Текст книги "Большинство всегда ошибается. 2024"

Гражданская война. Продолжение

Лиц, добровольно служащих на стороне красных… во время ведения операций в плен не брать и расстреливать на месте без суда.

А. Колчак, приказ 1919 г.

В фильме «Хождение по мукам» по одноименному роману Алексея Толстого прослеживаются интересные отношения между двумя противоположностями: офицером Российской армии Вадимом Рощиным и инженером-интеллигентом Телегиным Иваном Ильичом. Два главных героя по-разному относятся к происходящему. Оба они глубоко чувствуют и любят Россию, оба принадлежат к одному поколению. Судьба связала их благодаря знакомству с родными сестрами Катей и Дашей. Во время Гражданской войны они оказались по разные стороны. Был случай, когда Рощин стрелял в Телегина, не узнав его. Телегину тогда повезло, Рощин промахнулся. Два врага, два патриота, два образованных человека. Что заставило таких, как они, пойти на уничтожение друг друга? Ответ прост: они защищали родину, но, как я уже говорил, разную. Возможно, они защищали не родину, а страну. Сейчас разберемся. Рощин полон ненависти к большевикам, мечтает их истребить. Его взгляды на происходящее настолько важны для него, что он, не умея договориться со своей совестью, отталкивает свою любимую женщину (Катю) из-за того, что она не хочет ехать с ним. Он не в силах променять свою личную войну за Россию на спокойную жизнь обывателя. В ярости он бросает несколько слов: «Ненавижу, – К черту!.. С вашей любовью… Найдите себе жида… Большевичка… К черту!» Это, несомненно, ненависть. Ненависть к тем, кто осмелился предать его страну и использовать в своих целях. Телегин придерживался другого мнения о России. Размышляя после слов Рощина: «Великая Россия перестала существовать… Великая Россия теперь – навоз под пашню», – Телегин говорит: «Великая Россия пропала?.. Уезд от нас останется, – и оттуда пойдет русская земля…» Он верит в новую Россию и глубоко убежден в своей правоте.

Несмотря на то что два человека олицетворяют собой два разных взгляда на горячо любимую ими родину, она у них действительно одна, а вот страны, похоже, разные. Об этом говорил и Ленин, когда призывал к проигрышу в войне царской России тех, кто действительно любит свою родину, в статье «О национальной гордости великороссов» (1914).

Оба героя Алексея Толстого могут глубоко чувствовать и понимать стихи о родном крае, о необъятных просторах, обо всем, что так греет душу и объединяет людей, выросших на одной земле, но они по-разному видят будущее своей страны.

Если мы перенесемся к отношениям между странами, там все гораздо проще. Для власти достаточно найти общее, объединяющее людей понятие и внушить людям то, что это их общее они могут потерять. И самым логичным является использование понятие родины. Она очень похожа у разных индивидуумов, и хотя она может восприниматься и видеться по-разному в будущем, принципиального значения это не имеет. Главная задача – объединить людей и указать причину, по которой они могут потерять самое родное, что у них есть. Современное определение родины гласит:

«Родина – место рождения человека, его происхождения; родная страна, Отечество; страна, в которой человек родился и гражданином которой является; модель отношений между индивидом и обществом, между гражданином и государством, между личностью и централизованной идеологической системой».

Теперь уже понятно, что здесь не так. В определении есть одна неточность, а лучше сказать, лукавство. Начиная с революции к понятию родины постоянно добавляется понятие «страна». В словаре русского языка Ожегова С. И. написано:

«РОДИНА, -ы, ж. 1. Отечество, родная страна. Любовь к родине. Защита родины».

Коротко, ясно и неверно.

Новая страна

Мальчик спрашивает: «Папа, Ленин хороший?» – «Хороший». – «А Сталин плохой?» – «Плохой». – «А Брежнев?» – «Не приставай: умрет – узнаешь».

