никогда не мог избавиться от некоторой жестокости, которая была присуща его характеру, не мог вовремя сдерживать вспышки гнева, смягчать свою суровость, умерять свой деспотизм.

Он обязывал помещиков отлучаться от своих земель, что способствовало разорению имений и росту податей. Он унизил сенат, чтобы сделать свою власть абсолютной, он лишил доверия знатных особ и целиком полагался на князя Меншикова, который был лишь удачливым малым. Петр способствовал порче нравов своих подданных, поощряя шутовское празднование под названием «славление». Расширяя границы государства, он отворачивался от внутренних проблем империи, не замечая, что тем самым он только разрушал ее. Он заставлял детей из лучших семей, несмотря на их пригодность, служить солдатами и матросами, в то время как он вводил при своем дворе чрезмерную иностранную роскошь, которая только разоряла страну. Он перенес торговлю государства из Архангельска в Петербург, а резиденцию своего двора из центра своих земель на одну из окраин. Его беспорядочный образ жизни и разгул, к которому он привык с молодости, укоротили его жизнь.

Совершенно напрасно он старался сделать весь мир судьей своего поведения, публикуя несчастную историю своего сына царевича Алексея; он никого не убедил в том, что он безупречен в этом отношении. Он никогда не говорил по-дружески со своим сыном, и поскольку он не обращал никакого внимания на его воспитание, то ему следует частично вменить в вину ошибки этого несчастного царевича[177]177
  Encyclopédie, ou Dictionnaire raisonné des sciences, des arts et des métiers… T. 12. P. 464.


[Закрыть].

Как видим, в противовес «некоторым знаменитым писателям» автор не склонен восхвалять Петра I. Признавая незаурядный ум царя, Жокур ясно видел его многочисленные недостатки. Обвинения царя в деспотизме, в притеснениях знати и фаворитизме, в повреждении нравов своих подданных, в увлечениях внешними завоеваниями в ущерб внутреннему развитию страны были характерны для европейской россики. Голоса панегиристов царя не могли заглушить критические отзывы, что и отразилось в статье «Энциклопедии».

В целом эту характеристику, данную русскому реформатору Жокуром, едва ли можно назвать положительной или даже уравновешенной. За внешним блеском новшеств и завоеваний автор отчетливо видел пороки деспотической власти и тяжесть положения подданных царя, как господ, так и крестьян. Жокур, правда, указывал, что некоторые знаменитые писатели представляли царя как одного из величайших монархов в мире. Очевидно, автор имел в виду Фонтенеля и Вольтера, но при этом он скорее полемизировал, чем соглашался с ними. Лишь два момента, которые можно рассматривать как результат деятельности Петра, заслуживали одобрения энциклопедиста. Он находил образцовой веротерпимость русского правительства, по крайней мере в Петербурге: «Сегодня в этом трехсоттысячном городе насчитывается тридцать пять церквей; среди них пять – для иностранцев, как то: католическая, реформатская, лютеранская, – это пять храмов, возведенных во имя терпимости, и столько же примеров для других народов». Автор также констатировал успехи внешней торговли России, отмечал положительный баланс в торговле с иностранцами. Как мы увидим далее, многие критические суждения Жокура будут развиты в более поздних оценках Дидро.

Статья «Россия»[178]178
  Encyclopédie, ou Dictionnaire raisonné des sciences, des arts et des métiers… T. 14. 1765. P. 442–445; само название статьи содержало элемент новизны, ибо в первых томах «Энциклопедии» авторы часто называли страну Московией.


[Закрыть] начинается с географического описания страны по областям и «царствам» с историческими экскурсами. Автор сообщал о неизвестно откуда пришедших древних славянах, основавших Новгород, который завоевал «царь» Иван Васильевич в 1467 (!) году; о существовании древней Руси со столицей в Киеве, где сохранились древности со времен, предшествующих монгольскому завоеванию; о завоеваниях в Поволжье, осуществленных «Иваном Васильевичем, внуком Ивана Васильевича, самым большим завоевателем среди русских».

