Текст книги "Дети Богов и Воинов"

Дублин, 999 год

Фоула

ха проводил меня из покоев Доннахи в мое временное жилище. Он торопился поскорее покинуть ослепленного короля и вернуться к остальным воинам. Я его не винила. Приготовленная мной настойка помогла бывшему королю Ленстера заснуть, но он все равно представлял собой жалкое зрелище.

Я молчала – просто не могла вымолвить ни слова. Целый день прошел в заботах о раненых: я кивала им, держала за руку, обрабатывала раны. Я старалась отгородиться от собственных чувств и воспоминаний о минувшей битве, словно ото сна, который со временем забудется. А теперь эта стена рассыпалась на части с каждым новым шагом. Каждый вдох давался все труднее. В глазах стояли слезы, а голова гудела от боли.

– Долго еще до дома? – спросила я, стараясь унять дрожь в голосе.

Оха указал на скромное жилище неподалеку от разграбленного рынка. Я ускорила шаг, желая поскорее добраться до двери.

– Я слышал, что сказала тебе королева. Не принимай ее слова близко к сердцу, – мягко попросил Оха, открывая дверь. – Ты сегодня оказала нам немало помощи, и король Бриан очень тебе благодарен.

Я подняла голову и попыталась понять, что он имеет в виду. Ах да, королева. Моя внешность вызвала у нее такое отвращение, что Гормлат запретила к ней прикасаться. Меня это совершенно не задело. На самом деле я тоже испытала отвращение к ней – ей нет никакого дела до павших воинов. Она злилась из-за поражения, но не скорбела по тем, кто сложил головы в бою. Когда она приказала уйти, я повиновалась с радостью.

Насилу улыбнувшись Охе, я вошла в дом. Кто-то уже развел в очаге огонь, и в комната встретила уютным теплом. Оха улыбнулся мне в ответ, отдал сумки и закрыл за собой дверь снаружи. Наконец-то я осталась одна. Я бросила на стол меч Мурхи и кинжал Колмона и поставила на пол сумки.

Я ненавидела Дублин, ненавидела все на свете. Развязав платок, я ухватилась за застежку плаща, но пальцы тряслись так сильно, что не получилось даже расстегнуть булавку. Я рухнула на стул и с силой потянула за застежку, но когда плащ соскользнул на пол, вместе с ним исчезла и завеса сна. Перед моими глазами вновь встал Лонон. Он падал на землю. Смотрел в небо. Погибал.

Что же я наделала? Я ведь могла его спасти, но… застыла на месте. Я не знала, что предпринять, и Шенна не сводил с меня пристального взгляда.

Закрыв лицо ладонями, я опустила веки и вновь воскресила эту картину в памяти. Если бы я спасла Лонона, Шенна доложил бы о моем преступлении, и у меня отобрали бы Броккана. Но ведь это неправильно. Неправильно. Я беспомощно разрыдалась. Слезы струились по лицу, и я больше не могла сдерживать всхлипы и содрогалась от них всем телом. Лонон погиб. Он вернулся спасти меня и погиб.

Момент его смерти снова и снова вставал перед глазами. Кровь, клинки. Бегущий Мурха. Падающий Лонон. Пристальный взгляд желтых глаз Шенны. А я стояла неподвижно и не могла ничего изменить.

Я проснулась от того, что мой рот накрыла чья-то рука.

Когда я попыталась вскочить, меня прижали обратно к кровати. Я кусалась, царапалась и кричала, изо всех сил пытаясь освободиться, но не могла совладать с незнакомцем.

– Прекрати. Это я, Тейг. – Одним резким движением он заломил мою руку за спину, ухватил за волосы, не давая пошевелиться, и прошептал: – Мурха в беде. Ему нужна твоя помощь.

– Что?

Его прерывистое дыхание обожгло мое ухо.

– Ты должна сейчас же пойти со мной. – Медленно отпустив меня, Тейг отстранился и подхватил обе мои сумки. – Помалкивай и поторапливайся.

У меня ушло несколько мгновений, чтобы подавить тошноту и осмыслить сказанное Тейгом. Мурхе понадобилась моя помощь? Что могло случиться?

Дрожащими руками я надела плащ и повязала голову платком, а потом взглянула на стол, на котором по-прежнему лежали меч и кинжал. Рядом с тусклой деревянной рукоятью блестел золотой эфес. Я ненавидела меч всем своим существом, но и оставаться беззащитной я не желала. Схватив кинжал, я спрятала его под плащом.

