Текст книги "Танго с берегов Ла-Платы. История, философия и психология танца"

Неприличный танец?

Удивительно, но в XIX веке в Испании существовало андалузское танго (Tango Andaluz). И в Мексике в XVIII веке танец также якобы назывался «танго». Ни одна из этих версий на настоящий момент не доказана. А аргентинцы свято верят в то, что создателями «настоящего танго» являются именно они. И уругвайцы верят в то же самое, но только вне контекста с «какими-то там» аргентинцами.

В любом случае, танго стало вторым после венского вальса бытовым танцем, в котором использовалась близкая позиция партнеров. Сегодня танцевать танго именно так – нормально, естественно и логично, но в конце XIX века близкое объятие считалось скандально неприличным.

Примерно в 1870-1880-е годы, эти даты приблизительны, появились первые гибридные мелодии, смесь «habaneras», «milongas», «candombes» и андалузского танго, но Аргентина тогда еще не обзавелась своей окончательной индивидуальностью.

ОРАСИО САЛАС,

аргентинский писатель

Первые танго были откровенно непристойны: пары прижимались друг к другу более чем вплотную, переплетали ноги, вращали бедрами, как это принято в негритянских плясках. Немудрено, если вспомнить, что их первыми партнершами были девицы из публичных домов.

АРТУРО ПЕРЕС-РЕВЕРТЕ

«Танго старой гвардии»

Потом потребовалось некоторое время, чтобы из кафе и баров, где много пили, танго перебралось в более благонравную среду – в «el patio de los conventillos», в коммунальные общежития, где проживали бедные иммигранты вместе со своими семьями. Там танец несколько модифицировался, «очистившись» от первоначального подчеркнуто-сексуального подтекста и «греховных» движений.

Всякий танец можно танцевать и прилично, то есть символизируя здоровую страсть, и неприлично, то есть являя картину безудержной похоти. Танго дает исполнителям гораздо большие возможности подлинно художественной сексуальности, изгоняя из своих па все возможности откровенного устремления.

МИХАИЛ БОНЧ-ТОМАШЕВСКИЙ

«Книга о танго: искусство и сексуальность»

Три серьезных обвинения, адресованных танго, связаны с его иностранным происхождением, его народными корнями и неприличным характером. Бесполезно отвечать на последнюю претензию, слишком уж несправедливую, ибо характер танца всегда зависит только от танцоров. Я имел удовольствие видеть танго в исполнении принцесс – и тогда оно было образцом выдающегося изящества. И, с другой стороны, я видел невинную польку и благородную кадриль, которые исполнялись таким образом, что, как говорил один из наших выдающихся предшественников, обезьяны бы покраснели.

ЖАН РИШПЕН

«О танго» (речь на заседании Французской академии, 25.10.1913)

Гораздо больше времени потребовалось на то, чтобы танго достигло высших кругов южноамериканского общества. А дело было так: молодые люди из состоятельных, например, аргентинских семей нередко выбирались в пригороды в поисках приключений, а, возвращаясь домой, они

приносили с собой впечатления об этом новом зажигательном танце. Дома они учили танцевать танго своих сестер и соседок, так что постепенно «запретный танец» прописался в домах высшего и среднего класса.

Ну а дальше начался следующий этап развития танго.

Оригинальное танго сильно изменилось, особенно когда лет десять-пятнадцать назад вошло в моду в Париже после «балов апашей»[8]8
  Слово «апаш» происходит от французского «apache» (американский индеец племени апачей). В Париже «балы апашей» зародились в начале XX века, в трущобах. В танце апаш стремился изобразить «крутого парня», небрежно обращающегося с партнершей. Под его управлением дама вынуждена была делать резкие движения, часто менять направление. И все это происходило в страстных объятиях.


[Закрыть]… И стиль подонков общества подхватили порядочные люди. Потом танго, уже офранцузившись, вернулось в Аргентину, стало утонченным и почти респектабельным…

АРТУРО ПЕРЕС-РЕВЕРТЕ

«Танго старой гвардии»

Глава 2
Экспорт аргентинского танго в Европу

Подведем небольшой итог. Аргентинцы, происходившие из хороших семей, считали танец, который танцевали рабы, танцем преступников и примитивных людей. Танцем социальных низов. Проще говоря – танцем дикарей. Они называли этот танец «Tango Negro»[9]9
  В 1840 году население Буэнос-Айреса на 40 % состояло из чернокожих, многие из которых были рабами.


