Текст книги "Пурпурная лилия"

Наверное, со временем боль утихнет, но Сабрина уже начала в этом сомневаться. Она все так же, как в первый день, горевала об отце, мучилась., и сердилась на него.

Смерть Алехандро была неожиданной и жестокой… Он возвращался из Накогдочеза и встретился, по всей вероятности, с разбойниками. На земле остались следы борьбы, в которой Алехандро оказался побежденным, и стилет пронзил его сердце. Ценные вещи, которые были при нем, исчезли, включая браслет, подаренный ему Еленой.

Когда Франсиска рассказала ей это, Сабрина словно окаменела. Она не могла поверить, что отец больше никогда не приедет домой, не обнимет ее, что она больше никогда не услышит его словечка «чика». Когда же шок прошел, она словно сошла с ума, мечтая лишь об одном – найти убийцу и отомстить ему самым страшным образом. Ковбои прочесали всю местность, так как Сабрина обещала кучу денег тому, кто найдет убийцу, но он как сквозь землю провалился.

Франсиска и Карлос не отходили от нее в первые недели после бессмысленной смерти Алехандро. Они были добры и внимательны к ней, и Сабрина платила им искренней благодарностью. Постепенно она даже прониклась любовью к тетке и сблизилась с ней, но через некоторое время бесконечные слезы Франсиски стали раздражать ее…

Сабрина подняла голову. Ничего не замечая вокруг, она размышляла о том, что ждет ее дальше в жизни и сможет ли она когда-нибудь обрести счастье.

Она опустила взгляд на свою черную шелковую юбку, не замечая того, что перебирает тоненькими пальчиками дорогую материю. Год траура по отцу уже миновал. Она могла бы вновь, если бы захотела, надеть что-нибудь веселое, но почему-то ей было тяжело даже подумать об этом.

Куда подевались мои силы, моя тяга к жизни, устало подумала она? Неужели она так и увянет в тоске и печали?

Присутствие Франсиски вовсе не вносило радость или хотя бы удовольствие в ее жизнь. И она вдруг пожалела, что тетка с кузеном все еще живут с ней под одной крышей. Ей казалось, что, оставшись одна, она не стала бы отгораживаться от друзей. Это Франсиска и Карлос навязывают ей одинокий образ жизни, а иначе она бы сняла черное платье и перестала мучить себя из-за несправедливой судьбы, отнявшей у нее отца, который под конец жизни все же предал ее…

Она сердито сверкнула глазами, вспомнив тот страшный день, открывший ей всю глубину его предательства. Это было почти год назад. Вскрыли завещание Алехандро, и…

Даже теперь Сабрина, вспоминая те минуты, сбрасывала с себя безразличие, ставшее ее второй натурой. Она сжала зубы. «Как он мог так поступить со мной?» – не понимая, сердилась она.

Нет, Алехандро не лишил ее наследства, но иногда, когда гнев Сабрины был особенно силен, она даже жалела, что он не сделал этого. Все лучше, чем то, что он учудил!

Сто раз Сабрина слышала, как Алехандро сокрушался: «Ах, какая была бы замечательная пара! Я не понимаю тебя, чика! Бретт был бы замечательным мужем для тебя, вы созданы друг для друга!»

Сабрина горько усмехнулась. Он не смог заставить ее выйти замуж за Бретта, но связывал их цепью на всю оставшуюся жизнь. Сабрина была единственной наследницей отца и, вслушиваясь в голос нотариуса, не удивилась тому, что Алехандро все завещал ей. В ярость ее привела приписка. Ее единственным опекуном назначался Бретт Данджермонд. Как какая-нибудь породистая кобылка, она была отдана ему, и Бретт был волен поступать с ней, как ему заблагорассудится. Все было отдано во власть Бретта Данджермонда… до ее свадьбы. Мало того, если бы она собралась замуж, Бретт должен был одобрить ее выбор. Если нет, то все богатства дель Торрезов, за малым исключением, уплывали к нему.

Сабрина скрипнула зубами. Диос! Она была в ярости! Это именно с того дня Франсиска не могла заставить себя без возмущения произносить имя Алехандро. Карлос тоже был ошеломлен. Но первым из всех троих пришел в себя. Когда Сабрина укорила его в бесчувственности, он только пожал плечами.

– Что толку возмущаться? Я не могу ничего изменить, так что придется терпеть. Кроме того, ты отказалась выйти за меня замуж… какое мне дело до того, что Данджермонд стал твоим опекуном?