Как только я вышла на улицу, ночь резко выдохнула в мое лицо ледяной воздух, и я невольно содрогнулась всем телом. Тейг прижал палец к губам и жестом позвал за собой. Я молча повиновалась и побежала следом, пока мы не остановились позади королевских чертогов.

– Пожалуйста, Тейг, объясни, что стряслось.

Он лишь покачал головой, внимательно оглядывая площадь.

– Нельзя никому попадаться на глаза, – беззвучно прошептал он, указывая на манстерских воинов, которые веселились перед чертогами. Добрая их половина уже выпила достаточно, чтобы все расплывалось перед глазами.

– Зачем таиться от ваших людей?

Тейг не ответил. Дождавшись, пока луна скроется за тучей, он мертвой хваткой сжал мое запястье и потянул за собой. Мы бежали до самого побережья. Этой ночью море казалось спокойным и ровным, словно зима сковала воду холодным дыханием. Впрочем, Тейг не позволил мне долго наслаждаться чудесным видом.

– Садись на коня, – велел он.

– Какого коня?

Тейг свистнул, и к нам подбежал бурый жеребец. Принц погладил его морду, а затем подтолкнул меня к скакуну и помог забраться в седло.

– Куда мы едем? – прошептала я.

– К Мурхе.

– А где он?

Вместо ответа Тейг запрыгнул на коня позади меня и погнал его вперед. Меня испугала скорость, с которой мы помчались. Я давно привыкла к верховой езде, но Тейг заставлял жеребца нестись таким галопом, словно за нами гнались исчадия ада.

Совсем скоро он натянул поводья, и конь остановился. Тейг спрыгнул на землю и помог спешиться мне, а затем потащил к утлой облепленной ракушками лодочке, стоящей на берегу. Бросив мои сумки внутрь, он уперся руками в корму.

– Тейг, куда мы плывем?

– На остров, – пробурчал он, толкая лодку к воде.

Я взглянула на горизонт и увидела вдали крошечный участок суши – не больше торчащей из воды скалы. Но мне ведь нельзя туда плыть. Едва я покину Ирландию, чары Гобнет развеются.

– Нет. – Я отступила от берега. – Я не… Я не умею плавать.

Тейг заскрипел зубами.

– Я сын твоего короля. Делай, как я велю.

Он произнес это так резко и заносчиво, что внезапно меня обуял страх. Тейг почти никогда раньше не говорил со мной. Зачем он привел меня сюда на самом деле? Почему мы совсем одни?

Я покачала головой, нащупывая кинжал в подкладке плаща.

– Отвези меня назад в Дублин. Если Мурхе нужна помощь, он придет за ней сам.

Тейг стиснул зубы, закусывая губу.

– Он не может никуда идти, – выдавил он, и его подбородок, мгновение назад казавшийся таким волевым, задрожал. – После переговоров с королевой мы с Мурхой и Охой отправились помолиться в старую церковь на острове Долки. Как только мы высадились, Мурха потерял сознание. Мы не смогли привести его в чувство. Пожалуйста, Фоула. Ты должна помочь ему.

Я сомневалась, что такой здоровый мужчина, как Мурха, мог добраться до острова, налегая на весла, а потом в одночасье лишиться сил… Однако по глазам Тейга я видела, что он не лжет. Он искренне напуган.

Тейг протянул мне руку. Я наскоро замотала голову и лицо платком и поплотнее закуталась в плащ. Никто не заметит, как изменилась моя внешность, если я не стану снимать верхнюю одежду. К тому же я могу предложить как можно скорее перевезти Мурху в Дублин, сославшись на нехватку трав. Возможно, он попросту съел что-то несвежее. Или виной всему недавняя кровопролитная битва, и его изможденный рассудок попросту не выдержал такого накала страстей. Я не раз наблюдала, как воины всю ночь после сражения лежали в поту и страдали от кошмаров, а на следующее утро как ни в чем не бывало просыпались здоровыми.

Пока мы плыли к острову, Тейг молчал греб изо всех сил. Его мокрые от пота каштановые волосы прилипли к шее, а лицо выглядело мрачным и предельно сосредоточенным. Я не сводила глаз с острова, к которому мы приближались с каждой минутой, и крепче держала концы платка. Ноющая боль в левой руке и плече постепенно проходила, и мне уже было не так сложно сидеть с прямой спиной.

