Текст книги "Пурпурная лилия"

Сабрина молчала, и в конце концов он довольно сильно встряхнул ее.

– Почему ты молчишь? Ты не подаришь мне даже довольной улыбки за мои унижения?

Ей стало его жалко, но она надеялась, что когда-нибудь все будет совсем хорошо. Она слабо улыбнулась.

– Унижения? – поддразнивая его, переспросила она. – Что-то непохоже, керидо! Ты не просишь, ты требуешь!

– Да, малышка! О, да!

Он опять обнял ее и поцеловал.

Неожиданно они услыхали рядом короткий смешок, приглушенные голоса, и Бретт с неохотой оторвался от нее. Оглядевшись, он пробормотал сердито:

– Кажется, я выбрал неудачное место и время для того, что я хочу сказать. – Глаза у него мечтательно заблестели. – И сделать.

Сабрина тихо рассмеялась. Кровь бурлила в ее жилах, и все тело пело от радости. Он будет ее любить! Она потянулась, поцеловала его и, пританцовывая, побежала прочь.

– У нас еще будет время! Будет? Он хотел было поймать ее, и почти нежная улыбка осветила его лицо.

– О, в этом ты можешь быть уверена! Остаток праздника Сабрина была как в счастливом тумане. Она танцевала, ела, смеялась, и слова Бретта звучали радостной песней у нее в голове.

Что до Карлоса, то в бешенстве покинув Ранчо дель Торрез, он помчался к Констанце, привязал коня позади ее дома и отыскал ее одну во дворе.

Было еще не поздно, и она вышла подышать вечерним воздухом, поскольку в доме было еще довольно душно после дневной жары. Единственный фонарь на крыльце освещал ее, сидевшую за столом, на котором стоял бокал с соком. Увидав Карлоса, она спросила:

– Позвать служанку, чтобы принесла еще бокал? Или предпочитаешь что-нибудь покрепче?

– Покрепче!

Констанца хлопнула в ладоши, и через несколько минут Карлос уже сидел рядом с ней за столом, в бешенстве глядя на золотистый напиток. Он выпил виски одним глотком и налил себе еще.

– Почему тебя не было на балу?

Констанца слабо улыбнулась.

– Потому что, – сухо ответила она, – я не хотела стать такой, как ты сейчас. Надо понимать, что твои дела пошли не так, как бы тебе хотелось?

– Диос! Никогда еще я не был в такой ярости! Мне пришлось наблюдать, как гринго заявляет свои права на Сабрину, а потом еще терпеть от нее оскорбления! Так и убил бы обоих!

Констанца постаралась не измениться в лице.

– Что случилось? Надеюсь, ничего такого, чего бы ты не мог исправить?

Карлос коротко пересказал ей события прошедшего дня. Констанца побледнела. Карлос заметил это и ухмыльнулся.

– Тебе тоже неприятно, не так ли? А теперь подумай, каково было мне! С каким бы удовольствием я перерезал ему глотку! – Он сощурился. – А мой любимый дядюшка… Когда-нибудь он мне заплатит за все!

– Так ты покончил с этим? Ты больше не хочешь жениться на Сабрине? Карлос расхохотался.

– Покончил? Ну нет! Ни за что! Без ее состояния я человек конченый! Или я заполучу, его, или мне придется заняться разбоем!

Констанца откинулась на спинку стула.

– Что ты собираешься делать? Как ты им помешаешь? Если Алехандро не против их брака и Сабрина согласна, что еще можно сделать?

Я убью его!

Констанца подалась вперед и страстно прошептала:

– Нет! Только посмей, Карлос, и я обещаю, что ты пожалеешь об этом! Он нахмурился. – Ты мне угрожаешь, керидо? Ты хочешь, чтобы гринго разделил нас? После того, что между нами было?

Заставив себя улыбнуться, Констанца медленно проговорила:

– Я бы никогда не стала угрожать тебе, Карлос… Однако, скажи… Если бы я захотела убрать Сабрину, разве ты не попытался бы меня остановить?

Карлос кивнул и с уважением посмотрел на нее.

– О да, керида! Обязательно. – Его ярость немного улеглась. – Мы с тобой так похожи. Мы так подходим друг другу. Нас ничего не может остановить, если мы чего-то хотим. Я хочу получить Сабрину с ее состоянием, а ты гринго с деньгами!