Сабрина была недовольна.

– Тебя не волнует, что я полностью в его власти? Что я почти принадлежу ему? – изумилась она.

Карлос привлек ее к себе и нежно поцеловал в лоб.

– Конечно, волнует, керида! – ласково прошептал он. – Но пока Данджермонд не отступится, я ничего не могу предпринять. – Он опять коснулся губами ее волос. – Или ты передумала и решила сделать меня счастливейшим мужчиной на свете? Вместе, я уверен, мы сможем что-нибудь предпринять против дурацкой приписки в завещании.

Сабрина грустно улыбнулась ему.

– Если бы я могла полюбить тебя… Но ты мой друг, мой кузен… а не мой возлюбленный.

– Я бы мог им стать. Я бы мог, если бы ты мне позволила.

Сабрина смотрела на него и вспоминала их встречу в беседке. К сожалению, она ничего не забыла.

– Карлос, ты всегда будешь моим другом. И не больше, – ласково проговорила она. Он вздохнул и отпустил ее.

– Завтра я уезжаю в Мехико. – Глаза у него насмешливо блеснули. – Может быть, там я найду себе какую-нибудь другую рыжеволосую наследницу.

– О, это было бы прекрасно, – искренне обрадовалась Сабрина. – Я была бы просто счастлива!

Карлосу ее ответ не понравился, и он отвернулся, чтобы скрыть разочарование. На другой день он отправился в Мехико, рассчитывая продать там скот с Ранчо дель Торрез.

Сабрине казалось, что ее плохое настроение связано с отсутствием Карлоса. После смерти Алехандро они осторожно восстанавливали былую близость. Оставшись одна с тетей Франсиской, Сабрина поняла, что скучает по нему. В конце концов, с ним можно было хотя бы изредка посмеяться.

Однако омрачало ее не только отсутствие Карлоса. Рано или поздно ей предстояло встретиться с опекуном. Поначалу Сабрина ждала, что он вот-вот объявится и она выскажет ему все, что у нее накипело, но получила лишь вежливое письмо от адвоката из Нового Орлеана с сообщением, что Бретта Данджермонда нет в стране, но как только он вернется, то немедленно приступит к своим обязанностям.

Сабрина давно уже перестала всерьез злиться на отца и думала лишь о том, что в один прекрасный день Бретт Данджермонд опять появится в ее жизни, а пока ей остается только ждать… и строить планы.

Прежняя гордость вернулась к ней. Нет, она не доставит ему удовольствия своим несчастным видом. Она покажет ему, что Сабрина дель Торрез с честью встречает все, что посылает ей судьба!

Неожиданно почувствовав себя лучше, почти как в прежние времена, Сабрина встала и с отвращением посмотрела на свое унылое черное платье. Пора снять траур и снова начать жить… Алехандро это пришлось бы по душе!

Сабрина прискакала на гасиенду, и, едва въехала во двор, как появился Клементе.

– Сеньорита Сабрина, – сказал он, слегка хмурясь, – к вам посетитель.

– Кто?

Клементе был явно растерян.

– Не знаю. Молодой человек. Он спрашивает вас. Он мне кого-то напоминает, но кого?..

Сабрина удивилась. Возле привязанного коня стоял высокий стройный юноша, проделавший, судя по виду, немалый путь.

Не скрывая своего любопытства, Сабрина зашагала прямо к нему.

– Да? – спросила она, едва отдышавшись. – В чем дело?

– Я же сказал, что вернусь, мисс! – весело сказал незнакомец. – Я же обещал, что вернусь, разве не так?

– Олли?!

Глава 20

Это в самом деле был Олли! За шесть лет он основательно подрос и раздался в плечах. Его лицо больше не походило на мудрую обезьянью мордочку.

На языке у Сабрины вертелась тысяча вопросов, но от волнения у нее помутилось в голове, и она только ласково проговорила:

– Ox, Олли, как я рада видеть вас снова! Но я не смею вас задерживать… Кое-кто в этом доме ждет не дождется встречи с вами!

Олли мучительно покраснел, явно чувствуя себя не в своей тарелке.

– Да?! Люп?.. Я хотел сказать, она?..

– Люп здесь, если вас это интересует, – поддразнила его Сабрина, и улыбка чуть тронула уголки ее губ. – Она теперь моя горничная. Но больше я вам ничего не скажу… Сами поговорите с ней.

