Текст книги "Кот в тупике"

Глава 25

В дальнем углу под кроватью Вильмы насмерть перепуганным комочком жалась Дульси, прислушиваясь к шагам в холле; она была готова пуститься наутек, если Бернина заглянет сюда и найдет ее. Едва заслышав за дверью шаги, она отбросила трубку и нырнула под кровать; Макс Харпер безрезультатно взывал к ней с другого конца провода. Если Бернина услышит его, возьмет трубку и начнет задавать вопросы, а Харпер, в свою очередь, начнет расспрашивать ее – все пропало. Кроме нее в доме не было никого, кто бы мог сделать этот звонок.

Она даже не осмеливалась снова прыгнуть на кровать, чтобы положить трубку: времени не было, Бернина уже у самой двери…

Дульси почти полночи дожидалась возможности позвонить – Бернина все время висела на телефоне; а теперь, вместо того чтобы мирно засыпать в своей постели, еще и сюда приперлась.

Было около часа ночи, когда Дульси вернулась домой, измученная бесконечными словоизлияниями надравшегося в стельку Грили; вдобавок в тесной комнатенке Перл Энн можно было задохнуться от источаемых стариком алкогольных испарений. Им с Джо пришлось выслушать все его причитания по поводу несчастной Мэйвити и безумные планы найти ее, которые, разумеется, ни к чему не привели, поскольку к полуночи старикан надрался до бесчувствия. Азраил, похоже, был очень доволен тем, что Мэйвити могла пострадать; его янтарные глаза злобно сверкали. Это же надо так ненавидеть, недоуменно размышляла Дульси. Черный кот был переполнен ненавистью, она составляла суть его натуры – ненависть ко всем, кто не преклонялся перед ним.

Она примчалась домой, пролетев через свою дверку, и сообразила, что Вильмы дома нет – возле открытого гаража не было видно ее машины. Она догадалась, что Вильма все еще разъезжает по городу, высматривая маленький «Фольксваген» Мэйвити.

Автомобиль Бернины стоял у обочины, но сама она отправилась ужинать с агентом по недвижимости. Дульси надеялась, что ее нет дома. Однако затем, направившись к телефону, она услышала ее голос.

Проходя через неосвещенную гостиную, она почувствовала запах духов Бернины – та сидела за письменным столом Вильмы и болтала по телефону. Послушав несколько минут, Дульси поняла, что Бернина помирилась со своим прежним сожителем. Она скользнула в Вильмину спальню, жалея, что в доме всего одна телефонная линия.

Шторы задернуты не были, и слабый свет уличного фонаря омывал комнату, оставляя мягкие тени. Кровать была аккуратно застелена. Дульси запрыгнула на цветное стеганое покрывало и приготовилась к ожиданию.

Ей часа два пришлось ждать, пока Бернина наговорится. Время от времени Дульси выглядывала в холл и прислушивалась; разговор представлял собой затейливое чередование слезливо-сентиментального лепета, сердитого спора и любовного воркования – тошнотворная смесь человеческой непоследовательности и женской хитрости.

Бернина перетащила телефон на кушетку и улеглась на ее по душку, продолжая кокетничать с этим типом.

Дульси задремала на кровати; время от времени она просыпалась и слышала, что та все еще болтает по телефону; свет в гостиной тоже еще горел, а у нее внутри что-то екало от нетерпения.

Но наконец она услышала, что Бернина вышла из гостиной, прошла через холл, затем из комнаты для гостей донеслось какое-то шуршание – то ли Бернина собирала вещи для отъезда, то ли готовилась ко сну.

Прикрыв дверь в спальню Вильмы и придержав ее лапой, что бы не щелкнул замок, она вспрыгнула на ночной столик и ткнула носом телефонную трубку.

Разум твердил ей: подожди, пока у Бернины не погаснет свет; не делай этого, пока она не уснет.

Но ждать уже не было никаких сил. И ее нетерпение нашептывало: чего ты боишься? Она тебя не услышит. Уже почти утро, давай же, смелее.

