Текст книги "Дикий цветок"

– Сегодня вечером я буду уже в «Савое», – шепнула она.

– Да. – Он слегка приподнял бровь. – Вместе с братом, и со своей лучшей подругой, и Бог его знает, с кем еще!

Она ласково провела пальцами по щеке Джефа:

– Я люблю тебя. Я так тебе благодарна за сегодняшний день.

Он наклонился ближе, и его теплое дыхание коснулось ее уха.

– И почему это, большую часть времени любовь оказывается мучением?

Нескончаемый поток экипажей направлялся к особняку Девонширов, растянувшемуся за кирпичными стенами вдоль всей Пикадилли. Джеф посмотрел на трех своих спутников, сидевших с ним в ландо, и зевнул.

– Мы еще не приехали, а я уже умираю от скуки. Шелби засмеялась:

– Что это ты так много жалуешься в эти дни? Чарльз Липтон-Лайенз сжал руку Вивиан и заметил:

– У него такая привычка. Сколько я знаю Джефа, он всегда находил все, что касается жизни в Лондоне, невыносимо скучным.

– Да, но теперь-то я здесь! – воскликнула она.

– Мое мнение неизменно, – подтвердил Джеф. – Есть множество более интересных вещей, которыми мы могли бы заняться, мы, тем не менее, постоянно втянуты в этот светский круговорот…

Вивиан вспыхнула до корней волос, и Шелби хлопнула герцога по руке. Их экипаж подъехал к колоннаде особняка Девонширов, и слуги кинулись помогать герцогу и его спутникам выйти из кареты. Свет лился из всех окон, и звуки музыки и возбужденных голосов вспархивали в ночном воздухе.

– Это как… в сказке, – шепнула Вивиан.

– Попробуйте держать себя непринужденно, спокойно, – мягко посоветовал Чарльз.

На ней было восхитительное креповое платье цвета морской пены, с пышными кремовыми кружевами на лифе, которые придавали полноты там, где поскупилась природа. Шелби отдала ей свой жемчуг и постаралась как можно лучше уложить тонкие волосы Вивиан. Сомнительно, конечно, чтобы кто-нибудь принял Вивиан Кролл за аристократку, но в ней были цельность и ум – ценности, которые невозможно купить и которым нельзя научиться.

– Не отходите от меня, Чарльз. Пока вы держите меня за руку, я чувствую, что со мною ничего не случится.

Трудно было не оглядываться вокруг, когда они вошли в огромный холл, своды которого поддерживали парные колонны. За ним шла знаменитая хрустальная лестница – чудесная, с широкими беломраморными ступенями, ведущими наверх, в громадную бальную залу, где уже собралось, большинство приглашенных.

– Смотрите! – выдохнула Вивиан. – Перила стеклянные!

Они сверкали в свете великолепной газовой люстры.

Все в этом доме, казалось, было позолочено, еще более усиливая впечатление, будто они вступили в волшебную страну.

Наверху Чарльз сначала провел Вивиан в танцевальный зал, чтобы она могла осмотреться. Шелби, оставшись на площадке, перегнулась через хрустальную балюстраду, глядя вниз на мрамор и зеркала, роскошные украшения из цветов.

– Все это так красиво, просто нет слов!

– Я только что подумал то же самое о тебе, любовь моя. Джеф с нежностью посмотрел на нее. Пожалуй, стоило вытерпеть всю эту пытку, ради того чтобы увидеть Шелби такой очаровательной. Ее прелестное платье было из небесно-голубого атласа, с изысканным вырезом, обшитым жемчужинами и горным хрусталем. Корсаж, зауженный к талии, и пышные юбки украшали сверкающие драгоценные камни, нашитые в виде узоров из листьев. Рукава платья были короткие и пышные; тончайший шелковый муслин просвечивал сквозь прорези под гофрированным атласом. В довершение ко всему на Шелби были длинные перчатки с бесчисленными крохотными пуговками, и в руках она держала веер, выполненный в тон платью. Джеф утверждал, что волосы Шелби – сами по себе драгоценность, а потому она, желая доставить ему удовольствие, надела только жемчужно-сапфировое колье из шести нитей и обручальное кольцо и воткнула простые жемчужные гребни в свои великолепные волосы.

