Текст книги "Дом там, где сердце"

Он сидел совершенно обескураженный. Еще одно бремя ожидает их. Сколько же так может продолжаться? Сколько воды утечет, пока она сдастся и вернется в Шотландию?

Мюйрин сделала на бумаге несколько пометок и с надеждой взглянула на него:

– А сейчас, если полковник Лоури и мистер Коул действительно решили огородить свои земли, я навещу их обоих и попытаюсь договориться о покупке шерсти. Вы с плотниками сделаете прялки и ткацкие станки, и мы сможем шить одежду, много шерстяной одежды. Это будут делать все женщины, а мужчины пусть занимаются сельским хозяйством, охотой, рыбалкой и плотничеством. Кроме того, нам срочно нужен камень для постройки новых домов. Как только придут новые люди, они могут тут же включиться в работу.

– Что нам еще может понадобиться? – тихо спросил он, слегка задетый тем, что она продумала каждую деталь, даже не посоветовавшись с ним.

Мюйрин продолжала, подперев голову рукой:

– Я еще хочу срубить часть деревьев, чтобы высушить их. Дерево можно использовать для изготовления мебели или для продажи новой партии, если Нил захочет купить больше. А еще желательно поймать несколько здоровых, крепких кроликов и фазанов, и мы сами будем выращивать их. И если вам попадется большой олень-самец, попытайтесь не убить его и поймать несколько самок. Попробуем их развести. – Она вздохнула: – Когда они приедут, наверняка возникнет еще сотня неотложных вопросов. Ну, а пока этого достаточно, чтобы они смогли здесь устроиться. Единственное, что нам осталось, – достать где-то еще удобрений. И я подумываю о том, чтобы организовать почасовую работу в поместье. Знаешь, нужно организовать группы рабочих по три-четыре человека, и работать они должны по шесть или по восемь часов. Но для этого необходимо заранее выяснить, у кого какие способности, кто что умеет.

Локлейн удивленно посмотрел на Мюйрин, как будто видел ее в первый раз.

– Что? Что я такого сказала? – резко спросила Мюйрин.

– Да нет, ничего. Я просто не могу поверить, что ты собираешься все это делать с людьми, которых даже не знаешь.

– Богатство Ирландии – это ее люди и земля. Я не позволю этим мужчинам, женщинам и детям остаться без крыши над головой из-за ужасной жадности их землевладельцев и правительства, равно как и тебе не позволю страдать из-за всего, что натворил Августин.

Впервые за долгое время она произнесла это имя в присутствии Локлейна. Затем резко встала и принялась вышагивать по комнате.

Локлейн с тревогой наблюдал за ней несколько минут, недоумевая, что ее так взволновало.

Тут она заговорила:

– Чтобы подготовить комнаты, мне нужно получше узнать людей, которые сюда прибудут. Скажи плотникам, чтобы они сделали как можно больше каркасов для кроватей. Можно набрать ракушек и использовать их для побелки стен, чтобы было не так сыро. Погода стоит хорошая, и я хочу убедиться, что все дырки в крыше залатаны, а трубы прочищены. Найми в Эннискиллене хорошего трубочиста, чтобы завтра же приступить к делу. Кроме того, надо убрать в библиотеке и в кабинете, и еще я отдам свою комнату наверху. Нам понадобится больше длинных лавок и столов для кухни. Придется работать день и ночь, чтобы первых прибывших мы смогли принять уже в конце недели.

– Я что-то не пойму. О чем ты? Зачем отдавать свою комнату? А ты куда?

– Если они приедут сюда, мы все должны держаться одной семьей, не правда ли? И когда они появятся, то будут жить здесь на любом свободном месте, которое нам удастся найти. Я перееду в маленькую кладовую рядом с конторой, за конюшней. Особняк оставим новоприбывшим.

– Но подумай, чем ты жертвуешь, дорогая!

– Мне все равно. Им нужно где-то расположиться, а в такой комнате, как моя, можно разместить целую семью.

– Позволь, но это твой дом. И тебе не пристало жить как нищей!

– Это мое решение, Локлейн, – раздраженно ответила Мюйрин. – Ты не заставишь меня делать то, чего я не хочу.

