Текст книги "Другая. Украденная душа"

– Всего лишь немного времени, – ответил Антон Петрович, также вставая на ноги.

* * *

Все было кончено меньше, чем через полчаса. Маша села в кресло, Антон Петрович провел над ее головой какие-то манипуляции, шепча заклинание, которое было записано в его блокноте. Родион предварительно просмотрел записи: это были явно греческие слова, начертанные русскими буквами, словно в популярном разговорнике.

В какой-то момент Маша вскрикнула, обмякла, потеряв сознание. Родион дернулся по направлению к ней, но Антон Петрович сердито махнул ладонью:

– Так надо, все идет нормально.

Глядя на его действия, Родион пытался осмыслить то, что услышал. Тело Маши использовали как сосуд для того, чтобы наполнить его чьей-то чужой душой. Допустим, он во все это верит.

Колдовство не удалось, потому что ему помешала неуспокоенная душа Дарьи. В это можно было поверить, если бы не вполне реальная Дарья, с которой он на днях провел ночь.

Он смотрел на маленькую беззащитную Машу, обмякшую в кресле, безжизненную, словно кукла Суок… Ему было больно и стыдно, что он изменил ей с ее сестрой. Именно поэтому Родиону хотелось верить в колдовство, а значит, он верил в то, что Дарья мертва, а женщина, с которой он был в ту ночь – просто и есть сама Маша.

Только она тогда была в другой ипостаси. Нет, не в ипостаси Дарьи, а в образе той, третьей, которую этот колдун пытался в нее вселить.

Это могло не только все объяснить, но и избавить Родиона от комплекса вины. Только вот в чем была загвоздка: у той женщины на теле были татуировки Дарьи, а этого он уже никак не мог объяснить…

Маша зашевелилась и открыла глаза.

– Где я? – спросила она.

Антон Петрович протянул ей стакан какой-то жидкости, Маша недоверчиво отшатнулась, но все же выпила предложенное зелье.

– Зачем все это было нужно? – спросил она.

Антон Петрович плотно сжал губы, его лицо стало упрямым.

– Не могу сказать. Это не моя тайна. Я ведь вернул вам прежнее состояние.

– Но мне любопытно! – настаивала Маша. – Кому и чему я послужила в роли подопытного кролика?

– Не спрашивайте меня ни о чем, – твердо сказал Антон Петрович. – Я дал слово, я поклялся богами!

* * *

Они шли по лесной дороге по направлению к шоссе, невольно любуясь исполинским еловым лесом: в их родных местах росли совсем другие деревья…

Родион объяснил ситуацию, как сам ее понимал. Месяц назад Антон Петрович – экстрасенс или как там его? – провел с нею сеанс гипноза, с помощью каких-то изуверских методов воздействовав на ее сознание так, что ее личность стала трансформироваться. Он исполнял заказ Бурова, организатора несуществующего конкурса красоты. Возможно, этот Буров занимается каким-то темным бизнесом: находит красивых девушек, заманивает их и превращает в послушных рабынь. Для чего нужны такие девушки, сомневаться не приходится…

– Что как раз и сомнительно, – возразила Маша. – Уж я-то хорошо знаю эту тему. Тысячи девушек согласны этим заниматься совершенно сознательно, и никаких дорогостоящих трансформаций с ними делать не требуется.

– В любом случае, – сказал Родион, – нам надо поскорее вернуться домой и забыть эту историю.

– Вряд ли я ее забуду. Во всяком случае, не сразу.

– Как ты себя чувствуешь?

– Нормально. Остался только легкий шум в голове. Последние дни своей жизни я вспоминаю, как какой-то непрерывный кошмар. И тебе, думаю, тоже вряд ли удастся так быстро обо всем забыть. Вот, например, твои сны… Афродита – это понятно, а перстень? Ты же не знал о его существовании.

– Не хочу погружаться во все это, – резко оборвал Родион. – Да, придется признать, что магия действительно есть. Об этом думать – свихнуться можно. Получается, что и мое сознание было вовлечено в этот процесс, на расстоянии. Но теперь все кончено.

