Текст книги "Общественная миссия социологии"

1.2. Vox populi, vox dei (о реальности общественного мнения)

Одной из значимых примет 1990-х годов на постсоветском пространстве можно назвать оживление и существенное повышение роли общественного мнения. «Внезапно (как будто внезапно) и наверху и внизу резко изменилось отношение к общественному мнению как социальному институту»[26]26
  Есть мнение / Под ред. Ю. А. Левады. М., 1990. С. 7.


[Закрыть]. Примеров тому более чем достаточно: в политической сфере – это все более острая борьба за голоса избирателей, спрос на социологические прогнозы выборов, появление новых для нас технологий; в бизнесе, предпринимательстве – развитие маркетинговых исследований, в основе которых опросные методы; вынесение на суд общественности таких аномальных явлений, как наркомания, неуставные отношения в армии и т. п.

Но именно в эти годы отмечается всплеск нигилизма в оценке общественного мнения. Так, в книге французского социолога П. Бурдье «Социология политики» один из разделов недвусмысленно назван «Общественное мнение не существует», здесь автор опровергает постулат о том, что «производство мнений доступно всем». Известный специалист по социологии США заявил: «Знаю я их общественное мнение, что надо, то и выведут». Электорат обвиняют в отсутствии «признаков гражданственности и реалистического понимания стоящих перед страной задач»[27]27
  Информ. бюл. ВЦИОМ. 1998. № 4. С. 13.


[Закрыть]; в том, что он «руководствуется лишь простыми интересами – злобой и завистью»[28]28
  Деловой вторник. 2000. 25 июля.


[Закрыть] и т. д.

Если углубиться в историю, нетрудно обнаружить огромное число ниспровергателей той идеи, которая выражена в вынесенной в заголовок крылатой фразе времен Древнего Рима «Глас народа – глас божий». В их числе Ницше, Ортега-и-Гасет, Кьеркегор, Гуссерль, авторы теории элит – Парето, Моска и др.

Для социологии общественное мнение не просто важный источник информации о настроениях и чаяниях людей или социальный институт, определяющий и поддерживающий нормативную систему общества. С теоретической точки зрения общественное мнение – главный конструкт тех парадигмальных подходов, которые возвышают личностное начало, человека как меру всех вещей (включая и социальный порядок), как субъекта истории. Никто лучше социолога не знает, сколь неоднозначно и переменчиво бывает общественное мнение. Оно не нуждается в идеализации, но и не заслуживает отрицания, даже ради благих целей. К счастью, этого и нельзя сделать: можно, например, не замечать погоду, но она есть вне зависимости от человеческих желаний, объективно. Все это побуждает еще раз обратиться к методологическим проблемам общественного мнения[29]29
  См.: Грушин Б. Есть ли у нас общественное мнение? // Новое время. 1988. № 30.


[Закрыть].

Двойственная природа мнения. Термин «мнение» по своему происхождению не является социологическим, он заимствован из философии, имеет давнюю историю и довольно сложную судьбу. В древнегреческой философии «мнение» (doxa) и «знание» (episteme) – основные категории теории познания. Для Сократа мнение – не ступень познания истины, а проявление некоторой диспозиции самого человека (верования, предрассудки, предрасположенности и т. п.). Поэтому он отстаивает казалось бы парадоксальный тезис, что «даже правильное мнение не есть знание». Но парадокса нет, если согласиться, что мнение лишь случайно может совпадать со знанием (истиной). (Например, если при сдаче экзамена на компьютере студент из десяти подсказок на первый вопрос угадывает ту единственную, которая правильна, то это не говорит о его знании предмета. Вероятность угадывания правильных ответов на 20 вопросов без знания предмета ничтожна.)

У Платона мнение относится не только к субъекту, но и к объекту: оно занимает промежуточное место между знанием и незнанием, и на онтологическом уровне ему соответствует чувственный мир, область зримого. Соответственно мир мнений делится на две области: веры и догадки. Аристотель еще больше приближает мнение к знанию, в его системе категорий doxa (мнение) есть вероятностное знание. Поскольку его посылки не необходимы, то такое знание-мнение не надежно, допускает ложный вывод, может быть как верным, так и неверным.

