Текст книги "Герцог из ее грез"

Глава 5

– Что, скажите на милость, вы здесь делаете?

Ковентри потемневшими от негодования глазами смотрел на Амелию.

– Могу адресовать этот вопрос вам.

Суровый тон пришел на смену его обычной галантности. Герцог прочно стоял на слегка расставленных длинных ногах и с невозмутимым видом оглядывался вокруг. Уверенность придавали ему могучий корпус и плечи, которые, казалось, стали еще шире.

Амелия ощутила, как у нее по коже забегали ледяные мурашки. Сейчас Ковентри совсем не походил на доброго, общительного мужчину, в которого она влюбилась. Перед ней стоял совершенно другой человек, показавшийся девушке незнакомцем.

– Прошу вас… Вы…

– Отвечайте не медля! – произнес Ковентри пугающим шепотом.

Изо всех сил стараясь оставаться спокойной, Амелия отшатнулась от него и попыталась вырваться, но герцог продолжал сжимать ее запястья. Он словно не заметил ее попыток освободиться, поскольку был гораздо сильнее. Хоть Амелия и знала, что Ковентри не причинит ей вреда, она все равно поддалась панике, спасовав перед более сильным противником.

– Да отпустите же меня!

У него округлились глаза от удивления. Герцог посмотрел на свои руки, которые продолжали сжимать ее запястья. В его взгляде появилась мука, и, не говоря ни слова, он отпустил Амелию – так же быстро, как и схватил. Ковентри отступил назад и остался стоять, хмуро глядя на девушку. Его грудь вздымалась от напряжения. Боль, которую Амелия заметила в его взгляде, затопило волнами эмоций.

– Вы солгали о том, что вам нездоровится. – В его голосе не было ни намека на осуждение. Он просто констатировал факт, но его тон пробудил в душе Амелии чувство вины.

– Мне очень жаль, но я должна была сюда прийти.

– Без сопровождения? – Герцог расправил плечи, сжал кулаки и вновь двинулся на нее. И остановился только тогда, когда оказался на расстоянии вытянутой руки. Амелии пришлось призвать на помощь все свое хладнокровие, чтобы не отшатнуться от угрожающе надвигающегося на нее герцога. – О чем, черт побери, вы думали?

Его слова больно ранили Амелию. Ей показалось, что ее разорвали изнутри. Самообладание девушки превратилось в пыль – она почувствовала себя такой маленькой и ранимой. Никогда в жизни, даже в те дни, когда им с братом и сестрой приходилось терпеть лишения, она не чувствовала себя такой жалкой. А еще Амелия ненавидела Ковентри за то, что от его присутствия у нее с пугающей скоростью пульсировала в венах кровь и жар разливался внутри, доводя ее до кипения. Оставалось лишь выплеснуть свою ярость, как он только что выплеснул свой гнев.

– Не смейте на меня орать!

Глаза герцога вспыхнули, но он и не думал отступать.

– А по-вашему, я вас наградить должен? За то, что сбившаяся с пути овечка покорно себя ведет?

– Да как вы смеете?

Нависающий над ней Ковентри наклонился еще ближе:

– Смею! Потому что я прав. А вы, однако, интриганка! Если я с чем-то в этой жизни и не смогу смириться – так это с разочарованием.

– Какое совпадение! Терпеть не могу самовлюбленных мужчин-индюков!

Вот досада! Она так на него разозлилась, что перестала следить за своей речью и манерами.

– И вы еще смеете меня оскорблять! Именно вы обманули всех, сказав, что останетесь дома, а затем отправились пешком по Лондону, без сопровождения, черт знает что на себя напялив! – Ковентри всплеснул руками. – И все для того, чтобы оказаться в этом богом забытом месте, которое, кстати сказать, находится рядом с самым опасным районом Лондона.

Ну что ж… если он все понял именно так, у него, наверное, есть повод для злости. И тем не менее тон герцога не понравился Амелии. Не нравилось ей и то, что Ковентри смотрит на нее так, будто она кого-то убила, а он застал ее на месте преступления, прямо над хладным трупом, с окровавленным ножом в руке.

