Текст книги "От Орла до Новороссийска"

Отход Марковской дивизии¹⁵⁶

Положение Доброльческого корпуса было критическим. Красное командование поставило задачей разгромить его, захватив в клещи с запада ударной группой, с востока конным корпусом Буденного. Наступление последнего шло весьма успешно. Генерал Шкуро отступал перед подавляющими силами красной конницы. От него была взята Терская дивизия, отправленная на подавление разрастающегося в тылу восстания Махно. Буденный подходил к ст. Касторная, находящейся более чем в 50 верстах к югу от правого фланга марковцев. Эта угроза заставила генерала Третьякова¹⁵⁷ быстро отвести туда 2-й полк.

В ночь на 18 октября 2-й полк, потерявший в боях у Ельца и Чернавы до 500 человек, шел двумя колоннами: батальонами вдоль реки Олым, а артиллерия с обозами несколько западнее. На восточном берегу реки были красные. Батальон алексеевцев, стоявший в обеспечении тыла, ушел на присоединение к своему полку.

Скверная погода, тяжелые дороги, многочисленные овраги тормозили движение. В орудия и подводы приходилось «впрягаться» людям. И только к концу третьего дня на станцию пришел один батальон и на четвертый – весь полк. Инженерная рота и орудия при ней уже обстреливали приближавшиеся с севера разъезды кавалерийских частей противника.

Красные активны на всем фронте отряда. Приказано: 2-му полку удерживать район ст. Касторная во что бы то ни стало; 1-му полку сдерживать противника на фронте от деревни Веселая на реке Олым до с. Козьмодемьянского, выслав один батальон в село Никольское на реке Олым, в 20 верстах к северу от Касторкой; Алексеевскому полку – удерживать район Айвен. Полосы отхода: 1-го полка – между рекой Олым и рекой Кшенева; алексеевцам – между рекой Кшенева и рекой Тим, по обе стороны железной дороги Мармыжи– Ливны.

17 октября. 1-й батальон 1-го полка, после крупного успеха к северу от Айвен, был поражен неожиданным для него приказанием идти в село Никольское, куда он пришел на четвертый день и через которое только что прошел 2-й полк; 2-й батальон полка выступил вправо для занятия участка от деревни Веселой до реки Сосна; 3-й батальон с командами оставался в селе Козьмодемьянском.

2-й батальон, выступив, скоро столкнулся с колонной красной пехоты, идущей на юг. Он ее разметал и тут же узнал, что другая колонна уже прошла. Батальон последовал за ней и у деревни Липовчик разметал и ее. Переночевав, он тронулся к деревне Веселой, которая оказалась уже занятой противником. Две роты повели наступление и скоро отбросили красных за Олым. Но в это время в тылу батальона разворачивалась еще одна колонна красной пехоты, пришедшая с севера. Завязался настолько серьезный бой, что пришлось вызвать из Веселой на помощь ведущим бой двум ротам сначала одну роту, затем и другую. Красные, отошедшие за реку, снова занимают деревню.

Только благодаря исключительной поддержке славной 1-й батареи красные оттеснены и батальон мог пройти к деревне Липовчик. Но там уже красные. Не рискуя атаковать ее, когда за ним вплотную следует противник, батальон поворачивает на юг в с. Круглое, куда приходит ночью. Но и здесь отдохнуть после 30-верстного перехода не удалось: красные перешли Олым южнее деревни Веселой и были вблизи от него. Видя, что теперь задачу, данную батальону, не выполнить, командир батальона, капитан Марченко¹⁵⁸, отводит его к западу в деревню Парные Колодцы, ближе к 3-му батальону, с которым, как и со штабом полка, он давно уже потерял связь.

19 октября прошло спокойно, и батальон немного отдохнул.

20 октября красные взяли Ливны. Алексеевцы и 3-й батальон отошли к югу. Фронт отряда значительно выровнялся и сократился. 2-му батальону приказано взять Круглое, в котором он был позавчера.

В селе красных не оказалось, но не успели выставить охранение, как новое приказание: выбить противника из Парных Колодцев, которые он только что оставил. Едва батальон собрался выступать, как противник повел энергичное наступление. Пришлось отбивать его в течение долгих часов и уже экономить снаряды. Тем не менее красные взять села не смогли. Наступила ночь. Что делать батальону? Выполнять с многочасовым опозданием приказание? Связь со штабом полка порвалась. Противник с трех сторон. Капитан Марченко решает отвести батальон к югу в деревню Трубицыно.