Опасность миновала, и Констанца улыбнулась, на сей раз гораздо естественнее.

– Карлос, ты – негодяй. Ладно, скажи, что ты задумал?

Карлос долго смотрел в темноту.

– Увы! Пока не знаю! Ничего не могу придумать… пока. – Он взглянул на нее. – А ты?

– Кое-что… Но тебе это будет стоить кучу денег. Так ты хочешь Сабрину или нет? – холодно спросила она.

– Хочу!

– Тогда постарайся раздобыть деньги.

– Хорошо!

Констанца смотрела на свои руки, лежавшие на столе. Голос у нее срывался, когда она вновь заговорила.

– Мы заполучим Сабрину для тебя… Она женщина и должна слушаться своего отца… или опекуна. Я же вряд ли стану сеньорой Бретт Данджермонд. Мужчину нельзя заставить вступить в брак, в отличие от Женщины…

Она посмотрела на Карлоса, и он прочитал в ее глазах такую боль, какой еще никогда не видел.

Карлос был тронут и погладил ее руку.

– Ты так любишь его? Она горько усмехнулась.

– О, да. Так люблю, что если не могу заполучить его для себя, то не хочу, чтобы он принадлежал и другой женщине. – Голос ее окреп, лицо словно окаменело. – Я все сделаю, и он не женится на Сабрине! У нее есть все – деньги, молодость, положение! А у меня ничего! Я не позволю ей завладеть им! Не позволю!

– И ты знаешь, как отвоевать его? Как отменить оглашение, которое вот-вот состоится?

– Я заставлю ее смотреть на него с ужасом и ненавистью, если только она женщина, а она женщина…

Карлос задумчиво разглядывал вдруг ставшее незнакомым лицо.

– Как?

Констанца улыбнулась.

– Я не скажу сейчас. Сначала золото, много золота, Карлос, потому что потом я должна буду немедленно уехать отсюда. Навсегда! Я не смогу оставаться в Накогдочезе, чтобы она не узнала правду. Значит, ты должен оплатить мне дорогу в Испанию и обеспечить мне безбедное существование на всю оставшуюся жизнь.

– У нас мало времени, – настаивал Карлос. – Что-то надо сделать прямо сейчас.

– Как только ты, – улыбаясь, но твердо произнесла Констанца, – дашь мне золото, я приведу Сабрину в твои объятия…

Глава 16

Последний гость покинул гасиенду много позже полуночи, и Сабрина, пожелав отцу и Бретту спокойной ночи, отправилась к себе. Повесив свое прелестное платье на стул и довольно вздохнув, она юркнула, обнаженная, в постель, уверенная, что заснет, едва коснется головой подушки.

Не тут-то было. Слишком много случилось такого, что ей надо было вспомнить и обдумать. В конце концов она спрыгнула с кровати и стала бродить по комнате, потом вышла на балкон и выглянула в ночь. Блеск воды привлек ее внимание, и неожиданно для себя она решила пойти искупаться. Натянула старое платье, даже не позаботившись о белье, тихо открыла дверь и выскочила на лестницу. Еще несколько мгновений, и она была уже во дворе и бежала к озеру.

Луна освещала озеро таинственным серебристым светом, и Сабрина любовалась им, идя по бережку, омытому еще теплой после жаркого дня водой. Ночь стояла тихая. Сова и то молчала. Сабрине даже показалось, что она единственная на всей земле не спит. Как ни странно, она успокоилась и перестала думать о завтрашнем дне.

Однако не одна Сабрина не спала в эту ночь. Бретт тоже никак не мог уснуть, и, хотя Сабрина почти бесшумно пробежала мимо его двери, он уже не мог оставаться у себя. Полуодетый, он тоже мерил шагами комнату, пока не услыхал скрип половиц. Его одолевали горькие мысли. Бретт никак не мог поверить, что влюбился всерьез.

Он привык держать свое сердце наглухо закрытым и старался не заглядывать в него до сегодняшнего дня. Любовь казалась ему слабостью и безумством, и, как пойманный в капкан зверь, он безнадежно старался вырваться на волю. Вечером он почти признал свое поражение и теперь понял, что окончательно признать его – всего лишь дело времени.

