Текст книги "Ареал: Заражение. Цена алчности. Обречённые"

15

Автоматика развернула пятёрку силуэтов, и Берёзов вскинул автомат. Пять коротких очередей-двоек последовали подряд одна за другой, громыхая под низкими сводами тира, и электронный секундомер в руках Лемура пискнул, засекая время окончания серии.

– Четыре девяносто две, – сообщил Лемур, – нормально.

– Долго, – сказал Иван, снимая наушники, – отдача и звук выстрелов по мозгам бьют, – он раздосадованно поморщился, – контузия болью отзывается. Не удаётся отстреляться быстрее.

– Для полста метров?! – удивился тот. – Вполне нормальный результат!

Берёзов поставил АН-94 на предохранитель и положил автомат на стрелковую стойку. На параллельном огневом рубеже загремели выстрелы, и несколько секунд все ждали, когда стрелок закончит работать.

– Отбой! – скомандовал Лемур. – Пошли к мишеням.

Трое бойцов отправились к стоящим на пятидесятиметровом рубеже силуэтам с мишенями, остальные воспользовались биноклями и стрелковыми зрительными трубами, изучая результаты попаданий своих товарищей. Иван шёл к мишеням и по привычке разглядывал окружающую обстановку. Сам тир был не ахти какой, простой котлован трёхметровой глубины, перекрытый бетонными балками. Но подход РАО к делу Берёзову понравился. Несмотря на временность всех сооружений Пояса, организация позаботилась о профессиональной подготовке своих бойцов и продолжала тратить на это деньги. Тир не просто был выкопан, его облагородили внутри, установили хорошее освещение, систему мощных вытяжек и закупили очень неплохие германские мишенные установки, которые оценит любой стрелковый клуб. Помимо того стоило отметить, что проблем с боеприпасами у Службы Безопасности не возникало, стрельбы проводились ежедневно, а Отряд Специальных Операций и вовсе имел в распорядке работы тира собственные часы. И это было вдвойне удобно потому, что тир размещался в двух минутах ходьбы от корпусов базы спецотряда.

– Неплохо! – оценил Лемур, глядя на пробоины, оставленные на мишени пулями Берёзова. – На пятьдесят метров, со стойки, на время – и не вышел из восьмёрки. Очень неплохо.

– Успокаиваешь? – ухмыльнулся Берёзов, заклеивая пробоины кусочками чёрной липкой ленты. – Мне действительно ещё больно стрелять. Пошли обратно на огневой, я возьму вместо «Абакана» «Вал», он бесшумный и отдача меньше. Сам сравнишь.

Бойцы вернулись на исходную, и Берёзов сменил оружие. Он встал на рубеж, снял «Вал» с предохранителя и дослал патрон в патронник.

– К бою готов, – доложил он согласно инструкции.

Лемур кивнул дежурному, и тот вдавил кнопку на пульте управления поворотной установкой мишеней. В пятидесяти метрах автоматика привычно развернула пятёрку силуэтов. Иван вскинул автомат и быстрым плавным движением ствола перечеркнул мишени. Глухие щелчки коротких очередей завершил электронный зуммер секундомера, казавшийся неожиданно громким по сравнению с работой бесшумного оружия.

– Три девяносто восемь! – посмотрел на секундомер Лемур. – Почти на секунду быстрее! Солидно, солидно. – Он потянулся за зрительной трубой. – Посмотрим, что ты настрелял… Ого! Впечатляет… – Лемур перевёл взгляд на Берёзова: – Ты уверен, что не хочешь принять предложение Ферзя стать инструктором? У нас тут много кого стоит погонять по огневой.

– Нет, Саша, не могу, – покачал головой Иван, отдавая «Вал» хозяину оружия, – слишком тяжко выстрелы по больным мозгам колотят, – он улыбнулся, – не буду же я учить людей только на бесшумных стволах. Да и доктора не велят. От меня в поле будет толку больше, я на заданиях с 9А-91 вполне работоспособен, благо артподготовок в Ареале не бывает.

– Жаль, конечно, – вздохнул Лемур, – инструкторов у нас не хватает. Впрочем, как и везде. Люди идут в РАО неохотно.