– Все это гораздо проще для вас, мужчин, – вам стоит лишь надеть белый стоячий воротничок, черный галстук и фрак, – заметила она, поправляя на нем галстук. – Но, как бы там ни было, ты всегда и везде остаешься самым красивым из мужчин.

Джеф слегка усмехнулся, никогда прежде он не задумывался о своей внешности, пока не понял, что его вид доставляет удовольствие Шелби.

Чарльз и Вивиан появились снова, озабоченные, нахмуренные.

– По-моему, они узнали, что вы пришли. Твоя мать и ее приятельницы уже стоят у дверей на страже, и они сделали вид, что не заметили меня, когда мы вошли.

– Что ж, на здоровье! – сквозь зубы процедил Джеф.

– Хуже того. Трое гостей, в том числе и лорд Клайд, уже поинтересовались у меня, слышал ли я что-нибудь о твоей сегодняшней выходке на шоу «Дикий Запад». Лорд Клайд сказал, что ты выставил себя на посмешище и вывалял свой высокий титул в грязи.

– Пусть катится ко всем чертям!

Но складка на лбу у Чарльза стала еще глубже. Вивиан положила свои пальчики в перчатке на руку Шелби:

– Эти люди так холодно смотрели на меня, но они, по крайней мере, не знают – или не желают знать, – кто я такая. Шелби, я беспокоюсь, что, если ты войдешь туда, они могут сделать что-нибудь ужасное, жестокое.

Джеф упрямо покачал головой:

– Они ничего не могут нам сделать, и я хочу, чтобы они это поняли. Эти надутые, высокомерные лорды должны усвоить, что нам в высшей степени наплевать на них, как бы они ни пыжились, чтобы нас унизить.

Шелби посмотрела на него; во взгляде у нее была решимость.

– Я готова, ваша светлость, а вы? Пойдемте!

Глядя, как они входят в громадный мраморный, отделанный в итальянском стиле бальный зал, Чарльз поморщился и пробормотал, обращаясь к Вивиан:

– По-моему, они похожи на христиан, посланных на растерзание львам…

Глава двадцать третья

Два зала в особняке герцогов Девонширских были объединены в один большой бальный зал, и впечатление получилось изумительное. Сводчатые потолки были украшены позолотой и росписями, в точности как в итальянских палаццо, а на обтянутых шелками стенах громадные, в золоченых рамах, зеркала чередовались с высокими окнами и бесценными полотнами таких прославленных художников, как Йорданс и Рубенс.

Даже невозмутимая Шелби ахнула.

– Крепись, – пробормотал Джеф. Он обводил глазами плотную, густую толпу оживленно переговаривавшихся гостей, высматривая в ней задающие тон лица и подмечая тех, кто уже смотрел на них пристально или перешептывался по поводу вновь пришедших. Разумеется, здесь была и вдовствующая герцогиня Эйлсбери в окружении своих верных друзей и приспешников. Все они взирали на Джефа и Шелби сквозь стекла своих очков.

Наконец Луиза, герцогиня Девонширская, вышла из этой группы и подошла поздороваться с гостями. Она была супругой двух герцогов, десятилетиями признанной красавицей, однако теперь, когда ей было уже семьдесят, первое, что заметила в ней Шелби, – это невероятное количество косметики.

– Джеффри, дорогой мой, как я рада снова видеть тебя после твоей… поездки в…?

– Вайоминг, ваша светлость.

Джеф воспользовался этим вступлением, чтобы представить ей Шелби, которая вела себя с безукоризненной вежливостью, сказав ей, необходимые любезности и все, что полагалось в подобных случаях.

Краска, наложенная на лицо герцогини, треснула, когда она улыбнулась.

– Должна признаться, я не ожидала увидеть вместо маленького Меткого Стрелка такую элегантную девушку. Быть может, кое-кто ошибается, делая преждевременные выводы.

Учтиво поклонившись, Джеф поднес ее руку в перчатке к губам.

– Я вновь в который раз удивляюсь остроте вашего ума и проницательности, ваша светлость.

– Дурачок! Так я и чувствовала, что красота не доведет тебя до добра. – Она похлопала его по руке своим веером, потом, понизив голос, добавила:

– Мне очень жаль, что с этим списком приглашенных, получилась такая путаница. Все это было так неприятно, так мучило меня, но Эдит – одна из моих лучших подруг…

– Ничего страшного, – сказал Джеф. – А его светлость сегодня здесь?

