Текст книги "Закари Ин и Император-Дракон"

Цзин Кэ тоже поехал к тротуару, подрезая разъяренных водителей. Он поднял одну руку, полоснув по воздуху будто когтями. Из его ладони, словно метеоритный дождь, вылетели белые духовные кинжалы.

Зак вскрикнул, когда один из них задел его плечо. Он не разорвал плоти и не пролил крови, но там, куда он попал, мальчика пронзила боль, а шкала его ци упала на одно деление.

Кинжалы продолжали лететь как белые лазеры. Зак подумал, что нужно не забыть спросить, означают ли что-нибудь разные цвета ци, потому что до сих пор он не заметил никакой закономерности. Ничего, что указывало бы на то, друг перед ним или враг.

С рычанием Саймон дернул Зака назад, заставляя его встать позади себя, и выпустил в Цзин Кэ красную призрачную стрелу. Сердце мальчика благодарно дрогнуло от подобной защиты. Стрела пронеслась по идеальной траектории, но в последнюю секунду отклонилась в сторону, как будто ее оттолкнул магнит.

– Ай-я, – прошипел Саймон сквозь зубы. – Тан Тайцзун говорит, что стрелы не могут ему навредить!

Лук пропал из рук Саймона, и он потащил Зака вниз по улице. Испуганные прохожие разбегались с их пути.

– Серьезно? – Зак пробежал сквозь виртуальную рекламу, которая танцевала и крутилась в общем поле дополненной реальности, которое он видел через портальные очки. – Почему нет? Я думал, что Цзин Кэ был неудавшимся убийцей!

– Да, но история о нем настолько популярна, что после смерти он стал намного сильнее. Частью легенды о покушении является то, что, когда это произошло, строгие законы Цинь, запрещающие двигаться по тронному залу без разрешения, не позволили тем, кто там находился, помочь Цинь Шихуану. А это значит, что ты единственный, кто может победить Цзин Кэ!

Пока он объяснял это, Мелисса отстала, активируя силу своей световой вспышки. Несмотря на то что в этот раз Заку не пришлось прочувствовать на себе всю ее мощь, он вздрогнул, когда она как молния сверкнула в окнах зданий поблизости. Вокруг них раздались крики. Люди впереди, обернувшиеся, чтобы поглазеть на шум, хватались за лица, закрывая глаза. Машины завизжали, врезаясь друг в друга. Призрачные кинжалы перестали лететь в их сторону.

Мотоцикл Цзин Кэ столкнулся с машиной.

– Это не задержит его надолго! – предупредила Мелисса, догоняя их.

– Да, поэтому… – Саймон посмотрел на Зака, проносясь мимо временно ослепленных людей. – Ван фу цзянь!

Неси свой меч, мой правитель!

– Неси свой меч, мой правитель! – тоже закричала Мелисса. – Неси свой меч, мой правитель!

Цинь Шихуан заговорил:

– Когда Цзин Кэ преследовал меня вокруг колонны, я не сразу смог вытащить свой меч из ножен, потому что он был очень длинным, так как предназначался скорее для церемоний, чем для использования по назначению. Моим чиновникам пришлось напомнить мне, что его следует вынимать из-за спины. Это и есть раздражающее условие призыва оружия – мне нужно, чтобы другие продолжали повторять его вслух. А теперь вообрази это! Представь, как сильно тебе нужен меч, ведь тебя преследует убийца!

– Разве это не буквально то, что происходит с нами сейчас? – воскликнул Зак.

– Тогда ты точно должен почувствовать сильное вдохновение!

– Неси свой меч, мой правитель! – снова и снова декламировали Саймон и Мелисса, проносясь сквозь неоновые ауры и виртуальную рекламу с изображением танцующих талисманов и красивых людей с товарами в руках.

По спине Зака пробежал холодок. Он глянул назад. За плечами у него появился длинный черный духовный меч.

Но когда он протянул руку, чтобы выхватить его из ножен, пальцы прошли сквозь оружие – словно он пытался схватить дым.

– Као![10]10
  Пиньинь: Kào, в пер. с китайского: «Черт возьми».


[Закрыть] – выплюнул Цинь Шихуан. Перевода не появилось, но это слово звучало как бранное. – Ты даже не можешь направить достаточно магии, чтобы поддерживать материальную форму меча!

– М-м-м, ну извини!