Как будто в ней никого. Батарея, обоз и раненые подходят к деревне. И вдруг налетает лава. Батарейные пулеметы открыли огонь; подбежала рота. Красные скрылись в темноте, успев, однако, зарубить трех человек. Деревня в яме, оставаться в ней нельзя. И как раз приказание: батальону перейти в село Навесное, где его ждет транспорт со снарядами. Придя туда, батальон чувствовал себя очень тревожно. А с утра, 21 октября, в течение всего дня отбивал красных с двух сторон.

Наступила ночь. Охранение на три стороны. Уже за полночь. И вдруг красные атаковали. Сопротивления им почти не было. В полном беспорядке, рассыпавшись, перемешавшись, марковцы выскакивали из села. Батарея вылетела через дворы. Переехав ложбину, она дала несколько выстрелов и явилась центром, куда стали собираться все. Батальон отошел на 3 версты к западу. Не оказалось целиком 5-й роты. Она отрезана, ее нужно спасти, и временно командующий батальоном, капитан Алабовский¹⁵⁹, ведет его обратно в Навесное. Красные тоже застигнуты врасплох. Взято до 100 человек в плен, два пулемета; отбиты подводы со снарядами, и… нашлась 5-я рота. Общее оживление и радость. В батальоне пропало без вести всего 25 человек.

22 октября. Не пришлось и часа на сон, как получено приказание – отойти к югу в село Гатище, а там ждало новое – перейти в деревню Юрскую. Остаток дня прошел спокойно, но ночь?

Эта ночь была не совсем обычной: в северном направлении слышалась ружейная стрельба. «Наши в тылу у красных?» Но приехавшая из штаба полка связь сообщила: это ведут бои крестьяне, не желающие оставаться у красных и пробивающиеся к Добрармии, и приказание из штаба – иметь это в виду и не обстрелять их. Сообщено было еще, что за минувшие дни 3-й батальон с комендантской ротой и командой разведчиков в тяжелых боях сдерживали красных; в одном из них нанесли им огромные потери, но и сами понесли немалые. Пришлось оказывать помощь и алексеевцам.

Крестьяне пробирались на юг одиночно и группами, иными в сотни человек. Сколько их? 3-й батальон ими пополнял свои потери. На 1-й батальон, стоявший у реки Олым, за трое суток вышло около 400 человек. Они не просто уходили, а для того, чтобы бороться со своими врагами. Они просили зачислить их в ряды, дать оружие. Но включали только по числу имеющихся винтовок. Очень грустно было отказывать. «Почему не проведена своевременно мобилизация? – говорили марковцы. – Красные ее проводили в прифронтовой полосе. А как нам нужно было бы пополнение, тем более такое верное».

23 октября. Всю ночь в расположении 2-го батальона пробирались крестьяне. Всю ночь он провел в напряженном состоянии, на холоде, голодный. А утром красные наступали. Атаку начал полк кавалерии; за ней последовали атаки пехоты с севера и востока. К вечеру кавалерия повисла с юга. Снова нет связи со штабом полка. Наступила ночь. Нервы у всех натянуты до предела – нужно быть в полной готовности. Холодно. Не выдержит батальон ночной атаки… и он отводится к западу, к реке Кшенева, в село Н. Ольшанка, в тыл 3-му батальону.

Всего 10 верст прошел 2-й батальон, но лошади едва тянули тачанки, орудия. Придя в село, все уснули как убитые. Донесение об отходе батальона было передано в штаб полка через офицера-артиллериста, а вернулся он с приказанием батальону взять село Юрское.

Выдержка из истории Марковской артиллерийской бригады: «Впервые приказание штаба было подвергнуто в батарее (среди офицеров) беспощадной критике. Действия штаба полка казались непонятными ни с какой точки зрения. Не говоря о крайней утомленности людей, к тому же совершенно раздетых, без обуви, не получавших в течение трех дней горячей пищи, наступление было полной бессмыслицей из-за отсутствия снарядов и патронов, из-за отсутствия сколько-нибудь целесообразной идеи. Получив боевой приказ, офицер обратился к адъютанту с просьбой указать, в чем заключается главная цель данного наступления, вообще – достижение каких целей возложено на батальон. В ответ на это было получено заявление: «Одна цель – воевать!»