[Закрыть]. И даже получившие свободу африканцы стыдились танцевать танго. Но при этом многие все равно танцевали его тайком. И белые аргентинцы, глядя на то, как танцуют рабы, запоминали их движения, ибо это было очень красиво и необычно. Но они не могли себе позволить танцевать, как рабы. И все же постепенно этот танец стал проникать и в их среду.

А потом начались контакты между Аргентиной и Европой. Бурное развитие Аргентины в конце XIX – начале XX века, а также налаживание торговых связей с Европой привело к тому, что местные богачи раз или два в год ездили в Старый Свет, где водили знакомства с людьми из высшего общества. Сыновья этих людей часто оставались в Европе учиться. А богатые европейцы стали приезжать в Аргентину. Так европейцы открыли для себя чувственное танго.

Аргентинцы познакомили европейскую знать с аргентинским танго, и оно тут же стало всеобщим увлечением. А потом, в первые годы XX века, в Европу отправились оркестры из Буэнос-Айреса и Монтевидео. К этому времени аргентинское танго уже было готово завоевывать Старый Свет.

Считается, что танго прибыло в Европу где-то между 1905 и 1910 годами. На самом деле это произошло гораздо раньше. Уже в 80-е годы XIX века французское влияние на аргентинскую культуру было очень велико.

Париж, без всяких сомнений, был культурным центром всего мира, и латиноамериканские правящие круги охотно приезжали во французскую столицу, чтобы улучшить свое образование и дополнить интеллектуальную подготовку.

ОРАСИО САЛАС,

аргентинский писатель

В конце XIX века журналист и писатель Лусио Мансилья (Lucio Mansi На) писал: «Париж был для меня идеалом. И когда кто-то мне говорил, что он не любит Париж, я про себя думал: «Просто твои доходы не позволяют тебе там жить».

Ему вторит писательница-аристократка Виктория Окампо (Victoria Ocampo): «Моя учительница была француженкой. Меня наказывали по-французски. Я играла по-французски. Я начала читать по-французски, плакать и смеяться по-французски <…> Все слова для меня были французскими».

Уругваец по происхождению Франсиско Канаро (Francisco Сапаго) в своих воспоминаниях дает нам несколько версий того, какое первое танго появилось во Франции. По одной версии, это было танго «La Morocha» («Неувядающая»), созданное уругвайцем Энрике Саборидо (Enrique Saborido). По другой версии, это было танго «El Choclo» («Кукурузный початок»)[10]10
  Это танго, написанное Анхелем Вильольдо в 1903 году, впервые было представлено в Буэнос-Айресе в ресторане «El Americano». Вскоре появились его записи в инструментальном варианте, затем – в виде песни – сперва на испанском языке, затем в переводах на другие языки. Первая публикация нот датируется 1905 годом. Название танго дословно переводится как «Кукурузный початок», поэтому мелодию называли «Кукурузным танго». Эта мелодия быстро разлетелась по всему миру.


[Закрыть].

Якобы уругваец Альфредо Гобби (Alfredo Gobbi) в 1905 году женился на чилийской певице Флоре Родригес (Flora Rodriguez), и в том же году они в компании с гитаристом Анхелем Вильольдо (Angel Villoldo) прибыли в Париж для записи «El Choclo» (ради качественной записи – ибо в Аргентине не было соответствующего оборудования). И остались во французской столице на семь лет. И не только записывали танго, но и учили французов его танцевать.

Танго «Кукурузный початок» (El Choclo)

Музыка: Анхель Вильольдо (Angel Villoldo)

Слова и исполнение: Хулио Иглесиас (Julio Iglesias)

 
К этому танго, шутнику и хвастунишке,
Привязались крылья страсти моего пригорода.
И так родилось танго – словно крик свободы.
Из грязи квартала оно вырвалось в поисках неба.
И в странном ритме слышим мы любви заклинание,
Что открыло путь своей надеждой.
Смешались злость, боль, тоска и вера,
И они плачут в этом наивном ритме.
 
