Текст книги "Три д'Артаньяна"

Очевидно, что сопротивление Анны кардиналу де Ришелье имело место и в нем было больше личностных, чем политических мотивов. Ей просто было обидно, в ней просто накопилось слишком много непонимания и раздражения. А еще ей было очень одиноко. В одиночестве человек либо святой, либо – дьявол, но в любом случае одиночество, как моральное, так и физическое, совершенно не способствует счастью.

Тяжело Анне было и в чисто бытовом плане: если этикет испанского двора излишне изолировал венценосную персону, то французский этикет, напротив, выставлял короля и королеву напоказ всему двору. Скрыться хоть где-нибудь было невозможно, с утра до поздней ночи высочайшие особы находились здесь в поле зрения придворных, которые почти все теперь были осведомителями всесильного кардинала.

Долго жить в таком напряжении невозможно, и роковой час для Анны пробил в мае 1625 года, когда на свадьбу английского короля Карла I и сестры Людовика XIII принцессы Генриетты-Марии прибыл из Англии герцог Бэкингем, первый красавец и ловелас своего времени. Красивая, но несчастная королева просто не могла остаться обойденной его вниманием. Считается, что королева тоже не осталась нечувствительной к обаянию этого блестящего дворянина, который, похоже, был наделен всеми качествами, которых был лишен Людовик XIII. Короче говоря, обстоятельства сложились таким образом, что возникли все основания для вспышки взаимного чувства…

Все помнят блистательный персонаж Александра Дюма – Джорджа Вильерса, герцога Бэкингема, в которого влюбилась французская королева и который был убит офицером Джоном Фелтоном в 1628 году. В этом образе много романтического, прекрасного… но не совсем верного.

Старший сын дворянина Джорджа Вильерса и Мэри Бимонт родился в 1592 году в Лестершире. Некоторые историки называют его «отпрыском бедного провинциального дворянина и горничной». Мнение спорное, но в любом случае родителей не выбирают, и Джордж-младший не получил от своих ничего: ни знатного происхождения, ни богатства, ни фамильного поместья. Единственным достоянием юноши была его внешность: по свидетельствам современников, он был просто поразительно хорош собой.

Он получил обычное для многих дворян своего времени образование, а после смерти отца в 1610–1613 годах, готовясь к карьере придворного, совершил обычное для юношей его круга путешествие во Францию, где принято было совершенствовать французский язык и приобретать необходимые изящные манеры.

Примерно в это же время он собирался жениться на некоей Анне Астон, они даже были помолвлены, но родственники невесты посчитали этот брак нежелательным из-за бедности Джорджа.

В августе 1614 года Джордж Вильерс был представлен королю Иакову I, сыну казненной Марии Стюарт. Он приглянулся королю и был зачислен в придворный штат в качестве виночерпия, то есть человека, заведовавшего винными погребами, разливавшего и подносившего вино. Как мы уже говорили, Джордж Вильерс был необыкновенно красив, а еще он превосходно танцевал и музицировал. Благодаря этим качествам он получил огромное влияние при дворе Иакова, который, как утверждают, полюбил его даже больше, чем собственного сына Карла.

Современники многозначительно посмеивались:

– Елизавета Тюдор была королем, теперь королева – Иаков.

Королевский двор тех времен был немыслим без фаворита, поэтому появление нового придворного, пользовавшегося столь сильным расположением короля, вызвало недовольство его официального фаворита, графа Сомерсета. Назревавший конфликт тут же сделал Джорджа Вильерса интересным для всех врагов Сомерсета, имевших цель заменить его новым любимцем. Это дало толчок бурному карьерному росту: при посредничестве королевы Анны Датской, супруги Иакова I, Вильерсу был присвоен ранг служителя при опочивальне, а в апреле 1615 года он был посвящен в рыцари.

После падения непопулярного при дворе Сомерсета в 1616 году Джордж Вильерс стал королевским конюшим, что давало право командовать кавалерией во время войны, получил орден Подвязки (самый престижный орден страны), а позднее – титул виконта и соответствующие титулу земельные владения. Вскоре он уже был в Англии практически тем же, чем был кардинал де Ришелье во Франции, с одной только разницей, что Ришелье работал на благо государства, а Вильерс – на благо себе.

