Текст книги "Сказание о царствовании великого князя московского Иоанна IV Васильевича II"

 В царство же Констянтина Манамаха отлучися от Цариграда церкви, и от правыа веры отпаде римский папа Формос и уклонися в латыньство. Царь же Коньстянтин и святейший патриарх кир Иларие повеле собратися собору в царствующий граде – святейшии патриарси александрский, и антиохийский, иерусалимъский. И с ихъ советом благочестивый царь Коньстянтин Манамах с святым вселеньским собором четырми патриархы, митрополиты и епископы, иереи извергоша папино имя ис поминаней церковных и отлучишя его от четырех патриарх. И от православныа веры отпадша, и от того времене и доныне лытають, нарекошася латына. Мы же, православнии христиане, исповедаемъ Святую Троицу безначялнаго Отца с единородным Сыном и с пресвятым единосущным и животворящим Духом в едином Божестве веруем, и славим, и покланяемся.

 Родство великих князей литовских. В лето 6830 по пленении безбожнаго Батыа избежал от плена его некий князец именем Витянец, рода смоленьских князей, и вселися в Жомоть у некоего бортника. И поятъ у него дщерь в жену себе и пребысть с нею летъ 30 бездетен. И убьен бысть громом. И последи князя Витенца поятъ жену его раб его конюшец именем Гигименикъ. И роди от нея седмь сынов: 1. Нароминтик, 2. Евнутик, 3. Олгердик, 4. Кестутик, 5. Скиригайлик, 6. Кориядик, 7. Мантоник.

 Лета 6825 князь Юрьи Данилович московский и князь Михаилъ Ярославич тверьский поидоша во Орду о великом княженьи володимерском в споре. И князь Михаил Ярославич Тверьский убьен бысть в Орде. Князь Юрьи Данилович прииде из Орды на великое княжение. И виде многи грады запустевшая и людей мало събирающася, печалию одержим бе. По убьении бо князя Михаила Черниговъскаго разсыпашася измаилтяне по всей земли Русьской, яко птици полеташа. И христианьский род овех мечем закалающе, других же в пленъ отвожаху, а оставшая смерть и глад погубляше. Сия случишася нам грех ради наших.

 Великий же князь начат разсылати по градом и местом собрати оставшаа люди. Посла убо сего Гегименика на Волоскую землю и на Киевъскую и об сю страну Меньска наполняти плененыа грады и веси, у воставших имати дани царьскиа. И с ним посла некоего мужа славна именем Бореика и ины множайшихъ. Сей же реченный Гегименикъ бе мужь храбр зело и велика разума, начятъ брати дани на людех и сокровища изыскивати и обогатися зело. И собра к себе множество людей, дая им потребная нескудно, и начят владети многими землями. Назвася от них князь великий Гедиманъ литовский Первый великих государей русьских князей несъгласьемъ и междуусобными браньми.

В лето 6859 князь великий Семион Семионович седе на великом княжении володимерьском и московском. В то же лето преставися Гедиман, князь великий литовъский Первый. И по нем седе на великомъ княжении литовъскомъ сынъ его первый Наримант. И бысть ему брань с иноплеменники, и впаде в руце их. В то время бывшу великому князю Ивану Даниловичю в Орде, и окупил князь великий Нариманта у татар и отпустил его к Литве. Он же по своему обету, не дошед своея отчины, крестися, и наречен бысть в святом крещении Глеб. И того ради братья его не даша ему великого княжениа.

Но седе на великом княженьи брат его Олгерд, а Наримант, брат его, отиде в Великий Новъград, Евнут же вселися, идеже ныне Вильна, а Скиригайло з братом своим с Кестутьемъ вселишася при некоем озере за 20 поприщ от Вилны. И вста Скиригайло на брата своего Кестутия и уби его. Сынъ же Кестутевъ Витовтъ бежа в немцы и тамо собра себе друзи многи, и пришед оттуду, уби дядю своего Скиригайла и два сына его. И вселися на месте отца своего и дяде своего, и нарече имя месту тому Троки, и совокупися любовою з дядею своим с Олгердомъ. Той бо Олгерд вина не пиаше и велик разум имяше, земля и княженьа притяжа к себе многи и удержа велию власть.

