Текст книги "Перспективы развития социума"

Одним из первых против узкого понимания детерминизма, связанного с устранением из науки случайностей, выступил Б. М. Кедров. Началась активная и содержательная разработка данной проблемы. В. С. Степин подчеркивает: «Выделилось направление, которое на долгие годы обозначилось как наиболее творческое и конструктивное, было непосредственно связано с проблематикой философии естествознания»[148]148
  Стёпин В. С. Предисловие к книге Грэхэма Л. Л. Естествознание, философия и науки о человеческом поведении в Советском Союзе. С. 434.


[Закрыть]. Добавим, что создавались междисциплинарные научные коллективы из представителей философии и естественных наук для подготовки учебников и монографий; лекции по философии естествознания на философском факультете МГУ им. М. В. Ломоносова читали доктора наук в области естественных дисциплин. Тогда же было установлено, что детерминизм не сводится к причинности. Он включает все многообразие связей – генетических, экологических, функциональных, корреляционных и др., в том числе и тех, которые являются редкими, случайными, даже единичными. Так, Г. Кастлер[149]149
  См.: Кастлер Г. Возникновение биологической организации. М., 1967. С. 19.


[Закрыть] вычислил, что вероятность случайного возникновения жизни на Земле равна 10 ²⁵⁵. Это бесконечно малая величина, но она не равна нулю и должна приниматься во внимание в картине мира и учитываться в расчетах. Исходя из этого, А. И. Опарин, Дж. Бернал, Гольданский и многие другие ученые строят все новые гипотезы происхождения жизни. Белорусский ученый, доктор физико-математических наук, профессор, заведующий лабораторией нанооптики Института физики им. Б. И. Степанова НАН Беларуси С. В. Гапоненко утверждает: «Самым грандиозным научным открытием считаю установление строения атома и связанное с этим построение квантовой механики и в более широком смысле – квантовой физики. Самым грандиозным будущим достижением станет познание тайны жизни. Как органические молекулы собираются в такие структуры, которые начинают размножаться? Как из химических веществ появляется клетка, которая начинает жить своей жизнью? Например, на уровне атома нет понятия «старость», все атомы одного типа идентичны. А вот на уровне молекулы такие понятия могут возникать. Клетка отличается от молекулы способностью размножаться. Как возникает эта способность и почему со временем утрачивается? Все эти тайны пока ускользают от ученых»[150]150
  Гапоненко С. В. Интервью журналу «Большой». 2012. № 5. С. 67.


[Закрыть].

Важным достижением отечественной философии и естествознания следует признать выделение двух типов детерминизма: «жесткого» и вероятностного (статистического). «Жесткий» детерминизм выражает три особенности связей элементов системы: а) однозначный характер связей, б) равноценность, равнозначность всех связей как необходимых, законосообразных, в) независимость свойств элементов от их вхождения в систему. Ю. В. Сачков писал: «Особый подкласс жестко детерминированных систем образуют практически все современные искусственно создаваемые человеком машины и автоматы вплоть до кибернетических устройств»[151]151
  Сачков Ю. В. Проблема структуры материи и вероятность // Структура и формы материи. М., 1967. С. 50.


[Закрыть]. Упоминания (аналогия) М. Борном, позже И. Пригожиным «автоматов» можно, по-видимому, понимать так, что имеется в виду именно этот подкласс и этот же тип жесткой детерминации. Вероятностный детерминизм характеризуется: а) наличием огромного числа степеней свободы, б) статистическим распределением параметров системы (переменных), в) элиминированием межэлементных связей и введением понятия «свободных», т. е. независимых элементов (частиц), г) асимптоматичностью распределений. Здесь же подчеркивалась необходимость «анализа таких проблем, как проблемы энтропии, информации, эргодичности (работоспособности. – С. Ш), перемешивания, флуктуаций, релаксации и др. Многие из указанных вопросов не получили достаточно удовлетворительного решения и требуют более глубоких обоснований статистических закономерностей»[152]152
  Там же. С. 54.