Грозный для своих соперников-царедворцев, перед королем он пресмыкался, как последний шут. – Ты шут? – спрашивал его король. – Ты мой паяц? – Нет, ваше величество, – отвечал Джордж, целуя его ноги, – я ваша собачка.

И в подтверждение этих слов он тявкал и прыгал перед королем на корточках. Об остальных «услугах», которые эта «собачка» оказывала своему повелителю, лучше умолчать. Но дело того стоило…

В 1617 году «собачка» получила титул графа Бэкингема, в январе 1619 года стала маркизом, а чуть позже – герцогом. К этому времени Джордж стал одной из самых влиятельных фигур при дворе Иакова I. Он осуществлял покровительство нужным ему людям, посредничал при назначении на должности при дворе, разумеется не бесплатно, и это неплохо обогатило его. Как-то незаметно все его основные соперники лишились своих постов, а новоявленный Бэкингем стал лорд-адмиралом, то есть главнокомандующим британским флотом, а фактически – ключевой фигурой в правительстве, обладавшей огромным влиянием на очень старого короля и на его наследника, принца Карла. Без всякого преувеличения можно сказать, что в неполные тридцать лет Джордж фактически был некоронованным королем Англии и Шотландии.

В первые годы своего пребывания возле трона герцог Бэкингем не имел своей позиции ни по одному из важнейших вопросов и просто поддерживал все решения Иакова I. Но с началом Тридцатилетней войны (то есть с 1618 года) он оказался под воздействием тех, кто был склонен к отстаиванию интересов страны с помощью военных действий и высказывался за вмешательство Англии в войну на стороне протестантов. В этом он был солидарен, в частности, с принцем Карлом, и они вместе не раз выступали в Парламенте с требованием выделения военных субсидий. Фаворит короля и наследник престола – это мощная сила, и они добились своего.

С другой стороны, герцог Бэкингем поддерживал курс короля Иакова I на сближение с католической Испанией: он был сторонником брака принца Карла с испанской инфантой. К миру с католиками толкали Бэкингема и исключительно личные причины: во-первых, в католицизм обратилась его мать, а во-вторых, в 1620 году он сам женился на католичке Кэтрин Мэннерс, шестнадцатилетней дочери графа Рутлэнда.

Этому ходу было свое вполне материальное объяснение: леди Кэтрин принадлежала к одному из самых богатых и самых знатных родов в Англии. Герцог Бэкингем постарался, и вскоре у них уже было пятеро детей, а леди Кэтрин обожала своего супруга, считая, что лучшего мужа, чем он, найти просто невозможно.

Летом 1623 года герцог Бэкингем и принц Карл инкогнито отправились в Мадрид, считая, что это ускорит достижение договоренностей по поводу заключения брачного союза. Однако испанское правительство выставило два обязательных условия: во-первых, гарантию толерантности по отношению к английским католикам, которые были лишены политических прав и подверглись преследованиям; во-вторых, воспитание будущих детей Карла в католической вере. Эти условия были совершенно неприемлемыми, и переговоры были прерваны.

Вернувшись на родину, разозленный герцог Бэкингем начал настаивать на начале военных действий против Испании и ее союзников. Но Иаков I и его советники высказались против этого. Тогда герцог обратился за поддержкой к Парламенту, не поддерживавшему непопулярный в народе брак наследника престола с католичкой. В конечном итоге под нажимом Парламента король был вынужден в 1624 году прервать все контакты с Испанией и начать подготовку к войне.

В самый разгар военных приготовлений, в марте 1625 года, Иаков I Стюарт умер, и его место на престоле занял его сын, ставший королем Карлом I. Герцог Бэкингем, бывший фаворит Иакова, при Карле стал вообще всесильным, тем более что король Иаков, умирая, завещал герцога своему сыну и наследнику в качестве основного советника и наставника в государственных делах.

Герцог сохранил все свои чины, посты и звания, а новый король защитил его от выдвинутых Парламентом обвинений в получении взяток и подготовке заговора с целью обратить страну в католицизм. Впрочем, популярность Бэкингема в стране все равно резко упала, и это было связано с неудачными военными действиями на континенте и провалом экспедиции против испанского порта Кадис, задуманной герцогом для захвата конвоя, перевозившего золото из американских колоний.

