Текст книги "Пурпурная лилия"

Глава 26

Глядя, как Бретт закрывает за собой дверь, Сабрина тоже пожалела, что не может провалиться сквозь землю. Поначалу она обрадовалась, что Бретт жив и невредим, но, увидев его лицо, поняла, что из разговора с Карлосом не вышло ничего хорошего, и сердито подумала: какую еще ложь он наплел Бретту. Она надеялась, что дело обошлось без драки, но вдруг заметила, что губы Бретта в крови и с рук содрана кожа. Ей до смерти захотелось броситься к нему, обнять его, утешить, но она слишком хорошо знала, что это не приведет к добру.

Сердце ее переполнилось одновременно любовью и гневом, в то время как он приближался к ней с растрепанными волосами и в разодранной рубашке, открывавшей его мощную грудь, поросшую густыми черными волосами. И вдруг ее охватило нестерпимое желание прижаться к нему…

Судорожно вздохнув и напрасно стараясь подавить вожделение, она спросила первое, что ей пришло в голову:

– Вы не ранены? Что случилось? Карлос жив?

После всего, что произошло вечером, ей было наплевать на Карлоса, но ей было проще спросить о нем, чем продолжать сопротивляться своему собственному желанию оказаться в объятиях Бретта, ласкать его, любить его…

У Бретта брови поползли на лоб.

– Какая забота! – Потом поднял окровавленную руку. – Может быть, поцелуете, радость моя?

Сабрина чувствовала себя неловко. Она с самого начала поняла, что он в ярости. Он будто дышал насилием, насилие окружало его, и насилие сверкало в его глазах.

Сабрина в этот момент была удивительно хороша. В зале горели свечи, и ее рыжие волосы пылали огнем, а зеленое платье с прозрачной накидкой придавало ей неземной вид, но Бретт-то знал, что она вся – плоть и кровь. Он помнил, какая нежная и горячая у нее кожа и как он когда-то вспыхивал огнем, стоило ему прикоснуться к ней. Вот в этом огне ему и хотелось сейчас сгореть, потому что он знал, что любит ее, что всегда любил ее и будет последним дураком, если и на сей раз позволит обстоятельствам их разлучить.

Сейчас для него было важно только одно – право назвать ее своей. Он забыл, что деньги значат для нее больше, чем он сам. Даже то, что сказал ему Карлос, не имело значения. Он пришел к ней не из детской, так почему его должно возмущать, что она тоже имела любовников? Он не знал любви. Он знал только физическое влечение. И не жалел об этом, пока не появилась Сабрина. Познав же это не всем доступное чувство, познав объятия любимой женщины, он уже и сам не понимал, как жил без этого долгие годы. Он бы не стал отрицать, что все это время у него были женщины, ибо воздержание не входило в число его добродетелей, но, как ни странно, он не ложился в постель ни с одной женщиной после возвращения из Египта. Словно он вернулся к Сабрине. Словно он понял, что напрасно пытался забыться в объятиях других женщин. Есть только одна женщина…

Ему было трудно в этом признаться. Ни одна женщина, которая что-либо значила в его жизни, не была добра к нему. Мать его отвергла, нанеся ему страшную душевную рану. Потом Диана Парди… Но больнее всего ему было, когда его отвергла Сабрина. И все-таки он вернулся через шесть лет, чтобы опять попасть в ласковую западню, которая причинит ему столько же горя, сколько подарит радости. Он трезво смотрел в будущее, зная, что жизнь без Сабрины будет для него еще невыносимее, чем рана, которую она нанесет ему.

Ну, ладно, мстительно оборвал себя Бретт, по крайней мере получу удовольствие от ее тела, укрощу ее хотя бы в постели. Он услышал стук в висках и почувствовал, как в нем нарастает желание, едва он представил себе Сабрину обнаженной. Глаза у него затуманились…

Сабрина, как завороженная, смотрела на протянутую руку… Ничто не могло доставить ей большей радости, чем возможность поцеловать эту руку, прижаться к его телу… Понимая, куда могут завести ее подобные мысли, Сабрина с трудом отвела взгляд от его руки и тут же встретилась с ним глазами. У нее перехватило дыхание. Он так смотрел на нее, что Сабрина с трудом удержалась, чтобы не броситься ему на шею, и опустила глаза, но и это не принесло ей облегчения.

