Текст книги "Первая Мировая. Война между Реальностями. Книга вторая"

Горлицкий прорыв

Руководство Центральных держав понимало риск «внезапной смерти» Австро-Венгрии и разработало план, позволяющий коренным образом изменить стратегическую обстановку в «австрийском секторе» Восточного фронта.

Движущей силой наступления стала 11-я германская армия А. фон Макензена, состоявшая из гвардейского корпуса, 10-го и 41-го армейских корпусов[50]50
  41-м корпусом командовал генерал фон Франсуа, известный по начальному этапу Восточно-Прусской операции (бой у Сталлупенена).


[Закрыть] (все три корпуса: 1-я, 2-я гвардейские, 19-я, 20-я, 119-я пехотные дивизии, 11-я баварская пехотная дивизия, – были переброшены с Западного фронта). В прямое подчинение Макензена поступил также 6-й австро-венгерский корпус (12-я пехотная, 39-я венгерская гонведная, 11-я венгерская гонвендная кавалерийская дивизии). Вспомогательный удар с севера наносила 4-я австрийская армия Иосифа-Фердинанда, оперативно подчиненная Макензену с юга прикрывала операцию 3-я австрийская армия Бороевича.

Немцы действовали очень быстро. 14 апреля принято решение на операцию, 17 апреля начинаются перевозки дивизий с запада, причем в целях маскировки направления главного удара соединения направляются кружным путем через Восточную Пруссию. 19 апреля офицеры уже получили указания на месте, в районе сосредоточения, 21-го начинается активная разведка. 25 апреля 11-я армия занимает исходное положение. Смена австрийских частей закончена 28 апреля, на следующий день отдан приказ на наступление.

В этой операции немцы применили две новые идеи: наступление против подготовленной обороны на относительно широком фронте (35 километров) с нанесением нескольких дробящих ударов и использование ударной армии. Группировка Макензена состояла из элитных частей, включая «элиту элит» – прусскую гвардию. Этим частям придавался артиллерийский «кулак», состоящий из 457 полевых и 160 тяжелых орудий, массированно использовались тяжелые минометы.

Были использованы все меры для обеспечения скрытности сосредоточения войск. Разумеется, русская разведка какие-то сведения получала, и с середины апреля «наверх» пошли первые осторожные донесения о наличии на австрийском фронте германских частей. К концу месяца штаб 3-й армии (Р. Радко-Дмитриев) уже был серьезно встревожен, но командование Юго-Западного фронта, не собирающееся отказываться от активных действий в Карпатах, ничего не предпринимало[51]51
  «Сводка 3-й армии от 28 апреля говорит: «видимо происходит сосредоточение больших неприятельских сил в районе Горлице; 29 апреля – «все яснее обозначается сосредоточение новых частей германцев в районе Горлице, где определяются полки трех корпусов, которые считались на западе». 1 мая австрийский перебежчик, унтер-офицер из русин, определенно говорил, что атака начнется 19 апреля (2 мая).
  Штаб 3-й армии, донося об этом, просит об ускорении прибытия 3-го кавказского корпуса и подчинении его командующему 3-й армией; однако, штаб фронта находил, что «в положении 3-й армии нет ничего такого, что могло бы свидетельствовать об опасном положении»; что в частности на угрожаемом участке войска армии при поддержке 63-й пех. дивизии и резервами «едва ли имеют перед собой противника в превосходных силах и кроме того, расположены на заблаговременно укрепленной позиции». Г. Иванов, в предвидении трудного боя, усиливал не войска и средства борьбы, а «дух»: «Уверен твердо, – телеграфирует он г. Радко-Дмитриеву, – что войска и начальствующие лица вашей армии, со свойственными им мужеством, выдержкой, хладнокровием и умением, отразят неприятельские дивизии на вашей давно и, надеюсь, целесообразно и умело укрепленной позиции»».
  Русская армия в Великой войне: Стратегический очерк войны 1914–1918 гг Часть 4.


[Закрыть]. Впрочем, в распоряжении Н. Иванова свободных частей практически не было.

Лишь за день до немецкого наступления началась вялая перегруппировка войск с целью усиления горлицкого направления[52]52
  Все же, 29 апреля, «ввиду обнаруженного сбора сил противника у Горлице», предписывалось: 3-му кавказскому корпусу выступить 29-го и в четыре перехода сосредоточиться в районе Кросно; бригаде 37-й дивизии, остававшейся в Долина, перейти в четыре перехода в Старое Место, присоединив к себе по пути Грайворонский полк… Корпус и 37-я дивизия оставались в распоряжении главнокомандующего».
  Русская армия в Великой войне: Стратегический очерк войны 1914–1918 гг. Часть 4.


