Текст книги "Жестокий ангел"

– Да. Совершенно одни.

За ужином Стефано был само очарование, но для Крессиды обстановка была слишком мучительной, чтобы расслабиться. Она почти не ела, и деликатесы, приготовленные Розой, практически все остались у нее на тарелке. После ужина они пили кофе в гостиной. Крессида напряглась, когда Стефано, не спросив, положил ей в чашку кусочек сахара.

– Ты действительно думаешь, что мы мирно проживем здесь следующую неделю?

– Думаю, мы можем попытаться. Понимаешь, я тебе уже как-то говорил, Крессида, я приму все необходимые меры.

Конечно, это был совсем не тот ответ, которого ждало ее глупое сердце, но, возможно, это было лучшее, на что она могла надеяться в данной ситуации.

Стефано был совсем близко и смотрел на нее.

– Завтра мы с тобой поедем в горы.

– Разве ты не работаешь? – удивилась она.

– Завтра нет. А сейчас, мне кажется, я должен отправить тебя в кровать. Ты устала, да?

Даже не попытался коснуться ее. Даже этого уже нет. Крессида лишь кивнула в ответ, боясь произнести хоть слово. У себя в комнате она устало разделась. Через закрытую дверь было слышно, как Стефано тихо говорил по телефону. С Эбони, без сомнения. Считают дни, когда снова смогут быть вместе.

Сил Крессиды хватило только на то, чтобы добраться до постели и рухнуть на мягкие белоснежные простыни.

ГЛАВА ДВЕНАДЦАТАЯ

К своему удивлению, Крессида крепко спала ночь, а проснувшись, вспомнила вчерашний разговор Стефано по телефону, после того как он оставил ее в комнате. И она еще согласилась поехать с ним сегодня в горы!

В машине, наедине с ним! Конечно, это безумие, а какой выход? Проводить долгие дни наедине с ним здесь, на вилле, разве лучше?

Она выглянула в окно. Был такой замечательный день, самый лучший из тех, какие бывают в Италии. Легкий теплый ветерок надувал тонкие занавески, и они казались мягкими облаками. Поднявшись, Крессида решила: едем. Она сыграет свою роль. И никоим образом не выкажет истинных чувств к Стефано, и между ними больше не будет физической близости. Иначе ее сердце не выдержит.

В столовой было пусто. Роза принесла ей теплый хлеб, свежие финики и сок. И с удовольствием смотрела, с каким аппетитом Крессида все это ест.

– Вкусно?

– Очень! – улыбнулась Крессида.

Глаза служанки светились искренней любовью.

«Неужели она когда-то боялась этой дружелюбной и преданной женщины? – думала Крессида. – Или она считала, что с прислугой вообще трудно найти общий язык?»

Ей не хватало той непринужденности, с какой Стефано обращался с Розой и ее мужем. Попытки же Крессиды наладить с ними отношения оканчивались неудачей, ей казалось, что они не одобряют выбор своего хозяина. Им хотелось, чтобы Стефано женился на итальянке, женщине своего круга. Но может быть, она все это выдумала, и никакого осуждения с их стороны никогда не было?

– Ты была так добра ко мне, Роза, – тихо сказала Крессида. – Ухаживала за мной, как мать, когда я болела.

Итальянка покачала головой.

– Когда вы болели, с вами не было никаких проблем, синьора. Вот синьор теперь, так с ним действительно беда!

Роза вышла из комнаты, и Крессида слышала, как она быстро заговорила по-итальянски, и понять ее не удалось.

Вытерев рот салфеткой, Крессида подняла глаза и увидела, что Стефано наблюдает за ней. Он смотрел на ее стройную фигуру в белом хлопчатобумажном платье, на высокую грудь, тонкую талию, подчеркнутую кожаным поясом. Стефано тоже был одет очень просто: белая майка заправлена в серые льняные брюки на поясе.

– Доброе утро, – улыбнулся он. – Роза сказала, что ты хорошо поела.

Выражение беспокойства и заботы в его глазах – это не что иное, как вежливость, напомнила себе Крессида.

– Роза так хорошо готовит, – ответила она, – что только ненормальный может отказаться.