Странная улыбка блуждала на его губах. Он подошел ближе.

– Мужчины не умеют скрывать свое желание, в отличие от женщин и, только коснувшись ее, мужчина может узнать, как она к нему относится. – Он протянул руку и коснулся ее груди. Провел большим пальцем по соску, тотчас затвердевшему, и поцеловал в губы.

Сабрина безнадежно боролась со своим желанием. Она не должна! Пусть она решила принять его предложение, это другое… Это реальность. Но сейчас она не должна позволять ему… трогать ее… Не должна… Но, Боже, как же замечательно, когда он прикасается к ней. Она вся дрожит от радости и наслаждения… Однако Сабрина собрала остатки воли и прошептала:

– Н-н-нет. В-в-вы с-с-сказали, что дадите мне время обдумать сделку.

Бретт уставился на нее, ничего не понимая, и прошло несколько секунд прежде, чем он грустно покачал головой.

– Прошу прощения, моя радость, но никаких сделок не будет. Никогда. – Он взял ее за плечи, привлек к себе и прижался к ней жаждущим ртом.

Сабрина не в силах была ему сопротивляться.

Да И нужно ли? Ведь она сама жаждет его… Он поднял ее и быстро понес по лестнице, не отрывая от нее своих губ. Сабрина не стала вырываться. Она любит его. А он ее хочет, и это все, что ей теперь нужно. Мучиться она будет потом. Спрашивать себя, где были ее стыд и гордость.

Бретт ногой отворил дверь, стремительно пересек первую комнату, вошел в спальню и положил ее на огромную кровать.

Он тяжело дышал, когда лег рядом с ней, и хрипло прошептал:

– Господи, ты настоящая Венера, только в следующий раз, моя радость, я постараюсь, чтобы кровать была поближе.

Сабрина еще не успела вдуматься в его слова, как он опять поцеловал ее, и она забыла обо всем. О сопротивлении больше не могло идти речи.

Она наслаждалась его поцелуями, вкусом его губ, а Бретт медленно провел рукой по ее волосам, снял серебряную сетку, державшую волосы, и с нежностью распустил тяжелые огненные кудри. Он не отпускал ее губ, и с каждой секундой Сабрина хотела его все сильнее.

Она и не думала бежать или останавливать его, и только радостно вздыхала, гладя его шелковистую грудь и плечи и удивляясь тому, что его кожа напомнила ей о нагретом солнцем атласе. Ей так хотелось слиться с ним…

Весь погруженный в наслаждение, Бретт, тем не менее, помнил о расплате. Она в его объятиях, в его постели, и он понимал, что никогда больше не отпустит ее от себя. Не сможет! Она принадлежит ему, и еще до того, как наступит утро, она тоже будет это знать.

Сабрина еще успела отметить на удивление мягкое и теплое покрывало под ней, приятно щекочущее голые плечи, и неяркий огонек свечи. Но когда его руки опустились ей на плечи и принялись гладить нежную кожу, а потом стянули пониже платье, чтобы добраться до грудей, она забыла обо всем на свете.

Она затрепетала, стоило его руке коснуться ее груди, а он гладил и ласкал ее, пока она не поняла, что сойдет с ума от желания. И тогда она распахнула на нем рубашку, радуясь, что он понял ее и скинул ненужную тряпку, и обхватила его за шею, стала гладить его спину, грудь. Легко коснувшись пальчиками его сосков, она слегка сжала их, как он делал с нею, и он ответил на ее ласку.

– О нет! – шепнул Бретт. – Подожди. Я так тебя хочу. Я так долго этого ждал. Я не смогу терпеть.

Но она тоже ждала, поэтому, совсем не думая, что говорит, ответила ему:

– Я тоже хочу тебя. Я тоже хочу тебя ласкать.

Этого Бретт не мог выдержать. Он впился в ее губы с такой силой, что ее желание стало почти нестерпимым. Потом он отпустил ее губы и стал жарко целовать ей шею и груди, проводить влажным горячим языком по затвердевшим соскам и вокруг них, а когда он слегка куснул их, Сабрина не стерпела и выгнулась под ним, требуя новых ласк.

