Текст книги "Трафальгарский ветер"

– И он соблюдается? – недоверчиво спросил Хорнблоуэр, отлично знакомый с пристрастием английских моряков, да и солдат тоже, к спиртному в любом его виде.

– Как это ни удивительно – да! – с оттенком гордости в голосе ответил Миранда.

– А за какие преступления вы подвергаете своих людей изгнанию? – поинтересовался Барроу.

– За кражу, мародерство, насилие и прочие серьезные провинности, исключая убийство, за которое положен расстрел. Должен сказать, однако, что и изгнание как меру наказания я применял лишь дважды. И оба раза виновные на коленях умоляли меня лучше расстрелять их на месте, чем выгонять из отряда.

– Невероятно! – воскликнул Барроу. – Такая преданность делает вам честь, граф.

– Не мне, сеньор Барроу, но тому делу, которому служим мы все, от графа до последнего солдата, – святому делу свободы.

Барроу еле заметно поморщился. Миранда этого не заметил, но наблюдательный Хорнблоуэр не преминул отметить про себя, что Второго Секретаря Адмиралтейства, похоже, коробит от излишне высокопарных фраз.

– А если ваши люди провинятся по мелочи, скажем, подерутся меж собой, что тогда? – поспешил задать еще один вопрос Хорнблоуэр.

– Мелкие грехи «отпускает» мой секретарь Рикардо. Вы с ним вскоре познакомитесь, сеньоры. Рикардо – мой молочный брат и моя правая рука. Я ему всецело доверяю и скажу вам сразу, что должен буду посвятить его во все детали, если, конечно, приму ваше предложение, сеньор Барроу.

– Вы уверены, что ему так уж необходимо знать о нашем плане, сеньор Миранда? – озабоченно спросил Барроу. – Чем меньше людей будет посвящено в тайну, тем меньше риск утечки информации. Вы могли бы поставить ваших подчиненных в известность позже, на заключительном этапе операции, когда уже поздно будет что-то предпринять, даже если среди ваших людей окажется шпион.

– Вы не поняли меня, сеньор Барроу, – спокойно ответил Миранда, – Рикардо, повторяю, мой молочный брат и моя правая рука. Будь у меня родной брат, я не смог бы любить его больше, чем Рикардо. Он несколько раз спасал мне жизнь, так же как и я ему. Между нами такие узы, что сильнее кровных. Рикардо скорее позволит изрезать себя на куски, чем проронит хоть слово, которое может мне повредить.

– Ну ладно, – уступил Барроу, – пусть ваш Рикардо узнает обо всем, но я прошу вас, граф, никому больше не говорить. Кроме нас троих об этом плане знают еще трое. Все они вне подозрений и будут молчать. Дело настолько деликатное, что о нем лучше будет не упоминать даже после его завершения. Советую вам сообщить своим подчиненным только необходимый минимум. Придумайте что-нибудь: помощь братьям-революционерам, поиски сокровищ, похищение военного министра, – что угодно, лишь бы они не задавали ненужных вопросов.

– В ваших словах есть резон, сеньор Барроу, – вынужден был согласиться Миранда. Он встал из-за стола, прошелся по комнате, заложив руки за спину и слегка склонив вперед голову, и остановился у дверцы звуковода на кухню.

– Гонсалес! – позвал он, приоткрыв дверцу.

– К вашим услугам, Ваше Сиятельство, – послышалось из трубы.

– Кофе готов?

– Готов.

– Хорошо. Через пять минут можешь подавать. Парни обедают?

– Заканчивают, Ваше Сиятельство.

– Прекрасно. Тогда вместе с кофе прихвати сержанта Рикардо. Понял?

– Слушаюсь, Ваше Сиятельство.

Миранда сел обратно за стол, задумчиво отхлебнул глоток бургундского из своего бокала и вынул еще одну сигару из сигарного ящика.

– Ну что же, сеньоры, – заговорил он, выпустив струйку дыма, – обед наш подходит к концу, и я должен буду сообщить вам свое решение. Что касается меня, то я согласен на все ваши условия. Но есть еще сержант Рикардо. Мы должны узнать и его мнение. Я почти уверен, что он поддержит меня, но спросить его я обязан, хотя бы из вежливости.