 В лето 6858 князь великий Олгердъ литовский присла послы своя к великому князю Семиону Ивановичю на Москву со многими дарми, прося мира и живота братьи своей. Князь же великий Семионъ пожаловал Олгерда и братью его, Корияда и иных отпустил к нему. И паки прислал Олгерд к великому князю Семиону Ивановичю, прося за себя свести его дочери великого князя Александра Михайловича тверскаго. И князь великий Семион по благословению отца своего Феогнаста, митрополита всея Русиии, вдастъ за него свесть свою великую княжну Иулиянию. И родишася от нея сыновъ седмь: первый Андрей Полътеский, 2. Володимер Бельский, 3. Иван Острожский, 4. Иаков, 5. Легбень Волыньский, 6. Василей Черторижьский, 7. Олерко Киевский.

Посемъ время немало преиде, князь великий Олгерд в недугь впаде и начят сыновом ряд чинити: Иакова сына своего возлюби паче всех и даде ему великое княжение и град Вильну, а прочих сыновъ своих по уделом устроил. Благоверная же великая княгиня Иулианиа, виде своего мужа Олгерда последнее дышуща, и печаловашеся о спасении его, и созва сыны своа и отца своето духовнаго призва Давида, архимандрита печерскаго. И увеща своего мужа Олгерда светом благым и Божьим поспешением, сподоби его святаго крещения. И наречен бысть в святом крещеньи Александр. И последи того великим чиномъ иноческим одеяся и святою схимою великим аггельским образом украсився, и вместо Александра Алексий наречен бысть; и по малех днех преставися, и положиша тело его в церкви святыа Богородици в Вильне, юже сам созда. По сем же супружница его, благоверная княгини Иульяния, немного время пожив, преставися, и в той же церкви погребоша тело ея.

Иаковъ же, сын Олгердовъ, впаде в латыньскую прелесть – Ягайло великий князь литовъский, и бысть советник и друг безбожному Мамаю, егоже побил за Дономъ благоверный великий князь Димитрие Ивановичь. Витовтъ же Кестутьевич совокупися любовью с Ягайлом. И по семь Ягайло взят бысть в Краков, а на Вильне устави брата своего Витовта. Витовтъ же устроися на Вильне князь великий литовъский и нача съзидати грады многи, заруби Киев и Чернигов, и взятъ Брянеск и Смоленеск, и приступиша к нему вси князи пограничныа, с вотчинами от Киева даже и до Фоминьского приложишася к Витовту. Сия убо о сихъ известа суть.

 Бысть разговор о мире и ноне в титулы спор переиде и тому конца не бысть и ничем все сошедши и отъехавши послы ливонские и кончено бысть все се не на чем, убо есть сказание о князьях Владимирских и тама все се изложено в правде и истине, о чем и глаголаху послам ливонским Иоанн Васильевич.

И аще в дела внутренние снова углядим, то узряша что к тому времени на исходе лета 1563 от Рождества Христова почивши скудоумный брат Иоанна Васильевича – Юрий. Его супружница также скоро кончив дни свои к великой скорби всего двора царского, убо бысть ей второй Анастасей по своим добродетелям. Аще ранее мать Владимира Ондреевича, Евфросиния постригшиси в монастырь, абы не навет дьяка их может не бысть того. А округ Владимира Ондреевича новые боляре возле него назначенные, смотревши за ним став аки худого чего не бысть, доверие царское он видавши исчерпавши и токмо на знатном происхождении его житие ноне державшиси.

Но горше всего бысть кончина митрополита Макария в последний днесть лета 1563 от Рождества Христова. И тогда Иоанн Васильевич пред избранием митрополита нового обратяша к избирательному собору епископов со словом: «отец наш и богомолец митрополит носит черный клубок, а прежние русские митрополиты чудотворцы Петр и Алексий – носили белые клобуки, как и изображаются они на иконах. Последующие затем митрополиты носили уже черные клобуки, а почему отложены были белые клобуки, мы не нашли в писании. Новгородский же архиепископ Пимен, богомолец наш, носит белый клобук, и прежние новгородские архиепископы носили белые клобуки, по какому случаю, мы также не знаем из писания. Кроме того, архиепископы новгородский и казанский печатают свои грамоты красным воском, а митрополит черным. Между тем митрополит есть высший иерарх русской церкви, есть глава архиепископам, и он то не имеет преимущества пред архиепископами и епископами». Духовные лица благодарственно восприняли слово царское, кое покоившись на исторической традиции основанной на «Повести о новоградском белом клобуке», кое состоит из доподлинных двух посланий.

