Текст книги "Зверь"

Глава 9
ГЕНЕРАЛ САБУРОВ

Проводив гостей, Бубнов в задумчивости провел рукой по лицу, допил остатки коньяка и потянулся к телефону. Нужный ему человек откликнулся далеко не сразу, но Петр Сергеевич терпеливо ждал, когда в трубке наконец зазвучит уверенный чуть хрипловатый баритон.

– Аркадий Валерьевич, это я, Бубнов. Надо бы встретиться.

– Чрезвычайные обстоятельства?

– Да.

– Хорошо. Я вас жду.

Бубнов вздохнул с облегчением и отключился. Нервное напряжение потихоньку спадало. Возможности Аркадия Валерьевича во много раз превышали его собственные. На такого человека всегда можно опереться в критической ситуации. А ситуация, по мнению Петра Сергеевича, была из ряда вон. В жизни ему не раз доводилось попадать в переделки, но никогда еще его оппонентом не выступали потусторонние силы. Бубнов почти не сомневался, что тело Звонарева ушло в проклятую топь вместе с вертолетом.

Он еще раз внимательно изучил фотографию, оставленную Ворониным. Лицо было Костино, фигура его. И даже одежда была той же самой, в которой его видел в последний раз Бубнов. А потом часы, Светланин подарок, – они-то как могли оказаться на руке постороннего человека? Справедливости ради надо сказать: Аркадий Валерьевич честно предупредил Бубнова, что им придется столкнуться с явлением малоизученным, но Петр Сергеевич тогда не придал этому значения. Слишком уж его увлекла идея поиска древнего клада. Конечно, он отдавал себе отчет в том, что его доля в случае удачи будет невелика, но, во-первых, Бубнов не был излишне корыстолюбив, а во-вторых, даже небольшая доля столь грандиозного пирога сулила расторопному человеку вполне обеспеченную старость.

Обычно Сабуров встречался с агентом либо в кафе, либо просто на улице, но сегодня Аркадий Валерьевич почему-то изменил своему обыкновению и пригласил его в небольшой особнячок, принадлежавший во времена оны екатерининскому вельможе. А во времена советские здесь размещалось бюро инвентаризации или какая-та иная того же сорта контора. Ныне особняк, ставший частным владением, был приведен в божеский вид и навевал на романтически настроенных посетителей меланхолическую грусть. Всю жизнь тяготевший к старине Петр Сергеевич выбор Сабурова одобрил: этот особняк был хорошим вложением капитала, и ценность его со временем будет только увеличиваться.

С охраной у Аркадия Валерьевича все было в порядке. Двое молодых людей, одетых в строгие деловые костюмы, вежливо поприветствовали Бубнова, как только он зарулил на небольшую стоянку перед особняком.

Петр Сергеевич назвал себя и предъявил документы, после чего был препровожден (правда, почему-то через черный ход) в кабинет Сабурова.

Хозяин поднялся навстречу гостю и широким жестом пригласил его к столу. В кабинете горела только настольная лампа, а тяжелые шторы были плотно задернуты, тем не менее Петр Сергеевич сориентировался в незнакомом пространстве и присел на предложенный стул. Теперь свет лампы падал на него, а Сабуров оставался в тени. Впрочем, этот человек всю жизнь прожил в тени, и даже ветры перемен, задувшие над Отечеством, не заставили его выйти к рампе. Аркадий Валерьевич дослужился до генеральского чина в одной конторе, известной всей стране, но и выйдя в отставку, не затерялся в людском море. Официально он входил в совет директоров очень крупной нефтяной компании и, по дошедшим до Бубнова слухам, был довольно богат, хотя среди долларовых миллиардеров вроде бы не числился. Что, впрочем, ни о чем еще не говорило.

– Я слушаю тебя, Петр Сергеевич.

– Вы, вероятно, уже знаете, Аркадий Валерьевич, что вернулся Звонарев.

– Мне доложили, – спокойно отозвался Сабуров.

– Взгляните, пожалуйста, на эту фотографию.

Аркадий Валерьевич взял из рук гостя отпечатанный на принтере снимок и принялся с интересом его разглядывать.