– Нет, не все, – вдруг сказала Маша, глядя куда-то в перспективу дороги.

Из-за далекого поворота показалась машина. В следующую секунду Родион пожалел, что не прислушался к голосу разума: надо было идти к шоссе лесом!

– Та самая иномарка, – с безысходностью в голосе сказала Маша.

Вишневый «Мерседес» затормозил в нескольких шагах, двое молодых крепких мужчин проворно выскочили на дорогу и встали по обеим сторонам машины. Один из них с почтением открыл заднюю дверь, и из темноты салона показался невысокого роста щуплый человечек в мягком вельветовом пиджаке. Несколько секунд он стоял возле машины, задумчиво потирая руки. Затем поднял голову, устремив на Родиона серые, ничего не выражающие глаза, и неожиданно расплылся в широкой, неотразимой улыбке.

– Меня зовут Виктор Викторович Буров, – весело сказал он, кивнув Родиону и, казалось, вовсе не обращая внимания на Машу.

Родиону ничего не оставалось делать, как пожать протянутую руку и назвать себя по имени-отчеству.

* * *

Несколькими часами позже он недоумевал, каким образом этому человеку удалось заманить их в машину, одновременно понимая, что не было никакого способа отказаться от его радушного приглашения. Ты часто боишься повести себя глупо или показать другому свой страх, чем успешно этот другой и пользуется.

В данном случае, Родион не видел никакого повода отказаться: сам организатор конкурса красоты любезно предлагает подвезти лауреатку и ее спутника. Вопрос о том, что никакого конкурса не существует, что человек из «Мерседеса» является организатором непонятно чего, и с ними вообще происходит неизвестно что – похоже, лежал в какой-то совершенно другой плоскости. Во всяком случае, Родиону казалось совершенно немыслимым ни одно из промелькнувших в голове решений. Можно было схватить Машу за руку и броситься наутек меж вековых еловых стволов, на ходу вызывая по мобильнику милицию или МЧС. Можно было встать в позу снеговика и ледяным голосом заявить, что нам все известно, а милиция и МЧС уже предупреждены и на всех парах мчатся сюда. Будь Родион бесстрашным Рэмбо, он бы несколькими точными взмахами ног выключил троих стоящих на дороге людей и увез бы свою боевую подругу на их же машине прочь…

Но Родион был всего лишь слабым, хорошо воспитанным интеллигентом, способным решать, в основном, творческие задачи. Полностью растерялась и Маша. Когда Буров обратился к ней, выразив самое искреннее недоумение по поводу разминки в аэропорту, она лишь неопределенно повела плечами. Родион чувствовал, что Маша думает то же самое: раз экстрасенс умолял их не рассказывать Бурову о том, что он расколдовал Машу, то Буров об этом узнать не мог, значит, для него Маша по-прежнему несведущая, случайно потерявшаяся в Москве провинциалка.

Оказавшись в машине, Родион не сразу понял, что они влипли, и очень крепко. Виктор Викторович Буров, сидя рядом с бородатым водителем и полуобернувшись к своим гостям, довольно убедительно объяснил, как ему пришло в голову искать заблудившуюся Машу именно здесь. Родион вспомнил, что и он совсем недавно выбрал в качестве отправной точки дом экстрасенса. Один вопрос волновал его больше всего: знают ли эти люди о том, что сейчас произошло в этом доме? Судя по оперативности, с которой появилась машина, трудно было предположить, что колдун и Буров все же успели связаться по телефону. Вскоре, однако, выяснилось, что такое предположение не так уже и нелепо…

– Куда мы едем? – поинтересовалась Маша таким будничным тоном, что Родион удивился ее самообладанию, отдав должное мастерству актрисы.

– Да тут совсем недалеко. Немного по кольцевой, ближайшее шоссе. Просто я хочу пригасить вас к себе в гости. Надеюсь, вы не против? – чуть повернул он голову в сторону Родиона.

Против, против! – все закричало внутри него. Но вслух сказалось:

– Почему бы и нет?