Советский анекдот

Еще с детского сада в СССР людей воспитывали в ненависти к капиталистическому обществу. Отношение к капитализму было настолько негативное, что проявлялось в людях начиная c начальных классов средней школы и заканчивая высшим органом управления государством, коим являлся съезд ЦК партии. Даже сомнение в правильности строя грозило отчислением из учебного заведения, а предположение, что капитализм является более прогрессивным устройством общества, – получением «волчьего билета». Здесь, несомненно, кроется загадка восприятия человеком очевидных понятий. Если родина сегодня (как, впрочем, и во времена СССР) – это «модель отношений между индивидом и обществом, между гражданином и государством, между личностью и централизованной идеологической системой», то куда эта родина делась для тех, кто вырос в СССР? Эти люди, стоит заметить, на начало 2000-х годов являлись представителями законодательной и исполнительной власти в новой капиталистической России. Это бывшие октябрята, пионеры, комсомольцы, члены партии, ненавидящие капитализм и связанную с ним эксплуатацию трудового народа. Звучит как обвинение, но это совсем не так, при условии, что родина и страна – разные понятия. Данное преобразование в отношении политического строя страны и смена приоритетов ее граждан лишний раз подтверждают, что страна и родина – совершенно разные понятия. Личные качества человека в данной статье нам не интересны, а что касается родины, чувства к ней у людей остаются прежними, несмотря на смену политических и даже личных взглядов. Родина и страна, несомненно, дополняют друг друга, но они настолько разные, что порой смена страны проживания, смена идеологии, смена устройства всего общества никак не влияет на восприятие родины, которая когда-то поселилась в душе человека и осталась там на долгие годы. Предать родину нельзя, она внутри человека. Можно предать страну, променять ее на должности и материальные блага, но родина останется почти такой же, как была.

Помимо чувств к родной земле, мы помним, что родина – это еще и представление о правильности поведения в обществе. Почему это представление у разных людей может сильно отличаться – вопрос к психологам, родителям или окружению конкретного человека. Люди, имеющие общую родину и при этом отличающиеся своими политическими и социальными взглядами, могут насладиться, например, стихами Есенина и хоть в чем-то быть похожими.

 
Побегу по мятой стежке
На приволь зеленых лех,
Мне навстречу, как сережки,
Прозвенит девичий смех.
Если крикнет рать святая:
«Кинь ты Русь, живи в раю!» —
Я скажу: «Не надо рая,
Дайте родину мою».
 

Это я имел в виду, когда говорил о неопределенности понятий. Было бы неправильно приписывать внутреннее восприятие человека своего государства, основываясь только на чувствах к родине.

«Государство – политическая форма устройства общества на определенной территории, суверенная форма публичной власти, обладающая аппаратом управления и принуждения, которому подчиняется все население страны».

Все знают, что многие спортивные звезды, известные личности и просто обычные люди порой покидали родные края и уезжали жить в другие страны. Как правило, это развитые страны, и, как правило, люди покидали землю своих предков в надежде на лучшую жизнь или для приобретения больших возможностей для самореализации. Это нормальный процесс, и таких людей никто не осуждает. Все оскорбления в адрес сбежавших из страны давно стали пережитками прошлой системы управления и воспитания в СССР. Как бы то ни было, общество признало возможность конкретного человека выбирать свое место на планете и даже научилось гордиться достижениями покинувшего отечество человека. Вполне логично гордиться достижениями человека, живущего в чужой, даже враждебной, стране, если этот человек с общей для них родины. Уехавший в другую страну даже на много лет, как правило, навсегда сохраняет добрые чувства к своей покинутой им земле предков и уже вряд ли захочет иметь еще одну родину. Большинство навсегда сохраняют в своем сердце то дорогое и основополагающее, что связывает их корнями с местом, где они выросли и получили базовые навыки восприятия окружающего мира. Родина есть всегда, потому что это чувства и память. Итак, нам опять и уже абсолютно точно пришлось разделить два понятия.

Защита родины

Да здравствует победа англо-советско-американского боевого союза!

Да здравствует освобождение народов Европы от гитлеровской тирании!

Да здравствует свобода и независимость нашей славной Советской Родины!

И. Сталин, 1942 г.

Когда человек или государство говорит «защищать Родину», это может означать только одно – защищать свое видение правильности восприятия мира, защищать свое культурное наследие, обычаи, представления о добре и зле. Такие категории есть, несомненно, у любого народа. Если кто-то говорит «защищать страну», то под этим подразумевается защита власти, защита строя, защита социальных отношений, как внутренней, так и внешней политики государства.