– Вы могли бы просто приказать. Рикардо – сержант, а вы – полковник, не так ли? – заметил Барроу небрежным тоном.

Миранда улыбнулся и со вкусом затянулся сигарой, прежде чем ответил на этот каверзный вопрос.

– А как вы думаете, сеньор Барроу, что внесет больше неразберихи в дела вашего Адмиралтейства – смена Первого Лорда или замена Первого Секретаря?

С деланным смехом Барроу вскинул обе руки, признавая свое поражение:

– Вы меня убедили, граф. Зовите своего сержанта, говорите ему, что хотите, а я жду не дождусь, чтобы увидеть это чудо в человеческом облике. Должен признаться, что за всю жизнь не встречал человека, которому мог бы довериться в той степени, в которой вы доверяете вашему Рикардо!

Стук в дверь возвестил о появлении Гонсалеса с долгожданным кофе. За поваром в комнату вошел мужчина среднего роста, одетый просто, но довольно живописно. На нем были кожаные штаны в обтяжку, шелковая сорочка с вышивкой, короткая кожаная куртка, расшитая серебром, и изящные мягкие полусапожки с серебряными шпорами. Смуглое загорелое лицо и черные волосы свидетельствовали о его испанском происхождении, но крупный нос с горбинкой наводил на мысль, что среди предков Рикардо встречались представители индейской расы. Черные глаза с веселой искоркой в глубине зрачков внимательно оглядывали гостей. Гонсалес поставил на стол кофейник, чашки и еще один хрустальный бокал, собрал грязную посуду и испарился. Рикардо, повинуясь знаку Миранды, придвинул к столу кресло и сел.

– Рикардо Перейра, мой заместитель и верный друг. Прошу любить и жаловать, сеньоры, – церемонно представил сержанта дон Франсиско. – Сеньор Барроу, секретарь Адмиралтейства… сеньор Хорнблоуэр, капитан Флота Его Величества…

Рикардо приветствовал каждого из представленных коротким поклоном и уверенным рукопожатием. Покончив с церемонией представления, он откинулся на спинку кресла и выпил полный бокал бургундского, который, не спрашивая, успел налить ему Миранда.

– Благодарю вас, Франсиско, – сказал он с облегчением, ставя бокал обратно на стол. – Сегодня жаркий день, да и на учениях с меня семь потов сошло.

– Как идут дела? Все в порядке? – спросил Миранда.

– Да, все нормально. Жаль только, в Англии нет настоящих гор. А по этим стенам наши парни скоро будут забираться ночью с завязанными глазами. Возможно, нам стоит перекочевать в Шотландию, а, Франсиско?

– Почитай-ка лучше вот это! – с торжествующей улыбкой Миранда протянул сержанту ордер военного министра.

Рикардо прочитал бумагу, аккуратно сложил ее и, ни слова не говоря, протянул обратно. Затем налил себе еще бургундского, взял бокал в руку и снова развалился в кресле. Воцарилось молчание.

– Ну, что скажешь? – первым не выдержал Миранда.

– И какому же дьяволу ты продал наши души за этот ордер, Франсиско? Морскому?

На лице графа появилось оскорбленное выражение.

– Как ты можешь так говорить, Рикардо! Сеньор Барроу сам привез мне распоряжение военного министра. Я ни о чем его не просил. Все это оружие принадлежит нам без всяких условий. Мы можем получить его хоть завтра.

– Ну конечно. А потом оно будет еще десять лет ржаветь на причале. Или ты хочешь поднять восстание в Англии?

– Я понимаю ваш скептицизм, сеньор Перейра, – вмешался Барроу, – но в данном случае он не имеет под собой никаких оснований. Существует предварительная договоренность о транспортировке в Южную Америку как вашего снаряжения, так и ваших людей.

– Предварительная?.. Не нравится мне это слово, сеньор. А когда, позвольте спросить, намечается отплытие?

– В конце года, Рикардо, – ответил вместо Барроу сам Миранда. – В Америку отправляется на нескольких кораблях экспедиция под командованием коммодора Кларка, а мы отправимся вместе с ней.

