Текст книги "Вторжение"

Запись вторая
Как в страшном фильме

Настало утро. Сквозь щели проникали лучи солнца. Снаружи было тепло, даже очень, для середины сентября-то. Как сказала мама, градусник на кухне за окном показывал плюс семнадцать градусов по Цельсию. И это только утро. Словно не осень, а лето пришло. Впрочем, на Урале такая резкая смена погоды вполне обычное дело. И поэтому погода тогда у меня не вызвала подозрений и совершенно не волновала.

Я возвращался в события вчерашнего дня, обдумывал, но не пришёл ни к одному вразумительному объяснению. Что-то не похоже на то, что это просто разбушевалась мать природа. И тот странный луч – он не давал мне покоя. Мои родители явно видели то, что шокировало и напугало их до смерти; правда они мне так и не рассказали, что именно они видели, наверное они просто не могли в это поверить и произнести в слух, описать. Когда я сам узнал, увидел, что видели они, то понял их – я сам желал проснуться и понять что реальный мир остался прежним. Жаль только что это не сон.

Моя левая ладонь перебинтована. Волосы взъерошены. Я в джинсах и в чёрной футболке со странным принтом. Прильнул к одной щели между досок и посмотрел вниз. Поваленные столбы, знаки и многое другое. Всё верх дном, куча мусора. Лужи воды. Оборванные провода, помятые машины. Люди во дворе, у подъездов.

Местные любители выпить снова стали кричать отцу о том, что он сбрендил, смеяться над нами, и бросать издевательские фразы.

Я заметил какое-то движение на другой стороне двора, возле тротуара, в кустах. И вот тут-то, мой дорогой слушатель и началась самая настоящая ж… ну, ты понял. Точнее, сейчас поймёшь.

Из кустов вылетели несколько больших насекомых размером с упитанных домашних котов – я узнал в них комаров. Громка пища, как и маленькие собратья, они летели на людей во дворе, которые сидят на скамейке и столе для настольного тенниса к ним спиной, грызут семечки и попивают пиво из тёмных стеклянных бутылок, громко разговаривают, периодически гогочут и усмехаются. У меня побежали мурашки по спине, волосы на голове зашевелились. Я не мог поверить в то, что видел. Я бы хотел крикнуть им, предупредить, но потерял голос. В этот самый момент в мою комнату заглянул папа, и, увидев, что я замер как статуя и не реагировал на его слова, понял, что что-то случилось. И кинулся ко мне, к соседней щели.

Отец кричал людям, которые сидели на лавке, но в ответ они лишь смеялись. Но потом один из них, всё ещё смеясь, обернулся на приблизившийся надоедающий шум и вмиг обомлел, бутылка пива выпала из его рук – он истошно закричал на весь двор и кинулся бежать, запинаясь о собственные ноги. Теперь все обернулись и, увидев больших кровососов, кинулись на самотёк. Комары быстро их настигли – накинулись, воткнули носы и высосали почти всю кровь. Другие люди, которые находились дальше, закричали и разбежались – все бегут к своим подъездам, спасаясь.

Отец через оставленный разъём с боку закрыл форточку, и просто молча, с мрачным лицом, вышел из моей комнаты. Хотя таким комарам в такую щель явно не протиснуться.

Помню как сейчас. Меня тогда пробила жуткая дрожь. И облепил такой страх, что не описать. Мысли снова сбились в кучу. Тогда я и подумать не мог, что это только начало кошмара. Я не отходил от окна и всё смотрел в щель, сжимая кухонный нож в руке. Папа с мамой баррикадировали входную дверь, время от времени он пытался с кем-нибудь связаться по телефону, но ничего не работало.

Уже этим же днём я увидел других больших насекомых – мухи, разные жуки, ужасные и противные многоножки, другие различные ползающие и летающие, пауки размером больше крупных собак. Все они на вид мне были знакомы. Те, что проживали у нас на Урале, но только теперь они большие.

Когда приблизились сумерки, я наблюдал за тем, как по дому напротив ползали три больших паука. И когда я услышал что и по-нашему тоже кто-то ползёт, то внутри меня всё сжалось. Я присел, мне стало по-настоящему страшно. И не вставая, я приполз к родителям на кухню; здесь окно выходит на ту же сторону, что и моё.