– Но ты ведь никогда не ешь, когда ты несчастна, да? Как, например, вчера вечером. Могу ли я считать твой аппетит хорошим знаком?

Видно было, что он забавляется. «Стефано похож на Бога, – подумала она. – На Бога, который больше не любит ее и заявляет только о своем желании. Необходимо (в ее же интересах) устоять перед его чарами, которые он расточает, когда ему это нужно». Крессида отодвинула стул и встала.

– Можешь думать, что хочешь, – ответила она с безразличием и хотела пройти мимо Стефано, но он легким прикосновением руки остановил Крессиду, и пульс ее сразу зачастил.

– Крессида, сегодня мы отдыхаем. Сегодня мы не ссоримся. Ладно?

До чего же убеждающий взгляд. Она и правда устала от перепалок, но, по крайней мере, за резкими словами можно скрыть свои истинные чувства.

– Ладно? – Взгляд карих глаз стал мягким, а голос льстивым. – Как ты говоришь?.. Перемирие?

Крессида засмеялась.

– Ладно, – согласилась она. – Ты прекрасно знаешь, как это называется. И можешь больше не хлопать ресницами.

Он тоже рассмеялся, и Крессида подумала, как редко она слышала его смех в эти последние недели.

– Я возьму куртку, – быстро сказала она.

– Жду тебя в машине.

Спустя несколько минут она уже сидела рядом с ним, и спортивный автомобиль стального цвета покинул виллу.

– Куда мы едем?

– Увидишь, – ответил он уклончиво. – Расслабься.

Изо всех сил она старалась сосредоточить свое внимание на пейзаже и не обращать внимания на присутствие мужчины. Езда и в самом деле действовала расслабляюще. Музыка Вивальди, так любимого Стефано, наполняла окружающий их воздух нежными сладкими звуками.

Он привез ее в ресторан, где она никогда прежде не бывала. Огромные окна выходили на горы, которые в течение многих веков художники изображали на своих полотнах. Нейтральная территория, подумала она, и их разговор тоже был на нейтральную тему. Они разговаривали как благовоспитанные незнакомцы.

– Тебе здесь нравится? – вежливо спросил он.

Она кивнула, стараясь подобрать тон под стать ему.

– Это новый ресторан?

– Относительно. Я обнаружил его несколько месяцев назад. Его открыл мой старый школьный товарищ. Может быть, ты помнишь ресторан «Каза Романа»? Так вот он был его владельцем.

Их любимый ресторан. Еще бы не помнить. Неужели он думает, что она могла забыть?

– Да, я помню, – сказала она обыденным тоном.

Конечно, пока они жили врозь, он вел свою собственную жизнь. Бывал в ресторанах, ходил в кино, театр, ездил отдыхать. Конечно, она знала это. И все-таки было невыносимо больно думать, что его жизнь продолжалась и без нее. Может, он приспособился к жизни врозь? Ей же такая жизнь явно не удается.

– Хочешь кофе? – спросил он в конце обеда.

Ей хотелось стукнуть кулаком по столу, не обращая внимания на окружающих. Как он может сидеть и вести с ней вежливый разговор, словно они самые обычные знакомые, которые приятно проводят время вместе? Словно и не существовало главного вопроса, так сильно беспокоившего их обоих: беременна она или нет? И что они будут делать, если беременность подтвердится?

Стефано сидел рядом как ни в чем не бывало. Подняв бровь, он еще раз спросил:

– Кофе?

– Пожалуйста.

– Завтра мне нужно быть у себя в офисе, – сообщил он ей в машине на обратном пути. – Надеюсь, ты найдешь себе развлечение? Здесь их множество. Можно читать, сидя возле бассейна, а?

– Или пройтись по магазинам? – осторожно сказала она. – Можно мне взять машину?

Глаза его блеснули.

– Если тебе нужно что-то купить, то лучше мы сделаем это вместе. Мне так кажется.

– Боишься, что я сбегу обратно в Англию? Но ведь пока ты на работе, ничто не может мне помешать, правда?

– У тебя нет паспорта.

– Так, значит, я твоя пленница! – воскликнула она.

– Совсем нет, – ласково поправил он ее. – Все дело в том, как ты это воспринимаешь, Крессида. Я предпочитаю считать, что ты моя гостья.