Как видим, политический расклад полностью поменялся, и теперь Англии для укрепления своих антииспанских позиций следовало вступить в союз с давним врагом Испании – Францией. Однако французское правительство, возглавлявшееся кардиналом де Ришелье, не спешило оказывать поддержку Англии в войне на континенте. И тогда стремление заставить союзников выполнять свои обязательства привело к заключению брака между королем Карлом I и Генриеттой-Марией, сестрой короля Людовика XIII. Для этого, собственно, в мае 1625 года в Париж и прибыл герцог Бэкингем, что и дало толчок его получившим скандальную известность отношениям с королевой Анной Австрийской.

На первом же балу, данном по случаю свадьбы сестры французского короля, блестящий герцог Бэкингем обратил на себя всеобщее внимание – к восторгу французских дам и зависти их кавалеров. Высокий ростом, прекрасно сложенный, со сверкающими черными глазами, герцог мог бы воспламенить не одно женское сердце, явись он хоть в лохмотьях. Но этот красавец был одет в серый атласный костюм, расшитый жемчугом и с крупными жемчужинами вместо пуговиц. Но и это еще было не все. В уши герцога были вдеты бесценные жемчужные серьги. Кстати сказать, добрую половину драгоценностей герцог рассыпал по залам дворца во время танцев: жемчужины оказались плохо пришитыми. Подбирать же их англичанин счел ниже своего достоинства.

– Ах, не утруждайтесь такой мелочью, – отмахивался он от тех, кто пытался вернуть ему драгоценности. – Оставьте себе эту безделицу на память.

В самый разгар свадебных торжеств герцог увидел королеву Франции… Что уж произошло в его голове, никто точно не знает, но факт остается фактом: встреча эта оказалась роковой, и все последние годы своей жизни он потратит на то, чтобы добиться ее расположения. Как утверждают, даже государственными делами он занимался постольку, поскольку это могло помочь ему встречаться с любимой женщиной.

Этот роман начался на глазах сотен гостей. Роман авантюрный. Роман блистательный. Роман столь же великолепный, сколь и безнадежный. Роман, которого не должно было произойти…

Не должно? Но это как сказать…

Герцог Бэкингем прибыл в Париж 24 мая 1625 года и остановился в особняке герцогини де Шеврёз, а уж та-то точно постаралась, чтобы создать все условия, чтобы французская королева влюбилась в англичанина без памяти.

Франсуа де Ларошфуко, похоже, главный источник информации в истории с подвесками королевы, по этому поводу пишет:

«Во Францию прибыл граф Холланд, чрезвычайный посол Англии. Граф был молод, очень красив, и он понравился госпоже де Шеврёз. Во славу своей страсти они вознамерились сблизить и даже толкнуть на любовную связь королеву и герцога Бэкингема, хотя те никогда друг друга не видели. Осуществить подобную затею было нелегко, но трудности не останавливали тех, кому предстояло играть в ней главную роль».

Аналогичную версию развивают и многие современные авторы, которые утверждают, что герцог Бэкингем «сблизился с мадам де Шеврёз», которая была любовницей графа Холланда. От нее-то он и узнал, что молодая королева «скучает и в глубине души мечтает о прекрасном принце».

Зачем это было нужно герцогине де Шеврёз? Просто она питала стойкую личную неприязнь к кардиналу де Ришелье, и попытка свести королеву с Бэкингемом была для нее всего лишь местью отчаявшейся бороться за свое положение при дворе женщины.

Чтобы суть вышесказанного стала более понятной, следует, пожалуй, рассказать об этой даме, уже не раз упоминавшейся в нашем рассказе, поподробнее. Звали ее Мари де Роган, и была она на год старше королевы Анны. Ее отцом был Эркюль де Роган, герцог де Монбазон, а это значит, что она принадлежала к одному из самых знаменитых семейств Франции, владевшему огромными землями в Бретани и Анжу.

