Текст книги "Обручальное кольцо"

Глава 15

Росс нежно погладил ее спутанные волосы.

– Расскажи мне все.

Пруденс покачала головой. Ее душу терзала такая печаль, что сначала она не могла выдавить из себя ни слова. Джеми уехал. И она больше не увидит своего милого сыночка. Пруденс прижалась головой к груди Росса, выплакивая свое горе.

– Я… я не знала, что делать, и пришла, но если вы… – с трудом выговорила она наконец.

– Глупышка!.. Мы расстались друзьями. Куда же еще ты могла пойти, как не ко мне? – Он бережно обнял ее и держал в объятиях до тех пор, пока всхлипывания не утихли.

В первый раз за все эти дни Пруденс несколько утешилась. О, это ужасное, бесконечно долгое путешествие из Потомака обратно в Вильямсбург!.. Ее сердце разрывалось на части. Страшным усилием воли она сдерживала слезы, опасаясь, что, вновь начав плакать, не сможет остановиться.

Наконец Пруденс подняла голову и грустно вздохнула:

– Я вымочила ваш жилет.

Росс улыбнулся нежно и с сочувствием:

– Невелика беда. Так расскажи наконец, что случилось?

Воспоминания вызвали новый поток слез.

– Мне… мне оставался всего один день пути до его плантации… Мы остановились на постоялом дворе. Я спросила хозяина, как добраться туда. А он сказал, что Джеми… Боже, помоги мне! Джеми продал свою плантацию. И уехал домой. – Она снова всхлипнула, не в силах вынести горькой иронии этой ситуации. – Он уехал в Англию в конце мая! Может быть, вернувшись, Джеми искал меня в Винсли, но я в это время уже жила в Лондоне. И никто не мог сказать ему, где я нахожусь. – Пруденс зарыдала. – Моя жизнь копчена!.. – простонала она.

– Кончена? А куда подевалось милое, веселое дитя, полное радужных надежд? Кто укорял меня за мрачность? Твоя жизнь только начинается. Впереди тебя ждет счастье – правда, придется еще немного потерпеть.

– У меня больше нет сил надеяться.

– В таком случае позаимствуй их у меня. Ты продрогла до костей. Иди и сядь у камина.

Росс снял с себя камзол и накинул его на плечи Пруденс, потом усадил в кресло, поближе к огню, опустился на колени и, подняв ее юбки до колен, стянул башмаки и чулки.

– У тебя ступни холодные, как ледышки, – заметил он и принялся быстро растирать их ладонями.

Пруденс откинулась на спинку кресла и закрыла глаза. Ее тело, насквозь промерзшее в дилижансе, начало согреваться, но сердце по-прежнему было объято смертельным холодом.

– Где твои пожитки?

– Я оставила их внизу.

Извозчик отказался нести ее багаж наверх. Пруденс потратила последние свои деньги на то, чтобы добраться до Вильямсбурга, и ей нечего было дать на чай.

– Я сам займусь этим позже. Ты ужинала?

– Я не голодна. Росс поднялся с колен.

– У меня есть немного хлеба и сыра. Выпей стаканчик мадеры, чтоб согреться.

Не обращая внимания на протестующие возгласы, он заставил Пруденс поесть и выпить вина, уверяя – как врач, – что после этого она почувствует себя гораздо лучше. Затем Росс взял жаровню, наполнил ее горячими углями и направился к двери в спальню.

– Крепкий сон приободрит тебя. Заканчивай свой ужин, а я согрею постель. – И он скрылся в соседней комнате.

Конечно, Росс оказался прав. Пруденс впервые за эти дни почувствовала голод. И охватившая ее паника понемногу улеглась. Будущее уже не казалось таким страшным. Ничего, она так или иначе разыщет Джеми. Он говорил что-то о своем доме в Лондоне. Правда, где он находится, неизвестно. Зато Пруденс знала адрес его родового поместья в Беркшире. Сколько писем, полных отчаяния, она послала туда!

В гостиную вошел Росс.

– Идем. Надо лечь, пока простыни еще теплые. – Он заставил ее встать и начал расстегивать платье.