– Пленница!

Но он был прав, а она ошибалась. Ее пребывание на вилле никоим образом не было похоже на пребывание в тюрьме. Она нежилась в окружавшей ее роскоши, как кошка, выбравшаяся на солнце после нескольких месяцев, проведенных в темноте. Она долго спала, очень сытно завтракала, брала книгу и шляпу и устраивалась в шезлонге у бассейна. Она нашла свои купальные костюмы, среди которых был и ее любимый – из белого шелка.

Это был мир грез, а вовсе не реальный мир. Она позволила реальности отступить и забыла, почему оказалась здесь. Как в сказке, она увидела, каким мог бы быть их брак и чего, к сожалению, никогда не было. Она больше не стремилась на работу, чтобы показать свое «я». У нее не было постоянного беспокойства о том, что подумают о ней люди. Праздная жизнь в роскоши, хорошая еда, свежий воздух, купание – все это способствовало ее выздоровлению. По вечерам она с нетерпением ждала возвращения Стефано.

Пока она не напоминала себе о причине своего сказочного пребывания на вилле. Это жизнь взаймы. Не надо забывать, что это мир Стефано, а не ее. Его и Эбони. И Стефано беспокоится о ней лишь потому, что он всегда хочет поступать «правильно». Она все еще его жена, и, до тех пор пока ею остается, он считает себя ответственным за нее.

Как-то днем Крессида дремала возле бассейна. Ночью она не сомкнула глаз, так как на месячные, в которых она была уверена, не было и намека. Открыв глаза, она посмотрела на часы. Почти пять. У нее было время, чтобы быстро искупаться и приготовиться к ужину. Она встала, потянулась и, посмотрев на сверкающую бирюзовую воду, подумала, как сильно будет скучать по этой жизни.

Стоя в красивом бикини желто-зеленого цвета, Крессида закрыла глаза, вытянула руки над головой и стрелой вошла в воду. От холодной воды у нее перехватило дыхание. Сделав несколько махов, она повернулась на спину, волосы ее веером разошлись по воде. Ласковое солнце согревало ее. Открыв глаза, она увидела у края бассейна Стефано в элегантном темном костюме.

– Очень соблазнительно, – беззаботно сказал он, разглядывая ее грудь и соски, четко вырисовывавшиеся под намокшей тканью. – Думаю, мне стоит присоединиться.

Она сглотнула и, заикаясь, выговорила:

– Я… я уже выхожу.

– Не надо. Подожди меня. – Он повернулся и направился к маленькой кабинке переодеться.

Крессида с волнением слизнула с губ воду. Ей не следует ждать его. Ничто не мешает ей выбраться из воды и вернуться в дом. Так почему же она остается на месте?

Было уже поздно предпринимать какие-то действия. Стефано переоделся очень быстро. Когда он появился в темных плавках, Крессида почувствовала, как участился пульс. Ее взгляд скользил по сильному телу, по твердым как камень бедрам и ниже…

О Господи! Нельзя же этого делать. Если она останется с ним в бассейне…

Стефано нырнул в воду, она же, наоборот, выбралась из бассейна и поспешно набросила толстый махровый халат. Откинув назад мокрые волосы, она увидела, что он уже вынырнул у бортика бассейна. По гладкой оливковой коже лица стекала вода. Стефано смотрел на нее с усмешкой.

– Так быстро уходишь? – спросил он.

– Мне нужно переодеться к ужину.

– В самом деле?

Его густой голос звучал так… эротично. Щеки ее залила краска, она нагнулась и дрожащей рукой взяла книгу.

– Крессида?

– Что?

– Ты… – Он поколебался. – У тебя все в порядке?

Она прекрасно знала, что он имеет в виду.

– Если ты намекаешь на мою беременность, то я еще не выяснила, беременна или нет, – резко ответила она.

Не обращая внимания на ее тон, он продолжал рассматривать ее.

– Кстати, мы приглашены на ужин. В субботу. Мои мать и сестра тоже там будут. Мы приглашены в дом ди Томази.