[Закрыть], т. е. вероятностного детерминизма.

Известно, что первым значительным достижением, выходящим за пределы лапласовского детерминизма, стало эволюционное учение Дарвина (1809–1882). Открытый Дарвином принцип дивергенции (расхождения признаков у потомков общего предка) практически калькируется в синергетике термином «версификация» (ветвление), но уже в качестве индикатора «принципиально нелинейных процессов»[153]153
  Можейко М. А. Идея нелинейности и феномен неодетерминизма: методологический поворот в современной науке // Социология. 2012. № 2. С. 39.


[Закрыть]. Очевидно, что «Теория происхождения видов путем естественного отбора», опубликованная в 1859 г., не могла быть создана без вероятностных представлений, учета роли случайности, но ее невозможно представить и в русле индетерминизма. Индетерминизм (буквально – неопределенность) означает гипостазирование случайности, отрицания объективных связей между явлениями, представление о мире как царстве сплошной неупорядоченности, хаоса. В свете идей современной информатики становится более понятной двусмысленность термина «неопределенность». При принятии человеком решений, требующих выбора, ситуация неопределенности может возникать как из-за отсутствия (неполноты) информации, так и из-за избытка, перегруженности сведениями.

В истории биологии известна концепция ортогенеза – антидарвинистское учение о направленной эволюции, ограничивающее творческую роль естественного отбора в пользу идей предопределенности развития органического мира на основе изначальной целесообразности в живой природе (Т. Эймер, Л. С. Берг и др.). Это была попытка возврата к детерминизму лапласовского толка. В гносеологическом плане в ней присутствовал параллелизм с космогонической «небулярной теорией» Канта – Лапласа, согласно которой Солнечная система образовалась из первичной газовой туманности «естественным» путем: под действием законов сохранения энергии, импульса и момента импульса. Эту модель стали рассматривать как всеобщий закон превращения простого в сложное, в том числе и в живой природе, о чем ни Кант, ни Лаплас и не помышляли. Заметим, что и современные («диссипативные») концепции происхождения вселенной – Большого взрыва (гипотеза Леметра – Гамова), флуктуации вакуума (И. Пригожина) – оставляют много вопросов. Критика дарвинизма, запрет его преподавания в школах, сохраняющийся до сих пор в ряде штатов США, идет сегодня по двум направлениям. Во-первых, утверждается, что вероятности случайного возникновения полезных мутаций являются комбинаторными, а не геометрическими, а значит – существенно меньше, чем предполагал Дарвин. Во-вторых, что синтез белков, открытый Уотсоном и Криком, не только согласован в клетках единичного организма, но и учитывает ход процесса в других организмах, его соответствие иммунологическим и трофическим (цепочки питания) императивам. Опять-таки нет сомнения, что Дарвина оставили бы в покое, если бы он не довел свою теорию естественного отбора до логического завершения, т. е. не опубликовал «Происхождение человека и половой подбор» (1871). Безусловно, происхождение жизни на земле, происхождение видов и происхождение человека органично связаны между собой. Т. де Шарден назвал эту связь законом подъема сознания. Он писал: «Эволюция не просто включает мысль в качестве аномалии или эпифеномена, а легко отождествляется с развитием, порождающим мысль, и сводится к нему, так что движение нашей души выражает сам прогресс эволюции и служит его мерилом»[154]154
  Шарден де I Феномен человека. М., 1965. С. 146.


[Закрыть]. Тем самым развитие мира приобретает смысл.