[Закрыть]. Было уже поздно.

Да и бессмысленно. Проблема была ведь не в том, что 11-я армия Макензена имела в полосе прорыва двойное превосходство в пехоте. Решающим фактором сражения стала германская артиллерия: 457 полевых орудий против 141, 159 тяжелых орудий против 4, 96 минометов против нуля. Эта артиллерия была прекрасно снабжена боеприпасами: за 13 часов артиллерийской подготовки по русским позициям было выпущено 700 000 снарядов. Русская артиллерия, слабая численно, была связана жестокими ограничениями снарядного голода: не более 10 снарядов в день на батарею[53]53
  Нехватка боеприпасов представляла собой настолько серьезную проблему, что русской «артиллерии, под страхом судебной ответственности, было воспрещено стрелять иначе, как только по штурмующему противнику. Есть показания участников, что в этих боях германцы безнаказанно подходили ночью на исходные линии для штурма и рыли окопы без какой-либо помехи». Сражение при Горлице-Тарнов 2–6 мая 1915 г., исследование шведского генерального штаба.


[Закрыть].

Днем 1 мая немцы начали пристрелку своих орудий, ночью открыли огонь по тыловым дорогам и местам расположения русских войск, с 6 часов утра 2 мая вся артиллерия 11-й армии сосредоточилась на непосредственной поддержке пехоты, которая перешла в атаку в 10 часов.

К вечеру немцы продвинулись от 2 до 4 километров по всей линии атаки и полностью овладели первой русской оборонительной позицией, захватив 17 000 пленных. Н. Иванов разрешает Р. Радко-Дмитриеву ввести в бой 3-й кавказский корпус, предназначив его для контратаки.

На следующий день Макензен продолжил наступление, и к 4 мая оборона 3-й армии была прорвана на всем фронте и на всю глубину. 6 мая войска Иосифа-Фердинанда вошли в Тарнов. «Кэтому дню численность штыков в передовых корпусах 3-й армии генерала Радко-Дмитриева сократилась с 34 тысяч до пяти тысяч, было потеряно 200 орудий, а число попавших в плен русских солдат достигло 140 тысяч»[54]54
  https://pereklichka.livejournal.com/486242.html Только к этому времени Ставка узнала, что, по показанию пленного унтер-офицера, перед 3-й армией находится армия генерала Макензена в составе четырех корпусов.


[Закрыть].

4 мая Ставка начинает переброску с Северо-Западного фронта 62-й резервной дивизии и передает в состав 3-й армии 13-ю сибирскую дивизию.

7 мая начальник штаба Юго-Западного фронта генерал В. М. Драгомиров направил командующему фронтом весьма резкую служебную записку. «Наше стратегическое положение безнадежно. Наша линия обороны очень растянута, мы не можем перемещать войска с необходимой скоростью, а сама слабость наших войск делает их менее мобильными; мы теряем способность сражаться…»

Радко-Дмитриев, Радко Дмитриевич (24.09.1859-1.11.1918 гг.).

Учился в гимназии в Габрово. Участвовал в Апрельском восстании 1876 года. Во время русско-турецкой войны 1877–1878 гг. зачислен в состав лейб-гвардии Уланского полка русской армии. После обретения Болгарией независимости, окончил военное училище в Софии (1879) и в чине капитана Николаевскую военную академию в Петербурге (1884).

Во время сербско-болгарской войны 1885 г. – помощник начальника штаба Западного корпуса. Один из участников прорусского военного переворота 1886 г. свергшего с престола князя Александра I Баттенбергского. После контрпереворота уехал в Румынию.

В 1898-м вернулся в Болгарию, где был назначен начальником штаба 5-й Дунайской пехотной дивизии. В 1900–1904 гг. начальник оперативного отделения болгарского Генерального штаба, в 1904-1907-м начальник Генерального штаба. Командовал болгарской армией во время первой Балканской войны. Во время второй Балканской войны занимал пост помощника главнокомандующего действующей армией.