– Я связался с Козловым, но он утверждает, что на борту вертолета, вылетевшего из Новгорода, не было посторонних, только экипаж из двух человек. Он лично проверял машину. В Световидовке на борт поднялись три человека: Васильев, Звонарев и Непряхин. Их провожал Кузьмин, – это наш инженер по снабжению, – так вот, он говорит, что посторонних в вертолете не было.

– Любопытно, – процедил сквозь зубы Сабуров. – Очень любопытно.

– Воронин и немец Макс клянутся, что обнаружили четыре трупа. Вы их видите на снимках. Кроме того, опер снял с руки одного из них часы с красноречивой надписью: «Любимому Косте от Светланы». Часы очень дорогие, и я действительно видел их на руке Звонарева.

– А где сейчас находятся эти часы?

– У Воронина. Я держал их в руках всего лишь час назад. Между прочим, бывший опер пришел к тем же выводам, что и я.

– А именно?

– Человек, вышедший из леса, не Звонарев.

– А кто же он?

– Не знаю. Но предположения выдвинуть могу, в том числе самые фантастические. У меня к вам просьба, Аркадий Валерьевич, вы бы не могли по своим каналам выяснить, не попадал ли в поле зрения наших специальных служб некий фельдфебель Рильке. Кроме того, меня интересует судьба Белова Северьяна Лукича. Это тот самый старик, который повел немцев к Горюч-камню. Ну и хотелось бы знать всю подноготную Германа Всеволодовича Воронина, вплоть до его бабушек и прабабушек. В частности, нет ли в его родословной мореевского следа.

– Что еще?

– Я прошу вас дать согласие на устранение Звонарева.

– А ты не слишком торопишься, Петр Сергеевич?

– Звонарев нам мешал и, насколько я понимаю, будет мешать впредь.

– Ты правильно понимаешь.

– Заодно проверим, что он за штучка и из какого теста сделан.

– Пожалуй, – согласился после недолгого раздумья Сабуров. – Что еще?

– Надо проверить все обстоятельства смерти Васильева. А также еще раз проанализировать каждый его шаг после возвращения из леса. С кем встречался, что говорил. Все телефонные разговоры. Словом, все.

– Я тебя не понимаю, Петр Сергеевич, ведь Васильев умер. В этом нет никаких сомнений.

– Он умер, Аркадий Валерьевич. Но не здесь, в Питере, а там, в лесу. Не мог он уцелеть после той катастрофы, даже если б его выбросило из вертолета при падении. В лучшем случае он переломал бы кости. А на нем ведь ни одной царапины не было.

– Хорошо, я лично займусь Васильевым.

– Вы не будете возражать, если я обращусь за помощью к Караваеву?

– Нет, Петр Сергеевич, действуй. Только соблюдай осторожность. Этот урка ничего не должен знать о наших планах.

– Я ему объяснил, что спор идет за очень перспективный участок леса. Его это объяснение удовлетворило.

Проводив глазами гостя, Сабуров углубился в бумаги. Перечитывал он их, наверное, в десятый раз, но даже в свете истин, открывшихся после визита Бубнова, так и не мог найти ответ на вопрос, мучивший его долгие годы. Почему именно Сталин отдал приказ о выброске десанта в лесной массив близ деревни Мореевки? Ведь это даже не эпизод войны, а так, эпизодишко. Какой-то Северьян Белов сообщает партизанам о появлении в деревне Световидовке странных немцев. И это сообщение настолько потрясает воображение работников соответствующих служб, что они немедленно докладывают о нем Хозяину. И происходит это в разгар битвы под Москвой, когда решается судьба государства.

Дальше – больше.

Верховный главнокомандующий снимает с фронта два полка истребителей и перебрасывает их на север, дабы прикрыть с воздуха стратегически ничтожную деревню Мореевку и окружающие ее леса. Более того, над Мореевкой разворачивается настоящее воздушное сражение. Ибо немцам тоже за каким-то чертом понадобилось бомбить эту деревню, и целые стаи «юнкерсов» пытались прорваться туда, где не было ни войск, ни военных объектов. Могло создаться впечатление, что и Сталин, и Гитлер просто сошли с ума. Либо их ввели в заблуждение по поводу этого глухого места, окрашенного на картах в густой зеленый цвет.