Приподняв трубку за шнур, она бросила ее на подушку, сжала лапу и, набрав номер Харпера, прижалась ухом к динамику. Джо уже освоился с телефоном, а вот она по-прежнему нервничала. Когда она впервые набрала номер и услышала голос на другом конце линии, он показался ей столь фантастическим и странным, как будто принадлежал не человеку, а какому-нибудь марсианину.

Когда диспетчер снял трубку, она отважно попросила позвать Макса Харпера.

– Капитана Харпера сейчас нет. Вы можете поговорить с лейтенантом Бреннаном.

– У меня информация для капитана Харпера лично. Это касается убийства Винтропа Джергена. Капитан должен получить ее срочно, прежде чем прибудет агент из ФБР. Мне надо связаться с ним немедленно, перезвонить я не смогу.

Диспетчеру потребовалось некоторое время, чтобы перекинуть звонок Харперу на сотовый; все эти электронные премудрости внушали Дульси благоговейный трепет. Однако заминка так разволновала кошку, что ее шкурка начала подергиваться. Наконец ее соединили с Харпером. Она старалась говорить разборчиво, но голос повысить боялась, и потому ей приходилось шептать.

– Капитан Харпер, вы меня слышите? – Он продолжал молчать, но ей было слышно, как он дышит. – Капитан, вы только что опечатали квартиру на Вента-стрит, где произошло убийство. Ваши люди не стали трогать компьютер. Вы оставили его, вызвав специального человека из ФБР, чтобы он проверил записи.

В ответ – тишина и его хриплое дыхание. У нее вспотели лапки. Интересно, подумала она, волнуется ли сейчас Харпер. Все это было очень странно: двое, соединенные не только чудесами электроники, но и гораздо более удивительным феноменом – магией, природу которой вряд ли понимала она сама и в которую Макс Харпер никогда не заставит себя поверить. Она пред ставила себя на фотографии, где кошачья мордочка совмещается с лицом женщины, составляя единое изображение, и чуть не захихикала.

– Капитан Харпер, вашему человеку из Бюро потребуются пароли, чтобы войти в программу. Пароль Джергена, открывающий его финансовые документы, – Каир. У Перл Энн Джеймисон был другой пароль. Он даст вам доступ к данным, которые она, похоже, хотела утаить от Джергена – в его же собственном компьютере. У нее пароль – Тигр. Мне кажется, и то, и другое – города в Джорджии.

Она было начала объяснять, какая связь между Перл Энн и Троем Хоуком, как вдруг услышала шаги; ахнув, она вскрикнула, соскочила на пол и забралась под кровать. У нее над головой из трубки послышался оклик Харпера:

– Успокойтесь, что за черт?

Когда дверь спальни открылась и вспыхнул свет, каждая мышца в теле Дульси была напряжена как натянутая струна; еще миг – и Дульси готова была сорваться с места и броситься на утек – мимо Бернины, через холл – к спасительной дверке. Слава Богу, трубка молчала, хотя она не слышала щелчка; стало быть, Харпер не отсоединялся. Она вслушивалась, ожидая коротких гудков, что означало бы конец связи. Она была так напугана, что почти не обращала внимания на другие звуки в спальне: скрипнула открываемая дверь стенного шкафа и кто-то начал копаться в вещах. В голове у нее сейчас было одно: что если Бернина возьмет трубку, а Харпер все еще на линии? Звонить было больше не кому. Из обитателей дома здесь находилась только кошка, съежившаяся под кроватью и почти обезумевшая от страха.

Дрожа, она прислушалась к шороху перебираемой в шкафу одежды. А затем почувствовала запах Вильмы, легкий аромат ее геля для душа.

Выглянув из-под покрывала, она увидела голые ноги Вильмы – та как раз надевала домашние тапочки. Мяукая от облегчения, она выскочила из-под кровати и принялась извиваться вокруг хозяйкиных лодыжек, мурлыча так, что все тело ходило ходуном.