 Послание Дмитрея Грека толмача

новаградскому архиепископу Генадию

 Пречестныя и великия святыя соборныя и апостольския церкви Софии премкдрости Божии первопрестолнику осударю преосвященному архиепископу великого Новаграда и Пскова владыце Генадию слуга твоего святительства Митя Малой челом бысть бьет. Твоим святительским благословением и молитвами аз великого Рима града доидох во здравии и по-твоемусвятительскому приказу о белом клобуке в летописных в римских книгах едва можах обрести написание, понеже срама ради таят велми. И се тебе повем, како обретох писание о сем.

 Яков же, сын Ольгердов, впал в латинскую ересь – стал Ягайлом, великим князем литовским, и был он советником и другом Мамая, которого разбил за Доном благоверный великий князь Дмитрий Иванович. И Витовт Кейстутович заключил союз с Ягайлом. После этого Ягайло был позван в Краков, и короновали его в Кракове польским королем, а в Вильне он посадил брата своего Витовта. Витовт же, став в Вильне великим князем литовским, начал строить много новых городов, укрепил Киев и Чернигов и взял Брянск и Смоленск, и присоединились к Витовту все князья пограничные с вотчинами своими: от Киева до самого княжества Фоминского. Вот что известно о них.

Первие приласкахся аз ко книгохранителю церкви римския именем Иякову и многими дарми одарих его. Книгохранитель же он видев мя любезно припадающа к себе и велию любовь яви ко мне многими боашны и питии. И по многи дни прихождах к нему и в дому его вечерях с ним. И некогда пришедшу ми к нему по обычаю вечеряти, он же с любовию встрете мя и ем мя за руку введе в дом свой. И в то время вечерях с ним, похваляя ему нашу греческую веру, и о Росиистеи земли також и о вере, о благостоянии и о чудотворцех, иже в Рустеи земли просиявших многими знамении и чюдесы. И потом сказах ему повесть чюдну зело о белом клобуке, еже ты святитель великого Новаграда на главе своей носиши. Книгохранитель же он, яко услышав от мене сия, вздохнув о сем велми и рече: «От древних и достоверных муж у нас сицева повесть обношашеся о сем прежде, яко клобук сий белый честный, о нем же глаголеши, сотворен бысть в сем велицем граде Риме царем Констянтином и дан бысть на почесть римскому папе Селивестру на главе носити. И ради согрешении наших, еже содеяся в Риме сий клобук послан бысть в Констянтинград к патриарху. Патриарх же посла его в Рускую землю в великий Новеград».

Аз же рех: «Есть ли написание зде?» Он же рече: «Есть ново написание зде, а древняго несть». Аз же подробьну и с тихостию начах вопрошати его, да глаголаху ми подлинно о сем о белом клобуке написание. Книгохранитель же он, вечеря много сомною великою любовию и видев мя тщателне вопрошоюща о сем и глаголаху ми повесть сицеву.

«О сем многу речению из нас преж сего во граде и взысканию бывшу о сем, – он глаголеть се, – и ин же ино, а истинны не ведая никто же, понеже зависти ради православных древнии началницы града того о сем писание истребиша. От того же времени по мнозех летех, егда турки обладаша царствующим градом, тогда нации благочестивии мужие Царяграда взяша множество греческих книг, хотяще соблюсти греческия веры от безбожных турок, и отплыша морем в Рим. Латынстии же людие наши тщеславнии зело и тщательны филосовскому учению от многих бо лет восточных учителеи желаху видете писания, но гречестии царие не изволиша тако быти, ради отступления иже от православия. Егда же улучиша время принесенныя убо от Грек книги в свои римскии язык преложиша, а греческия книги вси огнем сожгоша. О белом же клобуке, о нем же вопрошаеши, тако же написание з греческих книг в римския книги внове написана бе, а преж того в римских книгах написания не бе о белом клобуке срама ради. И ныне се таят же велми».