Ему была интересна ее реакция, и Крессида приняла его вызов. Да, ей не нравились эти званые ужины и пресыщенная публика, не нравилось чувствовать себя замарашкой, выставленной напоказ перед его утонченными друзьями. Но сейчас гордость подсказала ей, что нужно вернуть долг, показать им всем, что она уже не та запуганная ими маленькая иностранка.

– Они знают, что я здесь?

– Естественно.

– И что же ты им сказал?

– Я не обязан давать своей семье отчет о моей личной жизни. Они ничего не знают о причинах твоего пребывания здесь.

– В таком случае я готова пойти с тобой в субботу.

Она ожидала, что Стефано удивится, но не тут-то было. Он просто кивнул головой:

– Хорошо, – и снова нырнул в воду.

Семейство ди Томази – пожилая супружеская чета и их взрослые дети – являлось старинными друзьями семейства ди Камилла.

Крессида и Стефано подъехали к залитой светом вилле. Судя по числу припаркованных машин, они прибыли в числе последних. Крессида тайком огляделась вокруг, ища какие-либо признаки присутствия семьи Стефано. Она позволила ему открыть ей дверцу машины. Верх, несмотря на прекрасную погоду, был опущен, как поняла Крессида, из уважения к ее прическе. Свои волосы она уложила в высокий замысловатый узел. И сделано это было ею специально, чтобы выглядеть старше. По той же самой причине было выбрано платье из фиолетового муслина с драпировкой. Классический фасон, не имеющий возраста. Крессида знала, что она выглядит холодной светской дамой, но при мысли, что придется возобновить далеко не простые отношения с его семьей, ей становилось не по себе.

Встреча с матерью Стефано произошла совсем не так, как ожидалось. Крессиде пришлось скрыть потрясение, которое она испытала при виде этой пожилой дамы, за прошедшие два года ужасно постаревшей. Крессиде показалось даже, что мать Стефано стала меньше ростом, хотя ее спокойные красивые темные глаза ничуть не изменились и держалась она с прежней аристократической статью. Крессиде также показалось, что она встретила ее с большей теплотой, чем проявляла в прежние годы. А может быть, Крессиде просто хотелось так думать?

Джина, сестра Стефано, осталась прежней. Она была с Анджело, своим мужем. Во времена, когда Стефано и Крессида были вместе, Джина не делала секрета из того, что считала Крессиду не парой Стефано. В свое время она изо всех сил старалась сосватать брату одну из своих школьных подруг. Но сегодня красивое лицо Джины источало улыбки. Она вышла навстречу и расцеловала Крессиду в обе щеки.

– Крессида, – ласково обратилась она. – Ты выглядишь просто замечательно. – И Крессида увидела, как она одобрительно кивнула своему брату.

– Ты тоже, – сказала Крессида. – Прямо сияешь.

– А! Надеюсь… для этого есть причины, – сказала Джина с таинственным видом. – Мне сказать им, дорогой? – Ее темные, как и у брата, глаза вспыхнули, когда она взглянула на мужа, который улыбнулся и поднял брови.

– Думаю, все равно придется сказать, – отозвался он.

– У меня будет ребенок! – Джина просияла. – Я беременна!

Со всех сторон послышались поздравления. Щеки Крессиды слегка порозовели. Она и Стефано встретились взглядами, но она тут же отвела глаза, испугавшись, что он поймет, чего ей больше всего хочется.

Увидев, какой гордостью загорелись глаза Анджело, она сникла. Даже если она и беременна, ей никогда не увидеть такого взгляда Стефано. Взгляда, полного отцовской гордости.

В салоне, освещенном люстрой, был накрыт ужин на восемь персон: супруги ди Томази, Джина и Анджело, мать Стефано и Филипо, один из сыновей ди Томази, приехавший домой из колледжа на уик-энд. Крессиду посадили напротив Стефано, рядом с его матерью.

Крессида осознавала две вещи: явное потепление в отношении к ней матери Стефано (такого она и представить себе не могла) и то, что Стефано прислушивался к каждому их слову, несмотря на то что поддерживал общий разговор за столом. Она знала: Стефано их внимательно слушает. Об этом говорила каждая его черточка. Интересно, он что, контролирует их разговор, боясь, как бы она не сболтнула лишнего?

Но то, что удивило ее больше всего, произошло после ужина, когда Джина пошла за ней из комнаты.