… Бубнов обрел необходимое душевное равновесие только за рулем собственного автомобиля. Отправляясь с визитом к Сабурову, он очень надеялся, что бывший генерал спецслужб высмеет все его страхи и даст вполне разумное объяснение событиям, случившимся в последние дни в лесу близ деревни Мореевки. Но Аркадий Валерьевич не оправдал надежд, на него возлагавшихся, и принял как должное версию, которая самому Бубнову казалось фантастической. Но если трезвомыслящий, насквозь прагматичный человек дает добро на безумный шаг, то, следовательно, у него к этому имеются веские основания. Интересно было бы узнать, откуда Сабуров узнал о сокровищах, хранящихся в лесу близ Мореевки, и почему он бестрепетно готов отправить в мир иной и чиновника Минприроды, на свою беду оказавшегося махровым взяточником, и двух бизнесменов, затеявших подозрительную возню вокруг лакомого куска?

Одного из этих бизнесменов Петру Сергеевичу предстояло убить во второй раз. И похоже, не факт, что эта попытка окажется удачной.

Бубнов почувствовал холодок под ложечкой. Петр Сергеевич был человеком далеко не робкого десятка, много повидавшим на своем веку, но сейчас он проклинал тот час, когда согласился сотрудничать с генералом Сабуровым. А ведь мог бы отказаться. Эка невидаль, стучал в органы во времена советские. Ну взяли его эти органы за жабры, когда он по неосторожности приобрел краденую икону. Так ведь когда это было! И кому это сейчас интересно? Справедливости ради надо сказать, что Сабуров его не шантажировал, просто предложил человеку, интересующемуся отечественной историей, поработать над выгодным проектом. Если бы Бубнов знал тогда, куда заведет его эта работа, то, наверное, сумел бы уклониться от жестких объятий отставного генерала. А сейчас отваливать в сторону было уже, пожалуй, поздно, ибо главная опасность для Петра Сергеевича исходила от преданных им людей, – а может быть, и нелюдей. И тут уж без защиты влиятельного дяди не обойтись.

Мишка Караваев подсел в машину Бубнова по дороге. Не погнушался авторитет старым проверенным другом, смирил гордыню и без споров согласился на встречу вдали от посторонних глаз. Петр Сергеевич познакомился с Мишкой еще в ту пору, когда бывший спортсмен промышлял иконами и прочей церковной утварью, которую крал в окрестных церквях. С тех пор утекло много воды. Караваев остепенился – в том смысле, что перестал воровать иконы и даже стал жертвовать на вновь отстраивающиеся храмы деньги, во искупление грехов молодости. Впрочем, грехов зрелости у Мишки тоже было с избытком, но они уже не имели к церковной утвари никакого отношения. За минувшие двадцать лет Михаил слегка погрузнел, но выглядел весьма прилично для своих сорока с небольшим лет. Судя по всему, беспокойная жизнь очень благотворно влияла на его физическую форму, а природная смекалка позволила избежать капканов, расставляемых конкурентами на пути человека предприимчивого и склонного к авантюрам.

– Ко мне есть претензии? – спросил Мишка, оглядываясь на всякий случай назад. В хвост бубновской «тойоте» пристроился «мерседес», видимо, там сидели подельники авторитета.

– Сработал ты чисто, – успокоил его Бубнов. – Но у меня возникла еще одна проблема того же сорта.

– Оплата?

– Сто тысяч. Наличными.

– Щедрый ты человек, Петр Сергеевич, – усмехнулся Караваев. – Опять порошок подсыпать клиенту?

– Нет, – покачал головой Бубнов. – Этот должен быть убит публично, пусть об этом узнает если не вся страна, то хотя бы весь город.

Караваев в задумчивости потер длинными, словно у музыканта, пальцами чисто выбритый подбородок.

– Гранатомет тебя устроит?

– Пусть будет гранатомет. Важно, чтобы ни у кого не возникло сомнения, что убит именно он. Понимаешь?

– Понимаю. А как фамилия клиента?