Взяв неожиданно оробевшего молодого человека за руку, Сабрина повела его к дому, на ходу объяснив Клементе:

– Это Олли Фрэм приехал к нам! Но сначала он обязательно должен поговорить с Люп. Пожалуйста, пришлите ее в маленькую гостиную.

Сабрина по-матерински нежно глядела, как Олли в волнении шагает по комнате, то и дело поправляя воротничок рубашки, словно он вдруг стал ему узковат. Услыхав тихий стук в дверь, он побелел, как полотно, и посмотрел на Сабрину.

– Мисс, – шепотом спросил он, – она не вышла замуж?

Сабрина загадочно улыбнулась.

– Это вы сами должны у нее выяснить. Дверь отворилась, и на пороге появилась ничего не подозревавшая Люп. Не заметив Олли, она спросила:

– Сеньорита, это правда, что мой Олли вернулся?

Олли издал странный звук, словно поперхнулся.

– Олли, керидо, это ты? – прошептала Люп, от волнения почти потеряв голос.

Олли кивнул, жадно оглядывая стройную фигурку Люп, вспоминая ее прежнюю и отмечая про себя происшедшие с ней перемены. Она ведь была почти ребенком, когда он в последний раз видел ее, а теперь стала прелестной молодой женщиной с большими карими глазами, тяжелыми черными локонами и полуоткрытым от удивления ртом.

Пока они разглядывали, узнавая, друг друга, Сабрина тихо вышла из комнаты.

Они этого даже не заметили. Люп словно во сне двинулась навстречу Олли, и Сабрина, посторонившись, пропустила ее, а потом закрыла за собой дверь. В последний момент она, правда, обернулась, чтобы сказать им что-нибудь ободряющее, но, увидев, как Люп нежно проводит пальчиком по лицу Олли, и тот ласково смотрит на нее, она оставила их и пошла во двор, размышляя, привез ли Олли письмо от Бретта.

Она знала, что Франсиску не обрадует приезд Олли, но не ожидала такого взрыва ярости и злобы. Франсиска сидела за столом, когда Сабрина вошла во внутренний дворик, и подняла на нее горящие смертельной ненавистью глаза.

– Это правда? Правда, что слуга гринго приехал? Ты разрешила ему войти в дом?

– Да, правда, – ровным голосом ответила Сабрина. – И я пригласила его, кстати, в мой дом.

У Франсиски губы вытянулись в ниточку.

– Если еще этот дьявол гринго, Данджермонд, позволит! – злобно выпалила она, и это было последнее, что она сказала более или менее членораздельно. Остальное было просто полусумасшедшим бредом, в котором одинаково доставалось и покойному Алехандро, и Бретту Данджермонду.

Послушав несколько минут, Сабрина в конце концов не выдержала:

– Хватит! Мое положение и так не из приятных, не надо делать его еще хуже. Да и порочить память моего отца ни к чему!

Однако вопли Франсиски все-таки испортили Сабрине настроение, поэтому, сжав кулаки, чтобы не сорваться, она отправилась в свою комнату. Но и в своей спальне ей не удалось обрести покой, потому что она неотвязно думала о встрече Люп и Олли.

Когда Люп через полчаса вошла в комнату и Сабрина увидала ее растерянное лицо, она поняла, что произошло что-то неприятное. Даже может быть очень плохое.

Сабрина вскочила со стула.

– Люп, в чем дело? Что случилось? Твой Олли вернулся, и после всех твоих страхов, что он не вспомнит о тебе, что он найдет себе еще кого-нибудь, я думала, ты будешь светиться от радости.

У Люп на глазах стояли слезы.

– Ох, сеньорита, я была так счастлива! Он стал настоящим красавцем. Я так любила и ждала его… – Она жалобно посмотрела на расстроившуюся Сабрину. – Ах, сеньорита, он хочет, чтобы я бросила вас! Чтобы я поехала с ним в Новый Орлеан! – И она, обливаясь слезами, бросилась к ногам Сабрины. – Я так его люблю! – рыдала Люп. – Я ждала его столько лет, а теперь разрываюсь пополам. Я не могу покинуть вас, мою семью, моих друзей, все это и ехать куда-то с человеком, которого я почти не знаю. Я люблю его, – повторила она, – но могу ли я довериться ему? Ох, сеньорита, я знаю, вы все понимаете! Вы найдете выход!