– Пойдем, посиди со мной. Давай вместе выпьем кофе, – предложила она, беря Крессиду под руку.

Они прошли в другой салон, где подавали крепкий кофе в крошечных чашечках. Крессида приготовилась к расспросам, но беседа началась совершенно безобидно:

– Стефано говорит, что ты отдыхаешь на вилле после болезни.

– Отдыхаю в обоих значениях этого слова, – ответила Крессида.

Джине предложили кофе, но она отказалась.

– Да?

– На актерском жаргоне это означает «сидеть без работы», а сейчас у меня ее как раз нет. Это правда. Но правда и то, что я болела.

– Но сейчас тебе лучше?

– Вроде бы да.

– А твоя карьера? Если не считать этот… отдых… все хорошо? Стефано всегда следит за твоими успехами, я знаю.

– Правда? – недоверчиво спросила Крессида, подняла глаза и увидела, что Стефано стоит рядом с ней, нахмурившись.

– Крессида, думаю, нам пора отправляться домой. Это твой первый выход после болезни, а ты ведь не хочешь перенапрячься.

Крессида с радостью согласилась. Ей не терпелось сбежать от любопытных глаз Джины, потому что она боялась, что может выдать себя. Распрощавшись с гостями, Стефано и Крессида пошли к машине. И все это время Крессиду мучил вопрос: что думает семья Стефано о ее возвращении в его жизнь?

Сев в машину, она обратилась к Стефано:

– Никто из них даже не спросил, почему я вернулась.

Стефано длинными загорелыми пальцами повернул ключ зажигания.

– Моя семья поумерила пыл в своем желании знать все о моей жизни. И не спросили они тебя о твоем возвращении, потому что знали, что мне это не понравится.

Она продолжала спрашивать:

– А почему? Они ужаснутся, если узнают истинную причину?

Он нажал на акселератор.

– Уже поздно. Я устал, ты, должно быть, тоже.

Это означало, что ему нежелательно обсуждать эту тему. Она откинулась на кожаное сиденье. Стефано был великим мастером прекращать разговоры, которые были ему не по душе.

Но когда они подъехали к вилле, он повернулся к ней.

– Однако настало время нам обсудить наши дела. – Наступила пауза. – Завтра воскресенье, и я должен навестить свой домик в горах, кое-что там проверить. Ты можешь поехать со мной.

Крессида сжалась. Ее задело, как небрежно, мимоходом пригласил он ее в дом, который она всегда считала их общим домом. Он приглашал ее в их дом, служивший им убежищем во время медового месяца, на воспоминания о котором, она всегда так считала, не повлияли их супружеские раздоры. Но похоже, она ошибалась.

Завтра ей надо поехать со Стефано. Да, будет больно, но это необходимо. Если она хочет убедиться, что между ними все кончено, то там она получит доказательства. Будучи его гостьей, она увидит, как рухнет ее последняя мечта.

Она заставила себя ответить ему тем же невозмутимым тоном:

– Хорошо. Я поеду.

Не дожидаясь, пока он откроет ей дверцу, она сделала это сама и пошла в дом, не сказав больше ни слова.

ГЛАВА ТРИНАДЦАТАЯ

Здесь, на вершине горы, шепот легкого ветерка был единственным звуком, доносившимся о Крессиды. Она стояла и смотрела на маленький незатейливый деревянный домик. Позади остались чудовищно узкие горные дороги, по которым они ехали в своей серой спортивной машине. Горные козы, медленно пережевывая траву на пастбищах по обеим сторонам дороги, с любопытством смотрели на проезжавшую мимо них машину.

Хижина.

Место, куда Стефано привез Крессиду на медовый месяц, где он научил любить его. Место, где она провела три самые замечательные недели своей жизни. Они жили здесь и не могли надышаться друг на друга. Здесь были только они вдвоем, и никто больше им не был нужен.

Ветер, подувший сильнее, растрепал ее длинные темно-рыжие волосы. Она повернулась к Стефано. Было невозможно понять выражение его лица. Темные блестящие глаза не выдавали его мыслей.

Он отпер дверь, удивительно легко повернув ключ, распахнул ее и рукой пригласил Крессиду идти за ним.