Мама сидела за столом. Я сел рядом с ней. Папа, стоя с боку у окна, наблюдал. Неожиданно он прильнул к стене. И щели на пару секунд затмило что-то с той стороны, а потом снова стало светлее.

Когда окончательно стемнело, мы включили один фонарик, зажгли пару свечей и сидели на кухне. Кусок в горло не лез. Мы разговаривали, пытаясь отвлечься, и это нам вполне удавалось. Но я услышал шум с улицы, потом что-то с глухим звуком ударилось в окно. Мама взвизгнула. Мы, замолчали и, взяв фонарик с собой, подошли к окну – смотрели через щель. На стекле с той стороны сидел большой комар. Ниже приземлился ещё один. Папа светил фонарём и рассматривал их. А к окну подлетело ещё несколько, но они не приземлялись, а просто парили.

– Их привлекает свет, – вспомнил я.

– Гасим свет, – чужим голосом тихо сказала мама. – Гасим свет! – уже чуть не срываясь на крик, повторила она.

Мы погасили фонарь, задули свечи, и квартира погрузилась в темноту. Насекомые ещё какое-то время были у нашего окна, а потом улетели.

Следующей ночью мы спали вместе в гостиной. Ну как спали. Уснуть так и не удалось. Мы слышали, как кто-то хотя бы раз в час проползёт по стене возле нашего окна.

Родители задремали, я встал и прошёл в свою комнату, прильнул к щели в окне. В нескольких окнах в доме напротив, есть свет – свечи и фонари. Свет такой приятный и уютный, мне тоже захотелось включить его. Но я быстро передумал, когда увидел, что окна со светом облепили крупные летающие насекомые. Они с глухим звуком ударялись о стекло окон. На шум появились пауки, увидели свою пищу и поползли на дома.

Когда пауки начали свою трапезу, я отстранился от окна и выпрямился. С минуту стоял в темноте. Я думал о том – как скоро они доберутся до нас? Если папа верил в силу военных, то я в ней сомневался.

Я зажёг свечу, поставил её на блюдце и вошёл с ним в ванную комнату. Поставил на стиральную машинку и вышел, на кухне взял нож, швабру и вернулся обратно – сел на пол и стал изобретать.

От швабры я взял только основание, отделанное резиной грязно-розового цвета, на её конец прикрепил нож, при помощи тёмно-синей изоленты. Получилось что-то похожее на копьё, только из современных материалов. Снял крышку от унитаза и прикрутил к ней дверную ручку – вот и мой щит готов. С оружием я вернулся в свою комнату и положил его на кровать. Достал свой рюкзак и сложил в него разные баллончики – два освежителя воздуха, дезодоранты, и другое что воспламеняется. В боковой карман сунул спички и пару зажигалок. Не знаю, почему, но после проделанной работы мне стало гораздо спокойнее. А сделал я всё это на тот случай, если насекомые ворвутся внутрь и мне придётся защищать свою жизнь, и жизни своих родителей.

Запись третья
Везение

Прошло ещё четыре дня. У нас закончилась еда. Электричества по-прежнему не было. Помощи – тоже. На улице очень тепло, как летом в июле. Большие насекомые никуда не делись. Я и папа планировали выход в магазин. Мама против, она считала, что лучше помереть с голоду, чем быть убитыми и съеденными этими монстрами.

Но ведь они вовсе не монстры, они насекомые, которые по непонятным причинам за одну ночь выросли до очень больших размеров.

Настала ночь. И если до этого я думал, что хуже уже быть не может, то я ошибся. Может. Мы проснулись от шума – в доме напротив кто-то бился в окно. И когда мы подбежали к своему окну на кухне, чтобы узнать в чём дело, то уже услышали, как оно разбилось, а затем душераздирающие крики людей. В темноте было плохо видно, но видно, что нечто большое забралось в чью-то квартиру. Мне показалось, что силуэт был похож на паука, которых я уже видел и не раз, но с другой стороны – нет.

Страшные крики затихли через минуту.

В эту ночь мы больше не спали. Утром не вышли за продуктами. Нам было очень страшно.

Днём я снова наблюдал и увидел, как из подъезда вышли два человека – наши соседи снизу. Они с сумками бежали к машине. Открыли её и быстро забрались внутрь. Машина завелась и уехала. А дверь подъезда осталась открытой. Из-за электричества домофон не работал и магниты не притягивали друг друга.