Сабрина сделала над собой усилие и улыбнулась ей, после чего, отвернувшись, спросила:

– А где Олли? Ты его не прогнала? Люп от этих слов даже испугалась.

– О, нет, нет! Я бы не смогла! Это нехорошо. Да и он сказал, что без меня не уедет!

Когда Сабрина сошла вниз в маленькую гостиную, Олли повторил ей то же самое слово в слово.

– Мисс, я не уеду отсюда без нее. – И вдруг взорвался. – Я ее не понимаю! То она рада мне и говорит, что выйдет за меня замуж, а когда я зову ее ехать со мной, она делает постное лицо. Женщины!

Сабрина чувствовала себя довольно странно, играя роль посланца мира между двумя влюбленными, тем не менее она нашла в себе силы спокойно сказать:

– Олли, дайте ей время, ведь ваш приезд был для всех нас большой неожиданностью.

– Но я же сказал, что вернусь! – возразил он. – И она, если ждала все эти годы, должна верить мне.

Сабрина кивнула.

– Правильно. Но одно дело мечтать о возлюбленном, ждать его, а другое – встретиться с ним лицом к лицу. Да еще так неожиданно. У нас, у испанцев, есть поговорка: «Берегись просить у Бога… Он может и расщедриться». Неужели вы не понимаете, что должны дать ей немного времени, чтобы она опять привыкла к вам… ведь она была совсем ребенком, когда вы уехали.

– Не таким уж и ребенком! – мрачно возразил Олли, недовольный поворотом событий.

– Ладно, не смотрите так хмуро, – улыбнулась ему Сабрина. – Завтра вы отдохнете, поговорите с Люп, и все станет на свои места. Вот увидите!

Олли что-то буркнул в ответ, но вынужден был согласиться.

– Ладно, мисс, я сделаю, как вы говорите. – И неожиданно переменил тему разговора. – Клементе сказал, что я могу занять мою прежнюю комнату, если, конечно, вы не возражаете. Пойду устраиваться. Кажется, придется мне здесь задержаться дольше, чем я рассчитывал.

В глазах Сабрины заплясали веселые огоньки.

– Вы действительно думали, что сегодня приедете, а завтра женитесь на Люп и увезете ее? Ведь она не видела вас шесть лет!

Олли застенчиво улыбнулся, но вдруг умолк и лицо у него стало очень озабоченным, словно внезапно он вспомнил что-то важное.

– В чем дело? – спросила Сабрина.

– Господи, мисс, я совсем забыл! – смущенно воскликнул Олли. – Честно, совсем забыл про письмо.

Сабрина побледнела, но, хотя и с трудом, сохранила спокойствие.

– Что ж, это понятно.

– Мисс, я всегда знал, что вы лучше всех! – радостно проговорил Олли, передавая ей долгожданное послание.

Олли наконец ушел, и Сабрина нетерпеливо распечатала конверт.

В нем не было ни единого слова привета или соболезнования. Только сообщения и приказания. Бретт писал, что в ближайшее время войдет в курс всех ее дел и примет решение о том, где она будет жить и какие суммы получать на расходы. То же самое касается круга ее друзей и знакомых. Агент Алехандро в Новом Орлеане уже проинформировал его о состоянии финансов на сегодняшний день, а агент в Мехико вскоре представит отчет. Пока он рассчитывает, что она останется там, где находится сейчас…

Письмо было написано в самом оскорбительном тоне и с такой уверенностью, что она покорно склонит голову перед его волей, что Сабрина не выдержала. Неужели он правда верит, будто ему удастся сделать из нее послушную дурочку? Она еще ему покажет!

От апатии не осталось и следа. Сабрина разорвала письмо и, глядя на клочки бумаги, жалела, что не может поступить так же с Бреттом Данджермондом.

В своем теперешнем состоянии она напрочь забыла, что когда-то любила этого человека, лежала в его объятиях. Все это, подумала она, тряхнув огненной головкой, далеко в прошлом.

Через час она объявила, что собирается ехать в Новый Орлеан и не позже, чем через неделю. Франсиска попробовала было возражать, но это не возымело никакого действия. Не меняя выражения лица, Сабрина сказала:

– Прошу прощения, тетя, я поеду, даже если вас это не устраивает. Я собираюсь сразиться с Данджермондом, и деньги здесь не главное. Меня возмущает его поведение!