Локлейн встал со стула и потянулся к ней. Его стремительный поцелуй мгновенно умерил их раздраженность, и через несколько секунд они упали на небольшой диван, срывая с себя одежду. В течение получаса слышались лишь их удовлетворенные стоны и вздохи, но очень скоро Локлейн вспомнил свою клятву считаться с ее двойственностью: Мюйрин днем – Магда ночью.

Смущенный, он быстро оделся и, поцеловав ее на прощанье, пулей вылетел из комнаты. Локлейн молил Бога, чтобы Мюйрин не заметила, как тряслись у него руки, когда он потянулся к щеколде перед тем как уйти.

Она натянула юбку через ноги и села на диван, глядя ему вслед.

Когда он пришел домой, сестра заметила, что он чем-то обеспокоен. Выслушав от него новости об огораживании и предложении Мюйрин принять крестьян из других поместий, создав им у себя в доме соответствующие условия, она спросила:

– Что тебя все-таки, тревожит, Локлейн?

Он сел за кухонный стол, подперев руками голову.

– Я боюсь, что все это нереально. Что Мюйрин слишком хороша, чтобы это было правдой. В конце концов, она ведь вышла за Августина, так ведь? А что, если все это – лишь временное увлечение праздной богачки? Что, если все это ей надоест? Если она променяет нас на яркие огни Дублина, Лондона или чего-то еще? – с нескрываемым раздражением спрашивал Локлейн.

Циара, помолчав какое-то время, посмотрела ему в глаза:

– Все равно это не то, что тебя беспокоит на самом деле.

– Ну хорошо, хорошо, я признаюсь тебе. Я уже больше не могу держать это в себе. Я просто не могу отделаться от мысли, что потеряю ее. Я схожу по ней с ума. Не важно, что и как, но я не могу выбросить Мюйрин из головы. Каждый миг, день и ночь, я думаю о ней. Я ничего не могу с собой поделать, Циара, хотя, видит Бог, я пытался.

Его сестра какое-то время задумчиво смотрела на него, а затем, взяв себя в руки, подошла к брату.

– Но этого никогда не будет! Это просто смешно – думать, что она будет счастлива здесь, живя в лачуге. Я боготворю землю, по которой она ходит, но совершенно невероятно думать, чтобы ее мог увлечь такой человек, как я.

– Мы не можем управлять теми, кого любим, правда? – грустно заметила Циара.

– Любим? Разве кто-то говорил о любви? Вспомни, я однажды уже был влюблен, и она предала меня, – крикнул Локлейн.

Циара вздохнула и опустилась на лавку рядом с братом.

– Во-первых, Локлейн, единственный человек, которого когда-нибудь любила Тара, – это она сама. Я никогда не понимала, что ты в ней нашел. Однажды она обратила на тебя внимание, и ты даже не знал, что тебя так задело в ней, пока она не ушла. Все это было обманом. Она любила властвовать и никогда не любила тебя, не доверяла тебе, не отдавала тебе всю себя.

Ты говоришь, что любил ее, но я считаю, что она просто приворожила тебя своими женскими штучками. Я думаю, что Мюйрин ты любишь, по-настоящему любишь, но, помня о печальном опыте с Тарой, боишься, что она предаст тебя. Но ты не думай, что все женщины такие. Сравни их и спроси себя, что между ними общего, что, по-твоему, могло бы отпугнуть тебя, – посоветовала Циара. – Если у тебя нет причин не доверять Мюйрин, просто прими то, что вы вместе, как данность и будь благодарен за это, не пытаясь постоянно это анализировать. Наслаждайся тем, что есть, не опасаясь каждый миг, что это когда-нибудь закончится. Да и откуда тебе знать, что ты ей безразличен, если ты ее не спрашивал?

– Не говори глупостей. Я не могу с ней об этом говорить! В любом случае, знаю, что думает Мюйрин. Я видел ее истерику, когда умер Августин. Она его любила, одному Богу известно – за что. Она благодарна мне за помощь и поддержку. Но любить? Это невозможно.

Циара покачала головой.