Ночью. Я наготове со своим «копьём», мама с ножами, папа с ножом и пневматическим пистолетом, который он купил для развлечения. Мы слышали, как что-то больше ползало в подъезде. И что-то, может и оно же, шевелилось прямо за нашей дверью, постоянно её задевая. Эту ночь нам удалось пережить, но я думал, что от постоянного напряжения и страха мы все поседеем.

Утром я уснул. Когда проснулся, ничего не изменилось. Связи и электричества – нет. Военные не прибыли, и надежда на то, что прибудет помощь, меркла. Везде ползают насекомые, обустраиваются и привыкают к своим новым размерам.

Уже днём папа посмотрел в глазок и с камнем вместо лица повернулся к нам.

– Эти штуки похожи на яйца, – произнёс он.

Я сам посмотрел и убедился, что так и есть. Пауки или кто-то другой, отложили кладки яиц – у двери напротив. Сегодня за едой мы снова не вышли.

Прошло несколько дней. Мы голодали.

Температура оставалась тёплой. Днём достигала двадцати пяти-двадцати восьми градусов. А должен напомнить, тогда был конец сентября. Это уже явно было странно.

Мне тяжело это вспоминать и тем более описывать, но что ж…

Настал очередной солнечный день. Я в обычных джинсах, кедах и тёмно-синей футболке с крупным принтом, со «щитом» на руке из крышки от унитаза, в правой руке «копьё», на спине рюкзак с баллонами дезодоранта и освежителя воздуха, а так же – зажигалками в боковом кармашке. Папа с пневматическим пистолетом и ножом, топор висел с боку на ремне.

Стоял самый солнцепёк – по моим наблюдениям самое спокойное время на улице. Мама пыталась нас отговорить, но мы не собирались помирать с голоду.

Мы собрались, перебрались через баррикаду, при этом частично разобрав её, и отодвинули комод. Папа повернул щеколду – я даже услышал тихое эхо, которое раздалось в подъезде. Тишина. Он медленно опустил ручку вниз, а потом резко, рывком, открыл дверь на себя, защищая себя ножом.

Никто не напал.

Открывшийся проём закрывала растянувшаяся паутина, в которой сидели округлые крупные яйца, окутанные ею и ещё чем-то липким на вид. Лицо мамы скривило от отвращения, собственно как и моё. Папа осторожно, ножом разрезал паутину, не задевая яиц – куски паутины ушли в стороны вместе с ними. Паутина с кладкой устилала почти всю дверь, в особенности углы.

Два яица упали к папиным ногам.

Мы уже думали выйти в подъезд, как мама завизжала. Из упавших яиц выползли паукообразные серые существа размером ненамного больше теннисного мяча, на их спинах светлые пепельно-серые шипы, как у дикобраза. Они ползли по папиным ногам, клацая маленькими ротовыми клешнями. Он их стряхивал с себя, отшвыривая в подъезд, и запнувшись, врезался в дверь, влип в паутину – яйца попадали к нам на пол коридора, парочка укатилась в подъезд.

Маленькие существа вылуплялись, и, ощетинившись, шли в атаку. Папа отбивался от них, схватив доску, мама схватила на кухне сковородку и била тех, кто к ней приближался. Они грозно пищали и верещали. Я быстро оказался у двери, чтобы её закрыть, но из-за липкой паутины, она поддавалась с трудом. Теперь вылуплялись все пауки из яиц, которые у двери напротив. И все они ползли к нам, как голодные маленькие исчадия ада.

Я услышал странные звуки в подъезде, как наверх быстро поднималось нечто большое. Я успел увидеть страшную морду паукообразного серого монстра с шестью овальными глазами, и захлопнул дверь, закрыв на щеколду. Монстр с силой врезался в неё с той стороны.

– Кажется, это их мама, – сказал я. Но не был уверен, что меня услышали.

В руку папы впились шипы одной из маленьких тварей. В дверь больше не долбились, и я пришёл ему на помощь.

Спустя минуты две мы уже убили почти половину всех тех, кто успел проникнуть в наш дом. И всё шло вполне хорошо, мы работали как слаженная команда.