 
Под это танго, предвещающее известность,
Родились женщины и девки,
Луна в лужах, прикосновения бедрами,
И дикая жажда любви…
 
 
Вспоминая тебя…
Любимое танго…
Чувствую дрожание пола танцплощадки
И слышу ворчание моего прошлого. Уж нет сегодня…
Больше моей мамы…
Чувствую, как она встает на цыпочки,
чтобы поцеловать меня,
Когда твою мелодию рождает бандонеон.
Мастера танго вышли в море с твоим флагом,
Смешав в единое Париж и Пуэнте-Альсина.
Ты было приятелем сутенера и женщины,
И даже «мамочек» и девиц-содержанок.
Ты – это элегантность, бродяга, тюрьма и нищета,
Из них ты появилось на свет и живешь своей судьбой,
Смесь юбок, керосина, удара и ножа,
Пылающая в «меблирашках» и в моем сердце.
 
 
Родное танго… Аргентинское танго…
 
 
Чувствую, как дрожит пол танцплощадки
И слышу ворчание моего прошлого.
 
 
Чувствую дрожание пола танцплощадки
И слышу ворчание моего прошлого.
 
 
Родное танго… Аргентинское танго…
 
 
Чувствую, как она встает на цыпочки,
чтобы поцеловать меня,
Когда твою мелодию рождает бандонеон.
 

В 1912 году Энрике Саборидо, который был еще и прекрасным танцором, прибыл в Париж вместе с пианистом Карлосом Флоресом (Carlos Flores), и они основали там школу, в которой французы могли учиться танцевать танго. Затем Саборидо создал такую же школу в Лондоне.

Еженедельник «Е1 Нодаг» в номере от 20 декабря 1911 года привел статью из французского журнала «Femina», в которой говорилось: «Бостон некоторое время был модным танцем в парижских салонах, но в этот год танцуют аргентинское танго, как и вальс. Парижская аристократия с энтузиазмом приняла танец, прошлое которого подозрительно, и его было запрещено упоминать в аргентинском приличном обществе».

Получается, что в начале XX века танго выбралось из своей колыбели и начало охватывать и другие социальные слои общества, за исключением крупной буржуазии. Основатели танго принадлежали в основном к низким социальным пластам, но они начали мало-помалу интегрироваться в новое современное общество. Однако пришлось ждать 1920-х годов и прибытия танго в Европу (особенно во Францию), чтобы его принял высший свет Аргентины.

До этого танго было лишь неким «экзотическим» танцем, и лишь в Европе оно сильно трансформировалось. Аргентинцы сами были очень удивлены. Например, писатель Хуан Пабло Эчагуэ (Juan Pablo Echague) писал так: «Невозможно открыть газету или журнал в Париже, Лондоне, Берлине и даже Нью-Йорке, чтобы там не говорилось об аргентинском танго. Повсюду дают графические репродукции его шагов и фигур, идут дебаты по поводу его происхождения…»

Французский поэт и драматург Жан Ришпен (Jean Richepin), член Французской академии с 1908 года, рассказал о танго академикам, а публицист Андре де Фукьер (Andre de Fouquieres) написал: «Танго – это танец роскошный и утонченный <…> Танго – грустное, его ритм ласкает и соблазняет».

Тогдашний аргентинский посол в Париже Энрике Родригес Ларрета (Enrique Rodriguez Larreta) отмечал: «В буэнос-Айресе танго было танцем злачных мест и низкопробных таверн. Его никогда не танцевали в салонах, где царил хороший вкус, его не танцевали приличные люди. Для уха аргентинцев танго означало что-то реально неприятное». Но все изменилось после того, как танго «приютила» Франция.

И это неудивительно, ибо Франция в начале XX века обладала некоей всемирной аурой, которая докатилась и обратно до Аргентины: французский язык был составной частью всемирного культурного багажа элиты, которая считала поездку в Париж чем-то почти обязательным для укрепления своей репутации. Не только поэты и музыканты, но и крупные землевладельцы, а также поставщики замороженного мяса двинулись из Аргентины в парижские салоны.