– Что-то тут не так, – покрутил головой сержант. – В жизни так не бывает. Мы торчим в этой глуши почти год, а нам не удалось выбить из этих сквалыг и десятка ржавых мушкетов. А тут вдруг такой подарок! Я чую какой-то подвох. Рассказывай, Франсиско!

– Ты прав, разумеется, друг мой, – заговорил Миранда со вздохом. – Эти англичане, как и евреи, ничего не делают бесплатно. В обмен на оружие и доставку нас просят оказать одну услугу. Мы можем отказаться, но тогда на кораблях сеньора Кларка может не найтись местечка для нас и наших боеприпасов. Предстоит сначала съездить в Испанию и натянуть там нос этому выскочке-корсиканцу. Дело опасное, не скрою, но для себя я уже решил дать согласие. Теперь твое слово. Однако сначала я должен тебя предупредить, что в случае неудачи нам всем грозит гаррота.

– Какая разница, от чего умирать, – сказал Рикардо, – да и сомневаюсь я, что тебе грозит ошейник. Вряд ли власти решатся казнить позорной смертью потомка самого Алариха.

– Мои предки не имеют никакого отношения к этому делу! – воскликнул Миранда, слегка покраснев при этом. – Я сам буду отвечать за себя и разделю участь своих братьев по оружию, что бы ни случилось!

– Да успокойся ты, Франсиско, ничего ведь еще не случилось. Так что мы должны сделать? Украсть кого-нибудь из маршалов Бони? Или почистить его конюшню? Хотя нет, лошадей он держит в Париже, а не в Мадриде. Слушай, а почему бы нам не украсть самого Бони? Вот был бы подарочек королю Георгу!

– Не надо паясничать, Рикардо, – устало сказал Миранда. – Дело весьма серьезное, и не все, быть может, вернутся живыми. Красть никого не надо, разве что на время. Нам предстоит заменить приказ Наполеона адмиралу Вильневу на подложный, чтобы тот вывел свой флот в море, где его будут ждать английские корабли. Для этого достаточно подменить либо пакет в сумке курьера, либо самого курьера. Лучше, конечно, первое. Второе слишком рискованно.

Сержант Перейра отхлебнул еще глоток, поднялся с кресла и положил руку на плечо Миранды.

– Хорошо, Франсиско, я согласен. По правде говоря, мне так осточертел этот монастырь, что я готов отправиться не только в Испанию, но и в самое пекло, и натянуть нос не только Бони, но и Его Сатанинскому Величеству. Если мы этого не сделаем, нас похоронят на этом острове, и мы больше никогда не увидим снежные пики наших гор. Предлагаю выпить за удачу, сеньоры!

ГЛАВА ДВЕНАДЦАТАЯ

Хорнблоуэр подошел к окну. Яркое утреннее солнце освещало вымощенный брусчаткой монастырский двор. Несмотря на ранний час во дворе было довольно много народу. Несколько человек слонялись без дела, глазея по сторонам и явно стараясь не удаляться от двери в трапезную. Около дюжины испанцев обступили молодого парня с гитарой, поющего под собственный аккомпанемент какую-то песенку. Хорнблоуэр с трудом разобрал обрывки слов. В песне что-то говорилось о балконе, розах и часто повторялось рефреном: «Моя любимая Розита». Наверное, парень исполнял серенаду, что было для него, похоже, привычным делом, судя по хитрой смазливой физиономии. Но Розита на балконе не появилась и не бросила розу бедному влюбленному. Вместо нее на крыльцо вышел Гонсалес в белом фартуке и колпаке и застучал железным половником в массивную чугунную крышку от кухонного котла.

– Всем завтракать! Всем завтракать! – разнесся по округе зычный голос повара. – Кто опоздает, ничего не получит до обеда! Всем завтракать!

Гитарист резко оборвал песню, забросил гитару за спину и бросился к крыльцу. Слушатели шумной гурьбой последовали за ним. По старой привычке Хорнблоуэр машинально сосчитал, сколько всего человек прошло в трапезную. Их оказалось пятьдесят шесть. Последним проследовал уже знакомый ему сержант Перейра. Он задержался на крыльце, внимательно огляделся по сторонам, вошел внутрь и аккуратно прикрыл за собой дверь.