Аз же, яко услышав от книгохранителя оного сицевая повествующа, и болми распаляхся желанием и со многим молением припадах к коленома его, дабы ми дал написание се. И с великим заклинанием едва упросих и в таи написах подлинно, и Осмочастную книгу и миротворныи Круг. И вся сия послал есми к тебе с московским гостем с Фомою с Саревым. И буди, осударь, спасаяся и здравствуя о Христе и нас во святых своих молитвах не забуди, яко и прежде.

ОТ ИСТОРИЯ РИМСКИЯ ПОВЕЛЕНИЯ ЦАРСКОГО И ЧИНА СВЯТИТЕЛЬСКОГО НАПИСАНИЕ В КРАТЦЕ ЧЮДНЫ ЗЕЛО ОТ ЧАСТИ ЖИТИЯ БЛАГОВЕРНАГО ЦАРЯ КОНСТЯНТИНА РИМСКАГО И СОТВОРЕНИИ СВЯТИТЕЛЬСКОГО БЕЛАГО КЛОБУКА. И ОТКУДУ И КАКО НАЧАЛО ПРИЯША АРХИЕПИСКОПИ ВЕЛИКАГО НОВАГРАДА ЕЖЕ НОСИТИ ЕГО НА ГЛАВАХ СВОИХ, А НЕ ЯКОЖЕ ПРОЧИИ МИТРОПОЛИТИ. ЗДЕСЬ ЖЕ О СЕМ ИЗВЕСТНО СКАЗАНИЕ ИМАТЬ

По смерти нечестиваго царя Максентия на кристияны гонение преста и бысть тишина велия. Человецы же живущеи в Риме окрестни, аще и неверием бояху одержими, но веселием и радостию великою венчавше град свой. Восприяша же с похвалами на царство великаго и славнаго Константина, спаса и благодателя нарицающие его. Благопоспешный же царь Констянтинъ прием царство скипетро Римское и велением его вся по чину бываху царски и властительски. Во христианстеи же вере пребывающим во ослабе жити повеле. Християне же благодательство се видяще, наипаче радовахуся и веселящеся творяху победные праздники, всесильнаго Бога безпрестани славяще и царя Констянтина немолчно величаху. Православную же веру Господа нашего Исуса Христа в Риме содержашу и укрепляющу тогда блаженному Селивестру епископу християнскому; в мале дружине и во утеснении пребывающу тогда и учащу ему люди веровати в Господа Исуса Христа, и се творя втаи, а не яве страха ради жидовскаго и еллиньскаго, понеже царь Констянтин еллиньстей вере прилежаше тогда: идолом кланяшеся.

В третье же лето царства его блаженный Сильвестр папа римский крести некоего царева мужа Изумфера именем и добре устрои его веровати в Господа нашего Исуса Христа. Замбирия же некто бе в Риме жидовин и волехвуя и всеми любим бе, с ним же блаженный Селивестр последи чюдо велие сотвори, о сем убо инде скажем. Сей же убо Замбрия не можаше зрети веры Христовы,собра вопрошая еллины и жидовы.Приидоша же ко царю и рекоша: «Господи великодержавный царю! Града сего епископ христианский Селивестр, поношая ны и укаряя нелепыми словесы, и добре проповедает распятого некоего, наша же честныя и великия боги поношая и бесчестны творит я. И твоего и великого Изумфера своими словесы прелстии сотвори его веровати в распятаго. И нам о сем смятение и печаль велию сотвори. Тако же и твоему величеству вещает, хотя и тебе прельстити и в распятого веровати, яко же Изумфера сотвори. И сего убо злотворца ни слышати можем, и молим тя, великии царю, повели убо нам, да истребим его». Царь же, сия слышав, разгневася зело на епископа, Изумфера ради, и хотяше его яти и в темницы затворити, а прочая християне разгнати. Селивестрь же яко услыша на ся гнев царев, убояся и бежа и скрыся в горе некоей и с клирики своими. Много же искаху его и не обретоша, Богу же хранящу его на полезная. И пребысть крыяся время доволно.