Положение, в котором он оказался, было мучительным. Он не лгал, когда говорил, что больше всего ему хочется бежать подальше от этого места. Так оно и было. Одна мысль о Сабрине погружала его в пучину отчаяния. Ему казалось, что она поймала его в свои сети и держит словно паук – муху.

Приключение с Дианой Парди в Лондоне много лет назад оставило в нем ощущение собственной привлекательности для женщин. Он не сомневался в том, что красив, что он хороший любовник, но… может быть, ее привлекает его состояние? Ужасное подозрение проснулось в нем. Неужели, несмотря на всю его привлекательность, больше всего она ценит его богатство. Много раз он повторял себе, что это чепуха, что дель Торрезы наверняка богаче его, но слишком глубоки были его раны. Он знал, что семья Карлоса почти разорена. А если он знает, то и Сабрина тоже знает. Может быть, именно поэтому она решила, что Бретт Данджермонд подходит ей больше? Эта мысль мучила его, пожалуй, больше всего и удерживала от признаний. Если он женится, даже зная, что его невеста пришла к нему из постели другого, он должен быть уверен, что не деньги привели ее к нему. Он раскурил сигару и уже собрался было пойти подышать свежим воздухом, как услыхал чьи-то шаги. Любопытствуя, кто бы это мог быть, он приоткрыл дверь и увидал удаляющуюся стройную фигурку. Не уверенный в том, что это Сабрина, Бретт, тем не менее, быстро натянул на себя рубашку и последовал за ней.

Он вошел во дворик как раз в тот момент, когда она выходила из него, и узнал ее в лунном свете. Узнал и заподозрил, что она идет к Карлосу. Ему стало противно, и он повернулся, чтобы вернуться в комнату, собрать вещи и бежать, куда глаза глядят. Сегодня же. Он не хотел больше оставаться тут и отдавать свои чувства на поругание. Надо было только придумать предлог для Алехандро, но он больше ни одной ночи не останется с ней под одной крышей и не позволит этой маленькой шлюшке играть с ним в кошки-мышки. Но он не вернулся в свою комнату.

Вместо этого, ругая себя на чем свет стоит, он отправился следом за ней. Возможно, мрачно говорил он себе, что он все не правильно понял. И правда, чем проклясть ее на веки вечные, он должен заглянуть в ее глаза. Вот почему Бретт тоже оказался недалеко от беседки и видел, как Сабрина мечтательно бредет по бережку.

Не зная о присутствии Бретта, Сабрина бегала по берегу, смеялась, чувствуя себя легкой, как пташка, от счастья. Остановилась она только возле самой беседки и с вожделением уставилась на озерную гладь.

Улыбнувшись сама себе, она отступила на шаг и, повинуясь неожиданному порыву, скинула платье. Еще мгновение она простояла нагая, освещенная лунным светом.

Бретт не дыша любовался неожиданно подаренным ему чудом. Она была похожа на языческую богиню, сотворенную из черного дерева, серебра и слоновой кости, отдававшую себя своему возлюбленному – лунному свету. Едва он подумал об этом, как Сабрина воздела к луне руки.

Волосы разметались по ее спине, казавшейся почти черной, а длинные стройные ножки блестели, словно выточенные из слоновой кости. Она стояла боком к Бретту, и он жадно смотрел, как лунный свет ласкает ее, рисуя затейливые узоры на ее коже. Он не мог оторвать глаз от этого видения.

Волна страсти захлестнула его. Ничего не сознавая, он отбросил сигару и бесшумно разделся.

Все еще думая, что она одна, Сабрина с радостным смехом бросилась в воду и поплыла, рассекая воду сильными руками. Вода была как шелковая. Она освежала разгоряченное тело и ласкала его, заставляя Сабрину, как никогда, ощущать свою красоту и притягательность. Играя, она повернулась на спину, подняв фонтан брызг, и тут заметила идущего по берегу Бретта Данджермонда.