– А что так? – удивился Берёзов. – Зарплаты в «Ареале» очень даже на уровне. Соцпакет, и всё такое…

– Слухи о нас ходят страшные, – Лемур махнул рукой, – организация режимная, вся работа засекречена, никакой официальной информации о том, что здесь на самом деле происходит, нет. Вот и травят все кому не лень разные байки, одна страшнее другой. Мол, народ тут мрёт тысячами, словно мухи. Люди и боятся.

– А на самом деле, – скептически прищурился Иван, – тут всё спокойно, как в Багдаде. Во время американского вторжения.

– Ну, сейчас наговоришь, – хохотнул Лемур, – нормально так сравнил!

На огневом рубеже заняла позиции следующая пара стрелков, загремели выстрелы, и Лемур жестом предложил Берёзову отойти подальше от ведущих огонь бойцов.

– У нас, конечно, работа связана с риском для жизни, – продолжил он, – но так за это и доплачивают немало. На самом деле люди гибнут редко, да и то не везде. Настоящему риску подвергаются те, кто ходит в Зоны и охраняет внутренний периметр Пояса. То есть мы, Служба Безопасности, поисковики и учёные, что в лабораториях сидят. Их может подопытный зверь загрызть или какой-нибудь испытуемый образец как-то не так себя поведёт. У остальных шанс погибнуть не выше, чем попасть под машину. По статистике шахтёром быть в двадцать четыре и семь десятых раза опаснее, чем в «Ареале» работать. Для сравнения смертность среди нелегальных сталкеров, постоянно лезущих в Зоны, почти в сорок раз выше, чем у сотрудников РАО.

– Впечатляет, – кивнул Иван, – и они всё равно идут на такой риск? Или они просто не в курсе статистики?

– Идут толпами, – усмехнулся Лемур, – и всё они прекрасно знают. Просто это лёгкие деньги. Сам знаешь, сколько стоят меты на чёрном рынке. Да и края наши особо благополучными не назовёшь. Места глухие, они и раньше-то особо обжитыми не были, а с появлением Ареала и подавно. Те, у кого возможность была, давно уехали отсюда. Остальные перебрались в Ухту и прилежащие посёлки. С работой туго, да и не все хотят работать честно, прямо скажем. Близ Ухты несколько исправительных колоний, одна из них, Бельгоп, сейчас вообще вплотную к Поясу примыкает. А это тысячи человек. Многие зэки, освобождаясь, оседают здесь и начинают мутить со сталкерами, перекупщиками, подпольными торговцами. Раздавим одну банду, тут же возникает другая. И так постоянно.

Они зашли в помещение для чистки оружия, и Берёзов, отыскав глазами кусок ветоши и маслёнку, собрался разобрать «Абакан».

– Вон молоток. – Лемур движением подбородка указал ему на полку.

– Вовремя, – хмыкнул Иван, протягивая руку за инструментом, – я уже думал, чем же штифты выбивать. – Берёзов взял в руки выколотку. Разборка АН94 – занятие не из самых увлекательных. – А что наша местная контора? – спросил он товарища. – Совсем мышей не ловит?

– ФСБ? – уточнил Лемур. – Ловит, и ещё как. Тут под это дело все подряжены, и контора, и милиция, даже УИНовцы нам помогают. Только пока за меты на чёрном рынке платятся деньги, это не закончится. Сейчас ещё более-менее проредили всё это безобразие, стало поспокойней. Ты бы видел, что тут два года назад творилось, когда Безногий Сёма Чих выполз из Красной Зоны с «Ариадной» в зубах.

– Из Красной? – изумился Иван. – Да ещё и безногий? А если подробнее? Фёдор Степанович, помнится, рассказывал, что за всю его здешнюю службу из Красной Зоны вернулось ровно три с половиной человека. Про троих я уже в курсе. Этот, что вышел с артефактом в зубах, и есть четвёртый?