История Древней Руси изложена в статье фрагментарно, с упором на азиатский характер обычаев и управления. Значительное внимание уделено крещению Руси при князе Владимире. Затем Жокур вновь обращался к оценке деятельности Петра I. Эта оценка как будто несколько смягчилась по сравнению с предыдущей статьей, что можно объяснить влиянием первого тома «Истории Российской империи при Петре Великом» Вольтера, который к тому времени только вышел из печати. Из него автор статьи позаимствовал не только многие факты, но и некоторые типичные суждения Вольтера и даже его ошибки. Влияние Вольтера почти текстуально просматривается в трактовке древнерусских обычаев как азиатских, в сравнении стрельцов с турецкими янычарами, в неверном указании на азиатское происхождение царского титула и т. д. Вслед за Вольтером Жокур ошибочно называл Ивана Грозного освободителем Руси от татарского ига.

Впрочем, и здесь Жокур, в отличие от знаменитого историка Петра I, далеко не склонен говорить комплименты в адрес России и ее двора. В частности, он оспаривал указанное Вольтером число жителей России – 24 миллиона, замечая при этом: «нельзя доверять всем подсчетам, выполненным по требованию монархов, ибо, чтобы угодить им, стараются умножить, преувеличить, удвоить количество их подданных». В этом замечании слышится упрек как русскому правительству, так и излишне доверчивому историку. Сам Жокур полагал число жителей России равным 12 миллионам[179]179
  В 1719 году население России составляло 15,6 млн, из них 2 млн проживало на вновь завоеванных территориях; в 1744 году численность населения достигла 18,2 млн, а в 1762 – 23,2 млн. См.: Миронов Б. Н. Социальная история России периода империи (XVIII – начало XX в.): В 2 т. СПб.: Дмитрий Буланин, 2000. Т. 1. С. 20; Водарский Я. Е. Население России за 400 лет. М.: Просвещение, 1973. С. 54.


[Закрыть]. Он неоднократно повторял, что территория России очень слабо заселена: «почти вся империя не что иное, как пустыня»[180]180
  Ср.: [Algarotti F.] Lettres du comte Algarotti. P. 122–123.


[Закрыть]. Целые огромные провинции, по его словам, почти не обитаемы. А те, что по своим природным условиям и плодородию близки к Европе, являются недавним завоеванием Петра I.

Вопрос о количестве населения в России представлялся Жокуру (и многим другим авторам, в том числе и Дидро) отнюдь не праздным. В соответствии с политико-экономическими представлениями того времени плотность населения являлась верным показателем степени развития страны. Этот вопрос будет неоднократно подниматься в беседах Дидро с императрицей.

Верный просветительской традиции, Жокур значительное внимание уделял вопросу о влиянии церкви на развитие общества, в частности вопросу о вреде безбрачия и паразитизме духовенства, который так остро был поставлен Дидро в отношении Франции. «На огромном пространстве, которое заключает в себе Россия, насчитывается примерно 7400 монахов и 5600 монахинь, и это несмотря на меры Петра Великого по сокращению их количества, меры, украшающие законодателя в империи, где более всего недостает человеческого материала. Эти тринадцать тысяч человек, живущих в монастырях и потерянных для государства, имеют семьдесят две тысячи крепостных, обрабатывающих их владения, что, очевидно, слишком много; ничто лучше не показывает, насколько трудно искоренить старые злоупотребления»[181]181
  Эти сведения Жокур почерпнул из «Истории Российской империи» Вольтера. См.: Les oeuvres completes de Voltaire. T. 46. Oxford: The Voltaire Foundation, 1999. P. 487. В действительности в начале 60-х годов XVIII века церковь была владельцем более миллиона крестьян. См.: Мадарьяга И. де. Россия в эпоху Екатерины Великой. М.: Новое литературное обозрение, 2002. С. 161.


[Закрыть]. Как видим, автор относил широкое распространение монашества и монастырского землевладения в России (монастыри и монашество пользовались особым покровительством со стороны Елизаветы Петровны) к числу наиболее трудноискоренимых пережитков варварства. К тому же русское духовенство, по словам энциклопедиста, отличается невежеством.

Заслуживает упоминания вскользь брошенное замечание Жокура относительно введения в России европейской одежды. Эта мера Петра I не казалась автору безусловно полезной. Старинная русская одежда была в некоторых случаях более благородной и представительной, больше соответствовала суровым климатическим условиям России. Жокур не удержался, чтобы не осудить перенятый русскими «смешной и варварский» европейский обычай носить шпагу – «чтобы идти говорить с Богом, с королем, с женщинами, имея длинное наступательное оружие, которое болтается у ног». В данном случае борьба с дворянскими привилегиями выходила у автора на первый план.