– Тогда мы должны доставить тебя в этот музей, быстрее! – Саймон бросился к стойке проката велосипедов. С помощью портальных очков он по очереди отсканировал QR-коды трех из них. Рядом с ними замигали зеленые световые точки. Замки, которыми были скованы колеса, распахнулись.

– Садись, но не ставь ноги на педали! – сказал он и оседлал велосипед.

Зак вскарабкался на соседний. Копируя Саймона, он взгромоздил ступни на раму, его колени поджались к груди.

– Чжао лин лю цзюнь![11]11
  Пиньинь: Zhāo líng liù jùn.


[Закрыть] – произнес Саймон, как только Мелисса оседлала третий велосипед.

Шесть коней мавзолея Чжао!

Мимо уха Зака пронеслось призрачное ржание. Над велосипедами появились красные формы духовных лошадей и будто растворились в них.

– Цзя![12]12
  Пиньинь: Jià, букв. китайское «Н-но!».


[Закрыть] – Саймон откинулся назад, оторвав переднее колесо от земли.

– Офигеть! – Зак крепче схватился за руль, когда велосипеды сами вылетели из стоек и помчались по тротуару.

ШЕСТЬ КОНЕЙ МАВЗОЛЕЯ ЧЖАО

Шесть самых ценных боевых коней Тан Тайцзуна. Были увековечены в качестве каменных изваяний в его мавзолее. Сейчас он может призвать максимум четырех, потому что в начале ХХ века две скульптуры были разбиты на части, украдены и перевезены в Музей археологии и антропологии Пенсильванского университета американскими контрабандистами. (АМЕРИКА, ВЕРНИ ИХ НАЗАД.)

Заку в лицо бил теплый ночной воздух. Они мчались очень быстро, и он уже не мог уследить за тем, что они проезжают, – мелькали только яркие вывески и потрясенные лица. Педали крутились так быстро, что их не было видно. Мальчик изо всех сил старался убрать от них ноги. Его желудок подкатился к горлу. Он никогда не ездил на мотоцикле, но был уверен, что, попробовав, почувствовал бы именно это.

Три их велосипеда соединяли потоки красного света. Когда Саймон свернул в переулок, Зак и Мелисса автоматически последовали за ним. В сознании Зака проносился звук призрачного галопа. Он мог только крепче держаться за руль, как будто тот был единственным якорем, связывающим его с реальностью.

В данный момент, по сути, так и было.

Глава 8. Как использовать помощь китайского Шерлока Холмса и китайского Лироя Дженкинса в ограблении музея

[13]13
  Лирой Дженкинс – интернет-мем, виртуальный персонаж из игры World of Warcraft, созданный и управляемый игроком Беном Шульцем.


[Закрыть]

Ребята промчались по узким переулкам и пустым и темным улицам. Витрины большинства магазинов были зашторены металлическими жалюзи, лишь немногие из них были открыты, но из них проливался свет, раскрашивая тротуар разноцветными огнями. Они пронеслись мимо редких уличных торговцев едой и людей, сидящих на табуретах и обмахивающихся гигантскими плетеными веерами. Ревущий ветер доносил до них всевозможные запахи: в одну секунду это был аппетитный аромат вкуснейших блюд, а в следующую – вонь нечистот.

К счастью, они добрались до Шанхайского музея до того, как скорость и ветер сломали Зака пополам. Они въехали вверх по пандусу рядом с парадной лестницей и остановились перед стеклянными дверями. Когда мальчик слез с велосипеда, его ноги дрожали, как повисшая на палочках лапша. Каждая клеточка его тела трепетала от остаточной энергии, как будто он был только что замедлившимся после пробежки на скорости света Флэшем. Пониже спины все пульсировало от того, как сильно его прижало к сиденью.

Расположенный перед огромной площадью музей имел форму горшка с ручкой наверху. На самом деле, если присмотреться, на его крыше можно было увидеть несколько ручек, по одной на каждую сторону света. Если бы великаны существовали, – а Зак уже начал подозревать, что и это возможно, – они, вероятно, могли бы поднять все здание и уйти с ним.

– Ит-так, как нам пройти мимо систем безопасности? – Зубы мальчика стучали, как будто он коснулся проводов под напряжением.