В сентябре 1617 года она вышла замуж за тогдашнего фаворита Людовика XIII герцога де Люиня. Поначалу все складывалось просто великолепно: коннетабль и хранитель королевских печатей де Люинь многому научил ее, она стала первой придворной дамой королевы, сам король стал крестным отцом их сына, родившегося в 1620 году. К сожалению, все рухнуло, когда в декабре 1621 года герцога де Люиня не стало. Считается, что он погиб в бою, но на самом деле этот человек, про которого великий полководец принц де Конде презрительно говорил, что он «хороший коннетабль в мирное время и хороший хранитель печатей во время войны», умер от скарлатины во время осады одной малозначительной крепости.

Это, кстати сказать, открыло путь к власти герцогу де Ришелье.

Став вдовой в двадцать один год, Мари в апреле 1622 года повторно вышла замуж за Клода Лотарингского, герцога де Шеврёз. Но отношения с новым фаворитом короля у нее явно не сложились, а это не могло не вызвать охлаждения и в отношениях с королем. Простить подобное герцогиня де Шеврёз не могла.

Очень емкую характеристику герцогини дает нам хорошо знавший ее Франсуа де Ларошфуко:

«Госпожа де Шеврёз была очень умна, очень честолюбива и хороша собой; она была любезна, деятельна, смела, предприимчива. Она умело пользовалась всеми своими чарами для достижения своих целей и почти всегда приносила несчастье тем, кого привлекала к осуществлению их. Ее полюбил герцог Лотарингский, и всякому хорошо известно, что в ней – первейшая причина несчастий, которые столь долго претерпевали и этот государь, и его владения. Но если дружба госпожи де Шеврёз оказалась опасной для герцога Лотарингского, то близость с нею подвергла не меньшей опасности впоследствии и королеву».

Как видим, подруга королевы была та еще штучка, от которых во все времена рекомендовалось держаться подальше. Но их, по словам того же герцога де Ларошфуко, «связывало все то, что сближает два существа одного возраста и одинакового образа мыслей», и эта близость породила для обеих дам и для всей Франции события очень большого значения.

Конечно, возможности измены королю были сведены практически к нулю: королева Анна все время оставалась под контролем своей свиты. Возможное уединение, практически случайное, могло произойти на одной из прогулок, в аллее, и вряд ли продолжалось больше трех-пяти минут. Но, вероятно, взгляды влюбленных были красноречивее всяких действий…

В последний день мая 1625 года герцог Бэкингем покинул Париж. Связано это было с тем, что свадебные торжества в Париже подошли к концу и принцесса Генриетта-Мария отправилась на свою новую родину. До морского порта ее сопровождал брат – французский король, невестка – французская королева и, разумеется, блистательный британский герцог. Утверждается, что в дороге ловкая герцогиня де Шеврёз все же нашла возможность устроить интимное свидание королевы с предметом ее грез.

Любитель всего пикантного в истории, Ги Бретон по этому поводу пишет:

«В Амьене будущая королева Англии должна была распрощаться с семьей. По этому случаю было организовано несколько праздников, и в один из вечеров мадам де Шеврёз, которой горько было видеть лишенную любви королеву, с удовольствием взялась ради счастья подруги за ремесло сводницы и устроила небольшую прогулку в парк. Июньская ночь была тиха и нежна, и вскоре благодаря герцогине Анна Австрийская осталась наедине с Бэкингемом».

В Амьене действительно произошло событие, однозначного объяснения которому историки так и не нашли. Королева и герцог якобы уединились в беседке из живых цветов, и оттуда по прошествии некоторого времени раздался крик Анны. Сбежались придворные и застали королеву в слезах, а герцога – в великом смущении. Почему закричала королева? Некоторые полагают, что этот крик послужил доказательством ее «добродетели и целомудрия», на которые покусился герцог. Другие утверждают, что в Амьене королева невольно закричала от физического упоения. Приведем лишь некоторые из многочисленных мнений по этому поводу.