Итак, воинство графа Миранды насчитывало около пяти дюжин бойцов. Не так уж много, особенно если учесть, что тот собирался освободить целый континент. У самого Хорнблоуэра эти оборванцы особого доверия не вызывали, но он решил воздержаться от высказывания своего мнения графу или Рикардо, до тех пор, во всяком случае, пока не познакомится с их подчиненными поближе.

Вчера, после кофе, сержант Перейра сразу ушел, сославшись на дела и предоставив обсуждать детали своему начальнику. Барроу, получив принципиальное согласие, не был особо склонен к долгим разговорам и не скрывал желания поскорее вернуться в Лондон.

– Позвольте поблагодарить вас, граф, за превосходный обед и за ваше согласие помочь нам в это трудное время, – сказал он, поднимаясь из-за стола.

Миранда тоже поднялся и отвесил Барроу церемонный поклон.

– Всегда рад видеть вас у себя, сеньор Барроу. Очень надеюсь, что в следующий раз вы приедете с м-ром Марсденом. Мне очень хочется лично выразить ему мою безграничную признательность за все хлопоты.

– Я передам ваши слова м-ру Марсдену, – сказал Барроу, чопорно поклонившись в свою очередь. – Прошу простить меня, граф, но дела… Вам с м-ром Хорнблоуэром надлежит выработать подробную диспозицию, которую мы с м-ром Марсденом сможем представить Его Светлости Первому Лорду Адмиралтейства. Время сейчас работает не на нас, поэтому я могу дать вам не больше трех дней. Успеете?

– Вы собираетесь оставить меня здесь, сэр? – с некоторым недоумением спросил Хорнблоуэр.

– А как вы думали, зачем я вас сюда привез? – с легким сарказмом осведомился Барроу.

– Но мои вещи в гостинице…

– Ничего страшного, – успокоил его Барроу. – Завтра я пришлю ваш сундук.

– Но я же не расплатился за постой, – запротестовал капитан. – Я не могу…

– Не волнуйтесь, дорогой капитан, мы обо всем позаботимся. Кстати, вот вам пятьдесят фунтов на текущие расходы. Это деньги из специального фонда, за них отчитываться не надо. А с гостиницей я все улажу. Надеюсь, сеньор Миранда одолжит вам на эту ночь ночную рубашку и постельное белье. И думайте, капитан, думайте! Мы не можем позволить себе ошибиться.

– Буду счастлив иметь у себя гостем такого дорогого человека, как сеньор Хорнблоуэр! – искренне обрадовался предложению Миранда. – Он может оставаться здесь, сколько угодно. К тому же, одна голова – хорошо, а две – лучше. Мы вместе подумаем над планом, сеньор Барроу. Мне тоже доводилось бывать в Ферроле, так что мой опыт может пригодиться.

– Вот и прекрасно, граф. Не сочтите за труд распорядиться, чтобы приготовили мой экипаж. А мы с капитаном пока немного погуляем по двору и осмотрим ваши владения.

Во дворе Барроу подхватил Хорнблоуэра под руку и увлек в дальний угол, подальше от посторонних ушей. При этом он старался не ускорять шага, всем своим видом показывая, что в беседе обсуждаются вопросы не более серьезные, чем закончившийся обед или погода. На самом деле Барроу пытался перед отъездом как можно полнее проинструктировать капитана на предмет его поведения в гостях у Миранды, а также сообщить ему всю имеющуюся информацию о привычках, пристрастиях, сильных и слабых сторонах хозяина.

– Прошу прощения, капитан, – начал Барроу, – что не рассказал вам всего этого раньше, но, согласитесь, не зная заранее решения Миранды, я не мог открыть вам всего, что нам известно об этом человеке. Есть мнение, что о нем и о его миссии лучше нигде не упоминать, – ни в прессе, ни в частных разговорах. Отношения с Испанией всегда были больным местом английской дипломатии, и эту рану лучше не растравлять, независимо от того, находимся мы в состоянии войны или нет.

– Почему же тогда вы все-таки решились предоставить ему требуемое оружие и корабли, сэр? – спросил Хорнблоуэр.

– Нам не обойтись без этого авантюриста, – ответил Барроу. – Мы перебрали всех испанцев, находящихся в настоящий момент в Англии, и пришли к однозначному выводу, что ни один из них, кроме Миранды, не отвечает нашим требованиям. Вот поэтому-то и пришлось насадить на крючок столь жирную наживку. Убежден, что на меньшее он не клюнул бы никогда.