Следовательно, экстрасенс мог позвонить Бурову сразу после их ухода, и тот вполне успевал доехать. Лесная дорога тут одна, и не встретиться они просто не могли.

Родион покосился влево. Третий человек все время молчал, он был крепким, спортивным, чем-то похожим на сотрудника какой-нибудь спецслужбы… Присмотревшись к нему, Родион обомлел: из-за отворота его пиджака торчала рыжая кожаная кобура. Более того, казалось, что он специально так распахнул пиджак, чтобы Родион видел край кобуры… Влипли мы с тобой, Маша, похоже, основательно влипли.

– Уже слишком поздно, – сказала Маша, – не пропадет ли бронь в гостинице?

– Пустяки, – мягко возразил Буров. – Номер заказан на трое суток, и вас доставят туда в любое время дня и ночи. Правда, мы не рассчитывали, – он опять качнулся в сторону Родиона, – что вы прибудете не одна. Отель небольшой, и лишних мест может и не быть. Родион Федорович может заночевать у меня, а завтра мы что-нибудь придумаем.

– Нам бы не хотелось расставаться, – сказала Маша, разыграв голосом смесь вызова и смущения.

– В таком случае, вы оба можете остаться сегодня у меня, – немедленно отреагировал Буров. – Дом у меня не маленький, всем хватит места.

Предложение прозвучало естественно: казалось, это был простой логический вывод в сложившейся ситуации. Если бы в доме им была приготовлена ловушка, то Буров не стал сначала предлагать отвезти Машу в гостиницу, а уж потом – остаться у него. Впрочем, это могла быть и спланированная многоходовка, а последняя реплика Маши довольно легко просчитывалась.

Машина свернула с шоссе и снова поехала по лесной дороге, приближаясь к элитному поселку. Солнце опустилось уже совсем низко и чертило между стволами ослепительную пунктирную линию.

Тревога вдруг отпустила Родиона. Рядом сидит обыкновенный охранник, он имеет право носить оружие. О том, что с Маши уже сняты непонятные чары, никто здесь не знает. Завтра утром они найдут способ избавиться от общества этих людей.

* * *

Дальнейшие события и вправду поначалу развивались самым обычным образом: пройдя через просторное патио – внутренний дворик с маленьким журчащим водоемом и вьющимися растениями, они оказались в уютной гостиной, полной ярких пуфиков и огромных мягких игрушек. Маша повела себя, словно милая непосредственная гостья: безо всякого стеснения выбрала серую лошадь с черными пуговичными глазами, уселась на пуфик, устроив игрушку у себя на коленях. Родион заметил, что Буров в этот момент как-то напрягся и внимательно посмотрел на Машу. Он вспомнил, что Маша говорила о какой-то «лошадке», теперь оказалось, что «лошадка» и вправду имеет некий особый смысл…

Странности на этом не кончились: охранник (если это был охранник) устроился в углу помещения, якобы углубившись в какой-то журнал.

Подражая Маше, Родион взял себе на колени мультяшного крокодила, впрочем, размером не меньше настоящего. Буров уселся напротив и, похоже, продолжая мимическую шутку, вытащил за шкирку из кучи игрушек крупного полосатого кота.

Некоторое время все молчали, поглаживая каждый своего питомца. Первой заговорила Маша:

– Как я понимаю, мне удалось выйти в финал конкурса, и хотелось бы узнать подробнее о дальнейшей программе.

Буров перевел взгляд с Маши на Родиона и обратно, в его глазах установился тот же серый стальной блеск, что и при встрече на шоссе.

– Как вы уже догадались, – спокойно проговорил он, поглаживая своего кота, – никакого конкурса нет.

Краем глаза Родион заметил, что охранник в своем углу отложил журнал и внимательно посмотрел в сторону гостей.

– Вот как? – сказал Родион. – А что же тогда есть?

Буров повернулся к нему, продолжая ласкать кота.

– Есть одна серьезная проблема. И нам предстоит решить ее вместе.

Маша легонько отшвырнула пучеглазую лошадку, та мягко шлепнулась на пол.