Как только лодка пристала, Тейг схватил сумки и помог мне выбраться на берег. Затем он помчался к заброшенной церкви, даже не оглянувшись в мою сторону. В полуразрушенных стенах горел яркий огонь, разгоняющий царящую на острове тьму. Приглядись Тейг внимательнее, он наверняка заметил бы произошедшие со мной изменения. Потуже затянув платок на голове, я припустила за ним.

– Сюда, Фоула, – помахал мне Тейг. Мурха лежал без сознания на земле рядом с ним. Оха стоял на коленях перед павшим принцем. Старый конюх смачивал тряпку в бочонке с морской водой и бережно протирал лоб Мурхи.

– Как он? – спросила я, опускаясь на землю рядом.

– У него лихорадка. – Оха убрал тряпку со лба Мурхи и с приоткрытым ртом наблюдал за дыханием принца. – Никогда не видел, чтобы жар появлялся так быстро.

Я дотронулась до щеки Мурхи и тут же отдернула руку. Его кожа горела. Что же с ним?

– Что не так? – спросил Тейг, переводя взгляд с брата на меня.

– Не знаю. Такую сильную лихорадку могло вызвать только заражение раны. Он пострадал во время битвы?

Тейг провел пальцами по волосам:

– Малморда задел его кинжалом, когда брат стаскивал его с дерева. Мурха уверял, что это обычная царапина. – Он кивнул Охе: – Покажи ей.

Оха опустил одеяло, и моим глазам предстал небольшой порез на бедре – вовсе не такой глубокий, чтобы привести к заражению. Я прижала пальцы к коже по обеим сторонам от раны, и в ноздри тут же ударила отвратительная вонь. Пострадавшая плоть пожелтела, а вены вокруг разреза обрели странный сиреневый цвет. Значит, Мурху отравили, и яд уже распространился по телу. Мое сердце заколотилось с такой силой, что я чувствовала каждый удар горлом.

Наклонившись поближе, Тейг взглянул на рану.

– Когда я уходил, было не так плохо. – Он покосился на Оху, и тот кивнул. – Нашего дядю убили с помощью яда, и его рана выглядела точно так же. Ты знаешь, как ему помочь?

– Я не… – Я отшатнулась. – Я…

Я крепко схватила Мурху за запястье и дотронулась до его тела даром исцеления. Да, в крови свирепствовал сильный яд, который подбирался все ближе к груди. Как только отрава тронет сердце, оно перестанет биться. Ни одно лекарство смертных уже не помешает ей закончить начатое.

– Попробуй, прошу тебя, – взмолился Тейг, вновь повышая голос.

Как я могла сказать ему, что он просит невозможного? Как могла поведать, что мне запрещено спасать Мурху? В голове вновь и вновь звучали слова Томаса: «Того, кто нарушит законы, ждет смерть». То же самое предупреждение неотступно преследовало меня, когда погибал Лонон. Теперь я знала, что новые законы – ошибка. Много лет назад Роунат пыталась открыть мне на это глаза, но я была ослеплена любовью к Томасу и не желала слышать правду. Впрочем, какая разница, если я ничего не могла изменить? Спасу Мурху, и меня будут судить, а потом казнят. Кто же тогда присмотрит за Брокканом?

Я убрала дрожащую руку с бедра Мурхи.

– Ему уже не помочь.

Прерывисто дыша, Тейг закрыл глаза ладонями. Оха с искаженным от горя лицом смотрел под ноги.

– Ты должен рассказать королю.

– Да. – Тейг выдохнул, стараясь взять себя в руки. – Я тотчас отправлюсь к нему. Перед смертью Мурха захочет повидаться с отцом и получить благословение от священника.

Я вынула из сумки листья пижмы.

– Я сделаю все, чтобы он испытал как можно меньше боли, но у вас мало времени.

– Я тоже останусь здесь, – сказал Оха и бережно взял Мурху за руку.

– Нет, – ответила я. – Если вы хотите, чтобы король Бриан прибыл сюда вовремя, грести нужно вам обоим.

Оха молча кивнул мне, а Тейг сжал руку брата.

– Дождись меня, Мурха. Прошу, не уходи без меня. – В его глазах стояли слезы, и мне казалось, что он едва сдерживает рыдания. – А потом, клянусь Богом, я убью Малморду собственными руками.

Он вскочил и побежал к лодке, за ним последовал и Оха.