Хорнблоуэр с горечью подумал, что и ему они предложили достаточно жирную наживку – капитанский чин. А не будь того пакета в свинцовом переплете, пришлось бы ему обивать пороги в Адмиралтействе, чтобы подтвердить свое добытое потом и кровью производство. Само собой, он не стал высказывать этих крамольных мыслей, благоразумно ожидая продолжения со стороны собеседника.

– Мы навели справки о доне Франсиско, – продолжал Барроу. – Мой вам совет, м-р Хорнблоуэр: будьте с ним осторожны. Сеньор Миранда отличается вспыльчивым характером и прекрасно владеет всеми видами оружия. На его счету дюжина дуэлей. Кстати говоря, Францию ему пришлось покинуть после того, как он заколол в поединке одного из офицеров своего полка. Человек он, по большому счету, порядочный, слову своему верен, но не чужд маленьких хитростей. Так что держите ухо востро. И еще, постарайтесь почаще вставлять в разговоре с ним обращение «граф». Он этим титулом обзавелся недавно и еще не успел от него устать.

– Недавно? – удивился капитан. – Но ведь его сержант, или брат, или как его там, что-то говорил о происхождении чуть ли не от Аттилы или Алариха… [10]10
  Аттила (Attila) (?—453 гг.) – предводитель гуннов с 434 г . Возглавил опустошительные походы в Восточную Римскую империю (443, 447—448), Галлию (451), Северную Италию (452). Аларих I (Alarich) (ок. 370—410) – король вестготов с 395 г . В 410 г . захватил и разграбил Рим


[Закрыть].

– Все не так просто, капитан. Происхождения дон Франсиско действительно древнего, но принадлежит он к младшей ветви рода. Его предок – брат графа Миранды – в XVI веке отправился искать счастья в Америку. Он осел в Перу и занялся добычей золота и серебра. А настоящие графы так себе и жили в Испании в родовом поместье, разводили чистокровных лошадей андалузской породы и знать не хотели, что где-то за океаном у них имеются родственники. Но случилось так, что последний граф Миранда умер в позапрошлом году, оставив троих дочерей, но ни одного сына. Других близких родственников по мужской линии также не нашлось. Согласно законам о майорате [11]11
  Майорат – система наследования, при которой все имущество переходит нераздельно к старшему в роде или к старшему из сыновей умершего (противоп. минорат)


[Закрыть], графский титул перешел к мужу старшей дочери. Узнав об этом, дон Франсиско заявил о своих претензиях на него и затеял тяжбу. Случись такое в Англии, он имел бы неплохие шансы на победу. Испанских законов я не знаю, но полагаю, что и там ему что-то светит. Однако сейчас у него нет никакой надежды доказать свои права. Во Франции его ждет трибунал и гильотина, в Испании он тоже может появиться лишь нелегально. Поэтому дон Франсиско не стал дожидаться решения суда и сам провозгласил себя графом Миранда. Нам с вами от этого ни горячо ни холодно, а ему приятно. Ведь и простому коммандеру приятно, когда его называют капитаном, не так ли, м-р Хорнблоуэр?

Последние слова Барроу больно кольнули по самолюбию Хорнблоуэра, заодно напомнив ему, что в лице Барроу и Марсдена он имеет дело с исключительно умными и проницательными людьми, облеченными, к тому же, огромной и реальной властью. Сегодняшний день недвусмысленно подтвердил этот факт. Они могли сделать Хорнблоуэра капитаном, коммодором, кавалером, но могли и стереть в мелкий порошок, встань он на их пути. Хорнблоуэр мысленно поежился и решил, что с мистером Барроу следует вести себя вдвое осторожнее, чем с самозваным графом Мирандой.

– Очень хорошо, сэр, – сказал он, – я готов даже называть его Ваше Сиятельство, как это делает его повар Гонсалес, если это послужит интересам дела.

– Ну, перебарщивать не стоит, капитан, – поморщился Барроу. – Самое главное – постарайтесь завоевать его доверие. Если сеньор Миранда в последний момент вдруг откажется, мы попадем в весьма затруднительное положение.