Когда офицер передал приказание и весь разговор командиру батальона, тот немедленно поехал в штаб сам и вернулся с транспортом снарядов и патронов, с частью команды пеших разведчиков и… с тем же приказанием. В батальоне объявлен подъем.

Свыше 400 крестьян, прошедших через расположение красных, смотрели на строившийся батальон в 350 штыков. Смотрели на них и марковцы. «Ведь это целый батальон готовых бойцов!»

24 октября. Батальон двинулся, вяло разворачивался, вяло атаковал противника на переправе и к полудню пришел в село Юрское. Красные из него ушли к югу.

25 октября. Ночь прошла крайне тревожно: можно было ожидать красных со всех сторон. Но только в полдень они начали наступать и до вечера не могли взять села. Наступила опять ночь. Состояние жуткое. На взмыленном коне прискакал ординарец (он едва не попал в руки красной кавалерии) с приказанием отойти в деревню Замарайку, в 15 верстах к югу.

26 октября. Деревня оказалась занятой красными. На рассвете батальон атаковал ее. Но это не была атака, а какой-то медленный «наполз» валящихся от усталости и бессонницы людей. Бой был упорный и тяжелый. Деревня взята, но отдохнуть не пришлось: батальону приказано идти в восточном направлении в деревню Богдановку, в 10 верстах. С трудом удалось разбудить уснувших людей. Пройдя полдороги – новое приказание: идти в село Голицыно, почти в обратном направлении. Более 10 верст были напрасно пройдены. К вечеру доплелись до села, а через два часа уже шли еще на 6–7 верст к западу за реку Кшенева, в село Урусово. Все уснули мертвецким сном, не прикоснувшись даже к хлебу. На этот раз батальону посчастливилось, он проспал часов шесть, чтобы наутро, 27 октября, снова выступить на восток, перейти реку, выбить противника из ряда хуторов, по приказанию вернуться обратно и через час снова выступить на восток, опять выбивать из хуторов, вступить в серьезный бой у деревни Новые Выселки, взять ее и к ночи остановиться в селе Платовец. Но в каком состоянии?

«К вечеру конский состав батареи был настолько изнурен, что некоторые лошади в виде протеста ложились на землю и не было никаких сил поднять бедных животных и заставить их тянуть по обледенелой грязи тяжелые пушки. Ночью ударил мороз. Вместе с ним для батареи явились новые испытания – лошади скользили, зачастую падая на спусках и подъемах; некоторые из них настолько поотбивали колени, что пришлось их выпрягать и заменять верховыми».

Если бы ночью противник напал, он мог бы легко захватить весь батальон. В штаб послано донесение, в котором решительно и твердо заявлялось, что батальон не в состоянии передвигаться.

В этот день 3-й батальон отбил наступление на село Кобылье, преследовал противника 10 верст, был атакован справа кавалерией, едва не захватившей батарею, отбил ее и вернулся в исходное положение.

28 октября, исключительно спокойный выдался день. Противник не беспокоил ни 2-й, ни 3-й батальоны. Лишь перед 1-м, простоявшим спокойно 9 дней на переправе через реку Олым, он плотную подошел к нему.

29 октября 1-й батальон перешел в село В. Большое. 2-й отбил красных. Тяжел этот день был для 3-го батальона с комендантской ротой. Ему было приказано оставить село Кобылье и отойти к югу. Но красные уже наступали большими силами. Батальон отходил с боем, задерживаясь и переходя в контратаки. Вдруг на участке комендантской роты началось беспорядочное движение, когда красные были перед ней шагах в 600: часть роты стала отбегать назад, часть оставалась на месте, а часть побежала с поднятыми руками в сторону красных. Красные рванулись вперед. Что случилось?

Рота лежала в цепи и вела огонь по наступавшему противнику. Неожиданно командир взвода, поручик Крицман, с револьвером в руке забегал перед взводом с криком: «Бросайте винтовки! Мы сдаемся». Стрельба взвода стала замолкать. «Цепь назад!» – командует другой офицер взвода. Поручик Крицман подбегает и в упор убивает его. «Сдаемся!» – кричит он. Красные в 100–200 шагах. Рота потеряла около 100 человек. Нет еще двух офицеров. В ней осталось около 80 штыков.