Но творец всея твари Господь наш Исус Христос не нужею приводя человеческии род ко спасению, но волею, и комуждо вещеми разум дает, тако же и зде хотя прославити угодника. В седмое убо лето царства своего царь Константин в слоновую проказу впаде, уязвен бысть по всему телу острупив лежаше едва дыша. Мнози же чаровницы и волсви приходяще не точию от римлян, но и от перс приходяще приведени, и ничто же успеша. Наипаче на горшеепришедше и малом не прельстиша царя лукавии рекоша сице: «Подобает купели быти в Капеталии риместеи и исполнитися чистых перворожде младенеце кровию мужска полу и горячею кровию измытися тебе и живот получиши, а телеса младенческая дати на жертву богом». Царь же вскоре сему быти повеле и во всей Риместей области принесоша детей 3000 мужеска полу. В потребный же днесть идущу царю с волхвы онеми в Капеталию в младенчестей крови измытися жрецем готовым сущим на заколение детей, и бысть слышати стонание и кричание велие непрестанно. Сия же слышав царь ужасеся и ста на едином месте и узре множество жен стоящих простовласы, кричаще и плачюще и вздыхающе велиими гласы. Вопроси же царь грядущих с ним, кто сеи есть и что вина плача их. Реша же ему, яко убиения ради детей онех плачут матери их. И побежднесть быв царь жалостию и вздохнув из глубины сердца и начат плакати велиим гласом и глаголати: «Лучше ми есть самому умрети за спасение детей, неже тем убиенным быти». И се рек возвратися в полаты своя и не точию дети матерем повеле отдати, но и имением одарив отпусти. Жены же оны, восприимше чада своя во мнозе радости.

Тому же убо дневи мимошедши и нощному безмолвию пришедшу, явистася царю во сне святии апстоли Петр и Павел глаголюще: «Понеже грехом не восхотел исполнитися и пролияти кровь неповинных возгнушася, от Христа Бога нашего послани есьми дати тебе спасение образ, им же здравие получиши. Послушай убо нашего заповедания и сотвори еже ти повелеваем. Иже града сего епископ Селивестр, твоего гонения бегая, в пропастех каменных крыется в горе Сорепте, и сего призвав с честию повели приити к себе. Сей бо имать показати тебе купель спасения, в ней же измывся всю скверну струп своих очистиши и здрав будеши и живота вечного сподобишися, живота ради данного тобою нескверным младенцем. И егда от святителя сию благодать приимеши, воздаждь ему воздарение честное, да во всей вселенней церкви православных твоими веленми обновятся священною лепотою, и да прославится в них имя великаго Господа Бога и Спаса нашего Исуса Христа, и святым его пением да украшаются».

По явлении святых апостолов от царя Констянтина взысканию бывшу о епископе и обретоста его со всякою честию приведоста пред царя. И яко епископ вниде в палату, царь же воста и первие целова епископа и рече: «Здрава тя приемши радуемся, честный отче!» Селивестр же рече: «Мир тебе с небесе дастеся и победа». Царь же сказа ему о видении: «Некая, – рече, – два мужа нощию во сне явлеша ми ся Петр и Павел нарицаета себе имена и возвестиста ми яже о тебе. И се пришел еси сотвори о мне еже имаши от Бога дару и очисти мя от болезни моея сея. Но и аще молю тя, святый епископе: кто суть бози Петр и Павел именуеми? Имаши у себе образа явлевшихся мене и да покажеши ми их и сотвори ми ею явлены и рызумно ми будет, аще воистину от Бога посланным им быти». Селивестр же рече: «Не истина суть еже тех боги именовати, но апостоли суть Господа нашего Исуса Христа и по том всякоя чести достойны». Отец Селивестр божественных апостоле образы своему диакону повеле принести, узрев же их царь на иконах и позна пред своими князи и велможами исповедався и глагола: «Воистину сих в видении узрех, тии мне глаголаста: посли ко епископу Селивестру – той ти покажет купель спасения!» И паде пред ногами епископу. Блаженный же Селивестр воздвиг его и поучив его от божественных Писаний и заповеда поста прияти седмь дней и во едином вретищи одеяну быти и милостыню творити повеле и благословив сотвори его оглашенна и отыдеть.