– Не вышел, а выполз, – усмехнувшись, поправил его Лемур. – Степаныч не обманул. Это теперь Сёма Чих стал Безногий, а в Красную он уходил на своих двоих. Там его Зомби едва не выпотрошили, спасся чудом – внезапно начался Выброс, Зомбаки почуяли это дело, да и бросили его. Чих пытался укрыться, вляпался в Студень сначала одной ногой, потом, пока ползал в поисках убежища, ещё и другой. Полдня где-то хоронился, тут ему ещё раз повезло – Выброс оказался коротким, быстро закончился. Чих пополз назад, к Жёлтой Зоне, по дороге вляпался вновь, рукой зацепил Сито, кисть срезало начисто. Говорит, сам не помнит, как от боли орал, как кровотечение останавливал, помнит только, как «Ариадну» нашёл. Будто бы увидел её сквозь кусты и камни, будто рентгеном глаза стали. Держать её было нечем, единственной рукой он хватался за траву и землю, чтобы ползти, а выпускать «Ариадну» боялся, жить хотелось очень сильно. Вот тогда Чих её в зубы зажал, да так и полз. Двое суток полз, пока не выполз в Жёлтую, за это время ноги у него по самый зад в кисель превратились. Там его кто-то из сталкеров нашёл и в Ухту доставил, говорят, за спасение заранее потребовал с Чиха двадцать штук зелёных. Не знал, простофиля, что именно Безногий из Красной вытащил. Чих, как оклемался, вызвонил торгашей, причём, не будь дураком, сразу нескольких. Собрал их всех вместе и «Ариадну» им показал. В общем, две сотни зелёных косарей ему отстегнули. Что тут началось – просто кошмар! Народ в Зоны толпами повалил, словно в Клондайк во времена золотой лихорадки. За первую неделю внешний периметр Пояса в разных местах взрывали раз двадцать. Колючку джипами и грузовиками на таран брали. Столько остолопов в Красной Зоне сгинуло, что и не сосчитать.

– М-да… – протянул Берёзов, накручивая протирку на шомпол для чистки ствола. – Двести тысяч долларов за мет, просто фантастика какая-то. Неудивительно, что у народа крышу сорвало. Что же это за артефакт такой, он что, из чистого алмаза сделан, что ли?

– Ты что?! – Лемур ошарашенно посмотрел на него. – Это же «Ариадна»! Их всего три штуки было найдено за всё время существования Ареала!

– А что она такого делает, эта «Ариадна»? Деньги печатает? Печенье выдает? С чего цена такая? – спросил Иван. – Извини, я просто не в курсе. Вообще впервые о ней слышу.

– Ну ты даёшь, – хмыкнул Лемур, – это самый редкий и желанный мет в Ареале. Пока держишь его в руке, видишь все аномалии. Абсолютно все, в любой Зоне, в любое время дня и ночи.

– Вот это новость! – оценил Берёзов. – Никогда бы не подумал, что такое возможно! А не маловато ли этому Безногому денег дали? Глядишь, наш ГНИЦ и побольше бы заплатил, если б узнал.

– Да брось! – хихикнул Лемур. – Какие деньги, прислали бы нас или СОБР и изъяли бы бесплатно.

– И что, хочешь сказать, что эту «Ариадну» так и не изъяли? – поднял брови Иван. – Что-то мне не верится, что контора так просто оставила этого Безногого в покое.

– Как же! – Лемур усмехнулся. – Едва оперативная информация появилась, всех на уши поставили. Но так и не нашли её, – он покачал головой, – год следствие длилось, всю Ухту вверх дном дважды переворачивали, но безрезультатно. Едва вся возня началась, как торговца, что мет у Чиха перекупил, нашли за городом мёртвого, остальные разбирательства ничего не дали.

– Жаль, – Иван тщательно протёр затвор промасленной ветошью, – такая ценная вещь могла бы серьёзно облегчить жизнь нам и поисковикам. Можно ходить по Зонам без риска погибнуть на ровном месте каждую секунду. А где ещё две? Ты сказал, что «Ариадну» находили трижды.

– Одна у нас, – улыбнулся Лемур, – её Болт нашел в Красной Зоне года четыре назад, если я не ошибаюсь, и просто сдал в ГНИЦ, как положено. Теперь её Ферзь получает лично в руки под гору расписок перед каждым выходом отряда в Жёлтую Зону. Ну, и крупные научные поисковые партии её берут, но без нас они ходят редко. Особенно теперь, когда Зомби в Жёлтую зачастили.