– Звонарев Константин Семенович.

– Подожди, – удивленно глянул на заказчика авторитет, – я слышал, что он погиб в авиакатастрофе.

– Ты что, был с ним знаком?

– Шапочно. Он мне дорогу перебежал в одной сделке с недвижимостью, но мы пришли к полюбовному соглашению.

– Ты что, отказываешься? – рассердился Бубнов.

– С какой стати, Петр Сергеевич, – удивился Мишка. – Все будет в лучшем виде. Одним Звонаревым больше, одним меньше, какая разница.

– Здесь аванс, половина оговоренной суммы, – протянул Бубнов толстый конверт авторитету. – Остальные получишь после завершения дела.

Караваев кивнул головой, небрежно сунул конверт в боковой карман хорошо пошитого пиджака и покинул чужую машину. Карауливший авторитета «мерседес» тут же подхватил его в свой салон.

Мишка был богат, во всяком случае, сто тысяч долларов были для него не бог весть какой большой суммой. Тем не менее заказ он принял. Как-то в откровенном разговоре Бубнов спросил у обнаглевшего авторитета, зачем он преступает закон, если денег у него куры не клюют.

– Деньги не бывают лишними, – усмехнулся Караваев. – Да и пацаны быстро дуреют без работы. А я исповедую советский принцип, Петр Сергеевич: кто не работает, тот не ест.

По прикидкам Бубнова, работы у братков авторитета Караваева в ближайшее время будет много. И очень может быть, что сейчас Петр Сергеевич крупно подставил своего старого знакомого. Но угрызений совести он не почувствовал. А вот страх был. Почти детская боязнь темноты, где, возможно, сидит жуткое чудовище, готовое пожрать всякого, кто переступит заветный порог.

Глава 10
ПОКУШЕНИЕ

На гонорар, выплаченный щедрой нанимательницей, Воронин приобрел машину. «Форд» был не новым, двухтысячного года выпуска, но Герман купил его не для того, чтобы мозолить роскошью глаза завистливым согражданам. «Форд» нужен был всего лишь как средство передвижения. Ибо ситуация требовала мобильности. Не мог же он на своих двоих бегать за шустрым бизнесменом, выписавшимся из больницы и развившим бурную деятельность.

По сведениям, полученным от Клыкова, Звонарев и Светлана улаживали дела с наследством и готовились к свадьбе. В общем, их поведение вполне укладывалось в привычные рамки и ничем не отличалось от хлопот обычных людей, потерявших близкого человека. Перво-наперво они побывали на могиле Васильева и возложили венок, чем поставили Воронина в тупик. Если эти люди знали, что Василий Иванович жив, то зачем было ломать комедию? Кому они хотели замазать глаза? Или бизнесмен не поставил дочь в известность о проводимой им комбинации? Но тогда почему его хоронили в закрытом гробу?

– Ты у меня спрашиваешь? – удивился Клыков, с интересом разглядывающий последнее приобретение старого друга. – Очень приличная машина. В такой не стыдно девушку покатать.

– Где Макс? – спросил Воронин, недовольный игривым тоном Славки.

– Немец пропал. Его телефон заблокирован. У знакомых в Москве он тоже не появлялся. В посольство не обращался.

– А ты что, связывался с посольством?

– Естественно. У Макса на днях заканчивается виза, он должен был ее продлить.

– А из Питера немец выехал?

– Он позвонил мне три дня назад и сказал, что отправляется в аэропорт. Я пожелал ему счастливого пути. С тех пор он не звонил.

– Скверно, – задумчиво проговорил Воронин. – А где он жил?

– У меня.

У Славки Клыкова была очень приличная, по питерским меркам, трехкомнатная квартира, доставшаяся ему от родителей. Семьей историк так и не обзавелся, так что ему было где разместить заезжего немца.

– А как вы с ним познакомились?

– Я был в Берлине. Зашел в университет, у нас сохранились еще с советских времен хорошие отношения с тамошними научными кругами, и встретил Макса фон Бюлова. И его, и меня интересовали взаимоотношения германских и славянских племен. На том и поладили. Потом я узнал, что он ищет могилу своего деда, вернулся в Питер, навел справки и вызвал Бюлова.