В лунном свете она была видна ему вся как на ладони. Бретт приближался к ней, и Сабрина не в силах была отвести глаз от его великолепного сильного тела, двигавшегося со звериной грацией. Царь леса, подумала она. Иссиня-черные волосы блестели в лунном свете, широкая грудь покрыта черными волосами… Сабрина опустила глаза на его плоский живот и еще ниже… Вздрогнув от неожиданной робости, она скользнула взглядом на мускулистые ногу и подумала удивленно: неужели все мужчины так изумительно прекрасны в своей наготе? Он стоял на берегу и казался ей далеким и недостижимым, и у нее от страха и желания защемило под ложечкой.

Если он войдет в воду, если он приблизится к ней… она не хуже его знала, что произойдет потом. Долго-долго они смотрели друг на друга через разделявшее их расстояние, пока в конце концов Бретт не спросил, предоставляя ей право выбора:

– Я иду к тебе или мне остаться тут? Однако у них уже не было выбора, и оба это знали. Молча, с бешено бьющимся сердцем Сабрина смотрела, как он входит в воду, как плывет к ней. И вот он уже рядом.

Слова им были не нужны. Вода едва прикрывала Сабрине плечи, и они блестели, освещенные серебристым лунным светом.

– Ты настоящая? Или ты во сне? – прошептал он.

Сабрина не видела выражения его глаз и губ, она протянула руку и коснулась его плеча.

– Настоящая, – взволнованно ответила она, едва улыбаясь уголками губ. – А ты?

Он обнял ее и прижал к себе, и вода сомкнулась вокруг них. Его губы прижались к ее губам, его руки ласкали ее обнаженные ягодицы. Сверкнув в темноте зубами, он хрипло произнес:

– О, да, я настоящий! И я хочу тебя, лунная ведьма.

Сабрина вся отдалась на его волю. Ее губы открылись навстречу ему. Все ее тело затрепетало в его объятиях. Соски заныли и затвердели в ожидании его прикосновений. Его руки обжигали ей бедра. Вода лишь усиливала мучительно прекрасные ощущения. Они словно забылись радостным сном.

Сабрина сомкнула руки на шее Бретта и бездумно перебирала ими его мокрые волосы на затылке. Ей так приятно было быть обнаженной, и реальность представлялась ей во много раз прекраснее того, что рисовало воображение. Немыслимое блаженство наполняло ее, когда она прижималась к его теплому и сильному телу.

Широко расставив ноги, Бретт требовательно потянул ее руку вниз, и, когда она коснулась его затвердевшей пылающей плоти, он застонал от восторга, не отрывая от нее губ и прерывисто дыша.

Он прижимал ее к себе, ласкал ее узкую талию, и оба они открывали для себя радость познания чужого тела. Бретт покрывал поцелуями ее лицо, глаза, щеки, подбородок, пощекотал языком ухо, и она не выдержала, сама прижалась губами к его губам, так что они оба забыли обо всем на свете в страстном стремлении друг к другу.

Бретт поднял и опустил ее, и каждый раз, когда Сабрина чувствовала содрогающуюся пылающую плоть между ногами, у нее перехватывало дыхание от наслаждения и ожидания чуда. Бретт восхищал и очаровывал ее своей силой, но одновременно и пугал, и все равно всем телом она тянулась к нему, отзываясь на каждое его движение, на каждое прикосновение, на каждую ласку.

Поддерживая ее под ягодицы, Бретт приподнял ее над водой и, терзаемый страстью, какой еще не испытывал в своей жизни, принялся целовать ей груди.

Освещенные лунным светом, они были похожи на языческих любовников. Кожа Сабрины сверкала серебром, и капельки воды на ее крепких грудях были похожи на самые чистые бриллианты. Бретт припал к ее соску, а она, лаская его широкие плечи, трепетала от наслаждения и становилась все сильнее и требовательнее в своей страсти.

Бретт застонал, кровь бросилась ему в голову, и он еще крепче сжал ее стальными руками. Сабрина обхватила ногами его бедра, и когда он ощутил прикосновение ее девственной плоти, то почувствовал ни с чем ни сравнимое блаженство.

Он просунул между ней и собой руку и, нежно погладив ей живот, соскользнул ниже, отчего Сабрина лишь крепче обняла его за шею и прижалась губами к его волосам. Он настойчиво пролагал себе дорогу внутрь ее, и вновь и вновь она выгибалась и трепетала от того вихря чувств, что рождали в ней его ласки.