В 1913 году против Болгарии поднялась не только Турция, но и ее бывшие союзники – Сербия и Греция, недовольные приобретениями Болгарии в результате войны, а также Румыния. Началась 2-я Балканская война. Болгария потерпела поражение. Её правящий класс затаил жажду реванша и обиду на Россию, которая, как считали многие в Болгарии, могла бы одернуть Румынию и Сербию и спасти Болгарию от разгрома и унижения, но не сделала этого. Эти настроения стали благоприятной почвой для прогерманской политики царя Фердинанда.

Радко-Дмитриев, занимавший во время 2-й Балканской войны пост начальника штаба Верховного главнокомандующего, не разделял этих настроений. Вскоре он был назначен послом Болгарии в Петербург – налаживать отношения с Россией. Но дипломатический период деятельности генерала оказался недолгим.

19 июля (1 августа) 1914 года Германия объявила войну России. Начиналась Первая мировая война. Радко-Дмитриев сделал самый важный жизненный выбор. Он поступил вопреки политике (Болгария вступит в войну в октябре 1915 года на стороне Германии) и общественному мнению своей страны. Радко-Дмитриев принял русское подданство и окончательно заступил на русскую службу. Он был зачислен в Русскую императорскую армию в чине генерал-лейтенанта (вскоре ему дали высший чин – генерал от инфантерии).

Это был беспрецедентный в истории Нового времени случай, когда посол поступил на службу в действующую армию того государства, где работал.

Командовал 8-м армейским корпусом, 3-й армией. Под Горлице его армия, на которую был направлен главный удар немецких войск, понесла тяжелые потери и отступила.

«Иванов и Верховный главнокомандующий не допускали отхода с целью выигрыша времени и пространства, и все их распоряжения по адресу Радко-Дмитриева проникнуты были мыслью не отходить, не уступать захваченной территории и немедленно ограничить германский прорыв. Эта настойчивость сверху крайне нервировала Радко-Дмитриева, человека очень впечатлительного и понимавшего свое щекотливое как болгарина положение. У него не оказалось гражданского мужества руководить операцией, как он понимал дело», писал А. М. Зайончковский.

После Горлицкого поражения Радко-Дмитриев был заменен на посту командующего армией генералом Л. В. Лешем. Командовал 2-м и 7-м сибирскими корпусами. С 20 марта 1916 года – командующий 12-й армией, расположенной в районе Риги.

С 20 июля 1917-го в резерве чинов при штабе Петроградского военного округа. С 1 января 1918-го – в отставке. Уехал на лечение в Кисловодск. Там был захвачен красными и по приказу председателя местной ЧК Атарбекова зарублен шашками в Пятигорске 1 ноября 1918 года вместе с группой заложников в ответ на мятеж И. Л. Сорокина. Похоронен также в Пятигорске.

В честь генерала назван населенный пункт в Болгарии – Радко-Димитриево.

Интересно, что в сегодняшней Болгарии Р. Радко-Дмитриев считается едва ли не «предателем Родины». Это связано с неудачным для Болгарии исходом Второй Балканской войны (за что, по их мнению, генерал несет свою долю ответственности) и с участием в Первой мировой войне на стороне России, которая входила в коалицию, враждебную Болгарии и ее союзникам.

Здесь придется сказать, что Болгария, начав Вторую Балканскую войну, допустила тяжелейшую ошибку, исправить которую военными средствами не представлялось возможным. То же самое можно сказать и о вступлении страны в Первую мировую войну на стороне Центральных держав. Р. Радко-Дмитриев полагал, что Россия – естественный союзник Болгарии, и действовал соответствующим образом. Он был прав, и болгарские правящие круги, если не «общественность», это подозревали. Проблема состояла в том, что по ряду причин Болгария всегда будет выступать против Сербии, а Россия в мировую войну и годы ей предшествующие выступала в качестве союзника Сербии.

В современной России Р. Радко-Дмитриева то записывают в национальные герои, то обвиняют в тяжелейших ошибках в кампаниях 1914 и 1915 годов, а также в весьма неудачной для России Митавской операции. В этом, конечно, есть большая доля правды.

10 мая Ставка, наконец, принимает решение перейти на Юго-Западном фронте к обороне (до этого предполагалось возобновить наступление на фронте 9-й и 11-й армий) и отойти на линию рек Сан и Днестр, где «напрячь все силы к тому, чтобы отстоять завоеванную нами часть Галиции». Н. Иванова Главнокомандующий просит «всегда иметь в виду те жертвы, которые принесены нашими доблестными войсками для завоевания Галиции (…), чтобы без крайней надобности не уступать противнику лишнего пространства, особенно на фронте 9-й и 11-й армий». По ходу дела сняли и Р. Радко-Дмитриева, и В. Драгомирова.