– Что за дела у вас могут быть с мистером Горреллом?

Этот вопрос он задал уже более спокойным тоном, и Амелия смогла наконец осознать, что, собственно, происходит.

– Вы что, следили за мной?

Раньше она была в шоковом состоянии и потому не задумалась о том, как он здесь оказался. Приступ гнева Ковентри отвлек ее еще больше. Но теперь? Пока что она сама не могла разобраться в своих чувствах. Разумеется, Амелия поняла, из-за чего герцог так разъярился, но ее оскорбило то, что он даже не дал ей возможности объясниться. Представив, как он за ней следил, таясь и ожидая повода поймать ее на горячем, Амелия всерьез задумалась над тем, что она вообще в нем нашла.

– Я назвал бы это иначе: я присматривал за вами, леди Амелия.

– Это значит «да».

Над уголком правого глаза у герцога пульсировала жилка; он тяжело дышал, раздувая ноздри. Отвернувшись, Ковентри взъерошил волосы, которые казались в этом сумрачном доме гораздо темнее, но потом вновь повернулся к девушке лицом.

– Не пытайтесь увести разговор в сторону.

Амелия изумленно изогнула брови, и он выругался себе под нос.

– Я обещал вашему брату присматривать за вами. Учитывая то, на что вы оказались способны, я, видимо, поступил правильно, решив последовать за вами. Я принял верное решение. А если бы во время этой вашей небольшой «прогулки» с вами что-нибудь случилось? А если бы здесь оказался не я, а кто-то другой? Если бы вместо меня в дом вошел какой-нибудь головорез и обнаружил, что вы в здании совершенно одна?

Уверенность Амелии в очередной раз пошатнулась. Ковентри подошел к ней сзади и прошептал:

– Доска и ваши кулачки – весьма слабая защита, и против него, и против меня.

Девушка передернула плечами и закрыла глаза, отгораживаясь от мрачной картины, которую он рисовал.

– Мне нужно было запереть дверь за мистером Горреллом.

Казалось, герцог перестал дышать. А потом ответил:

– Вам вообще не нужно было сюда приходить. – Стоя у нее за спиной, он был воплощением непреодолимой угрозы всем ее надеждам и мечтам. – Вам следовало бы отправиться на чаепитие в Дорсет-хаус. И не следовало лгать.

– Я сожалею, – повторила Амелия.

Она с самого начала искренне раскаивалась в том, что солгала, но у нее не было другого выхода.

– А что, если бы… – начал герцог.

Говорить становилось все сложнее, как будто ее дыхание обжигало ему шею. Сохраняя спокойствие, Амелия с трудом подавляла в себе странное раздражение от его близости, которое так не вязалось с теплотой, возникшей между ними вчера, во время танца.

– А что, если бы мне пришлось сообщить вашему брату, что с вами случилось несчастье?

По спине девушки вновь пробежал холодок, когда герцог произнес эти слова.

– Вы сами, леди Амелия, навлекаете на себя неприятности.

Она ахнула, отпрянула от него и глубоко вздохнула, прежде чем нашла в себе силы ответить:

– Я не так уж и беззащитна.

Сжимая кулаки, она повернулась к Ковентри лицом, ожидая его реакции.

– Конечно, нет. Все гораздо хуже, – ответил он, удивив ее своими словами. – Вы из тех женщин, которые считают, будто опасность им нипочем. В конце концов, вы же привыкли бродить по Сент-Джайлсу целой и невредимой, поэтому и решили, что можете продолжать в том же духе… или, в крайнем случае, сумеете отпугнуть нападающих, чтобы вас не избили и не обесчестили.

Его слова, словно удар кнута, обожгли Амелии грудь. Тем не менее она по-прежнему отказывалась сдаваться.

– Я вас понимаю, – сказала девушка ровным тоном, хоть и подумала при этом, что спокойствие уже давным-давно ее покинуло. – Но теперь ваш черед меня послушать.

– Уж сделайте одолжение! Попробуйте убедить меня в том, что ваш приход сюда – не самый безрассудный поступок на земле.

Огромным усилием воли Амелия выдержала его взгляд.