Когда Бретт ненадолго оторвался от нее, Сабрина недовольно застонала. Он немного повозился с ее платьем, и мгновение спустя оно, шурша, упало на пол, а Сабрина осталась лежать обнаженная на кровати.

Он долго молчал, потом Сабрина услыхала его неожиданно охрипший голос:

– Ох, Сабрина, ты такая красивая… даже лучше, чем я помню.

Сабрина робко приоткрыла глаза и увидала, что он стоит возле нее на коленях. Увидала его голую грудь, натянутые бриджи. Она увидела в них и страсть, и желание, но и еще что-то, отчего бессознательно потянулась к нему, тоже охваченная страстью.

Однако Бретт нежно развел ее руки.

– Я хочу смотреть на тебя. Я так часто мечтал о том, как ты будешь лежать здесь, рядом со мной…

На этот раз Сабрина успела разглядеть комнату, черный бархатный полог над кроватью и великолепную тигровую шкуру, на которой она лежала. Не веря своим глазам, Сабрина прикоснулась к ней, попробовала на ощупь шелковистый мех и подивилась рыжим и черным полосам.

Бретт наклонился к ее лицу и прошептал:

– Когда я убил этого тигра в Индии, я представил, как ты будешь лежать на его шкуре… как мы вместе будем лежать на ней.

Сабрина перевела на него взгляд и, не отрываясь, завороженно смотрела, как он снимает бриджи и предстает перед ней совершенно обнаженным. Он совсем не смущался, даже вроде наоборот, ему хотелось, чтобы она смотрела на него и видела, какой он сильный и красивый.

Перед Сабриной был божественно красивый зверь, мускулистый, стройный, грациозный, с широкими плечами, узкими бедрами и длинными мощными ногами, но Сабрина не могла оторвать взгляд от его лица, от прекрасного и любимого лица, от всей души желая, чтобы он всегда так смотрел на нее и пришел к ней с любовью в сердце.

Его взгляд восхищенно скользил по ее телу, остановился на коралловых сосках, потом на животе. Сабрине казалось, что он обжигает ее своим взглядом, поэтому когда он задержал его на золотистых волосах, ей показалось, что он уже трогает ее, ласкает ее, целует ее… там. В голове у Сабрины замелькали такие мысли, что она закрыла глаза, боясь, что Бретт прочитает их.

Бретт молча смотрел на нее, и кровь стучала у него в висках. Все его тело содрогалось в исступленном желании немедленно слиться с ее телом. Ее огненные волосы разметались по звериной шкуре, а золотистое тело словно светилось на рыже-черных полосах звериной шкуры. Бретт в жизни не видел ничего прекраснее. Сабрина была создана для любви. Высокая грудь, тонкая талия, восхитительно безупречные бедра.

Застонав, он лег рядом с ней, принял ее в свои объятия и языком открыл ей губы. Он сжал ей ноги своими бедрами и так притиснул ее к себе, словно хотел принять ее в себя и слиться с ней воедино.

Ощутив его горячее прикосновение, Сабрина было испугалась, но потом опомнилась и, вздохнув, с радостью открылась ему навстречу, целуя и лаская его. Она тоже обняла его, чтобы быть еще ближе, с удовольствием ощущая прикосновение его волос к своей груди и жар его мужской плоти на своем животе.

Бретт целовал ее груди, живот, потом коснулся губами рыжих волосков. Сабрина застонала, чувствуя, как он опускается еще ниже и его язык уже коснулся ее там, где еще ни разу не касался. Она было сжалась от страха и восторга, но он ласково раздвинул ей ноги, и Сабрина с радостью подчинилась ему, испытывая неземное блаженство.

Немного испугавшись собственных чувств, Сабрина ухватилась за черные волосы Бретта, желая остановить его и думая, что умрет, если он не перестанет. Она вскрикнула от восторга, когда он сжал ее груди, не отрывая языка и губ от сладкой женской плоти, заполученной в его полную власть.