– Хорошо, я не собираюсь с тобой спорить. Я только хочу задать тебе один вопрос. Представь себя лет через пять, а может, и десять. Где бы ты хотел быть и чем заниматься? Если ты видишь Мюйрин рядом с собой как часть этого будущего, значит вы созданы друг для друга и ты ее любишь. Если нет – лучше отпусти ее. Если она действительно не так уж много для тебя значит, не играй с ее чувствами и не обманывай ее. Просто держись от нее подальше.

Локлейн положил голову на руки.

– Она для меня много значит. Слишком много. Я не могу допустить, чтобы она потеряла свой дом из-за меня. Во-первых, это я убедил ее приехать сюда. А здесь становится все тяжелее. Если нам не удастся удержаться на плаву, мы потеряем все, и весь каторжный труд Мюйрин, и все ее жертвы окажутся напрасными.

Локлейн пересказал сестре планы, которые были у Мюйрин относительно дома, столь невероятные, что становилась очевидным, почему он возражал против них.

– Локлейн, пожалуйста, вернись на минутку в реальность, хорошо? Даже если бы все жители Барнакиллы согласились принять столько же людей, сколько живет в их домах, или даже вдвое больше, как все вновь прибывшие поместятся здесь?

Локлейн нахмурился, но затем пожал плечами.

– Я думаю, дело лишь за камнем и известью. Мы построим коттеджи и дадим этим людям новое жилье.

Его сестра радостно улыбнулась.

– Но ведь Барнакилла – всего лишь старая дыра, и все это не так уж важно, не правда ли?

– Спасибо, Циара. Я рад, что ты так все понимаешь. Ты всегда предостерегала меня от необдуманных поступков.

– Влюбиться – это необдуманный поступок, но я думаю, вы будете прекрасной парой, если действительно любите друг друга, – сказала Циара, и выражение ее изнуренного лица было каким-то неопределенным.

– Она не любит меня. Она ведь только недавно овдовела. Я нужен ей лишь для утешения.

Циара покачала головой.

– Судя по твоим словам, Мюйрин слабовольна и никчемна. Но она уже много раз доказывала, чего стоит. Она не требует от тебя поддержки не потому, что ей это не нужно, а потому, что хочет быть с тобой. – Она запнулась и покраснела вся, до корней волос. – Я заметила, когда ты возвращался каждое утро в последнее время, Локлейн. Просто помни, что женщина никогда не отдается без любви, разве что ее вынуждают к этому грубой силой или она связана финансовой зависимостью. Она ведь не обязана проводить с тобой ночь, не правда ли?

– Тут ты права, но опять же, я думаю, все дело в том, что она молодая вдова и…

– Я больше не собираюсь обсуждать эту тему, – отрезала Циара, складывая простыни. – Я только прошу тебя, если ты хочешь, чтобы Мюйрин переехала жить к нам, просто скажи.

– Я не могу ее об этом спрашивать, – покачал головой Локлейн. – Она собирается перебраться в подсобное помещение у конюшен.

– Ну, возможно, надо дать ей возможность выбора. Она имеет довольно неприятную привычку всегда считать себя правой.

– Я знаю, что у вас с Мюйрин не крепкая дружба… – полувопросительно сказал Локлейн.

– Это я виновата. Я постараюсь полюбить ее.

Локлейн не понимал, почему она так нервничает. Но в то же время он с облегчением заметил, что его сестра наконец начала вести себя как в старые добрые времена. Она гораздо меньше меняла настроение или проявляла какие-то странности с тех пор, как начала работать на Мюйрин, следить за порядком на кухне и за закупкой товаров. Мюйрин постепенно передавала ей все больше и больше обязанностей в Барнакилле, и Локлейн молил Бога, чтобы все так и продолжалось.

Устало идя к ближайшей веренице коттеджей, чтобы все уточнить и подготовить к приезду новых жителей, Локлейн думал, уже в сотый раз за день, почему его жизнь такая запутанная и что он станет делать, когда рядом не будет Мюйрин. Нужно было возразить ей тогда, в кабинете, когда она заговорила о новых крестьянах, о том, как она собирается им помочь, чем готова пожертвовать ради людей мистера Коула и полковника Лоури. В то же время он знал, что на ее месте поступил бы точно так же. Дай-то Бог, чтобы они все не пожалели об этом через некоторое время.