– Когда я в последний раз видела Кэйва, он сидел в кресле на том конце зала, притворяясь, будто слушает оркестр, а на самом деле спал. – Луиза повернулась к Шелби: – Боюсь, мой супруг предпочитает сон всякому иному времяпрепровождению.

Джеф засмеялся:

– Помню, я как-то был со своим отцом в палате лордов. Герцог Девонширский сидел рядом с нами, тихонько похрапывая, и мой отец осторожно подтолкнул его. Он приоткрыл глаза ровно настолько, чтобы взглянуть на свои часы и воскликнуть: «Какая скука! Мне не удастся лечь в постель еще часов семь, не меньше!»

Пока все смеялись, Шелби, оглядывая толпу гостей, заметила мать Джефа.

– Надеюсь, вы не сочтете это дерзостью, ваша светлость, если я на минутку отлучусь? Думаю, мне нужно поздороваться с моей будущей свекровью.

– Дитя мое, ваше мужество достойно всяческих похвал, но, мне кажется, вы поступаете неосмотрительно.

– Я не могу переделать себя и стать другой… но я могу подставить другую щеку. – Прежде чем Джеф успел что-либо ответить, она добавила:

– И я должна сама пройти через это испытание.

Все в бальном зале, казалось, стихло, когда Шелби отошла от Джефа и направилась в ту сторону, где стояла вдовствующая герцогиня, со своими приспешниками. Глядя, как юная американка подходит ближе, они насторожились, словно ожидая, что она сейчас совершит какую-нибудь бестактность.

– Добрый вечер, ваша светлость, – с искренней теплотой произнесла Шелби. – Я решила сама поздороваться с вами, так как хотела бы, чтобы отношения между нами стали налаживаться. Джеф уже говорил вам, что я не появлюсь больше в…

– Да, я знаю, – перебила ее Эдит, в ужасе от одной мысли, что Шелби может произнести название шоу «Дикий Запад» в присутствии гостей. Она тотчас же отвела глаза и заговорила с одной из своих приятельниц.

Шелби сглотнула. Она отчаянно, обвела глазами других дам, но те подчеркнуто не замечали ее, откровенно показывая, что не желают с ней знакомиться. Слезы обожгли ей глаза. Как могут они быть настолько жестоки к девушке, которую они даже не знают? Ей хотелось оглянуться на Джефа, призывая его на помощь, но это означало бы поражение.

А потому она собрала все свое мужество и сказала:

– Неужели, все вы начисто лишены какой-либо учтивости? Или, что еще важнее, доброты? Я ведь не сделала вам ничего плохого. Единственное мое преступление в том, что я люблю Джефа и умею думать и решать самостоятельно.

Знатные дамы были, казалось, уязвлены и шокированы, но прежде, чем хоть одна из них успела что-либо ответить, Консуэло, герцогиня Мальборо, появилась из большой толпы гостей. Она прошла по блестящему паркету зала, улыбаясь, обняла Шелби и увела ее подальше от Эдит и ее подруг.

– Вы приобрели, себе уважение всех присутствующих в этом зале, – прошептала Консуэло. – Бывают и добрые аристократы, и первая среди них – ее величество королева. Я собираюсь подговорить моих друзей, и вместе мы преодолеем власть матери Джефа.

– Я чувствую себя уже гораздо лучше!

– Мне хотелось бы, по возможности, помочь вам с приготовлениями к свадьбе. Вы, не против?

– Конечно, большое спасибо. Личико Шелби сияло искренностью.

– Тогда, пойдемте поздороваемся с ее величеством. Она выразила желание побеседовать с вами. Она заехала сюда ненадолго, рискнув выехать сегодня без сопровождения его величества.

– Надеюсь, она не станет бранить меня!

– Конечно, нет. Это она, попросила меня спасти вас от этих мегер.

Они подошли к королеве Александре, которая весело болтала со своей дочерью, принцессой Викторией, и с миловидной, золотоволосой Дейзи, принцессой Плесской. Однако, заметив Шелби, королева тотчас же оборвала себя на полуслове и ласково протянула к ней руки.

– Какая вы храбрая, моя дорогая мисс Мэттьюз! Шелби присела в реверансе, щеки ее порозовели, потом она вложила свои пальчики в ладони королевы.