Его ловкие пальцы – пальцы хирурга – действовали проворно и уверенно. Пруденс отдалась этим нежным заботам и сразу почувствовала себя уютно и спокойно, словно ребенок, попавший наконец под крыло заботливых родителей.

Росс стянул с Пруденс платье, нижнюю юбку и наклонился, чтобы расшнуровать корсет. Пруденс искоса взглянула на его руки: теперь они слегка тряслись и двигались медленно. Наконец он снял корсет, но его пальцы на мгновение замерли, лаская через сорочку ее грудь.

От этого прикосновения по телу Пруденс пробежала дрожь. И когда руки Росса двинулись выше и дотронулись до ее мягкой кожи, она не стала сопротивляться. А он уже гладил ее шею и плечи.

Их глаза, полные откровенного желания, встретились. Росс дышал прерывисто, его грудь тяжело вздымалась. Минута колебаний – и он запечатлел на плече Пруденс легкий поцелуй. Пруденс тихо застонала и откинула голову. Тело вдруг пронзила боль желания – настолько сильного, что это ошеломило ее. Господи, как восхитительны его ласки! Как приятно думать, что он любит ее, – пусть даже это неправда, пусть это всего лишь минутный зов плоти! Пруденс схватила руку Росса и приложила ее к своей бурно вздымающейся груди.

Воодушевленный такой покорностью, он скользнул плотно сжатыми губами по ее рту. Пруденс мгновенно ответила ему, и Росс, сжав ее в объятиях, просунул язык между полураскрытых розовых губ. Его руки опустились вниз и сжали ее ягодицы. Пруденс ощутила прикосновение напрягшейся твердой плоти и обвила шею Росса руками, желая только одного: чтобы этот поцелуй продолжался вечно.

Он целовал ее долго и страстно. Его гибкий язык, горячие руки, блуждающие по всему телу, пробуждали в Пруденс пламя неистового желания. Потом Росс отступил назад, потянул за тесемки сорочки, опустил ее с плеч Пруденс, целуя обнажившуюся плоть, и сбросил на пол. Он продолжал гладить Пруденс – нежно и сладострастно. Затем опустился на колени и, обхватив руками бедра, начал покрывать пылкими поцелуями живот. Губы Росса спускались все ниже, к треугольнику золотистых волос. Пруденс чувствовала, как от его нежных покусываний по ее лону пробегает огонь, и наконец в исступлении закричала.

Росс порывисто поднялся, взял Пруденс на руки, понес в соседнюю комнату и уложил на кровать. Здесь царил полумрак. Мужественное, красивое лицо Росса, освещенное пламенем свечи, сияло такой нежностью, что на душе у Пруденс стало тепло и радостно.

Он снял с себя туфли и лег рядом, продолжая ласкать ее грудь и соски до тех пор, пока тело Пруденс не изогнулось в мучительной, сладкой судороге. Тогда Росс опустил руку вниз, прошелся по ее бедрам и осторожно раздвинул ноги. Его палец отыскал самую чувствительную точку и нажал на нее раз… другой, третий, все быстрее и быстрее. Пруденс, обезумевшая от желания, потянулась к нему и после некоторых колебаний застенчиво дотронулась до выпуклости, которую не могли скрыть брюки. Ощущение напрягшейся твердой плоти наполнило ее восторгом: они оба одинаково сгорали от желания.

Росс, немного удивленный такой смелостью, соскочил с кровати и стал торопливо срывать с себя одежду. Пруденс наблюдала за ним сквозь полуопущенные ресницы и, словно в полузабытьи, наслаждалась пылающей в ней страстью, отчасти уже удовлетворенной, но по-прежнему ненасытной. Она затаила дыхание, увидев его восставшую мужскую плоть, и почувствовала непреодолимое желание ощутить Росса в себе.

Пруденс пылко протянула навстречу ему руки и тихо вздохнула, когда он лег сверху. Они замерли, прижавшись друг к другу всем телом. У Пруденс, взволнованной этой близостью, бешено забилось сердце.

– Откройся, милая, – хрипло сказал Росс.