– Мы и не пройдем. – Мелисса откинула волосы назад. Плотный пучок, в который она собрала их перед поездкой, распался, и от ветра они распушились вдвое, как будто девочка уже была готова оказаться на обложке журнала. – Но У Цзэтянь может призвать того, кто нам поможет. Прикройте меня.

Она сложила руки словно в молитве и одними губами произнесла: «У Цзэтянь». По мнению Зака, выглядело это излишне драматично, ведь Саймон ни разу не делал ничего подобного, когда призывал Тан Тайцзуна, чтобы тот взял на себя управление.

Когда вместо Мелиссы У Цзэтянь открыла глаза, в воздухе повисла и ее виртуальная метка. Она подняла руку перед собой. Перед ней появились цветные панели, подозрительно похожие на карты, которые показывали личный зверинец в Mythrealm, но вместо мифических существ на каждой из них был акварельный рисунок с изображением человека в древнекитайском одеянии. Зак не мог сказать, были ли панели духовными или виртуальными. В любом случае он не смог бы увидеть их без портальных очков. Легко взмахнув рукой, У Цзэтянь быстро промотала карты, так что от скорости их размыло. Она постучала по воздуху и остановилась на одной из них, а затем растопырила перед ней пальцы.

– По приказу своего императора… – глаза У Цзэтянь вспыхнули ярко-белым светом, – восстань, Ди Жэньцзе, легендарный детектив!

Прямо перед ней задул ветер, развевая полы ее расстегнутой куртки и длинные волосы. Зак прикрыл глаза от пыли, проскользнувшей за стекла портальных очков, но ахнул, когда на теле девочки засветилась сеть белых линий. Они ярко сияли на ее лице, обнаженных шее и руках и были заметны даже под одеждой, особенно под черными легинсами.

– Что с ней происходит? – спросил он, перекрикивая ветер. Он смутно помнил, что похожая сеть расползлась по его коже во время битвы с Эйденом, только его линии были черными.

– Это засветились ее меридианы ци! – объяснил Саймон, также прикрывая свои портальные очки.

– Меридианы?

– Сеть каналов, которые переносят нашу ци по телу! Именно на них основаны традиционные практики китайской медицины типа иглоукалывания, и это означает, что сейчас она очень-очень усердно проводит свою ци. Императоры могут вызывать подданных из своей династии, если о них также ходят легенды, но для подпитки подобной магии требуется куча ци.

Ветер превратился в мазки белого света, которые собрались в форму древнекитайского чиновника. На нем была круглая высокая шляпа с двумя свисающими на шею крылышками. Нижняя часть его халата с поясом опускалась до самых сапог. Рядом с ним появилась метка:

ДИ ЖЭНЬЦЗЕ

Судья-детектив Ди

Годы жизни: 630–700 гг. н. э.

Прославленный советник, служивший У Цзэтянь. Умудрялся придерживаться моральных принципов в суде, терроризируемом ее тайной полицией. Один из немногих, кто мог выступать против нее. Часто играет роль главного героя китайских детективов. По сути, это китайский Шерлок Холмс.

Ди Жэньцзе открыл свои эфирные глаза. Ветер стих, и слабая нить света соединила его грудь с У Цзэтянь. Он упал перед ней на колени и распростерся ниц, вытягивая руки перед собой:

– Да здравствует мой император! Десять тысяч лет жизни государю![14]14
  Формальное приветствие императора в Древнем Китае.


[Закрыть]

У Цзэтянь впервые на памяти Зака улыбнулась теплой, не самодовольной улыбкой. Но ее глаза и меридианы все еще горели, а и без того опустошенная шкала ци продолжала неуклонно истощаться.

– Давно не виделись, советник Ди. Не будем терять время даром – позаботьтесь для нас о системе безопасности этого музея, хорошо? Я уверена, вы сможете взломать ее.

– Как прикажет ваше величество. – Ди Жэньцзе снова сел на колени и кивнул, а затем превратился в завиток белого света и нырнул за стеклянные двери музея. У Цзэтянь хмыкнула, покачиваясь на пятках. Сияющая нить, тянущаяся из ее груди, уходила в стену.

Пока Зак ждал, что же произойдет, вдалеке послышался рев мотоцикла.

– О нет… – Он обернулся на звук, выпучив глаза. Цзин Кэ все-таки нашел их.

– Жэньцзе, быстрее! – У Цзэтянь ударила по стене.

Ничего не произошло.