– Это место оказалось наиболее подходящим для встречи с мистером Горреллом.

– Почему именно здесь? – вздохнул Ковентри раздраженно, поднимая взгляд к потолку.

– Потому что здесь проще говорить об этом здании. – Девушка глубоко вздохнула и добавила: – Я покупаю его у мистера Горрелла.

На лице герцога отразилось искреннее изумление, но Амелия недолго наслаждалась собственной победой. Ее торжество померкло, как только он усвоил информацию и решился спросить:

– За какую цену?

– Не понимаю, какое это имеет значение.

Над глазом у Ковентри вновь начала пульсировать жилка. Он стиснул зубы, и Амелия невольно отступила.

– Услуги мистера Горрелла недешевы. Откровенно говоря, он скорее всего обведет клиента вокруг пальца, если тот не знает, как вести дела с этим человеком. Поэтому, если бы мне было позволено описать, как прошли переговоры, я бы предположил, что он назвал вполне разумную цену, с которой вы согласились. Но позже Горрелл, вероятнее всего, сообщил вам, что появилась вторая заинтересованная сторона, которая предложила больше. Поэтому рискну спросить: вы согласились заплатить запрошенную цену?

Поскольку сердце Амелии уже давно ушло в пятки, она больше не слышала собственного сердцебиения. Внутри она ощущала только пустоту. Ее попросту надули. Господи, как же она раньше этого не поняла? Желание поскорее приобрести этот дом сделало ее глупой и слепой, и теперь Ковентри поймет, какая же она дура на самом деле.

Если бы только ее голова не была занята мыслями о помощи людям. Но уж такая она есть! И теперь, когда у Амелии появились деньги, она хотела изменить мир. Но маловероятно, что это все же ей удастся, если она и дальше будет оставаться такой недальновидной. А теперь… Амелия сглотнула вставший в горле ком, борясь с обжигающими слезами. Нет! Она не опустится до рыданий! Только не на глазах у Ковентри. Черт, она скорее умрет, чем допустит это!

– И все-таки? – добивался ответа герцог.

Взяв себя в руки под его неодобрительным взглядом, который, она была уверена, обязательно воспоследует, Амелия вздернула подбородок и прямо сказала:

– Я заплатила за этот дом три тысячи.

Ковентри пару секунд обдумывал сказанное, а потом вновь заговорил:

– Учитывая размеры и состояние, в котором пребывает это здание, три тысячи – это не так уж плохо, как я опасался. Я бы и сам выложил за дом эту сумму, если бы знал, что его выставили на продажу.

– Это не вся сумма.

Герцог нахмурил брови и, чуть сгорбившись, подался вперед:

– Какова же окончательная цена?

Глядя в точку справа от него, Амелия выдавила из себя признание:

– Вы были абсолютно правы: мистер Горрелл поступил именно так, как вы и предположили. Он попросил за дом три тысячи, которые я сегодня принесла.

– Даже не стану спрашивать, где вы взяли такую огромную сумму.

– Мне дал ее Хантли.

Ковентри даже рот открыл от удивления. Он явно не ожидал такого поворота.

– Это деньги на мое содержание.

– Значит, ваш брат… – Герцог покачал головой, а потом взглянул Амелии прямо в глаза. – Хантли известно об этой затее?

– В некотором роде… – К сожалению, голос ее выдавал.

Ковентри тут же заметил, что что-то не так.

– В каком именно роде? – Он изумленно изогнул бровь.

Осознавая, что, вероятнее всего, герцог уже утратил к ней всяческое уважение, Амелия выдохнула и призналась:

– Брату известно, что я хочу вложить деньги в покупку здания – и должна сделать это как можно скорее, чтобы не упустить такую возможность.

– Хантли ни словом мне об этом не обмолвился.

– Вероятно, потому что мы заговорили с ним об этом всего за день до его отъезда. И к тому же Раф был занят сборами. Понимаете, брат уговаривал меня подождать, но когда я убедила его в том, что у меня серьезные намерения, а это предприятие весьма выгодное, он разрешил мне купить этот дом, ведь я собиралась потратить собственные деньги и рисковала при этом только я одна.