– Понятно, сэр. Следует ли мне знать что-нибудь еще?

– Нет, пожалуй… Хотя… Миранда – закоренелый лошадник. Сейчас он носится с мыслью скрестить андалузскую породу с английской, черт его знает, зачем, – я в этой области полный невежда. Но у него здесь в конюшнях неплохая коллекция лошадей. С вашей стороны не будет ошибкой лишний раз выразить восхищение его питомцами. Ну все, капитан, моя карета, я вижу, уже готова. Прощайте и помните, что через три дня м-р Марсден будет ждать вас с подробным планом действий.

Хорнблоуэр стоял посреди двора и задумчиво глядел вслед исчезающей в арочном проеме ворот карете. Легкое прикосновение к плечу заставило его резко обернуться. Перед ним стоял граф Миранда.

– Вот мы и остались одни, сеньор капитан, – сказал он с улыбкой. – Предлагаю посвятить остаток дня знакомству с местными достопримечательностями и с моими легионерами. А завтра с утра начнем вместе думать над тем, что мы предложим вниманию господ Марсдена и Барроу. Согласны? Хорнблоуэр пожал плечами.

– Как вам будет угодно, граф. Я у вас в гостях, а в чужой монастырь, как известно…

– Да-да, – рассмеялся Миранда, – мне эта поговорка тоже известна. Впрочем, в этот монастырь я явился как раз со своим уставом. С чего начнем? Хотите осмотреть крепость или желаете понаблюдать за учениями?

Горацио не очень улыбалось шляться по сырым подземельям и полуразвалившимся башням, поэтому он без колебаний выбрал последнее. Ему по-прежнему не давала покоя загадка ползущих по монастырской стене людей.

Миранда приглашающим жестом указал на ворота и двинулся первым. Хорнблоуэр последовал за ним. Они миновали палаточный лагерь и подошли к левому бастиону южной стены монастыря. Открывшаяся взору Хорнблоуэра картина как две капли воды походила на увиденное утром. Несколько человек карабкались по кирпичной стене без страховки, а десятка два их товарищей толпились внизу, подбадривая лезущих наверх одобрительными возгласами. Здесь же находился и сержант Рикардо Перейра. Он стоял немного в сторонке и внимательно следил за каждым из стремящейся ввысь пятерки. Время от времени он что-то выкрикивал, очевидно, делал замечания тому или иному участнику испытания.

– Для чего они все это делают, Ваше Сиятельство? – не удержался Хорнблоуэр от вопроса, хотя уже и сам начал догадываться.

Лицо Миранды помрачнело.

– Я с удовольствием все расскажу вам, сеньор Хорнблоуэр, но прежде позвольте обратиться к вам с просьбой: никогда не называйте меня больше ни графом, ни сиятельством. Для меня титул – это всего лишь средство. Он поднимает престиж предводителя того или иного движения, да и самого движения тоже, но для лишенного предрассудков человека, считающего себя, как я, гражданином мира, любой титул – это пустой звук. Я терплю подобное обращение со стороны подчиненных, с детства воспитанных в духе благоговения перед знатью, терплю его и со стороны важных персон, вроде вашего сеньора Барроу, но никогда не потерплю его от собрата по оружию, равного мне духовно и интеллектуально. Мы ведь с вами можем считать себя товарищами по оружию, не так ли?

Неожиданное заявление Миранды вызвало полный конфуз в мыслях Хорнблоуэра. Он принял на веру слова Барроу и старался вести себя согласно его инструкциям, а тут вдруг такой поворот. Но в словах испанца чувствовалась искренность, глаза смотрели прямо и открыто. Внезапно Хорнблоуэр ощутил прилив доверия к этому большому, шумному и пока не совсем понятному ему человеку. Будь он офицером Королевского Флота, Хорнблоуэр никогда не позволил бы себе раскрыться до конца, но Миранда не имел к флоту никакого отношения, он был иностранцем, да и совместная их деятельность не могла продолжаться дольше месяца. Решившись, он широко улыбнулся и протянул руку.

– Очень хорошо. Но как вас тогда называть?

– Зовите меня доном Франсиско, – предложил Миранда с видимым облегчением пожимая предложенную руку. – А я буду звать вас доном Горацио, если не возражаете.