Как только они ушли, я размотала платок. Из-за морской пены и моего дыхания ткань намокла и едва пропускала воздух. Сняв ее, я потерла пальцами кожу на шее, которая вновь сделалась гладкой, но так и не сумела сделать глубокий вдох. Грудь так стеснило, что дыхание причиняло боль.

– Фоула, это ты? – пробормотал Мурха и неуверенно приподнял веки. – Перед глазами… словно пелена, – тяжело выдохнул он, оглядывая руины церкви невидящим взглядом.

Я поспешно присела рядом и взяла его за руку.

– Да, Мурха, я здесь.

Вздохнув, он повернулся на звук моего голоса.

– Лучше бы тебя здесь не было.

– Если хочешь, я подожду снаружи.

Он крепко обхватил мои пальцы своими: я не ожидала, что у него остались на это силы.

– Нет, я не об этом. Ведь если… ты здесь… вот так… значит, я умираю.

Я накрыла его ладонь свободной рукой. К этому моменту я уже дрожала всем телом так сильно, что стучали зубы.

– Да, – едва выдохнула я.

Поначалу я сомневалась, что Мурха услышал, но затем он едва заметно кивнул. Выступившая в уголке его левого глаза слеза медленно стекла по щеке.

– Ты, наверно, считаешь, что я это заслужил?

– Нет. Конечно нет.

Я обхватила его ладонь еще крепче, и он накрыл мои пальцы своими, мозолистыми и грубыми.

– Но ведь… Я же не хороший человек. Ты сама так сказала.

– Это не так. Я не это имела… Не надо меня слушать.

По телу Мурхи пробежала дрожь, и его веки вновь опустились. Подождав немного, я отстранилась. Его кожа горела вплоть до мозолей на ладонях, и я хотела сделать все возможное, чтобы помочь принцу дождаться священника, который проводит его в мир иной. Христиане очень ценили эти обряды, и я не желала лишать их Мурху. Я подняла тряпку, которой пользовался Оха, намочила ее в бочонке с морской водой и протерла лоб принца.

– Где мой брат? – пробормотал он.

– Они с Охой отправились за священником и твоим отцом.

– Тогда мне недолго осталось. К умирающим принцам священники слетаются быстрее ворон. – Мурха рассмеялся отрывистым сухим смехом, который обернулся приступом кашля. Его щеки, минут назад полыхавшие, резко побледнели. Он так напоминал юношу, которого я тайно исцелила много лет назад. Взрослый статный воин, но сущий ребенок в свете угасающей жизни. Какими мы приходим в этот мир, такими его и покидаем. Я смахнула с лица Мурхи непослушную прядь волос, но она вновь соскользнула на лоб. Я не торопилась убирать пальцы с его щеки. Когда я смотрела на принца, у меня разрывалось сердце.

– Как думаешь, я попаду в рай?

Я плохо помнила странные поверья христиан и не хотела ляпнуть что-то не к месту. Я порылась в памяти, вспоминая проповеди священников, услышанные по пути в Манстер.

– Обязательно попадешь, если перед смертью тебе отпустят грехи. Не волнуйся. Они скоро привезут священника.

– А ты сама как будто… не очень-то и веришь в это.

– Я верю, что ты хороший человек, и это главное.

Я невольно вспомнила о щедром, добром и отважном Лононе, который погиб без отпущения грехов. Неужели это означало, что он не попадет в рай, в который верят смертные? Нет уж. Если небесная обитель действительно существует, Лонон непременно окажется в ней. Ему обязательно достанется там почетное место.

Мурха дотянулся до моей руки и положил ее на свою грудь.

– У тебя печальный голос.

Он утешал меня, лежа на смертном одре. Он меня, а не я его. Слезы полились по щекам: я больше не находила сил сопротивляться скорби. Я скорбела по Лонону, по всем павшим в битве при Гленмаме… и по Мурхе.

– Тебя не должно было там быть… – пробормотал он. – Я пытался… послать… его… за тобой…

Он стиснул зубы, и я догадалась, что его терзает невыносимая боль. Мурха старался не выдавать мучений, но его дыхание стало резким и прерывистым. Я и не применяя дар поняла, что его легкие наполняются жидкостью. Ему осталось совсем недолго.

– Мне нужно было спасти Лонона. – Слова вырвались прежде, чем я сумела их остановить. Мурха наверняка уже меня не слышал, но я хотела их произнести. – Вместо этого я послушалась законов, в которые сама не верю. Только ради Броккана. Чтобы уберечь его от беды.