Глава 15

К концу недели все приготовления Мюйрин к приему новых жителей Барнакиллы подходили к завершению. И хотя многие в поместье соглашались с Мюйрин не во всем, они видели, что она затеяла все это по доброте душевной, а не для того чтобы эксплуатировать попавших в беду. Не без активного участия Локлейна они согласились, что дело каждого – помочь воплотить в жизнь идею своей госпожи. Они связали с ней свою судьбу и преодолеют все препятствия, чтобы вместе с ней либо добиться успеха, либо потерпеть фиаско.

Между тем Мюйрин придумала новый план восстановления поместья.

Первым делом она позвонила полковнику Лоури в поместье Замок Лоури. Там была такая же ферма, как и у нее, возле берега, но местность была более холмистая и не было подступа к озеру.

Сам дом был довольно мрачный. Настоящий особняк семнадцатого века, реконструированный в тысяча восемьсот третьем году в замок в готическом стиле, рассказывал полковник, устроив небольшую экскурсию по нижнему этажу, прежде чем провести ее в великолепную гостиную. Она была отделана деревянными панелями, с обоями с винно-красными цветами, а также множеством расставленных по всему залу диванов, обитых кожей, и изящных столов для праздничных приемов. Мюйрин с легкой завистью отметила, какой великолепный вид открывается из окон. Но, конечно же, наиболее впечатляющими были десятки замечательных картин на стенах.

Мюйрин попыталась преодолеть гнев, глядя на эти старинные шедевры. Ведь, продав одну такую картину, можно выплатить все налоги и не выселять крестьян. Но ей нужна была его помощь. Если она выскажет свое возмущение несправедливостью, успеха ей не добиться.

– Я только что из суда, так что, надеюсь, вы меня простите, если я приму душ и просмотрю почту, дитя мое?

– Да, конечно, полковник. Я найду чем заняться, – срывающимся голосом произнесла она, снова устремив взгляд на картины, чтобы скрыть неприязнь к эгоистичному старику.

Когда он вышел, она стала вышагивать взад-вперед перед камином, повторяя все заготовленные аргументы. Пусть он намного старше нее, но он еще определенно не страдает слабоумием. Жадность – мощный стимул, но на одной жадности не сыграешь. Нет, ей понадобятся еще логика и убедительность.

Полковник вернулся в зал несколько минут спустя, а через некоторое время вошел слуга с подносом, ломящимся от пирожных и бутербродов, которые Мюйрин из вежливости заставила себя съесть.

– Ну, дорогая, чем могу быть полезен? – покровительственным тоном спросил седовласый джентльмен, ожидая, когда она закажет чай.

– С молоком, две ложечки сахара.

Мюйрин передала ему чашку с проницательным взглядом, который старый полковник не смог расшифровать.

– Что ж, прежде всего, сэр, я хотела поинтересоваться у вас, как продвигается судебное разбирательство. Я уверена, что Энтони делает все возможное, но, учитывая, сколько у меня теперь новых крестьян, а также налоги и закладную, думаю, нам следует поторопиться.

Полковник Лоури лукаво улыбнулся.

– Трудно поверить, что бывают женщины с такой деловой хваткой, как у вас.

Мюйрин мило улыбнулась ему в ответ.

– Сейчас у меня очень большие расходы и мало поступлений. Но, думаю, завершить рассмотрение дела как можно быстрее в ваших же интересах, потому что я хочу купить у вас лес и нижнее пастбище.

Услышав эти слова, полковник Лоури чуть не поперхнулся. – Боже, да кто вам сказал, что они вообще продаются? – возмущенно воскликнул он.

– Никто. Я пришла сюда, чтобы сделать вам честное деловое предложение, – спокойно ответила Мюйрин.

– Но у меня с каждым днем все больше овец! Зачем же мне отдавать вам пастбище?