– Тогда почему же вы все делаете тайком? – спросил Ковентри. – Если ваш братец в курсе этого предприятия, почему вы утаили свои намерения от меня?

– Потому что вы совершенно не похожи на Рафа. – Амелия произнесла это язвительным полушепотом, который, казалось, заполнил все помещение. Тут же пожалев об этом, девушка попыталась объяснить: – В вашем мире женщине не дозволено проявлять независимость. Если бы вы обо всем узнали, вы настояли бы на том, чтобы меня сопровождать, и маячили бы у меня за спиной во время переговоров с мистером Горреллом. А что хуже всего, вы, скорее всего, вмешались бы в разговор и лишили бы меня возможности сделать покупку самостоятельно.

– Учитывая то, как все обернулось, это, наверное, было бы наилучшим выходом из ситуации.

– Ну уж нет! – Как же объяснить все этому человеку, который склонен видеть мир в черном цвете? – Как я уже говорила, ваши подозрения насчет мистера Горрелла справедливы. Он упомянул о предложении в пять тысяч, и я «перебила» ставку, предложив ему пять с половиной.

– Господи! Чем, черт побери, вы…

– Вы дадите мне возможность договорить или нет?

Сердитый взгляд герцога выдавал его нежелание слушать дальше, но он тем не менее кивнул в знак согласия.

– С тех пор как я переехала в Мейфэр, я чувствовала себя такой… одинокой. Я не отношу себя к аристократам и не верю, что когда-нибудь стану одной из них, как бы ни старалась. – Амелия в очередной раз вспомнила насмешливые слова, произнесенные на балу у брата. – Но в нынешней ситуации, учитывая свалившиеся на нас деньги, есть и свои плюсы. Теперь я могу сделать что-то важное, что-то значимое и… Мне гораздо больше хотелось потратить свои деньги на покупку этого дома и его восстановление, чем на бесполезные украшения и платья. Мне не нужна вся эта мишура. К тому же после пятнадцати лет свободы и понимания, что ты сам хозяин своей судьбы, какой бы тяжкой она ни была, мне кажется, что теперь я могу сделать что-то самостоятельно, без постороннего вмешательства.

– Вам нужны власть и контроль.

Она об этом вообще не думала, но, быть может, он прав.

– Я знаю, что ошибок не избежать. Но это будут мои ошибки и…

– Ваши ошибки пока что не только слишком дорого вам обходятся, но и совершенно неоправданны. – Лицо Ковентри оставалось непроницаемым, и внутри у Амелии все сжалось. – Однако больше всего меня тревожит ваша нечестность. Признаюсь откровенно, я был о вас гораздо лучшего мнения.

– Я… – Если бы он сказал ей, что ненавидит ее, она была бы уязвлена меньше. – Я не знала, как объяснить все вам, вашей матушке и леди Эверли. У меня были опасения, что кто-то из вас (а может, и все сразу) захочет меня остановить. – Пытаясь передать взглядом угрызения совести, которые она испытывала, Амелия прошептала: – Я не могла этого допустить.

Герцог резко вздохнул и кивнул головой:

– Ну тогда ладно.

– Ладно?

– Я подумаю, как помочь вам приспособить эту развалюху под что-нибудь полезное. А пока что нам лучше удалиться отсюда. Через двадцать минут я должен вернуться в Дорсет-хаус, и, на мой взгляд, будет разумнее, если вы приедете домой раньше остальных.

Амелия послушалась Ковентри и последовала за ним на улицу к поджидающему экипажу, не забыв запереть дверь. Герцог помог даме сесть в карету и сам устроился напротив, избегая смотреть на нее, отчего Амелия испытывала мерзкое чувство вины – из-за того, что попала в эту неприятную ситуацию. Сидеть на одном месте было невыносимо. Девушка вцепилась в диванную подушку, чтобы чем-то занять руки.

– Я хочу, чтобы с этого момента вы всегда обращались ко мне, – сказал Ковентри, демонстративно отвернувшись к окну и глядя на проносящиеся мимо здания, залитые дождем.