Она послушно раздвинула ноги, готовясь принять его в себя. Он овладел ею нежно и мягко, успокаивая и одновременно дразня ее чувственность; ритм его движений был неспешен. Пруденс казалось, что она медленно плывет, покачиваясь на волнах наслаждения, нарастающего с каждой минутой, приближающего ее к вершине экстаза.

И только под конец, когда Росс уже не мог сдерживать себя, наносимые им удары стали жестче. Она задыхалась и трепетала от восторга; жаркая кровь, бурлившая в ее лоне, хлынула вверх, заливая лицо. А потом что-то взорвалось внутри ее тела, словно гигантская волна, разбившаяся о берег. И в то же мгновение Росс забился в конвульсиях излившейся страсти.

Еще одно последнее содрогание… Росс затих, уткнувшись головой в нежный изгиб ее шеи.

– Я уже забыл, каким прекрасным может быть женское тело!.. – Его голос, обычно такой твердый, дрогнул.

Пруденс вздохнула. Она тоже понятия не имела, что мужчина способен доставить женщине такое наслаждение.

Впервые ей стало любопытно: испытывала ли нечто подобное Бетси – любительница веселой жизни?

Росс пошевелился и с явной неохотой перекатился на постели.

– А теперь спать. Завтра утром мы обсудим наши планы.

Он накрыл себя и Пруденс одеялами, обнял ее и смежил веки. Его теплое тело согревало Пруденс, волоски на груди приятно щекотали ее лицо.

– Росс? – прошептала она.

– Успокойся, Пруденс. Мы найдем твоего лорда Джеми.

Пруденс обняла его шею, притянула к себе, нежно поцеловала в губы и тихо сказала:

– Спасибо.

Но, погружаясь в сон, она спрашивала себя, за что, собственно, благодарила Росса. За его дружеское сочувствие и понимание? Или за греховное наслаждение, которое он ей давал?

Пруденс открыла глаза. Она лежала в постели одна. В окно били лучи солнца. А на пальце у нее снова было надето кольцо Марты.

Пруденс нахмурилась, тронула золотой ободок и задумчиво повертела его. Зачем Росс сделал это? Неужели ему приятнее заниматься любовью, представляя, будто она – Марта? При мысли об этом Пруденс расстроилась гораздо больше, чем ей хотелось бы. Вздохнув, она привстала и вдруг рассмеялась. Можно подумать, что привычный распорядок их жизни не нарушался! Росс оставил ей завтрак на небольшом столике возле кровати. Сладкое печенье, чайник на жаровне. Пруденс почувствовала волчий голод. Даже эта простая еда показалась ей изысканным лакомством.

Пруденс завернулась в одеяло, подвинула стул и налила себе чашку чая. Она уже подбирала последние крошки печенья, щедро намазанного маслом, когда из соседней спаленки донеслись знакомые звуки дудочки Тоби Вэджа. Потом раздался тихий стук, и в комнату шагнул Росс. Он сорвал с себя плащ и швырнул на стол шляпу.

– Сегодня холодно, как осенью в Глочестершире. Тебе надо купить мантилью. – Он улыбнулся. – И гребень тоже, я думаю. Хотя Тоби сказал, что вырежет тебе парочку, когда его пальцы подживут. Но я обещал не раскрывать эту тайну.

Пруденс внимательно вглядывалась в его лицо, ища хоть каких-нибудь следов минувшей бурной ночи. Но она ничего не увидела: только искреннюю доброжелательность, причем с оттенком отчужденности. Пруденс закусила губу. Значит, по ночам они – страстные любовники, а днем – всего лишь друзья? Она подняла руку и постучала пальцем по кольцу.

– Зачем ты опять сделал это?

– Затем, мое дорогое дитя, что через две недели мистер и миссис Мэннинг отбывают в Лондон на торговом судне. И сейчас, пока мы живем вместе в этих комнатах, лучше будет представиться мужем и женой.

По телу Пруденс пробежала дрожь.

– Мы едем в… в Лондон?

– А ты можешь придумать какой-то иной способ встретиться со своим обожаемым Джеми?

– Но… это дорого! Неужели ты так богат?

– Я вовсе не богат. Но на билеты денег хватит Давай-ка одевайся. Нам нужно пройтись по магазинам.