Сабрина никогда не думала, что возможно такое наслаждение, и откинулась на тигровой шкуре, гладя волосы и плечи Бретта и дрожа всем телом. Неожиданное острое ощущение пронзило ее, и она, забыв обо всем на свете, ближе придвинулась к нему, плача и умоляя его о чем-то, шепча, что она больше не выдержит, и в исступлении двигаясь всем телом, не желая упускать ни крупицы из подаренного ей блаженства.

Несколько минут она лежала без сил. Ей казалось, что ее больше нет, но через мгновение она почувствовала, как тело Бретта скользит вверх, и страсть вспыхнула в ней с новой силой.

Бретт приподнялся над ней и, взглянув в ее полуприкрытые глаза, радостно вздохнул и раздвинул ей коленями ноги. У него самого глаза блестели и голос срывался, когда он прошептал:

– Сейчас у нас будет вместе. Я хочу видеть твое лицо…

Он нежно провел рукой у нее между ног, и Сабрина с изумлением почувствовала, что опять нестерпимо хочет его и с готовностью отзывается на каждую его ласку. Она обняла его за шею и посмотрела прямо ему в глаза.

Бретт больше не мог сдерживать себя. Он тянул, сколько мог, ради нее он подавлял свое нетерпение, но и его воля не была железной. Он вздохнул и, подсунув руки ей под ягодицы, потянул на себя, чтобы ощутить наконец ее горячую влажную плоть. Он весь дрожал, и дыхание его было коротким и судорожным, а потом он закрыл глаза и растворился в умопомрачительных наплывах страсти.

В ее объятиях он нашел райское блаженство и знал, что только она одна могла подарить его ему, поэтому он не хотел, чтобы наступил конец и надо было бы возвращаться в подозрительную реальность из Рая, который они сотворили вместе. Наслаждение было столь велико, что он бросился в него, забыв обо всем.

Сабрина с радостью принимала каждое его движение и, сжимая ногами его бедра, владела им так же, как он владел ею. Удивившись, она поняла, что умеет уже различать приметы скорого блаженства, и едва его первая волна залила ее, как она окаменела.

Бретт почувствовал, что с нею, и, с трудом открыв глаза, поглядел ей в лицо и прошептал:

– Погляди на меня, Сабрина… Погляди на меня! Я хочу видеть, что тебе хорошо со мной.

Она не могла ему отказать, и он увидел затуманенные страстью глаза Сабрины, а она увидела напряженное лицо, упавшие на лоб черные волосы и перекошенный в сладостной муке рот. Глаза его стали почти черными. Сабрина с восхищением смотрела, как он борется» чтобы хоть ненадолго отдалить последнее мгновение…

Неожиданно Сабрина почувствовала, что не в силах больше терпеть. Словно гигантский пожар разгорался у нее внутри, и, застонав от счастья, она выгнулась, стремясь раствориться в нем.

Для Бретта это стало последней каплей. Он дал себе волю и, зарывшись лицом в ее волосы, легонько покусывая мочку ее уха, вошел в нее до конца и пережил несколько мгновений высшего наслаждения.

Они еще долго лежали, не разнимая объятий, полностью отдавшись на волю своих желаний, которые подсказывали им, где и как искать новые радости и, самое главное, как познать счастье, обладания любимым телом.

Незадолго до рассвета Бретт опять приподнялся над ней и поглядел в усталое счастливое лицо, проклиная себя за годы, в которые он отказывал себе в райском блаженстве. Больше я ее не отпущу от себя, подумал он. Она моя!

Сабрина шевельнулась, чувствуя на себе его взгляд, и, открыв глаза, на мгновение поймала выражение, которое так быстро исчезло, что она решила, будто оно ей померещилось. Он опять был замкнут и насмешлив. Сабрина оробела. Вдруг она вспомнила, что лежит совершенно голая на тигровой шкуре, и засмущалась, мысленно представив себе все, что он делал с ней… И ее щеки очаровательно зарумянились.

Бретт слабо улыбнулся, и голос его прозвучал неожиданно ласково.

– Ты смущена, моя радость? Куда же подевалась тигрица, которая всю ночь делила со мной постель и все время просила: «Пожалуйста, пожалуйста, еще…»

Сабрина лежала красная от стыда и смотрела на него во все глаза, стараясь натянуть на себя хотя бы уголок шкуры. Бретт рассмеялся и поцеловал ее в губы.