Русский фронт в Галиции окончательно утратил устойчивость. 13 мая немцы уже вышли к Перемышлю (взят 3 июня) и приступили к форсированию реки Сан. 22 июня пал Львов. Галиция была оставлена, русские войска отошли к Холму и Владимиру-Волынскому. Все результаты Галицийской битвы и Карпатской операции были потеряны полностью, количество пленных превысило 300 тысяч человек[55]55
  «Только в течение мая месяца 11-й германской армией было взято в плен 298 русских офицеров и 152254 нижних чинов, не считая раненых, кроме того 160 орудий и 403 пулемета. Количество потерь, понесенных 31-м резервным корпусом, 10-м армейским корпусом, 11-й баварской и 119-й пехотной дивизиями за весь май месяц, в течение которого было много сражений, выразилось: убитых офицеров 208, унтер-офицеров и солдат 5354, раненых 498 и 20 697, пропавших без вести 3 и 1107, всего 709 офицеров и 27.158 солдат». Л. фон Роткирх Прорыв русского Карпатского фронта у Горлицы-Тарнова в 1915 году. М., 1921.


[Закрыть].

И на этот раз – никакого контрудара, способного принести хотя бы моральное удовлетворение, никаких оговорок об «оперативно-тактическом успехе без стратегических последствий». Горлицкий прорыв отбросил русские войска на территорию Империи и лишил Россию всяких шансов на реализацию своих целей в мировой войне.

Российские источники пишут, что героическое сопротивление русских армий сорвало немецкий план по окружению основных сил Юго-Западного фронта в Галиции.

В действительности такого плана никогда не было: армия Макензена использовалась, как «таран», сокрушающий неприятельские позиции и быстро продвигающийся вперед, заставляя противника оставлять территорию. Окружения сколько-нибудь значительных сил геометрия операции не предусматривала (конечно, всегда оставалась возможность «поймать» где-нибудь в Карпатах зазевавшийся русский корпус, но не более).

Горлицкий прорыв создал совершенно новую обстановку на Восточном фронте. Русская армия оставила всю Галицию. Выступление Румынии, по крайней мере, немедленное, на стороне Антанты перестало быть актуальным. Приободрилось если не население, то военное руководство двуединой монархии.

Майские бои на Юго-Западном фронте показали резкое ослабление всех компонентов российского военного организма. К середине 1915 года Германия, Франция, Великобритания, даже Австро-Венгрия в значительной степени преодолели кризис военного снаряжения и могли позволить себе расходовать в наступлении сотни тысяч и даже миллионы снарядов, сосредотачивать для одной операции более 1000 орудий, из них сотни тяжелых. В России к этому времени снарядный голод достиг нестерпимых масштабов. Это ставило крест на всех наступательных планах и подрывало устойчивость обороны.

Нехватка артиллерии и снарядов привела к тяжелым потерям в пехоте. Сами по себе эти потери не были серьезной проблемой: людские ресурсы России выглядели практически неисчерпаемыми. Но уровень боевой подготовки русских резервистов, не говоря уже об ополченцах, был удручающе низким. Новые русские формирования не шли ни в какое сравнение с прежними кадровыми частями, которые сражались с германцами почти на равных. Замыкалась обратная связь: чем хуже были подготовлены части, тем большие потери они несли, тем больше требовалось новобранцев, тем хуже они были обучены.

Учащаются случаи добровольной сдачи в плен отдельных солдат и целых подразделений. Все чаще, провожая новобранцев на войну, односельчане советуют им хорониться, избегать участия в атаках, по возможности – сдаваться.

В 1914 году русское командование сделало ставку на быструю победу в короткой войне. Поэтому задача сберечь костяк армии не ставилась. Немцы использовали хорошо подготовленных унтер-офицеров для обучения пополнения. Русские пытались возмещать ими потери в офицерах. Ни к чему хорошему это, понятно, не приводило – боевой опыт не возмещает недостаток военных знаний.

Высшее командование удовлетворительно, а местами и хорошо руководило войсками, пока ситуация оставалась в рамках предвоенных расчетов. По мере развития кампании 1915 года оно все больше теряло контроль над развитием ситуации, что приводило к резкому запаздыванию с принятием решений. К лету отставание от противника проявляется на всех уровнях – Ставки, командующих фронтами, командующих армиями, корпусами, дивизиями и так далее вплоть до батальонов и рот.