Вильма подняла кошку и пристально посмотрела ей в глаза.

– Что? – прошептала она, оглядываясь на закрытую дверь. – Что случилось?

– Я… я думала, что это Бернина, – выдохнула Дульси, прижимаясь к Вильме.

Только теперь Вильма заметила трубку, лежавшую на кровати. Она неодобрительно подняла бровь:

– Ты не получила мою записку?

– Какую записку? Ты оставила записку?

Вильма посадила кошку на кровать, повесила трубку и спустилась в холл. Дульси слышала, как она прошла через кухню и открыла заднюю дверь, а затем вернулась, держа в руках сложенный листок бумаги.

– Я сунула ее в окантовку твоей дверки, оставила только малюсенький уголок, чтобы Бернина не заметила.

Выглянув в холл, прежде чем Вильма снова закроет дверь спальни, она увидела, что свет у Бернины погашен. Интересно, она уже уснула или стоит возле своей двери и норовит подслушать?

Вильма развернула листок и положила на кровать:

«Уехала искать Мэйвити. Одна здесь не оставайся. Отправляйся к Джо, у него ты будешь в безопасности».

Дульси настороженно взглянула на нее:

– Ты что, действительно думаешь, что Бернина могла бы…

– Не знаю, что она могла бы, только всю ночь, пока мы искали Мэйвити, я себе места не находила – за тебя волновалась, два раза домой заезжала. Видела, что у Бернины нет света, и немного успокаивалась. Наверное, она вернулась очень поздно.

– Она пришла около часа, а потом повисла на телефоне, все болтала с тем парнем, с которым жила. То ныла, то орала, то заигрывала – в общем, целое представление устроила. Может, она съедет наконец. Вы не нашли Мэйвити?

– Нет, – Вильма присела на кровать, вид у нее был уставший и расстроенный. – И когда я думаю об ужасной смерти Джергена, меня охватывает страх за нее. Если Мэйвити видела убийцу, ее жизнь недорого стоит. – Она посмотрела на Дульси долгим испытующим взглядом: – Почему его убили? Что происходит? Что тебе известно об этом?

Дульси в смятении смотрела на нее, не зная, что делать.

Она пыталась сказать капитану Харперу, что Перл Энн и есть Трои Хоук. Стоит ли сказать об этом Вильме?

Но что толку? Вильма не посмеет сообщить Харперу. Он наверняка спросит, откуда ей это известно и почему она не сказала об этом раньше. А если она скажет, что узнала об этом только что, он начнет выяснять, как ей удалось раскрыть тайну Перл Энн в тот же день, когда произошло само убийство. Неожиданная осведомленность Вильмы заведет ее в такую паутину скрытности и недоговоренности, из которой ей уже не выбраться.

Вильма не умела лгать представителям закона, особенно Максу Харперу. Профессия приучила ее к правдивости. И если она начнет выкручиваться и пытаться придумать какое-нибудь объяснение, Харпер наверняка заподозрит неладное. Поэтому Дульси с отсутствующим видом пожала плечами и ничего не сказала.

Когда Вильма наклонилась к постели и принялась складывать стеганое ситцевое покрывало, не дожидаясь, пока Дульси слезет с него, громкий стук в заднюю дверь заставил их вздрогнуть от неожиданности; вслед за этим послышались крики Клайда.

Бросившись со всех ног в кухню, Вильма распахнула дверь. Дульси последовала за ней и вспрыгнула на стол. Клайд ворвался, гаркнув с порога.

– Где она? Что слу.. ?

– Тс-с! – прошептала Вильма, хватая его за руку. – Бернину разбудишь! В чем дело?

На щеках Клайда чернела колючая щетина, волосы торчали во все стороны, на спортивной куртке под мышками расплылись круги пота. Увидев Дульси, он смолк, затем выдвинул стул и сел, не сводя с нее глаз. Его лицо пылало от волнения.

– Ты меня в гроб вгонишь! Что, черт возьми, ты вытворяешь? И что здесь происходит?