– Прости меня, – хрипло проговорил он. – Я не хотел сказать ничего плохого. – Вдруг он изменился в лице. – Мне кажется, надо подумать, как перенести тебя в твою постель. – Он подмигнул ей. – Чтобы слуги поменьше болтали…

Она смущенно наблюдала, как он встал, прошел совершенно голый по комнате и поднял с пола бриджи. Она не могла разглядеть его в сумеречном свете, но ей это и не было нужно. Она помнила его всего руками, губами, всем телом.

Бретт быстро оделся, подобрал ее платье и рубашку и небрежно бросил их ей, но Сабрина даже не успела ничего осознать, как уже, закутанная в тигровую шкуру, оказалась в его руках.

Бретт посмотрел на ее волосы цвета красного золота, растрепанные после столь бурной ночи любви, на пухлые губы, на выглянувший коралловый сосок, и опять почувствовал прилив желания, однако решительно развернулся, толкнул ногой дверь и вышел с ней на руках из своей спальни.

Все еще ничего не понимая, Сабрина спросила:

– Куда вы меня несете?

– Туда, где вы должны были быть ночью, – ответил Бретт. – В вашу постель.

Не сразу поняв его слова, Сабрина рассердилась. Неужели он жалеет о том, что случилось? Неужели он жалеет, что любил ее? Значит, нет надежды?

Они молча прошествовали по коридорам, к счастью не встретив никого из слуг на своем пути.

Бретт отворил дверь в ее комнату и, направившись прямо к кровати, без всяких церемоний опустил ее на покрывало. Быстрым движением он выдернул из-под нее тигровую шкуру, разбросав ее одежду, и стоял, с усмешкой глядя, как она пытается прикрыть свою наготу.

Сабрина рассердилась и, сверкнув янтарными глазами, села в постели, прижав зеленое платье к груди.

– Что это вы себе думаете? – спросила она. Сабрина не знала, чего ей ждать в это утро, тем не менее она совсем не была готова, что с ней будут обращаться, как с кулем зерна.

Бретт не сводил с нее глаз. Улыбаясь одними уголками губ, он сказал:

– Ничего не поделаешь, мадам, иначе мне придется опять лечь рядом с вами.

– О! – смутилась Сабрина. Она отвела глаза в сторону и тихо задала главный вопрос:

– После этой ночи… после… – Она помолчала, но все-таки набралась храбрости:

– Вы сказали, никаких сделок. Что же будет?

Уже не улыбаясь, он твердо сказал:

– Будет свадьба.

Глава 27

У Сабрины бешено заколотилось сердце. – Свадьба? – переспросила она, думая, что ослышалась. Бретт сощурился и кивнул.

– Да. Свадьба.

Даже в своих самых смелых мечтах Сабрина не могла предположить ничего подобного. Она надеялась, хотела, мечтала, но в общем-то всерьез не верила в то, что такое случится. Она была счастлива… Но она не забыла, что Бретт, как и прежде, ничего не сказал ей о любви… Сабрина подняла глаза. Сейчас он ничем не напоминал того пылкого любовника, который делил с ней ночью постель. Он уверен в себе, решителен, это да, но он не возлюбленный, мечтающий соединиться узами брака с любимой.

Сабрина закрыла глаза. Господи, что же делать? Больше такое может не повториться. Кажется, его предложение не имеет никакого отношения к признанию в любви, но разве став его женой, она не получит возможность завоевать его сердце? Из-под полуопущенных век она рассматривала его, и в висках у нее стучало. Как же он красив! Как она любит его и совсем его не знает! Неожиданно у нее в голове вспыхнули воспоминания о девушке из Нового Орлеана и о Констанце. Неужели он и вправду столь ужасный человек? Жестокий, хладнокровный, подлый? Или он тот нежный возлюбленный, который подарил ей восхитительную ночь? Язвительный и щедрый, каким она знала его в последние недели жизни в Новом Орлеане? Сабрина колебалась между своей мечтой всегда обладать им и страхом проснуться на следующий день после венчания женой чудовища. Посмеет ли она решиться? – вопрошал ее мозг. Посмеет ли не решиться? – вопрошало сердце.