– Потому что мы оба знаем, что пастбище, которое граничит с моим поместьем, разделяет огромный лес, занимающий всю долину в вашем поместье. Если вы продадите мне лес вместе с пастбищем, у вас будет меньшая, но более организованная и контролируемая территория. Вам не надо будет волноваться о том, что овцы убегут в лес и потеряются или получат травмы. Можно перенести границу, и тогда вы сможете отгородиться, защитив свои владения. Мои люди даже помогут вам построить забор, чтобы между нами не возникало недоразумений и вы не испытывали неудобств.

– А почему вы решили, что я сам не захочу заняться плотничеством или лесозаготовкой? – резко спросил полковник.

Глаза Мюйрин ярко блеснули в свете камина.

– Прошу прощения, сэр, но смею вам напомнить, что вы распустили всех своих работников. Вы даже договорились со мной о том, чтобы мои люди помогали вам пасти овец. Где вы возьмете людей, которые будут этим заниматься? К тому же у вас растут в основном шотландская сосна и ель, непригодные для производства мебели. Даже если бы вы захотели использовать их на лесоматериал, ваши деревья такие высокие, что их транспортировка по суше или по воде практически невозможна. Удобная пристань есть только у меня, а я вряд ли разрешу вам ею пользоваться, если вы станете моим деловым конкурентом. Полковник выглядел ошарашенным.

– А если я разрешу вам пользоваться доками для транспортировки овец и шерсти по определенным дням, то вы продадите мне лес с пастбищем за приемлемую сумму, которую я выплачу как только поступят деньги после вынесения решения по делу мистера Блессингтона?

Полковник Лоури молча обдумывал предложение Мюйрин, уловив в нем, кажется, рациональное зерно.

– Правда, мои владения уменьшатся, но и налоги станут ниже, и будет меньше непродуктивной земли, и появится возможность транспортировать овец по морю из вашего дока, что позволит мне торговать в Англии, Шотландии, а может, и дальше за рубежом.

– Но ведь это может быть не только скот, но и шерсть, мясо и так далее, – Подхватила Мюйрин.

– Мне необходимо посоветоваться с сыном не только как с будущим наследником поместья, но и как с адвокатом. Но, я думаю, мы согласимся, если цена будет подходящая.

– Как я уже сказала, деньги вы сможете получить только после суда, но я вам предоставлю, скажем, на два года право пользования моими доками, которое будет действительно с момента подписания, и вы с моим управляющим Локлейном Роше оговорите даты. Такая сумма вас устроит? – спросила она, написав карандашом число на клочке бумаге.

Полковник Лоури прочитал и попытался запросить немного больше, но Мюйрин осталась стоять на своем.

– В конце концов, полковник, мне ведь нужно столько ртов прокормить, – напомнила она, хлопая ресницами и кокетливо улыбаясь, словно пустая светская девица.

Полковник рассмеялся и сдался.

– Ну хорошо, я согласен, если согласится Энтони. С моей стороны будет неучтиво отказать такой милой леди. А ведь вы, кстати сказать, сэкономили мне деньги и избавили от хлопот, связанных с перевозкой этих несчастных в Америку.

Мюйрин несколько смягчилась, простив ему бессердечность, и крепко пожала ему руку.

– Значит, договорились. Когда вы хотите огородить свои владения?

– Ну, э-э, думаю, когда вам будет угодно, – разошелся полковник, удивляясь, почему он вдруг почувствовал себя несколько обманутым.

– Я бы хотела, чтобы все бумаги были подписаны и доставлены мне как можно скорее. Я скажу Локлейну, чтобы завтра же он послал людей изготавливать детали для ограды.

– Как вам будет угодно, миссис Колдвелл, – дружелюбно ответил полковник, которого ее очаровательные манеры убедили в том, что ему не о чем беспокоиться. – Я свяжусь с сыном и немедленно запущу судебное разбирательство полным ходом.

– Спасибо, полковник. Вы очень любезны, – она приветливо улыбнулась, сдерживаясь изо всех сил, чтобы не прокричать о своем успехе на весь мир.

Она приняла его предложение проводить ее до коня и утвердительно кивнула в ответ на настойчивый совет немедленно купить себе седло, хотя за его спиной она возмущенно закатила глаза. В последний раз оглянувшись, Мюйрин пришпорила коня и отправилась к своей следующей жертве.