Практически, после оставления Львова Россия не может выиграть войну и заинтересована в выходе из нее. В еще большей степени это относится к династии. Но это проще сказать, чем сделать, к тому же ситуация до конца никем еще не осознается, для этого потребуется весь 1916 год.

А пока в русской Ставке медленно и мучительно вызревает решение об общем отступлении.

Последнее сражение за Польский балкон

Свои проблемы были и у руководства Центральных держав. Достигнут успех, его нужно развивать, но как? Продолжать наступление на Волыни? Начать боевые действия против русских армий на левобережье Вислы? Атаковать линию Нарева? Сосредоточить превосходящие силы против вступившей в войну Италии?

При этом нужно учесть, что Э. Фанкельгайн совершенно не сочувствует продвижению вглубь России и хочет не позднее сентября вернуть на Западный фронт взятые оттуда дивизии.

Австро-германское военное руководство переоценивает свои успехи в Галиции, действительно потрясающие, и решает попробовать сразу все.

Летние операции начинаются с уже привычного конфликта Э. Фанкельгайна с командованием на Востоке.

Начальник генерального штаба предполагает нанести главный удар на Наревском фронте, Э. Людендорф и П. Гинденбург настаивают на более широком охвате – от Немана в обход Ковеля на Вильно и далее на Минск[56]56
  В этом был определенный резон, и в следующей войне, летом 1941 года, по такому маршруту пройдет немецкая 3-я танковая группа Г. Гота.


[Закрыть]. Вильгельм II принимает сторону Э. Фанкельгайна и приказывает «12 июля прорвать русские позиции на Нижнем Нареве по обе стороны Прасныша». Э. Людендорф, однако, готовит два наступления – на юг силами группы Гальвица, переименованной в 12-ю армию, и на восток силами только что сформированной Неманской армии.

В это же время «австрийский сектор» делится на две группы: Северную фон Макензена (4-я австро-венгерская и 11-я германская армии) и Восточную (остальные армии). Макензен наступает на север в междуречье Вислы и Буга, Восточная группа продолжает операцию в Галиции. Понятно, что по мере продвижения Макензена на север между группами образуется разрыв, и оба его фланга оказываются открытыми. В разрыв между Северной и Восточной группами назначен корпус, но пока он не подошел, 11-я армия должна будет сама обеспечивать свой южный фланг. Северный фланг должна прикрыть 1-я австро-венгерская армия, для чего она должна быстро подвигаться к Висле.

Таким образом, летом 1915 года почти одновременно австро-германцы ведут пять операций: с севера на юг – Риго-Шапельскую, Праснышскую (Наревскую), Ивангородскую, Люблинскую (Грубешовскую) и Волынскую.

С формальной точки зрения нечего возразить: геометрия операции идеальна, русским армиям в Польском выступе угрожает расчленение, окружение и полное уничтожение. В действительности, однако, удары наносятся отдельными армиями, ни одна из которых не является достаточно сильной. По сути, план исходит из того, что русский фронт уже распадается, и в сущности все равно как здесь «играть».

Приходится заметить, что у превосходной немецкой военной машины были свои недостатки. Немцы – и в Первую мировую войну, и во Вторую – были склонны переоценивать достигнутые успехи и очень спешили с реализацией достигнутого преимущества. В результате оперативный замысел, цельный на этапе сражения, на этапе преследования размывался в нечто неопределенное, построенное не столько на стратегии, сколько на жадности: схватить все и сразу, и сделать это минимальными силами.

Можно сказать, что немцы плохо разбирались в соотношении времени и темпа. Они полагали, что преждевременной переброской корпусов на восток в августе 1914 года или постановкой активных задач каждой армии Восточного фронта в июне 1915 года, выигрывается время, однако, в действительности, происходила потеря темпа.

Данный урок Первой мировой не был усвоен, и в следующей войне немцы точно так же спешили с реализацией преимущества. При осуществлении плана «Барбаросса» это привело к катастрофическим для них последствиям.

Главная ударная сила наступления в междуречье Вислы и Буга, 11-я германская армия устала до последней степени, тылы отстали. Возможности быстрого развития операции дополнительно ограничивались еще и тем, что 11-я армия сама обеспечивала свои фланги и отчасти тыловые сообщения[57]57
  Сравните с ситуацией в начале Горлицкого прорыва, когда «таран Макензена» прикрывали с флангов две армии усиленного состава.