– Полагаю, эта проблема все же не наша, а ваша?

– Увы, нет. Возьмите лошадку обратно. Устройтесь поудобнее и выслушайте меня.

Маша встала, Родион последовал ее примеру, осторожно положив своего крокодила на пол. Похоже, наступила его реплика, и Родион произнес:

– Если конкурса нет, то и говорить не о чем. Будем считать, что произошло недоразумение и расстаемся друзьями.

– Нет, – холодно сказал Буров.

В этот момент открылась дверь, ведущая в глубину дома, и на пороге показалась высокая рыжеволосая женщина, та самая, что проворонила их в аэропорту. В руках у нее был поднос с бутылкой и бокалами. Родион понял, что ему очень хочется сейчас выпить, и решил махнуть стакан чего-нибудь самого крепкого, как только им удастся выбраться из этого дома.

Но дом, похоже, не собирался отпускать их: стеклянная дверь в патио отворилась, пропустив дородного бородатого шофера, который молча встал на пути к выходу. Невозмутимая Лиля тем временем расставляла приборы на низком столике посередине гостиной.

– Похоже, мы не сможем выйти отсюда, – констатировала Маша с завидным самообладанием.

– Совершенно верно! – бодро подтвердил Буров, потирая руками, словно муха на солнцепеке.

– Я могу хотя бы пройти в туалет? – возмущенно спросила Маша.

– Без проблем, – ответил Буров. – Только оставьте на столе свой мобильный телефон.

– Вот даже как! Тогда туалет отменяется.

– Ну, и славно. Присаживайтесь, – Буров махнул рукой, посмотрев на своих людей, и те молча вышли из комнаты.

Родион и Маша сели обратно на свои места, снова положив на колени игрушки. Буров пошарил в желтой коробке, лежавшей на столе, достал сигару и не торопясь закурил. Взял со стола бокалы и раздал их гостям, расхаживая по комнате с сигарой в зубах. Маша покачала головой. Родион подумал, что вряд ли их тут собираются отравить, взял бокал и залпом выпил его содержимое: это был крепкий херес хорошей выдержки, какого он не пробовал лет десять, с последней поездки в Крым. Маша посмотрела на него с укоризной. Родион взял из коробки сигару и тоже закурил. Таких сигар он не пробовал никогда.

– Эта история покажется вам странной, – начал Буров, отхлебнув вина, – а сам я, вероятно, произведу на вас впечатление сумасшедшего.

– Уже производите, – хмыкнула Маша, и тоже взяла бокал с хересом.

– Только не перебивайте меня, – произнес Буров, и в голосе его мелькнула неподдельная горечь и боль.

ЦАРИЦА КАРУСЕЛИ

Всю жизнь ему сопутствовала удача: похоже, что его персона была специально выбрана на каком-то высшем заоблачном совете, чтобы организовывать, вести за собой, возглавлять, и этот воображаемый орган с особой тщательностью следил за исполнением своей непререкаемой воли.

Жизненную карьеру Витя Буров начал даже не пионером – октябренком: его, самого маленького мальчика в классе, по какому-то непонятному наитию, выбрали звеньевым, затем эта должность плавно переросла в председателя совета отряда, комсорга класса, группы и курса – это уже в институте, марка которого не важна, так как Виктор Буров ни дня не работал по специальности: его направили руководителем комсомольской организации крупной автобазы, которую он, на паях с другими начальниками, и приватизировал, когда в стране наступил демократический капитализм.

Бандитские войны девяностых обошлись Бурову двумя сквозными ранениями, одним серьезным отравлением и потерей почти всех друзей, с которыми он начинал. Теперь Буров владел солидной транспортной фирмой, специализирующейся на междугородных и международных автоперевозках, и бизнес его был большей частью законным, если, конечно, не считать кавказского направления.