Первое, что ее удивило, – это жилой дух в домике. Она не знала, что ожидала увидеть здесь. Может, что-то наподобие сцены из «Больших ожиданий»: все вокруг было так, как они оставили в день своего отъезда. Только везде должна была быть паутина: на столах и стульях, на потолке и стенах. Стефано смотрел на Крессиду, сдвинув брови.

– В чем дело?

– Сюда кто-то наведывался!

Услышав ее ответ, Стефано с облегчением вздохнул. Плечи, которые он держал в напряжении, опустились, в глазах замелькали озорные огоньки.

– Да, конечно, и ты понимаешь, что это были не три медведя.

Она огляделась вокруг: все чашки и тарелки, сверкающие чистотой, аккуратно составлены, стулья задвинуты под стол. Сквозь открытую дверь маленькой комнаты, которая служила и кухней и гостиной, Крессида увидела широкую кровать. Она была убрана. Крессиду поразили белые накрахмаленные простыни, стопки мягких однотонных одеял. Эта кровать… Крессида быстро отвернулась.

– Кто же? – спросила она. – Ты?

«И Эбони тоже?» – подумала она уже про себя.

Он кивнул.

– Конечно. По выходным, когда удавалось.

Ее глаза сами собой широко раскрылись. Ей было трудно представить, что Стефано, этот удачливый и крупный бизнесмен, приезжает сюда так часто, как только может. Одно дело – медовый месяц, но то было уже далекое прошлое. Она полюбила сильного и чувственного мужчину, раскрывшегося тогда перед ней. Она полюбила мужчину, а не его власть и деньги, мужчину – без учета его высокого служебного положения и раболепства подчиненных. И тот мужчина существовал только здесь. Она бросила на него взгляд и поняла, что этот дом был его постоянным убежищем. Кого же он привозил сюда с собой?

– И что же ты здесь делал? – спросила она.

Его напряженный взгляд был устремлен на нее.

– Да так, проверял водопровод, газ. – И Стефано нагнулся, чтобы взглянуть на трубу под раковиной. – Недавно у нас случилась протечка.

«У нас».

– Я подожду на улице, пока ты закончишь, – сказала она.

– Как угодно.

Она пошла к деревянной скамейке, когда-то установленной самим Стефано, и села. Взору открывался вид на всю долину. Но даже наслаждаться этим красивейшим пейзажем было невыносимо больно. Она вспомнила, как когда-то они сидели здесь вместе, любуясь закатом. Солнце спряталось за горизонт, набежавший холодок загонял их в дом. Они ужинали и потом со всею страстью занимались любовью. Крессида вспомнила долгие вечера, когда они играли в шахматы или триктрак, вспомнила, как однажды, разомлев от выпитого за обедом вина, они занимались любовью прямо на этой скамейке… Крессида быстро вскочила. Аромат свежего кофе распространился в утреннем воздухе. Она увидела в дверном проеме Стефано.

– Я приготовил кофе.

Она покачала головой. Воспоминания одно за другим пронзали ее точно стрелы.

– Я бы предпочла вернуться на виллу, если ты не возражаешь.

– Нет, я возражаю. Я же сказал, нам надо поговорить.

– Почему здесь?

– А почему нет?

– Потому что…

Но что бы она ни сказала – все равно выдаст себя.

– Крессида, здесь, на вершине горы, тебе придется меня выслушать. Ты не можешь убежать. Здесь нет прислуги, которая бы нас подслушала. Мы совершенно одни.

Но какая-то смешинка в его глазах заставила ее отрицательно покачать головой.

– Если ты думаешь…

– Я привез тебя сюда не для того, чтобы заниматься с тобой любовью. – Его глаза блестели. – Нам пора обсудить некоторые вопросы, которых мы почему-то изо всех сил стараемся избегать.

Было странно слышать его английский с американским акцентом, хотя чему удивляться? Ведь он так много времени провел в Америке, пока учился в университете. А иногда он был типичным итальянцем, даже чересчур итальянцем. Хамелеон.

– Вопросы? Какие, например?

– Садись.

Он указал на скамейку и пошел назад в дом. Спустя несколько минут он вернулся с подносом, на котором стояли кофейник, две кружки и сахарница. Положив сахар в обе кружки, он подал одну Крессиде, потом сел рядом с ней и вытянул свои длинные ноги в выцветших джинсах.

