Текст книги "Дети Богов и Воинов"

– Разве мирного соглашения не достаточно? – Слойне перевела сердитый взгляд со священника на отца. – Зачем королю Шехналлу еще и брать Бейвин на воспитание?

– Таковы традиции нашей страны, дочка. – Король Бриан выпрямился, широко раскрыв голубые глаза. – Мы сближаемся с другими кланами, отдавая детей на воспитание. Именно дружба между кланами поможет мирному соглашению выстоять в годину бедствий.

– И брак, наверное, тоже не помешает? – Слойне не обвинила отца прямо, но ее тон не оставил сомнений, что она имела в виду.

– Я не выдам тебя ни за Шехналла, ни за его сына, – заверил ее король Бриан. – И тем не менее тебя ждет скорое замужество. Как бы отцу ни хотелось, чтобы дочери навсегда остались рядом, этому, увы, не бывать.

Король со вздохом усадил младшую на правое колено.

– Ты очень хорошая девочка, Бейвин, и мне нужна твоя помощь, чтобы заключить мир с верховным королем. Ты ведь поможешь папе?

Та серьезно кивнула, смиряясь с уготованной участью.

– Вот и хорошо. А теперь идите и помолитесь, – сказал отец Маркон. – Сестра Марта ждет в церкви.

Слойне нахмурилась, но Бейвин кивнула, и они выбежали из зала.

Слушая их разговор, я чувствовала, что закипаю от гнева. Детей отдают на воспитание в другие кланы, когда семьи дружат, а не враждуют. Я осторожно отступила поглубже в тень.

– Слойне права, – заявил Тейг, повысив голос. – Бейвин еще слишком мала. Нельзя отправлять ее в Мит.

– Именно поэтому я выбрал ее, – ответил Мурха, кивая. – Если все обернется… неудачей, Шехналл ее не тронет. Любого мальчика из нашего клана он может убить, а девушку постарше – например Слойне – заставить выйти замуж. Бейвин – ребенок. Ее собственная невинность защитит ее.

– Блаженны миротворцы, – молвил отец Маркон, – ибо их нарекут сынами Божиими.

Мурха промолчал, но решимость не покинула его лица. Он не собирался отказываться от задуманного. У меня из головы все не шли лица бедных девочек. Отступившая было волна страха вновь накрыла меня с головой. Вежливый и обходительный Мурха оказался настоящим интриганом, использующим младших сестер как разменные фигуры в борьбе за власть.

– Довольно, Тейг. Менять планы слишком поздно. – Король Бриан поднял руку и взглянул в мою сторону. – Мурха, что за незнакомку ты привел в мой дун?

Внезапно из его голоса исчезли без следа и нежность, с которой он обращался к дочерям, и тепло, с которым говорил с сыновьями. Мои внутренности крепко сжал невидимый кулак.

Мурха жестом приказал мне приблизиться.

– Помнишь, я рассказывал о лекарке, которая спасла жизнь жены Лонона во время родов? Это она. Прибыла в Киллало лишь вчера вечером, но уже успела помочь кое-кому из местных, и все ее хвалят.

Я приблизилась к королю. Издалека было непросто разглядеть его как следует, и я обратила внимание лишь на глаза – голубые, как у Мурхи. Вблизи же я увидела седую бороду, глубокие линии морщин вокруг щек и рта, и широкие крепкие плечи молодого мужчины. Этого человека боялась вся Ирландия. Человека, на которого я обязана произвести впечатление.

Король Бриан пристально взглянул на меня:

– Сын утверждает, что не знает, откуда ты родом.

Я вытерла руки о передник. Томас велел лгать смертным, что я родилась в деревне близ острова Феннит: они, мол, все равно не удосужатся проверить. Он ошибался. За годы странствий я мало общалась со смертными, но они не раз удивляли меня, оказавшись умнее, чем я ожидала. Пусть даже Манстер – самая крупная ирландская провинция, здесь живут сплоченные кланы. Рано или поздно в Киллало обязательно явится кто-нибудь из окрестностей Феннита и скажет, что никогда обо мне не слышал. Если я хотела остаться в дуне Бриана Бору, пока подрастает Броккан, нельзя попадаться на лжи.

– Я лекарь, – сказала я. – У меня нет дома. Я брожу по всему острову и нахожу ночлег лишь по милости людской.

– Но где ты жила до того, как стать лекарем?