Рев становился все громче и ближе, эхом разносясь по площади. Зак в панике крутанулся на месте, а затем дернул дверь в попытке открыть ее.

– Подожди… – Саймон удержал его за локоть. – Доверься Ди Жэньцзе.

– Но…

В музее зажегся свет. Стеклянные двери сами собой разъехались в стороны.

Зак, Саймон и У Цзэтянь вбежали внутрь.

Из атриума, который больше походил на вестибюль дорогущего отеля, чем на музей, открывался вид на четыре этажа здания. Через огромное окно под потолком, похожее на половину прозрачного футбольного мяча, маячила полная Луна.

– Я должна остаться здесь. Вы двое, идите вперед, – У Цзэтянь прислонилась к стене рядом с дверьми и выглянула наружу. Светящаяся белая нить, тянущаяся из ее груди, все еще уходила в стену. Она хмурились от напряжения.

– Разве здесь Цзин Кэ не достанет тебя? – воскликнул Зак, оглядываясь через плечо.

– Я не та, кто ему нужен. Кроме того, он не стал бы драться с нами в музее.

– Правда? Не стал бы?

– Ага, он понимает все не хуже нас! – Саймон побежал впереди Зака. – Каждый находящийся здесь артефакт – бесценная часть нашего наследия.

– Но все равно поспешите! – крикнула им вдогонку У Цзэтянь в перерыве между тяжелыми вздохами. Ее меридианы угасали, становясь не такими яркими. – Я не смогу долго поддерживать Жэньцзе. А если он исчезнет, мгновенно сработает сигнализация!

Пока Зак следовал за Саймоном по атриуму, Цинь Шихуан пролистнул в портальных очках Зака несколько открытых окон и вывел на экран расширенный тур по музею. Мимо Зака проплыли пульсирующие ярлыки с названиями, такими как «Сад древних китайских скульптур», «Галерея китайских печатей» и «Выставочный зал № 2», и исчезли из его поля зрения, разлетаясь по всем четырем этажам.

Художественная галерея национальных меньшинств Китая на верхнем этаже привлекла его внимание. В нем шевельнулась горечь. Забавно, как здесь притворялись, что гордятся «национальными меньшинствами», к которым принадлежали он и его семья, в то время как в реальности, если эти люди осмеливались заговорить, правительство сажало их в тюрьмы, «перевоспитывало» и казнило.

Не все американцы знали, что население Китая не было однородным. В него входило не менее пятидесяти шести этнических групп. Доминирующей и самой большой из них являлась народность хань – именно их в основном представляли себе люди при слове «китаец». Но семья Зака была не из хань. Она принадлежала к народности хуэй: меньшинству с исламским наследием, потомкам торговцев Шелкового пути. С годами правительство становилось все менее и менее терпимым к мусульманам, и отца Зака посадили в тюрьму и впоследствии казнили лишь за то, что он высказался.

Заставляя себя успокоиться, чтобы не потерять еще и маму, Зак устремился за Саймоном в галерею древней китайской бронзы, расположенную прямо на первом этаже. Когда они забежали внутрь, комнату, заставленную стеклянными витринами, осветил тусклый и мрачный свет. По рукам Зака пробежали мурашки. В нем поднялось инстинктивное желание проявить уважение, как будто из этих темных, потускневших бронзовых сосудов за ним наблюдали его предки и судили его.

Портальные очки помечали каждый артефакт медленно вращающимся кольцом и меткой с указанием его названия и эпохи. Живот Зака скрутило от осознания того, какими старыми были некоторые из этих предметов. Он прошел мимо винного сосуда, настолько замысловатого, что он выглядел как настоящее мифическое существо, обращенное в бронзу с помощью магии. Только вот на самом деле он был из поздней династии Шан (XIII–XI века до н. э.) – то есть ему было более трех тысяч лет. Более трех тысяч лет, и все же он сохранился, чтобы Зак смог его увидеть.

Саймон остановился у встроенной в стену витрины, демонстрирующей множество небольших бронзовых артефактов. Зак почувствовал притяжение и понял, что сосуд Шан Яна был среди них. Он казался таким простым по сравнению с кинжалами и арбалетными болтами, вместе с которыми был выставлен, но портальные очки окружили его двойным золотым кольцом, которое пульсировало, отмечая сосуд как одно из самых ценных сокровищ музея.

– Офигеть, – выдохнул мальчик. – Это он.