30 октября. Наступление противника отбивается всеми тремя батальонами, но просачивание его между ними заставляет отойти к югу.

31 октября противник продолжает наступление. В тяжелое положение попал 3-й батальон, атакованный одновременно пехотой и кавалерией, но отбился. К вечеру полк отошел на линию железной дороги Касторная – Мармыжи – Курск: 1-й батальон к ст. Лачиново, 2-й к ст. Кшень, 3-й к ст. Мармыжи.

* * *

С 7 октября полк был в непрерывных боях: наступление на Елец перешло в активную оборону, а с 13 октября отход на фронте в 20, а затем в 25 верст, продолжавшийся 17 дней. Полк, ввиду тяжелого положения у алексеевцев, все время подавался влево. Не более 1200 штыков насчитывалось в его рядах; не набралось бы и 900, если бы не пополнение добровольцами-крестьянами. Две трети своего численного состава потерял полк с 7 октября – до 2000 человек. Потери, тяжелое время года, физическая усталость и подавленное душевное состояние, нарастающая сила противника, отход и… начавшееся проявлять себя моральное разложение. И среди кого?

Поручик Крицман. В полк попал в Ливнах в комендантскую команду. Был назначен командиром взвода. Латыш, полный энергии, воли, отличный офицер. В боях за Ливнами отлично руководил взводом. И вдруг, спустя несколько дней, изменил, убил офицера, может быть, еще двух, побудил сдаться своих подчиненных. И только теперь стали говорить о нем, что он казался «темной личностью». Но как своевременно определить действительно «темную личность»? Может быть, таковые есть еще в полку?

Другой случай. В одной из рот служил юноша, тоже недавно поступивший. Разбитной, толковый, с гимназическим образованием. Он был назначен в связь к командиру роты. И вот, будучи послан в заставу, исчез. Так как расчет времени в выполнении каждого приказания в боевой обстановке строго учитывается, его быстро схватились. Найти! Поймать! И его нашли впереди линии охранения, почти под носом у красных. Пойманный оправдывался – заблудился. Его обыскали, нашли записную книжку, в которой – фамилии начальников, их характеристика; фамилии горожан Ливен, крестьян, которые высказывались за Добрармию, и т. п. Он сознался: служил у красных, а свои записки он должен был оставлять для передачи красным. На вопрос: «Почему же ты не выполнил в точности приказа своих, а решил кончить свою работу и перейти к красным?» – ответил, что за то время, как он в Марковском полку, он настолько устал, что не имел уже сил продолжать ее. В этом он был совершенно прав. И опять, как и в случае с Крицманом, об этом юноше стали с запозданием говорить: он не внушал доверия, держался отчужденно и даже за ним замечалась какая-то особая нервозность. Вывод – обострить бдительность. Но как это трудно в создавшихся условиях.

На линии железной дороги Касторная – Курск

Еще до отхода 1-го полка к железной дороге красные перерезали ее к западу у города Щигры. Отряд генерала Третьякова оказался отрезанным от Курска, лишенным прямой связи со штабом корпуса, которому он непосредственно подчинялся. Казалось, что связь будет восстановлена, так как из Курска выступил к Щиграм 3-й полк, вместе с Черноморским конным¹⁶⁰, составивший отряд полковника Наумова¹⁶¹, также непосредственно подчинявшийся генералу Кутепову. Таким образом, все полки марковцев стали на этой железной дороге вместе с Алексеевским и Черноморским. Их фронт 100 верст. Марковцы считали, что на этой линии они должны держаться во что бы то ни стало и что связь с Курском по железной дороге будет восстановлена.

Состав отряда генерала Третьякова: 2-й Марковский полк – до 1400 штыков, 1-й Марковский полк – 1200 штыков, Алексеевский (сведен в два батальона) – до 800 штыков, Конная сотня 1-го полка – 150 сабель. И это все его силы. Инженерная рота, смененная в Касторной 2-м полком, еще 2 октября уехала в Курск. Перед отрядом стояли 3-я и 42-я стр. дивизии, отдельная стр. бригада и бригада конницы, не считая резервов – отряда матросов и других частей.