Рассмотрим пример начала войны Германии с СССР в 1941 году. Истинная причина нападения до сих пор толком не сформулирована. Разные источники сообщают разную информацию. Для нашей темы это не столь важно. Предположим, что Гитлер напал, чтобы захватить часть земель и колонизировать Россию, насколько это возможно. Что в этом случае остается русскому народу во главе с коммунистической партией? Конечно, защищать свою страну. В данном случае интересы по защите государства и родины пересеклись. Захват территории подразумевает новые порядки, новую культуру, возможно, даже новый язык. Неизвестно, что на самом деле хотел Гитлер, но защита отечества со стороны России была вполне предсказуема и естественна.

Появились такие высказывания, как «Родина-мать зовет», «Родина в опасности» и даже «За родину, за Сталина». Последнее выражение наиболее показательно. Понятия страны и родины настолько слились, что отделение одного от другого могло бы показаться странным. Почему так произошло? Дело в том, что это тот случай, когда интересы народа и государства совпали. Защита государства, его политических взглядов была неотделима от защиты народной памяти или народных предпочтений. Это произошло не потому, что всем все нравилось, а потому, что по той версии, которую я озвучил, – о захвате территории России, – люди могли потерять свою родину, то есть им пришлось бы изменить свое представление о родине настолько, что все чувства, связанные с воспоминаниями о родной земле, стали бы лишние, поскольку всего того, что они любили и ценили, уже не вернуть. Это чем-то напоминает потерю представителей белой гвардии во время Гражданской войны. Такая потеря – серьезный аргумент для того, чтобы задуматься о своей жизни и о том, какова будет цена этой жизни под гнетом другого народа, возомнившего себя вправе объявить твой народ второсортным.

Вспомним, что произошло с Германией после разгрома гитлеровской власти и уничтожения на корню всех амбиций и претензий к миру о величии непобедимой сверхдержавы. Никто из немцев не начал изучать другой язык, никто не изменил своему культурному наследию. Немцев оставили в покое, указав им место на исторической арене наравне с другими странами. Появилась новая страна – ГДР – как следствие победы СССР над фашизмом. Запад и Россия очень своеобразно поделили одну страну на две с разными политическими строями. Своеобразно, потому что страну поделили прямо в столице, построив в прямом смысле этого слова стену посреди Берлина. Половина страны стала капиталистической, символизируя Запад, а вторая – социалистической, символизируя СССР. Какие бы чувства ни испытывал немецкий народ, все прошло довольно спокойно. Немецкий народ не потерял ни свою культуру, ни язык, ни традиции, а немцы не стали ничьими рабами, как второсортный народ по отношению к народу -победителю.

Из воспоминаний Владимира Познера:

А тут – на тебе, после семи лет войны, после зверских бомбежек и артиллерийских обстрелов, после войны на два фронта и безоговорочной капитуляции, после всего этого рядовой немец хранит в подвале целые окорока и колбасы, живет в отдельной отапливаемой квартире, у него есть электричество, горячая вода и – подумать только! – свой собственный телефон. То есть он живет значительно лучше, чем жили многие так называемые обеспеченные советские люди еще до войны, уж не говоря о том, как они стали жить после. Не могли не возникнуть у них вопросы: как же так? Почему? Сталин понимал, куда может привести ответ на эти вопросы. И, думаю, с его точки зрения опасность можно было отвести только одним-единственным способом. Надо было сломить этот новый дух, нужно было заставить людей забыть эти вопросы, надо было…

Приведу еще одно свидетельство, переданное мне генералом-лейтенантом Иосифом Иосифовичем Сладкевичем, командовавшим во время войны танковым корпусом, бравшим Берлин. Он родился на Украине, во время Гражданской войны совсем мальчишкой стал бойцом в войсках Котовского, был советским до мозга костей, умницей, замечательным рассказчиком, хотя грассировал и не выговаривал букву «л». Вот его рассказ:

«Понимаете, Воуодя, когда мы погнауи немцев и вошуи в Поушу, я увидеу беёзы и обаудеу. Я-то думау, что беёзы уастут тоуко у нас, в Уоссии. Ну, уадно. Дауше, вошуи в Геуманию. И что мы видим? А то, что у них нет коммунауных кваутиу. То, что во всех кваутиуах есть теуефоны. То, что у них в подвауах висят коубасы, сыуы. И это в конце войны, котоую они пуоигуауи! А живут-то, живут-то так, как мы не могуи мечтать! Это как надо понимать?! Выходит, вуауи нам, когда говоуиуи, что в Советском Союзе самый высокий уовень жизни, что мы живем учше всех! Значит, нас обманывауи?! Своуочи!»