– Я в курсе, окей? – Саймон проверил отделяющее их от сосуда стекло.

– Нам придется разбить витрину? – Зак посмотрел на товарища, и его сердце сжала стеснительность.

– Нет, лучше не портить другие артефакты и не оставлять следов. – Он медленно моргнул, и виртуальная метка Саймона сменилась на метку Тан Тайцзуна. – Мне нужно вызвать своего легендарного подданного, – сказал Тан Тайцзун, и внезапная самоуверенность, сквозившая в его тоне, словно ударила Зака хлыстом по лицу – такое отличие от скромности Саймона.

Император вызвал собственные карты. Он листал их, пока не остановился на одетом в доспехи воине с длинной взлохмаченной бородой.

– По приказу своего императора… – его глаза вспыхнули красным, – восстань, Чэн Яоцзинь, легендарный дерзкий воин!

Из ниоткуда поднялся ветер, разметавший его волосы, а меридианы вспыхнули под кожей как потоки лавы. Тан Тайцзун прижал руку к стеклу. Со вспышками огненного света внутри витрины частично материализовался воин. Вместе с ним появилась метка:

ЧЭН ЯОЦЗИНЬ

Годы жизни: 589–665 гг. н. э.

Воин, внесший большой вклад в основание династии Тан и государственный переворот Тан Тайцзуна, в результате которого тот взошел на трон. Служил при первых трех танских императорах. Известен в фольклоре тем, что внезапно появлялся из ниоткуда, чтобы спасти положение или предотвратить беду. Герой популярной поговорки «А затем на полпути внезапно появился Чэн Яоцзинь», которая используется для описания непредвиденного нарушения планов. Его можно считать Лироем Дженкинсом Древнего Китая.

Зак ненадолго задумался, кто такой Лирой Дженкинс, а потом вспомнил очень-очень старый интернет-мем о парне, который сорвал тщательно спланированный рейд в World of Warcraft, бросившись вперед и выкрикивая собственное имя. Неужели Цинь Шихуан, находясь в портальных очках, еще и мемы проверял?

– Йоу, босс! – Чэн Яоцзинь, оказавшийся внутри витрины, огляделся – у него были только голова и одна рука. Остальная часть тела расплывалась как красный туман, от него сквозь стекло тянулась нить, связывающая его с грудью Тан Тайцзуна. – Ух ты ж, а тут тесновато.

– Слушай, Яоцзинь, нам нужен мерный сосуд Шан Яна, – медленно сказал Тан Тайцзун, указывая на артефакт. Зак почувствовал, что Чэн Яоцзинь не так умен, как Ди Жэньцзе. – Просто хватай его и выпрыгивай оттуда, используя свою силу телепортации.

– Конечно, босс! Вот этот, верно? – Чэн Яоцзинь пошевелил рукой в поисках мерного сосуда.

– Будь очень осторожен!

– Понял, понял! – его призрачная рука сомкнулась на толстой ручке артефакта. Пальцы воина стали более материальными. – Баньлу шачугэ Чэн Яоцзинь![15]15
  Пиньинь: Bànlù shāchūgè Cheng Yaojin!


[Закрыть]

А затем на полпути внезапно появился Чэн Яоцзинь!

Он исчез, а затем снова возник, уже за пределами витрины, теперь в целом виде. Зак отшатнулся.

– Держите, босс. – Чэн Яоцзинь протянул сосуд вперед. В нос Заку ударил запах ржавчины.

– Бери! – скомандовал возле его уха Цинь Шихуан.

После моментного колебания (прикоснуться к чему-то столь драгоценному!) Зак взял сосуд обеими руками.

Пальцы пронзил неестественный холод. Изо рта вырвался вздох. Колени затряслись и подогнулись. Перед глазами замелькали образы: от первого лица он наблюдал, как «его» бледные руки исследуют сосуд, проводят пальцем по надписи на боку. Колеблющийся свет масляной лампы отражался от полого дна.

Непонятно почему из глаз Зака брызнули горячие слезы. Это вернуло его к реальности. Он обнаружил себя сидящим на полу и прижимающим сосуд к груди. Мальчик изумленно коснулся мокрых щек.

– Я… кажется, я только что видел одно из твоих воспоминаний, – с недоверием сказал он.

– Превосходно, – фыркнул Цинь Шихуан. – Значит, сработало.