Во втором полку

22 октября 2-й и 3-й батальоны заняли позиции на северной и северо-восточной окраинах села Касторного. 23 октября небольшие кавалерийские части противника приблизились к селу. Ясно, велась боевая разведка. К востоку слышна приближающаяся орудийная стрельба. Батальоны объехал временно командующий полком, капитан Образцов¹⁶². Он говорил: «Конный корпус Буденного, силою до 10 000 сабель и штыков, подходит к Касторной. Задача полка: удерживать станцию и село, как опорный пункт для действий корпуса Шкуро. Здесь решается судьба Белой борьбы!» Утверждение ответственное, ставящее на карту не только результат местных боев, но и всего Дела.

Марковцы восприняли слова командира с сознанием полной ответственности. Они забыли свое огорчение отходом и свое новое положение сочли тактическим маневром, вызванным обстановкой. Обстановка требовала помочь шкуринцам. Одно это вызвало подъем, так как памятны были дни под Корочей, когда шкуринцы помогли марковцам.

Второй полк приготовился. Была полная уверенность в себе. Настроение более чем отличное. Ночами и днем, не обращая внимания на скверную погоду, служба неслась безукоризненно. Все начальники в полном контакте с подчиненными.

24 октября. В 3–4 верстах к северо-востоку и северу села Успенское и Архангельское заняты красными. Утром из них пехота с поддержкой кавалерии перешла в наступление на 2-й и 3-й батальоны и была отбита. Даже внезапная атака кавалерии на роту поручика Де-люд енко, стоящую у железнодорожного моста в 2 верстах от села, потерпела полную неудачу. А из села казалось, что с ротой покончено.

В этот же день на ст. Касторная подходили первые части корпуса генерала Шкуро. Стоявшие в резерве роты 1-го батальона видели их. Проскакала группа в сотню всадников со значком – изображение волчьей головы, генерал Шкуро со своим штабом и конвоем. Затем несколько сотен. Все закутаны в башлыки, платки, с нахлобученными на головы шапками-кубанками; в бурках, скрывающих фигуры; из вооружения видны лишь винтовки; все на похудевших, усталых конях. В сотнях лишь по 30–40 всадников. Не было у кубанцев их прежнего воинственного вида. При ближайшем знакомстве оказалось, что и дух у них сильно подорван. Все это вызвало в марковцах чувство тревоги, но была уверенность, что казаки воспрянут, почувствовав их поддержку.

2-й полк перешел в распоряжение генерала Шкуро и вошел в пехотную при нем группу генерала Постовского¹⁶³, состоящую из: Кавказского стрелкового полка – 400 штыков, 25-го Смоленского полка¹⁶⁴ – 400 штыков, сформированного в Воронеже из добровольцев, главным образом рабочих, и Волчьего батальона – 150 штыков. Вошел в эту группу и Землянский отряд – 150 штыков и 400 сабель. Итого в пехотной группе стало до 2750 штыков и 400 сабель.

Группа охватила село Касторное и прилегающие к нему с востока пункты. Конный корпус расположился к югу от села. В распоряжении генерала Шкуро были еще четыре танка и три бронепоезда. Правее стоял конный корпус генерала Мамонтова.

Соотношение сил противников, готовых к решающему бою, марковцев мало интересовало: какое оно ни было бы, а сразиться неизбежно придется. Для них цифра, приведенная капитаном Образцовым, всего лишь цифра, не могущая изменить положения. Но все же, каковы были силы обеих сторон? Советские источники дают для корпуса Буденного: 7500 сабель, около 200 пулеметов и 26 орудий. По одному из источников можно судить о силе приданной Буденному пехоты – до 5000 штыков. В них, между прочим, говорится о непрерывном пополнении кавалерийских частей. Силы белой конницы советские источники считают превышавшими красную. А между тем белые источники дают 3000 сабель в каждом корпусе, генерала Шкуро и генерала Мамонтова. Всего 6000 сабель. По свидетельству одного марковца, говорившего с кубанцами о силе их корпуса-дивизии (Буденный говорит о шести полках), он получил ответ: «Не наберется и 2000 сабель».