А уже из Парижа танец моментально «переселился» в другие европейские столицы.

Консервативная Европа начала активно обучаться и интересоваться аргентинским танго, организовывать вечеринки с участием оркестров из Аргентины. При этом вызывающий и бескомпромиссный характер танца провоцировал постоянное раздражение и запреты со стороны власть имущих, однако попытки остановить рост популярности этого сладострастно-эротического танца с его прикосновениями бедрами и переплетениями ног не имели никакого успеха. Более того – даже женской моде пришлось видоизмениться, чтобы приспособиться к движениям из танго: весьма громоздкие платья той поры были заменены более легкими и свободными.

В полном смысле этого слова танго «экспортировал» во Францию Карлос Гардель (Carlos Gardel). В Европе танец получил свою трактовку: если в Аргентине танцевали в буквальном смысле «душа к душе», то европейцы стали исполнять танго на более почтительном расстоянии друг от друга.

Карлос Гардель (Carlos Gardel)

11.12.1890 – 24.06.1935

Аргентинский певец, композитор и актер. Пожалуй, самая значительная фигура в истории танго. Во всяком случае, на родине танго – в Латинской Америке – он до сих пор является идолом для миллионов людей.

Но по рождению он был французом. Карлос Гардель появился на свет под Тулузой, на юге Франции. Он был сыном неизвестного отца и Берты Гардес (Berthe Gardes), а крестили его под именем Шарль Ромуальд Гардес (Charles Romuald Gardes).

Некоторые туманные исследования и поиски отца Шарля определяют его как Поля Ласерра, преуспевающего коммерсанта, женатого отца семейства, который не признал мальчика своим сыном и ускорил отъезд белошвейки Берты навстречу новым приключениям, которым было суждено закончиться в окрестностях рынка Абасто в Буэнос-Айресе. Гардель никогда не упоминал своего отца, и эта незаживающая рана наверняка повлияла на его нежелание самому создать традиционную семью.

Итак, когда Шарлю исполнилось два года, его мать эмигрировала в Аргентину, и именно в этой стране Шарль Гардес стал Карлосом Гарделем. Курс начальной школы был пройден быстро: он бросил это «скучное занятие» в 1906 году, поняв, что его настоящее призвание – это песня.

Пел Карлос с детства, и его первое публичное выступление состоялось в 1910 году в кафе «O'Rondemann» в Буэнос-Айресе. Но тогда он пел народные креольские песни. А в 1911 году он начал выступать дуэтом с уругвайским певцом и композитором Хосе Раццано по прозвищу «Азиат» (El Oriental). Это был важный этап в творчестве Гарделя.

В декабре 1913 года дуэт Гардель-Раццано дебютировал в престижном кабаре «Armenonville», а в 1915 году состоялись их первые зарубежные гастроли в Уругвае.

В конце 1915 года Гардель получил пулю во время перепалки в одном из баров в районе Риколлета. Стрелял в Гарделя некий Роберто Гевара. У Гарделя было задето легкое, и некоторое время он не мог петь. Кстати, с этой пулей он проживет всю оставшуюся жизнь. Позднее возникла легенда, что Роберто Гевара, стрелявший в Гарделя, был отцом знаменитого в будущем Эрнесто Че Гевары.

В 1916 году, оправившись после ранения, Гардель возобновил выступления дуэта в Мар-дель-Плата, городе-курорте, расположенном в 400 км к югу от Буэнос-Айреса. На следующий год он решился впервые исполнить танго для публики, и таким образом однажды вечером в театре «Эмпайр» Буэнос-Айреса впервые прозвучала «Моя грустная ночь» (Mi noche triste) композитора Самуэля Кастриоты на слова Паскуаля Контурси. Начиная с этого момента Гардель регулярно стал включать танго в свои программы.

А 9 апреля 1917 года Гарделю предложили заключить контракт на звукозапись. Потом он сыграл главную роль в немом фильме «Цветок персика» и вместе с Хосе Раццано отправился в турне по Чили.