А. И. Опарин справедливо отмечал, что если не признается возможность возникновения живого из неживой материи, то остаются такие концепции, как гилозоизм (одушевленность материи), креационизм (сотворение), панспермия (жизнь занесена извне) и пр., ненаучность которых доказана. Вместе с тем, выступая против «открытия» О. Лепешинской клетки из неклеточной материи, он констатировал: «Однажды появившись, жизнь уже никогда не возникнет на Земле» («живое от живого»). В дискуссии о природе вируса (живой он или не живой) Опарин писал: «Это новообразование возможно лишь при наличии организации, которая свойственна только жизни, и, следовательно, не вирус послужил началом жизни, а, наоборот, он сам мог возникнуть только как продукт биологической формы организации»[155]155
  Опарин А. И. Жизнь, ее природа, происхождение и развитие. М., 1963. С. 64.


[Закрыть].

Этот небольшой экскурс мы приводим по двум соображениям: а) чтобы хоть в малой степени включить материал, сравнительно мало используемый в синергетике и постмодернизме, б) чтобы на примере биологии показать, что неопределенность – не чисто когнитивная категория, не антропоморфизм, а объективный параметр самой природы, реального мира. Многие явления неопределенны сами по себе, например: сдвиги в литосфере – твердой оболочке Земли до 40 км толщиной; движение воздушных масс – циклонов и антициклонов; пол ребенка при зачатии; миграция саранчи; пандемии и многое другое. Все это делает невозможным однозначный прогноз, стопроцентное предсказание тех или иных событий, явлений, исходов и вместе с тем подталкивает к философскому агностицизму и индетерминизму. М. Борн рассказывает о пережитом в молодости периоде агностицизма (скептицизма), когда он, пытаясь удостовериться, что зеленый лист в его глазах является действительно (объективно) зеленым, прошел через мучительные поиски ответа. Позже он писал: «Детерминизм постулирует, что события в разные времена связаны некоторыми законами таким образом, что возможны предсказания еще неизвестных ситуаций (прошлых или будущих)»[156]156
  Борн М. Моя жизнь и взгляды. М., 1973. С. 149.


[Закрыть]. Если бы он добавил после слова «постулирует» вставку «как утверждал Лаплас», это было бы и справедливо по отношению к Лапласу, и корректно в философском смысле. А так – это тривиально, ибо общеизвестно, что однозначные предсказания и строгие расчеты дают лишь динамические законы, например закон всемирного тяготения. Этот закон позволил Циолковскому решить главную проблему космонавтики, а именно вычислить с точностью до метра, причем вручную, почти как гоголевский ярославский мужик, создавший топором и долотом знаменитую тройку – великий символ Руси («Русь-тройка»), первую космическую скорость, равную 8431 м/с, а позже Королеву – маршруты, грузоподъемность, запас горючего и тысячи деталей первых космических кораблей. И таких примеров множество: мосты и автомобили, дома и плотины, дороги и виадуки, электростанции и самолеты – все это покоится на точном расчете. Да и кто бы согласился жить в доме, если бы ему сказали, что вероятность его разрушения равна 0,1 или даже одна миллионная и катастрофа наступит в любое случайное время. Но поскольку в природе действуют не только динамические, но и статистические законы, человек задолго до теории вероятности пользовался такими предсказаниями – кристалликами опыта поколений в виде народных примет, традиций, ритуалов и пр. Сегодня вероятность точного краткосрочного прогноза погоды близка к 0,9, землетрясения – больше 0,5; даже пол ребенка предсказуем, исходя из того, что на 100 девочек рождается 108 мальчиков – такое статистическое распределение установила сама природа.

Фаталист, как отмечал М. Вебер, обречен или верить в мойру (рок), или надеяться на чудо, т. е. благоприятный для себя случай. Но ведь индетерминизм с его абсолютизацией случайностей как раз ведет к фатализму, мистике, суевериям, господству эзотерики, паранормальности, лженауки и пр. Детерминизм считался особым достоинством классической ньютоновской теории. Большинство естествоиспытателей сходятся на том, что современная неклассическая наука не отбросила достижения классики, а преемственно ассимилировала их. Есть, однако, и иные подходы. В одной из давних публикаций утверждалось: «Речь идет уже не о поправках, а об отмене предыдущей концепции, ибо, как сказал Фейнман, у нас нет двух миров – квантового и классического, – нам дан один-единственный мир, в котором мы живем, и этот мир квантовый»[157]157
  Тростников В. Научна ли «научная картина мира»? // Новый мир. 1989. № 12. С. 259.