Бысть же в днесть недельный службе готовлен сущи Селивестр же царю рече: «Вода сия, царю, еже видеше, призыванием святыя и животворяща Троица божественную силу приемлющи, яко же телеса извнуте от всякие скверны очищает, тако и душа от всякого греха и от всякия скверны очищается и солнца светлейшии творится. Вниде убо в честную и священную сиюбаню и очистишися отвсехсотворенных ти грехов». Сим же и инем реченным бывшим и благословив святыя воды, помазану же бывшу царю святым маслом и влезшу ему во святую воду, о великого таинства Божия тогда бывшего! Внегда ему крещешуся во имя святыя Троица, внезаапну сияние некако бесчисленнаго света с небесе воссия и глась бысть яко меди звенящи, и изыде от воды добронравственый и великий царь Констянтин весь здрав, струпа же от теоа его отпадоши яко чешуя и чист бывь всюду. И рече к Селивестру: «О пречестный отче! Велика Божия благодеяния повем тебе: внегда убо тобою в недрах купельных поставлен бых, рукою коснувшую ми с небесе своима видех очима, от нея же чист восстах и всякаго еже от проказа одержания познах очищена». Блаженный же Селивестр слышав се, одеждами белыми одея его и седмоличную святаго духа подасть святаго помазания масть и знамением святаго креста знамена рек: «Знаменает тя Бог веры своея печатию во имя Отца и Сына и Святаго Духа». И весь собор отвеща: «Аминь!» Святитель рече: «Мир ти».

Благодатиею же Божиею царь Констянтин здрав бысть и наречен бысть во святом крещении Флавиянь; радости же многия наполнися, велию славу воздая Христу Богу и святителю Селивестру, и не вменяше его человека суща, но чтяше его яко Бога и отца его себе нарече и папою именова. Вси же людие, елицы под Римьскою державою, возрадовашася зело не точию царева ради исцеления, но и чад своих ради, еже собрани беша на заколение здравия ради царева. Сих всех живых приемши матери их, и тогда радость велия бысть во всей Римстей дрежаве.

По исцелении же своем царь Контянтин и по повелению святых апостол и поучением блаженнаго папы Селивестра, преже всего повеле собрати мощи святых мученик, умерших от нечестивых царей за веру Христову и благочинне, гробом предати пвеле. И во изгнании сущих прведе и в темницах и во юзах седящих свободи и отъятыя имения отдати повеле. И во изгнании сущих приведе и в темницах и во юзах сидящих свободи и отъятые имения отдати повеле. Церкви же Божия поновляти успехом многим, еллиньския же храмы разоряти и огнем сожещи повеле, имения их святым церквамь отдати. И со словом вскоре дела быша, и вся по чину бываху, яко же лепо християнскимъ царем владетельство. Папе же Селивестру царь Констянтин многая благодарения воздаде на церковныя чины и самому святейшему папе на послужение от своих царских чинов и величеств и многие чины устрои, и венец царский хотяше положити на главу его. Папа же рече: «Царю великий, не лепо есть нам твоего царского венца носити на главе; аще и епископского сана сподоблень бых, но мних есть по обещанию. И сего ради молимся всемогущему Богу, да в будущем веце вечная благая приимем от него». Царь же любовию побеждаем, оскорбися о словеси венца ради, папа же рече: «Не скорби, царю! Твое есть еже носити златый венец и вся красная мира сего; наше же должно есть о твоем царствии Бога молити и смиренная и плачевная носити на теле своем за царскую красоту. Тако же должно есть нам и о всем мире молитвы воздаяти Богу – не точию о верующих в Господа нашего Исуса Христа, но и о неверующих; о верующих убо спасения ради, о неверующих же крещения ради, да и тии спасение улучат, яже о Христе Исусе, яко же рече блаженный апостоль Павел». Сия жее слышав царь, умилися и с великим молением зовяще святителя, да яст у него.

Егда прииде папа в царский двор, царь же сам встрете его и своима рукама поддержа его. Тако же и прочему священческому чину и клирикам и монахомь честь велию воздаде. Во время же ядения боголюбивый он царь своима рукама поставляя брашна святейшему папе и протчим и велми чтяша его, и в радости велице предстоя ему, яко Богу, и беспрестани зря на лице его и мысляше неослабно, да кратцем образом состворит ему одеяние на главе носити вместо царского венца, и недоумеяся .Прочая же священии мнихи такожде доволно питая, учрежая же их всеми царскими брашены и во всем угажая им, предстояния ради церковнаго. По скончании же оного преславнаго пирования святейший папа хотяще отити во своея.Благочестия любитель благоверный он царь повеле привести председаеия с конмисвоего царского сана и величества и со многим благочинием своими руками поддержа блаженнаго папу и посади его на месте честно и поклонився отпусти его с миром. И потом вниде в ложницу свою почити.

Спящу же ему на одре нощию и явистася в видении святии апостоли Петр и Павел в славе велице и рекоша: «Царю, о здравии твоем радуйся, яко от епископа Селивестра сподобися святого крещения и веру яже в Господа нашего Исуса Христа, распятого от июдеи и вескресша в третий днесть и вся яже научи тя святый епископ. Венца же царствия твоего епископ не взя и на главе своей носити не восхоте, понеже мних есть: от златаго же украшения, еже носити на теле своемъ во обещании своемъ отрекошася. Ты же, аще хощеши Божия святителя чеатнейша имети и вышша паче всех, сотвори ему одеяние на главе носити лицем белейшим по подобию святительскаго и мнишескаго чина сицевым образом». И показа ему еже имяху в руцах своих, одеяние бело, достойно бяше святителем на главе. Царь же рече им: «Господие мои, вся повеленая вами да сотворю; поведайте ми, кто еста вы – в пришествии бо вашем зело возрадовася сердце мое свет сладок осия мя». Они же реша: «Мы есве апостоли Петр и Павел, иже прежде бехом у тебе, егда ты несущему богу верова. Ныне же истиннаго Бога позна, паче же познане еси от Бога. И се второе послани есве от спасителя Христа Бога дати тебе разумъ благочестия в веру Господа нашего Исуса Христа, понеже послушал еси веления нашего и живота вечнаго сподобися рукою святейшаго епископа». Царь же рече: «Господие мои, ныне разумно вижу и познах ваша святая лица, и аще не бы вы предстали во явлением вашем, вмале не подвижася нога моя, яко возревновах на безаконыя зря. И аще не Господь помогле бы ми, вмале вселилася бы вл аде душа моя, и мало не скончаша мене на земли злии они врази и отступницы, бесовстии служителие». Апостоли же реша: «Ныне вся, яже повелит ти епископ, твори и спасешися, и сынь света будеши и небеснаго града гражданин». И сии глаголавше невидими быша. Царь же от сна воспрянув и скоро притече к папе радостен и поведа ему вся реченная от апостолев. Папа же благодари Бога о сем, незабвенно дело его бе пред Богом. И абие поиде царь во своя.

От многия радости любовию побеждаем и от Святаго Духа вразумляем, повеле привести пред ся вскоре ризошвецъ мудрейших, иже искусни суще утвари всякия плетенная творити, и вместо царскакого венца веляше им сотворити клобук бел на главу блаженному папе, по повелению святых апостоле и по образу, еже показаша ему святии блаженнии апостоли. И своею рукою назнаменав им яко же виде в руках святых апостол. Богу же поспешествующу не по мнозех днех сотвориша его зиждущеи по повелению цареву. И абие изыде от него благоухание велие. Царь же видев удивися сотворению сего, тако же и благочинию.

В нарочитый же днесть праздника Божия зело рано аще сущи, папа Селивестр идяше ко утреннему пению и абие на пути осия его свет велий от небесе, и глас бысть глаголюще сице: «Епископе, внимай себе – царь Констянтин сотвори одеяние бело носити тебе на главе ты же приеме, поставиего в цркви Божии, идеже служиши, дондеже восстанет дому владыка, ему же уготовася светильник сей». И абие по гласе том подеяся свет он е небеси и раступися небо прияти. Папа же стоя на едином месте и видению дивяся и свет осия сердце его и грядущих с ним: сии тако же свет видеша и глас Божий слышаша. По свете же оном нощь паки бысть, и вси устрашишася. Селивестр же дивяся видению и недоумеяся о глаголе сем. И вшед в церковь и все пение утреннее, стоя и смышляя в себе глаголаше: «Кто вразумит мя, что преславное се видение, и что се хощети быти?»