Дульси недоуменно смотрела на него.

– Боже мой, Дульси, когда ты позвонила Харперу, а потом издала такой жуткий звук, я подумал, что тебя убивают. – Он понизил голос, взглянув в сторону комнаты для гостей. – У меня прямо кровь застыла в жилах, когда ты взвыла!

– Ты подслушивал? А где ты был? – Дульси вскинула голову. – И откуда ты узнал, где я нахожусь?

– А где тебе еще быть? Ну, если только у меня. Но сначала я бросился сюда, – Клайд вздохнул. – Ты мяукнула, Дульси, почти завыла в этот проклятый телефон. Харпер так изумился, так… Я уж подумал, что кто-то тебя сцапал и вот-вот свернет твою глупую кошачью голову. – Он мрачно смотрел на нее. – Эти звонки, Дульси…

– Я не выла. Я не мяукала. Я просто ахнула, – тихо сказала она. – Мне показалось… показалось, что идет Бернина. – Клайд молчал, глядя на нее. – Я боялась, что она застанет меня у телефона. Но потом оказалось, что это не она, а Вильма. А что сказал Харпер?

– Он ничего не сказал. Во всяком случае я не знаю, что он сказал. Я оттуда выскочил как ошпаренный, думая, что тебя здесь душат. Мы сидели у Сэма в ресторане, на шоссе. О господи!

Дульси лизнула его руку. Она была тронута до глубины души.

– Откуда же я знала, что ты подслушиваешь? Я не хотела тебя расстраивать.

– Да как же мне было не расстраиваться-то? А ты представляешь, что будет, если Харпер действительно слышал, как ты мявкнула? При том, как он уже спрашивает о вас обоих… Ты не думаешь, что он того и гляди свихнется? Он задает вопросы, на которые я не могу ответить, Дульси. Просто не осмеливаюсь. – Клайд сжал руками голову. – Иногда, Дульси – между нами – я чувствую, что больше всего этого не вынесу.

Она тронула его руку своей мягкой лапкой. Он казался таким огорченным, что она не знала, то ли посочувствовать ему, то ли рассмеяться.

До сих пор, подумала она, Клайд превосходно справлялся с большинством затруднительных ситуаций. С того момента, когда Джо открыл ему, что наделен даром человеческой речи, что он может вести беседу на английском языке и даже читать, Клайд стоически переносил необычный образ жизни Джо – и ее собственный. Он не впадал в истерику, не паниковал. Своими не вольными восклицаниями он порой даже умилял их. Более того, счета за деликатесы, которые иногда по телефону заказывал Джо, Клайд оплачивал без лишних упреков.

Он смирился с тем, что Джо первым по утрам читает газету и требует на завтрак анчоусы. И до сегодняшнего утра, думала она, самообладание его не покидало.

Она снова погладила его по руке и потерлась щекой о костяшки пальцев.

– Не стоит тебе так переживать, у людей от этого давление поднимается. Видишь, со мной все в порядке. Это был всего лишь телефонный звонок.

– Всего лишь телефонный звонок?! Посмотрела бы ты на физиономию Харпера. – Клайд тяжело вздохнул. – Похоже, Дульси, ты просто не представляешь, как все это расстраивает Макса.

Вильма встала из-за стола, достала из холодильника молоко и занялась приготовлением какао.

– Каждый раз, когда в расследование встреваете вы с Джо, – сказал Клайд, – каждый раз, когда вы звоните Харперу со своими безумными подсказками, его снова одолевают подозрения. Он вываливает на меня всю эту чертовщину и начинает доставать всякими язвительными замечаниями.

– Например? – нарочито спокойно спросила Дульси, стараясь не терять самообладания.

– Он начинает намекать, что хочет получить ответы на мучающие его вопросы. Но он слишком расстроен, чтобы спрашивать напрямик. А это совсем не похоже на него. Он самый прямолинейный мужик из всех, кого я знаю. Но теперь… Знаешь, Дульси, это уж слишком.