[Закрыть].

Мир, действительно, один. Но каков он или каким его следует считать, чтобы не впадать в неразумный солипсизм, логический позитивизм, воинствующий нигилизм и иные, уже пройденные «измы» и их новые ипостаси? В поисках ответа обратимся к философским размышлениям основного автора квантовой теории Макса Планка (1858–1947). В 1937 г. он прочитал доклад «Религия и естествознание» в Дерптском (Тартуском) университете, который был опубликован у нас только в 1990 г. Первое, что он подчеркивает, – это преемственность в историческом развитии науки: «Физические представления изменялись не беспорядочно, а лишь постоянно совершенствовались и уточнялись»[158]158
  Планк М. «Религия и естествознание» // Вопр. философии. 1990. № 8. С. 30.


[Закрыть]. Далее он говорит об универсальных константах, «образующих те неизменные кирпичики, из которых строится здание теоретической физики». Резко критикуя позитивизм, Планк показывает, что эти константы «являются наглядным доказательством наличия в природе реальности, не зависящей от любых человеческих измерений, и, что самое существенное, мы заранее точно знаем, что и все будущие измерения приведут к тем же константам»[159]159
  Планк М. «Религия и естествознание» // Вопр. философии. 1990. № 8. С. 31.


[Закрыть]. Планк имеет в виду прежде всего одну из удивительнейших констант, носящую его имя – постоянная Планка. Таких универсальных констант достаточно много – скорости света и звука, состав воздуха, коэффициент гравитации и др. Именно константы создают основу мироздания, олицетворяют, как пишет К. Гильзин, «внутренние связи между микромиром, макромиром и миром Большого космоса, или, как его иногда называют, Мегамиром»[160]160
  Гильзин К. В необыкновенном мире. М., 1974. С. 235.


[Закрыть]. Важно и то, что устойчивость этих величин лежит в основе такого психологического феномена, как естественная установка восприятия мира. Об этом знаменитый афоризм И. Канта: «Две вещи наполняют мою душу восторгом: звездное небо над головой и нравственный закон внутри нас». Планк подчеркивает, что такое глубочайшее благоговение, выраженное в приведенных словах Канта, человек обычно не испытывает перед тем, что «привнесено от себя, самим придумано». Позитивисту подобное благоговение чуждо. «Для него звезды – суть не что иное, как воспринимаемые нами комплексы ощущений. Все остальное, по его мнению, является полезным, но в принципе произвольным и необязательным». Обращаясь к основной теме доклада, Планк отмечает: «Религия и естествознание сталкиваются в вопросе о существовании и сущности Высшей Власти, господствующей над миром». Он убежден как религиозный человек, что «они вовсе не противоречат друг другу в утверждениях, что, во-первых, существует разумный миропорядок, независимый от человека, и, во-вторых, что сущность этого миропорядка нельзя непосредственно наблюдать, а можно лишь косвенно познать или предположить его наличие. Для этой цели Религия пользуется своеобразными символами, а точные науки – своими измерениями»[161]161
  Планк М. «Религия и естествознание» // Вопр. философии. 1990. № 8. С. 34.


[Закрыть]. В духе известного принципа дополнительности Н. Бора автор считает, что религия и естествознание не исключают друг друга, а дополняют и обусловливают. Пути нравственного отношения к миру, к жизни, с одной стороны, и рациональное познание – с другой, «не расходятся, а идут параллельно, встречаясь в бесконечности у одной и той же цели».