– Так о чем ты хотел поговорить?

– Мы должны обсудить, что будем делать, если ты беременна.

Конечно. Некое неудобство, от которого ему не терпится поскорее избавиться.

– Продолжай, – сказала она. – Я вся внимание.

– Ну что же, мне кажется, речь идет уже не о каких-то предположениях, не так ли, Крессида? Ты сказала доктору, что месячные задерживаются у тебя уже на три дня.

– Да, – ответила она, с ужасом ожидая его реакции.

Она услышала, как он тихо выругался, в темных глазах вспыхнул яркий свет.

– Значит, ты беременна, да? – шепнул он. – Должно быть, так. У тебя не бывает задержек.

Эти несколько слов причинили ей гораздо больше боли, чем все то, что он говорил раньше. Как же хорошо он знает ее! Чувствует ее настроение, сведущ во всех подробностях ее месячного цикла. Но одна загадка все-таки оставалась им не разгаданной. Что она все еще любит его. Эту тайну Крессида прятала в глубине своего сердца.

– Я прав? – настаивал он.

– Да, задержек у меня не бывает.

Он протянул руку, будто хотел дотронуться до нее, но она инстинктивно вздрогнула, одновременно и желая и боясь прикосновения Стефано. Увидев это, он посуровел и засунул руку в карман джинсов. Натянувшаяся ткань еще больше подчеркнула линии его крепких бедер.

Решив больше не возражать, Крессида постаралась хотя бы говорить спокойно:

– Да, конечно, ты прав. Нам нужно обсудить этот вопрос.

Стефано внимательно посмотрел на нее:

– Мы могли бы жить вместе.

Крессиде показалось, что она ослышалась.

– Что?

– Мы могли бы жить вместе, – повторил он. – Рожай ребенка и оставайся со мной.

Это было похоже на ночной кошмар: повторное предложение о замужестве. Деловой тон, каким говорил Стефано, превратил его слова в жестокую пародию на первое предложение, сделанное несколько лет тому назад.

– Как мне тебя понимать? – дрожа, спросила Крессида.

– Это единственное решение. Ты знаешь меня достаточно хорошо, cara, и понимаешь, что я не позволю, чтобы мой ребенок рос будто какой-то ублюдок. – Он с трудом выдавил из себя это слово, унаследованная гордость потомственного аристократа исказила его голос. – Но и другому мужчине тоже не позволю воспитывать его. И ты это знаешь, ведь так?

Да, она знала это.

– Но я не понимаю, как мы?..

– Мы не станем повторять ошибок прошлого. У тебя будет полная свобода продолжать свою карьеру, но жить ты будешь со мной и с ребенком. Ты ведь видела, что мы можем жить в относительной гармонии, и ради нашего ребенка мы должны постараться.

– Ты говоришь так хладнокровно, – прошептала она, вспоминая слова любви, которые он говорил, делая ей предложение выйти за него замуж. – Больше всего это похоже на заключение сделки.

– Но это как раз то, что и будет, Крессида. – В его голосе слышалась ирония. – Многие счастливые супружеские пары начинали именно так. И давай не будем забывать, – закончил он с горечью, – что и раньше у нас далеко не все шло гладко.

У Крессиды стыла кровь в жилах от жестокого равнодушия, с каким он это говорил.

– А как насчет…

Она остановилась, подыскивая нужные слова. Щеки ее покраснели.

– Секса? – спросил он. Его глаза смеялись над ее смущением. – Ты это хотела сказать, но боялась? Да, cara?

– А все-таки как ты себе представляешь нашу супружескую жизнь, Стефано?

Глаза его заволокло дымкой, и он в первый раз за все время дотронулся до Крессиды. Взяв в ладонь ее подбородок, он приподнял ей голову и заставил посмотреть ему в глаза.

– Выбор за тобой, cara, – сказал он тихо. – И только за тобой. Ты знаешь, как сильно хочу тебя. И мне кажется, ты совершенно ясно дала понять, что это желание взаимное.

Крессида почувствовала отвращение к самой себе.