– Ваши величества, – позвал Ди Жэньцзе через музейные динамики, – у ее величества катастрофически мало ци!

– Яоцзинь! – Тан Тайцзун обратился к своему воину.

– Да-да, положить его обратно. Я понял, босс. – Чэн Яоцзинь жестом попросил Зака отдать сосуд. Ему не хотелось возвращать его, но мальчик знал, что он должен остаться за стеклом.

В тот момент, когда он передал сосуд, Чэн Яоцзинь снова призвал свою легендарную магию. Он телепортировался обратно в витрину и поставил сосуд точно на то же место, что и раньше. Затем он ухмыльнулся, показывая единственной рукой большой палец.

Тан Тайцзун отпустил его. Когда образ Чэн Яоцзиня рассеялся, Тан Тайцзун с явным облегчением покачнулся на месте. Его красные меридианы исчезли. В следующую секунду он взял себя в руки, его взгляд стал острее.

– Ладно, идем!

Они бросились назад тем же путем, что и пришли. Возле дверей У Цзэтянь в изнеможении прислонилась к стене, ее меридианы мерцали, а лоб блестел от пота. Шкала ее ци была почти пуста.

– Удачи, ваши величества, – сказал Ди Жэньцзе через динамики на потолке. Двери открылись.

В тот момент, когда они выбежали из здания, У Цзэтянь отпустила его. Как только ее меридианы померкли, она споткнулась, чуть не рухнув на землю. В последнюю секунду Тан Тайцзун поймал ее, удерживая на ногах.

Свет в музее погас, и стало лучше видно Цзин Кэ, стоявшего у подножия лестницы, ведущей на площадь. Казалось, он ждал там все это время.

Тан Тайцзун перевел взгляд на Зака.

– Неси свой…

По воздуху пронеслась ударная волна, разбив стеклянные двери позади них. В музее загорелись огни и замигали красным. Перед входом опустились ворота, похожие на клетку.

– Черт! – закричал Зак, но его голос потонул в шуме. Императоров он тоже не слышал, хотя они определенно скандировали: «Неси свой меч, мой правитель!». Но это не работало. Позади него не появилось никакого меча. Единственное, что он слышал, – это грустный мужской голос, медленно поющий под аккомпанемент какого-то инструмента. К своему удивлению, Зак понял, что, хотя песня была на древнекитайском, ему не нужны субтитры:

– О, как ветер дует над холодными водами реки И. О, как отважные герои уходят туда, откуда уже никогда не вернутся.

Всмотревшись, он увидел, что кто-то стоит спина к спине с Цзин Кэ и его рука скользит над светящимся инструментом. Волна за волной видимый звук пульсировал в их направлении, не давая Заку услышать что-либо еще.

(Цинь Шихуан): О НЕТ, ТОЛЬКО НЕ ГАО ЦЗЯНЬЛИ.

ГАО ЦЗЯНЬЛИ

Годы жизни:?–? до н. э.

Друг Цзин Кэ, музыкант, который провожал его на покушение на реке И под знаменитую траурную песню. После смерти Цзин Кэ пытался проникнуть во дворец Цинь и завершить его миссию. Его личность была раскрыта до того, как он смог предпринять хотя бы одну попытку. Однако, поскольку он прекрасно играл на лютне, Цинь Шихуан позволил ему остаться во дворце в качестве придворного музыканта при условии, что он будет ослеплен. Он все равно попытался убить Цинь Шихуана, наполнив свою лютню свинцом и замахнувшись ею Цинь Шихуану по голове, но промахнулся. Наверное, потому что был слеп.

Цзин Кэ поднял обе руки. Из его ладоней снова вырвались белые призрачные кинжалы, атакуя еще агрессивнее, чем до этого. Зак запетлял, уворачиваясь от них, но многие все равно попали в него, съев его ци. Он споткнулся и согнулся пополам от боли, рот раскрылся в безмолвном крике. Ворота безопасности не позволили ему забежать обратно в музей, оставив его беззащитным на открытом пространстве. Он побежал к впереди стоящей колонне, одной из двух, что поддерживали расположенный над входом навес из стекла и бетона. Цзин Кэ и Гао Цзяньли перебрались на другое место, чтобы достать до него. Стараясь уклониться от кинжалов, Зак бросился бежать вокруг колонны, испытывая жуткое чувство дежавю. Но Цзин Кэ определенно не совершит ту же ошибку, что и две тысячи лет назад, – он не станет подниматься по лестнице, чтобы заколоть его своей рукой.