Желая протянуть время и, может быть, понять его, Сабрина спросила:

– Зачем?

Удивленная улыбка осветила его лицо. Он подошел ближе и погладил ее по щеке.

– Ты еще спрашиваешь после нашей ночи? Это были совсем не те слова, которые она хотела услышать, однако она немного успокоилась. Он хочет ее. Конечно, он никогда не делал из этого тайны, и Сабрина решила, что его страсть дает ей в руки неплохое оружие против него. Он полюбит ее! пообещала она себе. Когда-нибудь он полюбит ее так же сильно, как теперь хочет владеть ее телом, а пока… Бретт прервал ее размышления.

– Я не ждал, что вы броситесь мне на шею от радости, но, с другой стороны, я не понимаю, что вас так пугает? Когда-то вы не прочь были выйти за меня замуж. Почему же теперь сомневаетесь?

– Разве вы забыли, что это я разорвала помолвку? – взвилась Сабрина. Лицо Бретта посуровело.

– Я ничего не забыл, – со злостью ответил он. – Даже то, что вы никак не могли выбрать между мною и Карлосом, а потом отвергли меня, потому что решили, что я разорен.

Сабрина даже рот открыла от изумления. С ужасом смотрела она на Бретта, который буквально ослеп от боли и ярости, пережитых шесть лет назад.

– Ладно, теперь прошлое не имеет значения. Ваш отец возложил на меня ответственность за вас, и я решил, что лучший способ избавиться от не доставляющих мне удовольствие обязанностей, – это жениться на вас. – Он тяжело вздохнул. – Этого хотел Алехандро, и… – Его голос не дрогнул. – Стало быть, так оно и будет.

Сабрина хотела было заговорить. Ответить ему. Объяснить. Но он сложил руки на груди и угрожающе спросил:

– Так что? Жена или любовница? Потрясенная его обвинением и разозленная его нежеланием слушать ее, Сабрина готова была дать ему пощечину и крикнула «да» прежде, чем еще раз упустит такую возможность.

Бретт заметил ее гневный взгляд и насмешливо изогнул бровь.

– Ну? – холодно спросил он. – Получу я наконец ответ или вы опять собираетесь довести меня до бешенства?

Сжав кулаки, Сабрина крикнула ему в лицо:

– Вы получите ответ, самонадеянное животное! Но знайте… Вы еще пожалеете, что женились на мне, это я вам обещаю!

Бретт с облегчением вздохнул, но постарался скрыть это от Сабрины. Она капитулировала, и он был счастлив.

– Угрожаете, моя радость? – беспечно спросил он. – И это после моего столь галантного предложения! Ведь вы его принимаете, не так ли?

Бретту дорого стоила его беспечность, но он в самом деле безумно хотел, чтобы она стала его женой.

Забыв о том, что она не одета, Сабрина вскочила с кровати.

– Черт бы вас побрал! Да! Мой ответ – да! Их взгляды встретились, и ее гнева как не бывало, стоило ей заметить в его глазах то выражение, которое немедленно сделало ее счастливейшей из невест. Но Бретт опустил глаза и стал взглядом собственника изучать ее тело.

– Хорошо, – пробормотал он и притянул ее к себе.

Страсть бросила их друг к другу, и они слились в страстном поцелуе, но Бретт явно не собирался идти дальше. Он решил для себя, что в следующий раз они соединятся только как муж и жена. Он неохотно отстранился и улыбнулся.

– Радость моя, ты слишком соблазнительна. – Он посмотрел на ее дерзко выпяченные груди. – Слишком соблазнительна. – И он повернулся на каблуках, чтобы уйти, но остановился в дверях. – Сегодня я повидаюсь со священником. Оглашение состоится в воскресенье, так что свадьба – не позже, чем через три недели.

Он закрыл дверь прежде, чем Сабрина успела ему ответить, да и что ей отвечать, беспечно подумала она. Ничего не понимая, она смотрела на свое скомканное платье и постепенно восстанавливала в голове все, что произошло за последние двенадцать часов. Неужели только вчера вечером она поехала с Карлосом на бал к Роблесам? Неужели только вчера?