Внезапно меня осенило. Готова ли я пойти на это?

– Раньше моя семья жила неподалеку от Ласкского монастыря.

– Разве он не возле Дублина? – нахмурился Бриан. – Ты из викингов?

– Нет, я ирландка.

Отец Маркон прищурился:

– Ты жила в женском монастыре?

– Нет, я была мирянкой. Мы с матерью и сестрой помогали монахиням.

– Около шести лет назад Ласкский монастырь сгорел, верно? – Бриан посмотрел на священника.

– Да, верно, – ответила я. – На нас напали викинги и перебили всех монахинь. Мои мать и сестра тоже погибли в огне.

Я замолчала, надеясь, что моя изуродованная кожа поможет королю додумать остальное. А поскольку все монахини Ласка умерли, меня некому уличить во лжи. Пока король и священник перешептывались, я молча ждала, почти не осмеливаясь даже дышать.

Когда Бриан заговорил со мной снова, его голос уже звучал не столь сурово.

– Отец Маркон считает, что ты – монахиня, нарушившая обеты. Если это так, я могу подыскать тебе место в другом монастыре.

Я покачала головой:

– Нет, я никогда не давала обеты. Я была обычной мирянкой.

– Тогда хватит ходить вокруг да около, – нетерпеливо вздохнул отец Маркон. – Из какого ты клана? Кто твой отец?

– Неужели это правда так важно? Важнее моих слов и поступков?

Все четверо молча уставились на меня. Сказанное изумило их – как, впрочем, изумило бы и моих сородичей. Потомки относились друг к другу по-разному в зависимости от даров и родословной. Незнакомцам закрыта дорога в наш мир, и я полагала, что в Манстере дела обстоят так же. Да, здесь смертные благоволили освобожденным рабам и даже находили им работу, но они никогда не забывали, кто родился здесь… а кто оставался чужаком.

Так кто же я, если отказываюсь назвать имя своего клана? Судя по наморщенному носу священника, пустое место.

– Мой король, если она не хочет сознаваться, семья наверняка отказалась от нее, – заметил отец Маркон. – Я почти не сомневаюсь, что мальчик на самом деле ее сын. Она зовет его племянником, чтобы скрыть позор, и в наказание Господь покарал ее уродливыми шрамами.

– Не думаю, что… – начал было Мурха, но священник его перебил.

– Не позволяйте ей обмануть вас! Нечистый любит являться в женском обличье. Эта женщина пропитана его скверной, и ее должно изгнать, как поступила ее собственная семья. Она позорит всех, с кем встречается, и одного ее присутствия достаточно, чтобы ваши дочери свернули с пути истинного, король Бриан.

– Да как вы смеете говорить такое! – возмутилась я.

– Вот видите? – сказал отец Маркон. – Ее злость выдает порочную натуру.

– Броккан – мой племянник, и никто от меня не отказывался! – возразила я, повышая голос еще сильнее. – Но даже если бы ваши домыслы и оказались верны, никто не дал вам права так со мной разговаривать.

Раздув ноздри, отец Маркон задрал подбородок еще выше. Он постучал пальцем по деревянному поручню стула, глухо побрякивая золотым кольцом.

– Я – миропомазанный представитель Господа на земле, и я имею полное право судить недостойных.

– Говорю же: Броккан – мой племянник, – процедила я сквозь зубы, отступая назад. – А если вы собираетесь осуждать каждую женщину, понесшую ребенка вне брака, вам придется заниматься этим целыми днями, с утра до вечера. Полагаю, у вас припасено немало суровых наказаний и для мужчин, которые в ответе за этих детей не меньше, чем женщины?

Моя изобличительная речь лишь вызвала у священника презрительную ухмылку. Король Бриан продолжал пристально изучать меня с непроницаемым видом.

– Мурха, ты уверен, что стоит позволить ей остаться?

Тот кивнул.

– Она сведущий лекарь, а я не желаю, чтобы наши подданные страдали от недугов. Фоула и ее племянник могут оставаться в Киллало, сколько пожелают.

Повторяя сказанные ранее слова, он многозначительно взглянул на меня, и я поняла, что именно он предлагает. Место, где Броккан сможет радоваться жизни, не думая о голоде. Предложение застало меня врасплох.

– А ты как считаешь, Тейг?

Тейг покосился на священника.

– Я согласен с отцом Марконом: нужно отослать ее прочь. Сейчас не время приглашать в наш дун чужаков.