Личная жизнь также складывалась на удивление легко: своих жен он менял почти столь же регулярно, как и автомобили, по мере устаревания. Никто из трех не остался в накладе, Буров всегда выделял им на излете достаточную долю имущества и заботился об оставленных детях. Надо было жениться в четвертый раз, чтобы узнать, что на свете и в самом деле существует любовь…

* * *

Впервые увидев Ладу – на выставке аттракционов, куда его завели неисповедимые пути бизнеса – он понял, что чудо, наконец, произошло.

Лада работала менеджером компании, которая монтировала скоростные японские карусели, и фирма «Мустанг-Б» заключила договор на перевозку оборудования в несколько городов России. Буров не мог оторвать взгляда от ее проворных рук, когда она скрепляла и раскладывала подписанные документы. Он боялся поднять глаза и лишний раз заглянуть ей в лицо: его будто обжигало порывом жаркого ветра.

Пятидесятилетний Буров влюбился страстно, отчаянно, ему казалось, что именно это удивительное лицо мерещилось ему еще лет тридцать назад, в сокровенных юношеских фантазиях, задолго до рождения Лады, которая годилась ему в дочери.

Несколько недель он страдал, как мальчишка, потерял аппетит и сон, дела валились из рук. Он даже обратился к экстрасенсу, найдя его по рекомендации приятеля, которому этот человек однажды помог в бизнесе.

– Я легко могу сделать вам отворот, как вы того желаете, – сказал Антон Петрович, обалдевший от неожиданной щедрости клиента, – и уже завтра утром вы думать забудете о своем объекте.

– Чем скорее, тем лучше, – угрюмо подтвердил Буров.

– Но мы можем пойти и другим путем, – продолжал Антон Петрович. – Зачем вам, человеку, твердо стоящему на ногах, отказывать себе в некоторых удовольствиях? В моем арсенале находятся магические средства любого рода, от античности до заклинаний древних славян. Можно попробовать приворожить объект, и тогда… Правда, эта услуга стоит несколько дороже, – с грустью закончил он.

Денег Бурову было не жалко: он уже давно предусмотрел в своем бюджете некий процент, который ежемесячно выбрасывал на всякую недоходную ерунду – благотворительность, сауну с девчонками и прочее. Но такая постановка вопроса его разгневала. В самом деле, почему это он, еще не старый и «твердо стоящий на ногах», будет прибегать к такому унизительному методу? Снять наваждение с себя, как он и собирался, – это понятно, к тому же, вполне объяснимо с точки зрения медицины, а вот совершать какой-то магический приворот другому человеку, на расстоянии… Допустим, экстрасенс поколдует, возьмет гонорар и скажет, что путь свободен. А что, если он и так свободен, без всякого приворота?

На следующий день Буров нанес визит в офис компании японских каруселей, и все поначалу пошло как по маслу: он пригласил девушку отужинать в рыбный ресторан, и она согласилась без колебания. Лада была весела и приветлива, некоторая вульгарность и молодежный жаргон только добавляли ее образу шарма, она великолепно танцевала – отдаваясь каждой музыкальной фразе и чувствуя каждое движение партнера. Буров был на седьмом небе от восторга и уже предвкушал грядущую ночь, однако продолжения не последовало.

– Ты милый и добрый, – сказала Лада, прощаясь, – но мне надо было сразу предупредить. Не в моих принципах прыгать в постель в первый же вечер. Так что, получается, сударь, что я прокрутила вам динаму, – с хохотом закончила она.

Ну что ж! Не прыгнула в первый, прыгнет во второй, – думал Буров, ликуя внутри и как бы потирая руки, но и следующая встреча закончилась ничем.

Девушка оказалась крепким орешком. Все ее кокетство, подчеркнутая эротика в одежде, острый красный язычок, который она поминутно высовывала в разговоре, – оказалось лишь неким молодежным стилем, усвоенным из рекламных клипов и общего настроя реальности. Все смешалось в этом современном мире. Прежде, в семидесятые годы, было ясно, что к девушке, которая красит волосы в желтый цвет, носит белые колготки, можно запросто подойти на улице и снять за бутылку портвейна. Сейчас они все стали одеваться, как проститутки, и совершенно не понятно, что у них внутри.