В Новое время, когда философия пришла к четкому выделению двух уровней познания, категория «мнение» потеряла свой гносеологический статус. На первом уровне инструментами познания стали ощущение, восприятие и представление, на втором – понятие, суждение и умозаключение. Неслучайно немецкий философ Э. Кассирер в работе «Опыты о человеке», приведя слова Марка Аврелия «Мир – изменение, жизнь – мнение», отмечает следующее: «Термины убеждение (affirmation) или суждение (judgement) кажутся мне более подходящими к мысли Марка Аврелия, чем мнение (opinion), хотя именно последний термин используется во всех мне известных английских переводах. Мнение (платоновское doxa) содержит момент изменчивости и неочевидности, не предусмотренный Марком Аврелием»[30]30
  Проблема человека в западной философии. М., 1988. С. 519.


[Закрыть]. Однако М. Аврелий – философ, а не теолог. Его нравственные наставления не совместимы с ортодоксией, догматизмом. «Все, что ты видишь, – учил философ-император, – подлежит изменению и вскоре исчезнет. Размышляй постоянно и о том, скольких изменений ты уже был свидетелем. Приспосабливайся к обстоятельствам, выпавшим на твою долю. И от всего сердца люби людей, с которыми тебе суждено жить»[31]31
  Памятники поздней античной научно-художественной литературы. М., 1964. С. 119–124.


[Закрыть]. Эти мысли, как нам представляется, соответствуют максиме «жизнь – мнение».

Социология восприняла философское учение о двойственной природе мнения. Суть его в том, что мнение одновременно выражает и диспозиции того человека, который его высказывает, и по-своему отражает предмет мнения (объект, явление, событие, другого человека). Перед социологией стала принципиально новая задача – измерение мнений, анализ общего мнения, т. е. общественного мнения во всех его деталях, разрезах и подробностях с использованием специальных методов и математико-статистических приемов. В социологии существуют следующие определения понятия «мнение».

1. Мнение – вербальный факт или факт вербального поведения, выражающий в логически правильной форме некоторое смысловое содержание. П. Бурдье подчеркивает, что под мнением он на протяжении всего анализа понимал «то, что может быть сформулировано в виде высказывания с претензией на связность»[32]32
  Бурдье П. Социология политики. М., 1993. С. 177.


[Закрыть]. Но «претензии на связность» недостаточно, требуются логическая и смысловая определенность, релевантная нормам языка и т. п. («жареный лед», «круглый квадрат» – связные, но бессмысленные высказывания.) Тем не менее для опросных методов понимания мнения как вербального факта вполне достаточно. С той лишь оговоркой, что существуют и другие способы выражения мнений. Когда, например, зрители молча покидают кинозал – «голосуют ногами» – никто не усомнится в их отрицательном мнении о фильме. Особая тема – расхождение между вербальными фактами и «молчаливым мнением». Всему этому есть свои причины и социолог всегда пытается их понять, не полагаясь только на высказывания респондентов.

2. Мнение – оценочное суждение о проблемах (событиях, явлениях) действительности. Это наиболее распространенное в социологической литературе определение, в нем все термины осмыслены и поддаются верификации. Суждение – утверждение существования предмета мнения, оценка – его субъективное восприятие, проблемность – неоднозначность решения, с одной стороны, и актуальность – с другой. Если нет проблемной ситуации, мнение излишне, в этом случае оно переходит в знание, можно сказать, растворяется в нем, придавая знанию некоторый эмоциональный заряд.

3. Мнение – отношение людей к объектам, явлениям и событиям действительности. Как видим, здесь объем понятия заметно расширяется и охватывает любые акты поведения, выражающие отношение человека к чему-то. Еще раз отметим, что существует много как прямых, так и символических действий, представляющих мнение людей. Среди прямых такие, как бойкот товаров, участие в массовых действиях, сбор средств, членство в партиях и т. д. К символическим относятся, например, различные значки, повязки, флажки, а также акции типа «Зажги свет», «Поставь свечу» и др. Анализ невербальных действий – важная часть изучения общественного мнения путем наблюдений, бесед и других методов.

4. В маркетинговых исследованиях под мнением понимают определенную категоризацию покупательских потребностей, характеризующих состояние и динамику платежеспособного спроса. В таких исследованиях мнение – характеристика субъекта. Действительно, если бы мнения касались только внешней оценки объектов, в данном случае товаров, то опросы населения потеряли бы смысл: простые люди не могут оценить качество товаров лучше, чем специалисты. Но эксперты-товароведы не могут знать вкусы, привычки, предпочтения людей и не могут прогнозировать их поведение на рынке. «Предрасположенность, по определению П. Бурдье, – не есть мнение»[33]33
  Бурдье П. Социология политики. С. 177.