– А ещё одна? – напомнил Берёзов.

– Самая первая «Ариадна» была у академика Лаврентьева, – ответил Лемур, – говорят, он её случайно обнаружил среди осколков метеорита и прочей ерунды, которую накопали ему стройбатовцы ещё в первые месяцы после падения. Вместе с Лаврентьевым она и пропала. Ходят слухи, что старик устроил себе небольшую научную базу где-то в тайге и будто там должно быть много всего очень интересного. Вроде бы это не то охотничья сторожка, не то заимка лесника, точных данных не сохранилось, и это стало ещё одной из легенд Ареала, на которую, как железки на магнит, тянутся новоиспечённые сталкеры. А так как место это находится в Красной Зоне, сам понимаешь, что с ними там происходит…

Внезапные переливы множества телефонных трелей прервали его рассказ. Судя по тому, что мобильные зазвонили сразу у всех присутствующих в тире бойцов, это был циркулярный вызов, адресованный сразу всем сотрудникам Отряда Специальных Операций. Иван с Лемуром синхронно потянулись к своим трубкам, и Берёзов взглянул на определитель. Звонила автоматическая система экстренных оповещений. Механический голос объявил тревогу и приказал немедленно прибыть в штаб отряда.

– Значит, нашли-таки Хромого! – хищно усмехнулся Лемур. – Хорошая новость. Давно пора этих гадов прищучить!

– Думаешь, это по его душу тревога? – Берёзов принялся собирать автомат, недовольно морщась. Пружины, ролик, тросик, штифты… Только при неполной разборке «Абакан» разбирался на тринадцать частей. По сравнению с автоматом Калашникова сборка АН-94 была настоящей головной болью. Три месяца о нём ничего не слышно.

– Наверняка, – Лемур засунул мобильный в карман камуфляжа, – Ферзь говорил, что оперативники из ухтинского УФСБ на прошлой неделе вышли на кого-то из его контактов. Вчера им слили его схрон в Зелёной Зоне, группа Медведя ещё с вечера ушла к тому месту, посмотреть, что к чему. Видать, кто-то там объявился. Давай быстрее! – Он выскочил из комнаты для чистки оружия.

Иван закончил сборку, торопливо закрыл маслёнку и выбежал на лестницу, на ходу забрасывая на плечо «Абакан». Лично он не был любителем этого автомата, предпочитая свой излюбленный 9А-91, но было понятно, почему СБ «Ареала» сделала выбор именно в пользу АН-94. Это при штурме позиций противника достоинства «Абакана» выглядят сомнительными. Но для специфики Ареала автомат совсем неплох. Случайных людей в Службе Безопасности нет, все профессионалы, для которых освоить непростой в эксплуатации «Абакан» не составляет труда. К тому же среди аномалий особо не побегаешь, зачастую далеко не всегда есть возможность сменить позицию, и огневые контакты в Зонах нередко сводятся к прицельной дуэльной стрельбе, где решающими факторами являются точность и скорострельность. А в этом свете АН-94, поставленный в режим огня двухпатронными очередями, очень даже хорош. К тому же выпущенные одной очередью две пули «Дырокол», которые хороший стрелок на полста-сотне метров способен положить в одну точку, при удачном раскладе могут послужить решающим фактором, даже если цель защищена «Латником». Да и вопреки распространённому среди «чайников» мнению «Абакан» при всей своей сложности весьма надёжен. Не говоря уже о том, что новые четырёхрядные магазины увеличенной ёмкости на шестьдесят патронов – немаловажный плюс.

«Однако перед выходом на задание автомат надо поменять», – отметил Берёзов. Пусть 9А-91 и более капризен к условиям эксплуатации, но с ним работать гораздо комфортнее и головные боли почти не беспокоят. А в том, что вызов по тревоге закончится выездом в Зоны, сомневаться не приходилось. Берёзов выскочил из подземного тира и прибавил шагу, догоняя спешащих на базу бойцов.