Герцог де Ларошфуко пишет:

«Однажды вечером, когда двор находился в Амьене, а королева одна прогуливалась в саду, он вместе с графом Холландом проник за ограду и затем вошел в павильон, где она прилегла отдохнуть. Они оказались с глазу на глаз. Герцог Бэкингем был смел и предприимчив. Случай ему благоприятствовал, и он попытался его использовать, выказав столь мало почтительности по отношению к королеве, что ей пришлось позвать своих дам, которые не могли не заметить некоторое ее смущение и даже беспорядок, в каком оказался ее туалет. Немного спустя герцог Бэкингем удалился, страстно влюбленный в королеву и нежно любимый ею».

Кардинал де Рец идет в своих «Мемуарах» еще дальше:

«Мадам де Шеврёз, единственная, кто был рядом с ней, услышала шум, будто два человека боролись. Подойдя к королеве, она увидела, что та очень взволнована, а Бэкингем стоит перед ней на коленях. Королева, которая в тот вечер, поднимаясь в свои апартаменты, сказала ей только, что все мужчины грубы и наглы, на следующее утро велела спросить у Бэкингема, уверен ли он в том, что ей не грозит опасность оказаться беременной».

Ги Бретон, как всегда, многословен и буквально фонтанирует пикантными деталями, создающими впечатление, что все описываемое он видел своими глазами:

«Утром Анна вызвала мадам де Шеврёз, чтобы поделиться с ней своим беспокойством. Она опасалась, как бы вопреки всем приказам король не узнал о случившемся инциденте, и страшилась его ревности. При этом она снова и снова возмущалась герцогом, но как-то так, что наперснице было понятно: Анна винила Бэкингема в неловкости. Вместо того чтобы устроить тайное свидание, во время которого она бы с восторгом восприняла некоторый недостаток уважения, он заставил ее отбиваться и кричать, к тому же он подверг ее риску оказаться застигнутой другими в не совсем удобной позе, и за все это она была очень зла на него…

– Я больше никогда не смогу остаться с ним наедине, – сказала она. – И лучше всего, чтобы он уехал, не пытаясь больше меня увидеть.

Но при этой мысли она не смогла сдержать слез».

Вышеописанная встреча состоялась 7 июня 1627 года. И что же, необдуманный поступок герцога безнадежно погубил их любовь? Вовсе нет. Просто проницательный кардинал де Ришелье не мог позволить этой страсти развиться до такой степени, чтобы влюбленные совсем потеряли контроль над ситуацией.

Итак, герцог Бэкингем, можно сказать, потерял голову от любви. Он желал Анну всей душой, посылал ей письма, мечтал вновь оказаться во Франции, чтобы повидаться со своей возлюбленной. Однако кардинал де Ришелье ясно дал ему понять, что об этом не стоит и думать. И тогда герцог в сердцах произнес свою ставшую знаменитой фразу: – Если Франции неугодно принять меня как посланника мира, я войду туда, вопреки воле французов, как завоеватель!

После этого герцог приказал захватить все французские корабли, находившиеся в английских портах, и это привело к войне между Англией и Францией. Французские королевские войска осадили гугенотскую крепость Ла-Рошель, а английское правительство оказало поддержку гугенотам. Герцог Бэкингем возглавил английский флот, направившийся к Ла-Рошели летом 1627 года. Английский десант был высажен на острове, контролировавшем вход в гавань. Однако к концу года англичане потерпели поражение и были вынуждены эвакуироваться. В мае следующего года был снаряжен новый английский флот, но он даже не смог подойти к гавани, так как вход закрывала возведенная французами дамба.

Сокрушительное поражение под Ла-Рошелью лишило Бэкингема остатков популярности в Англии. В 1628 году Карлу I вновь пришлось защищать своего фаворита от нападок парламентариев, обвинявших герцога в предательстве национальных интересов и требовавших суда над ним.

Однако, вопреки всем доводам оппозиции, король поставил герцога Бэкингема во главе новой военной экспедиции, которая должна была отправиться из Портсмута летом 1628 года. В разгар приготовлений к отплытию герцог был убит. Его заколол кинжалом некий лейтенант и протестант-фанатик Джон Фелтон. Произошло это 23 августа 1628 года.

Так за пять дней до 36-летия оборвалась жизнь одного из самых удачливых авантюристов XVII века, фаворита двух английских королей, любовника французской королевы и бесчисленного множества женщин самого разного происхождения. Так погиб герцог Бэкингем. Он был похоронен в Вестминстере, в часовне Генриха VII Тюдора.