Нужно понимать, что современные войны – это не порабощение одним народом другого, как это, возможно, было когда-то давно. Это уже не навязывание своей культуры и своего менталитета, это не изгнание людей на другую территорию и даже не смена политического строя. При этом победа в войне вовсе не означает, что народ-победитель будет жить лучше проигравших. Война – это решение политических разногласий и сферы влияния, а также результат экономических, не разрешенных мирным путем, вопросов. Известна крылатая фраза, что война есть продолжение политики, а политика, как говорил Ленин, это концентрированное выражение экономики. Жизнь народа в этом случае мало кого интересует. Черчилль говорил: «Война – это когда за интересы других гибнут совершенно безвинные люди».

Вспомните, сколько было покушений на Гитлера, сколько репрессий проводил нацистский режим, прикрываясь величием своей страны и врагами, которые только и ждали, чтобы захватить Германию и превратить ее во второсортную на политической арене колонию. Почему же часть немцев выступала против этого, то есть против официальной власти?

Историческая справка

Сопротивление нацистскому режиму в Германии (Widerstand gegen den Nationalsozialismus) принимало различные формы. Можно выделить следующие группы его участников:

– заговорщики в армии и министерстве иностранных дел. Они планировали осуществить государственный переворот начиная с 1938 года и затем организовали два покушения на убийство Гитлера 1943 и 1944 годах. Последнее было связано с попыткой государственного переворота;

– подпольные коммунистические, социалистические и социал-демократические группы, пытавшиеся устроить массовое восстание, опираясь на рабочих, «остарбайтеров» и военнопленных. Молодежные группы;

– священнослужители лютеранской и католической церквей. Были ли эти люди патриотами, и если да, то что тогда означает это слово, учитывая, что в данном случае представители сопротивления выступали против своего государства? Мы помним, что государство – это в первую очередь форма публичной власти, обладающая аппаратом управления, которому подчиняется все население страны.

Движение сопротивления пошло против власти и, очевидно, привело бы к расколу этой самой власти и как результат – к поражению в войне. Однако это не помешало части немецкого народа пойти против своей страны. Правы они или нет, не столь важно. История, как мы знаем, признала их правоту, но история не наука, а в прямом смысле слова – история. Из сказанного важен только вывод: защита страны и родины совпадают, когда отношение людей к внешней политике государства полностью соответствует представлениям власти.

Немного генетики

Почитав некоторые высказывания, решил добавить немного странную для себя главу. Для меня это настолько очевидно, что даже говорить об этом как-то неловко, но люди иногда ухитряются поражать своей глупостью. Не удивлюсь, если кому-то покажется интересным очевидный факт. Дело в том, что менталитет, как и принадлежность к стране, не передается по наследству. Другими словами, родину нельзя унаследовать. Если русского мальчика в младенческом возрасте перевезти в Германию и отдать на воспитание в немецкую семью, из него вырастет обычный немец. Ничего русского в нем не будет. То же самое произойдет и с маленьким немцем, евреем, с французом, американцем и так далее.

Не передается ничего от земли предков новому человечку. Несмотря на очевидность этого высказывания, многие люди до сих пор считают, что именно кровь и мозг человека сохраняют память о предках и тем самым насыщают новорожденного глубинным свойством той самой души народной, которая, по их мнению, присутствует в человеке при рождении. Отсюда вытекает очень много заблуждений. Люди не хотят понять, что особенности человека, принадлежащего той или иной национальности, – результат его воспитания или, если угодно, его родины. Они никак не связаны с внутренними особенностями организма. Ну не различаются люди на планете при рождении. Если кто-то умнее, а кто-то глупее, у кого-то больше способностей, у кого-то меньше, то это никак не связано с национальностью. Так что известная пословица «В России две беды: дураки и дороги» более правильно должна звучать так: «На свете есть одна беда – дураки, а в России еще и дороги».