Глава 16

Проезжая по аллее Замка Лоури, Мюйрин радовалась, как легко ей удалось обо всем договориться.

Она не только лишала полковника его лучшей земли и леса, но и отрезала доступ мистера Стивенса к озеру через владения полковника. Теперь у нее будет отличный аргумент для беседы с мистером Стивенсом. Хотя Локлейн предупредил ее, что это – затаившаяся в траве змея и его нужно всячески избегать, она была уверена, что добьется успеха, если правильно распорядится своими козырями.

Подъезжая к главному входу в дом Малколма Стивенса – Грейндж, она увидела высокого мужчину лет сорока, полноватого, с рыжеватыми волосами, который стоял у особняка, снимая перчатки, в забрызганном грязью кителе, пока конюх уводил его коня от дома к конюшням.

Он остановился на пороге, чтобы посмотреть на гостью. Он не узнал Мюйрин, а поскольку конюх ушел, то сам спустился по ступенькам и предложил ей руку, чтобы помочь сойти с коня.

Мюйрин немного смутилась из-за того, что ее застали едущей верхом, но в Барнакилле не было женских седел. Будь оно все проклято, если ей нужно тратить деньги, только чтобы не шокировать соседей. Она перебросила ногу через луку – порыв ветра слегка колыхнул подол ее платья – и слегка облокотилась руками о его плечи, а он придержал ее за талию и убедился, что она твердо стоит на ногах.

– Ну, миссис, э-э…

– Я миссис Мюйрин Колдвелл, – сказала она, протягивая ему руку.

Малколм Стивене отпрянул, словно его ударили кнутом, и отрезал:

– Тогда нам с вами не о чем разговаривать. Конюх придет через несколько минут и поможет вам оседлать коня.

Он повернулся и стал подниматься по ступенькам. Мюйрин просто не имела права не проявить настойчивости. Она побежала за ним и схватила его за локоть.

– Прошу вас, сэр, я знаю, у вас с моим мужем были недоразумения, но теперь я управляю Барнакиллой и приехала, чтобы поговорить с вами по делу.

– Я поклялся, что ни за что не стану разговаривать ни с одним из Колдвеллов до самой смерти, – пробормотал он, пытаясь высвободить руку, заходя в гостиную, где его жена, хрупкая темноволосая женщина лет тридцати пяти, занималась с двумя детьми.

– Ну хорошо, тогда я не Колдвелл. Как поживаете, миссис Стивене? Я Мюйрин Грехем, – она изобразила самую приветливую улыбку.

Дети заметили, что их отец расстроен, но леди была такой симпатичной, что они не могли не быть вежливыми. Они смущенно подбежали к ней и хором спросили:

– Хотите посмотреть на наших солдатиков?

Миссис Стивене отругала детей за невоспитанность. Мюйрин просто, по-доброму улыбнулась двум темноволосым мальчуганам. Малколм Стивене с удивлением увидел, как она вышла из комнаты, когда один из мальчишек взял ее за руку и повел в детскую.

У его жены брови поползли вверх, но в душе она была добрая женщина, и если ее сыновья, обычно такие застенчивые и скромные, так быстро нашли общий язык с молодой незнакомкой, то она просто доверилась их интуиции.

– Но ведь действительно не будет никакого вреда, если ты выслушаешь эту девушку, дорогой, – мягко сказала она, снова принимаясь за вязание.

– Я так не думаю. Одному Богу известно, откуда у этого подонка Августина такая жена.

– Наверное, он ее бросил или обманул, как и большинство из нас, – сказала его жена, презрительно фыркая и перебирая спицами шерсть, как будто вонзала их прямо в сердце Августину.

– Но как бы там ни было, нам не следует об этом вспоминать. Похоже, она очень молода и невиновна. Это было бы слишком жестоко! – покачал головой Малколм.

– Пожалуйста, дорогой, не расстраивайся.

– Я ничего не могу поделать. Мой родной брат! Да я бы собственными руками его придушил!

– Я знаю, что это не такое уж утешение, дорогой, но Джонатану не нанесли никакого вреда, хотя, конечно, страшно подумать, что могло бы быть, если бы ты его не спас.