Многие считали Джона Фелтона шпионом кардинала, однако доказательств этому так и не нашли. Впрочем, смерть герцога явно не огорчила кардинала, что дало повод герцогу де Ларошфуко написать:

«Кардинал с жестокосердною прямотой выражал свою радость по случаю его гибели; он позволил себе язвительные слова о скорби королевы и стал снова надеяться».

Заметим также, что убийца даже и не думал бежать с места преступления, а преспокойно отдался в руки стражи. Он лишь заявил, что «внутренний голос побудил его наказать преступного сановника, открыто нарушавшего закон», и через несколько дней его повесили.

У Дюма все это описано совершенно иначе. На самом же деле там не было никакой Миледи, соблазнившей Фелтона и подославшей его к герцогу Бэкингему, и Фелтон не «ринулся в соседний зал» и не «устремился к лестнице», пытаясь скрыться. Причиной смерти герцога были не его любовные похождения, а его внешняя политика, восстановившая против него как французов, так и многих англичан. В любом случае, у умного и расчетливого кардинала де Ришелье не было явных причин убивать английского временщика и тем самым провоцировать конфликт международного уровня.

Конечно же, по итогам поездки в Амьен между Анной и Людовиком XIII состоялось неприятное для королевы объяснение. Более того, «неподобающее поведение королевы» было даже вынесено на обсуждение Королевского совета, и этот день (17 сентября 1626 года), вероятно, стал самым тяжким воспоминанием для Анны. После этого муж практически бросил ее почти на двенадцать лет.

Впрочем, справедливости ради нужно заметить, что подоплекой всего этого были не только дела амурные. Как раз в 1626 году младший брат короля Гастон Орлеанский был объявлен дофином (наследником престола), ибо у королевской четы все еще не было детей. У врагов кардинала тут же возник план его убийства и отстранения короля от власти. Заговорщики прочили на престол Гастона Орлеанского и хотели добиться от римского папы развода Анны с Людовиком с тем, чтобы выдать ее за нового короля. Однако планам заговорщиков не суждено было сбыться, и все они были отправлены на эшафот.

Герцогиня де Шеврёз, подговорившая одного из своих любовников, маркиза де Шале, заколоть кардинала в его летнем дворце, была отправлена в ссылку в город Тур. А буквально через несколько дней после убийства герцога Бэкингема, как бы в насмешку над погрузившейся в скорбь королевой, ей было предписано участвовать в каком-то глупом домашнем спектакле…

За все это Анна Австрийская мечтала отомстить кардиналу, и не было, казалось, ни одного заговора против него, в котором прямо или косвенно она бы не участвовала. В 30-е годы она сошлась с герцогом де Монморанси, который поднял мятеж против де Ришелье, но и тот был схвачен и казнен.

В 1637 году на гребне успехов австро-испанской армии в Тридцатилетней войне Анна активно готовилась низвергнуть ненавистного ей Ришелье. Она даже пыталась подбить на это Людовика XIII, но явно переоценила свои силы. В это время король всерьез увлекся Луизой де Лафайетт и даже начал задумываться о том, чтобы развестись со своей супругой.

Кукловодом в этом спектакле, как всегда, оказался хитрец Ришелье. Собрав все необходимые улики, он поставил королеву в тупик, и она вынуждена была пасть перед ним на колени, моля примирить ее с супругом. Истерика несчастной женщины была долгой, а удар по самолюбию – катастрофический.

Как ни странно, кардинал не стал добивать королеву окончательно. Может быть, он все-таки любил ее? А может быть, считал способной еще послужить благу Франции? Как бы то ни было, в результате его усилий супруги примирились. Людовик вернулся к Анне, а 5 сентября 1638 года на свет наконец-то появился наследник – будущий король Людовик XIV. Поздние роды были долгими и тяжелыми, но после рождения сына Анна расцвела с новой силой.