Тан Тайцзун призвал свой призрачный лук и выпустил в Цзин Кэ и Гао Цзяньли стрелы, но они, как и прежде, отклонились от траектории. У Цзэтянь метнулась вниз по лестнице, в ее руке сиял духовный кнут, но чем ближе она подходила, тем сильнее звуковые волны мешали ей.

Оскалив стиснутые зубы, Тан Тайцзун рассеял лук и достал из рюкзака зажигалку и деревянный брусок. Он поджег деревяшку, на его лице заплясало оранжевое сияние пламени. В сочетании с блеском красных глаз это делало его похожим на демона. Тан Тайцзун швырнул брусок через ворота безопасности и раскинул руки, как фокусник. Пламя вспыхнуло ярче.

Из разбрызгивателей на потолке полилась вода, образуя на полу пенистые лужи. Зак понадеялся, что все витрины внутри водонепроницаемы – они ведь должны быть, верно?

Тан Тайцзун отчаянно жестикулировал, пытаясь что-то сказать Заку, и тот наконец понял, чего он хочет. Все еще чувствуя боль от попаданий духовных кинжалов, мальчик махнул рукой в сторону музея, желая, чтобы вода направилась к нему. У него получилось – вода выплеснулась через ворота. Его внутренности сжала чужеродная, истощающая его сила, холодная, как ледяная крошка, но азарт перекрыл это чувство. Делая вид, что он маг воды – а он, между прочим, и был магом воды! – Зак взмахнул руками, заставляя ее стекать вниз по ступеням. Этого было недостаточно, чтобы сбить убийц с ног или унести прочь, но все равно застало их врасплох. Интенсивность атак духовных кинжалов снизилась. Пение Гао Цзяньли перестало попадать в такт музыки, и звуковые волны ослабли. Зак и У Цзэтянь воспользовались этим, чтобы броситься к неприятелям. Размахивая рукой, Зак раз за разом направлял убийцам под ноги потоки воды, и это напоминало прилив, бьющий о два камня на берегу.

(Цинь Шихуан): ЗАКРОЙ ГЛАЗА.

Зак послушался. У Цзэтянь активировала свою ослепляющую вспышку.

Когда стало безопасно открывать глаза, убийцы показались ему даже более безумными, чем раньше. Духовные кинжалы летели еще беспорядочнее. Теперь Зак мог видеть, что Гао Цзяньли играет на зеленой духовной лютне, используя духовную пластинку.

(Цинь Шихуан): ЭТОТ ИНСТРУМЕНТ РАЗВЕЕТСЯ В ТОТ ЖЕ МИГ, КАК ОН ОТПУСТИТ ЕГО.

(Цинь Шихуан): ЗАСТАВЬ ЕГО РАЗЖАТЬ ПАЛЬЦЫ, АТАКОВАВ ВОДОЙ.

Зак взмахнул рукой и раскрыл ладонь, чтобы вода поднялась и сделала то же самое с хваткой Гао Цзяньли. Затем он заставил ее подняться выше и влиться в ноздри Гао Цзяньли.

Мелодия остановилась. Пение прервал крик боли. Уши Зака снова заполнили другие звуки: это мало чем отличалось от того, как он продувал свои барабанные перепонки после перелета. В музее визжала сигнализация. Полицейские сирены выли все ближе. Но поверх всего этого…

– Неси свой меч, мой правитель! – в один голос закричали У Цзэтянь и Тан Тайцзун.

Спину Зака снова пронзило то же самое холодное ощущение чего-то длинного. Но на этот раз, когда он потянулся к мечу, его рука сомкнулась на твердой рукояти.

В тот же момент ослепленный Цзин Кэ наконец заметил его. Зак выхватил меч из-за плеча как раз в ту секунду, когда на него понесся целый поток кинжалов.

Клинок отбросил их в сторону. Меч был холодным, как лед, черным, как ночь, и длинным, как вся его рука. Мальчик вздрогнул от исходящей от него силы.

– Это духовная форма меча Тайэ – меча, передающегося в династии Цинь из поколения в поколение, – пояснил Цинь Шихуан с благоговением, удивившим Зака. – Он прошел через руки каждого правителя Цинь. Каждого нашего предка.