– С девушками он загулять не мог?

– Нет, старик, он человек женатый. У него семья. К тому же сама ситуация не располагала к загулу. А кому, по-твоему, он мог перебежать дорогу?

– Спроси что-нибудь попроще, – вздохнул Воронин.

– Герман, я всерьез волнуюсь. Мне звонила жена Макса, он сообщил ей, что нашел останки деда, а потом как в воду канул. Слушай, старик, а что мы здесь стоим?

– Ждем Звонарева. Это его офис.

– Ты что же, за ним следишь? – удивился Славка, с интересом разглядывая многоэтажное здание, где этих самых офисов был вагон и маленькая тележка.

Разумеется, стоянка перед зданием была забита машинами. На их фоне «форд» просто терялся.

– Черную «тойоту» видишь? Это его машина.

– Ну и что?

– Обрати внимание на человека, фланирующего неподалеку от крыльца с небольшой рацией в руке.

– Охранник, наверное, – пожал плечами Клыков.

– А теперь посмотри на того типа на набережной с объемистой сумкой в руках. – Герман протянул Клыкову небольшой бинокль. – Тот, что у крыльца, мой знакомый. Портье из гостиницы, где умер чиновник из Минприроды Останин. Сдается мне, что этот шустрый юноша работает на Михаила Караваева.

– Так они следят за Звонаревым?

– По-моему, они собираются его убить.

– Слушай, Герман, что ты здесь сидишь, как Дюймовочка. Надо же предупредить Звонарева.

– Вот ты и предупреди. У тебя есть номер его телефона?

– Где-то был. – Славка лихорадочно зашарил по карманам в поисках мобильника, но, похоже, с предупреждением запоздал. Звонарев уже спускался по ступенькам упругой походкой уверенного в себе человека. Молодца с рацией в руке, стоящего в десяти шагах, он, кажется, не заметил, во всяком случае, внимания на него не обратил.

Портье поднес ко рту переговорное устройство. Его подельник на набережной отреагировал мгновенно и наклонился к стоящей на асфальте сумке.

– Это что, подзорная труба? – ошарашенно спросил Клыков.

– Это гранатомет.

– Вот черт! У него телефон заблокирован. Мама дорогая! Он уже поехал, Герман, ну сделай же что-нибудь.

Взрыв прогремел, когда «тойота» выруливала со стоянки. Машина Звонарева вспыхнула факелом, но Воронину, внимательно за ней наблюдавшему, показалось, что она к тому времени уже была пуста. А вот когда ее покинул расторопный водитель, он зафиксировать не успел.

От взрыва сработала сигнализация практически всех стоящих вокруг машин. У Германа заложило уши, и он не слышал проклятий, которые Славка обрушил на его голову. Клыков считал, что в гибели Звонарева виноват Воронин, сидевший истуканом в своем дурацком «форде», вместо того чтобы попытаться предотвратить готовящееся преступление.

– Не ори, – бросил ему Герман, вылезая из машины. – Твой Звонарев жив.

– То есть как жив?

Возле горящей машины суетились люди. У одного из них в руках был огнетушитель, но тонкой струйке пены не суждено было победить бушующий огонь. Надо отдать должное пожарным: буквально за три минуты они сбили пламя.

– Я же говорю, что из гранатомета саданули! – торжествующе воскликнул зевака в джинсовых штанах и клетчатой рубашке. – Вон там этот гад стоял. Достал из сумки гранатомет и саданул.

– Вот сволочи, – вздохнул рядом с Ворониным пожилой полноватый мужчина. – Лупят по живым людям, как по мишеням в тире.

Юношу в клетчатой рубашке и полноватого мужчину тут же сгребли расторопные ребята из ПМГ, первыми примчавшиеся к месту преступления. Воронин в свидетели не рвался, стараясь держаться в тени, он наблюдал за портье, который успел уже избавиться от рации. Молодой человек крутился вокруг покореженной машины – явно в поисках останков ее водителя. Поиски, однако, оказались безуспешными. И разочарованный портье двинулся прочь, растерянно озираясь по сторонам. Похоже, он опасался возмездия.