– Сказать по правде, я ужасно испугалась, но решила не отступать. Мне бы хотелось быть очень хорошей женой для Джефа, ваше величество, и я, по-моему, не заслуживаю такого пренебрежительного отношения.

– Прекрасно. Мы позаботимся о том, чтобы вас приняли, в число придворных дам, не правда ли, леди?

Консуэло обняла Шелби за талию и улыбнулась ей:

– Вот видите, все будет хорошо. Я тоже была ужасно напугана, когда впервые приехала в Англию. Мне объяснили, что я должна выучить наизусть «Книгу пэров» Дебрэ, чтобы, не дай Бог, не совершить никаких промахов!

Она рассмеялась при этом воспоминании.

– Вы уже усвоили самый главный из всех уроков – вы верны себе.

–Да.

Шелби оглянулась на свою новую подругу с обворожительной улыбкой:

– Я рада это слышать, так как, похоже, все равно ничего не смогла бы с этим поделать!

* * *

– Я так надеюсь, что погода исправится к свадьбе его светлости, – сказала Мэг Флосс Парментеру, когда они, позволив себе минутку отдыха, пили вторую чашку чая на кухне для слуг. День стоял пасмурный, серый, моросил дождик, и всем им как-то не работалось.

– Вообще-то, это будет уже май, так что должно быть солнечно.

– Вот именно.

Брыли пожилого дворецкого слегка качнулись, когда он кивнул.

– Столько еще всего предстоит сделать меньше чем за две недели!

Вокруг большого стола собрались кухарка Лилит, камердинер, двое лакеев и несколько судомоек и горничных – все они жаждали послушать новости о свадьбе.

– Ну а теперь, расскажи-ка нам еще разок, Мэг, что там его светлость написал в своем письме, – снова попросила Лилит.

– По правде говоря, большую его часть написала мисс Мэттьюз, и в письме она так же искренна и обаятельна, как и в жизни.

Улыбка осветила худощавое лицо Мэг, когда она взглянула на лист кремовой плотной бумаги, исписанный почерком Шелби.

– Она объясняет, что они с его светлостью решили устроить свадьбу, более соответствующую их характерам, а не исполнять только то, чего ожидает от них лондонский свет.

Шепот волною прокатился вокруг стола.

– Похоже, она очень разумная девушка, – заметил Парментер.

– А что еще она пишет?

– Мисс Мэттьюз признается, что она всегда мечтала о сказочной, волшебной свадьбе, но что обычная церемония в соборе Св. Павла в Вестминстерском аббатстве была бы слишком официальной и чопорной.

Парментер кивнул:

– Именно так.

– Как это мило! – воскликнула Лилит.

– Они с его светлостью договорились, что отпразднуют свадьбу по своему вкусу – здесь, в «Сандхэрсте-в-ущелье», среди друзей. Мисс Мэттьюз желает, однако, чтобы все было украшено и приготовлено на славу, ведь к этому дню сюда съедется множество гостей. Нам придется немало попотеть, чтобы приготовить все эти блюда и завязать все шелковые ленты в банты и тому подобное. Она хотела бы, чтобы часовня была как сад, – так она пишет.

Мэг еще раз заглянула в письмо, прежде чем добавить:

– Мисс Мэттьюз рассчитывает на нас всех и надеется, что мы превратим ее мечту в действительность.

– Она и правда написала эти последние слова? – поинтересовался Джеми, камердинер.

– Да, так и написала. И она такая милая, обаятельная, даже если судить по письму. – Мэг отпила чаю, размышляя. – Вполне возможно, им захочется жить здесь большую часть года. Ведь мисс Мэттьюз привыкла к ранчо! Я просто уверена, что сельская жизнь будет ей больше по душе.

– Так что у нас есть все необходимые указания и время, чтобы как следует подготовиться к свадьбе, – сказал Парментер, снова начиная беспокоиться.

– А как вы думаете, Консуэло, герцогиня Мальборо, тоже приедет? – спросила Лилит. – Я читала в хронике светских новостей, что они с мисс Мэттьюз стали такие подруги – прямо не разлей вода!

Прежде чем кто-либо успел ей ответить, в заднюю дверь постучали.

– Наверное, это угольщик, – сказала Мэг. – Пойду, посмотрю.