– Но…

Он повернул голову, и его глаза буравчиками впились в ее лицо.

– Никаких «но»! – Плотно сжатые губы суровой складкой выделялись на его красивом лице. – Сегодня вы обманули мое доверие. Я больше не позволю вам меня одурачить. Я ясно выражаюсь?

Амелия понимала, что по собственной вине оказалась в его власти. И теперь, пока рядом с ней нет Рафа, который мог бы за нее вступиться, Ковентри вполне может растоптать ее мечты. Поэтому девушка кивнула и ответила:

– Предельно ясно. – И добавила ехидным тоном: – Ваша светлость.

Ковентри ненадолго задержал на ней взгляд; его глубокие темно-карие глаза стали почти черными.

– Когда вы обещали отдать мистеру Горреллу оставшуюся часть денег?

– Через неделю, начиная с сегодняшнего дня.

– Хорошо. Я отправлюсь на встречу вместе с вами. И надеюсь, что на этот раз вы будете одеты подобающе. То, что надето на вас сейчас… – Он покачал головой. – А если бы вас увидел кто-нибудь из знакомых?

– Именно поэтому я и выбрала это платье: чтобы меня никто не узнал.

Герцог нахмурился, а Амелия попыталась объяснить:

– Ни один аристократ не станет пристально вглядываться в женщину в таком одеянии. Он, скорее всего, перейдет на противоположную сторону улицы.

– И тем не менее я сразу вас узнал, потому что вы не вписывались в уличную толпу. – Скрестив руки на груди, Ковентри откинулся назад и прикрыл глаза, чтобы ее не видеть. – Почему молодые женщины постоянно ищут приключений? Ничего, кроме неприятностей, от этого ожидать не приходится… – Черты его лица посуровели от невысказанного упрека. Его голос – нечто среднее между тенором и баритоном – пронизывал все ее существо, отдавался эхом в ее душе, до сладостной боли сжимал сердце, и Амелия начинала задыхаться от полноты чувств.

И тут она поняла, что его раздражение вызвано не только ее поступком. Здесь было еще что-то, на первый взгляд неуловимое, – во всяком случае, за его недовольством крылась целая гамма чувств. И Амелия в глубине души понимала, что эти чувства породило нечто большее, чем ее сегодняшние слова и поступки.

Не зная, как успокоить герцога, девушка протянула к нему руку, но вовремя ее отдернула. Она не должна к нему прикасаться. Такой порыв считался в обществе недопустимым, даже если внутренний голос подсказывал ей, что человек нуждается в утешении. Амелия всегда так поступала с братом и сестрой, но сейчас все было по-другому. Ковентри не был ее родственником. Он был мужчиной, которого она любила, которым восхищалась, пока он не показал, каков он в гневе. Теперь она сама не знала, какие чувства к нему испытывает, кроме разочарования и боли. То, что начиналось как волнующее приключение, превратилось в настоящий кошмар. Волнение и предвкушение чуда за последний час развеялись, оставив в душе девушки лишь пустоту, на которую она старалась не обращать внимания.

Амелия откинулась на спинку сиденья, гадая, сможет ли когда-нибудь понять реакцию герцога. Несмотря на то что ей было известно, что она сильно разочаровала Ковентри, девушка полагала, что не заслужила ни его резких слов, ни угрожающего тона, которым они были произнесены. И это заставило ее задуматься: а знает ли она вообще этого мужчину? Или, ослепленная любовью, попросту не обращала внимания на его истинную суть?

Глава 6

За чаем Амелия пыталась сосредоточиться на том, что говорит вдовствующая герцогиня. Эта знатная дама прибыла получасом ранее и сейчас сидела напротив нее, на диване рядом с леди Эверли, а Джульетта устроилась возле них в кресле. Темой разговора стали сплетни, которые дамы услышали вчера за чаем, но Амелии все никак не удавалось поймать нить разговора. Ее мысли постоянно уходили в сторону.