Когда человек гордится своей национальностью, это выглядит очень по-детски. Такой человек, видимо, предполагает, что его появление на свет произошло благодаря его личным умениям и способностью заранее выбирать место для рождения. О гордости мы еще поговорим, вернемся к национальности. Сразу каверзный вопрос: «Был ли Пушкин русским?» И дальше можно не писать, поскольку я ткнул палкой в такой муравейник, что обсуждения хватит на несколько таких статей, хотя ответ абсолютно прост и очевиден.

Национальность – принадлежность человека к определенной нации или к определенному национальному государству. Конечно, Пушкин по всем признакам русский, и то, что среди его предков были африканцы, ничего в данном случае не означает.

Интересное наблюдение. Когда человеку или даже народу нечем гордиться, он начинает гордиться тем, что никак к нему не относится. Почти всегда это выглядит забавно. В столице Эфиопии Аддис-Абебе есть площадь Пушкина. Там же стоит памятник поэту, недалеко от Национального музея Эфиопии. В столице Эритреи Асмэре тоже есть памятник Пушкину. Деятели культуры соседних государств периодически делают громкие заявления, что Пушкин – именно их поэт. Более того, в странах проводятся исследования и выходят книги, доказывающие, что Ганнибал родился именно на их территории. Каждой из сторон важно доказать, что Пушкин – это потомок именно ее представителей, а сосед – самозванец, присваивающий чужое культурное наследие.

То же порой происходит и с людьми. Если в роду был известный человек, то его потомок, каким бы идиотом он ни был, может чувствовать некую гордость, хотя ему, конечно, простительны такие безобидные заблуждения.

Вадим Левитин в своей книге «Удивительная генетика» пишет:

Но если родной язык – дело насквозь социокультурное, то о расовой принадлежности этого сказать нельзя. Конголезец, выросший в британской семье, уверенно и легко заговорит по-английски, а вот цвет кожи у него не изменится. <…> Гены – штука весьма консервативная, даже если разница кроется в одном-единственном варианте признака. Дело не стоит выеденного яйца: генофонд негроидов содержит аллели (различные формы одного и того же гена, расположенные в одинаковых участках хромосом) только черной окраски кожи, а генофонд европейцев – только белой.

Да, действительно, цвет кожи, лицо, цвет волос и другие внешние особенности разных народов зависят от генетических характеристик и передаются по наследству, но менталитет и культурное наследие народа никак к этому не относятся. Понятия «русский характер», «канадский характер», «еврейский характер» и так далее являются неопределенными, поскольку особенности характера – это свойство человека и его воспитания и никак не принадлежности его родителей к какой-либо национальности. Особенности воспитания, несомненно, сказываются на будущем характере воспитуемого, но не более, поэтому думать, что та или иная нация обладает более сильным или более слабым характером – не что иное, как заблуждение. Как ни крути, родина и менталитет не передаются по наследству.

Далее Левитин пишет:

Между прочим, это (имеется в виду генетическая наследственность) до сих пор плохо осознается людьми, далекими от биологии. Если спросить у человека с улицы, какой щенок скорее выучится трюкам на манеже – беспородный «дворянин» или благородный отпрыск из династии цирковых псов, – вам почти наверняка ответят, что, конечно же, цирковой – ведь все его предки работали на манеже…

Столь же безграмотными (с точки зрения биологии) выглядят рассуждения некоторых политиков об особенностях национального характера на генетическом уровне (по поводу врожденной лености россиян, их горячей любви к твердой руке и проч.). И почему-то никому не приходит в голову тот элементарный факт, что ребенок, увезенный за границу в младенческом возрасте, утрачивает даже малейшие следы российской ментальности.

Левитин не упомянул о родителях, но он и не развивал эту тему. Как мы помним, мама Харламова – уроженка Испании, и как результат ее сын говорил на испанском языке, полюбил эту страну и собирался туда переехать. Вспомним наше определение родины. Изначально это воспоминания. В данном случае воспоминания Харламову дала мама, и ее влияние на формирование у сына испанского менталитета, возможно, было бы еще больше, если бы она прожила в Испании не до двенадцати лет, а, скажем, до шестнадцати.