Жокур одним из первых высказал мысль о том, что нововведения были до некоторой степени подготовлены предшественниками Петра и в этом смысле не случайными. В частности, он писал о значительной роли царя Алексея Михайловича в деле модернизации России[182]182
  Впервые мысль об этом прозвучала в анонимном «Письме… о современном состоянии Московии», помещенном в издании, опубликованном на французском языке: [Brand A.] Relation du voyage de Mr Evert Isbrand envoyé de Sa Majesté Czarienne à l’empereur de la Chine, en 1692, 93 & 94. Amsterdam: Jean-Louis de Lorme, 1699. P. 194–196.


[Закрыть]. Вольтер, как известно, подошел к этой мысли, но не развил ее, чтобы не принижать исторической роли Петра – «творца России». Жокур был более последовательным: он показал, что Алексей Михайлович пытался налаживать дипломатические связи с европейскими государствами, он «первым» приказал составить свод законов, пытался устроить полотняные и шелковые мануфактуры, заселял пустынные восточные районы своей страны выходцами из Речи Посполитой. Отец Петра «сколько мог вводил дисциплину в свои войска», то есть начал создавать регулярные войска, пригласил из Голландии первых кораблестроителей. Таким образом, царь Алексей Михайлович «наметил, подготовил дело, которое Петр усовершенствовал. Он передал сыну весь свой гений, но еще более развитый, более мощный и более просвещенный благодаря путешествиям». Одним словом, «варварство начало иссякать среди народа, и, следовательно, царю Петру не потребовалось таких гигантских усилий для приобщения своего народа к культуре, как в том пытались нас убедить некоторые авторы». Мысль о подготовленности петровских реформ, подрывавшая идею «творца новой нации», была впоследствии с энтузиазмом воспринята Екатериной II и развита в ее сочинениях[183]183
  См.: Осмнадцатый век: Исторический сборник, издаваемый П. Бартеневым. М., 1869. Кн. 4. С. 383, 424.


[Закрыть]. В остальном императрица была недовольна статьями Жокура, о чем прямо заявляла Дидро. Последний в гораздо большей степени, чем Екатерина, разделял взгляды своего коллеги по «Энциклопедии», но догадка об исторической обусловленности петровских реформ его не увлекла.

Полемизируя в вопросе о подготовленности реформ с Вольтером, Жокур в этой статье в основном поддержал вольтеровскую оценку петровских реформ как чрезвычайно благоприятных для России.

В правление Петра русский народ, принадлежащий к Европе и живший в больших городах, стал цивилизованным, приобщился к коммерции, стал интересоваться искусствами и науками, стал неравнодушным к театру и к изобретательству. Великий человек, свершивший эти перемены, счастливо родился во время, благоприятное для реформ. Он ввел в своей стране искусства, которые уже достигли совершенства у соседних народов; получалось, что эти искусства продвинулись в своем развитии у его подданных, уже готовых их воспринять, за 50 лет больше, чем в других местах на протяжении трех-четырех веков, однако они еще не пустили столь глубоких корней, чтобы некий период варварства не смог разрушить это прекрасное здание, заложенное в безлюдной и деспотической стране, на которую природа никогда не распространит своего благотворного влияния.

Автор и в данном случае проявил определенную сдержанность и скептицизм. Его слова о том, что едва затронутая цивилизацией, слабо заселенная, находящаяся под игом деспотизма страна с суровым климатом может вернуться в состояние варварства, станут составной частью размышлений Дидро об исторической судьбе России.

В статье Жокура можно разглядеть зародыш еще одной идеи, волновавшей многих французских авторов, в том числе, кажется, и Дидро. Это распространенная идея «русской угрозы», которая впервые заявила о себе во время Северной войны, а затем вновь ожила в годы Семилетней войны. Россия с ее огромной армией, умеющей побеждать войска прославленных европейских полководцев, таких как Карл XII и Фридрих II, казалась многим непрошеным гостем, нарушающим политическое равновесие в Европе. Констатируя большое влияние, которое Россия со времен Петра Великого стала оказывать на европейские дела, автор не склонен преувеличивать опасность русских завоеваний в Европе, ибо, по его данным, Россия с ее небольшими государственными доходами может воевать с турками, но не может вести военных действий в Европе без дополнительных субсидий со стороны своих союзников.