За первым танго Гарделя («Моя грустная ночь» была записана в апреле 1917 года) последовали другие, ставшие впоследствии известнейшими танго, в том числе «Ла Кумпарсита» уругвайца Херардо Эрнана Матоса Родригеса (Гардель записал это танго в другой интерпретации: «Si supieras» – «Если бы ты знала»).

По сути, именно Карлос Гардель, сам ставший сочинять музыку, придумал танго-песню. Он записывал танго на грампластинки, на концертах он сам аккомпанировал себе, а при записи его сопровождал гитарист Хосе Рикардо. По мнению специалистов, после первой записи, сделанной Гарделем, изменилась история танго.

После «Моей грустной ночи» Гардель, как говорится, проснулся знаменитым. На него обрушилась слава. Это был настоящий триумф: музыка танго, доселе предназначавшаяся исключительно для танцев, обрела новую жизнь и живой голос.

А в начале 1920-х годов Гардель уже был звездой международного уровня.

В 1923 году состоялись первые европейские гастроли Гарделя – в Испании. В 1925 и 1927 годах он выступал и записывался в Барселоне, в 1928–1929 годах – во Франции и Италии, в 1930 году – вновь во Франции.

Успех Гарделя и его коллектива был грандиозный. Он выступал в Парижской Опере. Потом был Лазурный Берег: и снова – бешеный успех. Затем последовали Лондон, Берлин и Вена.

Последняя запись Гарделя в Буэнос-Айресе датируется 6 ноября 1933 года. Тогда он исполнил «Madame Ivonne» («Мадам Ивонн») Эдуардо Перейры и Энрике Ка-дикамо. 7 ноября он уехал – снова в Европу, а оттуда – в США, чтобы выступить 31 декабря на самом главном радиоканале мира – Нью-Йоркской NBC.

Вернуться в Буэнос-Айрес живым ему было не суждено. В апреле 1935 года началось большое турне Карлоса Гарделя по Латинской Америке – Пуэрто-Рико, Венесуэла, Колумбия, Панама, Куба, Мексика. А 24 июня 1935 года при взлете в аэропорту Медельина самолет, на борту которого находился Гардель, разбился.

В тот день самолет «Ford Trimotor» авиакомпании SACO с бортовым номером F-31, на котором летел Гардель, столкнулся с точно таким же самолетом авиакомпании SCATDA.

Самолет F-31 приземлился в Медельине примерно в 14 часов. Он выполнял специальный рейс в Кали, по пути в который предстояло еще совершить промежуточную посадку в Боготе. На борту находилось 11 пассажиров, в том числе Карлос Гардель со своей группой. После 45-минутной стоянки экипаж запросил разрешение на взлет. Следом должен был взлетать С-31 компании SCADTA, который ранее уже выполнил рейс из Боготы в Медельин и теперь готовился лететь по обратному маршруту. На борту С-31 находились три члена экипажа и четыре пассажира.

Примерно в 15 часов F-31 занял стартовую позицию на южном конце взлетно-посадочной полосы длиной 915 метров. Борт С-31 в это время находился у северного торца полосы. Борту F-31 взмахом зеленого флага было дано разрешение на взлет, и тот начал разбег. Поначалу все шло без отклонений, но спустя примерно 450 метров оторвалась правая стойка основного шасси. Самолет подпрыгнул и начал резко разворачиваться вправо. Пробежав еще 176 метров и сильно уклонившись в сторону, F-31 на полной скорости врезался в С-31, после чего оба самолета взорвались.

В этой ужасной катастрофе погибли 17 человек (в том числе Карлос Гардель и поэт-песенник Альфредо Ле Пера). Из 13 человек на борту F-31 выжили только три пассажира: гитарист Хосе Мариа Агилар, личный секретарь Гарделя и переводчик с английского Хосе Плаха и менеджер авиакомпании SACO Грант Флинн.

Тело Гарделя было так изуродовано, что его временно похоронили на местном городском кладбище, и лишь в 1936 году Колумбия передала его останки Аргентине.

Сейчас Карлос Гардель покоится на кладбище La Chacarita в Буэнос-Айресе. На его могиле всегда живые цветы.

Совместно с Альфредо Ле Пера он написал десятки знаменитых танго. В Париже он продал 110 000 пластинок менее, чем за год. В США он снялся в 11 фильмах. Всего же за свою недолгую, но яркую и насыщенную жизнь Гардель записал более 800 песен, и во многих его фильмах звучат его песни.