Лада не имела «бой-френда», что облегчало путь к ее сердцу, но и не собиралась стать любовницей богача. Она много работала на своей фирме, засиживалась допоздна за сверхурочные, набрала кучу кредитов, строила наполеоновские планы на жизнь, в которой не было места Бурову – ни как любовнику, ни как мужу. Впрочем, встречаться она не отказывалась, хоть и постоянно переносила встречи, ломая все буровские планы.

Что удерживало ее рядом с ним, чем он был ей интересен? Может быть, та Москва, которую он открыл ей, и которая раньше была ей не по карману? Каждый раз Буров водил девушку в новое место – то посидеть в ресторане ЦДЛ, где стены были исписаны автографами известных писателей прошлого, то прокатиться на спортивном самолете…

Сначала он встречался с ней раз в неделю, как ему позволяли дела, затем увеличил частоту вдвое, через месяц такой жизни он понял, что хочет видеть ее каждый день.

Как-то раз ему пришла в голову мысль пошпионить за девушкой, благо он имел хорошие связи на этот счет. Повертев эту идею так и сяк, он все же ее отбросил. Допустим, она лжет, и «бой-френд» все же существует, но что это изменит? Гораздо более грустным было убедиться в том, что никакого «бой-френда» нет, и Лада просто не хочет его, Бурова, не хочет – хоть тресни! И тут же другая мысль завертелась в его голове: Буров стал всерьез подумывать о магии, о том человеке, который обещал за скромную мзду совершить волшебный приворот…

Напоследок он все же решил предпринять решительную попытку. Ничего плохого в этом не было: если приворот существует, то он все равно сработает, а если нет, то рано или поздно эта неудачная любовная история и так закончится сама собой. Тогда придется признать свое поражение, но, может быть, оно и к лучшему: ведь, если бы девушка просто соблазнилась его деньгами, то это было бы практически то же самое, что магия, черная или белая… Ведь не Буров здесь оказывался главным, а какая-то внешняя, посторонняя сила, хотя, впрочем, и деньги – откуда они взялись, кто их заработал? Буров, и только он.

Буров купил перстень с рубином и за очередным ужином протянул открытую коробочку Ладе через стол.

Она с удивлением уставилась на него.

– Это предложение, – сухо сказал Буров. – Прими этот знак и стань моей женой.

Видя, что девушка колеблется, протянув и отдернув руку, Буров закончил:

– Прими в любом случае. Подаришь грядущему жениху.

Лада помолчала.

– Я, конечно, не собираюсь всю жизнь провести в невестах, но…

– Ты можешь подумать. Если, как ты сказала, у тебя никого нет… – Буров едва сумел унять дрожь рук, коленей: она не отказывала!

– Но как же мои планы, моя жизнь? Я как бы хотела работать, всего достичь самой, а уж потом…

– Дело не в этом. Ты можешь работать, сколько угодно, я ж не увлекаю тебя в домострой. Я подумал: может быть, ты меня хоть немножко, да любишь? Или я тебе противен?

– Да нет, что ты гонишь! Вовсе не противен, и даже… – Лада положила руку ему на рукав, Буров жадно схватил ее пальцы, приник, стал целовать…

Лада высвободила руку, проговорила быстро:

– Может быть, я даже немного в тебя и влюблена.

Буров не верил своим ушам.

– Так ты согласна?

Лада смотрела на Бурова серьезно, широко раскрытыми глазами, будто впервые увидела.

– Да, я согласна, – тихо сказала она. – Только одно условие. Не надо, опять же, тащить меня немедленно в постель.