Приотворив тяжелую, массивную дверь, Мэг обнаружила за ней неприятного, полуседого, обросшего старика. Его потрепанный воротник был поднят, защищая его от сырости, а его впалые щеки были небриты уже несколько дней и поросли серовато-пегой щетиной. Когда Мэг открыла дверь, незнакомец сворачивал цигарку грязными, потрескавшимися пальцами, но теперь он поднял на нее свои запавшие глаза, и по спине у нее от этого взгляда пробежали мурашки.

– Чем я могу быть вам полезна, сэр?

– Я вот тут, знаете ли, ищу работу, мэм, – ответил он хрипло.

– Вы американец! – воскликнула она с удивлением.

– Ну и что тут такого? – Он шагнул к ней.

– Да нет, ничего, конечно. Напротив, наш хозяин, герцог Эйлсбери, собирается жениться на одной очаровательной американской девушке. Просто здесь у нас не так уж часто можно встретить вас, американцев.

Глаза его полыхнули еще ярче.

– Мне нужна работа.

– Я – Мэг Флосс, экономка в этом доме в поместье Сандхэрст. А как ваше имя, сэр?

На секунду, придя в замешательство от ее вопроса, он запнулся:

– Угм… Тед. Ну, то есть Барт. Вернее, Бартелл. Тед Бартелл.

Чувствуя, как в ней снова ожили подозрения, Мэг ответила:

– Так вот, мистер Бартелл, боюсь, нам не нужны больше служащие. По правде говоря, его светлость ищет возможности сократить число слуг, и некоторые из нас уже подыскивают себе работу в деревне.

– Неужели вы выгоните голодного человека, который скитается в поисках работы?

Слова его тронули ее доброе сердце. Они могли бы найти для него какое-нибудь дело – вне дома.

– Ну что ж, заходите, мы дадим вам поесть чего-нибудь горяченького… и мыло, и горячую воду. Может быть, у нас и найдется для вас что-нибудь, на несколько дней: чтобы вы могли подзаработать немного и продержаться до мая.

Мэг с неохотой отступила назад, пропуская этого отвратительного человека в дом.

– Возможно, садовнику понадобится ваша помощь. У нас тут будет свадьба, в часовне, меньше чем через две недели, так что нужно еще многое подготовить.

Тед Бартелл внезапно осклабился в зловещей усмешке:

– Отлично. Вот она новость, которую мне хотелось бы слышать…

* * *

Байрон Мэттьюз налил шампанского своему другу Адаму Равено, виконту Торнклифу, и поставил замораживать еще одну бутылку в ведерко со льдом.

– Лучше не открывать ее, пока не приедут твои родственники, – предупредил его Адам.

– Ну, вот еще! По правде говоря, я думаю, Джеф рассчитывал на то, что все три бутылки останутся к их приезду, но ведь они не пьют много. – Он широко улыбнулся. – Одной будет вполне достаточно.

– Я рад снова видеть тебя, Байрон. Я никогда не забуду тех дней в Онфлере…

– М-м-м-м. Та брюнеточка! Как там ее звали?

– Клои. В жизни не забуду. И та гостиница, где ты пытался встретиться и поговорить с Моне…

– «Ферма Сен-Симон». Какая кухня!

– Я до сих пор еще чувствую вкус вина.

Он снова отпил шампанского, проведя пальцами по блестящим черным волосам.

– И надо же такому быть, что твоя сестра выходит замуж за Джефа! Я знаю его, целую вечность и думал, что он просто не способен на любовь.

Байрон чуть склонил голову набок, прислушиваясь.

– По-моему, я слышу сестру. Она укладывает вещи, знаешь, она ведь едет в имение Сандхэрст сегодня вечером.

– Трудно поверить, что свадьба завтра, тем более, твои близкие, только сегодня вечером приезжают…

– Ш-ш-ш! – Он понизил голос до шепота.

– Не забывай, что она не знает об их приезде. Она думает, дядя Бен будет сопровождать ее завтра в церковь, так что не распускай язык и молчи!

Дверь в центральную спальню распахнулась, и появилась Шелби – свежая и очаровательная в своем розовато-бежевом дорожном костюме, расшитом нежными голубыми цветами.