Король Бриан задумчиво скривил рот: кажется, он собирался согласиться с Тейгом.

– А я слышала, что вы рады любым чужакам, – заметила я прежде, чем король успел ответить. – Говорят, вы покровитель простого народа. Разве это не так?

– Это так. – Король Бриан поднял руку, и на его губах мелькнула улыбка. – Что же, разрешаю тебе остаться у нас, Фоула, – по крайней мере, пока. Раз ты требуешь судить о тебе по поступкам, я стану внимательно за тобой наблюдать. Но помни вот что, – сурово добавил он. – Я не потерплю предательства.

Едва удерживаясь на трясущихся ногах, я поклонилась. Я прекрасно помнила, как король Бриан поступал с предателями – а заодно и с их семьями.

– Я обычный лекарь, поэтому о предательстве речи не идет. Благодарю, что позволяете остаться.

– Да будет так.

Он щелкнул пальцами, и, расценив это как окончание аудиенции, я покинула тронный зал. Оказавшись на улице, я ускорила шаг и остановилась, только добравшись до своего шатра. Присев на кровать, я обхватила голову руками. Все чуть не обернулось настоящим кошмаром. А вдруг король Бриан повелел бы мне покинуть дун? Тогда пришлось бы признаться в этом Томасу и расстаться с Брокканом. Но какой ценой я этого избежала? Я так и не могла понять, почему Мурха хотел, чтобы я осталась.

– Фоула? – послышался с улицы знакомый голос.

Я протерла лицо и вышла из шатра. Снаружи, сложив руки на груди, ждал Мурха.

– Я не знал, что в тронном зале будет отец Маркон. Ему не следовало так с тобой говорить.

– Это неважно. – Он нахмурился и устремил невидящий взор вдаль, как и днем ранее, но мои следующие слова вернули его к жизни. – Если честно, я уже привыкла.

– Это хорошо, потому что отец желает, чтобы ты поехала с нами в Мит, как только мы согласуем мирный договор. Хочет убедиться, что Бейвин полностью здорова, прежде чем отдать ее на воспитание верховному королю Шехналлу.

Я покрепче закуталась в плащ и отошла от шатра. Порывы прохладного ветра подхватили рыжие волосы с правой стороны моей головы и разметали их за спиной. Тяжелые жидкие пряди на обгоревшей левой стороне даже не шелохнулись.

– Когда мы уедем, Броккан может остаться здесь, – добавил Мурха. – Он станет гостем моего сына, так что можешь не волноваться о его безопасности.

Я криво усмехнулась:

– Вот и получится, что он проведет побольше времени в одном и том же месте, да еще и среди сверстников. Опять ты мне помогаешь. Почему?

На мгновение Мурха задумался.

– Я помню другого мальчишку примерно того же возраста. Он заблудился в лесу. Когда он добрался до Киллало, его ноги больше напоминали щепки, нежели плоть и кость. Я не хочу, чтобы Броккан или любой другой ребенок разделили его участь.

– С Брокканом никогда бы такого не случилось.

– Мать того мальчика думала так же.

Почему его слова всегда так уязвляют? Броккан так мучился прошлой зимой, что у меня разрывалось сердце. Зачем Мурха посыпает мою рану солью?

Он отступил от шатра:

– Утром я отправляюсь в Мит. Переговоры с Шехналлом наверняка затянутся надолго. Если тебе что-то понадобится, обратись к Охе.

Ссутулившись, он зашагал прочь от моего шатра – уже без тени беззаботной улыбки, которая так часто украшала.

Глядя ему вслед, я усилием воли подавила чувство вины. Он явно что-то замышлял. Сын смертного короля никогда не помог бы мне, не имея корыстных целей. Наивно полагать, что Мурхе просто понадобился лекарь для обитателей Киллало. Он держал на уме что-то еще. Но что именно?

Когда наступила ночь и Броккан заснул беспробудным сном, я вышла на берег реки. Вокруг стояла тишина, а до дуна было слишком далеко, чтобы привлечь чье-либо внимание.

Мне не пришлось долго ждать, когда прилетит ворон Томаса, Шенна. Усаживаясь на траву, он хлопал большими черными крыльями. Взрыв когтями землю и вылупив глаза-бусины, он шагнул ко мне.