Имя Гарделя носят улицы и площади во многих странах мира. В метро Буэнос-Айреса есть станция «Карлос Гардель». В квартале Абасто находится дом-музей «Короля танго», а рядом – памятник Гарделю. Есть памятники ему в Монтевидео (Уругвай), Тулузе (Франция) и Виго (Испания).

Гардель – поистине легендарный певец. Он сам окутывал свою жизнь тайной, не желая выставлять свою душу напоказ. Например, свой день рождения он отмечал в разные дни, скрывая истинный возраст, и специально называл местом своего рождения разные города.

В одном из последних интервью у Гарделя спросили, как он относится к своему творчеству, на что музыкант ответил примерно так: «Мне часто говорят, что у меня адский труд, но на самом деле, черт возьми, я зарабатываю деньги, почти ничего не делая!» И это действительно так, ведь танго было его жизнью…

Танго чувствительное – недавнее явление. Слезливые баллады, где непременно действуют бандиты-рогоносцы и сбившиеся с пути женщины, обрели популярность благодаря Гарделю. И под его пером цинизм преступника стал жалостным и меланхоличным. За поэтами такое водится.

АРТУРО ПЕРЕС-РЕВЕРТЕ

«Танго старой гвардии»

Это интересно

Популярное танго «Рог una cabeza» было написано в 1935 году для кинофильма, снятого в Голливуде. Песня повествует о человеке, который играет на скачках и сравнивает свое пристрастие к лошадям с увлечением женщинами. В фильме «Запах женщины» Аль Пачино (слепой полковник разведки Фрэнк Слэйд) танцует танго с Габриэль Анвар (Донна) под мелодию «Рог una cabeza». Эти три минуты являются одним из самых ярких моментов в фильме, их репетировали два месяца. Это одна из лучших танцевальных сцен в истории мирового кино. В фильме «Правдивая ложь» то же самое танго танцуют Арнольд Шварценеггер и Джейми Ли Кёртис. Это танго звучало и во многих других фильмах: «Правдивая ложь», «Список Шиндлера», «Вся королевская рать» и др.

Танго «Из-за одной головы» (Рог una cabeza)

Музыка: Карлос Гардель (Carlos Gardel)

Слова: Альфредо Ле Пера (Alfredo Le Pera)

 
Только на одну голову отстал благородный рысак,
Сбавив ход прямо перед финишной чертой,
И, идя обратно, он как будто произнес:
«Помни, брат мой,
Ты же сам понимаешь, не стоило играть…»
 
 
Из-за этой головы моя однодневная страсть,
Что была такой кокетливой и веселой,
Что клялась, улыбаясь,
В любви, оказавшейся обманом,
Спалила в огне все мое обожание.
 
 
Из-за одной головы
Все это сумасшествие.
Ее губы, целуя,
Уносят печаль
И унимают горечь.
 
 
Из-за одной головы,
Если она меня оставит,
То и тысячу раз
Умереть будет не страшно.
А для чего жить?..
 
 
Сколько разочарований из-за одной головы.
Тысячу раз я клялся не испытывать больше удачу,
Но если ее взгляд ранит меня мимоходом,
То ее огненные губы я опять захочу целовать.
 
 
Хватит скачек! Я больше не стану играть,
Не буду возвращаться, проверять фотофиниш.
Но если вдруг узнаю, что рысак – верное дело,
В воскресенье я снова поставлю все на кон.
Что уж тут поделаешь…
 

Это интересно

Датой рождения Карлоса Гарделя считается 11 декабря 1890 года. Этот день теперь отмечается как Международный день танго.

В Европе танго произвело фурор. Оно спровоцировало своего рода эпидемию повального безумия, какое-то неистовое помешательство, без разбора разившее представителей всех возрастов и сословий, что внешне напоминало отравление сильнейшим и мгновенно действующим ядом. Однако танго с берегов Ла-Платы не вполне устраивало европейцев из-за его излишней, на их вкус, похотливости и импровизационности.