– А где труп? – Толстый страж порядка с лычками сержанта окинул грозными очами зевак.

– Сгорел, наверное, – предположили из толпы.

– В машине никого не было, – сообщил милиционеру пожарный. – Видимо, водитель успел выпрыгнуть, заподозрив неладное.

Воронин был того же мнения, а потому без промедления направился к своему «форду». Покореженную взрывом машину наконец оттащили в сторону, и у людей, озабоченных собственными проблемами, появилась возможность покинуть стоянку.

– Когда он успел выскочить? – никак не мог успокоиться Клыков. – Ведь рвануло почти сразу.

– Ты договорился с Волоховым о встрече?

– Я тебя не понимаю, Герман, – всплеснул руками Клыков. – На наших глазах едва не убили человека. А ты ведешь себя так, словно наблюдал фейерверк в парке.

– Человек не смог бы покинуть машину за столь короткий срок, – холодно отозвался Воронин.

– Брось, – неуверенно отозвался Славка. – Звонарев – мужик тренированный. Вполне мог выпрыгнуть в последний момент.

– А ты ему позвони, – посоветовал Воронин. – Спроси о здоровье Светланы Васильевны.

Голос Звонарева в мобильнике звучал совершенно спокойно. Словно это не его машину пятнадцать минут назад разнесли в клочья. Слегка сбитый с толку Клыков отключил телефон и спрятал его в карман.

– Светлана Васильевна чувствует себя хорошо. А Константин Семенович и вовсе пребывает в отличном настроении. Нервы у него, однако. Даже не обмолвился о происшествии. Слушай, а почему ты так тянул с предупреждением?

– Кому суждено быть повешенным, не утонет, это во-первых, а во-вторых, я заметил гранатометчика только в самый последний момент.

– Но зачем им понадобилось убивать его среди бела дня чуть ли не в центре города?

– Бубнова, как и нас с тобой, одолевают сомнения, – усмехнулся Воронин. – Один раз они уже отправили Звонарева на тот свет. И видимо, надеялись, что в этот раз ликвидация пройдет более успешно. Так где нас будет ждать Волохов?

– В ресторане «Славянский базар». Здесь недалеко.

– Отлично. А то я проголодался.

Воронин полагал, что искатель сермяжной правды ходит в лаптях и в рубахе до колен, подпоясанной красным шнуром, но ошибся. Сашка внешним видом не отличался от среднестатистических наших граждан и практически не изменился за прошедшие годы, если, конечно, не брать в расчет короткой светлой бороды, модной в среде диссидентствующей интеллигенции в конце восьмидесятых годов. Ресторан тоже практически ничем не отличался от подобного же сорта заведений, и ничего специфически славянского Герман в нем так и не обнаружил.

– Рад приветствовать волхва Велимира в нашем скорбном и погрязшем в грехах мире, – сказал Воронин, пожимая руку бывшему однокласснику.

– Не ерничай, – спокойно отреагировал на подковырку Волохов и жестом пригласил старых знакомых к накрытому столику.

Видимо, Сашка не испытывал недостатка в средствах. Воронин облизнулся, разглядывая блинчики с красной и черной икрой, аккуратно разложенные на блюде.

– А пить будем медовуху?

– Медовухой я тебя угощу в следующий раз, – усмехнулся Волохов. – Ты ведь, кажется, на машине.

– Он на машине, а я водки выпью, – сразу же потянулся к стоящему на столе графинчику Клыков. – Ты себе не представляешь, Саша, что я сейчас пережил. Новенькую «тойоту» взорвали буквально на моих глазах.

– Твою, что ли? – удивился язычник.

– Нет, бизнесмена Звонарева. Но все равно страшно.

– Так Костя погиб… – Волохов даже привстал с места.

– Живой, – успокоил его Воронин. – Видимо, в рубашке родился. Сначала в авиакатастрофе уцелел, а теперь вот при взрыве. Я что у тебя хотел спросить, Саша, – у вас второго пришествия не ждут?

– Какого еще пришествия? – не понял Волохов.

– Явления какого-нибудь языческого бога народу, бесплатную раздачу слонов и прочих жизненных благ.