С одной стороны, прошли уже целые сутки с тех пор, как она в последний раз видела Ковентри. Бóльшую часть времени Амелия прокручивала в уме их разговор, одновременно пытаясь придумать, где же взять деньги, которые она теперь была должна мистеру Горреллу. Эти мысли не давали ей уснуть минувшей ночью, пока она не поняла, что Ковентри во многом прав. Она повела себя крайне безрассудно, не заботясь ни о ком, кроме себя. Само достижение цели казалось настолько важным, что она даже не подумала о последствиях своих действий.

Амелия нисколько не сомневалась, что Ковентри человек слова. Он пообещал Рафу, что будет присматривать за ней во время его отсутствия, и относится к исполнению взятых на себя обязательств очень серьезно. Ей также следовало помнить о том, что Ковентри вырос в обществе, где каждый шаг регламентирован, в то время как от нее раньше никогда не требовали, чтобы, выходя на улицу, она брала с собой провожатых. Раф бóльшую часть времени работал или боксировал, поэтому Амелия одна ходила за продуктами, покупала дрова для очага, продавала ношеную одежду старьевщикам. За эти годы ей приходилось иметь дело с разными сомнительными личностями, но мистер Горрелл стал первым, кому удалось на ней нажиться. Вероятно, его солидное положение сделало Амелию менее подозрительной. Она не повторит этой ошибки.

Когда ее раздражение на себя и на Ковентри немного улеглось, девушка вынуждена была признать, что он привел веские доводы. А что, если бы кто-то действительно ее узнал? Такую вероятность не стоило сбрасывать со счетов – с того самого момента, как она вышла на улицу. Смогла бы Амелия себя простить, если бы ее неосмотрительность негативно сказалась на репутации Джульетты? А как же Раф? Он согласился выдать ей сумму, которую она попросила, и верил, что она распорядится этими деньгами с умом…

Вздохнув, Амелия слушала, как леди Эверли беседует с вдовствующей герцогиней о господине Кактотамего. У девушки все это не вызывало интереса, и она вновь погрузилась в раздумья. Теперь ей нужно найти еще две с половиной тысячи фунтов. Задача казалось невыполнимой. Особенно если учесть, что все ее время было занято примерками, уроками танцев, светскими визитами, балами и остальными делами, которые леди Эверли и вдовствующая герцогиня считали важными.

– Что скажете? – поинтересовалась леди Эверли.

Амелия с недоумением посмотрела на дам, осознав, что вопрос адресован именно ей.

– О чем?

– О наших мыслях по поводу потенциальных женихов, – просветила ее вдовствующая герцогиня.

Она указала на список, лежащий на столе. Тот самый, который леди Эверли составила два дня назад. Снизу была приписана еще пара имен.

Амелия взяла список и просмотрела длинный перечень.

– Я не уверена, что знакома с большинством этих джентльменов, – сказала она. Заметив возле каждого имени цифры, девушка спросила: – А это что?

– Их ежегодный доход, – улыбнулась леди Эверли. – Нам пока известно не обо всех, но вскоре мы все выясним.

Амелия кивнула, глядя на цифры.

– Значит… доход лорда Йейтса… три тысячи фунтов?

Леди Эверли засмеялась:

– Я бы добавила к этой цифре еще один ноль.

– У него есть и титул, и деньги? Какая выгодная партия! – пробормотала Джульетта.

От ее сухого тона Амелия засмеялась. Леди Эверли закатила глаза, а вдовствующая герцогиня посмотрела на девушку с сочувствующей улыбкой.

– На случай, если вам интересно, – произнесла леди Эверли, – скажу: я одобряю браки по любви, но нужно ведь с чего-то начинать, когда ищешь супруга, а этот ничем не хуже других.

– Нет ничего плохого в том, чтобы влюбиться в богатого человека, – добавила вдовствующая герцогиня. – Во всяком случае, я полагаю, что в богатого влюбиться легче.

– Если только он отвечает вам взаимностью, – не подумав, выпалила Амелия. И тут же пожалела о сказанном, когда все присутствующие воззрились на нее. – В противном случае ваше сердце будет разбито, – добавила она и пожала плечами.

Хотя, честно говоря, она слабо представляла себе, о чем говорит: Ковентри она сейчас любила ничуть не больше, чем когда вообще не была с ним знакома.