– Слава Богу, Колдвелл мертв. Он был настоящий варвар. Невозможно представить себе, что малыши Джон и Робин разговаривают с его вдовой. Все это удивительно.

– Может, это судьба. Может быть, она приехала сюда, чтобы исправить положение. Я видела ее всего пару секунд, но, похоже, она искренна. Все, что я о ней знаю, – это что она приютила у себя выселенных крестьян полковника Лоури и мистера Коула, – сказала Присцилла Стивене в защиту Мюйрин.

– Может, она хочет использовать этих бедняг, – грустно отрезал Малколм, наливая себе в рюмку приличную порцию из графина, стоявшего на буфете.

– Ну право же, дорогой, нет никаких причин быть таким неучтивым. Знаешь, если ты поднимешься и скажешь Ненни, чтобы сегодня вечером она подала мальчикам чай наверху, ты сможешь забрать миссис Колдвелл… мисс Грехем вниз и пригласить ее выпить, – порекомендовала жена.

Когда Малколм поднялся наверх и заглянул в детскую, Мюйрин и два мальчика старательно пытались воссоздать битву при Ватерлоо.

– И кто выигрывает? – тихо спросил он, глядя на молодую красавицу, расположившуюся на ковре с нежно положившими головы ей на плечи двумя его маленькими сыновьями.

– Конечно, англичане и Эллис, пап, – пропищал Робин, младший из мальчиков, лет шести.

– Отлично, – сказал он, потирая руки. – Ну а сейчас мама сказала, что время пить чай, и я забираю мисс Грехем вниз, чтобы она поближе познакомилась с мамой.

– А нам с вами нельзя? – надув губы, спросил Джон.

– Только после того, как допьете свой. Я уверен, что мисс Грехем задержится здесь еще ненадолго и не покинет вас не попрощавшись.

– А где вы живете, Мюйрин? – с любопытством спросил Робин.

– Южнее вас.

– В таком случае вы можете приезжать к нам почаще! – радостно воскликнул он. – В следующий раз можем поиграть с деревянными кораблями в Трафальгарскую битву.

– С нетерпением жду этого. А вы можете приехать ко мне и посмотреть всех животных на ферме.

– Можно, папа? – радостно воскликнул Джон.

– Посмотрим. Только хорошие мальчики, которые допивают весь чай и доедают все, что им дали, ездят в гости. – Малколм улыбнулся сыновьям, шутливо потрепав их.

Мюйрин поднялась с пола и отряхнула свое шерстяное платье в черно-белую клетку.

– Могу ли я помыть руки перед чаем? Если, конечно, вы подтверждаете свое приглашение, – тихо сказала она, снимая свою накидку со спинки стула.

– Я и моя жена Присцилла были бы рады, если бы вы к нам присоединились, мисс Грехем, – коротко сказал Малколм.

Он предложил ей руку и проводил в небольшой будуар, куда через пару минут слуга принес теплой воды. Мюйрин собрала свои непослушные волосы сзади и заново вставила шпильки, затем спустилась по лестнице и присоединилась к Стивенсам в гостиной.

– Ну же, расскажите нам, дорогая, сколько вы с Августином были женаты? – с любопытством спросила миссис Стивене.

– Чуть больше двух недель, – последовал ответ.

Оба супруга уставились на Мюйрин, и Присцилла покачала головой.

– Бедняжка.

– Я не нуждаюсь в сочувствии, – прямо сказала Мюйрин. – Я его не заслуживаю, и если кто-то выкажет его мне, то это будет лицемерием. Никто здесь не любил Августина, это уж точно. Поэтому, будьте добры, избавьте меня от соболезнований.

– Для своего возраста вы удивительно прямолинейны, – смущенно произнес Малколм.