* * *

Они венчались в Новом соборе Донского монастыря. Все эти свадебные дни прошли, словно в каком-то сне. Буров иронизировал над ситуацией: он познал свою невесту только в первую брачную ночь, словно в каком-то старинном романе. Впрочем, то, что Лада делала с ним до самого утра, было за пределами всего его жизненного опыта. Нет, никогда ему не понять этой юности, этого нового клубка противоречий, идущего на смену простым, как дважды два, представлениям о жизни…

Буров свозил молодую жену в короткое свадебное путешествие в Прагу (где заодно уладил свои дела с одной транспортной фирмой), а по возвращению окружил Ладу маленьким домашним раем. Сполна изведав новой жизни, колоссально отеля «Ренессанс», где они нежились в широкой постели, праздного шатания по набережным Влтавы, молодая супруга передумала делать карьеру деловой женщины. Она уволилась с фирмы японских каруселей, наняла себе персонального шофера и целиком занялась жизнью домохозяйки. Буров подарил ей несколько огромных мягких игрушек, в том числе – серую в яблоках лошадку, с грустными, будто плачущими глазами, которую ему сделали на заказ.

Лада занялась благоустройством дома, постоянно ездила за покупками, пропадала в салонах и спортивных клубах, кружась вместе с новыми подругами, женами соседей по поселку, которые сразу приняли и полюбили ее.

Теперь Буров засыпал и просыпался, видя перед своими глазами ее лицо, и понял, что наконец-то, после многих тестов и обещаний, Господь послал ему именно ту женщину, с которой ему суждено состариться и умереть.

Вот тогда и случилась катастрофа, словно судьба, доселе безупречная, всецело благосклонная к нему, вздумала, наконец, взять реванш.

* * *

В то утро он как будто предвидел близкое будущее, любил ее до изнеможения, то нежно лаская губами каждую ее жилочку, то яростно вбивая покорное тело в белую пену подушек. Это ощущение передалось и Ладе: она отдавалась как в последний раз, не отпускала его, хитрила, провоцируя снова и снова возвращаться из уже обретенного покоя…

Звонок по мобильному застал его во дворе автобазы.

– Виктор Викторович?

– Да. С кем имею честь?

– Это не важно.

– Что значит – не важно?

– Слушай меня внимательно. Если хочешь получить свою жену целой, сделай все, что я тебе скажу.

– Что? – в первую секунду не понял Буров, но тут же, уже во вторую секунду, весь его мир задрожал, обвалился, и в этом бесформенном мусоре, уже далеко, прозвучал исчезающий механический голос:

– Иначе, получишь ее по частям. Конец связи.

Ее захватили на пути в Москву, Лада ехала в бутик. Преступники остановили машину под видом сотрудников ГИБДД, оглушили и скрутили шофера, а Ладу увезли в неизвестном направлении.

Шофер не смог сказать ничего путного. Трое в милицейской форме были на одно лицо. Никаких особых примет, никаких следов.

Буров позвонил Гризли – своему давнему другу, единственному, кто уцелел в бандитской войне из всей старой гвардии. Гризли теперь держал частное охранное агентство, которое занималось всяческими щекотливыми расследованиями: шантажистами, приватным шпионажем и выбиванием долгов.

Гризли, которого Буров не видел вживую уже несколько лет, теперь еще больше оправдывал свою кличку: погрузнел и заматерел, приближаясь к образу самого крупного и свирепого хищника в Северной Америке.

Он выделил своих ребят и сам возглавил операцию. Они поставили на прослушку телефоны Бурова, установили наружное наблюдение за офисом и домом, определили мобильный номер, с которого звонили похитители. Впрочем, последняя мера ничего не дала: телефон был записан на студентку, у которой его вчера вечером отнял на улице неизвестный мужчина.

Следующий звонок похитителей дал полный откат: мерзкий механический голос похвалил Бурова за то, что тот не обратился в милицию, и мягко пожурил – за то, что Буров пожаловался матерому бандиту. Ему также дали послушать голос Лады: несколько слов сквозь слезы…

– Отставить, – сказал Буров Гризли. – Оставим на потом. Найдешь их, когда все утрясется.

– Если утрясется, – поправил Гризли, но Буров не захотел замечать зловещего оттенка его голоса.

Нет, он не может рисковать. Он сделает то, что ему говорят.