– Ты – негодяй, – прошипела она. – Негодяй, – повторила она и подняла кулаки, чтобы ударить его в грудь, но Стефано схватил Крессиду за запястья и приложил обе ее руки к своему сильно бившемуся сердцу.

– Неужели так больно слышать правду, Крессида? А? – прошептал он.

Она смотрела ему в лицо, признавая справедливость его слов. Он лишил ее всего того, чем она могла бы защититься, за лживым отвращением ощутил ее страстное желание. И как бы он удивился, узнав, что она не только испытывает физическое желание, а до сих пор страстно любит его.

– Итак, что ты ответишь мне? Останешься здесь, со мной? В качестве моей жены?

Она оторвала от него свои руки.

– А что, если я откажусь?

Лицо Стефано превратилось в холодную маску.

– Если ты откажешься, то я объявлю тебе войну. И я уверен, ты знаешь, что я выиграю. – Он был безжалостен. – Актриса без средств к существованию… Что ты можешь предложить моему ребенку? Ни один суд в мире не позволит тебе опеки над ребенком.

– Похоже, ты все продумал, – сказала она, и тут он неожиданно обнял ее.

Она попыталась вырваться, но ее тело предательски обмякло в объятиях Стефано.

– Это был бы наихудший из возможных сценариев, – прошептал он ей прямо в волосы. – Но мне этого совершенно не хочется, cara. Я хочу, чтобы ты осталась здесь как моя жена и мать моего ребенка. Думаю, что у нас все еще может получиться. – Его голос стал тверже. – Мы сделаем так, чтобы все получилось.

Она закрыла глаза, уступая своему желанию полностью насладиться его объятиями. Стефано гладил ее по спине. Его ласки заставили Крессиду забыть всякие возражения.

– Так ты согласна, Крессида? – с уверенностью спросил он.

Крессида почувствовала, как его рука остановилась у нее на талии. Ей было так хорошо, что у нее исчезло всякое желание воевать со Стефано, хотя и примириться с ним было слишком трудно.

Она спрятала голову у него на груди. Ей не хотелось, чтобы он увидел ее глаза, умолявшие о нежности.

– Хорошо, Стефано, – тихо сказала она. – Я останусь с тобой.

– Отлично, – обрадовался Стефано, и его жаркий поцелуй лишил Крессиду чувств. Она попыталась воспротивиться нежному напору его губ, но все было бесполезно. Как и прежде, ее тело выдало ее, тая от разгорающегося огня желания. – Крессида, – протянул Стефано прямо у ее губ и прижал к себе еще крепче.

Упиваясь сладостью его поцелуя, Крессида чувствовала его возрастающее возбуждение, чувствовала его твердую мужскую плоть, отчего сердце ее забилось еще сильнее. Да, она тоже хочет его в эту минуту. Он нужен ей, возможно, даже сильнее, чем прежде, как будто их любовь могла заполнить некую болезненную пустоту внутри ее.

Но не здесь. Она не могла позволить ему взять ее здесь. Ведь она помнила, как это было, когда они любили друг друга, когда между ними не существовало размолвок. И если ее любовь выдержала испытание временем, то его – нет. Поэтому позволить ему просто обладать ею, не испытывая к ней любви, Крессида считала невозможным. Это убило бы ее.

С огромным усилием она отстранилась от него и увидела удивленные глаза Стефано.

– Cara, – сказал он хрипловатым голосом.

Крессида покачала головой, отстраняясь от него и боясь, что, если он вновь коснется ее, она не устоит.

– Я не могу, Стефано. Не сейчас и не так.

Его будто окатили холодной водой. Страсть исчезла с его лица.

– Какая чувствительность! – усмехнулся он. – Похоже, твои вкусы стали более утонченными. Удобства виллы тебе больше по душе, так что ли?

Она выпрямилась.

– Я хочу уехать отсюда! – срывающимся голосом произнесла она.

Стефано схватил ее за руку.

– Крессида, пойми, я не из тех, кто привык умолять, и я не стану умолять тебя спать со мною. И если ты не можешь быть честной по отношению к своим естественным потребностям… ну что ж… – Его глаза сверкнули. – Я подожду. Поверь мне. Наш брак будет иметь успех, только если мы будем честны друг с другом.