Я всю жизнь повиновалась Томасу и делала все, что он просил. Даже когда Ифа пожелала свободы, я не помогла ей бежать из крепости. Это Роунат попыталась вызволить ее с острова Феннит и спрятать, чем и навлекла на себя гнев Томаса. А я всегда поступала как безвольная трусиха. Неизменно увядала под взглядом Томаса и забывала, как собиралась ему возразить.

Вот и сейчас я стала жертвой его очередной лжи. Он пытался убедить нас с Ифой, что все смертные мужчины злодеи, чтобы мы во всем ему повиновались. А теперь, когда моей дочери не стало, он дал мне задание и рассчитывал, что я потерплю неудачу. Что вернусь к нему разбитой и опустошенной.

– Я не… не любил… – простонал Мурха.

– Тише. – Я снова протерла его лоб. Морская вода уже не приносила принцу облегчения, но я все равно положила на его голову свежий компресс. – Все это уже не важно. Побереги силы.

– Нет, важно, – сказал он, повышая голос. – Иначе… так и будут… в оврагах… Не дай… войне…

Я утерла слезы со своих щек, но они продолжали упрямо литься из глаз.

– Мурха, прости меня. Мне так жаль, что я не могу помочь…

Очередной вдох застрял в горле у принца, и приступ боли заставил его перекатиться набок. На мгновение он взглянул в мое лицо широко раскрытыми глазами.

– Кто ты? – спросил он, наморщив лоб, и вновь рухнул на меховую подстилку, корчась от мучительной боли. Вот и все. Оставались считаные минуты.

Спаси его.

Голосок на задворках моего сознания становился все громче. Он подчинял себе мысли и требовал ответа. Когда погибал Лонон, у меня не было времени на раздумья – я просто оказалась к этому не готова. Я даже сочла странным его нежелание покидать поле битвы. Что же он тогда сказал? «Нет ничего хуже, чем смотреть, как умирают друзья, и понимать: оставшись с ними, ты мог бы их спасти». Теперь я знала, что он имел в виду.

Спаси его.

Но я не могу. Мне нельзя применять дар.

Но ведь это бессмыслица. Роунат говорила правду. Существует лишь один способ спасти эту страну – помочь смертным жить в мире. Я превыше всего заботилась о сохранности Броккана, но что с ним станет, если из-за смерти Мурхи разразится кровопролитная война?

Голова Мурхи безжизненно склонилась набок. Биение его сердца становилось все тише. Пора принять решение. Пора сделать выбор. Я должна набраться смелости и прислушаться к собственному сердцу, а не к тому, что твердили другие.

Спаси его.

Склонившись над ним, я прижала левую руку к его груди, а правой коснулась отравленного пореза на бедре. Мой дар побежал по венам и устремился к Мурхе, растворяя яд в его крови. Его сердце забилось чуть сильнее, а жар постепенно пошел на убыль. Как только отрава полностью покинула тело, я вынула нож из подкладки и поднесла клинок к пламени.

– Фоула… – Мурха моргнул. – Что происходит?

Я схватила платок и снова замотала им волосы и лицо.

– Мурха, я попробую выжечь яд из твоей раны. – Клинок раскалился докрасна. – Будет больно.

Мурха закрыл глаза и кивнул. Не теряя ни мгновения, я прижала клинок к порезу. Он громко закричал, но я не собиралась останавливаться. Чтобы Тейг и Оха поверили, что я вылечила Мурху обычными средствами, я обязана притвориться, что решилась на крайние меры. Смертные лекари должны счесть избранный мною метод правдоподобным. Шенны рядом нет, но я не сомневалась, что Томас рано или поздно прознает о спасении Мурхи. Любой слух о чудотворном исцелении с моим участием станет моим смертным приговором. А вот если Томас поверит, что я вылечила обычную инфекцию, он может и не догадаться, что я нарушила законы. Это мой единственный шанс на спасение.

Я нагрела кинжал еще немного и прижала его к нижней части раны. На коже Мурхи вздулись крупные розовые рубцы, но я не торопилась убирать раскаленный клинок. Затем, стараясь не задеть мышцу, вырезала кусок обожженной кожи.

– Где он? – раздался знакомый громкий голос.

В старую церковь ворвались король Бриан, отец Маркон, Тейг и Оха. На короле не было лица. Его глаза и щеки опухли. Я отстранилась и позволила им подойти к Мурхе.

– Он дышит куда лучше, – произнес Тейг дрожащим голосом. Откинув покрывало, он уставился на пострадавшую кожу на ноге Мурхи, которая была покрыта крупными красными рубцами и черными ожогами. Из места, куда я вонзила нож, сочилась кровь. – Что ты с ним сделала?