– Я использовала дар исцеления, чтобы помочь местной роженице, и король Бриан разрешил мне остаться в Киллало, – прошептала я. – Как только они с верховным королем обсудят детали мирного соглашения, мы отправимся в Мит. Король Бриан желает, чтобы я поехала с ними и проследила за здоровьем принцессы Бейвин, которую собираются отдать на воспитание Шехналлу. Пока же я стану помогать жителям Килалло. – Я погладила крыло ворона. – Это все.

Поклевав траву, Шенна вспорхнул в небо.

Я набрала воды в ведро, которое захватила, опасаясь бдительных стражников, и вернулась в шатер. Томас ни за что не поверит ворону, когда тот принесет ему послание. Он наверняка удивится, что Бриан и Шехналл заключили мирное соглашение, ведь он всегда считал это несбыточным. Впрочем, когда Роунат просила помочь королям обрести мир, я и сама не верила, что такое может произойти.

Я легла в кровать и увидела такую невинную радость на лице спящего Броккана, что у меня перехватило дыхание. А вдруг мир и счастье, о которых говорила Роунат, действительно совсем рядом. Возможно, Броккану повезет жить, не ощущая гнета нависшей угрозы войны. Закрыв глаза, я закутала нас с племянником в одеяло и в ту ночь заснула с улыбкой на устах.

Дублин, 998 год

Гормлат

Я стояла на помосте над северо-западными воротами. Сгустившаяся тьма словно поглотила птиц и людей. В молчании замерли воины вокруг меня и город за спиной.

Войско Шехналла остановилось всего в пятистах футах от Дублина. Как и предсказывал Малморда, верховный король привел две тысячи человек.

Они не сводили глаз с бреши в западной стене и готовились напасть по слову короля. На этот раз они знали, что им не суждено развернуться и уйти домой – может, уже никогда. Такие противники опаснее всего. Они готовы сражаться хладнокровно, не позволяя кипящей ярости взять верх над рассудком. Они долгие недели представляли себе битву, сотни раз до малейших деталей обдумав ее ход.

В вечернее небо поднимался дым, окутывающий горизонт смутными серыми клубами. Как мы и ожидали, воины Шехналла подожгли поля и амбары, из которых не успели вывезти зерно. Я завороженно глядела на красные и рыжие отблески пламени, почти касающиеся лесов на горизонте.

Я чувствовала силу и жар этого огня. Меня переполняло желание дотронуться до него и погасить – или обратить в шар и уничтожить осадившую нас армию. Я понятия не имела, обладаю ли такой властью над пламенем, но внутри ликовала, думая, как воины Шехналла сорвут глотки от мучительной боли. Я жаждала дать волю своим способностям и узнать, сколь сильное разрушение могу причинить, когда меня загнали в угол. Но в голове по-прежнему звучало предупреждение Малморды: «Не привлекай внимания». Он все еще мог исполнить свои честолюбивые за– мыслы.

Вспоминала я и голос матери. Она наверняка посоветовала бы бросить Ситрика и начать все сначала. Я взглянула на лодки, пришвартованные к лонгфорту: как просто сесть в одну из них и уплыть далеко-далеко. Туда, где ждала беззаботная жизнь. Мать не раз говорила, что во Франции хватает пьяных безмозглых баронов, а охмурить английского торговца еще проще.

Я отвернулась от моря, отгоняя воображаемые голоса. Хватит грезить об огне и спасении. Мое место здесь, и я обязана бездействовать, повинуясь воле сына. Пусть Шехналл одержит символическую победу и сожжет дотла наши поля. Все знают, как он упивается подобными жестами. Вторгшись в Манстер, чтобы покарать выскочку Бриана Бору, он срубил священное тисовое дерево в Маг Адере[11]11
  Маг Адер (ирл. Magh Adair – равнина Адера) – место коронования правителей Томонда (северного Манстера), ныне – национальный археологический памятник Ирландии (прим. пер.).


[Закрыть]. По всей Ирландии говорили, что Бриан зарыдал, узнав об этом кощунстве.

Впервые услышав эту историю, я расхохоталась. Погибли сотни воинов, а Бриан рыдал из-за дерева. Да-да, оно росло там тысячу лет, а из его ветвей перед каждой коронацией вырезали специальный жезл, но где древесина, а где – плоть и кровь? Отец тогда угостил меня подзатыльником и велел прикусить язык. «Для воинов Манстера это было не просто дерево, – объяснил он, – в нем заключалась сама суть Манстера. Шехналл прекрасно знал, сколько боли причинит противнику».