25 октября — годовщина Октябрьской революции. Этот день красное командование хотело ознаменовать взятием Касторкой. Густые цепи пехоты вышли из сел Успенского и Архангельского и ринулись на 2-й и 3-й батальоны марковцев. Их допустили на 1000 шагов и огнем заставили залечь. Напрасна была поддержка их двух батарей. Поднявшись, цепи красных смогли пробежать лишь 200–300 шагов, чтобы залечь снова. И батальоны не выдержали пассивного стояния: они рванулись на красных. На плечах бегущей пехоты противника они ворвались в оба села и, выйдя на противоположную их окраину, столкнулись с колоннами красной кавалерии, которые пошли было в атаку, но были рассеяны огнем. Повторная попытка тоже окончилась неудачей. Пехота и кавалерия красных отходили, покрыв своей массой поле, представляя отличные цели для артиллерии. Но два артиллерийских взвода оставались на своих позициях в Касторпом: они не рассчитывали на контрнаступление. Ночью оба батальона были отведены в исходное положение. Их потери оказались крайне ничтожными.

В этот же день было отбито наступление красных и с востока, с помощью подошедшего из резерва 1-го батальона марковцев. Здесь произошла встреча с 25-м пехотным Смоленским полком. Смоленцы жаловались на казаков, которые, по их словам, не желали воевать и отходили даже перед более слабым противником. Их, смоленцев, перебрасывали с участка на участок спасать положение; они не знали отдыха и были измотаны до предела. Что у них в резерве марковцы, они очень обрадовались. Вечером батальон ушел в резерв.

На следующий день красные повторили наступление с севера, охватывая село с запада, и опять неудачно. И снова резервный батальон ходил на помощь смоленцам и с ними разметал и отбросил кавалерию. Марковцы были в восторге от слабых числом, но сильных духом смоленцев; таким же отзывом им и их артиллерийскому взводу отплатили и смоленцы. Однако отход конных частей генерала Шкуро принудил генерала Постовского отвести свои части, стоящие восточнее села Касторного, к селу и населенным пунктам южнее его.

Батальон марковцев снова ушел в резерв, но не прошло и часа, как он с артиллерийским взводом был спешно вызван на станцию. Уставший, прозябший, вымокший, грузился он и, конечно, в вагонах сразу же развел костры. А температура быстро падала. Не задерживаясь, эшелон тронулся в сторону Мармыжей. Ясно – где-то «затыкать дыру».

Группа генерала Пестовского уменьшилась на 350 штыков и 2 орудия, и это в критический момент у Касторной. Она лишилась резерва, и пришлось снять с участка 3-й батальон марковцев в резерв, а его участок занять 2-м батальоном и смоленцами, таким образом удлинившими свой фронт.

27—29 октября на участке группы спокойно, но эти три дня доносился гул боя к югу, где красная кавалерия теснила шкуринцев и подошла к ст. Суковкино. Пехотные части генерала Постовского там удержали свои позиции с поддержкой резервного батальона марковцев.

30—31 октября всюду было сравнительно спокойно из-за чрезвычайно скверной погоды, но резервный батальон и слабая конная бригада группы генерала Постовского провели успешный налет на станцию Набережная.

Ослабление боевых действий в последние дни было вызвано не только отчаянной погодой, но и тем, что красное командование не надеялось занять Касторную силами лишь корпуса Буденного и поджидало прихода с севера 42-й стрелковой дивизии, задержанной действиями 1-го полка и прорывом крестьян. Оно намечало окружение Касторской группы. Но положение на фронте Касторная – Курск создалось трагическое: он прорван у Щигров. Силы отряда генерала Третьякова: 1-й Марковский и Алексеевский полки слабы для занимаемого ими фронта в 30 верст. Даже подход из Касторной батальона 2-го полка не облегчал положения. Принимается решение: выдвинуть на боевой участок последний резерв Касторской группы – батальон 2-го полка с командой пеших разведчиков, занять ими участок у ст. Лачиново, а стоящий там батальон 1-го полка передвинуть ближе к Мармыжам.

1 ноября. 3-й батальон 2-го полка становится у ст. Лачиново и в близлежащем селе Успенском. Группа генерала Постовского удлиняет свой фронт к западу на 10 верст и лишается последнего резерва. Надежды возлагались на поддержку бронепоездов. День проходил спокойно. Слышна лишь орудийная стрельба к югу. Идет снег. Наступила ночь. Впереди время от времени раздаются ружейные выстрелы. У марковцев полное напряжение нервов, духа, воли. Неизбежен судьбоносный бой.