16

БТР взревел двигателем, выруливая из ворот ангара, и Ферзь коротким взмахом руки отдал приказ к погрузке. Два десятка бойцов заняли свои места в бронированном автобусе, тот пристроился за БТР, и маленькая колонна из двух единиц техники покинула базу Отряда Специальных Операций. Иван занял место рядом с Лемуром и покосился на Ветра, сидящего подле Ферзя. Берёзова официально зачислили в ОСОП, в группу Лемура, меньше месяца назад, но кое-что во взаимоотношениях внутри спецотряда он уже понимал.

Полсотни сотрудников отряда, по штатной структуре разбитых на четыре боевые группы и группу управления, негласно можно было разделить на три лагеря. Первый лагерь – это люди, приближённые к подполковнику Салмацкому, командиру спецотряда, носившему многозначительный радиопозывной Ферзь. Таких было десятка три, именно они чаще всего работали на силовых операциях в Ухте и Жёлтой Зоне, что являлось наиболее опасной работой. В Ухте брали банды, и шанс нарваться на пулю был вполне реален, про Жёлтую Зону и вовсе никому объяснять не надо. Словом, самых доверенных своих людей Ферзь ставил на наиболее опасные задания, за которые, кстати, платят лучше всего – премиальные в тройном размере. И премиальные эти, равно как и зарплаты, отряд получал вовремя, день в день, без единой задержки. Лемур как-то намекнул, что Салмацкий – человек самого Белова и фактически подчиняется только ему, остальные Ферзю не указ. Даже начальник Отдела Физической Защиты, генерал-майор ФСБ Рябов, формально отдающий Салмацкому приказы, в реальности над ним не властен. И потому с Ферзём предпочитало дружить всё начальство «Ареала», не важно, к какому отделу оно относилось, к СБ, ЧС или ГНИЦ. Возможно, этим и объяснялось немного барское поведение Ферзя и плохо скрытый подхалимаж его приближённых. Необходимо отметить, что Салмацкий хоть и бывал временами заносчив, но палку никогда не перегибал, подчинённых унижать не позволял ни себе, ни другим, всегда выезжал на операции лично и рисковал не меньше других. Например, в тот памятный Берёзову день, когда они с Болтом ползли по узкой тропе меж двух аномалий, после эвакуации разблокированного отряда в «Латнике» Ферзя застряло шесть бандитских пуль.

Берёзов непроизвольно поёжился. Та тропа, выглядящая словно бескрайнее красное поле под мутным зелёным небом, снилась ему ещё долго… В общем, на первый взгляд Ферзь был мужик нормальный и командир совсем неплохой, дело своё знал, о людях заботился и за их спинами не прятался. И как раз в таком свете тем более непонятным было это выделение из отряда «наиболее надёжных». Вторым лагерем в спецотряде являлась группа Медведя, единственная не укомплектованная полностью личным составом, – сказывалась нехватка профессионалов высокой квалификации. Хотя если учесть, что именно оппозиционная группа испытывала некомплект, определённые мысли возникали. Особенно принимая во внимание денежную сторону этой недоукомплектованности. Неполной группе в силу своей пониженной боеспособности поручали наименее опасные, по меркам Отряда Специальных Операций, задания. В основном это была работа в Зелёной Зоне, в Жёлтую Медведя и его людей отправляли лишь тогда, когда не было другого выбора. В результате зарплаты «оппозиционеров» оказывались ощутимо меньше, чем денежное содержание людей Ферзя. В том, что Салмацкий делает это специально, сомневаться не приходилось. И само появление Берёзова в спецотряде это лишний раз подтверждало. Ивана направили не в группу Медведя, где постоянно не хватало людей, а в группу Лемура, в которой была всего одна свободная вакансия. Сам Медведь, в прошлом командир роты морпехов на Тихоокеанском флоте, своего недовольства Ферзём не скрывал и никакого общения с ним, помимо служебных вопросов, не вёл. Впрочем, работу свою он делал исправно, приказы Салмацкого не саботировал и исполнял как положено, особо разговорчив не был, хотя иногда мог от души чем-нибудь повозмущаться. Шестеро его бойцов вели себя спокойно, и потому сразу понять, когда и на какой именно почве в отряде произошёл раскол, Берёзов пока не смог.