Один буэнос-айресский журнал в 1913 году с обидой писал:

«Танго, которое мы экспортировали во Францию <…> сочтено недостаточно классическим. Некоторые из наиболее ревностных парижских танцоров находят в танго нечто несвойственное, противоречащее тем утонченным манерам, к которым привыкла французская публика, танцующая в салонах <…> В результате танцоры вносят в танго изменения, лишающие его всей оригинальности и привлекательности, той «изюминки», которая составляет суть креольского танго на шумных буэнос-айресских байлонго».

Однако – удивительное дело! Это новое, европеизированное, «испорченное» танго немедленно оказалось в Буэнос-Айресе, поскольку тогда все, что происходило в Париже, незамедлительно копировалось в Латинской Америке. И теперь там стало параллельно существовать два различных танго: креольское – для простых смертных и салонное (европейское) – для высших слоев общества.

Что же касается Парижа, то в начале XX века там начался период настоящей тангомании. По сути, Париж влюбился в танго с первого взгляда. А тангомания – это была мода не только на танец, но и на все, что с ним связано: танго-вечеринки, танго-напитки, одежду и обувь в стиле танго…

Из Парижа танго разлетелось по всему миру – в Лондон, Нью-Йорк, Германию и Россию… Происходило это не беспрепятственно. Например, папа Пий X (в миру – Джузеппе Мелькиоре Сарто) высказался категорически против нового танца, запретив «порядочным христианам» даже думать о нем. Австрийский император Франц-Иосиф запретил солдатам и офицерам танцевать танго в военной форме. Британская же королева заявила, что отказывается танцевать «это». Но в 1914 году пара румын, учеников аргентинского маэстро Казимира Айна, весьма скучно и без всякой порочной страсти станцевали «это» в Ватикане, и папа снял свой запрет.

В подражание парижанам танго привилось и в высшем аргентинском обществе, прежде считавшем его аморальным и безнравственным. Танец перестал быть прерогативой сброда с окраин и переместился в бальные залы. Впрочем, и сегодня настоящее танго – то, которое танцуют в Буэнос-Айресе воры, бандиты и всякого рода темные личности, – существует как бы подпольно: барышни из хороших семей играют его тайком, по нотам, раздобытым для них братьями-шалопаями и женихами-полуночниками.

АРТУРО ПЕРЕС-РЕВЕРТЕ

«Танго старой гвардии»

В целом же в Европе танго стало очень популярным в 30-х годах XX века, когда появилась стилизация этого танца (вполне пристойный танец для приличных людей).

До этого же танго совершило «марш-бросок» по европейским столицам. А к концу 1913 года танец попал в Нью-Йорк. Но в США танго исполняли в довольно быстром темпе, и там появилось «североамериканское танго», отличное от танго с берегов Ла-Платы.

В Европе же в период с 1903 по 1910 год более трети выпускавшихся виниловых пластинок тиражом более 1000 экземпляров были с танго-музыкой. Появилось множество пособий по технике танцевания танго. И сборники нот танго-музыки продавались в огромных количествах.

К концу Первой мировой войны танго отметилось на всем европейском континенте. Оркестры и певцы зарабатывали своим ремеслом. А начало, против любых ожиданий, было положено еще до объявления войны.

ОРАСИО САЛАС,

аргентинский писатель

И началось все это именно с Парижа неслучайно. Дело в том, что в области бальных танцев Франция издавна по праву считалась законодательницей мод для всей Европы. Не зря ведь созданная в 60-х годах XVII века Парижская академия танца многие годы регламентировала стиль и манеру исполнения всей «бальной хореографии». А уже после Парижа тангоманию подхватили Лондон, Берлин и другие европейские столицы.

Но экспортированное с берегов Ла-Платы танго было модифицировано, и появилось совершенно другое салонное танго. Например, в 1922 году инструкции установили «английский» международный стиль салонного танго.

По всему миру один за другим стали открываться салоны и школы танго, а в Европе аристократия устраивала так называемые «tango tea» – чаепития под танго.

А уже потом (вспомним то, о чем писал американист Михаил Таратута) танго вернулось из Европы в Аргентину и Уругвай, но уже в измененном виде – «с паспортом нравственной благонадежности».