Он не сделал бы ее счастливой. Их вчерашняя пикировка лишь подтвердила, что они совершенно не подходят друг другу. Вот и отлично! У него, без сомнения, уже был опыт ухаживания за сестрами герцога…

– Полагаю, это правда, – проговорила леди Эверли. – Но могу вас заверить: худшее, что может случиться: он ответит на ваши чувства, а женится на другой.

– А почему, скажите на милость, так происходит? – спросила Джульетта. – Я хочу сказать, если он из хорошей семьи и вы…

– Причиной может стать семейная вражда. – В голосе вдовствующей графини послышалась горечь. – Остается лишь удивляться, на какие интриги способны родители и какие негативные последствия это может иметь для их детей.

– Именно поэтому все, что мы делаем, предпринимается исключительно в ваших интересах, – поспешно добавила герцогиня.

– Однако мой брат не настаивал на том, чтобы мы выходили замуж за человека благородных кровей, – сказала Амелия, – поэтому полагаю, что нам не стоит ограничивать выбор исключительно мужчинами с титулом.

Ей действительно претила мысль об этом, еще до того как она подслушала разговор на балу. Верно говорят: какое право у них с сестрой проталкиваться в общество, как будто они действительно заслуживают быть замужем за графом или виконтом, или… кем бы то ни было… словно леди, которых с рождения готовили к такому браку? Того, что их родители тоже принадлежали к дворянскому сословию, вряд ли достаточно, учитывая отсутствие у невест образования и воспитания. Например, до последнего времени они даже не подозревали, что существует нож для рыбы.

– Разумеется, не стоит, – согласилась вдовствующая графиня. Она перевела исполненный доброты взгляд на Амелию. – Но что плохого в том, чтобы стремиться к совершенству? Само собой разумеется, нужно выбирать человека, который нравится, того, с кем вы будете ощущать определенное… единство взглядов. Чем больше общего у вас будет, тем проще вам будет стать друзьями и достигнуть гармонии. А со временем ваши чувства перерастут в любовь. Так случилось у нас с супругом, и мы были вполне счастливы.

– В таком случае нам понадобится еще один лист бумаги, – сказала Амелия. Она уставилась на чашку, дожидаясь, пока внимание окружающих сосредоточится на ней. – Имени и состояния явно недостаточно для того, чтобы мы с сестрой смогли составить правильное мнение о потенциальных поклонниках. Нам также необходимо составить список того, что их интересует, и их личных качеств.

– А как же внешность? – спросила Джульетта.

Амелия почувствовала, как ее губы расплываются в улыбке. Она посмотрела на сестру.

– Привлекательная внешность помогает заинтересоваться человеком, но не является непременным условием счастливого брака. Вспомни нашу матушку, чтобы понять, что я говорю правду.

– Согласна. – Джульетта вскочила с кресла. – Я принесу бумагу, чтобы мы могли дописать необходимую информацию.

Следующий час они провели, кратко записывая, чем каждый из джентльменов предпочитает заниматься в свободное время, где расположены их поместья и остальные подробности, которые смогли припомнить леди Эверли и вдовствующая герцогиня. Амелия как раз писала о том, насколько хорошо мистер Лоуэлл играет в вист, когда в дверь постучал Пирсон.

– Прибыл герцог Ковентри, – возвестил он, и в гостиную вошел Томас.

Его волосы были аккуратно уложены, а не торчали во все стороны, как во время их последней встречи; безукоризненно сшитый костюм идеально сидел на могучей фигуре. Ковентри выглядел как аристократ-франт, коим, собственно, и являлся, и на мгновение Амелия забыла о том, как он вчера распекал ее, и о разочаровании, которое она тогда испытала. Но потом их взгляды встретились – и черты его лица посуровели. Он не забыл их вчерашнюю перебранку. Амелию тут же захлестнуло волной воспоминаний и чувств, которые эта ссора в ней пробудила.

– Дамы, вы просто неотразимы, – с поклоном произнес герцог.