От удивления Пруденс приоткрыла рот.

– По магазинам? – механически повторила она.

– Миссис Мэннинг не может разгуливать по столице Виргинии в поношенных платьях. И тем более – появляться на балах. Ты танцуешь?

На мгновение Пруденс потеряла дар речи.

– Немного, – ответила она наконец тихо.

– Вот и хорошо. На днях я познакомился с одним из членов местного муниципалитета. Он любезно пригласил меня на бал, который дают в честь открытия октябрьской сессии. Я отказался. Но теперь, когда мы вместе…

Пруденс с трудом сдерживала охватившее её волнение.

– Почему ты так добр ко мне?

– Я? – удивленно переспросил Росс. – Это ты добра. И очень щедра, – добавил он.

«Щедра? – подумала она с негодованием. – Щедра, потому что отдаю ему свое тело!» Вот что имел в виду Росс. Тут и сомневаться нечего. У нее упало сердце. Какое разочарование! В первый раз Пруденс стало стыдно за свое распутство. Она поплотнее завернулась в одеяло и холодно сказала:

– Да, ты имел полное право на эту ночь. После всего, что сделал для меня.

Его лицо потемнело.

– Разве тебе было неприятно?

– Конечно, нет, мне было очень хорошо! – выпалила Пруденс, не долго думая.

И тут же пристыженно опустила голову, чувствуя, как щеки заливает горячий румянец. Росс усмехнулся.

– Ты все еще слишком невинна, моя дорогая Пруденс, и не умеешь притворяться в отличие от большинства женщин.

Пруденс прикрыла глаза рукой, чтобы скрыть слезы. Ей казалось, что теперь она ничем не лучше любой шлюхи.

– Будь я проклят, – проворчал Росс. – Хватит с меня этого хныканья по поводу Джеми. Я готов передать тебя с рук на руки на его нежное попечение, но слез вынести не в состоянии. Глупо оплакивать прошлое. – Его лицо вдруг исказилось от боли, и он резко отвернулся, понурив плечи. – Былого не воротишь.

В голосе Росса звучало страдание. Пруденс окинула его пристальным взглядом. Он удручен, но не потому, что она плачет. Скорее всего Росс жалеет себя и думает о Марте.

И вдруг Пруденс с раскаянием вспомнила, как страстно он мечтал об одиночестве, которое даст ему возможность спокойно оплакивать свою утрату.

– А как же твои планы? – спросила она, и ее сердце сжалось от сознания вины. – Хижина в горах?

– С этим можно подождать до моего возвращения. – Он обернулся к ней, его лицо снова скрыла маска бесстрастного спокойствия. – А теперь одевайся, пока Вэдж не довел меня до сумасшествия своей дудкой.

– О, я не знаю, что выбрать!.. – Пруденс провела пальцами по бледно-желтому атласному платью, потом нахмурилась и приподняла юбку другого – шелкового, цвета лаванды.

Росс откинулся на спинку стула и улыбнулся.

– Разумеется, мы возьмем оба. Бледно-желтое ты наденешь на бал. – Он повернулся к хозяйке магазина, длинноносой, весьма надменной особе, которая стояла рядом: – Можете примерить платья на корсеты, замазанные для миссис Мэннинг, когда мастер пришлет их. А поскольку вот это платье, абрикосового цвета, предназначено для бала, я хочу, чтобы вы сделали к нему еще один корсаж, расшитый серебром. И фижмы с оборками.

Пруденс удивленно воззрилась на него. Странно: скромный хирург проявляет такую заботу о красоте женских туалетов.

– Да ты настоящий знаток в вопросах моды! Росс пожал плечами.

– Просто во мне говорит несостоявшийся художник. Он встал со стула, надел треуголку и с достоинством, словно истинный вельможа, отвесил поклон хозяйке. Та, несколько поубавив свое высокомерие, смиренно присела в реверансе.

– Все будет сделано, как вы приказали, сэр. В моем магазине вы всегда желанный гость. Вы и ваша супруга.

– Через два дня, – скомандовал Росс, – вы или кто-либо из слуг должны принести платья в таверну «Рэйли». И чтобы они были в идеальном состоянии. – Он взял Пруденс под руку. – Идемте, мадам.