[Закрыть]. А как назвать готовность человека тратить силы и время в поисках какого-то определенного товара, например, любимого чая? Если это не мнение, то видимо лишь потому, что никто не задал такой вопрос. Когда человек говорит: «Мой любимый чай такой-то», – это без сомнения связное высказывание, т. е. мнение. Также и в политике: избиратель ждет, ищет кандидата, образ которого у него есть хотя бы в общих чертах, и голосует за «похожего» или не голосует ни за кого. Этот образ и есть некоторый синтез личных и групповых предрасположенностей. То, что они не всегда вербализуются, не значит, что они не существуют как факт индивидуального и коллективного сознания. При методически корректной формулировке вопроса этот образ может быть достаточно точно описан словами, как портрет предпочитаемого кандидата. Главная методическая сложность социологических опросов в том, что прямые вопросы, как правило, не поддаются валидизации. Так, для оценки потенциального числа потребителей снотворного не подходит прямой вопрос «Купите ли вы снотворное?», но приемлем вопрос «Как Вы обычно засыпаете – легко или с трудом?»[34]34
  См.: Ноэль Э. Массовые опросы. М., 1978. С. 254.


[Закрыть]. При изучении управляемости малых коллективов (бригада, отдел, спортивная команда) прямой вопрос «Как Вы оцениваете управляемость вашего коллектива?» методически не корректен, поскольку понятие «управляемость» требует объяснения и может толковаться по-разному. Более адекватной является шкала из трех простых вопросов, касающихся откровенности восходящей информации от подчиненных к руководителю.

5. И наконец, мнение можно определить как интерпретацию мира повседневности. «Повседневность, – по словам А. Шюца, – это сфера человеческого опыта, характеризующаяся особой формой восприятия переживания мира, возникающей на основе трудовой деятельности»[35]35
  Шюц А. Структура повседневного мышления // Социол. исслед. 1988. № 2. С. 131.


[Закрыть]. В мире повседневности человек руководствуется не готовым и точным знанием, а своими интерпретациями всего того, с чем он имеет дело, и эти интерпретации, точнее, их результаты, и есть его личное мнение. Зная, например, что Земля вращается вокруг Солнца, человек живет по Солнцу – такая интерпретация в круге повседневности ему привычна, удобна и достаточна. Тем самым вопрос, у каждого ли человека есть мнение, отпадает сам собой. Можно лишь выяснять, каков этот мир повседневности и, соответственно, круг мнений у того или иного человека. В благополучных странах политика для простых людей скорее периферийное, чем главное дело, – отсюда и представление, что не у всех есть мнение о политике.

Итак, мнение как понятие имеет двойственную природу, оно отражает как внутренние диспозиции, так и повседневный мир, который человек осваивает практически, опытным путем. Человек владеет этим миром, и в этом смысле знает его, ибо его мнения-интерпретанты позволяют успешно приспосабливаться к обстоятельствам и вместе с тем приспосабливать обстоятельства к себе, а в конечном счете – действовать правильно и достигать жизненных целей.

Мнение рождается в голове отдельного человека, но, как и всякое идеальное образование, обладает свойствами трансляции, заражения, подражания, заимствования, а также, что особенно важно, способностью индуцировать, как говорил Платон, «догадки», т. е. мнение обладает самообучением, что на уровне общественного мнения становится решающим фактором.

От единичного (лучше «от частного») к общему. Общественное мнение обычно представляют как сумму мнений индивидуальных. В этом нет злого умысла, такое представление – результат привычных языковых и логических схем, хотя оно может использоваться в неблаговидных целях, на что обратил внимание П. Бурдье. Так, выборы считаются состоявшимися, если явка избирателей составила не менее 25 %. В таком случае 80 % «за» при 25 % проголосовавших, это не большинство, а только 20 % населения с правом голоса. Можно ли в подобных ситуациях говорить об общественном мнении? Однозначного ответа на этот вопрос нет, известно, что в некоторых странах минимум явки повышается до 50 %, вводится обязательное участие с высокой ответственностью за неявку. Вместе с тем с теоретико-методологической точки зрения общественное мнение не суммативно, хотя именно к такому выводу подталкивает хорошо известный каждому процесс голосования. Может показаться, что при единодушном голосовании образуется заветное «единое» мнение. На самом деле это не единое, а лишь одно мнение. Именно здесь и возникает аберрация суммирования: с формальной, статистической, позиции такое мнение можно считать общим, поскольку голосовали все, но с содержательной – в нем нет того, что отличает общественное мнение – совместности (Гегель), личного участия и ответственности каждого.

Представления о демократии как арифметическом большинстве, которому должно подчиняться меньшинство, сугубо количественные, поверхностные. Суть демократии не в этом, а в том, чтобы общими усилиями находить наилучший способ решения проблемы. Поскольку такой способ может предложить и меньшинство (даже один человек), то задача состоит в непротиворечивом интегрировании меньшинства в «совместность». В подлинном, содержательном, смысле слова общественное мнение – полный набор возможных альтернатив, кем бы они не выдвигались, и выбор тех из них, против которых никто не выступает. Это важно: не тех, которые поддерживает большинство, а тех, против которых не возражают. Такое понимание общественного мнения позволяет обществу постепенно преодолевать идейные противоречия в массовом сознании, обретая стабильность, взаимопонимание и терпимость. Общее, по словам известного советского философа Э. В. Ильенкова, это «закономерная связь двух (или более) особенных индивидов, которая превращает их в моменты одного и того же конкретного, реального, а отнюдь не только номинального единства»[36]36
  Ильенков Э. В. Диалектическая логика. М., 1974. С. 253.


[Закрыть]. Следовательно, общее – не сумма, а закон или принцип связи единиц и частей в составе целого. Этот вывод особенно нагляден применительно к общественному мнению. По любому вопросу есть множество мнений, и после голосования люди живут со своими разными мнениями – не только в стране, но и в коллективах, семьях. Если решение принято правильно, то мнение со временем переходит в знание. Разные мнения, сосуществуя, взаимодействуя и обогащаясь, постепенно переходят в новое состояние, новое общественное мнение. Это и есть органический способ связи единиц в целом. Стремление же создать «единое» (100 %-ное) мнение ведет к его фальсификации, поскольку те, кто имеет иное мнение, перестают его высказывать.

Предметное поле общественного мнения. Вопреки представлениям об универсальности общественного мнения, его предметное поле существенно ограничено. Во-первых, не может быть общественного мнения о том, что общеизвестно, как дважды два – четыре, как общепринятые нормы и правила поведения людей. Во-вторых, научное знание – это твердо установленные научные факты. Как справедливо отмечал Гегель, «науки же, если они действительно представляют науки, вообще не находятся на почве мнения и субъективных воззрений и не подпадают под категорию того, что составляет общественное мнение»[37]37
  Гегель Г. Ф. Философия права. М., 1990. С. 351.


[Закрыть]. Что же касается способов использования научных результатов, то здесь общественное мнение играет все большую роль. Нельзя, например, решать вопрос о строительстве в Беларуси атомной электростанции без учета общественного мнения или вопреки ему. В-третьих, предметом общественного мнения не должны быть нравственные и метафизические проблемы, вопросы религиозной веры, вообще все, что задевает чувства и достоинство той или иной категории населения. В-четвертых, в предметное поле общественного мнения не входят события и ситуации, которые не касаются всех и каждого, не влияют на жизнеспособность социума. В-пятых, общественное мнение не затрагивает вопросы, имеющие однозначное решение. В таких ситуациях оно может возникать на короткое время для поддержки уже принятых решений или ускорения готовящихся.

Подлинным плацдармом общественного мнения являются проблемные ситуации, предполагающие выбор одной альтернативы из числа возможных, при том что каждая из них имеет свои положительные и отрицательные стороны. Особенно это заметно в отношении общественного мнения к современным реформам.

В социологических исследованиях необходимо учитывать особенности и ограничения предметного поля общественного мнения. Неспециалистам кажется, что в анкету можно включить любой вопрос, который представляет практический интерес. Как видим, это далеко не так. Социолог не может не учитывать, что, опрашивая людей, он пробуждает интерес и размышления об изучаемых темах, а это связано с соблюдением этических норм социологической работы, в первую очередь с требованием не навредить.

Субстанциальность общественного мнения. Субстанциальность как наличие в явлении, предмете достаточных оснований для самостоятельного бытия, выражения своей особой сущности – найважнейшая характеристика общественного мнения. «Общественное мнение, – утверждал Гегель, – содержит в себе вечные субстанциальные принципы справедливости, подлинное содержание и результат всего государственного строя, законодательства и всеобщее состояние вообще в форме здравого смысла людей как той нравственной основы, которая проходит через все, что принимает форму предрассудка, а также истинных потребностей и правильных тенденций действительности»[38]38
  Гегель Г. Ф. Философия права. С. 352.


[Закрыть]. В этой формуле содержатся фундаментальные положения, раскрывающие природу и социальный смысл общественного мнения. Интерпретируя их, необходимо прежде всего учесть, что Гегель, как всегда, имеет в виду понятие общественного мнения, т. е. некоторую абстрактную модель, которая в равной степени присуща и греческому полису, и новгородскому вече, и маленькому немецкому курфюрсту, и большой стране. Как таковое, т. е. по своей природе, общественное мнение выражает следующее.

1. Субстанциальные принципы справедливости. Это значит, что в своем сущностном, «чистом», виде не искаженное сокрытием информации или иными приемами манипулирования общественное мнение не может (не способно) поддерживать несправедливость.

2. Подлинное содержание и результат государственного строя, законодательства и всеобщего состояния вообще. Многие правоведы, законодатели не согласны с этим положением, может быть потому так много во всей истории законов, которые не понятны людям и не выполняются ими. Заметим, что для Гегеля государство – это не Прусское полуфеодальное королевство, а идеальная политико-правовая конструкция, «власть разума, осуществляющего себя как волю»[39]39
  Там же. С. 284.


[Закрыть]. Это разумное, справедливое и правовое государство, в котором законодательство создается не по усмотрению, а в результате диалога с общественностью. Конечно, простые люди не могут знать, какое государственное устройство теоретически лучше, но они знают то, что соответствует или не соответствует их чаяниям в существующем строе. Кроме того, очевидно, что ни один человек не хочет жить в плохом государстве. Неслучайно Гегель неоднократно приводит ответ пифагорейца Ксенофила на вопрос «Как лучше воспитать сына?»: «Сделать его гражданином государства, в котором действуют хорошие законы»[40]40
  Там же. С. 207.


[Закрыть]. Но хорошими могут быть только такие законы, которые воплощают всеобщее (разум, нравственность, ценности массового сознания). «Нелепостью было бы, замечал Гегель, навязывать народу учреждения, к которым он не пришел в собственном развитии»[41]41
  Там же. С. 383.


[Закрыть].

3. Здравый смысл людей в качестве нравственной основы как истинных потребностей и правильных тенденций, так и предрассудков. Это положение позволяет не смешивать общественное мнение с точным научным знанием. Там, где есть научное знание, мнение излишне. Здравый смысл как стихийное сознание практических проблем на основе традиционных представлений и личного опыта не свободен от некритического восприятия, т. е. предрассудков. Часто электорат обвиняют в безнравственности за готовность «одобрить введение экономической инквизиции» (П. Вощанов), за поддержку кандидата-демагога. Однако в такой поддержке есть определенный здравый смысл, который заключается в том, чтобы выразить неудовлетворенность существующим положением вещей и показать, что если ничего не будет меняться к лучшему, то возможен даже такой «безрассудный» вариант. В этом нравственное оправдание так называемого протестного голосования: вероятность ошибки здесь весьма велика, но с точки зрения здравого смысла она может быть компенсирована уроком на будущее для тех, кто не считается с общественным мнением. В отношении общественного мнения к предрассудкам проявляется его двойственная природа. По Гегелю, субстанциальной является внутренняя сторона общественного мнения и только к ней нужно относиться серьезно. Именно это имеется в виду, когда говорят о «зрелом общественном мнении». Как формируется такое мнение, от чего зависит степень его зрелости? Гегель особое внимание обращает на аргументацию: «Общественное мнение было во все времена большой силой, и таково оно особенно в наше время, когда принцип субъективной свободы обрел такую важность и такое значение. То, что должно быть значимым теперь, значимо уже не посредством силы и в незначительной степени как следствие привычки и нравов, а преимущественно благодаря пониманию и доводам»[42]42
  Гегель Г. Ф. Философия права. С. 352.


[Закрыть]. В современном мире возможность «понимания и доводов» существенно расширилась. Но неизмеримо вырос и арсенал методов манипулирования общественным мнением, что требует введения строжайших правил работы служб PR (Public Relations – связь с публикой), избирательных процедур независимого контроля выборов и др. Отягощенность общественного мнения предрассудками ведет к тому, что оно в своих внешних проявлениях может быть не только глубоким и истинным, но и случайным, невежественным, ложным. В 1780 г. Фридрих II, король Пруссии, поставил перед Берлинской академией наук вопрос: «Полезно ли обманывать народ?» Гегель по этому поводу отмечает: «На это следовало бы ответить, что народ не дает себя обмануть относительно своей субстанциальной основы, сущности определенного характера своего духа, но относительно способа знания им своего духа и суждения его об этом способе, о своих поступках, о событиях и т. д. народ сам себя обманывает»[43]43
  Там же. С. 353.