Имя Петра I фигурирует во многих статьях «Энциклопедии», посвященных вопросам науки, культуры, образования, а также промышленности и торговли. Петр упоминается в связи с характеристикой путей сообщения и географическими открытиями. Внимательный читатель «Энциклопедии», а таковым, несомненно, был ее редактор Дидро (как, впрочем, и Екатерина II), не мог не обратить внимания на необычайно широкий диапазон деятельности царя, на его личный вклад в дело цивилизации России. Так именно личной инициативой Петра, знакомого с опытом Франции, объясняется появление Академии наук в России. А в статье «Библиотека» утверждается, что царь учредил «множество академий» в разных частях своей империи (очевидно, имеются в виду учебные заведения) и передал множество книг в Петербургскую академию наук. Также отмечается, что при Петре в России началась добыча различных руд, были прорыты каналы, соединяющие старую и новую столицы и т. д. Все эти сообщения сопровождаются такими, например, замечаниями: благодаря Петру «Россия, наконец, сбросила иго варварства»; царь Петр «посреди войны заставил процветать искусства и науки»; он «вытащил Россию из грубости, в которую она была погружена»; «потребовался Петр Великий, чтобы ввести науки в свое государство» и т. д.

Статьи «Энциклопедии» позволяют до некоторой степени проникнуть в творческую лабораторию их авторов, увидеть, какими источниками они пользовались при характеристике России и ее реформатора. Несомненно, это в основном источники западноевропейские, хотя и труды петербургских академиков французским ученым были известны. Недостаток современных сведений нередко восполнялся обращением к классическим трудам XVI–XVII веков, вышедшим из-под пера Сигизмунда Герберштейна, Жоржа Маржерета, Адама Олеария. Из новейших публикаций пользовались популярностью у авторов «Энциклопедии» книги Иоганна Георга Гмелина «Флора Сибири» (1747–1749) и «Путешествие по Сибири» (1751), а также труд французского ориенталиста Жозефа де Гиня «Всеобщая история гуннов, турок, монголов и других татар» (1758). В краткой библиографической ссылке при статье «Россия» указаны труды Джона Перри, Филиппа Иоганна Страленберга и Вольтера. Ж. Дюлак, комментируя статью «Россия», обратил внимание не только на значительные заимствования из первых глав вольтеровской «Истории Российской империи при Петре Великом», но и на использование Жокуром «Доклада о России, какой она была в 1710 году» британского дипломата Чарльза Уитворта (английское издание 1758 года), «Записок о Московии» Фуа де ла Невилля (Париж, 1698), «Путешествий» Яна Стрейса (Амстердам, 1720). Исследователь указывает также на возможное влияние на автора статьи суждений о России Ш. Монтескье и К.-А. Гельвеция[184]184
  Dulac G. Notes sur l’article RUSSIE, (Géog. mod.) (Encyclopédie, t. XIV, p. 442a–445b) // Édition numérique collaborative et critique de l’Encyclopédie, mise en ligne, le 13 oct. 2017 – http://enccre.academie-sciences.fr/encyclopedie/article/v14-1564-0/ (последнее обращение – 17.02.18).


[Закрыть].

Английский инженер Дж. Перри, проживший в России с 1698 по 1712 год, создал один из базовых текстов западноевропейской россики, в котором просвещенный царь противопоставлен варварскому народу, не желающему расставаться со своим невежеством. Книга Перри «Современное состояние Великой России» («État présent de la Grande Russie») уже в 1717–1718 годах выдержала пять изданий на французском языке. Весьма содержательным был и труд Ф. И. Страленберга, шведского военнопленного, проведшего в России 13 лет. В 1757 году его книга «Историческое описание Российской империи» («Discription historique de l’Empire Russien») вышла на французском языке. Она примечательна тем, что, при общем уважительном отношении автора к Петру I, содержала целый раздел, в котором приведены отзывы русских современников о царе, как положительные, так и отрицательные, вплоть до отождествления царя с Антихристом. Весьма вероятным представляется знакомство Жокура с книгой Франческо Локателли «Московитские письма» («Lettres Moscovites», Paris, 1736), которая рисовала самый непривлекательный образ России, «цивилизованной» Петром. По мнению Локателли, имевшего негативный опыт пребывания в России (там его приняли за шпиона и год продержали в заключении), под влиянием деятельности Петра I в Европе сложилось слишком хорошее мнение о России, которое он всеми способами пытался рассеять. В отличие от Локателли его соотечественник Альгаротти вовсе не страдал русофобией, но его наблюдения в «Письмах о России» об искусственном, «тепличном» развитии России под влиянием петровских реформ будут подхвачены и развиты энциклопедистами. Как заметил М. Мерво, авторы статей «Энциклопедии» колебались между «русским миражом», созданным Фонтенелем и Вольтером, и негативным видением путешественников; «кажется, они больше склонялись к последнему»[185]185
  Mervaud M. Le knout et l’honeur des Russes (à propos de deux articles de l’Encyclopédie) // Recherches sur Diderot et sur l’Encyclopédie. 1993. № 14. P. 120.