По поводу этого рождения Жедеон Таллеман де Рео пишет, что король спал с королевой «очень редко». В подтверждение этому он рассказывает следующую историю:

«Когда королю сообщили, что королева беременна, он сказал: „Должно быть, это еще с той ночи“. Из-за каждого пустяка он принимал подкрепляющее, и ему часто пускали кровь; это никак не улучшало его здоровья. Я забыл сказать, что лейб-медик короля Эруар написал о нем несколько томов – его историю со дня рождения до осады Ла-Рошели, – где только и читаешь, в котором часу король пробудился, позавтракал, плюнул, ходил по малой и большой нужде и т. д.».

Тем не менее два года спустя на свет появился еще один ребенок – герцог Филипп Орлеанский. И тут, пожалуй, следует заметить, что многие историки сомневаются, что отцом обоих детей в самом деле был Людовик XIII. Дело в том, что король отличался слабым здоровьем, дополнительно подорванным его чрезмерным увлечением охотой, и все это не могло не сказаться на детородной функции. В результате на роль отца было предложено множество кандидатур, включая и самого кардинала де Ришелье. Выглядит это, конечно, маловероятным, но не лишено оснований предположение, что кардинал лично выбрал и подослал к тосковавшей королеве какого-нибудь молодого крепкого дворянина, ведь что не сделает дальновидный политик ради обеспечения преемственности власти в стране.

Крестным отцом будущего «Короля-Солнца» стал посол римского папы молодой итальянский священник Джулио Мазарини. Этот любезный и умный человек, к тому же очень красивый и ласковый, скоро стал близким другом королевы Анны.

И здесь не обошлось без участия кукловода Ришелье, который готовил Мазарини себе в преемники, прекрасно понимая, что ни он сам, ни Людовик XIII долго не протянут.

Представляя Мазарини Анне, кардинал де Ришелье мрачно пошутил: – Полагаю, он понравится вам, потому что похож на Бэкингема.

Действительно, итальянец был как раз таким мужчиной, какие нравились Анне, – пылким, галантным и не скрывающим эмоций. Однако за девять месяцев до рождения принца Людовика он точно находился в Риме и никак не мог быть причастен к его рождению, так что имя настоящего отца «Короля-Солнца», кто бы что ни говорил, так и остается загадкой королевы Анны.

Ги Бретон по этому поводу пишет:

«Когда же он стал ее любовником? Никто не знает. Большая часть историков склонна думать, что это случилось после смерти Людовика XIII. Но есть и такие, которые утверждают, что их связь началась в 1635 году. Трудно принять чью-то сторону… Вполне естественно, что во время Фронды народ, у которого не было никаких сомнений, однозначно указал на Мазарини как на отца Людовика XIV… К сожалению, приходится признать, что на сей раз народ ошибся, потому что если Мазарини и был любовником королевы с 1635 года, все равно есть одно серьезное возражение против его отцовства: с 1636 по 1639 год он жил в Риме. Следовательно, он вне подозрений».

Что касается расчета кардинала де Ришелье, то он был таков: регентшей при малолетнем монархе будет Анна, а первым министром при ней – Мазарини, ее друг и воспитатель юного короля.

Многоопытный кардинал как в воду глядел. В 1642 году он ушел из жизни. На следующий год покинул сей мир и Людовик XIII. И любовно-политическая схема, у истоков которой, возможно, совершенно сознательно встал кардинал де Ришелье, сработала. Франция выстояла, несмотря на тяготы Тридцатилетней войны и бесконечные мятежи недовольных участников Фронды, – выстояла благодаря гибкости Мазарини и стойкости Анны Австрийской.

Как мы уже знаем, все годы Фронды д’Артаньян оставался верным слугой кардинала Мазарини. На его свадьбе с мадемуазель де Шанлеси в 1659 году присутствовал не только кардинал, но и король Людовик XIV. А вот королевы Анны Австрийской там не было, и история ничего не знает о том, была ли она вообще знакома с этим человеком.