Я невольно гадала, сколько же боли он собирался причинить сегодня нам. За подтверждением переполняющей его ярости далеко ходить не пришлось. В траве под стенами города уже лежали пять сотен наших трупов. Им удалось сразить около восьмидесяти воинов Шехналла: весьма неплохо для рабов, не обученных ратному делу. К их чести, совсем немногие обделались до того, как враги обнажили мечи, но, судя по исходящему от них запаху, с тех пор многое изменилось.

Теперь нам оставалось получить ответы лишь на два вопроса. Достаточно ли крови пролито, чтобы утолить жажду Шехналла? И ошибался ли брат, уверяя, что верховному королю понадобится поддержка Ситрика?

Есть лишь один способ выяснить это.

Я накрыла лицо полупрозрачной тканью, сошла по лестнице и вскричала:

– Коня!

Пока я дожидалась, когда Ситрик и Фальк приведут мою кобылу, начался легкий противный дождь, насквозь промочивший части платья, не укрытые плащом.

– Помнишь, что говорить? – спросил Ситрик, поглаживая левый бок лошади, на которую я забиралась.

– Я скажу именно то, что ты велел, сынок, – кивнула я.

Ситрик похлопал скакуна по шее:

– Уж постарайся.

Пустив скакуна галопом, я выехала через ворота, пересекла поле и остановилась перед Шехналлом и его семьей. Сами они не участвовали в сражении, но как только наших рабов перебили, верховный король и его родичи вновь оказались в первых рядах. Они ухмылялись, как герои или небожители: словно именно они в ответе за резню перед стенами Дублина.

Шехналл заставил своего коня шагнуть вперед.

– А я все гадал, пошлет ли Ситрик тебя, – ухмыльнулся он. – Я не забыл, как мы говорили на этом самом холме в прошлый раз. Помнишь свою высокомерную улыбку? Как же все изменилось.

– Верховный король Шехналл, – молвила я, склонив голову. Как и просил сын, я не собиралась поддаваться на его издевки. – Ситрик Шелкобородый приглашает вас в город.

– Он сдается?

– Нет. Он желает вступить в переговоры.

Шехналл громогласно расхохотался:

– Ох уж эти викинги! Всегда алчут битв, но когда война подходит к их стенам, мгновенно теряют аппетит.

– Мой сын никогда не считал себя разжигателем войн, король Шехналл.

– Только грабителем церквей? – Его смех резко стих, уступив место ярости. – Я не позволю презирать священные обители Ирландии. Мое войско готово преподать урок.

Убрав ткань с лица, я пристально взглянула ему в глаза.

– Красивая история, верховный король, вот только ваша армия начала поход задолго до нападения дублинцев на Доунах Арегед. Вы здесь по иной причине.

– Вот как. – На губах Шехналла дрогнула ухмылка. – Значит, Доунах Арегед он разграбил для виду? Как любопытно. Возможно, твой мальчишка умнее, чем я думал.

Я кивнула, на мгновение лишившись дара речи при виде его улыбки. Со дня нашей последней встречи Шехналл потерял еще два зуба, а оставшиеся покрыл серый налет. Впрочем, вопреки моей надежде, старость и плохое здоровье пока не взяли свое. Верховный король двигался с легкостью, которой позавидовали бы многие двадцатилетние воины.

– Приходите и обсудите это с ним, – сказала я, помня указания Ситрика. – Вы узнаете все сами. Клянусь честью, что все оружие в пределах Дублина останется в ножнах, пока вы в городе. Ситрик просит об ответной любезности. Священное писание Доунах Арегед ждет в королевских чертогах. Дублинцы охотно возвращают его вам.

Шехналл подъехал ближе, невзначай рассматривая мои ноги темными глазами.

– Тогда показывай путь, Гормлат.

Шехналл ворвался в чертоги, словно предвкушающий случку бык, и с победоносным видом прошествовал к королевскому столу.

– Ну что, Ситрик? Где Писание?

– Совсем рядом, – ответил сын. Он взмахнул рукой, и в зал торопливо вбежали рабы с яствами и вином. Сопровождающие Шехналла воины расселись по скамьям, а сам верховный король и три его сына устроились за главным столом напротив Ситрика, Гиллы, Харальда и Фалька.