Не в силах повлиять на племянницу, Франсиска в сердцах воскликнула:

– Дождись по крайней мере Карлоса! Он вот-вот должен быть. Не можешь же ты ехать в Новый Орлеан одна… Это немыслимо!

Сверкнув янтарными глазами, Сабрина предложила:

– Если вы хотите, можете ехать со мной. Лучшей дуэньи мне не найти.

Растерявшись от этого неожиданного предложения, Франсиска ненадолго задумалась, а потом согласно кивнула головой.

– Си! Я поеду с тобой и буду оберегать тебя до возвращения Карлоса.

Решение Сабрины ехать в Новый Орлеан лишь усилило желание Олли немедленно обвенчаться с Люп.

К неудовольствию Франсиски, отъезд задержали на несколько дней из-за венчания. И хотя само промедление сеньору не очень огорчило, тем не менее возмущению ее не было границ:

– Они всего-навсего слуги, Сабрина! – шипела Франсиска. – Ты слишком с ними возишься. У себя на Ранчо де ла Вега я не потерпела бы, чтобы простая служанка изменила мои планы.

Сабрина молчала, на зная, как ей удастся выдержать долгое путешествие в Новый Орлеан наедине с тетушкой Франсиской. Ничего, это научит меня терпению, сказала она себе вечером накануне отъезда. Терпению и сдержанности…

Однако путешествие оказалось на редкость удачным. Погода стояла замечательная, никаких непредвиденных неприятностей не случилось, ни один разбойник не напал на них и даже не показался вблизи.

Для Олли и Люп это было настоящим свадебным путешествием. Они все больше влюблялись друг в друга. Днем они ехали верхом рядом по тропинке, ведущей через почти непроходимый тропический лес, а ночью…

Сабрина изо всех сил старалась подавить в себе зависть, когда смотрела на счастливую Люп, которая, блестя глазами, складывала по утрам вещи. Стыдясь самое себя. Сабрина отворачивалась и мечтала, что когда-нибудь она тоже… А, может быть, и нет, вспоминала она, ведь ее будущее в полном распоряжении Бретта Данджермонда!

Чем ближе они подъезжали к Новому Орлеану, тем больше волновалась Сабрина. Она покрикивала на Люп, огрызалась на тетку и не один раз ловила на себе удивленные взгляды Олли. Несдержанность пугала ее тоже, но она ничего не могла поделать с нахлынувшим страхом. При одной мысли, что она скоро увидит Бретта, в ней поднимались такие противоречивые чувства, что она полностью оказывалась во власти бессильной ярости.

И все-таки ее не столько мучила предстоящая война с Бреттом, сколько ужасное чувство, что он имеет над ней просто колдовскую власть. Она боялась, потому что была беззащитна перед его чарами, мечтала увидеть его, хоть один раз взглянуть на когда-то любимое лицо, хотя слишком хорошо представляла себе, какой безжалостный человек прячется за красивой наружностью.

Что будет, когда она неожиданно предстанет перед ним? Он разозлится? Или постарается вновь очаровать ее? Заставит ее быть слепой и покорной? Ему так это замечательно удалось шесть лет назад! Сабрина поджала губы. Янтарные глаза сердито сверкнули. Никогда больше он не заставит ее любить его по-прежнему. Никогда не будет он вертеть ею по своему усмотрению. Никогда!

Да, решено, больше она ему не уступит. Что ж, она готова сражаться за то, что по праву принадлежит ей. Но удастся ли выиграть? Сможет ли она устоять перед его волнующим влиянием? Вспоминая его поцелуи возле озера в ту единственную их лунную ночь и как она блаженствовала в его объятиях, Сабрина затрепетала, желая вновь оказаться на ранчо. Прочь воспоминания! Она сердито отмахнулась от предательских мыслей. Сабрина дель Торрез не бежит от войны и гордо принимает то, что посылает ей судьба. К тому же, Бретт Данджермонд скорее всего встретит ее с оружием в руках, нежели раскрытыми объятиями, напомнила она себе.

Городской дом Бретта находился в довольно благоустроенном районе Нового Орлеана восточнее Дофин-стрит и недалеко от Миссисипи. Олли поехал вперед, и вскоре они остановились возле довольно красивого трехэтажного дома, который, благодаря своему положению на Конди-стрит, смотрел прямо на реку, по которой приплыли французы, обосновавшиеся здесь в 1718 году.