Как далеко это от суждений доцента математики, кандидата философских наук, действительного члена Американского научного общества В. Тростникова и физика Фейнмана о сугубо квантовом мире. На самом деле мир не только один, но и един, что требует преодоления междисциплинарных барьеров и методологических противоречий, начатых в XIX в. «номологическим расколом»[162]162
  Шавель С. А. «Номологический раскол» и социологический оптимизм // Общественная миссия социологии. Минск, 2010. С. 106–127.


[Закрыть], и принятия конструктивных шагов к единой науке. Не секрет, что растущий интерес на Западе к марксизму, многократное переиздание по требованию студентов первого тома «Капитала» в Германии и других странах побуждают вспомнить одно из пророчеств (или предсказаний) К. Маркса о судьбах науки. Он писал: «В дальнейшем естествознание включит в себя науку о человеке в такой же мере, в какой наука о человеке включит в себя естествознание: это будет одна наука»[163]163
  Маркс К., Энгельс Ф. Из ранних произведений. М., 1956. С. 596.


[Закрыть].

Думается, что и противопоставление «жесткого» и вероятностного детерминизма неконструктивно, ведь согласно принципу дополнительности они должны дополнять друг друга, синтезируясь в неодетерминизме.

1.4. Социологический детерминизм в теории и эмпирических исследованиях

Вторая статья проф. М. А. Можейко[164]164
  Можейко М. А. Постмодернизм и синергетика: формирование методологии нелинейного моделирования в философии и науке // Социология. 2013. № 4.


[Закрыть], в которой наряду с другими размышлениями содержится весьма интересный анализ такого сложного явления, как трансгрессия, привлек особое внимание социологической общественности. Вместе с тем стало очевидным, что наш диалог требует выхода в более широкое поле социологического дискурса. Нельзя не признать, что именно публикации М. А. Можейко – не только названные статьи в журнале «Социология», но и многие другие работы – послужили реальным толчком к анализу места и роли детерминизма в социологической науке, за что хотелось бы выразить особую ей благодарность. Относительно высказанного ею замечания о приведенном определении понятия «линейность», можно сказать следующие соображения. Действительно, некоторые упрощения в духе «геометриз-ма» сделаны сознательно, для иллюстрации. Известно, что в математике линейность описывается уравнениями, причем существуют специальные приемы, позволяющие преобразовывать нелинейные уравнения в линейные. В этнографии для обозначения однолинейных родственных групп используется термин «линидж» (англ. Lineage)[165]165
  См.: Свод этнографических понятий и терминов. М., 1986. С. 80.


[Закрыть]. К тому же, материнская и отцовская линии в силу экзогамного запрета расходятся, «ветвятся», подключая в генеалогию одной семьи членов из других семей. Такие нюансы также хотелось бы иметь в виду.

Нет сомнения, что детерминизм сыграл фундаментальную роль в истории естественных наук, но, вот, в XX веке несколько Нобелевских лауреатов (М. Борн, И. Пригожин и др.) решили отказаться от детерминизма, для чего достаточно было перейти к новой системе уравнений. (Еще один лауреат Ф. Хайек позже отказался от употребления терминов «общество» и «социальное»). Но тому, кто попытался бы убрать детерминацию человеческого поведения и социальных действий, пришлось бы радикально изменить и человека, и социум.

Многие физики обращались, как они говорят, к более сложным системам, какими являются человек и общество. Так, в одной из аудиторий МГУ хранится знаменитая формула Н. Бора: «Противоположности – не противоречивы, они – дополнительны». Прекрасный призыв к гармонии, который иногда успешно реализуется на микроуровне, но бизнес, большая политика и т. и. этот призыв игнорируют или просто не замечают. М. Борн неоднократно приводит тезис: «Разум отделяет возможное от невозможного, а здравый смысл – целесообразное от бессмысленного». Это умная и уместная компиляция древних мыслей, но следует ли ее понимать в духе известной поговорки «не дадим науке посрамить здравый смысл». В науке есть два типа маргиналов: мифотворцы и еретики. О мифотворцах говорится достаточно много, приведем пример отечественного «еретика». Им стал А. И. Вейник, в свое время лучший специалист в области литья. В числе его ересей – поддержка антропного принципа. Он писал: «Картина мира оказалась органически связанной и целиком обусловленной природой самого человека и его ролью и назначением в этом мире»[166]166
  Вейник А. И. Термодинамика реальных процессов. Минск, 1991. С. 3.