Зак снова вздрогнул. Это звучало сюрреалистично и напоминало ему о том, что Цинь Шихуан был не только основателем его рода, но и его частью. А они оба были частью чего-то большего. Мальчик мог поклясться, что слышит сотни шепчущих голосов, исходящих от меча.

Затем Цинь Шихуан заставил их все умолкнуть, сказав ему повторить за ним определенную фразу по-китайски. Даже без субтитров Зак понял, что она переводится как «правитель Цинь оббегает колонну». Было странно кричать что-то подобное, учитывая, что он уже не бегал вокруг нее, но мальчик научился не задавать вопросов. Когда он начал повторять эту фразу, китайская речь потекла из него рекой. Как магия.

Его пронзила новая волна холода, ледяная как никогда. Шкала его ци сильно упала. Черные меридианы стали видимыми на его голых руках. Холод особенно чувствовался в глазах, и Зак подозревал, что они тоже целиком почернели. Теплый ночной воздух мерцал и искажался. Летящие в его сторону кинжалы теперь ползли по небу. Визг сигнализации и вой сирены стали такими же низкими, как звериные рыки.

Само время замедлилось.

Так же, как во время боя с Эйденом.

– Беги, Зак, беги! – подстегнул его Цинь Шихуан.

Уклонившись от медленно приближающихся духовных кинжалов, Зак помчался вниз по ступеням. В его голове пронеслось еще больше фантомных воспоминаний о преследовании вокруг бронзовой колонны: он вспомнил, как точно так же желал, чтобы время замедлилось, когда тот же самый кинжал Цзин Кэ блестел у него перед глазами. Страх, который не был его собственным, взорвался внутри него уколом яда.

Страх, смешанный с яростью.

«Как ты смеешь пытаться меня остановить?» – подумал Зак.

Резким взмахом локтя он вонзил свой меч глубоко в грудь Цзин Кэ.

Зак никогда раньше никого не ранил. Шок от того, что он сейчас сделал, вырвал его сознание из тумана ярости. Вместо нее на него нахлынул ужас – ужас оттого, что он кого-то убил.

Время вновь ускорилось. Сигнализация и сирена снова пронзительно завизжали. Цзин Кэ и Гао Цзяньли с рычанием бились в конвульсиях, поверженные призрачным клинком. Меч оказался таким длинным, что проткнул их обоих. К огромному облегчению Зака, крови не было. Никаких телесных повреждений он им не нанес. Императоры рассказали ему, что победить духа можно двумя способами: с помощью духовного оружия или доведя тело носителя почти до смерти, чтобы дух оказался вынужден сбежать из него, – как раз это Цинь Шихуан пытался сделать с Эйденом с помощью дождевой воды.

Заку намно-о-ого больше понравился первый вариант.

Внезапно Цзин Кэ схватил Зака за запястье. Его хватка была холодна как смерть, а белое сияние глаз за визором шлема напоминало мерцание гаснущих огней.

– Прекрати… помогать… этому… тирану, – он напряг все силы, чтобы под звуки сирен выдавить это на древнекитайском. Его ногти впились в руку Зака.

Разум мальчика захлестнул еще один поток воспоминаний, сильно отличавшихся от прежних. Деревни с кричащими людьми, в которые врывались солдаты. Мужчины, отправленные на массовые строительные работы и закованные в цепи. Придворные, которых закапывали заживо. Свитки с письменами, сваленные в кучи и объятые пламенем.

Прежде чем Зак успел среагировать, глаза-огни Цзин Кэ погасли. Он и Гао Цзяньли – а в реальности просто обычные люди, одержимые ими, – упали на меч. Рука мальчика оторвалась от духовной рукояти. Меч рассеялся, и мужчины рухнули на тротуар, образовав комок с торчащими конечностями.

Зак смотрел на них, тяжело дыша. Сигнализация и сирена завывали все громче, сдавливая его череп.

– Отличная работа, парень. – Тан Тайцзун спрыгнул вниз по лестнице. Он поднял шлем Цзин Кэ, чтобы открыть его лицо, и брызнул ему и второму мужчине в лица супом Мэн По. – А теперь сматываемся отсюда.

– Стой, мы что, просто бросим их тут? – Зак обернулся, увидев, что Тан Тайцзун уже побежал вверх по ступеням обратно.

Император взглянул на лежащих без сознания, затем на Зака: