Текст книги "Гора эдельвейсов. Повесть"

Глава 3. Человек без антител

Лия прошла через вестибюль с огромными панорамными окнами. Это было едва ли не единственное место в клинике, где можно было увидеть окружающий мир. Белые жалюзи закрывали окна палат, чтобы не тревожить пациентов ярким светом.

«Надо же, листва на деревьях совсем тёмная. Скоро начнёт желтеть. Выходит, я совсем пропустила лето?» – с лёгкой грустью подумала Лия.

Она приезжала в клинику засветло, уезжала в сумерках. А зачастую оставалась на ночь. Конечно, никто не требовал работать так много. Просто клиника была единственным местом, где Лия не чувствовала пронзительной тоски.

– Добрый день, Марк! Здравствуйте, доктор Уэст! – вежливо здоровалась Лия с проходящими по коридорам коллегами.

И никому не пришло бы в голову, что эта милая улыбающаяся девушка отчаянно грустит. Всегда. Постоянно. Это можно было заметить только по выражению её глаз. Но врачам и медсёстрам большой клиники некогда вглядываться друг другу в лицо. Они заняты спасением человеческих жизней.

Да, вакцина ПВЖ избавила людей от естественной смерти. Она предотвращает окисление клеток, которое приводит к их старению и отмиранию. Но ни одна самая чудесная вакцина не защитит человека от аварий, катастроф, ранений. Поэтому врачам по-прежнему некогда вглядываться в лица своих коллег.

Думая об этом, Лия невесело улыбнулась. А потом придала лицу обычное добродушно-спокойное выражение. Она входила в кабинет профессора Томпсона. Незачем зря волновать отца.

– Здравствуй, моя дорогая! – воскликнул тот, вставая из-за стола.

Он обнял Лию, и она вдруг испугалась, что сейчас не выдержит и расплачется у отца на плече. Как в детстве, когда прибегала к нему с ушибленной коленкой или обидой на подружку.

– Ты сильно похудела, – сказал профессор Томпсон, держа Лию за тонкое запястье. – И глазки какие-то грустные. Ты слишком много работаешь, детка! За всё лето ты ни разу не выбралась в отпуск.

– Я не могла оставить моего русского пациента, – ответила Лия, стараясь говорить нарочито бодрым голосом. – Ты ведь уже знаешь, он вчера вышел из комы. Показания приборов прекрасные, анализы тоже…

– Кстати, об анализах. Именно из-за них я тебя и вызвал, – вмиг нахмурившись, произнёс профессор.

Он вернулся за стол и указал Лии на свободное кресло. Нажал кнопку на клавиатуре, и на большом экране, висящем на стене, высветились колонки латинских букв и цифр.

– Вчера пришли результаты генетического анализа Алексея. Посмотри внимательно!

Лия посмотрела несколько секунд. Потом удивлённо воскликнула:

– Нет антител, которые образуются после ПВЖ! В первый раз такое вижу!

– А я уже видел, – ответил профессор, отключая экран. – Семь лет назад, когда к нам привезли буддийского монаха со сложной травмой позвоночника. У него тоже не было антител ПВЖ. Знаешь, почему?

– Нет, – с лёгким испугом ответила Лия. Она во все глаза смотрела на отца.

Тот спокойно пожал плечами.

– Видишь ли, все религии мира утверждают, что мы бессмертны без всяких вакцин. Наши души после смерти перейдут в другой мир. А тело смертно, таков божий закон.

– Но это так жестоко! – возразила Лия. – И никем до сих пор не доказано, что загробная жизнь существует.

– Главное отличие религии от науки – вера без доказательств. Понимаешь? Религиозные люди просто верят, и они настолько убеждены в своих идеях, что готовы отказаться от бессмертия, открытого наукой. Монахи и священнослужители не делают ПВЖ.

– Как же так? – удивлённо спросила Лия. – Ведь существует международный закон… ПВЖ обязаны делать все, кому исполнилось восемнадцать.

– Закон оговаривает, что от прививки можно отказаться по религиозным и морально-этическим соображениям. Но давай вернёмся к нашему пациенту. Его нашли туристы на горной дороге, где-то на Северном Кавказе. Вызвали медицинский вертолёт, на котором его перевезли в Москву, а оттуда к нам. Без документов, – многозначительно произнёс профессор.

Дочь внимательно посмотрела ему в лицо. Она не перебивала, хотя видно было, что догадка готова была сорваться с её языка.

– Никакого удостоверения личности, кроме браслета с надписью «Алексей Пименов». Фамилия всемирно известного учёного, который пропал без вести. Между прочим, я помню, что у Пименова была семья – жена и шестилетний сын. Жена умерла от рака через полгода после исчезновения профессора.

– Да, я читала, что тридцать лет назад ещё не все виды рака поддавались лечению, – кивнула Лия.

– Ребёнок, сын Пименова, тоже исчез, – продолжил профессор. – И звали его, между прочим, Алексеем.

***

Массажистом оказался юноша восточноазиатской наружности. «Вьетнамец или таец», – подумал Алексей. Комплекция у него была, как у худенького четырнадцатилетнего подростка, на лице ни следа растительности.

– Привет! Меня зовут Сунан, – представился он на отличном английском языке. – Буду работать с вашими мышцами и суставами.

В хрупких руках массажиста таилась невероятная сила. Переместив Алексея с помощью медбрата на твёрдую кушетку, он принялся за дело. По палате распространился аромат неведомых трав от масла, которым Сунан смазал шею, спину и плечи Алексея.

– Голова не кружится? Чувствуете себя нормально? – время от времени спрашивал массажист, ловко разминая мышцы пациента.

Алексей ощущал себя автомобилем, который двадцать лет стоял без движения в гараже, а теперь умелый автомеханик разбирает и чистит его двигатель. Мускулы словно просыпались от долгого сна, наливались свежей кровью.

– Ух, как будто помолодел на десять лет! – воскликнул он, когда его уже переместили назад, на кровать.

– Через два часа придёт физиотерапевт, – с улыбкой сказал Сунан, – он начнёт делать с вами лечебную гимнастику. А пока полежите спокойно. Нагрузка должна быть постепенной.

Едва за массажистом закрылась дверь, явилась Кики. Она принесла второй завтрак – белковое суфле и фруктовый коктейль. Алексей улыбнулся Кики, как старой знакомой. С утра за ним ухаживала другая медсестра, и Алексей подумал, что у Кики сегодня выходной.

– Доктор Томпсон попросила меня поменяться дежурствами на сегодня, – сообщила она, словно угадав мысли Алексея. – Ей сегодня пришлось отлучиться в международный медицинский банк данных.

Алексей почувствовал странную грусть. Так бывало прежде, когда нарушались давно задуманные планы или не сбывалось желание. Но у него нет никаких планов, связанных с доктором Томпсон. И, наверное, не может быть вообще. Она – врач известной клиники, а он – человек без роду и племени, как говорили в старину. Даже документов нет.

– Кстати, Кики, – спросил Алексей. – Вы не знаете, что стало с моим товарищем? С тем, который попал в аварию вместе со мной?

Карие глаза девушки сразу померкли, словно в них выключили свет.

– К сожалению, он погиб на месте. Так сообщили нашим врачам.

«Мишка уже встретился с теми, кого любил, – подумал Алексей. – Если, конечно, загробная жизнь существует».

Внезапно он задумался об отце. Наверняка тот знает, что Алексей пострадал в аварии. Но не может навести справки о сыне, потому что вынужден скрываться. Почему? Что, кроме собственных убеждений, заставило его скрыться от людей, сделать собственного сына изгоем?

«А ведь я так и не сказал Лии о нём», – вспомнил Алексей, и от этой мысли ему было особенно неприятно. Как будто он обманул хорошего друга.

Благо в это время подействовали таблетки, которые дала ему Кики. Алексей заснул, и ему абсолютно ничего не снилось. Пустота и тишина – наверное, такое состояние требовалось для выздоровления.

Глава 4. Гора эдельвейсов

После завтрака Алексей остался один в палате. Уходя, дежурная медсестра включила для пациента большой настенный телевизор. Она сказала, что врачи разрешили ему это развлечение в ограниченных дозах – не более двух часов в день.

– Скоро будет врачебный обход, – предупредила девушка. – Не успеете заскучать!

Слова «врачебный обход» вызвали у Алексея странный всплеск эмоций. Он хотел увидеть Лию и одновременно боялся этого. Как он сможет разговаривать с ней после обмана?

Он закрыл глаза и постарался подумать о чём-нибудь другом. О монастыре, о тамошних друзьях, о красоте гор. Стал вспоминать самые приятные моменты – например, как они с несколькими монахами отправились искать отбившихся от монастырского стада овец и забрели на склон, полностью заросший эдельвейсами. А в нижней части этой горы была пещера со сталактитами, сверкающими, как бриллианты. Сколько людей на свете могут похвастаться тем, что видели такие чудеса?

Алексей стал вспоминать путь к удивительной горе. Ему хотелось бы снова побывать в этом месте. Он представил, как идёт по склону, осторожно, чтобы не помять дивные цветы. А рядом с ним идёт доктор Лия… На ней летний белый сарафан, какой Алексей однажды видел на одной из туристок, приезжавших в монастырь.

Видение было удивительно ярким, словно отрывок из фильма. И тут в дверь палаты коротко постучали. Вошла доктор Томпсон.

Алексей смутился так, словно его застали за чем-то запретным. Он даже закрыл глаза ладонью, стараясь поскорее погасить воображаемую картину.

– Что с вами, Алексей?! – испуганно воскликнула Лия. – Вам плохо?

– Нет-нет! – поспешно заверил он. – Я просто пытаюсь прогнать сонливость.

Врач выключила телевизор и села к кровати Алексея. Нажала кнопку планшета, экран которого тотчас отразил показатели, передаваемые «умной» кроватью, – температуру тела пациента, ритм сердца, артериальное и внутричерепное давление.

– Энцефалограмма сегодня отличная, – удовлетворённо сказала врач. – Теперь можно смело сказать, что вы идёте на поправку. Как вам массаж и физиопроцедуры?

– Прекрасно, – ответил Алексей, не сводя с Лии внимательного взгляда. – Я должен был давно это сказать… Спасибо вам огромное за заботу! Вы, как раньше говорили, вытащили меня с того света.

Скулы Лии стали нежно-розовыми. Она быстро посмотрела в лицо Алексея и сразу опустила глаза. Ему показалось, что во взгляде Лии мелькнули то ли испуг, то ли обида.

– Я виноват перед вами, – тихо проговорил он. – Обманул вас. Мой отец действительно тот самый профессор Пименов…

– Я знаю, – смущённо проговорила она. – Вчера я ездила в международный медицинский архив. Там хранятся результаты анализов всех, кому когда-либо проводили хирургические операции или делали переливание крови. Сорок лет назад вашему отцу удаляли аппендикс. Я сравнила его и ваш генетический анализы… Совпадение на сто процентов.

Пауза, напряжённая, как натянутый канат, длилась, кажется, целую вечность.

Первым заговорил Алексей.

– Надеюсь, вы не станете обнародовать результаты вашего исследования? – глухим голосом спросил он. – Отец просил меня никому не рассказывать, где он находится. Это его выбор, и мы не имеем права…

Лия сделала быстрый жест ладонью – то ли умоляющий, то ли возмущённый.

– Конечно! Неужели вы подумали, что я способна…

– Нет! Нет!

Алексей резко приподнялся на кровати. Голова закружилась, на миг в глазах потемнело. Он попытался скрыть дурноту, но обмануть врача не удалось. Лия вскочила, уложила Алексея на подушку, велела ему закрыть глаза. Он почувствовал, что врач кладёт ему на лицо влажную, пахнущую хвоей салфетку.

– Не беспокойтесь, доктор, – нарочито бодро проговорил он. – Со мной всё в полном порядке. Я просто слишком резко встал.

– Давление у вас подскочило, – строго сказала Лия. – Если не снизится через минуту, сделаем укол. Это я виновата. Разве можно так волновать больного человека…

– Я не больной, а выздоравливающий, – возразил Алексей.

– Ещё не настолько, чтобы тревожить вас так сильно. Послушайте, Алёша, вы должны доверять мне. Я никому не выдам вашей тайны. Знает только мой отец, а для него медицинская этика – это святое.

– Спасибо, – тихо сказал Алексей.

Дальше они немного помолчали. Потом Лия проверила давление и, убедившись, что оно вернулось в норму, сняла салфетку с лица Алексея. Он заметил, что она вновь стала прежней: глаза добрые, спокойные, на лице дружелюбная улыбка.

– Значит, вы жили в монастыре? – как ни в чём не бывало спросила Лия. – Как интересно! Ведь это совсем другой мир, верно?

– Если честно, не знаю, – с улыбкой ответил Алексей. – Я ведь никогда не жил в миру, кроме раннего детства. Но в монастыре мне нравится. Спокойно, но при этом всегда много интересной работы. Куча друзей, и все они – замечательные люди. Каждый со своим талантом.

– И какой же интересной работой занимаются монахи?

Беседуя с Алексеем, Лия не забывала о делах. Она быстро печатала в планшете список назначений. Алексей заметил на экране слово «прогулки».

– О, самой разной! У нас были огороды, где мы сажали овощи, и даже ячменное поле. Представьте, мы сами мололи муку и пекли хлеб. Пасём скот, мастерим православные сувениры, чтобы продавать туристам. И самих туристов водим с экскурсиями. Монастырь старинный, у него очень увлекательная история.

– Хотела бы я когда-нибудь побывать там, – сказала Лия. – Я так люблю историю! И горы…

В глазах её появилась мечтательная дымка. Лицо вдруг стало совсем юным, слегка восторженным и наивным. Алексею показалось, что на несколько секунд он увидел душу Лии. И её очарование было так сильно, что он начал рассказывать ей о горе с эдельвейсами, о пещере, где сверкают сталактиты. И о своей странной мечте – вернуться в это место, но уже вместе с ней, с Лией.

– Ну а почему бы нет? – нежно улыбнувшись, сказала она. – Я бы с удовольствием съездила с вами в те чудесные места. Знаете, я уже два года не была в отпуске.

Раздался короткий стук в дверь, от которого и Лия, и Алексей вздрогнули, словно их вырвали из мечты. В двери стоял молодой врач, лицо которого показалось Алексею знакомым.

– Доктор Томпсон, вас ждут на консилиум в шестнадцатой палате, – по-английски проговорил он.

Это был тот самый тенор с неприятными насмешливыми интонациями, который Алексей слышал сразу после выхода из комы. Он заметил, что Лия мгновенно изменилась в лице. Мечтательное выражение исчезло, его заменила искусственно-спокойная маска.

– Иду. До свидания, Алексей. Отдыхайте, увидимся завтра.

Глава 5. Самая подходящая партия

Клиника, где лежал Алексей, находилась в восьми километрах от Берлина. Сразу за оградой зеленел смешанный лес, в котором преобладали бук и ольха. Внутренняя территория клиники выглядела как сад из старинной аристократической усадьбы – раскидистые деревья, увитые плющом беседки, заросли розовых кустов.

– Тут неподалёку есть большое озеро, – рассказывала Кики, прогуливаясь с Алексеем по саду. – На берегу кемпинг, люди приезжают отдыхать, купаться. Сейчас вода уже холодная, но туристов всё равно много – гуляют, катаются на лодках…

Кики ловко управляла коляской, в которой сидел Алексей. В общем-то, он вполне мог бы справиться сам: встроенный компьютер коляски помогал увеличивать и снижать скорость, делать повороты и даже перебираться через небольшие препятствия. Но доктор Томпсон пока не разрешала Алексею выезжать в сад одному. Несмотря на множество оздоровительных процедур, его руки и ноги ещё оставались слабыми.

– Я никогда не видел лесных озёр, – признался Алексей. – Только горные. Но в них нельзя купаться. Они слишком холодные.

– Привет, Алексей! – окликнули с соседней дорожки.

Это был ещё один пациент в инвалидной коляске – крепкого телосложения блондин лет тридцати. Алексей познакомился с ним несколько дней назад, и они быстро нашли общий язык. Нового приятеля звали Ладвик, он был известным исландским футболистом. Пару месяцев назад Ладвик летел самолётом во Францию на Кубок мира. Самолёт разбился при посадке, исландец оказался одним из немногих выживших.

– Вот на кой чёрт нужна прививка от смерти, если можно разбиться вдребезги в летающей коробке?! – возмущался Ладвик то ли в шутку, то ли всерьёз.

Он пострадал в катастрофе гораздо сильнее, чем Алексей. Профессор Томпсон буквально «собрал его по кусочкам», как выразилась Кики. Но сейчас футболист шёл на поправку. Вместе с Алексеем он не только прогуливался по саду, но и тренировался в зале с лечебными костюмами, возвращающими двигательные функции.

– С завтрашнего дня у меня начинается бассейн, – сообщил Алексей. – А ты идёшь?

Ладвик скривился:

– Не-е-ет! Мой док осторожничает. Повторяет, как попугай: «Не будем спешить, дружище!» Тебе повезло с врачом.

Он кивнул влево. Алексей обернулся. Там по дорожке, выстланной розовым песчаником, быстро шла Лия. Она направлялась в корпус напротив. Впервые Алексей увидел Лию без медицинской униформы. Она была в мятно-зелёном платье – очень простом, безупречно облегающем стройную фигуру. Бежевые туфли на невысоком каблучке подчёркивали грациозность походки. Волосы свободно падали на плечи.

– А вот и мой нарисовался! – воскликнул Ладвик.

С другой дорожки, прямо через газон, к Лии спешил молодой доктор, обладатель того самого неприятного голоса. Коллеги остановились, заговорили. На расстоянии нельзя было расслышать их слов и даже увидеть выражения лиц. Но Алексей заметил, что Лия мгновенно напряглась. Шея её неестественно выпрямилась, подбородок поднялся вверх. Всей своей позой она возводила невидимый барьер между собой и молодым врачом.

Лия продолжила свой путь к противоположному корпусу. Собеседник поспешил за ней. Он попытался взять Лию под локоть, но она мягко отстранила его руку.

– Обломался, дружище! – засмеялся Ладвик. – Вообще-то он парень нормальный. Самая подходящая партия для неё: и по возрасту, и по интересам…

– Как его зовут? – спросил Алексей.

Он старался, чтобы его голос звучал как можно равнодушнее. А внутри всё неприятно сжималось. Как будто от обиды или сильного разочарования.

– Элвин Кляйзер. Насколько я знаю, он уже защитил докторскую диссертацию. Написал учебник для медицинских вузов, – сообщил Ладвик с такой гордостью, точно Кляйзер был его родным братом. – В общем, отличный жених для твоей докторши.

– Они были помолвлены, – вмешалась Кики. – Но в прошлом году расстались.

– Эх, беда! И почему же? – огорчённо спросил Ладвик.

Кики открыла было рот, но медсестра, сопровождавшая Ладвика, немолодая рыжая немка Урсула, строго произнесла:

– Господа, вы выходите за рамки приличий! Кики, ты помнишь о медицинской этике?

Кики испуганно опустила глаза.

Ладвик сердито взмахнул правой рукой (левая у него была пока менее подвижна).

– Вечно так! Доктор Кляйзер не даёт мне свободу движений, а Урсула – свободу слова! В общем, тебе во всём везёт, Алексей. И в этом, и в этом!

Он кивнул сначала в сторону Лии, потом на Кики. При этом он весело подмигнул молодой медсестре, от чего та хихикнула, прикрыв рот ладошкой.

Алексей не заметил переглядываний Ладвика и Кики. Он смотрел вслед уходящей Лии. Она шла на расстоянии полуметра от доктора Кляйзера. Спина её по-прежнему была неестественно напряжённой. А Кляйзер что-то рассказывал, энергично жестикулируя. Может быть, даже смеялся.

«Они же расстались. Что ему от неё нужно?»

***

Элвин Кляйзер рассказывал Лии о доме в районе Панков, который он купил на прошлой неделе. Двухэтажный особняк с небольшим садом, четыре спальни. Холл и столовая облицованы панелями из белого дуба. Два милейших балкона в стиле ретро, один из них – с видом на парк.

– Что скажешь? – спрашивал Элвин.

В голосе его звучала неподдельная радость. Зелёные глаза сияли. Он ждал одобрения и поздравлений. Лия знала, что ему до сих пор важно её мнение. И, кажется, он сейчас ничуть не притворяется. Разговаривает с ней просто по-дружески, что в этом плохого?

– Отличное приобретение, – сказала она, стараясь улыбаться как можно дружелюбнее. – Надеюсь, тебе понравится там жить.

– Я пока останусь в своей прежней квартире, – спокойно ответил Элвин. – Жить одному в большом доме как-то глуповато. Подожду, пока не найду женщину, которая согласится разделить со мной это жилище.

Лия невольно отвернулась и пошла дальше, глядя на кроны каштанов, окружающих второй корпус клиники. Элвин шёл рядом, не отставая ни на шаг.

– Может быть, ты подумаешь ещё раз, Лия? – мягко спросил он. – Это чудесный дом, в котором можно прожить великолепную жизнь. Мы могли бы всё вернуть. Ведь ничего страшного не случилось.

Лия молчала. Решив, что она думает над его словами, Элвин продолжил:

– Ну, наши взгляды не всегда совпадают. Но это нормально, Лия! Мы современные люди и должны искать компромиссы. Понимать друг друга, уступать.

– Есть вещи, которые я никогда не пойму, Элвин, – холодно ответила Лия.

Она, словно вживую, увидела сцену их первой ссоры. Всё вспыхнуло на ровном месте, после двух лет счастливой влюблённости и помолвки, после которой они ездили в прекрасное путешествие – на родину матери Лии, в Санкт-Петербург.

***

В тот день они вместе возвращались с работы домой. Садясь в машину Элвина, Лия обнаружила, что забыла в рабочем кабинете свой планшет. А она хотела просмотреть карты пациентов по дороге. Впрочем, ничего страшного! Они сохранены на её облачном диске, пароль она помнит.

Взгляд её упал на планшет Элвина, лежавший на приборной панели.

– Можно, я возьму твой планшет, дорогой? Хочу просмотреть информацию по новым пациентам.

– Конечно, – безмятежно отозвался Элвин.

Он привык к тому, что его девушка забывает о клинике, только когда спит. Они договорились дома не говорить о рабочих проблемах. И вообще не говорить о медицине без крайней необходимости. Но если она читает медкарты по дороге домой, ничего страшного. Элвин включил негромкую музыку и вывел автомобиль на скоростное шоссе.

Лия включила планшет и сразу попала в электронный почтовый ящик. Видимо, Элвин забыл закрыть его. Лия хотела тут же перейти на облачный сервис, но в глаза ей бросилась тема только что полученного письма: «О профессоре Томпсоне».

Отец? Кто пишет Элвину о её отце? Не сознавая, что поступает некрасиво, Лия открыла письмо. Судя по обратному адресу, оно было отправлено из головного офиса в США, от высшего руководства клиники.

Строчки прыгали перед глазами Лии. Она с трудом осознавала смысл того, что читает. «Принимая во внимание представленную вами информацию, мы проверили отчётность клиники. Финансовых нарушений со стороны главного врача, профессора Д. Томпсона, не выявлено. Поскольку вы сообщали, что главный врач систематически нарушает принципы врачебной этики, оскорбляя врачей в присутствии пациентов, мы вынуждены будем прислать комиссию для проверки на месте…»

Руки Лии задрожали, кровь отлила от лица. Выходит, Элвин доносил руководству на её отца? Писал заведомую ложь о том, что Дональд Томпсон присваивает финансы клиники и грубо обращается с персоналом? Боже, зачем?

Лия посмотрела на жениха. Он расслабленно улыбался, слегка покачивая головой в такт мелодии. Приятная, вызывающая симпатию внешность: волнистые русые волосы, добродушная улыбка, сияющие белизной зубы. Всегда безупречная одежда, дорогая, но скромная. Образец честного врача, добропорядочного человека. Неужели это – блестящая обёртка, под которой скрывается испорченный товар?

Лия еле дождалась, пока Элвин остановит машину напротив нужного подъезда. Он выключил музыку и уже взялся за ручку дверцы, когда девушка остановила его:

– Подожди. Скажи мне, что это такое?

Она показала ему имейл. Элвин быстро пробежал текст глазами. Улыбка сошла с его лица, но стыда или раскаяния на нём не отразилось. Скорее досада.

– Что это такое? – повторил он. – Это называется «вторжение в частную жизнь», Лия. Разве ты не знаешь, что чужие письма читать нехорошо?

– А разве хорошо писать лживые доносы на своего начальника, учителя… отца своей невесты, наконец? – с тихим гневом спросила Лия.

Она вся кипела от возмущения, но не хотела кричать, устраивать истерику. Точнее, не могла. Тогда она слишком любила Элвина. Ей казалось, что это всё – странное недоразумение. Сейчас он объяснится, и отвратительная история лопнет, как мыльный пузырь.

– Я не доносил, я информировал, – спокойно ответил Элвин. – Если ты чего-то не знаешь, Лия, это не значит, что другие врут.

– Отец ничего не скрывает от меня. Вся его жизнь на виду у людей. Его обожают коллеги, пациенты. Он спас сотни человеческих жизней! – уже не сдерживаясь, крикнула Лия. – Как ты вообще мог состряпать эту мерзкую клевету?

Элвин тяжело вздохнул, не глядя на Лию. Но стыда на его лице по-прежнему не было, и это пугало девушку. Ей казалось, она видит страшный сон, в котором любимый человек внезапно превратился в монстра.

– Я глубоко уважаю заслуги профессора Томпсона, – ровным тоном ответил Элвин. – Но ему уже шестьдесят восемь лет! Разве у нас в клинике нет более молодых сотрудников, достойных занять пост главврача?

Он повернулся лицом к Лии. И она со страхом заметила, что его глаза оживились. В них появились прыгающие искры, как всегда, когда Элвин говорил о том, что его сильно интересовало.

– Ты имеешь в виду себя? – в упор спросила Лия. – Ты так жаждешь занять пост главврача, что ради этого готов оболгать честного человека?

– Лия, мне тридцать два года. У меня докторская степень, научные открытия, написанные книги. Но я до сих пор болтаюсь на должности рядового врача. По-твоему, я не достоин лучшего?

– Наверное, достоин, – медленно произнесла Лия. – Но не ценой подлости.

Она сняла с пальца кольцо с бриллиантом, которое Элвин подарил ей на помолвку, и положила на приборную панель, рядом с планшетом.

– Прощай.

Она вышла из его машины, поймала такси и поехала в отель. Свою прежнюю, «холостяцкую» квартиру она давно сдала в аренду, поскольку жила у Элвина. А ехать к родителям Лия не могла. Она не сумела бы сдержать слёз и опасалась, что отец начнёт служебное разбирательство в отношении Элвина. Ей этого не хотелось. Ничего не хотелось, лишь бы быть подальше от этого человека.

Родители до сих пор не знали, почему она разорвала помолвку. Отец часто сожалел – ведь он искренне считал Кляйзера отличным врачом, хорошим человеком. А мама возражала:

– Пусть Лия сама решает. Мне он никогда особенно не нравился… Глаза красивые, но холодные, как стекляшки.

***

У входа во второй корпус Лия остановилась и вежливо кивнула Элвину:

– Я иду в отделение трансплантологии. Пока, Элвин! Удачи с новым домом!

– Подожди, – он шагнул к ней и быстро взял её за руку.

Лия беспомощно оглянулась. Мимо то и дело проходили коллеги и пациенты, не хотелось разыгрывать сцену в их присутствии. Рука Лии осталась в ладони Элвина, но лицо её буквально окаменело.

– Послушай, дорогая… Я знаю, что у тебя до сих пор никого нет. Я тоже один, – серьёзно проговорил Элвин. – Это значит, что мы не можем забыть друг друга. Прошу тебя, дай мне ещё один шанс!

Лии показалось, что в его глазах блеснули слёзы. Ей стало трудно дышать. Сопереживание было развито у Лии гораздо сильнее, чем у кого-либо из её знакомых. В детстве она не могла спокойно пройти мимо потерявшегося щенка или выпавшего из гнезда птенца. И до сих пор, даже став врачом, она плакала над грустными фильмами, страдала от боли вместе со своими пациентами.

А тут человек, которого она по-настоящему любила. Может, он исправился? Ведь жизнь не зря преподносит людям уроки – они меняются.

– Я надеюсь, ты понял свою ошибку, Элвин? – тихо спросила Лия.

– Конечно. Я не имел права плохо думать о твоём отце. Отключил разум, пошёл на поводу у амбиций.

Он говорил убеждённо, и слова были правильные. Но что-то мешало Лии согласиться, что-то держало её.

– Дай мне время, – глядя в сторону, проговорила она.

Быстро высвободила руку из его горячей ладони и, не оглядываясь, вошла в дверь второго корпуса.