Буров упаковал деньги в черный пластиковый пакет и в назначенное время стал ждать инструкций. Звонок предлагал ехать в четыре утра по Нижегородскому шоссе по направлению от Москвы. Он понял, почему выбрано такое время: трасса еще свободна, свет фар одинокой машины видно далеко. Проехав километров тридцать, он догадался, почему назначено именно это направление: с обеих сторон к дороге подступал лес.

Буров миновал замерзшую Клязьму, еще какую-то небольшую речку, и вскоре его обогнал мотоциклист. Новый звонок предложил выбросить пакет на 67-м километре шоссе, прямо под километровый столб, и ехать дальше по трассе, не разворачиваясь, вплоть до Петушков.

– Если сделаешь все как надо, – сказал похититель, – сегодня же вечером увидишь свою жену.

Он сделал все как надо, он принялся ждать. Поздно вечером раздался звонок. Нет, это была не Лада – звонили из милиции, предлагая Бурову опознать труп.

* * *

Ее нашли на одной из улиц подмосковного поселка в Ногинском районе, за мусорным контейнером, она была задушена тонким шнуром, незадолго до смерти у нее был сексуальный контакт с мужчиной.

– Изнасиловали и убили, – процедил сквозь зубы Буров.

Доктор удивленно воззрился на него.

– Признаков изнасилования нет.

– Вы хотите сказать, что…

Бурова затрясло, он еле держался, чтобы не потерять самообладания. Со стороны, трудно было понять, какие разрушения происходят внутри этого спокойного человека.

– В некоторых случаях жертва сама добровольно идет на контакт, – сухо сказал врач. – Чтобы не злить насильника.

Буров вспомнил, что как-то нашел в ее сумочке презерватив и устроил жене сцену: зачем? С кем ты там собираешься…

Но Лада спокойно возразила, что все девчонки носят с собой презерватив, на случай изнасилования, этому и по телеку учат.

– Бывают ситуации, которые женщина не в силах изменить. Тогда ей надо просто расслабиться и постараться получить удовольствие.

Вот и получила… Ее язык вывалился, глаза были закатаны, словно она и вправду испытывала оргазм.

А потом он увидел ее в гробу, загримированную и до боли красивую, как всегда. Простая мысль пришла ему в голову: а ведь он действительно получил ее целой, не по частям, как и было обещано. Вот она, лежит перед ним. А где-то там, за толстым слоем грима, поперек ее длинной шеи скрывается черная вдавленная полоса…

Гризли позвонил после девяти дней. Он и его ребята проделали большую работу. Они осмотрели место, где Буров выбросил деньги, опросили всех его сотрудников, всех, кто, так или иначе, входил с Ладой в контакт.

– Расследование завершено, – сказал Гризли. – И теперь мне надо с тобой поговорить.

Он приехал быстро, положил на стол фотографию.

– Этот мотоцикл тебя обогнал на шоссе?

Буров пожал плечами:

– Я не присматривался. Но это тоже был черный спортбайк.

– Хорошо. Достаточно уже того, что у нашего человечка такой мотоцикл есть.

– Вы взяли его?

– Нет еще. Но мы у него на хвосте. Знаешь, что это такое?

Гризли выложил на стол какой-то предмет, похожий на допотопный наушник. Буров осмотрел предмет и покачал головой.

– Это одна из классических шпионских штучек, – пояснил Гризли, – телефонный исказитель голоса. Ты поторопился, рассчитав шофера.

– Зачем мне теперь второй шофер? Гришка возил только ее… Ты хочешь сказать, что…

– В деле замешан он. Твой шофер. Вот почему они не могли вернуть ее живой – ведь она знала одного из похитителей. А эту шпионскую штучку мы обнаружили на квартире, которую он снимал. Там же были и другие улики, но это все рутина, не хочу забивать тебе голову.

Буров понял, что сейчас упадет, но природное самообладание делало его лицо непроницаемым. Он схватился за спинку кресла, будто невзначай поправляя его. Сказал:

– Найди его. Привези его ко мне. Надо выйти через него на остальных.

Гризли глянул на Бурова исподлобья.

– Позабавишься с паяльником, как в старые добрые времена?

Буров тихо засопел, представляя все то, что сделает с ублюдком.