Не в силах больше выносить обуревавших ее чувств, она громко застонала, и Бретт не стал больше ждать. Словно понимая, что сейчас произойдет, она поцеловала его в губы, а он притянул ее к себе и неожиданно резким движением вошел в ее лоно, не выпуская из своих объятий.

Сабрина вскрикнула от боли, и хотя его губы заглушили ее крик, он почувствовал его и понял, что она была невинна. Бретт смотрел на нее, растерянный, и повторял:

– Господи… Сабрина… Я не хотел… Бедняжка… Я не сделал бы тебе больно, если бы…

Он замолчал, потому что страсть делала бессмысленными любые слова. Она была такой теплой, такой желанной, что он закрыл глаза и, лаская ее бедра, хрипло пробормотал:

– Теперь поздно… Я хочу тебя и возьму тебя до конца!

Он завладел ее губами и стал поднимать и опускать ее, проникая все глубже и глубже в ее тело.

Какое-то мгновение он помедлил, как бы требуя, чтобы она полностью приняла его, и Сабрина, готовая на все, еще теснее прижалась к нему. Ей было больно, но ее смущала не боль, она трепетала от новых ощущений, обуревавших ею. Она больше не была невинной. Несмотря на боль она была бесконечно счастлива, что стала его женщиной. Она понимала, что боль скоро пройдет и останется лишь наслаждение, о котором она даже не мечтала.

Она еще крепче обвила его ногами, почти требуя от него новых ласк. Бретт тихонько вздохнул и начал понемногу убыстрять свои движения. Они оба ощутили себя вдвоем на всей земле связанными друг с другом самыми крепкими узами любви. Когда же все было кончено» и они оба успокоились, ни тот, ни другая не разжимали объятий, стараясь подольше подержать волшебные мгновения.

Сабрина была так потрясена сотрясающими ее конвульсиями, что только когда Бретт бережно уложил ее на подушки в беседке, она осознала, что до сих пор обвивает руками его шею. Сначала она было рассердилась, что он принес ее туда, где она подверглась нападению Карлоса, но теперь Бретт был с ней рядом, его руки ласкали ее груди, его губы прижимались к ее шее, и она забыла обо всем на свете, кроме ласк лежавшего рядом мужчины.

Приподнявшись на локте, Бретт дотянулся до своей рубашки и принялся обтирать ее тело, обжигая своими ладонями даже сквозь материю, бессознательно возбуждая ее опять. Когда же он коснулся ее живота, Сабрина призывно раздвинула ноги и выгнулась навстречу ему. Казалось, он был удивлен ее неутомимостью, но прошла еще минута, и он, отбросив рубашку, лег рядом с ней.

Они нежно гладили друг друга, удивляясь и радуясь своему счастью. Бретт целовал ей подбородок, шею, проложил дорожку к ее грудям, пощекотал языком затвердевшие соски. Сабрина трепетала от наслаждения, и ей тоже хотелось, но она еще не умела дарить ему такую же радость. Она никогда не думала, как приятно гладить тело мужчины, прикасаться к его мускулам, пробовать на ощупь мягкие волоски на груди, легонько щекотать соски.

Бретт стонал от удовольствия, приводя Сабрину в восторг и придавая ей уверенность. Она почувствовала, как затвердели его соски, и двинулась дальше – его руки, плечи, спина, на диво твердые ягодицы, длинные сильные ноги. Ей было приятно ласкать его, и она, не замечая этого, вздыхала, когда ее руки скользили по его плоскому животу и трогали затвердевшую под ее пальцами мужскую плоть. Поначалу она помедлила, потом осмелела и, сомкнув пальцы, затрепетала его трепетом. Она вспомнила, как ей было приятно чувствовать его внутри себя, и она стала бессознательно водить рукой вверх-вниз, вверх-вниз. Не в силах выдержать эту сладкую муку, Бретт немного отодвинулся от нее.

– Нет, погоди, – прошептал он. – Я хочу всю ночь любить тебя. Я хочу ласкать тебя, чувствовать тебя, наполнять тебя собой, но если ты будешь делать то, что делаешь теперь, у нас ничего не получится.