В этом Амелия не могла с ним не согласиться. Сегодня она на самом деле выглядела гораздо лучше, поскольку решила надеть белое платье из тончайшего муслина, с рукавами-буфами и голубым шелковым кушаком. Стараясь произвести впечатление, Амелия держала спину прямо, а руки аккуратно сложила на коленях. Но сердце девушки вздрагивало при каждом шаге направляющегося к ней Ковентри, в особенности после того как она поняла, что единственное свободное место – рядом с ней на диване.

Опустившись на диван, герцог откинулся назад (внутри у Амелии все сжалось), выждал несколько секунд, а потом посмотрел девушке прямо в глаза, требуя ее внимания:

– Я бы, пожалуй, не отказался от чая.

Амелия вздохнула. Это же ее дом, а поскольку Габриэлла в отъезде, положение обязывает ее наливать чай джентльмену, который наносит им визит. Уголки губ Ковентри дрогнули в улыбке – он явно заметил заливший ее лицо румянец. Неужели он хочет наказать ее, наглядно указав на все ошибки?

Сдержав стон, Амелия взяла чайник и налила чай, изящно изогнув руку. Должно быть, герцог и сам был немало удивлен, поскольку поблагодарил ее с таким видом, как будто ожидал, что она разольет чай. Протягивая ему чашку, Амелия ощутила, как ее губы расплываются в улыбке. Уже давно она поняла: следует радоваться даже маленьким победам, поэтому и не стала сдерживать свой восторг.

– Мы как раз решаем, кто же из господ наиболее подходит на роль поклонника леди Амелии и леди Джульетты, – объяснила вдовствующая герцогиня сыну.

– Вот как! – усмехнулся Ковентри. – Значит, я прибыл как раз к началу охоты. Интересно, а гончих вы с собой взяли?

– Они не понадобятся. – Леди Эверли схватила листок бумаги и помахала им в воздухе. – В пятницу, когда эти молодые люди увидят леди Амелию и леди Джульетту в Элмвуд-хаусе, они будут толпиться возле сестер табуном. Помяните мое слово.

Небольшая морщинка на лбу Ковентри свидетельствовала о том, что он не был в этом так уж убежден, но герцог решил промолчать. Вместе этого он поинтересовался:

– Что ж… – Он потянулся через стол, принимая протянутый листок бумаги из рук леди Эверли. – На кого из них вы делаете главную ставку?

– Вы говорите так, как будто мы действительно собираемся на них охотиться, – пробормотала Амелия.

– А разве у Амура нет лука и стрел?

Амелия фыркнула и скрестила руки на груди, но тут же вспомнила, что дама должна держать руки на коленях, и опять опустила их. Она не знала, почему Ковентри сегодня вызывает у нее такое раздражение, ведь пока что он вел себя чрезвычайно любезно. Но было что-то такое… наверное, в его взгляде, как будто он говорил: «Я знаю вашу тайну и не стану о ней распространяться». И хуже всего было не то, что, кроме самой себя, винить ей было некого. Амелия понимала, что Ковентри единственный человек, способный ей помочь. Но обращаться к нему за помощью… Ух! Лучше уж проглотить слизняка.

Наверное.

– Мы посоветовали леди Амелии обратить особое внимание на мистера Лоуэлла, – ответила вдовствующая герцогиня.

Она явно решила не обращать внимания на ремарку сына об Амуре.

Ковентри задумчиво кивал, изучая список.

– Его дед – граф Скратон, поэтому однажды Лоуэлл унаследует его титул. Однако пока этого не произошло, я не думаю, что кто-то назовет мезальянсом его брак с внучкой виконта, несмотря на ее воспитание.

Амелия поморщилась от того, каким будничным тоном он высказался в пользу потенциального кандидата. Ни намека на эмоции. Когда Ковентри закончил, ей показалось, как будто у нее внутри все выгорело. Герцог даже заявил, что с радостью представит ее Лоуэллу, что означало одно: он одобряет идею ее замужества с этим господином. Вероятно, Ковентри решил, что внимание молодого человека отвлечет ее от безрассудных поступков, например, от покупки развалин по завышенной цене. Амелия невольно вздрогнула при воспоминании о том, что герцогу известно, как ее одурачили.