Сабрина подняла испорченное платье и сунула его за шкаф. Люп, конечно, найдет его и будет задавать всякие вопросы, но сейчас это не имеет значения. Ей надо подумать о гораздо более важных вещах.

Сабрина легла и завернулась в тигровую шкуру, немедленно напомнившую ей о Бретте – такая же теплая и ласковая, непонятная и желанная. Через три недели она станет его женой, подумала Сабрина, и по спине у нее пробежал холодок радости и страха. Она улыбнулась. Нет, она заставит его полюбить себя! Сердце у нее забилось быстрее. Она вспомнила промелькнувшую в его глазах нежность, когда он поцеловал ее всего несколько минут назад. Неужели это любовь? И ночью разве она не видела такое же выражение в его глазах прежде, чем он лег с ней рядом?

Она плотнее завернулась в шкуру. Господи! Сколько времени она мечтала, что Бретт полюбит ее и они будут вместе.

Неожиданно ее мысли перескочили на Карлоса. Карлос врал Бретту. Он сам признался. Ей было тяжело смириться с тем, что человек, которого она любила и которому всегда доверяла, пытался расстроить ее счастье. Ей стало душно. А что, если он врал не только Бретту?.. Сабрине пришлось признать, что в этом нет ничего невероятного. Карлос, наверное, врал ей тоже. Так-то он воспользовался ее доверием!

Он признался, что сказал Бретту, будто они были любовниками, после чего Бретт упрекнул ее, будто ей нужно его богатство, а не он сам. Так почему бы Карлосу не соврать и ей?

Неприятная мысль. Один раз она уже выбросила ее из головы, но теперь собиралась додумать до конца. Она соединила вранье Карлоса с его ужасным нападением на нее шесть лет назад в беседке, да и вчера в карете вспомнила, каким ядом он исходил, бросая ей упреки, и как он был страшен…

Сабрина с неудовольствием вспомнила, что Карлос первый заронил в ее голову мысль о том, что Бретт охотится за ее приданым. Он постоянно повторял ей, что Бретту нужны лишь ее деньги. Что он втерся в доверие ее отца в корыстных целях.

Но зачем он так поступил? Из злобы, ревности или из желания защитить ее? Может быть, он искренне верил, что Бретт – охотник за приданым? Сабрина тяжело вздохнула. Она совершенно растерялась. И очень злилась на Карлоса. Неважно, почему он так поступил. Главное, он посеял сомнение и недоверие. Но даже если все не так, если Бретт – не охотник за приданым, это все равно не объясняет его поведения с Констанцей Моралес. Сабрина была слишком наивна, чтобы поверить в заговор Карлоса и Констанцы. Она могла поверить, как бы ей ни было тяжело, что Карлос врал и ей и Бретту, но дальше этого она не шла. Констанца явно была беременна, и отцом ребенка она назвала Бретта. Тут ей показалось, будто луч солнца пронизал тьму. Об отношениях Бретта и Констанцы ей ведь тоже сообщил Карлос…

Сабрина устало потерла лоб. Неужели я так слепо влюблена, что готова ухватиться за все, что может оправдать его? – мучительно размышляла она. Господи! Помоги мне! Ведь я знаю только, что Карлосу нельзя доверять и что я люблю Бретта Данджермонда и через три недели стану его женой. Больше я ничего не знаю.

Вскоре сон сморил ее, и она открыла глаза только к вечеру. Не совсем придя в себя после всего случившегося, она как зачарованная несколько минут смотрела на полог кровати. Постепенно разные звуки и запахи привели ее в чувства.

Сабрина встала и только тогда заметила поднос с кофе и булочками возле постели. Судя по тому, что кофе был еще горячий, поднос принесли совсем недавно. Возле ванны хлопотала Люп.

Сабрина села в постели, натянула на себя рубашку, лежавшую в ногах, и, налив в чашку кофе, позвала:

– Люп! Доброе утро!