Хорнблоуэр ненавидел данное ему при крещении имя, но повторив мысленно несколько раз «дон Горацио», пришел к выводу, что в таком виде оно несравнимо благозвучнее.

– Договорились, дон Франсиско, – весело сказал он, – ну, а теперь все-таки расскажите мне, для чего ваши солдаты ползают по монастырской стене?

– Нет ничего проще, дорогой дон Горацио. Как вам должно быть известно, значительная часть Южной Америки покрыта горами. Горы – идеальное укрытие для гверильясов. Так мы называем партизан, – пояснил Миранда. – Так вот, в начальной стадии борьбы мы планируем использовать тайные базы в горных районах и оттуда производить диверсии, вербовать новых сторонников, копить оружие. Но горы чрезвычайно опасны для тех, кто с ними незнаком. Мне нужны такие люди, которые пройдут по непроходимым перевалам, которых не остановят отвесные скалы и бездонные ущелья. Конечно, этой жалкой стене далеко до величественных вершин моей родины, которые так часто снятся мне. Но мы рады и этому.

– Но ведь это чрезвычайно опасно: лезть по стене без страховки, – заметил Хорнблоуэр.

– А разве вы страхуете своих матросов, когда заставляете их ночью в шторм лезть на еще более высокие мачты ставить или убирать паруса?

– Нет, но на корабле все же имеются снасти и такелаж, за которые можно, в случае чего, зацепиться. Здесь же, если человек сорвется, его ждет верная смерть, в лучшем случае, переломанные кости.

– А вот тут вы не правы, дон Горацио, – лукаво улыбнулся Миранда. – Я слишком ценю своих людей, чтобы позволить им разбиваться в лепешку или ломать кости. Посмотрите внимательно.

Хорнблоуэр подошел к стене поближе и присмотрелся. Сначала он ничего необычного не увидел, но тут один из находящихся наверху людей издал отчаянный крик, нелепо замахал руками и полетел вниз. Горацио в ужасе уставился на несчастного, ожидая услышать хруст костей и увидеть бьющееся в агонии тело. Но тут произошло нечто непонятное. Достигнув подножия стены, сорвавшийся исчез, словно провалился под землю. Не было слышно ни крика, ни звука от удара. А спустя несколько секунд голова незадачливого скалолаза показалась на свет. В густой черной шевелюре застряли клочки сена и несколько соломин. На физиономии застыло глуповато-испуганное выражение. Теперь все стало ясно. Окружающий монастырь пересохший ров с южной стороны был доверху заполнен сеном и соломой. Получилась как бы перевернутая вверх дном длинная копна. Хорнблоуэр вспомнил про лошадей Миранды и даже позавидовал изобретательности этого человека. Одним выстрелом он убивал сразу двух зайцев: обеспечивал кормом своих лошадей и безопасность своим людям.

– Великолепная идея, дон Франсиско, – восхищенно воскликнул Хорнблоуэр, – жаль, что на палубе корабля нельзя подстелить соломки.

– Идея принадлежит моему молочному брату Рикардо. Сначала мы пользовались для страховки веревками, но как-то раз, после сенокоса, он пришел ко мне и предложил свалить часть сена в ров. Там оно, правда, хуже сохнет, но это мелочь по сравнению с пользой.

– А чем-нибудь еще ваши легионеры занимаются? – осторожно спросил Хорнблоуэр.

– Разумеется! – воскликнул Миранда. – Мы чередуем учения. Сегодня у нас стена, завтра строевая подготовка, послезавтра – стрелковые учения… Оружия у нас маловато: всего десяток мушкетов. Приходится стрелять по очереди.

– Ну и как успехи на этом поприще?

– Сами увидите, дон Горацио. Среди моих парней немало бывших охотников, да и в солдатах многим пришлось побывать. Стреляют они отменно. В горах умение стрелять может оказаться решающим, вот почему я обращаю на этот элемент подготовки особое внимание. Про тех, кто уже понюхал пороху, я говорить не буду, но десятка два ребят раньше никогда не держали в руках ружья. Взять хотя бы малыша Орландо. Сначала он к мушкету и подойти боялся, а сейчас за сто шагов в пенни попадает. Настоящий, прирожденный талант. Посади такого где-нибудь на скале, так он любую погоню перестреляет в одиночку.