[Закрыть]. Это проницательное высказывание подтвердилось в траги ческой истории Германии 1930–1940-х годов и во многих других странах. Напрашивается вывод: тот, кто желает добра своему народу, должен оберегать его от самообмана, от утопических прожектов, мифов, ложных иллюзий и предрассудков. «В общественном мнении, – заключает философ, – содержится все ложное и истинное, но обнаружить в нем истинное – дело великого человека. Кто высказывает то, что хочет его время, говорит это ему и совершает это для него, – великий человек своего времени. Он совершает то, что составляет внутреннюю сущность времени, осуществляет его требования»[44]44
  Гегель Г. Ф. Философия права. С. 354.


[Закрыть]. Субстанциальное в общественном мнении – это дух времени, эфемерное – поверхностные оценки, основанные на стереотипах, внушениях и т. п. Что касается ложного в общественном мнении, то к нему нужно относиться спокойно, даже презрительно. Слова А. Данте «следуй своей дорогой, а люди пусть говорят, что угодно» отно сятся к такого рода мнению.

Однако прежде чем препарировать общественное мнение (по предмету – о чем? по содержанию – какое? и т. д.), его необходимо узнать, изучить, выявить, зафиксировать. Сегодня призывы отказаться от социологических методов под теми предлогами, что опросы воспроизводят «артефакты», что общественного мнения не существует, что данные можно сконструировать как угодно и т. д., ведут к замене научного подхода дилетантским. Ибо даже если ликвидировать все социологические учреждения, общественное мнение не исчезнет со всем своим величием и предрассудками, как не исчезнет и потребность знать, учитывать и влиять на него. Вот почему общая нигилистическая направленность высказываний П. Бурдье, А. Зиновьева и других авторов является неконструктивной. Обращаясь к истории, можно вспомнить восторженные оценки Л. Г. Моргана, а за ним и Ф. Энгельса о том, что в первобытном обществе все регулировалось волей рода, воплощенной в общественном мнении и закрепляемой в традициях и обычаях. В Древней Греции общественное мнение, часто сумбурное и противоречивое, играло выдающуюся роль. В Древнем Риме перед мнением публики заискивали императоры, в средние века первой в мире «вечевой» республикой стал Великий Новгород. Трудно согласиться с А. Зиновьевым в том, что высказывания людей о Хрущеве или Брежневе «не превращались в общественное мнение»[45]45
  Зиновьев А. Коммунизм как реальность. М., 1993. С. 185.


[Закрыть]. Сегодня ясно, что такие мнения, широко распространявшиеся в форме анекдотов, оказали определенное влияние на состояние общественного сознания. Общественное мнение уже выходило из плена ложного сознания, вульгарных интерпретаций действительности и приобретало черты субстанциальности.

Неправомерно смешивать формы представления общественного мнения с его сущностью. «Нет ничего более неадекватного, – считает П. Бурдье, – чем выражать состояние общественного мнения через процентное соотношение»[46]46
  Бурдье П. Социология политики. С. 164.


[Закрыть]. На наш взгляд, процентное выражение столь же понятно, как и любое другое (абсолютные числа, графики, описания). Ошибки и злоупотребления возникают тогда, когда из всего массива данных выбирают лишь те проценты, которые подтверждают определенную позицию. Приведенный в книге пример доказывает это. На вопрос «Одобряете ли Вы правительство Пампиду?» 20 % французов ответили «да», 50 % – «нет», 30 % – «нет ответа». «Но можно, – считает П. Бурдье, – пересчитать процент «одобряющих» и «неодобряющих», исключив «неответивших». Этот простой выбор становится теоретическим приемом фантастической значимости»[47]47
  Бурдье П. Социология политики. С. 164.


[Закрыть]. Но если все-таки пересчитать, чего автор не сделал, то выяснится, что одобряющих стало 28,6 %, а неодобряющих – 71,4 % от числа ответивших, т. е. без учета тех, кто не ответил на вопрос. Как видим, разница между силами «за» и «против» отнюдь не уменьшилась, наоборот, возросла на 12,8 процентных пункта (было 30 %, стало 42,8 %). Стоит ли говорить, что социолог не прибегнет к такому «фантастическому приему», и уж тем более не возведет его в ранг «теоретических». Из признания методических проблем, возможных ошибок в формулировках вопросов, некорректно го представления результатов никак не следует вывод о том, что общественного мнения не существует. Оно реально настолько, насколько реально общественное сознание в его массовых формах проявления.