Книга: 1993 - Сергей Шаргунов

ЯЗЫК От неровного же, недоработанного языка произведения трудно получить удовольствие, ругательства и корявости речи бывают совсем неприятны. То он колет грубостью и вызывает недоумение – то цветист и даже упоителен, точен. В тексте немало зрительных и звуковых образов, сравнений. Отдельные выражения точны и сочны. Даёт о себе знать чувство юмора автора (в первый раз прыснула на упоминании Богдана Титомира). Иногда слышна вятская ласковая речь. Временами герои (особенно Лена), да и автор, говорят и думают на смеси русского языка и словесных отбросов. Сквернословие не делает чести (как и в любом другом произведении, любого автора): не добавляет ни содержания, ни выразительности, а показывает, что ли, подростковость писателя. «Правильные» рассуждения Виктора, поведение Лены на людях не вяжутся с матом. Возможно, в средствах писателя он – признак «обычных людей»(хм). Тогда это очень жаль; да и вообще жаль глумиться над русским языком..

ГЕРОИ Заявлена жизненная и, очевидно, не вполне пока раскрытая тема несогласия в семье, многолетнего сожития чуждых людей; однако на 9й главе от собачинья уже тошно. Не согласна с Lizchen, что разлад в семье – из-за того, что Виктор у Лены – не первый мужчина. По тому, что сообщает нам автор, Виктор все равно нашел бы повод для недовольства. Герои поженились, толком друг друга не узнав. До 9й главы в романе, по-моему, нет ни одного положительного героя. Временами муж Виктор проявляет себя лучше со стороны разума, жена Лена – со стороны эмоций. Виктор как человек неплох лишь до женитьбы и потом - в общественной борьбе; хотя - нельзя не заметить: автор наделил его некоторыми внешними признаками поведения достойного и выдающегося лица. Непонятно, кому сочувствует автор. Он как-бы-жалеет Виктора, и как-бы-осуждает Лену. Отношения по-настоящему до конца не раскрыты. Главные герои остаются некими схемами до последних глав книги и встают на свои места, лишь когда активно вступают в политические события. Тогда хорошо показана позиция и правда каждого. Не соглашусь с Lizchen, что мужчины показаны грубыми, а женщин писатель «пощадил». Женщинам досталось, но по-другому. Пожилая женщина у автора – это именно «старуха», а не «старушка» или «бабушка». «Лена с некрасивым искаженным лицом..» – о мужчине вы такого не встретите. Изменяет Виктор – это ничего, быт, а изменяет Лена – это ужас и пошлость! Чего стоят выражения «похабное её брюхо» и «спасибо, живот» – смачный плевок на всех женщин! За что? Автор нас не пожалел. Нельзя делать зарубки на читателях, касающиеся важных вещей и понятий, а также обыденных, повторяющихся действий (родители, дети, еда, близость, смерть). Ведь это азбучные истины.. Жаль, если у кого-то из читателей будут практические последствия. Соглашусь с Lizchen про «животный секс». Антиэстетичная подача физиологических подробностей оглушает и вызывает недоумение. Вправду неприятно и брезгливо (привет современным фотографам и художникам). На третьей сексуальной сцене понятно, что их описание отнюдь не работает на реализьм и характеристику героев – кажется, тут отношение (?!) автора к самому явлению (??!!). Ведь неприятно и то, как происходит, и то, в каких словах и выражениях описывается. Крепись, читатель: неприятно будет ещё раза три. Образ Лены - это пародия на женщину. Нецельный. До последних глав нельзя ее ни понять, ни почувствовать. Необъяснимые, немотивированные реакции, агрессия и.т.п. (Не)важные события жизни героев описаны с фотографической точностью, а беременность Лены и рождение дочери упоминаются походя, к концу книги. Она изображена этакой бездельницей – хотя тащит на себе весь дом. Зная диспетчерскую работу – скажу, что работа Лены «на телефоне» показана как курорт. Впрочем, возможно, в начале 1990-х в аварийку звонили мало. И только по делу. Не могу судить.