Вспомнив, что шесть лет назад ураган чуть не разорил Бретта, Сабрина с любопытством оглядела дом, который поразил ее своими размерами и основательностью. Заведя всех за угол, Олли ловко провел лошадей и экипажи через красивые железные ворота.

Сабрина почувствовала противную дрожь в коленках. Сердце у нее бешено колотилось. Возьми себя в руки, уговаривала она себя, право, не стоит так бояться встречи с Бреттом Данджермондом.

Сабрина, разрумянившись, решительным шагом двинулась в указанном направлении и остановилась, пораженная открывшейся ей красотой.

Она стояла в просторном квадратном дворе, закрытом со всех сторон стенами дома и затейливо украшенном экзотическими цветами в керамических вазонах: красной и белой геранью, оранжевым гибискусом и крошечными пальмами. Здесь росли еще две магнолии, которые сейчас буйно цвели белыми цветами, особенно красивыми на фоне листвы, дававшей достаточно много тени.

Все было обустроено со вкусом и с любовью. На втором и третьем этажах дома были балконы с железными решетками, тоже увитыми цветами. Сабрине понравились и двор, и дом.

Даже Франсиска не могла скрыть своего удивления.

– Да, – хмуро проговорила она, стоя за спиной Сабрины, – кажется, гринго незачем было охотиться за приданым, как мы все думали. Если только он не на твои денежки устроил все это!

Сабрина не торопясь пошла к большим дверям в центральной части дома, пугаясь и все-таки стремясь побыстрее узнать, что ее ждет в будущем.

Перед ней открылась широкая деревянная лестница, которая вела на второй этаж. Сабрина остановилась в нескольких шагах от нее, не зная, что ей делать.

Франсиска фыркнула.

– Какой все-таки нелюбезный этот гринго! Никто нас не встречает! Дом у него, как у настоящего дворянина, а ведет он себя хуже некуда. Может быть, кто-нибудь все-таки изволит явиться!

– Нас не ждали, тетя, – возразила ей Сабрина. – Возможно, никто не заметил, как мы подъехали.

– Можно подумать, что мы появились бесшумно, как призраки. Не оправдывай его! Это просто еще одно оскорбление!

Распрямив плечи, Франсиска сердито двинулась вперед. Тишину двора нарушали только крики птиц да жужжание пчел; дом казался пустым. Франсиска опять повернулась к Сабрине, чтобы сказать ей еще раз, что она обо всем этом думает, но тут до них донесся скрип открываемой двери. Франсиска сделала шаг назад и задрала голову.

По лестнице спускался мужчина. На нем была белая льняная рубашка с широкими рукавами на манжетах и открытым воротом, подчеркивавшая зрелую смуглую красоту. Прошедшие шесть лет оставили след на его мужественном лице. Вокруг глаз разбежались морщинки, около губ пролегли две довольно глубокие складки. Сабрина вспомнила, что ему уже исполнилось тридцать четыре года. Иссиня-черные волосы блестели на солнце, но возле висков появились серебряные, ничуть не портившие его пряди. Сабрине страстно захотелось коснуться их.

С присущим ему изяществом, Бретт одолел последние ступени, ничем не показывая своего удивления, затянулся сигарой и спрятал глаза за немыслимо длинными ресницами! Остановился он в нескольких ярдах от Сабрины. В несколько секунд он охватил всю ее взглядом: уставшую, с косой, переброшенной через левое плечо, со шляпой, защищавшей ее от солнца, и грязными ботинками. И хотя Сабрине ничего не оставалось, как терпеть, она рассердилась и, изо всех сил сжав арапник, упрямо вздернула подбородок.

Бретт заметил это и насмешливо улыбнулся. Он подошел ближе и дотронулся до огненных волос рукой. Ей показалось, что в его движении были одновременно и ласка и угроза.

– Моя подопечная! Моя очаровательная послушная подопечная приехала навестить своего злого опекуна.

Сабрина хотела было ответить ему грубостью, но увидела такое спокойствие в его зеленых глазах, что слова замерли у нее на губах. Она попробовала увернуться, но он не пустил ее. Так они молча испытывали друг друга, глядя друг другу в глаза, Сабрина – с вызовом, а он – непонятно как. Потом Бретт опять улыбнулся, но совсем не весело и не ласково, его глаза остались холодными и непроницаемыми.

– На сей раз победа за мной, тигровая лилия, Пурпурная лилия, – сухо проговорил он.