Шагая к выходу в сопровождении Росса, она чувствовала себя принцессой. Весь день они бродили по Дьюк-оф-Глочестер-стрит среди толп гуляющих людей и орущих во всю мочь лоточников. Росс останавливался у каждого магазина, где что-то привлекало его внимание. Он купил Пруденс ботиночки, кружевной шейный платок, накидку. Пару черепаховых гребней. И даже резной, красиво расписанный веер для бала. А еще – целую груду отличного белья: сорочки, чулки, шейные платки. Пруденс уже привыкла к самоуверенности Росса, и все же он не уставал поражать ее. Он входил в любой магазин с видом человека, который знает наверняка, что его обслужат как вельможу. И к нему относились соответственно. Но сколько денег было потрачено!..

– Зачем мне эти два платья? – сказала Пруденс. – У меня их и так больше чем достаточно. Ведь утром мы купили еще и ситцевое, в цветочек.

– Тут опять виноват мой глаз художника. Я никак не мог решить, какой цвет идет тебе больше.

– Но это вряд ли разумно… Росс прервал ее возражения, пренебрежительно махнув рукой.

– Хватит. Смотри, Вэдж чем-то встревожен! – Он указал на Тоби, который примостился на краешке яслей и, хмурясь, бормотал что-то себе под нос. – Ну, Тоби, ты готов пойти поужинать?

– Ты проявил завидное терпение, – добавила Пруденс.

Вэдж потребовал, чтобы они взяли его с собой, и всю дорогу плелся сзади, словно преданная собачонка. При этом он улыбался, играя на дудочке, несмотря на свои искалеченные пальцы, и нес какую-то чепуху о плохих и добрых предзнаменованиях, сопровождая болтовню счастливым детским смехом. Но сейчас его лицо помрачнело.

– Что тебя беспокоит, Тоби? – участливо поинтересовалась Пруденс.

Он сгорбился и посмотрел по сторонам, окинув взглядом длинную улицу.

– Он здесь. Следит за мной.

– Кто следит?

– Как это кто, леди? Кэп, ясное дело. Росс покачал головой:

– Его здесь нет.

– Э, неправда! Он тут! Только и ждет, как бы добраться до бедного Тоби.

Росс закатил глаза.

– Боже всемогущий! Говорю тебе: его здесь нет. Ты в безопасности.

– А откуда ты знаешь? – спросила Пруденс.

– Позавчера я встретился в кофейне с лейтенантом Эллиотом. Он сказал, что Хэкетт уехал в Норфолк навестить друзей и останется там до отплытия.

Между тем Вэдж уже отыскал способ избежать мести капитана. Он уставился куда-то в пространство, укрывшись от реальности в собственном мире.

– Пустой болтовней сыт не будешь.

Росс потрепал его по макушке, увенчанной белыми как снег волосами.

– Да-да, конечно. Идем же. Я куплю тебе ужин. И они двинулись вниз по Дьюк-оф-Глочестер-стрит, любуясь солнцем, заходившим за красное кирпичное здание колледжа Вильяма и Марии. Росс, казалось, никуда не спешил. Он останавливался, чтобы показать Пруденс то великолепный губернаторский дом, то прелестную лужайку, то ухоженный садик перед каким-нибудь чистеньким уединенным коттеджем.

– Красивый город! Говорят, здесь живет около двухсот семей. Не могу понять, почему бедняки, прозябающие в Лондоне, не хотят попытать счастья в этой стране.

– Ты уже бывал в Америке?

– Нет. И на этот раз у меня было мало свободного времени. Мы с Тоби крутились как белки в колесе, занимаясь делами.

Услышав свое имя, Тоби, который уныло стоял позади них и пинал ногой булыжник на мостовой, несколько приободрился.

– У кого много времени, тому нечего терять в жизни! – весело изрек он. Росс вздохнул.

– Это верно, Тоби. Иногда в твоей безумной голове появляются светлые мысли.