В уреченный же час дни того, егда творяху божественную службу, папе пришедшу в церковь, благоверный же царь Констянтин облечеся в царскую порфиру и венец царский возложи на главу свою, со множеством синклита своего. И сего святого клобука принесе во церковь и со всякою христоподобною честию своими руками положи сего на главу блаженному папе и рече: «Такову ти достоит быти светлу, яко же солнцу посреде всех человек, о пресвятый отче и учителю!» Папа же рукою своею сотвори на царе крестное знамение, царь же папу целова в руку и в клобу и поклонився ему благочинно. Селивестр же в клобук ономь с своего места ступив и мало отшед и со многим благоговеинством поклонися в нем царю и ста на месте своем. В то же время в церкви бе некто царев болярин Симеон именем, царю предстоя и держа блюдо злато – ухищерено же бе жемчугом и камением драгим, на нем же царь венец главы своея полагаши. Папа же испроси у царя блюдо оно и сня клобук с головысвоея и положи его на нем. И любезно целовав со всеми святители и постави в церкви на нарочите месте, по гласу явлешемуся ему во свете Господни. И на господьские празники точию возлагаше на главу свою и честно творяше творяше, и паки поставляше его на том же месте. Тако же заповеда и по преставлении своем творити.

В третье же на десят лето царства своего благоверный царь Констянтин совет благ прием и рече, яко: «Идеже святитильская власть и християньского благочестия глава небесным царем установлена бысть, не у достойно есть тамо власть имети земному царю». И написания благочинне предав и благословение от папы вземъ и великий Рим поручи ему. Сам же преиде в Византию и созда град велик и славен и на рече его во свое имя Констянтинград и живяще ту.

По преставлении же святейшаго папы Селивестра вси православные папы и еписеопи творяху велию честь святому белому клобуку, яко же заповеда блаженный Селивестр. И тако преидоша лета многа в благочинии оном.

Богопротивник же и человеческому роду супостат и враг диявол сотвори рать велию на святую церковь.Воздвиже некоего царя Карула именем и папу Фармуса и научи их прелстити християнский род своими ложными учении и отступити повелеша от православныя Христовы веры и раздрати соединение благочестия святыя апостольския церкви. И бесрвским умышлением тиисквернии учителие православную Христову веру и апостольския и святых отец предания отвергоша и во Аполинариеву ересь превратишася и опресночная вмениша в правду, а истинная Христова предания и святыхапостол и отеческия поставиша во лжу. И святую апостольскую церковь оскверниша неправыми учении и служении. И святаго белого клобука не любяху и чести ему не воздаяху, яко же заповедано бе исперва, но вземше его и положиша на том же блюде в пределе некоем церковныя стены заключиша и на дверцах написанием написавше латинскою речию сице: «Зде сокровен есть белый клобук папы Селивестра». Пребысть же лета многа тамо Богом храним.

По мнозех же временех воста ине папа того же латинскаго служения, иже отнюдь не любя Христовы веры и святых апостол предания и учения, гордостию превознесеся и святых икон поклоняние конечно отложи. И некогда вшедшу ему во олтарь, узре на дверцех онех написание о белом клобуке и прочетвосхоте видети его и повеле отверьсти его – двери оны. Егда же отверьзоша их и изыде воня благовония многа неизреченна и чюдна зело. Папа же взя блюдо с клобуком и дивися сотворению его. И от беса пострекаем возненавиде его и положи его паки в том же приделе и заключи его твердо. Потом же во многи нощи и дни папа он во сне многащи слышит глас, евангельскою речию глаголющь сице: Не может град укрытися вреху горы стоя; ни вжигают светилника и поставляют под спудом, но на свещник возлагают, да светит всем». Папа же дивяся гласу тому и возвести в сонмищи советником его и доктором. И мысль положше, яко глас сий бывает клобука ради ононго, и от беса пострекаеми, хотяше его сожещи посреди града Рима. Богу же не попустившу сотворити им сего и страх нападе на них и убояшася народа. И на ину мысль преидоша: отослати его в дальная страны замория своего сквернаго учения и тамо его опоругати и истребити на устрашение оставшим християнам. И вземше клобук он святый, вложиша его во вретище бесчестно, а златоеблюдо себе удержаша, и посланники суровы и бесчинны отрядивше и написания даша повеленная сотворити им и отпустиша в корабли с гостьми, пришедшими купля деяти.