– Шутишь все, – обиженно поджал губы Сашка.

– В том-то все и дело, уважаемый Велимир, что не шучу, – серьезно глянул в глаза язычнику Герман. – Ты о Машкином сыне слышал что-нибудь?

– Не только слышал, но обнародовал легенду, записанную в деревне Световидовке, на нашем сайте в Интернете со своими комментариями.

– Так ты был в Световидовке?

– Был, – кивнул головой Волохов. – И в Мореевке был. К сожалению, мы не смогли добраться до Горюч-камня, которому покланялись наши предки много веков назад. Там ведь болота кругом. А проводника дельного так и не нашли. Зимой попытаемся повторить попытку.

– Зачем?

– Чтобы принести жертву, – с вызовом ответил Велимир.

– Надеюсь, не человеческую.

– Хватит издеваться, Герман. Не хочешь верить, не верь, но уважай чужие религиозные чувства.

– А я верю, Саша, – спокойно отозвался Воронин. – Верю даже больше, чем ты, поскольку у меня есть к этому серьезные основания. Взгляни-ка на фотографию.

Волохов недоверчиво покосился на Германа, но фотографию взял. Несколько минут он ее удивленно разглядывал.

– Это монтаж?

– Нет, – ответил за Воронина Славка, – это не монтаж, Саша. Это я снял две недели назад у того самого камня, к которому ты так стремился попасть.

Волохов тупо разглядывал фотографию. Как всякий интеллигентный человек, он абсолютно не нуждался в материальных подтверждениях своей веры, ему вполне хватало философских умозаключений и мистических озарений. А тут вдруг приходят какие-то странные люди и предъявляют документальное свидетельство присутствия чудесных сил на нашей грешной земле. Причем силы эти достаточно могущественны, чтобы привести в смущение и без того склонную к истерикам паству волхва Велимира. И забавная игра в старину тут же превращается в служение существу абсолютно неясной ориентации.

– Мне говорили, что Горюч-камень обладает космической энергией, но я, честно говоря, не верил. То есть существование этой энергии – доказанный факт, но ведь не у нас под боком.

– А от кого ты узнал о Горюч-камне?

– Есть тут у нас одна ясновидящая, – поморщился Волохов. – Некая Василиса. Бесспорно, определенным даром прорицания она обладает. Но почему я должен верить в ее божественное происхождение, скажите на милость? А эта дура утверждает ни больше ни меньше, что ее бабушка вступила в сексуальную связь с богом, и что наступит-де час, когда он вновь пожелает найти избранницу, и что такой избранницей может стать любая женщина, поверившая в божественную суть преподобной Василисы. Ну и как ты понимаешь, психопаток нашлось в избытке. Причем среди них попадаются и далеко не бедные особы. Сейчас эта аферистка сооружает языческое капище в пригороде, дабы достойно встретить пришествие бога. Разумеется, все приличные люди от нее сразу же отвернулись. Не может древняя вера возрождаться с помощью шарлатанских приемов. Мы ведь официально зарегистрированная организация, у нас обширные контакты как с нашими ведическими общинами, так и зарубежными. В частности, шведскими и германскими. Мы теснейшим образом сотрудничаем с научными кругами. Вот Клыков не даст соврать. В наших рядах есть ученые, кандидаты и даже доктора наук. И вдруг появляется психопатка, которая создает никому не нужный ажиотаж, сбивает людей с толку и привлекает к нашему движению внимание правоохранительных органов.

– А кто тебя познакомил со Звонаревым?

– Светлана Васильева. Она входила в круг Вера, в котором и я состою. Ее привел к нам ее бывший муж, но после того как она спуталась с Василисой, они развелись. Пошли слухи об оргиях, которым якобы предаются в круге Зверя, и Круглову это не понравилось. Он попытался вырвать Светлану из-под влияния Василисы, но та обладает мощной психической силой. В общем, Круглов вынужден был уехать.

– А Звонарев тоже входит в ваш круг?

– Нет. Но он встречался с Василисой и, кажется, сумел убедить ее, чтобы она оставила в покое его невесту. Скорее всего, он ей заплатил.