2 ноября. Приближается утро. Земля покрывается падающим снегом. Морозит. Легкий туман. Марковцы, кто не в нарядах, лежат вповалку в своих помещениях. И спят и бодрствуют одновременно. Кто-то быстро поднялся, встряхнулся, посмотрел в окно. Будто рассвет. «Приготовьсь», – тихо сказал он себе ли, всем ли. Услышали все, никто не спал. Стали подниматься. Заговорили о чем угодно, но не о том, что каждый ждал. Вне дома тихо. А пока скорей кипятить чай и съесть хоть кусок хлеба. Входит взводный. Он видит, что люди уже встали, и, сказав: «Быть готовым», уходит. Пьют чай, болтают, но каждый подходит к своей винтовке, ощупывает ее и висящий на ней патронташ. Пулеметчики хлопочут у лошадей, которые, будто чувствуя, что им придется поработать, торопятся есть. Светает. Кто-то, вошедший в помещение, говорит: «Стрельба в охранении». Все ждут команды: «Выходить».

Бой разгорается. Гремят орудия. Красные ведут наступление густыми цепями в 2–3 линии на Успенское и Лачиново. На участке 2-го батальона спокойно.

Красные наступают методично, в порядке. Два орудия при батальоне не могут взять под огонь всех наступающих на многоверстном фронте. Когда пулеметы начали пристрелку, красные стали наступать перебежками. И только с подходом их на 1000 шагов открыли огонь роты. Красные заметались, залегли. Напрасны были усилия командиров поднять цепи. Напрасен был огонь их двух батарей. Вправо красные шли в прорыв между батальонами, но во фланги им били орудия, и они остановились. Влево они уже перешли железную дорогу, но им в тыл стреляли орудия со ст. Кшень. А когда марковцы обозначили контрнаступление, вся масса красных ринулась назад. Только часа три шел этот бой, а затем наступила тишина. Но гром боя все сильнее доносился с юга.

Было около 14 часов, когда красные снова перешли в наступление, на этот раз и на село Касторное. И опять без успеха. Отбили атаку и смоленцы, однако на их участке бой скоро возобновился. В 16 часов к капитану Образцову прискакал офицер с просьбой оказать помощь Смоленскому полку, так как тот едва сдерживает наступление красной пехоты. Капитан Образцов направил туда свой последний резерв, Офицерскую роту. Через 20 минут другой ординарец сообщил: фронт смоленцев прорван и их атакует кавалерия.

Капитан Образцов едет на этот участок. На улицах ему встречаются бегущие смоленцы. Он их останавливает и с помощью славных офицеров этого полка организует оборону, а сам едет дальше, ожидая прихода Офицерской роты. На одной из улиц он попадает под огонь красных. Падает убитый под ним конь, а в это время налетают кавалеристы. Капитан Образцов отстреливается из револьвера и падает под ударом сабли. Его ординарец успевает ускакать.

В центре села Офицерская рота оказалась охваченной красными и, не имея представления об обстановке, стала отходить на западную окраину. Командир 2-го батальона, узнав, что в селе уже противник, стал отводить батальон вдоль западной окраины. За ним следовала красная пехота и кавалерия. Батальон отбивался. Он был бы окружен, если бы не вышедшая в это время из села Офицерская рота. Батальон и рота стали отходить на ст. Касторная-Старая. Красных остановил огонь бронепоезда, поддержавшего отходящих марковцев, смоленцев и кавказцев. Село было взято противником. Наступила ночь. Придя в порядок, пехотные части генерала Постовского заняли позицию, прикрыв железную дорогу. 2-й батальон и Офицерская рота были отведены в резерв в деревню Озерки. В батальоне оставалось около 250 штыков. Общие потери двух батальонов и двух рот доходили до 300 человек из общего их числа в 900 человек.

Красные не добились ни малейшего успеха на левом фланге; в центре заняли село, но на правом фланге, против конных частей генерала Шкуро, они имели успех значительный: они оттеснили их к западу, взяв ст. Суковкино. Перерезав железную дорогу, они отрезали отход на юг трем бронепоездам, но пехотную группу все же не окружили.