У Сабрины быстро забилось сердце, когда она увидела страстный огонь в его глазах. Она обвила руками его шею и подставила губы для поцелуя. Она хотела, чтобы он целовал ее. Она хотела продолжения чуда. Но он не стал ее целовать. Вместо этого он проговорил:

– Я хочу смотреть на тебя, чтобы эта ночь навсегда осталась в моей памяти. Он снял ее руки со своей шеи и приподнялся, чтобы видеть ее всю в серебряном свете луны.

Сабрина была удивительно красива, и Бретт долго любовался ею, переводя взгляд с рыжих спутанных волос на высокую грудь с твердыми сосками, на живот и на длинные ноги.

Неожиданно Сабрина засмущалась, прикрыла руками груди и согнула ноги.

– Не прячься, Сабрина, – ласково попросил он. – Ты такая красивая, что тебе нечего стыдиться своей наготы.

Он убрал ее руки с груди и отодвинул в сторону колено, после чего неожиданно для Сабрины нагнулся и прижался губами к рыжим волосам возле ее лона. Сабрину словно опалило огнем. Он долго целовал ей живот, груди, шею, испепеляя огненным языком кожу, и в конце концов он вновь добрался до ее губ и приник к ним, гладя ей груди и до боли сжимая пальцами соски.

Сабрина страстно прижалась к нему, забыв обо всем на свете. Она хотела его. Хотела, чтобы он опять оказался внутри нее и подарил ей наслаждение, которое только он мог ей подарить. Она помнила, что он сделал с ней в озере, помнила, как она чувствовала его в себе и каким он был горячим и сильным. И она жадно ответила на его поцелуй.

Увидев в ее глазах огонь желания, Бретт радостно рассмеялся. Он поймал губами ее губы и по-хозяйски завладел ими, а когда Сабрина приоткрыла рот и их языки встретились, они уже не помнили ни о чем, кроме радости обладания друг другом. На этот раз, когда Бретт взял ее, не было боли, а было только наслаждение и бесконечный сумасшедший восторг.

Потом они вошли в озеро и долго плавали рядом, не говоря ни слова. И потом, когда они оделись и медленно направились к гасиенде, Бретт властно обнял ее за плечи, но опять они молчали, и их молчание было исполнено особого смысла.

По гасиенде они пробирались, словно два вора, и беззвучно поднялись по лестнице, но тут Сабрина не выдержала и хихикнула, а Бретт закрыл ей рот страстным поцелуем и с явной неохотой отпустил через несколько мгновений.

– Поговорим позже, – хрипло проговорил Бретт. – Сначала я должен получить согласие твоего отца.

Все еще улыбаясь, Сабрина кивнула, а Бретт провел пальцем по ее припухшим губам и сказал почти сердито:

– Лучше тебе закрыться, а то я за себя не отвечаю.

Она хитро усмехнулась и прильнула к нему, целуя его в щеку горячими губами и опуская руку к его животу. Бретт застонал и подался было к ней, но Сабрина со смехом увернулась и, послав ему воздушный поцелуй, пританцовывая, растворилась в темном коридоре.

Бретт постоял еще несколько минут, ласково улыбаясь ей вслед, а потом тихонько прошел в свою комнату.

Он зажег свечу, налил себе бренди и с удовольствием выпил. Его томила приятная усталость, мысли и чувства были в мире друг с другом, и все же ему не хотелось спать.

Он снял рубашку, раскурил сигару и уселся поудобнее в кресло, чтобы обдумать случившееся. Свеча сделала заметными пятна ее крови на его рубашке, и он долго в изумлении разглядывал их. Если он не поверил собственному телу, то теперь у него были неопровержимые доказательства невинности его возлюбленной.

Бретт судорожно вздохнул, и его охватила почти первобытная радость; Значит, кузен Сабрины обманул его… Но неужели все, что он сказал, не правда. Он не мог солгать насчет стремления Сабрины заполучить богатства Данджермонда. Из двух претендентов на ее руку она, несомненно, выбрала более обеспеченного.

Неприятная усмешка почти изуродовала лицо Бретта. Он допил бренди, желая заглушить неожиданно неприятный привкус во рту. Вновь он с ненавистью вспомнил, как Сабрина лежала под Карлосом, и желание отомстить прогнало прочь проснувшиеся было добрые чувства.

Да, Карлос не обладал Сабриной, но, как с издевкой напомнил себе Бретт, только из-за его собственного оказавшегося кстати – или некстати – вторжения. Не появись он тогда на пороге беседки, Карлос, без сомнения, испытал бы то же, что он сегодня.