– Надеюсь, не собственной душою?

– Думаю, Василиса удовлетворилась деньгами. Очень корыстолюбивая особа.

– И сколько лет этой Василисе?

– Она утверждает, что живет целую вечность. И в своих многочисленных жизнях успела побывать и мужчиной, и женщиной. Сейчас она находится у вершины иерархии, ибо следующее превращение сделает ее богиней. А по паспорту ей тридцать пять лет. Очень красивая женщина. В Голливуде ей бы цены не было. Не знаю, куда смотрят тамошние продюсеры.

– Познакомь меня с ней, Саша.

– Право не знаю, Герман… Она очень упрямая женщина.

– А ты ей скажи, что я посланник бога Велеса и прибыл в Питер с инспекционной поездкой.

– Шуточки у тебя, Воронин, – покачал головой Волохов.

– А я не шучу. Вот моя визитная карточка. – Герман бросил на стол оберег, подаренный Людмилой.

Фигурка, совершенно невинная по виду, произвела на жреца Велимира прямо-таки убийственное впечатление. Он долго смотрел на черную птицу глазами, расширенными от ужаса. Лицо его стало белым как полотно.

– Сначала прилетит Черный Ворон, а потом явится Он, – прошептал он посиневшими губами. – Это пророчество Василисы.

– Ау, Волохов, – позвал собеседника, впавшего в ступор, Воронин. – Я не прилетел, я приехал на «форде».

– Какой ужас! – продолжал нести ахинею расстроенный жрец. – Я никак не мог предполагать, что это произойдет вот так, в совершенно обыденной обстановке, во второсортном ресторанишке. Хотя, с другой стороны, где это еще могло произойти? Ведь все эти красочные эффекты нужны только непосвященным. Да и не будет никаких эффектов, все станет меняться как бы само собой, в привычных декорациях. Возможно, эти перемены уже давно идут, а мы их просто не замечаем. Вадимир прав, он тысячу раз прав. Вы знаете, что отца князя Рюрика повесили датчане?

– Вадимир – это Вадик Круглов, бывший муж Светланы, – подсказал ошарашенному Воронину Клыков.

– Ну а Рюрик тут при чем?

– Князя Годлава принесли в жертву Вотану, – продолжал все глубже погружаться в мистицизм явно свихнувшийся бывший комсорг. – Пока Романовы женились на немках из Южной Балтии, потомках бывшей славянской знати, все было хорошо, но стоило только Александру Третьему жениться на датчанке, все рухнуло. Пришел посланец Перуна и уничтожил тысячелетнюю империю.

– Какой еще посланец Перуна? – не въехал в чужой бред Воронин.

– Ильич, – пояснил Волохов. – Еврейского бога грозы звали Или. Отсюда и произошло имя Илья. А именно к святому Илье перешли все атрибуты ведического бога Перуна. Христиане решили, что с языческим богом покончено. Ан нет, он сохранил все, даже одно из своих имен. А потом наступило время перемен, время Чернобога, время дракона Сталина.

– Так, – подытожил Воронин. – Иосиф Сталин, следовательно, был Ящером, то бишь тем самым Яшкой, которому наставила рога Машка, то бишь Мать Сыра Земля, или, проще говоря, Россия. А кто был в этот раз Ясным Соколом, то бишь Перуном? Уж не Ельцин ли Борис Николаевич со своими либералами?

– Можно и так сказать, – кивнул головой Велимир. – Все эти глобалисты, нацисты и большевики-интернационалисты – они ведь одного поля ягоды. Того самого поля, которое возделывает Перун. Именно Перун был богом военной добычи у ариев. И цель у них вовсе не в том, чтобы преобразовать мир, ибо такое преобразование невозможно без Велеса, а в том, чтобы застопорить развитие человечества путем создания единой мировой элиты, касты неприкасаемых, которая будет определять судьбу мира. Неважно, как будет называться эта каста – «Интернационал», «Золотой миллиард» или «Раса господ». В любом случае результатом ее правления будет гибель человечества. Ибо то, что не развивается, то загнивает. Ты должен остановить его приход, Воронин.

– Чей приход? – не понял Герман.