[Закрыть].

Российская Ставка считает поворот армии Макензена на север само собой разумеющимся и реагирует хотя и формально, но достаточно эффективно. Третья армия переподчинена Северо-Западному фронту, на ее левый фланг направлена новая 13-я армия (23-й, 29-й, 31-й армейские, 2-й и 5-й кавказские корпуса)[58]58
  Эта армия просуществовала недолго. Она была сформирована в июне, а упразднена в августе 1915 года, ее корпуса были переданы 3-й и 10-й армиям.


[Закрыть], прикрывшая стык с Юго-Западным фронтом.

Германские войска продвигались вперед достаточно медленно и остановились на рубеже Люблин – Холм. Первая австрийская армия вышла на подступы к Иван-городу, следуя в эшелоне за 4-й, которая, в свою очередь, отставала от 11-й германской на один дневной переход.

В российской историографии это германское наступление обычно рассматривается, не как самостоятельное сражение, а как инерционное завершение Горлицкого прорыва.

То же самое относится и к Волынской операции. К середине лета силы австрийцев на Восточном фронте уменьшились на два корпуса, отправленных в Италию, 3-я армия готовилась к переброске на Балканы[59]59
  Формально она была расформирована 10 июня 1915 года, а 8 сентября была создана вновь уже на Сербском фронте.


[Закрыть]. В этих условиях из наступления ничего путного не вышло, что не рассматривалось австро-венгерским руководством, как проблема.

Несколько позднее, в конце августа – начале сентября, перегруппировав войска, австрийцы нанесли сильный удар на Луцк и Сарны, вызвав в штабе Юго-Западного фронта кратковременную панику и разговоры о неизбежности отхода за Днепр. Все, впрочем, закончилось позиционными боями на реках Стырь и Стрыпа.

Насколько можно судить, Праснышская операция рассматривалась германским командованием как центральное сражение летнего периода 1915 года. Планировалось что-то вроде нового Горлицкого прорыва: ударная армия наступает на широком фронте, пользуясь относительным преимуществом в живой силе (177 тысяч человек против 144 тысяч) и почти абсолютным – в артиллерии (1256 орудий против 377).

Но, как уже говорилось, значение Наревского направления было очевидно для обеих сторон, поэтому оперативной внезапности не было. Во время Горлицкого прорыва русские войска были связаны Карпатами и Карпатским наступлением, поэтому сильный удар противника нарушил устойчивость всего фронта. В Праснышской операции 1-я и 12-я русские армии могли маневрировать достаточно свободно, к тому же опираясь на реки Нарев и Бобр, а также на сильные крепости Новогеоргиевск и Осовец.

Появление на фронте Радко-Дмитриева новой очень сильной германской армии русская Ставка вскрыла только после начала германского наступления, таким образом, удар между Тарновым и Горлице оказался неожиданным не только по месту и времени, но и по задействованным силам и их группировке. Под Праснышем армия Гальвица действовала известными противнику частями на очевидном направлении. Да и сам удар был гораздо слабее: одна армия вместо трех, причем корпуса Гальвица уступали по своим возможностям 10-му армейскому корпусу и, конечно, гвардейскому корпусу.

Наступление началось в 5.30 13 июля сильной артиллерийской подготовкой, которой 1-я армия не могла ничего противопоставить.

Немцы, разумеется, одержали победу. Они захватили Прасныш, продвинулись за 6 дней на 30 – 35 километ ров, подошли к Нареву, потеряли 10 000 человек против 40 000 русских, но преодолеть реку им так и не удалось.

Командование Восточного фронта приказало Гальвицу форсировать Нарев во чтобы то ни стало, но усилить 12-ю армию смогли лишь отдельные части 8-й (остальные сосредотачивались на севере для наступления в Курляндии). Немцам удалось оттеснить русские войска за Нарев и создать плацдармы на южном берегу реки, но о быстром наступлении с этих плацдармов на Седлец не могло быть и речи. Впрочем, точно так же не могло быть речи и об удержании в этих условиях левобережной Вислы, и 2 августа М. Алексеев получил разрешение на эвакуацию Варшавы. 4–5 августа русские войска отошли за реку, а 7-го окончательно оставили Польский балкон, борьба за который продолжалась 11 месяцев.