Когда сгустились сумерки, они отыскали на Принс-Георг-стрит тихую таверну и расположились за столиком в уютном полутемном уголке, при свечах. Вэдж сел ужинать возле камина, продолжая бормотать нечто невразумительное. Вдруг ему на колени вспрыгнула хозяйская кошка. Тоби радостно ухмыльнулся, обнял животное и начал скармливать ему остатки еды со своей тарелки.

Пруденс задумчиво уставилась на стоявшие перед ними яства. Жареный гусь в устричном соусе. Самое дорогое блюдо в меню. А Росс заказал его без малейших колебаний. «Наверное, он очень преуспевающий хирург, – подумала Пруденс. – И привык к роскоши, хотя теперь и решил отказаться от всего». Один раз Джеми повел ее обедать в деревенскую таверну, стоявшую где-то на отшибе, но, несмотря на свой высокий титул, удовольствовался обыкновенными отбивными. Росс бросил взгляд на Вэджа.

– Хорош парень. Спина у него сильная. В здешних лесах он будет мне отличным помощником.

– Но ты же хотел жить один?..

– В данном случае разница небольшая. Бедняга! Моменты просветления бывают у него редко.

– И тебе придется по душе такое общество? Лицо Росса мгновенно стало холодным и замкнутым.

– А почему бы и нет? Я не жду больших радостей от жизни.

– А как же твоя профессия? Неужели ты откажешься от нее?

Росс всерьез задумался над ее словами и ответил не сразу.

– Готов поклясться, мне будет нелегко. Но покой, который я обрету, стоит этого.

Пруденс не могла примириться с его пессимизмом.

– Да ведь это все равно что умереть! – воскликнула она.

В ответ раздался невеселый смех.

– Мысль о смерти уже не раз приходила мне в голову за последний год. Но вряд ли ты, с твоей наивной верой в добро, поймешь меня.

– Какое право ты имеешь судить людей? Разве ты сам без греха? Лучше прости своего отца и снова займись медициной. Это – твое призвание.

Росс грохнул кулаком об стол и гневно взглянул на Пруденс:

– Только посмей еще раз заговорить о моем отце, и я тебя ударю.

Пруденс нервно сглотнула и отвела глаза. Нет, его ничем не проймешь. Наверное, до конца своих дней он будет пылать ненавистью. Она склонилась над тарелкой, надеясь, что ее смиренное молчание остудит гнев Росса. Жаль, если такой чудесный день закончится ссорой. Пруденс тихонько доела свой ужин, но кушанья вдруг показались ей безвкусными.

– Сегодня ты был так добр ко мне, – наконец отважилась заговорить она. – Я очень благодарна тебе за все эти чудесные наряды.

Росс проворчал нечто невразумительное. Пруденс сделала еще одну попытку:

– Смогу ли я познакомиться на балу с губернатором? Росс немного смягчился и даже слегка улыбнулся:

– Нет. Мне сказали, что губернатор, сэр Вильям Гуч, еще прошлой осенью вернулся в Англию из-за состояния здоровья.

Пруденс приуныла.

– Значит, мне не удастся потанцевать в его красивом дворце?

– Господи, конечно, ты будешь танцевать! Губернаторский дом сейчас закрыт. И бал состоится в таверне «Рэйли», в зале Аполлона: там всегда проходят самые лучшие ассамблеи. Ты увидишь его превосходительство мистера Томаса Ли, президента Совета Виргинии.[22]22
  Орган местного самоуправления в Виргинии в XVII–XVIII вв. (до 1775 г.).


[Закрыть] Он временно замещает сэра Вильяма. На балу соберутся сливки здешнего общества.

Пруденс едва сдерживала бурлившее в ней возбуждение. Она, дочь деревенского учителя, приглашена на столь пышное празднество! Еще утром это казалось ей невероятным. Но теперь, когда куплено столько прекрасных нарядов, волшебная мечта становилась явью.

– О, я жду не дождусь! А когда состоится бал? Росс покачал головой с насмешливым осуждением, и на его губах мелькнула улыбка.

– Сумасбродное дитя! Придется тебе умерить свое нетерпение. Бал устроят не раньше двенадцатого числа, как раз накануне нашего отъезда в Англию.

Пруденс вздохнула:

– Почти через две педели?! Но это же бесконечно долго!..