Она вгляделась в его лицо.

– С каких это пор помощь в раскрытии преступлений называется «вся эта чертовщина», как ты изволил выразиться? Чем плохо поймать преступника, не говоря уже об улучшении статистики отдела и хорошем впечатлении мэра и городского совета да плюс его превосходный послужной список с рекордными показателями…

– Да ладно, Дульси, все это я уже слышал. Ты своими рас суждениями начинаешь напоминать мне Джо. Эти эгоистичные разглагольствования…

– О, да ты, оказывается, способен грубить! – она так рассердилась, что подняла лапу с выпущенными когтями, дерзким взглядом требуя извинений.

Еще несколько месяцев назад она не осмелилась бы так себя вести с Клайдом. Когда она впервые обнаружила в себе способность говорить, она была так смущена, что стеснялась разговаривать даже с Вильмой.

Даже когда они с Джо узнали из книг историю и мифологию своего исчезнувшего племени, узнали, что они не одни такие, были и другие – и даже притом, что Вильма и Клайд тоже читали эти исследования, – ей потребовалась вся ее смелость и выдержка, чтобы вести себя естественно во время разговора. И лишь несколько месяцев спустя она отважилась заговорить с Клайдом.

Вильма налила в чашки какао, а перед Дульси поставила плошку с подогретым молоком. Клайд сидел, пытаясь успокоиться.

– Дульси, дай мне объяснить. Всю жизнь Макс Харпер основывается только на непреложных фактах, на железных доказательствах. На этом построен весь его мир – холодные факты и вытекающие из них следствия, только логика.

– Я в курсе. – Дульси вовсе не улыбалось выслушивать нравоучительную лекцию.

– Как, по-твоему, он должен себя чувствовать, когда ему приходится основываться на том, что совершенно, по его убеждению, невозможно? Что, по-твоему, ему делать, если никто в мире не поверит в то, о чем свидетельствуют его улики?

– Но…

– Когда ты позвонила сегодня ночью, он побелел, услышав твой голос. Если бы ты видела его…

– Но это же всего лишь голос в телефонной трубке. Он не…

– Твой голос, голос неизвестного информатора, напрочь выбивает его из колеи. Загадочный женский голос, который звонил ему и в предыдущих случаях… Черт возьми, неужели я тебе должен все это объяснять? Ты знаешь, какие у него подозрения. Ты знаешь, что сводишь его с ума.

Дульси почувствовала себя уязвленной.

– Те подсказки, которые он получил от нас, помогли раскрыть три убийства, – сказала она, стараясь не сорваться.

Вильма села за стол, сжимая в ладонях чашку какао.

– В каждом преступлении, в которое вы вмешивались, Харпер обнаруживал на уликах кошачью шерсть, а иногда и отпечатки лап. Ты понимаешь, что это значит? Твои следы на всех этих чертовых уликах! Ты не думала, насколько это все тяжело для него? А сегодня ночью тебя еще угораздило мяукнуть в трубку.

– Я не мяукала.

– Ты знаешь, как он относится к вам с Джо. А Джо прекрасно знает, что мне приходится выслушивать от Харпера. И как тебе понравится, если из-за вас его до конца дней упекут в психушку?

– Не вижу причины, почему Макс Харпер должен оказаться в доме для умалишенных. Половина высказываний Харпера – притворство и преувеличение. И говорит он об этом только после нескольких бутылок пива.

Вильма подлила Клайду какао и попыталась сменить тему.

– Никаких следов Мэйвити не нашли? Клайд покачал головой.

– Продолжим завтра, с утра пораньше. Можно проскочить по магазинам, которые вчера вечером уже были закрыты, вдруг кто-нибудь видел ее.

– Этим будет заниматься вся полиция. Мэйвити – главная подозреваемая.

Клайд протянул руку к Дульси, решив лаской загладить нанесенную обиду.

Она неохотно дала почесать себя за ухом. Ей не верилось, что Макс Харпер всерьез подозревает Мэйвити в убийстве Джергена. А если это так, то ему необходимо узнать правду о Перл Энн.