ХОД СОБЫТИЙ. Первые главы хороши. Странице на 84й нагнала скука: «А за чем мне здесь следить?» ..и зачем мне всё это знать? Угнетает описание в деталях будничной жизни семьи/ бытовых подробностей (только три листа про козу чего стоят!), и пропадает вера писателю. Хочется, по Станиславскому, «веры и правды». На мой взгляд, психологически неубедительны, напр., сцены похорон отца Риты и поминок Валентины. Подспудно ожидаю, что дочитаю книгу с тем (для меня как читателя) неутешительным выводом, как из некоторых фильмов: «Вот как бывает». Точнее – вот как бывает в жизни. Ну – бывает так бывает, ладно. Автор выговорился. Начинается лирическая линия (гл. 7) – и снова, как будто, интересно! И ещё – бытовые/ физиологические подробности; временами кажется: смотришь реалити-шоу, или читаешь сценарий, или подсмотрел в замочную скважину – становится неловко. Однако через неудобные сцены и неловкую физиологию обвыклась в в романе и приняла его. Почувствовала, что пишет – писатель, и пишет – роман. Возможно, сопротивление материала. В конце очень, до слёз, жаль Лену. Если на 7ой мы задышали, то на 12ой открылось второе дыхание; впрочем, к 15ой мы снова – на глубоком выдохе. «Захватывающий рассказ» начинается только с уличных событий 1993 г. ГлавЫ с 15ой же или 21ой, когда начинаются сами события, все массовые картины событий на улицах – хороши. И просто, и пО сердцу. Чувствую благодарность за рассказанную кристальную и страшную правду. Нельзя читать это равнодушно, без беспокойства и животного страха. Тут Сергей Шаргунов – и Писатель, и Человек, и Гражданин, Патриот, Гуманист. На последних главах (вдруг!) становится жаль, что книга заканчивается

Читать было бы легче, увлекательней, если б не недостатки. Подробнейший пересказ событий, увлечение деталями, не обязательные жаргон и ругательства. 1. При том, что главные образы и само действие недоработано, по тексту дается масса необязательных мелочей. Возможно, автор нарочито желает быть образным – как-то это не дышит. Кажется, что признаки времени – напр., упоминания песен – даются нарочно, «для пятна». Признаки, события есть – а атмосферы как будто не хватает. Автора хвалят за «кропотливое вплетение подмеченных деталей в текст», но вплетены они так наглядно и кустарно, будто я как читатель рядом стояла и за руку его держала.

2. Наличие и неловкость описательных характеристик героев – даже тех, что упоминаются единожды и вскользь – цепляют слух. Если (как фон) диктор тв читает новости, то она «приветливая, с лукавинкой, в расстегнутой блузке». Коли её подают так подробно, думаешь, что это ещё пригодится – по меньшей мере, у ней будет роман с главным героем. Так нет! Нелегко, но нужно привыкнуть – на страницах встретится много незнакомцев, которых будете знать по обрывку одежды или организма. Кажется, что за книгу больше всего было «пухлых» и «плотных» людей, с желтоватыми лицами или пушистыми головами.. Знаю, что проделана кропотливая работа, но накопленных деталей для текста повествования (не исторической записки) многовато. Впору вспомнить вопрос одного писателя: что из деталей запоминает человек, когда идет в атаку? Иногда внешние признаки героя даются в два обрывка на разных страницах – и, когда герой уже воображён, приходится его себе «домалёвывать». Характеристики/ сравнения неточны и порой абсурдны. Человек – как налитой плод; серо-каре-голубые пестрые глаза; «пронзительный, как комар, Цой».. парень стучит по груше «подпрыгивая, как лягушка». Значит, он плохой боксёр? – думаю я.. а ведь эта фраза – проходная, и задумываться на ней совсем не пристало!

3. Что главные герои, что проходная девица в зеленой футболке с красной звездой, что бабушка на митинге – все даже разговаривают одинаково. Особенно когда рассказывают что-то из прошлого. Слышу: даже голос, и дикция, и говор у них – один и тот же. Словосочетание «женская природа» встречается трижды за 7 страниц (132-138). Когда в тексте впервые упоминаются «Янсы» – мы не знаем, кто они, и.т.д.

Очевидно, осуществление задуманного и употребление языка могли бы быть лучше. Всё это зазря тормозит ход читателя по роману. Недостатки, которые я желала бы объяснить недоработкой, нежели неумением или плохим вкусом автора.

ИТОГ Вроде это – роман, и в то же время – недороман. Мне так и не ясно, для чего самому писателю понадобилась бОльшая часть «истории семьи» – кроме прикладного, рационального назначения. Текст в моём сознании так и остался смесью – массовые сцены, герои, истории, ругань – всё отдельно. Понимаю, что книга писалась долго, и, очевидно, рвано. По поражающей скурпулезности – местами это хороший сценарий, но не роман. Пропала ли мушка, стоящая перед глазами Тани, после смерти отца? Имеет ли значение, сколько фруктов и овощей было с собой, когда Витя и Лена/ Таня и Егор отдыхали на озере? Писатель вернул в литературу и с уважением рассказал «историю обычных людей». Знает ли он этих т.н. «обычных людей»? Просится корректура. Хочется, чтобы текст отряхнули, образно говоря, «от козьей шерсти, налипшей к чему-то вроде черного пластилина» (речь не о козе – не только о козе). Вспомнили о читателе. Заставлять читателей жилистыми бурлачьими выями тянуть полкниги в ожидании откровения – нечестно. Но, в итоге, прочитанная книга – личная история писателя и читающего. Бывает, на концерте, когда справа шуршат, а слева – топают ногами, Вы думаете: это я забуду, а музыку – запомню. Есть важное. Писатель проделал огромную работу, рассказал неизвестную правду и дал почувствовать ужас, скажем так, гражданского противостояния — что бесценно. А также нас утомил, нам наскучил своими текстовыми "заготовками". Я бы для себя сохранила условно «вторую» часть книги – о трагических событиях 1993-го, о Белом доме, согласна с Lizchen. Подписываюсь и под каждым словом рецензии GiraFFe. За семью — три с натяжкой, за историю бунта — 5, почти с плюсом. Знаю, что Сергей Александрович Шаргунов – справедливый, честный, добрый, смелый и добросовестный человек. Я уверена, что как автор он может лучше.