– К счастью, театры здесь не хуже лондонских. Во всяком случае, так говорят. Я буду развлекать тебя по мере сил. – Он усмехнулся, вздернув брови. – И разумеется, магазины. Женщины ведь жить не могут без разной мишуры, им ее всегда мало.

Пруденс вспыхнула. Сегодня она заприметила пару великолепных перчаток, но постеснялась сказать об этом Россу. Он и так проявил удивительную щедрость и уже потратил на нее кучу денег. Но судя по всему, готов и на дальнейшие расходы.

– Ну, вообще-то я видела… – начала было она. Но тут раздался вопль Тоби:

– Дурная примета! Ох, дурная это примета!

Он в ужасе уставился на кошку, которая спрыгнула с его колен и теперь сидела на столе, слизывая остатки ужина. Росс нетерпеливо поманил его к себе.

– В чем дело, Тоби?

Вэдж, шаркая ногами, двинулся к ним.

– Плохая это примета, когда кошка вскакивает на стол, – сказал он, качая головой. – Жизнью своей клянусь.

Бедняга трясся от страха. Росс вздохнул и повернулся к Пруденс:

– Очевидно, нам придется уйти отсюда, не дожидаясь сладкого. – Он взглянул на пустую тарелку: – Ты уже закончила?

Пруденс положила нож и вилку и отставила тарелку.

– Да, конечно. Чем быстрее несчастный Тоби забудет об этой кошке, тем лучше.

– Мы вернемся в «Рэйли» и попросим подать десерт в комнаты. И еще надо заказать араковый пунш. Говорят, по части приготовления напитков, во всех Колониях никто не сравнится с нашим достопочтенным хозяином – мистером Весерберном.

Он расплатился за ужин, накинул на плечи Пруденс новую мантилью и повел ее на улицу, приказав Тоби взять себя в руки и следовать за ними.

На небе сияли звезды. В чистом холодном воздухе стоял аромат опавших листьев, шуршащих под ногами. Длинная, прямая, как стрела, Дьюк-оф-Глочестер-стрит была освещена мигающими фонарями; из окоп домов и таверн лился свет зажженных свечей.

Пруденс глубоко вдохнула свежий ночной воздух, чувствуя, как ее душу наполняет благодатный покой. Если бы не Джеми и ребенок, она выбрала бы в спутники жизни Росса. Он смог бы сделать ее счастливой.

Росс взмахом руки подозвал наемный экипаж, и они отправились обратно в «Рэйли». Вэджа пришлось упрашивать подняться наверх гораздо дольше обычного. Бедняга, как всегда, шел по лестнице, зажмурив глаза от страха. Но в конце концов они уютно устроились в спальне Росса, перед чашей с дымящимся пуншем. Попивая горячий напиток и щелкая сладкие лесные орешки, которые принес мистер Весерберн, Пруденс и Росс со смехом вспоминали свои странствия по магазинам.

Тоби не принимал участия в разговоре. Погруженный в свои мысли, он сидел перед камином, выставив поближе к потрескивающему огню толстые ноги. Как его ни умасливали, как ни поддразнивали, он даже не пошевелился и по-прежнему пребывал в мрачном настроении. Ведь кошка, вспрыгнувшая на стол, – плохое предзнаменование.

Росс вздохнул, сознавая свое поражение, и взялся за альбом. Потом уселся поудобнее в старое кресло с высокой спинкой и открыл чистую страницу.

– Не двигайся. Я хочу сделать набросок.

– Но я собираюсь заняться шитьем.

– Шитьем? – Росс скривил губы. – Для этого есть слуги. Черт, я не хочу, чтобы ты работала, словно простолюдинка!

– Мне еще на корабле казалось, что ты – тиран. Но здесь, на суше… Господи помилуй! В тебе столько высокомерия… Уж не принц ли ты? – Пруденс ласково рассмеялась, чтобы смягчить свое колкое замечание.

Сначала Росс сердито сверкнул на нее глазами, а потом кисло улыбнулся.

– Я только хотел сказать, что тебе нет нужды работать. Я располагаю достаточными средствами, чтобы заплатить за услуги.