Дульси отошла от Клайда, остановилась и принялась гипнотизировать его и Вильму, дожидаясь, пока он перестанет хмуриться и они обратят на нее внимание. Получив наконец возможность высказаться, она заявила:

– Мэйвити невиновна. Это я и пыталась сообщить Харперу по телефону.

– Откуда ты знаешь? – мягко спросила Вильма.

– Перл Энн Джеймисон – вот кто нужен Харперу, – сказала Дульси. – Я как раз собиралась ему рассказать.

Вильма с Клайдом недоуменно смотрели на нее.

– Перл Энн Джеймисон – это переодетый парень. Мне кажется, убийца – он.

Клайд расхохотался.

– Да ладно, Дульси, если Перл Энн сильная и умеет плотничать, это еще не значит, что она – парень. Ты…

– Полагаешь, я не знаю, о чем говорю?

– Нет, конечно. Я только думаю, что вы с Джо… Кстати, он ни разу не упоминал об этом. И что вас навело на такую мысль?

– Я могу отличить мужчину от женщины, и получше некоторых, – язвительно сказала она. – Между прочим, разница гораздо больше, чем кажется вам. Если убрать жасминовые духи, то Перл Энн пахнет мужчиной. Без этих духов мы бы сразу сообразили.

– Она не так пахнет? И твое безумное обвинение основано на запахе?

– Разумеется. Тестостерон, Клайд, в нем все дело. Так вот, этот человек пахнет мужчиной. И не моя вина, что у людей недоразвито обоняние и они не отличают один запах от другого.

Вильма внимательно следила за перепалкой Клайда и Дульси.

– У Перл Энн мужской запах, – повторила Дульси, – Половина одежды в ее шкафу – мужская. И документы, спрятанные в ее комнате, – водительские права и кредитные карточки – выписаны на нескольких разных мужчин.

Клайд вздохнул.

– Одно из удостоверений – на имя Троя Хоука. Он… Клайд встрепенулся

– Где ты слышала это имя?

– Говорю тебе, у Перл Энн документы Троя Хоука. Если не веришь нам с Джо, спроси Грили, он про Перл Энн все знает. Это он пустил нас в ее комнату в «Дэвидсон Билдинг». Это он показал нам спрятанные в плафон права и кредитки. Он сказал, где Хоук оставляет свою машину, которую никто из вас не видел. Это восьмилетний серый «Крайслер».

Вильма и Клайд ошарашенно глядели на нее, их изумление доставило Дульси большое удовольствие.

– Там Грили и был все это время, – снисходительно объяснила она. – Поселился на складе.

– Почему ты нам раньше об этом не сказала? – спросила Вильма. – Вроде не в твоем характере что-то утаивать…

Это было уже слишком.

– Вот я и сказала, – прошипела Дульси сердито. Скепсис Клайда – одно дело, она уже привыкла, что он все воспринимает с недоверием и всегда готов поспорить. Но такого подвоха со стороны Вильмы она не ожидала. – Мы только сегодня ночью это обнаружили, – буркнула она, спрыгнула со стола и выбежала в гостиную. Не хотят ей верить – их трудности. Она сейчас же перезвонит Харперу и расскажет ему насчет Троя Хоука.

Забравшись на стол, она уже было потянулась к шнуру трубки, когда неожиданный и пронзительный телефонный звонок снова обратил ее в бегство.

Телефон прозвенел три раза, пока прибежала Вильма и схватила трубку. Молча слушая невидимого собеседника, она слегка похлопала по столу, чтобы подозвать Дульси, но та отвернулась и не подошла.

– Какая больница? – наконец прервала молчание Вильма. Сидевшая на полу Дульси перестала умываться.

– Насколько тяжело ее состояние? – осторожно поинтересовалась Вильма. – Можно ее увидеть?

Спустя мгновение она повесила трубку и ринулась одеваться и искать ключи.