Девятого марта 1661 года Джулио Мазарини скончался, оставив после себя спокойную и могущественную Францию. После его смерти Людовик XIV, сделавший себя первым министром и провозгласивший принцип «государство – это я», отстранил свою мать от участия в управлении страной. Собственно, этим он лишь предугадал ее желание. Остаток своей жизни эта некогда красивейшая женщина Европы провела в основанном ею на окраине столицы монастыре Валь-де-Грас, где она и скончалась от рака груди в конце января 1666 года. Оставила после себя Анна Австрийская и еще одну загадку – тайну «Железной Маски». Этого безымянного узника Бастилии тот же Дюма считал старшим сыном королевы. Другие авторы выдвигают свои версии, а истина похоронена в соборе Сен-Дени вместе с мятежной душой дочери короля Испании и королевы Франции.

Что касается истории с алмазными подвесками, то ее впервые рассказал уже известный нам Франсуа де Ларошфуко. В своих «Мемуарах» он пишет:

«Герцогиня де Шеврёз вскоре покинула двор английского короля и вместе со своим мужем герцогом вернулась во Францию; она была встречена кардиналом как лицо, преданное королеве и герцогу Бэкингему. Тем не менее он пытался привлечь ее на свою сторону и заставить служить ему, шпионя за королевой. Больше того, на какое-то время он даже поверил, что госпожа де Шеврёз благосклонна к нему, но при всем этом, не очень полагаясь на ее обещания, принял и другие меры предосторожности. Он захотел принять их также и в отношении герцога Бэкингема; и, зная, что у того существует в Англии давняя связь с графиней Карлейль, кардинал, разъяснив графине, что их чувства сходны и что у них общие интересы, сумел так искусно овладеть надменной и ревнивой душой этой женщины, что она сделалась самым опасным его соглядатаем при герцоге Бэкингеме. Из жажды отмстить ему за неверность и желания стать необходимой кардиналу она не пожалела усилий, чтобы добыть для него бесспорные доказательства в подтверждение его подозрений относительно королевы. Герцог Бэкингем, как я сказал выше, был щеголем и любил великолепие: он прилагал много стараний, чтобы появляться в собраниях отменно одетым. Графиня Карлейль, которой было так важно следить за ним, вскоре заметила, что с некоторых пор он стал носить ранее неизвестные ей алмазные подвески. Она нисколько не сомневалась, что их подарила ему королева, но чтобы окончательно убедиться в этом, как-то на балу улучила время поговорить с герцогом Бэкингемом наедине и срезать у него эти подвески, чтобы послать их кардиналу. Герцог Бэкингем в тот же вечер обнаружил пропажу и, рассудив, что подвески похитила графиня Карлейль, устрашился последствий ее ревности и стал опасаться, как бы она не оказалась способной переправить их кардиналу и тем самым не погубила королеву. Чтобы отвести эту опасность, он немедленно разослал приказ закрыть все гавани Англии и распорядился никого ни под каким видом не выпускать из страны впредь до обозначенного им срока. Тем временем по его повелению были спешно изготовлены другие подвески, точно такие же, как похищенные, и он отправил их королеве, сообщив обо всем происшедшем. Эта предосторожность с закрытием гаваней помешала графине Карлейль осуществить задуманное, и она поняла, что у герцога Бэкингема достаточно времени, чтобы предупредить выполнение ее коварного замысла. Королева, таким образом, избежала мести этой рассвирепевшей женщины, а кардинал лишился верного способа уличить королеву и подтвердить одолевавшие короля сомнения: ведь тот хорошо знал эти подвески, так как сам подарил их королеве».

Вот и вся история, давшая исследователям творчества Александра Дюма право считать, что прототипом Миледи в истории с подвесками королевы была графиня Карлейль и в ней нет места каким бы то ни было мушкетерам. Впрочем, и без них она достаточно запутанна и противоречива. Есть мнение, что королева действительно подарила герцогу Бэкингему алмазные подвески. Не в Париже, как утверждает Александр Дюма, а в Булони, где отъезжавшим в Англию предстояло сесть на корабль. Королева плакала, Бэкингем плакал, а шпионы кардинала де Ришелье поспешили донести своему шефу, что потерявшая от любви голову Анна преподнесла своему любовнику аксельбант с двенадцатью подвесками – подарок ее супруга. Подобный поступок можно объяснить только тем, что испытанное наконец-то Анной блаженство совершенно лишило ее осторожности, ведь было очевидно, что герцог не положит подвески в шкатулку, чтобы тайком ими любоваться, а станет их носить.