– О, здравствуйте, Адам! Вы, мальчики, болтаете тут, уже Бог знает сколько времени! – Она бросила взгляд на пустые бутылки из-под шампанского. – А вы еще сможете держаться на ногах, чтобы помочь мне вынести сундуки? Я бы не хотела, чтобы вы пострадали!

– Мы вели серьезный разговор о моем искусстве, – значительно проговорил Байрон.

– Ну и как, удалось тебе продать картину? – поддразнила она его.

Адам Равено поднялся, оглядывая Шелби затуманенными серыми глазами.

– Надеюсь, Джеф понимает, как он счастлив, что женится на девушке столь очаровательной, остроумной и…

– Упрямой, – подсказал ее брат.

– …как вы, Шелби. У вас случайно нет на примете еще какой-нибудь американской наследницы, которую заинтересовало бы замужество с красивым титулованным англичанином? – Он улыбнулся ей разбойничьей улыбкой. – Я пытаюсь накопить денег, чтобы восстановить наше фамильное имение на Барбадосе.

Шелби ахнула в притворном ужасе:

– Я потрясена! Как вы можете говорить о таинстве брака так хладнокровно, цинично? К тому же я вовсе не наследница. Джефа привлекло ко мне нечто другое, а отнюдь не деньги.

Все трое рассмеялись, и Байрон снова попытался уговорить ее рассказать о своей первой встрече с Джефом. Когда она опять отказалась, он пригрозил:

– Я попрошу Бена или Тайтеса рассказать мне. Кто нибудь из них должен знать.

– Я только рада, что при вступлении в брак не требуется раскрывать обстоятельства первого знакомства. – Глаза ее шаловливо блеснули. – А то мне, никогда не удалось бы стать титулованной знатной дамой!

– Ну, ты бы хоть намекнула!

– Ладно, но это все, что я вам открою: я нацепила усы из конского волоса.

Взгляд Шелби затуманился, в то время как Байрон и Адам со смехом пытались разгадать, что же кроется за этим странным намеком. Как, кажется, давно это было! На глаза ей выступили слезы, от тоски по всем тем людям и уголкам в Коди, которых ей так сильно недоставало. Она снова видела Мэнипенни, в его котелке, стоически примостившегося на солнцепеке на грудах сундуков посреди Шеридан-авеню, по которому, завиваясь, проносилось перекати-поле. Она словно чувствовала благоухание весеннего воздуха, и в памяти ее вставал нежный свет сумерек, когда они впервые вместе ехали в тележке на ранчо «Саншайн». Я ненавидела тогда Джефа. Прикрыв глаза, Шелби опять увидела перед собой широкий силуэт его плеч, совсем как в тот день, когда он в первый раз подъезжал к дому и вглядывался в нее, наклонившись вперед на сиденье. Во взгляде его было столько чувств и предвкушения чего-то, чего он и сам тогда еще не мог понять.

Как она старалась изгнать его из своего сердца…

Байрон подошел к ней. Когда они были вдвоем, им всегда казалось, будто они все еще дети. Ему хотелось поддразнивать или защищать ее, так что иногда он терялся, пытаясь относиться к своей сестре, как к взрослой.

– Надеюсь, ты ничего не замышляешь?

Она покачала головой, улыбаясь, но подбородок ее дрожал.

– Я просто вспоминала о Коди и о том, как мы все были счастливы на ранчо. Я написала длинное письмо Тайтесу, но мне так жаль, что он не сможет приехать сюда на свадьбу. Если бы только Коди и Лондон не были, так далеко друг от друга!

Она взяла у него платок, и вытерла глаза, рассмеявшись.

– Похоже, в последнее время я только и делаю, что плачу. По большей части от радости. Все прекрасно, пока я не подумаю о том, как далеко на самом деле наш дом. То есть это, конечно, будет чудесная свадьба…

– C'est vrai, и не забывай, что твой старший брат здесь, с тобой! [13]13
  Ты права (франц.)


[Закрыть].

Шелби прислонилась головой к его плечу и вздохнула:

– Я знаю. Но я скучаю по папочке и маме… и по всем тем, кто, я мечтала, будет со мной рядом в день моей свадьбы.

– Ну, еще бы, я уверен, что все они тоже хотели бы быть здесь. Пожалуй, это цена, которой ты расплачиваешься за то, что выходишь замуж в Англии. – Он ласково потрепал ее по спине. – Давай-ка поговорим о чем-нибудь более веселом. Где, кстати, Джеф? И как насчет всего остального? Хватит ли всем нам времени, чтобы добраться до Сандхэрста за один вечер?