Третьего лагеря как такового не существовало, было несколько человек, которых Иван для себя окрестил «неприсоединившимися». К их числу теперь добавился и он сам. К лёгкому удивлению Берёзова, негласным лидером у нейтралов оказался Лемур, хотя Иван ожидал, что два московских «альфовца» будут держаться вместе. Но, судя по всему, взгляды у них одинаковыми не были, раз Ветер стал правой рукой Ферзя, а Лемур вот уже два года сохраняет нейтралитет. Берёзов как-то раз попросил Лемура рассказать, что вообще происходит в отряде и почему существует такой раскол, но тот лишь буркнул в ответ, мол, со временем сам поймёшь, и перевёл разговор на другую тему.

Их маленькая колонна уже покинула хозяйственный сектор РАО и теперь приближалась к внутреннему периметру Пояса. От группы Медведя, ведущей скрытое наблюдение за схроном Хромого, пришла радиограмма. В ней сообщалось, что поутру в схрон со стороны Жёлтой Зоны прибыло четверо вооружённых людей, среди которых наблюдатели узнали Ашота Хромого и ещё одного сталкера, подозревающегося в работе на криминальную среду. Упустить такой шанс нельзя, найти Хромого не могли несколько месяцев, и позволить ему уйти означало вновь потерять единственную нить, ведущую к подпольной лаборатории, скрытой где-то в Жёлтой Зоне. У ФСБ не было никаких сомнений, что финансирует её одна из разведок Запада, никому другому подобный риск и затраты были бы не по силам. Поэтому арест Хромого являлся делом государственной важности, на него возлагались большие надежды, и, едва база приняла радиограмму Медведя, спецотряд подняли по тревоге. Чтобы не спугнуть Хромого даже случайно, решили вертолёты не брать и поднять их в воздух только в случае крайней необходимости. И вот теперь Иван вместе с остальными сидит в бронированном автобусе, подпрыгивающем на ухабах изрядно разбитой дороги.

Берёзов посмотрел в затянутое бронестеклом окно. Обычно пустующая трасса Пояса сейчас была сродни дороге подле какого-нибудь угольного разреза или крупной стройки. Туда-сюда сновали грузовики со стройматериалами, лесовозы со свежеспиленными деревьями, грейдеры, бульдозеры, экскаваторы, автобусы, подвозящие на объекты свежие смены строителей, в небе тяжёлый грузовой вертолёт тащил опору местной ЛЭП. Вокруг кипела напряжённая работа – Отдел Чрезвычайных Ситуаций переносил внутренний периметр, двигая нитку заграждений вглубь Пояса. После зимнего затишья, когда Выбросов не было больше трёх месяцев, Ареал словно задался целью наверстать упущенное. Первый Выброс произошёл спустя четыре дня после завершения операции по спасению спецотряда, за ним с промежутком в месяц последовало ещё два.

Особенно мощным оказался крайний Выброс, он длился почти шесть суток и повлёк за собой гибель людей. Две поисковые партии попали под Выброс в Зелёной Зоне и не вернулись, в Жёлтой Зоне пропало без вести несколько поисковиков, ушедших в исследовательскую экспедицию, на внутреннем периметре Пояса во внезапно образовавшуюся аномалию попал патруль, из-за вышедшего из строя навигатора зашедший слишком глубоко в Шаг Выброса. В общей сложности погибло и пропало без вести почти тридцать человек, потери среди сталкеров-нелегалов и вовсе никто не считал. Так называемые «независимые эксперты», регулярно устраивавшие пир на костях, немедленно заявили, что в серии Выбросов погибло более сотни «простых людей», и падкая на трагедии пресса принялась на все лады мусолить тему «очередного катаклизма на территории Ареала. Жёлтые газетёнки сплошь покрылись заметками типа «Ареал. Смертельные загадки аномальной зоны, или Что скрывает от нас Правительство?», и пресс-центр РАО сбился с ног, пытаясь выправить ситуацию. Учитывая финансовые возможности «Ареала», ему это вполне сносно удавалось, однако распространённый среди обывателей стереотип жуткой опасности, угрожающей всем в РАО, было не так-то просто переломить, и недостаток рабочих рук в «Ареале» давно уже стал перманентной проблемой.