– Утро? – воскликнула Люп, улыбнувшись, и вошла в спальню. – Сеньорита, уже половина пятого вечера. – Она смутилась. – Я бы дала вам поспать подольше, но сеньор Бретт сказал, что вам пора вставать. Он пригласил сегодня на вечер гостей отпраздновать вашу помолвку. – Люп, забыв, что горничной так вести себя не подобает, обняла Сабрину. – Ой, сеньорита, мы с Олли так рады за вас! Мы часто с ним говорили о вас и о сеньоре Бретте и все время хотели, чтобы вы поженились! Правда, как хорошо! Мы так рады за вас обоих!

Сабрине стало тепло на душе от искренних поздравлений Люп, но ее несколько покоробила торопливость Бретта. Им еще так многое надо обговорить. Ей очень хотелось знать всю правду о прошлом и заручиться уверенностью, что промелькнувшая в его глазах нежность не что иное, как…

Она приняла ванну и облачилась в нечто золотисто-воздушное. Глаза ее мягко светились, на щеках играл нежный румянец, и она была на диво прелестна, когда спустилась вниз.

Бретт это сразу оценил, стоило ему увидеть ее. Сердце у него дрогнуло. Она решила стать его женой. В это мгновение ему было все равно, порядочно или непорядочно то, каким путем он добился ее согласия. В любви все средства хороши, и война тоже, цинично подумал он.

Он уже успел переделать массу дел после того, как вышел на рассвете из спальни Сабрины. Повидал священника, договорился об оглашении и о дне венчания. Друзья были оповещены с помощью разъехавшихся во все стороны слуг, и вечером он собирался представить им Сабрину как свою невесту.

Бретт поморщился. Наверняка Франсиска и Карлос попытаются устроить скандал.

Да, многие будут злиться. И будут правы, с улыбкой решил Бретт, вспомнив утренний разговор с Франсиской.

Он только что вернулся от священника, как Франсиска без доклада явилась к нему в библиотеку, где он занимался тем, что писал приглашения. Бретт удивился, что она в вечернем платье, во уже через несколько секунд все разъяснилось, и стало ясно, что она не виделась и не говорила с сыном.

Франсиска была очень уверена в себе и очень враждебна. Глаза у нее сверкали ненавистью.

– Вы уже, наверное, знаете, что Карлос и Сабрина сбежали от вас. И знаете, что меня не было этой ночью здесь… я не желала попадать вам под горячую руку, а теперь вы, я надеюсь, уже поостыли.

Бретт не двинулся с места.

– Разве вам все равно, что мой сын убежал с вашей подопечной? Как только они поженятся… – Она обвела глазами библиотеку. – ..Вам придется покинуть этот дом и оставить его нам.

Бретт сам не знал, как ему удалось сохранить внешнее спокойствие. Ярость охватила его от неосторожных слов Франсиски. Значит, ночью решено было бежать. Неужели Сабрина тоже участвовала в заговоре? Вряд ли. Ведь она вернулась домой. Это – во-первых. А во-вторых, с ней был Олли. О Сабрине можно говорить что угодно, но она прекрасно понимала, что Олли помешает ей бежать. Он вспомнил, как вчера распахнул дверь и увидел внизу Сабрину и Карлоса. Тогда он был не в себе от вина и от ярости, чтобы правильно оценить ситуацию, но сегодня он не сомневался, что Сабрина за что-то злилась на Карлоса, а Карлос был чем-то расстроен… Расстроен, потому что Сабрина ускользала от него?

Бретт улыбнулся. Наверное, Карлос плохо рассчитал.

– А почему вы думаете, что я покину мой дом и оставлю его вам? – спросил он Франсиску.

– Да потому что он наш! Потому что вы купили и обставили его на деньги Сабрины, – заявила Франсиска.

Все еще удивляясь своему хладнокровию, Бретт спокойно объяснил Франсиске все до конца. Он дал ей полный отчет о своем финансовом положении и рассказал о неудавшемся побеге.

– Вероятно, сеньора, вы были слишком уверены в себе и в своем сыне. Повидайтесь с ним. Что же до моей подопечной, то она, уверяю вас, спит в своей спальне, а когда проснется, мы объявим о нашей помолвке. – Он встал и вышел из-за стола. – Вы и ваш сын – ее ближайшие родственники, так что вы будете приглашены к нам на сегодняшний вечер, но из-за сложившихся обстоятельств, думаю, вам лучше отклонить приглашение.