[Закрыть]. Кроме того, Вейник отверг 2-й закон термодинамики, заявив, что «его не знает природа». Он утверждал, что одним из примеров «Вечного двигателя» является обычная термопара. Ввел такие понятия, как «парен» – абсолютный вакуум, «хрональное вещество» и многие другие, доказывал наличие тонких и сверхтонких структур. Возможно, его идеи и разработки не верны, но ведь огромный массив эзотерики усиленно эксплуатирует подобные идеи, а эксперты ничего не объясняют. Думается, что это также может иметь некоторое отношение к проблеме детерминизма в естествознании. Но мы хотели бы поразмышлять о социологическом детерминизме.

Понятие «социологический детерминизм» в научной литературе встречается заметно реже, чем многие иные разновидности детерминизма: географический, физический, исторический, экономический, генетический, физиологический, психологический и другие. Связано это с рядом обстоятельств. Во-первых, чисто языковым сближением терминов «социальный» и «социологический», вплоть до их отождествления путем растворения второго в первом. Это особенно характерно для XIX в., но инерционно перешло в век XX и сохраняется нередко и у современных авторов. Сами классики социологии не придавали значения терминологическим нюансам такого рода. О. Конт отнес социологию к естественным наукам и формулируемые законы – трех стадий и другие – прилагал к истории развития человеческого общества. Э. Дюркгейм, требуя, чтобы социальное (факты, явления) объяснилось только через социальное, видел в этом методологический принцип социологизма в позитивном смысле, без предиката «вульгарный», приклеенного позже критикой. М. Вебер свой вывод о связи протестантской этики с духом капитализма – или шире с ролью идей в общественном развитии – не называл социологическим.

В социологии К. Маркса ядро составляет материалистическое понимание истории, на основе которого создана социально-философская формационная теория, учения о классовой борьбе, соотношении базиса и надстройки, определяющей роли общественного бытия по отношению к общественному сознанию и др. В работах классиков недооценен и не проанализирован тот факт, что термин «социальное» является пакетным понятием, охватывающим все сферы общественной жизни в их внутренней деформации и взаимной связанности.

В теоретическом плане из работ, относящихся к нашей теме, выделим публикации Питера Бергера и Маргарет Арчер. У П. Бергера примечательно само название «Общество в человеке» одной из глав в книге «Приглашение в социологию». В предисловии автор с долей иронии отмечает: «Социология в некоторых своих построениях как будто готова отобрать у экономики звание «мрачной науки» (из-за того, что она изучает и прогнозирует кризисы. – С. Ш), когда представляет перед читателем общество в виде жуткой тюрьмы мрачного детерминизма»[167]167
  Бергер П. Л. Общество в человеке // Социологический журнал. 1995. № 2. С. 162.


[Закрыть]. Мы знаем, что такой позиции придерживаются некоторые сторонники «методологического индивидуализма», в политике – либералы, либертарианцы, анархисты. Задача, которую поставил автор, состоит в том, чтобы опровергнуть этот предрассудок о «мрачном детерминизме», развеять ошибочные представления о «толпах взнузданных и управляемых властями» индивидов, побуждаемых к нормативному поведению и просоциальной активности только постоянной угрозой наказания. При этом он не обращается к характерным для исторического анализа отношений между индивидом и обществом теориям общественного договора (Гоббс, Руссо и др.), ни к более современным идеям «расширенного порядка человеческого сотрудничества»[168]168
  Хайек А. Ф. Пагубная самонадеянность. М., 1992. С. 15.