Остро это чувствовалось теперь, в условиях объявленного руководством аврала. Глава РАО, вице-премьер Лозинский, лично выступил с обращением к сотрудникам. Как оказалось, швейцарская компания «Экстраойл», эксклюзивный зарубежный трейдер топлив, производимых из нефти «Тип Икс», обратилась к России с предложением воспользоваться сложившейся на мировом рынке ситуацией, исключительно благоприятной для продажи ареаловской топливной продукции. Именно сейчас спрос на продукты семейства «Икс» наиболее высок, и увеличение объёмов продаж в несколько раз позволит получить в казну страны огромные доходы. В условиях текущего кризиса ценность этих средств возрастает многократно, и глава РАО призвал сотрудников совершить, как он выразился, трудовой подвиг, смысл которого в двух словах выражался в следующем: на один месяц службы РАО переходят на работу в три смены. Впрочем, люди изумлялись недолго. Объявленная система дополнительных премирований и льгот быстро разожгла энтузиазм, к тому же во мнении экспертов «Экстраойла» сомневаться не приходилось. В состав этой компании, единственного продавца производимых из нефти «Тип Икс» продуктов, вошли лучшие специалисты, имеющие многолетний опыт работы в ведущих мировых нефтяных гигантах. А если доходы РАО возрастут, то и за выдачей премиальных дело не станет – «старожилы» говорят, их размер всегда повышался в особо удачные в плане прибылей времена.

Берёзов задумчиво смотрел на кипящее строительство. На спецотряде переход на трёхсменный график сказался слабо. Больше всего досталось отделам нефтедобычи и чрезвычайных ситуаций, а также медикам. Разворачивались новые балки, тянулась нитка трубопровода через Зелёную Зону, по которой прогонялась добытая нефть «Тип Икс» для увеличения своих и без того уникальных свойств, нефтяники называли это «обогащением». Расширялись укрепрайоны вокруг нефтепромыслов, возводились ограждения вдоль трубопровода, учёные просчитывали одним только им известные факторы «обогащения», определяя географию строительства нефтепровода среди аномалий Зелёной Зоны, и за всем процессом неотрывно следили медики, отвечающие за здоровье работающих в авральном режиме людей. Даже церковь откликнулась на призыв Родины и принимала в аврале весьма деятельное участие, посещая нефтепромыслы, освещая новые балки и организуя для людей проповеди и причащения прямо на рабочих местах. Служба Безопасности тоже разрывалась на части, обеспечивая охрану строительных бригад, но Отряд Специальных Операций пока работал по своему профилю в штатном режиме.

Тяжелее всех приходилось строителям отдела ЧС, для них аврал начался намного раньше. Вот уже три недели они работали, словно проклятые. После завершения крайнего Выброса Зелёная Зона не дотянулась до внутреннего периметра двадцати семи метров и медленно поползла к нему, продолжая своё неторопливое и одновременно неумолимое ежедневное расширение. Так как за три прошедших подряд Выброса десятикилометровая ширина Пояса сократилась почти на четыре километра, было срочно принято решение о строительстве нового внутреннего периметра на достаточно безопасном расстоянии. В результате теперь между внутренней и внешней нитками периметра расстояние составляло всего два километра. Было ясно, что не за горами тот день, когда внешний периметр станет внутренним, а Пояс Отчуждения будет начинаться возле дверей стоящих на окраине Ухты домов.

Автобус пересёк линию стройки, и трясти стало заметно меньше, раздолбанная колёсами тяжеловесных грузовиков гравийная дорога осталась позади. Местность вокруг сразу же знакомо опустела, лишь вдали слабо клубился пылевой след от пары патрульных бронетранспортёров, идущих вдоль проволочных заграждений старой внешней нитки периметра, за которой едва виднелась железнодорожная насыпь. Через несколько минут небольшая колонна спецотряда взяла разгон, и громкоговорители объявили повышенную степень боеготовности – машины проходили Шаг Выброса. Ускорение закончилось перед самым переездом через пути, и Берёзов окинул взглядом полуразобранное здание пропускного пункта. Ещё недавно в этой коробке из бетонных блоков он проходил стажировку, но теперь КПП можно было назвать так лишь приблизительно. Едва закончился крайний Выброс и стало ясно, что эта линия заграждений оказалась чуть ли не вплотную к Зелёной Зоне, охрану и патрули сняли. Всё, что можно было демонтировать и увезти, разобрали и переместили к месту нового строительства. На старых местах остались лишь фундаменты и скелеты строений, возиться с которыми не имело смысла. Памятуя о судьбе первого железнодорожного кольца, бронепоезда отвели к Ухте в первую очередь, и теперь пути стояли бесхозные, потихоньку зарастая травой.

Иван вспомнил свою стажировку. После операции в Жёлтой Зоне два месяца стажа показались ему чистой воды бездельем. Слухи о том, как некий загадочный ветеран «Альфы» с многозначительным позывным Туман вместе с самим Болтом прошёл сквозь Граву и Мясорубку, как оказалось, мгновенно расползлись не только по всей территории Ареала, но и по Ухте. И режим секретности тут оказался бессилен. Всю стажировку окружающие смотрели на него как на знатока Зон, и несущие на КПП службу безопасники задавали ему вопросы чаще, чем он им. А после того как к нему в гости заглянул Болт, у Ивана и вовсе стали спрашивать советов. До Берёзова даже тайком дошёл слух, что он-де и не на стажировке тут вовсе, просто начальство определило его на КПП для негласной проверки качества несения службы. Надо признать, что положительный аспект этого столь неожиданного поворота всё же был: дисциплина на данном участке периметра взлетела на недосягаемую высоту, и народ тащил службу так, словно все были героями учебно-показательного фильма. На вопросы Берёзова о тех или иных аномалиях либо мутировавших зверях все отвечали, словно на экзамене, старательно пытаясь не пропустить деталей, что Ивана очень радовало.

На самом деле визит Болта для него стал неожиданностью даже большей, чем для окружающих. Легендарный поисковик просто заявился на их КПП в один прекрасный день и отозвал Берёзова в сторонку, сославшись на необходимость поговорить. Они пару минут беседовали о всякой всячине, вспоминая подробности той тропы и посмеиваясь над тем, как изрядно натерпелись там страху. Всё это время Болт внимательно разглядывал Ивана, после чего заявил напрямик:

– Я ведь чего зашёл-то… – Он вновь окинул Берёзова пристальным взглядом: – Ты как себя чувствуешь? В Жёлтую Зону не тянет? Обратно к Граве? Нет желания вернуться?

– Вернуться к Граве?! – удивился Иван. – Спасибо, дорогой друг, но что-то не хочется, – он улыбнулся, – как-то я не горю таким желанием. А что, должен?

– Всяко бывает, – туманно ответил Болт, – Грава та слишком сильная. Хоть и не в Красной Зоне, а редко кого отпускает, если довелось рядом с ней долго пробыть. Я знаю, тебя в медцентре три дня после того держали и никаких отклонений не нашли, я туда заходил. Но на всякий случай решил вот заглянуть в гости, убедиться, что ты в порядке. Как говаривала моя бабка Полина, ваша медицина не всё может разглядеть в свои микроскопы. Некоторые вещи нельзя увидеть глазами или пощупать приборами.

– Я даже и не задумывался об этом, – пожал плечами Берёзов, – честно говоря, вообще не помню, чтобы чувствовал какие-то призывы даже тогда, когда мы с тобой там ползали. Разве что пробежаться хотелось, да и то немного, так я тебе об этом говорил.

– Помню, – кивнул поисковик, – но здесь другое. Точнее, это того же поля ягода, но действует, только пока рядом с Гравой находишься. То, о чём я говорю, оно другое. Если бы тебя тянуло назад, ты бы понял. – Он облегчённо вздохнул и улыбнулся. – Стало быть, волноваться не о чем. Везучий ты, Туман!