– Слуги там обо всем позаботятся, и это единственная ночь, когда мы все будем под одной крышей. После этого тебе придется переехать в деревенскую гостиницу или вернуться в Лондон. Но ты ведь знаешь, что мы освобождаем сегодня эти комнаты, не так ли?

Байрон слегка растерялся:

– То есть ты хочешь сказать, что я оказываюсь на улице?

– А ты воображал, что будешь жить в моем доме вечно? – Она внимательнее всмотрелась в его лицо. – Байрон, ты что, на мели?

– Что? А, черт, да нет! Но он слегка побледнел.

– Переезжай и живи у меня, старина, – вмешался Адам. – У меня не так уж просторно, но я всегда рад тебе.

– У меня вот-вот купят две мои замечательные картины. Когда это случится, я смогу сам снять для себя номер в «Савое»!

Шелби прикусила язычок, еле удерживаясь, чтобы не предложить ему положить лучше эти деньги в банк. Ее брат все больше и больше начинал напоминать ей Стивена Эйвери, их странствующего дедушку.

– По крайней мере, сама церемония не будет такой уж сложной, поскольку свадьба состоится в поместье Сандхэрст. У меня будут только двое сопровождающих, и нам удалось значительно сократить список приглашенных. День этот будет таким, о каком мы мечтали, а не таким, как следовало бы по герцогскому этикету.

Шелби задумчиво улыбнулась:

– Моя жизнь невероятно изменится, когда я стану герцогиней Эйлсбери, и даже Джеф ничего не сможет тут сделать. Я хочу, хоть в этот последний день, не бояться быть самой собой…

– Звучит многообещающе, – заверил ее Байрон, потом простодушно спросил: – Когда ты вернешься в Вайоминг?

– Я… Еще не знаю. Я решила не заглядывать вперед дальше нашего медового месяца. Мы собираемся проехать на машине по Франции в оставшиеся недели мая. В июне Джеф хочет взять меня на Королевские скачки в Аскоте и на прием в Виндзорском замке…

– Сезон продолжается всего лишь два месяца, и половину его вы проведете во Франции, – заметил Адам. – Я знаю, это прозвучит зловеще, но титул Джефа – тяжелая ноша. Теперь, когда его отец умер, и эта ноша легла на его плечи, есть обязательства, которые ему придется выполнять. – Он слегка ущипнул ее за щеку. – И вам тоже, моя красавица!

– Я знаю. Быть может, мне все это понравится, – сказала она с надеждой. – А пока что давайте-ка вынесем мои сундуки из спальни и вызовем носильщика. Джеф вот-вот будет здесь с какими-то своими родственниками, которые только что приплыли на пароходе, с континента, наверное. И мы все вместе отправимся в Сандхэрст.

– Ах, вот как, родственники?

Байрон обожал сюрпризы. Не успели еще они с Адамом вытащить сундуки в гостиную, как раздался стук в дверь.

– Может быть, это носильщик, – сказал он весело.

– Так открой же ему.

Байрон прошел в маленький коридорчик, который не видно было из комнаты, и открыл дверь.Услышав приглушенные голоса, Шелби крикнула:

– Надеюсь, сундуки не слишком тяжелые… Ее брат заглянул в комнату.

– Соберись с духом и приготовься к сюрпризу! Словно видение, в дверях показалась Маделейн Мэттьюз, элегантная и сияющая, в костюме из белого шелка в черный горошек, с кружевным гофрированным воротником. Положив свой белый в горошек зонтик, она раскрыла объятия Шелби.

– Мы приехали на твою свадьбу!

– Мне, наверное, все это снится. Я не думала, что это возможно! – не веря своим глазам, воскликнула Шелби. Потом волна чувств захлестнула ее, и она бросилась в объятия матери. – Ох, мама! Я так скучала по тебе!

– А мне кажется, что ты прекрасно тут обходилась и без меня! – с нежностью заметила Маделейн.

– Джеф так любит меня!