Я осталась у дальней стены тронного зала, откуда могла слышать переговоры, но не участвовать в них. Я молча наблюдала, как восемь мужчин за столом наполнили кубки и ударили ими друг о друга так, чтобы часть вина из одного сосуда выплеснулась в другой. Старая традиция, заверяющая гостей, что хозяева не подмешали в их напитки яд.

Отпив, Шехналл опустил кубок на стол.

– Мои воины окружили твой город. У меня две тысячи отважных бойцов, и твои стены не выдержат напора с запада.

– Это верно, – мрачно кивнул Ситрик.

– Я могу отдать приказ, и мое войско наводнит твой город, убивая каждого мужчину, женщину и ребенка, которые попадутся им на глаза.

– Да, можешь, – ответил Ситрик. – Но сегодня ты этого не сделаешь.

Фланн, один из сыновей Шехналла, презрительно фыркнул:

– Почему это? Пощады ты не заслуживаешь.

– Может, и так. Зато у меня есть то, что ты желаешь.

– Священное Писание? – ухмыльнулся Шехналл. – Да, но помимо него я желаю много чего еще.

Внезапно три отпрыска верховного короля вскочили с места. Фланн схватил Ситрика за волосы и впечатал лицом в стол, а его братья приставили кинжалы к горлу моего сына. Фальк и Харальд обнажили мечи, но они не успели бы спасти Ситрика, прежде чем в его глотку вопьется острая сталь.

– Прекратите! – завизжала я, бросаясь к столу. – Шехналл, мы условились не использовать оружие!

– Я много чего желаю, Ситрик, – продолжал Шехналл, медленно поднимаясь и не обращая на меня никакого внимания – его взгляд не отрывался от моего сына. – Но ничто на этом свете не заставит меня вступить в переговоры с человеком, убившим Глуниарна.

Ситрик поднял взгляд на Шехналла, царапая кожу на горле об острое лезвие кинжала.

– Я не убивал Глуниарна. Он был и моим братом.

– Говорят, что ты плел против него интриги и желал занять его место, – покачал головой Шехналл.

Ситрик изо всех сил пытался держать голову так, чтобы не пораниться сильнее, а тонкая струйка крови все бежала вниз по его шее.

– Это так. И в означенный час я бы вызвал Глуниарна на площадь, чтобы сразиться с ним, как мужчина – а не напал бы исподтишка, как трусливый мальчишка. Я всегда поступаю достойно.

Убрав руку с эфеса меча, Харальд поднял ее над головой и шагнул вперед.

– Послушай меня, Шехналл. Глуниарн был и моим братом. Тебе известно, как сильно я любил его. Заподозрив Ситрика в его убийстве, я бы никогда не присягнул ему на верность. Более того, я точно знаю, что он ни при чем. В ночь смерти Глуниарна мы с Ситриком сражались у костров. Он никак не мог помочь Эгилю.

Какое-то время Шехналл задумчиво цокал языком, а потом взмахнул рукой, и его сыновья отпустили Ситрика.

– Как ни странно, Ситрик, я тебе верю. Вот уж чего не ожидал. – Усевшись на место, Шехналл внимательно посмотрел на дублинцев. – Ну что же, приступим к делу. Ты утверждаешь, будто можешь что-то мне предложить. Посмотрим, заинтересуюсь ли я. Одного Священного Писания мало для спасения твоей жалкой шкуры.

Ситрик резко вздохнул и потер горло. Из раны продолжала сочиться кровь, но он взмахом руки отогнал рабыню, собиравшуюся перевязать порез прокипяченной тканью. Он сидел на троне и собирался с мыслями, пока рабы вытирали пролитое вино и наполняли опустевшие кубки. Медленно отпив, Ситрик поднял взгляд на Шехналла. Каким бы спокойным он ни казался, внутри моего сына бушевала ярость.

– Дублин – богатый город, и у нас немало отважных воинов. А тебе не дает покоя король Бриан Бору.

Улыбка Шехналла исчезла.

– Уже очень давно.

– Может, мы сумеем тебе помочь?

– Но ведь Шехналл не желает с ним сражаться, разве не так? – презрительно фыркнул Харальд, и Фланн скрипнул зубами.

– Помолчи, викинг.

Привстав, Харальд наклонился и с грохотом опустил на стол мощные ручищи, обвешанные обручами.

– Это ты помолчи, щенок. – Он повернулся к верховному королю. – Много воды утекло, но я помню: когда твоя мать вышла за моего отца, ты впервые прибыл в Дублин. Ты был совсем юнцом. Мы подружились.