Всем — всего доброго! Обычный Человек

P.S. Возможно, в конце книги стоило привести список пострадавших на улицах Москвы. Полагаю, это было бы уместно.

У Шаргунова (да куда же ему до Оруэлла?!) эпохальность есть - советская атмосфера прослеживается. И знаковость вроде как тоже присутствует. Правда, появляется только в самом конце. А первые 500 страниц книги (из 570) - это, простите, бытовуха. Небезынтересная рядовым смотрителям прайм-таймовских сериалов на Первом канале, адекватно выписанная, и от неё, в общем, НЕ тянет блевать. Но заявленному яркому краткому из четырёх цифр 1-9-9-3 заголовку это всё явно не соответствует.

Когда покупал книгу, мне шепнули, что у Шаргунова можно найти похожее на февральские события в Киеве на Майдане. Митинги, захваты зданий, расстрелы. И когда читал, я всё ждал - ну когда же, когда же уже от семейных описаний автор перейдёт к омоновским оцеплениям, баррикадам и митингующим. Он перешёл. Ближе к концу. Я уже устал от книги.

В плюс автору можно записать то, что он проследил соответствия и прочертил прямые линии от событий октября 93-го к Болотной 2012-го. Протестному движению в России очень уж не хватает преемственности поколений, а Шаргунов её обозначил. У российского протеста бывают только яркие всполохи, один-два раза за лет 20-30. Был 91-ый, был 93-ий, был 2012-ый. (Многие поспорят, что события на Болотной были столь же значимы, как две предыдущих волны.) Уже сегодня событий 93-го и 2012-го нет в учебниках и народной памяти. Протест захлебнулся, возмущение как-то утихомирили, оппозиция перестала привлекать народное внимание. А вот если бы помнили и чаще выходили на улицы, может, и власть в стране уже была бы другой. И номинально, и функционально. Пока этого нет.

Учитывая «крестьянскую среду» можно было бы сказать и о приближении к «деревенской прозе», только и это определение книге Шаргунова не по размеру, да и не по времени, он писатель современный, а писатели-«деревенщики» остались где-то в двадцатом веке, между «Калиной красной» и «Прощанием с Матёрой». Здесь же, хоть и описанные события происходят более двадцати лет назад, всё настолько близко нашему нынешнему состоянию жизни и политики, что временами становится жутко. Здесь возводят баррикады на площади под окнами правительства и в новостных лентах костры на площади, но только не Москвы, а Киева.

Но не нужно ожидать вторую «Белую гвардию», главные герои здесь не отличаются умом и сообразительностью, их нельзя отнести к интеллигенции или думающим людям, это не центровики и лидеры, а массовка; те, кто плывёт по течению и «перестройку-то они сначала и не заметили». Нормальная форма обращения – «ты чо», а обычный горизонт мысли заканчивается сегодняшним днём. Описанная в книге семья живёт как кошка с собакой, звёзд с неба не хватает, однажды была поездка на море, работа не предполагает карьерный рост, алкоголь употребляется полными стаканами, а единственное развлечение – телевизор. Так и хочется задать вопрос: что здесь на самом деле горящий дом – Белый дом в Москве или дом семьи главных героев. Автор нашёл универсальную формулу горения. Может быть, именно ему дадут «Нацбест-2014».

«Это лихорадочное строительство баррикады едва ли имело смысл, даром что в такую погоду им не мешала никакая милиция. Они по-муравьиному собирали из окрестностей всякие грузы, добавочно отяжелевшие: выламывали, волокли, катили, складывали в кучи. Они действовали наедине с потопом и проносившимися по лужам бездушными машинами, словно бунтовали против кого-то, желавшего их смыть. Здесь уже стояли рядком перевернутые мусорные ящики, холодильник “Минск” без дверцы, полный воды, и прислоненные к ним отточенные кровельные листы, плаксиво сверкавшие серебром. Виктор помог толкать огромную деревянную катушку с нитями проводов. Докатили, и он сразу же побежал под раскаты грома на соседнюю улицу, к ткацкой фабрике».