– Он говорил нам об этом всю дорогу из гавани! Теснее прижимая к себе дочь, она шепнула:

– Дорогая, он и в самом деле такой чудесный, как ты описывала его. Теперь я понимаю, что ты совершенно правильно сделала, поехав в Лондон. Герцог даст тебе ту опору, которая так необходима тебе в жизни.

– Да, мама, но с ним в то же время так весело!

Как раз в эту минуту, появился Фокс с Джефом; оба они курили сигары.

– Ну что, озорница, надеюсь, ты оставила хоть один поцелуй для папочки? Неужели ты и вправду думала, мы не приедем только из-за того, что между нами полконтинента и океан? Ты, верно, перепутала своих близких с каким-нибудь из этих неженок-англичан!

Вне себя от радости, она подхватила свои юбки и бросилась к нему; глаза ей застилали слезы.

– Это лучший свадебный подарок, который кто-либо из вас мог мне сделать. Я понимаю, что бабушка Энни, и тетушка Сан Смайл, и многие другие не могли приехать, но мне бы, так хотелось, чтобы Тайтес сегодня был с нами, ведь это он помог нам соединиться с Джефом. – Шелби обняла широкие плечи Фокса и вздохнула: – Тайтес, как бы связывает нас с ранчо «Саншайн»… Ну ладно, нельзя же иметь все сразу.

– А почему бы и нет? – откликнулся Джеф из прихожей, где он прислонился к стене, покуривая свою сигару. – Ты еще ни разу, не соглашалась на меньшее.

И вот он – Тайтес Пим – заглядывает в комнату, в своем новеньком котелке.

– Я не мог не приехать, малышка. У тебя еще остался поцелуй для меня?

Она радостно вскрикнула, и слезы брызнули у нее из глаз. Ласково обнимая маленького корнуолльца, Шелби заметила и его новый клетчатый костюм, и ослепительные карманные часы.

– Пришлось приодеться для нашего путешествия через океан. Корабль, понимаешь ли, первоклассный, и на нем было полно богачей. – Он дотронулся до своего носа: – Не знаю, чего там было слишком много – солнца или эля, во время этого плавания.

Последняя бутылка шампанского была откупорена, и Адам побежал за другими. Все встали, и Фокс произнес тост:

– За бесконечную любовь и долгую совместную жизнь герцога и герцогини Эйлсбери!

Потом все сели и принялись обмениваться новостями. Мэдди усадила Байрона на диван между собою и Фоксом – ведь прошло уже три долгих года с тех пор, как они в последний раз видели своего сына.

Фокс достал письма с поздравлениями от бабушки Энни, и от Сан Смайл, и от некоторых старых друзей из Дэдвуда. У Тайтеса тоже были с собой поздравления для счастливой пары. Джеки Швуб прислал им очень трогательное письмо, выражая сожаление, что он лично не сможет присутствовать на бракосочетании своих дорогих друзей.

Потом, опять с блестящими от слез глазами, Шелби открыла большой кружевной конверт. Она вынула изящную поздравительную открытку с изображениями голубков, и роз, и купидонов, несущих сердца. На ней была цветистая вся в завитушках, надпись:

«С цветочками нашу любовь тебе шлем. Пусть солнце всегда будет в доме твоем. Пусть радость тебя окружает всегда. С весною пройдет с тобой, через года!»

Под этим, внизу, шли выписанные печатными буквами слова: «Наилучшие пожелания нашим любимым друзьям от Кэйла, Лусиуса, Джимми и Марша».

Шелби посмотрела на Джефа и заметила, что на глазах у него слезы. Она прикусила губу.

– О Боже, как же я скучаю по ним!

– Это были удивительно счастливые времена. – Его голос прервался. – Помнишь тот день, когда ребята впервые пытались научить меня накидывать лассо.

– Воспоминания – это, конечно, прекрасно, но ты ведь не думаешь, что те дни миновали безвозвратно, а? – требовательно спросил Тайтес. – Я забираю Бенджамина с собой, и я надеюсь увидеть, как оба вы скачете верхом по Саут-Форк-роуд еще до конца лета. Ну, как?

Оба они как будто задумались, потом Джеф ответил:

– Я бы хотел обещать вам…

Шелби постаралась улыбнуться как можно веселее и шире:

– Просто нам, наверное, не удастся уехать до окончания Королевских скачек в Аскоте и до приема в Виндзорском замке. Есть немало увлекательного, чем можно заняться, если ты – герцогиня!