Шехналл кивнул.

– Тогда не лги мне, – продолжил Харальд. – Я знаю, что ты не желаешь сражаться с Брианом Бору. Я немало наслышан о мирном соглашении, которое вы с ним собрались заключить.

Шехналл нахмурился, и кожа вокруг его губ побледнела. Ха! Он и не подозревал, что нам об этом известно. Выражение лица верховного короля оставалось бесстрастным, но я видела его нерешительность. Он с радостью опроверг бы слухи – я чувствовала, как его переполняет это желание, – но мы уже поняли, что это правда, и, попытавшись отрицать ее, он выставит себя глупцом.

– Да, я согласился на мирный договор, – выдавил Шехналл. – Бриан настоял, чтобы я передал ему верховную власть над южной частью Ирландии – Леа Мога.

– Разделения верховной власти над островом не случалось аж со времен Туата Де Дананн, – с нарочитым удивлением произнес Ситрик. – Что скажут остальные северные короли?

Фальк и Гилла присовокупили хорошо отрепетированные изумленные возгласы, а Шехналл все молчал. С его лица бесследно исчезли гордыня и самоуверенность, с которыми он заявился в чертоги Ситрика. Какое всем дело до его победы над Дублином, если спустя считаные месяцы он собирается отдать давнему противнику половину своего королевства?

Я опустила взгляд, изо всех сил стараясь не хихикать, и нацепила то же ошеломленно-недоумевающее выражение, что и остальные. Стоило признать: Харальд и Ситрик разыграли сцену как по нотам. Мы сделали все, что в наших силах. Оставалось надеяться, что Малморда не ошибся, рассчитывая на гордость Шехналла. Я покосилась на верховного короля. Он сидел и молчал, пока Ситрик во всеуслышанье ставил под сомнение соглашение о разделе Ирландии, но выражением своего лица уже не управлял. Переполнющие Шехналла чувства больше не являлись ни для кого секретом: ярость, гордыня… протест.

– Прояви сострадание, Ситрик. – Шагнув вперед, я положила руку на плечо верховного короля. – Я уже наслышана о короле Бриане – он жесток и неукротим. Помнишь, как он поступил с Имаром из Лимерика? Шехналл в первую очередь должен заботиться о благополучии подданных.

Как я и рассчитывала, мои слова заставили Шехналла стряхнуть наваждение.

– Да, должен. Наши войска почти равны по силе. Портовые города, Лимерик и Уотерфорд, платят ему немало золота, а вот я уже долгие годы не получал оброк от дублинцев.

Заслышав ожесточение в голосе Шехналла, Ситрик поспешил сменить тему.

– Я слышал, что он даже набирает в войско наемников, а бродячим отрядам викингов нельзя доверять. Я точно знаю, что они похищают женщин и детей во время набегов на побережья.

– Да. Меня от этого воротит, но я не могу допустить нападения Бриана на мои владения.

Наклонившись ближе, Харальд обхватил кубок обеими руками.

– Я же вижу, что тебе не по нраву этот мирный договор, Шехналл. Зачем на него соглашаться?

Верховный король горько рассмеялся:

– Он мне противен, но чтобы как следует подготовиться, нужно время. Двух тысяч воинов достаточно, чтобы сокрушить Дублин, но не Манстер.

Сын дважды хлопнул меня по руке липкой от пота ладонью. Он хорошо скрывал смятение. Не считая клинка, приставленного к его горлу, пока все шло именно так, как и обещал Малморда.

– Так почему бы не объединить силы? – предложил Ситрик. – Мы поможем тебе одолеть Бриана.

Шехналл вскинул руки, а его лицо исказила хитрая ухмылка.

– Ты словно читаешь мои мысли. – Продолжая посмеиваться, он выпрямился и отпил вина. – Именно. Пока я готовлю войско, ты объявишь войну Бриану Бору. Такова моя цена. Соглашайся, или я устрою в Дублине резню и отберу у тебя корону.

От моего внимания не ускользнуло, что он подчеркнул слово «ты», – и от Ситрика тоже.

– Простите меня, Шехналл, – сказала я, – но мне послышалось, что вы хотите, чтобы Дублин напал на Манстер без вашей поддержки. Если мы станем союзниками, то должны выступить против Бриана вместе.