Бретт встал и снова налил себе бренди. Неужели Сабрина настраивала их друг против друга? А сегодня она все-таки выбрала того, кто больше ее устраивает? Того, кому она подарила свою невинность.

Он постарался объективно разобраться во всем, что случилось за последние несколько недель, когда Сабрина то обдавала его жаром, то мучила холодом. То она очаровывала его, то будто не замечала. Даже сознавая причины такого ее поведения, Бретт был не в силах угомонить дьяволов, терзавших его мозг. Намеки Карлоса, его ядовитые словечки и недоверие Бретта к женщинам вообще соединились, чтобы вернуть его к обычному состоянию.

Неужели Сабрина заранее все продумала? А почему бы нет? Это был самый надежный способ выудить из него предложение. Какой мужчина, вкусивший подобное наслаждение, отказался бы, смог бы отказаться от околдовавшей его женщины? Только не он. Даже если она намеренно загнала его в ловушку. Он хотел ее и знал, что несмотря на все сомнения и подозрения, отравлявшие его радость, он при первой же возможности попросит у Алехандро руки его дочери.

Казалось бы, это решение должно было принести ему радость и успокоение, а он ощутил горькое разочарование. Никогда он не узнает истинные мотивы сегодняшнего поведения Сабрины, и отныне он обречен на муки сомнения. Неужели Карлос сказал правду, и Сабрине нужны лишь его богатства?

Злясь на себя, он надел сапоги, достал чистую рубашку и бесшумно выскользнул из дома. Он бездумно бродил по лесу, где, розовые и золотые лучи солнца постепенно разгоняли ночной мрак.

Долго он не мог избавиться от своих черных мыслей. То он был уверен, что Сабрина именно та женщина, которую он ждал всю свою жизнь, то – что его поймала в свою ловушку расчетливая интриганка, одаренная чарами Венеры.

Он понимал, что должен жениться на ней. Он лишил ее невинности, он обманул доверие человека, к которому относится с великим почтением, и единственный честный и достойный выход для него – брак. К тому же, он и помыслить не мог, как теперь будет жить без Сабрины. Она уже слишком много для него значила.

Но что ждет их впереди? Неужели то же, что отца с Джиллиан? Или есть надежда, что они обретут счастье, как Хью и София?

Бретт тяжело вздохнул. Господи! Ну и узелок! Его мучили мрачные предчувствия, и тем не менее ему было наплевать на них. Он всегда был игроком, и в конце концов решил, несмотря ни на что, взять в жены Сабрину дель Торрез, какие бы сомнения ни терзали, какие бы муки и разочарования ни ждали его впереди. Она стоит того, тихо улыбаясь, признал он и вспомнил ее сладкие губы. Она околдовала его и у него нет ни малейшего желания выпутываться из ее сетей.

Дьяволы оставили его в покое, и Бретт с тихой улыбкой на губах поспешил обратно. Солнце стояло уже высоко в небе, освещая лес, и он с удовольствием осмотрелся вокруг, в первый раз заметив роскошный лесной ковер у себя под ногами. Поглядев вверх, он увидел деревья в полном цвету и даже вишневое дерево с уже созревшими плодами, алыми каплями сверкавшими на зеленом фоне. Цветы тоже были на любой вкус и всех цветов радуги. Однако он не мог оторвать глаз от лесной лилии, притягивавшей к себе его взгляд ярко-красными лепестками.

Возле самой опушки росло много таких лилий на высоких стройных ножках, и они напомнили ему Сабрину. Может быть, яркие цветы напоминали ее пылающие на солнце волосы, может быть, своей экзотической красотой или изяществом они вызывали в его памяти ее образ. В любом случае, он остановился и долго смотрел на них, думая о Сабрине. В конце концов он нежно погладил один цветок, и улыбка коснулась его губ. Он с ума сошел, сравнивая ее с цветком. Да она скорее тигрица, а не цветок! Лилия с душой тигрицы, весело подумал он, вспомнив первый день, когда он гнался за ней на лугу и она ранила его кинжалом.

– Тигровая лилия, – громко сказал он, – Пурпурная лилия. Его Пурпурная лилия!