[Закрыть], выдвинутых либеральными экономистами. Его метод более конструктивный и исходит из психологических доказательств, как видно из названия данной главы, общественной природы человека. Относительно тезиса о подавленности индивида обществом П. Бергер заявляет: «И обыденное знание об обществе, и социологический анализ убеждают нас в том, что это не так. Большинству из нас ярмо общества не слишком трет шею… В большинстве случаев мы сами желаем именно того, что общество ожидает от нас. Мы хотим подчиняться правилам. Мы хотим той доли, которую общество определяет нам. А это в свою очередь возможно потому, что общество детерминирует не только то, что мы делаем, но также и то, что мы есть. Другими словами, социальное положение затрагивает и наше бытие, и наше поведение в обществе»[169]169
  Бергер П. Л. Общество в человеке // Социологический журнал. 1995. № 2. С. 162.


[Закрыть]. Этот вывод аргументирован социологическими данными из теории ролей, социологии знания и теории референтных групп, сопровождаемых рядом блестящих примеров. Мы не имеем возможности комментировать изложение, обратим лишь внимание на следующее парадоксальное для

отдельных политологов замечание: «Неверно, что каждое общество имеет тех людей (народ или то правительство. – С. Ш), которых оно заслуживает. Скорее, общество производит таких людей, которые ему нужны»[170]170
  Бергер П. Л. Общество в человеке // Социологический журнал. 1995. № 2. С. 173.


[Закрыть]. Эти слова имеют прямое отношение к вечной полемике о «великих личностях», которых одни требуют деперсонализировать (Л. Толстой, например, и др.), другие – канонизировать как носителей Божественной харизмы. Но давно замечено, что великие личности, харизматики – Моисей и Христос, Перикл и Македонский, Наполеон и Петр I, Данте и Пушкин, Ломоносов и Эйнштейн и многие другие – появляются своевременно, хоть и случайно. Но это не тот случай, который вошел в поговорку: «Будь у Клеопатры нос короче, история пошла бы другим путем». Г. В. Плеханов справедливо утверждал: «Великими деятелями называются те, которые больше других способствуют решению великих общественных задач. А в нравственном смысле велик каждый, кто, по евангельскому выражению, «полагает душу свою за други своя» [171]171
  Плеханов В. ГК вопросу о роли личности в истории // Плеханов В. Г. Избранные философские произведения: в 2 т. T. 2. М., 1956. С. 334.


[Закрыть].

Таким образом, следуя Бергеру, можно сказать, что включение индивида в общество, его гоминизация (по Т. де Шардену[172]172
  Т. де Шарден. Феномен человека. М., 1992.


[Закрыть]) и социализация, детермини-зируются не внешним принуждением – это имело место при рабстве, – а внутренними механизмами идентификации, аффилиации (сближения, включения) и интериоризации – усвоения нормативно-ценностных стандартов социума. «Человек не может быть человеком (самоидентификация. – С. Ш) без других людей, как нельзя обладать идентичностью без общества. Обладать человеческим достоинством можно лишь с дозволения общества»[173]173
  Бергер П. Л. Общество в человеке // Социологический журнал. 1995. № 2. С. 167–168.


[Закрыть].

В работах М. Арчер выделим принципиально важный для понимания социологического детерминизма анализ эмерджентных свойств общества. Нам казалось, что только у нас заклейменная в свое время «эмерджентная эволюция» (К. Л. Моргана, С. Александера) табуировала использование данного термина. Но вот М. Арчер пишет: «Поскольку социальные теоретики робеют перед «эмерджентностью», у нас (т. е. у них, в Англии. – С. Ш), действительно, не так-то много конкретных примеров того, как подходят к «досадному факту» (слова Дюркгейма) общества»[174]174
  Арчер М. Реализм и морфогенез // Социологический журнал. 1994. № 4. С. 50.


[Закрыть]. Это происходит, по едкому замечанию автора, из-за предосторожностей, «что “редукционизм” и “реификация” – это дорожные указатели на пути в ад».

Под эмерджентными свойствами общества понимаются, как следует из этимологии (англ, emergent – внезапно возникающий), неожиданно появляющиеся новые черты, признаки, формы и отношения. Но возникают они не из пустоты или «игры случая» (фортуны, рока или чуда), но из предсуществу-ющих (латентно до времени) социальных форм. Они обладают причиняющей силой, но не как причинность в природе, а как обусловливающие последующую интеракцию. Арчер полемизирует не только с близким по духу, реалистом Р. Бхаскаром[175]175
  Бхаскар Рой. Общества// Социо-Логос: Общество и сферы смысла. Вып. 1. 1991. С. 219–241.


[Закрыть], но и с номиналистом Э. Гидденсом. Так, по ее мнению, «термин “структурация” отдает волюнтаризмом», а сведение эмерджентности к “следам памяти”, как это делает Гидденс, «являет собой один из примеров отчаянной попытки втиснуть неуловимое социальное в якобы более осязаемые рамки индивидуального»[176]176
  Арчер М. Реализм и морфогенез // Социологический журнал. 1994. № 4. С. 54.


[Закрыть]. Дюркгейм назвал общество «досадным фактом» за онтологическую причудливость социальной реальности, которая, в отличие от природной, не самодостаточна, так как целиком определяется, можно сказать, детерминизируется человеческой деятельностью. Но чья деятельность, за что и когда ответственна? Арчер утверждает: «Путаница в ответах на эти вопросы происходит из-за слишком резкого и совершенно ненужного логического перехода от банального положения «нет людей – нет общества» к в высшей степени сомнительному утверждению «вот это общество, ибо эти люди – здесь»[177]177
  Там же. С. 56.


[Закрыть]. В этом споре много примеров – образов, аналогий. Так, Гидденс уподобляет «общество» рулону цельнотканого полотна, Бхаскар – скульптуре, Арчер – платью, передаваемому по наследству. Думается, более уместен был бы пример французского психолога А. Пьерона. «Если бы нашу планету постигла катастрофа, в результате которой в живых остались бы только дети, а взрослое население погибло, то хотя человеческий род и не прекратился бы, однако история человечества неизбежно была бы прервана. Машины бездействовали бы, книги оставались бы непрочитанными, художественные произведения утратили бы свою эстетическую функцию»[178]178
  Цит. по: Леонтьев А. Н. Проблемы развития психики. М., 1981. С. 423.


[Закрыть]. Как видим, психолог до предела обострил проблему социального наследования, так часто недооценивавшуюся всевозможными нигилистами-пролеткультовцами в СССР, хунвенбиновцами в Китае, не говоря уже о маргиналах, декадентах в искусстве, новоязовцах и т. д. Индивиды, в иллюстрации Пьерона, остались, а общество исчезло, история человечества должна была бы начаться вновь, еще труднее, чем после библейского Потопа.

Эмерджентность – это в первую очередь достояние предыдущих поколений, сохраняющееся в материальных сооружениях, в памятниках культуры, образовании, демографии, знании. «Старинное снадобье, – подчеркивает Арчер, – обладающее лечебными свойствами, будет лечить и через сто лет, если его рецепт заново обнаружат и опробуют. В этом случае знания активируют, а не осуществляют (это совершенно разные вещи). Эмерджентные культурные свойства вводятся здесь в качестве еще одной широкой категории социального, которая онтологически не зависит от деятельности людей здесь и теперь»[179]179
  Арчер М. Реализм и морфогенез // Социологический журнал. 1994. № 4. С. 59.


[Закрыть].