– Я не могу, – ответил он. – Меня уже связали клятвы, обещающие Бриану неприкосновенность по пути в Мит, а условия грядущего соглашения запрещают нам сражаться друг против друга. Нет, если Дублин нападет на Манстер, я обязан поддержать Бриана… Впрочем, мое войско опоздает к началу битвы, а прибыв на место, я увижу его армию уже павшей под натиском ваших клинков и секир.

Ситрик нахмурился:

– Я охотно сражусь бок о бок с тобой, но бросить вызов Бриану без твоей поддержки – совсем другое дело. Если у него действительно столько же воинов, что и у тебя, это втрое больше армии Дублина.

– У тебя же есть золото, – пожал плечами Шехналл. – Зная наверняка, когда ждать сражения, ты можешь купить наемников.

Харальд задумчиво жевал щеку. Ему тоже явно не нравилась эта затея. Приглашение в Дублин наемников могло обернуться неприятными последствиями.

Что же замыслил Шехналл? Бриан Бору наводил ужас на всю Ирландию, его воины уже перебили тысячи врагов. Если Ситрику предстоит сразиться против него на поле брани, дело может обернуться катастрофой. Шехналл способен присоединиться к сражению, когда все наши воины падут. Значит, он собирается уничтожить остатки манстерского войска, измученные кровопролитной битвой с дублинцами? А если каким-то чудом нам и удастся победить, верховный король охотно нападет на нас. Шехналл тот еще интриган.

Нахмурившись, Ситрик оттолкнул кубок с вином:

– Не нравится мне, к чему идет дело. Уж лучше сразиться с твоими воинами здесь и сейчас. Если уж помирать, то дома. – Он повернулся к Фальку. – Прикажи воинам готовиться к…

– Не спеши. – Лицо Шехналла помрачнело. Он не ожидал, что Ситрик сразу же заупрямится. – Ты можешь сразиться с Брианом открыто, если пожелаешь, но я на этом не настаиваю. Я хочу только отправить в могилу двух людей. Бриана Бору и его сына Мурху.

– Почему? – Харальд поджал губы.

– Если я скажу «клан’О Нил», о чем вы подумаете в первую очередь? – спросил Шехналл. – Гилла, отвечай первым, ведь твой дед – вождь О Эхах Кобо[12]12
  О Эхах Кобо (ирл. Uí Echach Cobo – потомки Эху из Кобо) – клан, правивший восточной частью Ульстера на севере Ирландии (прим. пер.).


[Закрыть] в Уладе.

– Короли Тары, король Конхобар мак Несса и Кухулин[13]13
  Конхобар мак Несса (ирл. Conchobar mac Nessa – сын Несс) и Кухулин (ирл. Cú Chulainn – пес Куланна) – персонажи Уладского цикла ирландской мифологии, наиболее известные по сказанию «Похищение быка из Куальнге» (прим. пер.).


[Закрыть], – ответил Гилла, и верховный король кивнул.

– Улад – могущественная провинция, не правда ли? С ее правителем нельзя не считаться. – Он наклонился вперед. – Коннахтом правил Ниалл Девяти Заложников[14]14
  Ниалл Девяти Заложников (ирл. Niall Noígíallach) – полумифический верховный король Ирландии и прародитель клана О’Нил (прим. пер.).


[Закрыть], Ленстером – легендарный Месгегра[15]15
  Месгегра (ирл. Mesgegra) – король Ленстера из Уладского цикла ирландской мифологии (прим. пер.).


[Закрыть]. А Манстер? – Шехналл сплюнул на пол. – Кому есть дело до этого дрянного захолустья? Оно обязано появлением на карте только двум людям: Бриану и Мурхе. Ни отцу, ни сыну не занимать высокомерия. Принц Мурха прямо сейчас направляется в Мит на переговоры со мной. – Он умолк, чтобы вытереть губы. – Когда их не станет, Манстер камнем утонет в грязи и безвестности, где ему самое место.

– Я не могу просто взять и убить их, – покачал головой Ситрик. – Если и сразиться, то на поле брани.

Шехналл пожал плечами:

– Поступай как знаешь, но времени у тебя немного. – Он достал из кармана серебряную монету с изображением Ситрика. Поставил ее ребром на стол и щелчком пальца заставил крутиться. Наконец монета упала на столешницу. – Если ты согласен, я заберу Священное Писание и десять заложников, и уже через час мы уйдем отсюда.