– Интересно будет взглянуть на вашего Орландо, – согласился из вежливости капитан, не очень-то поверив хвастливому заявлению Миранды. Он прекрасно знал, какой разброс дают мушкеты в стрельбе на сотню шагов и имел все основания усомниться в меткости этого стрелка.

– Не хотите ли теперь осмотреть мои конюшни, дон Горацио, – осведомился Миранда, заметив, что вид взбирающихся на стену легионеров уже наскучил гостю.

– С удовольствием, дон Франсиско, – принял предложение Хорнблоуэр, вспомнив о словах Барроу насчет пристрастия графа к чистокровным лошадям.

Миранда снова привел капитана на монастырский двор. Обогнув часовню со звонницей, они оказались перед длинным деревянным строением с крытой соломой крышей. Из дверей конюшни пахло свежим сеном и навозом. Конюшня освещалась посредством нескольких узких окошек, больше напоминающих бойницы и расположенных под самым потолком. Толку от них было немного, и лошади в стойлах казались бесформенными силуэтами, одни морды только и можно было разглядеть. Хорнблоуэру потребовалось время, чтобы привыкнуть к полумраку внутри. Заметив затруднения капитана, Миранда снял со стены фонарь, зажег его и пригласил своего спутника следовать за ним. При свете фонаря благородные животные предстали во всей красе. Даже Хорнблоуэр, никогда не любивший ни лошадей, ни верховой езды, не мог удержаться от вздоха восхищения при виде великолепных красавцев и красавиц, чьи «скульптурные» формы создавались веками кропотливого скрещивания и отбора.

Дон Франсиско, казалось, позабыл о присутствии гостя. С блаженным выражением на лице он переходил от одного стойла к другому, называя каждую лошадь по имени и каждую угощая каким-нибудь лакомством. Одной он совал морковку, другой сахар, третьей ломоть ржаного хлеба. Животные отвечали благодарным ржанием, многие норовили потереться мордой о руку хозяина. Видно было, что любовь между ними глубока и взаимна.

– А вот моя гордость, дон Горацио, – объявил Миранда, подводя Хорнблоуэра к просторному стойлу посреди конюшни. – Если все пойдет согласно ожиданиям, этот жеребенок станет родоначальником новой породы!

Широко расставив ноги, в стойле стоял гнедой жеребенок с белой звездочкой на лбу. Почуяв запах хозяина, он слабо заржал, подбежал к перегородке и ткнулся мордой в руку Миранды. Тот ласково погладил малыша и скормил ему кусочек хлеба. Жеребенок шумно зажевал, не сводя с дона Франсиско глаз. Покончив с подачкой, он снова начал тыкаться мордой в руку, требуя еще.

– Ах ты обжора, ах ты прорва ненасытная, – восторженно приговаривал Миранда, скармливая жеребенку новую порцию лакомства.

Хорнблоуэра тронула эта сцена. Сам он всегда относился к лошадям с подозрением и опаской, но Миранду его питомцы явно обожали, да и он платил им тем же. Замечание насчет новой породы давало прекрасный повод для продолжения разговора.

– Вы вывели новую породу, дон Франсиско?

– Об этом еще рано говорить, дорогой капитан, но я надеюсь, я очень надеюсь…

Миранда умолк, продолжая ласкать жеребенка, а Хорнблоуэр решил пока воздержаться от дальнейших расспросов. Если Миранда захочет, – а в этом он почти не сомневался, – то сам ему все расскажет. Капитан давно усвоил, что любой человек с особой охотой рассказывает о своих пристрастиях, да так, что порой его бывает трудно остановить. Хорнблоуэру же не очень хотелось выслушивать бесконечные рассуждения о предмете, о котором сам он не имел представления. Он знал, однако, что рано или поздно ему все равно придется терпеливо внимать излияниям хозяина, но это могло помочь добиться расположения будущего напарника по операции, и поэтому он морально был готов к такому испытанию.

Оторвавшись, наконец, от жеребенка, носившего, кстати, многозначительную кличку Адам, граф прошел с Хорнблоуэром до конца ряда, но по его рассеянному виду было заметно, что остальные лошади интересуют его гораздо меньше.