[Закрыть]. Белисса обратил внимание на тот факт, что в «Энциклопедии» почти не было ссылок на «Похвальное слово царю Петру I» Фонтенеля[186]186
  Belissa M. La Russie mise en Lumières. P. 28.


[Закрыть]. Трудно сказать, насколько это характеризует отношение Дидро периода «Энциклопедии» к преобразователю России, но позже он уже достаточно последовательно, хотя и не всегда явно, выражал критическое восприятие русских реалий и собственное видение цивилизации России.

В связи с упоминанием о «путешественниках», посещавших Россию, любопытно отметить, что один из исследователей связывал недовольство Екатерины II статьями Жокура с тем, что тот «заимствовал множество фактов и мнений из сочинения аббата Шаппа д’Отроша, который был для Екатерины II предметом безграничной антипатии»[187]187
  Lang D. M. L’Encyclopédie en Russie et au Caucase // Cahiers de l’Assotiation internationale des études françaises. 1951–1952. № 1–2. P. 62.


[Закрыть]. По-видимому, это мнение сложилось под влиянием слов из письма Дидро к Екатерине II от 13 сентября 1774 года, в котором Дидро, поверив в обещание русской императрицы переиздать «Энциклопедию» без купюр в России, на радостях писал: «В своем письме от 9 мая сего года генерал Бецкой, которого Вы мне позволили называть Вашим Великим Сфинксом, ясно объяснился насчет переделки „Энциклопедии“. Он уведомил меня, что этот проект принят Вашим Величеством. Я этому возрадовался. Таким образом, я мог бы исправить глупости господина аббата Шаппа и господина кавалера Жокура…»[188]188
  Diderot D. Corr. Vol. XIV. P. 83–84.


[Закрыть] Очевидно, в личной беседе Екатерина не преминула выразить Дидро свое негативное мнение об известных авторах. Однако из этого отнюдь не следует, что мнение Шаппа о России как-то повлияло на содержание статей Жокура. Этого просто не могло быть: в то время, когда писались статьи Жокура, «Путешествие в Сибирь» Шаппа д’Отроша еще не увидело свет[189]189
  Ошибка Ланга была повторена в работе: Коробочко А. И. «Энциклопедия» Дидро и Россия. С. 76, 80.


[Закрыть]. Более того, слова Дидро о готовности переделать статьи Жокура в более выгодном для России свете и тем самым способствовать опровержению антирусской книги Шаппа д’Отроша, заключали в себе некий компромисс, на который готов был пойти Дидро ради нового полного издания «Энциклопедии». В своей критике Жокура, обусловленной спецификой ситуации, Дидро едва ли был искренним[190]190
  См.: Элькина И. М. Французские просветители и книга Шаппа д’Отроша о России // Вестник МГУ. Сер. IX. История. 1973. Вып. 6. С. 74.


[Закрыть]. Как мы увидим далее, он в своих записках о России будет развивать многие критические замечания Жокура, в том числе и в отношении Петра I. «Русские» статьи «Энциклопедии», несомненно, были одним из важных источников информации, на котором строились дальнейшие размышления философа, обогащенные новыми фактическими сведениями и теоретическими идеями. Исходными, таким образом, были представления о России как о стране, лишь вступившей на путь цивилизации. А ее необъятные просторы, населенные «варварскими» инородцами, и неизбывный деспотизм власти представлялись серьезным препятствием на этом пути.