Мюйрин пресекла дальнейшее обсуждение осуждающим тоном:

– В конечном итоге это экономит время, а его у меня сейчас очень мало. Так что, если позволите, я сразу перейду к делу. Я приехала сюда, потому что у нас с вами смежные земли. Поскольку у меня сейчас более трех сотен крестьян, мне нужно заранее продумать, как обеспечить их продовольствием и жильем. Я знаю, что вы всегда были заинтересованы в покупке северо-западных пастбищ. Но вы видите, что сейчас, когда мне нужно прокормить столько ртов, я не смогу их продать. Я приехала, чтобы предложить купить у вас смежные с моими пастбища. А еще я хочу договориться о предоставлении вам доступа к берегу озера и права пользования моими доками для погрузки и отгрузки вашего товара.

Малколм уставился на нее и пренебрежительно фыркнул:

– Насколько я знаю, у вас нет ни копейки! Как, черт возьми, вы можете предлагать мне купить у меня пастбище, даже если я захочу его продать? Более того, почему вы думаете, что мне так нужен этот ваш подход к озеру? Я и без него прекрасно обходился вот уже сколько лет.

– Да, но, видите ли, мой зять Филип, богатый купец и владелец судов, заинтересован в расширении своего дела. Я успешно вела с ним торговлю с тех пор, как приехала сюда. А так как я еще купила самые южные пастбища и весь лес полковника Лоури и поскольку его земли огорожены, вы вообще не будете иметь подхода к озеру, если не заключите со мной договор.

Она мило улыбнулась, но непреклонная решительность читалась у нее в глазах.

Малколм тяжело опустился на диван, слишком ошеломленный, чтобы дать ответ.

– Августин никогда не был таким категоричным! – наконец раздраженно заявил он.

Его жена попыталась сдержать его, положив руку ему на плечо.

Мюйрин заметно нахмурилась и бросилась в защиту.

– Не ради себя, мистер Стивене. Вы наверняка это знаете! Я делаю все возможное, чтобы снова поставить Барнакиллу на ноги. Я отказываюсь выгонять людей с их земли, позволять, чтобы их высылали из Ирландии против их воли, просто из-за жадности недальновидных землевладельцев. Я в состоянии возродить могущество Барнакиллы, предоставить этим людям пристойный дом и, если они готовы к тяжелому труду, даже некоторый комфорт. Вот как работала я! – Она показала ладони, чтобы он увидел волдыри и мозоли. – Все это я делала для них! Я не знала никого из этих людей, а сейчас мы одна семья. Вы все что угодно сделаете для своей семьи, для своих сыновей. Я увидела это в ваших глазах. Конечно, вам придется продать мне часть их земли, их наследства. Но вы получите возможность разбогатеть, если благодаря судам моего зятя получите доступ к иностранным рынкам. Вы собирались предложить мне за землю хорошую сумму. Но чем платить друг другу деньгами, не хотите ли вы взять деньги за землю из процентов с вашей прибыли на продолжительный период, а получение остальной суммы мы отложим до подписания контракта на загрузку и разгрузку судов моими работниками? – Малколм вопросительно взглянул на нее, но она твердо добавила: – В данный момент пастбище, о котором мы говорим, не возделано, и деревья, которые растут на нем, всегда создавали неудобство, отделяя поля одно от другого. Малколм ответил:

– Забирайте и то, и другое, если предоставите мне доступ к озеру по вашей земле.

– И еще я установлю определенные дни для погрузки и разгрузки товара, выделю вам опытных рабочих и обеспечу вас мясом, лесоматериалом и рабочими на время сбора урожая или стрижки овец и производства пряжи, как мы договоримся, если забудем о былой вражде, – с энтузиазмом сказала Мюйрин. – Я не гордая и не боюсь просить от имени своих людей.

Малколм поднялся и стал вышагивать взад-вперед перед камином.

– Вы не должны просить, мисс Грехем. Я обсужу ваше предложение со своим адвокатом и управляющим завтра утром. Вместе с вами они смогут установить приемлемую цену, которая будет изыматься из прибыли, скажем, через полгода, так как. сейчас вы находитесь в затруднительном положении. Может, когда-нибудь, когда вы будете не так заняты, вы присоединитесь к нам за обедом? – предложил он.

– Я бы с радостью, но мне действительно очень сложно найти свободное время. В любом случае, боюсь, мне даже нечего надеть, у меня нет ни вечерних платьев, ни украшений, ни даже коляски. Я все продала, когда овдовела, и оставила лишь то, в чем стою.