– Выжгла яд из раны, – ответила я. – Думаю, теперь он выживет.

Король Бриан погладил сына по волосам.

– Мурха… – нежно позвал он. – Ты меня слышишь?

Тот кивнул:

– Я слышу твой голос, даже когда нас разделяют целые мили.

Король рассмеялся и утер побежавшую по щеке слезу. Внезапно все мы нашли силы выдохнуть. Мурха протянул руку Тейгу, и младший брат заключил старшего в объятия.

– Я уж думал, ты умираешь.

– Я тоже, – через силу рассмеялся Мурха.

Король Бриан встал и прислонился к участку стены, еще не успевшему полностью обрушиться.

– Значит, Малморда отравил тебя? Дублин и Ленстер за это заплатят. Переговоры окончены.

Мурха покачал головой:

– Нет, отец. – Он рукавом вытер с лица пот и попытался сесть. – Мы должны притвориться, что ничего не произошло. Знаешь, что они тогда подумают? Что воинов Манстера невозможно убить ни клинком, ни ядом. Если мы воспользуемся этой возможностью, мы сломим их волю и сумеем заключить длительный мир. Мы должны привлечь их к себе, а не оттолкнуть.

Я почувствовала неимоверное облегчение. Значит, надежда на мир еще не угасла.

Тейг похлопал брата по ладони.

– Ты запоешь совсем по-другому, когда узнаешь, что пообещал им отец.

Король взглянул на старшего сына и тут же опустил взгляд. От знаменитого каменного выражения лица короля Бриана этой ночью не осталось и следа. Чуть раньше его черты искажало неприкрытое горе, а теперь – стыд.

– Мы с Гормлат договорились, что ты возьмешь ее в жены.

– Гормлат? – повторил Мурха. – Нет. Я же говорил тебе: я не собираюсь больше жениться.

Он оттолкнул Тейга и ударился затылком о землю. Я чувствовала, что боль от ожога на его ноге становится все сильнее. Я бы охотно дала ему какое-нибудь снадобье, чтобы притупить ее, но не могла этого сделать. Рана должна была выглядеть страшной и болезненной, чтобы про меня не пошли опасные слухи.

– Да, я помню об обещании, – ответил король прежде, чем Мурха успел что-то добавить. Он опустился на колени перед сыном и взглянул на него так, словно тот все еще стоит на пороге смерти. – Поэтому я женюсь на ней сам.

– Вы? – отец Маркон вскинул брови. – Брачный союз с верховным королем Леа Мога – слишком большая уступка для этих изменников.

Король Бриан пожал плечами:

– Малморда уже принял предложение от имени Ситрика. Мы оскорбим дублинцев, если заменим Мурху человеком более низкого положения. – Он потрепал сына по щеке. – А я-то думал, что слишком стар, чтобы снова жениться.

– С Гормлат тебе придется непросто, – мрачно заметил Тейг, – но выбора у нас нет. Нужно разлучить ее с сыном, а ее дружба с ярлом Оркни слишком опасна, чтобы позволить ей выйти за кого-то другого.

Мурха неохотно кивнул:

– Значит, решено.

Король Бриан взглянул на меня так, словно только что вспомнил о моем присутствии.

– Тебе можно доверять? Ты никому не расскажешь о том, что мы обсуждали?

Я кивнула:

– И не упоминай, что Мурха едва не погиб. Если кто-нибудь спросит, зачем тебя привезли на остров, объясни, что ты обжигала зараженную рану, но она оказалась несерьезной.

Я вновь кивнула. К счастью, наши с королем желания полностью совпадали.

– Как пожелаете.

Они подняли Мурху с земли и потащили к лодке. Я приготовилась следовать за ними. Потуже затянув на голове платок, я опустила левое плечо. Нужно только дохромать до лодки и не дать платку развязаться. Как только мы пристанем к ирландскому берегу, заклятие Гобнет вновь вступит в силу, и никто так и не узнает о моем преображении.

Услышав за спиной шелест, я подняла сумку.

– Возьми это, – сказала я, решив, что Оха или Тейг вернулись мне помочь.

Но это оказался кое-кто другой.

По каменной стене над моей головой прыгала с места на место лоснящаяся черная птица, с каждым шагом обрушивая на землю крошево старой извести. Затем ворон вспорхнул в небо и улетел.