– А мне это нравится. Я люблю, когда руки чем-то заняты. Вот и все. Это вполне достойное занятие и для женщины благородного происхождения. Так что я вполне имею право шить, сколько душе угодно!

Росс откашлялся, явно смущенный своими необдуманными, полными гордыни словами, и пробормотал:

– Завтра утром я дам тебе денег на карманные расходы.

Пруденс сложила руки на коленях и насмешливо улыбнулась.

– Ну, что ж, рисуй меня. Без иголки с ниткой, раз уж это так оскорбляет твои тонкие чувства.

– Дерзкая девчонка! – проворчал Росс и взял карандаш.

Эта стычка раззадорила Пруденс. Ей захотелось подурачиться и позлить Росса.

– Я вижу, у тебя новый альбом.

– Да. Я рисовал дома. Особняк губернатора.

– А где же другой альбом, старый? – поинтересовалась она как можно более невинным тоном.

Карандаш замер. Росс взглянул на нее, тут же отвернулся и откашлялся.

– Там были не самые лучшие рисунки, – произнес он наконец. – Я его выбросил.

«Лжец!» – подумала Пруденс. Какие бы чувства он к ней ни испытывал, но в ее портреты было вложено столько нежности и любви! Росс не мог выкинуть их с такой легкостью и пренебрежением.

– Я не верю… – начала она.

Но Росс прервал ее, явно недовольный направлением, которое принял их разговор.

– Сиди тихо, – скомандовал он. – Твоя болтовня мешает мне рисовать.

Следующие полчаса они провели в спокойном молчании; тишину нарушал только скрип карандаша и время от времени шепот Вэджа, сидевшего возле огня. Он продолжал лепетать что-то о дурных приметах и о кошке: ясное дело, в нее вселился Хэкетт.

Пруденс, следуя указаниям Росса, иногда меняла позу. Ей доставляло особое, чувственное удовольствие сознавать, что Росс изучает ее, что его внимательные глаза скользят по ее лицу и телу.

В конце концов он вздохнул, отложил карандаш и устало потер глаза.

– Ну, хватит. Пора в постель. – И повернулся к Вэджу: – Идем, Тоби. Тебе надо отдохнуть.

Уродливое лицо Вэджа исказилось от ужаса.

– Я не могу, понимаете? Кэп притаился в моей комнате. Это мне кошка предсказала.

– Глупости. Пошли. Я войду с тобой вместе, загляну под кровать и за шкаф. Я не оставлю тебя одного до тех пор, пока не уверюсь, что ты в безопасности.

Росс проводил перепуганного Тоби в его спаленку. Встревоженная Пруденс поджидала его в гостиной.

– Ну что? – спросила она, когда Росс наконец вернулся.

– Я благополучно уложил его в постель. Но Тоби хочет, чтобы маленький жаворонок спел ему перед сном.

Пруденс на цыпочках вошла в комнату Вэджа. Он лежал на кровати, натянув одеяло до самого носа, и дрожал всем своим грузным телом, в ужасе озираясь по сторонам. Пруденс опустилась рядом с ним на колени, погладила по лбу и начала петь колыбельную, которую часто слыхала от матери.

Через несколько минут Тоби успокоился, закрыл глаза и уснул, словно невинный младенец. Пруденс нежно поцеловала безумца в щеку, задула свечу и оставила его наедине с беспокойными видениями…

Гостиная была пуста, свечи потушены, камин едва тлел. Пруденс открыла дверь в спальню Росса, погруженную в полутьму.

Он лежал в постели, укрывшись одеялом до пояса. Его могучая грудь была обнажена, кожа в отсветах пламени, пылающего в камине, казалась золотистой. На спинке стула висела аккуратно сложенная рубашка. С той стороны, где лежала Пруденс, уголок одеяла был отвернут. Очевидно, это следовало понимать как приглашение.

Росс похлопал по постели и выжидательно посмотрел на Пруденс. Его лицо оставалось бесстрастным. Она замерла в дверях, чувствуя, как гулко бьется сердце.

Росс снова похлопал по кровати, теперь уже с некоторым нетерпением, и проворчал:

– Иди же сюда, женщина.