Я вспомнил, что у меня есть бита – разукрашенная, и стоит просто для красоты, мне её подарил мой друг. Я кинулся в свою комнату, оставив родителей в коридоре. Вбежал в неё, схватил биту, которая стояла в углу за дверью. И уже хотел вернуться назад, как в комнате потемнело, за спиной раздался грохот – теперь кто-то долбился в моё окно.

Меня снова сковал страх, я развернулся. Через щель я увидел только серое брюхо. Монстр продолжал долбиться в окно – у него появилась трещина. А я-то думал, что эти евроокна разбить не так-то легко.

Отступая назад, я вышел в гостиную.

Когда паук сумел разбить прочное стекло, и после ломал доски, папа подбежал ко мне, выстрелил несколько раз из пневматического пистолета – но это только разозлило самку монстра. А пищащий звук, с которым умирали монстры-паучата от сковородки мамы на кухне, дошли не только до нас. Паукообразное существо заполонило мою небольшую комнату, она выглядела так же, как и её дети, только во много раз крупнее и страшнее. Она похожа на паука – брюхо, много ног; но на спине большие светлые пепельно-серые шипы как у дикобраза, во рту не только клешни, как у пауков, а за ними ещё тёмные клыки.

Тварь кинулась на нас, но застряла в дверном проёме. Пока она протискивалась, папа оттолкнул меня в сторону – я запнулся и упал на диван. Пока я поднимался, видел как Мама, вереща и махая руками, топая ногами, словно горит, пытается стряхнуть ораву мелких монстров – а они облепили её как снег, кусают и впиваются, втыкают шипы. Папа хотел помочь ей, но их мамаша прорвалась и накинулась на него, впилась клешнями в затылок, вырывая связки. Мама повалилась на пол, её облепили, поедая заживо, залезая под кожу на животе.

Я стоял ошарашенный и до смерти напуганный. Я не успел ничего сделать.

Просто не успел.

И пока твари были заняты поеданием моих родителей, я шмыгнул в свою комнату и закрыл дверь, придвинул комод и кинулся к кровати. Сунул биту в рюкзак на спине, сунул туда же копьё, но оно скрылось только наполовину, надел на руку «щит»

Папа и мама уже не кричали, а я, подавляя слёзы, кинулся к своему окну, из которого дул тёплый ветер. Снаружи было солнечно, голубое небо и белые пушистые облака. Дом напротив облеплен паутиной. Я понял, что деваться больше некуда. Запрыгнул на подоконник и осмотрелся. Внутри всё трепетало от страха и волнения. Ноги и руки дрожали. Слева в конце домов, вдалеке, на елях копошился большой обычный паук и плёл паутину, ему, наверное, нет дела до людей. На будке во дворе нежились на солнце несколько жуков размером с баскетбольный мяч. А по дорожке, неся несколько палок, перебирая ножками, передвигались муравьи, размером с собак.

Третий этаж – достаточно высоко, чтобы разбиться насмерть.

С боку я увидел, как свисает паутина толщиной с канат. Я услышал, что монстр ударился об дверь. Сделал глубокий вдох и прыгнул – схватился за липкую противную паутину и повис на ней, покачнувшись. Но она стала рваться наверху, и я перемахнул на следующую «лиану» из паутины, которая свисала рядом. Слышал, как долбятся в дверь, как монстриха клыками и клешнями разрывала её, словно поедая. Я раскачался и зацепился за балкон, что располагался этажом ниже – залез на него, выпустив паутину. Взялся за ручку и подёргал дверь – заперто. Я стал стучать в окно и кричать:

– Откройте мне! Помогите! Помогите!

Плотная штора приоткрылась, там показалась перепуганное лицо молодой девушки.

– Открой мне! – кричал я, продолжая стучать, но не так энергично. Сам поглядывал вправо и наверх, на своё окно. Из него выползло два маленьких паучка. Слышал, как протискивалась их мамаша.

Когда я вернул взгляд на девушку, её сочувствующее лицо отрицательно покачало головой, и она скрылась за шторой. А я кинулся в левую сторону.

Когда я перелезал через балкон, то тварь уже показалась в окне и, увидев меня, хищно и жутко заверещала, она рывками выбиралась наружу. Я оттолкнулся и схватился за очередную паутину, чуть не промахнувшись. Я раскачался и ухватился за следующий липкий «канат», стал спускаться вниз. Монстриха выбралась и быстро пробежала по стене, запрыгнула на балкон, на котором я только что был, в прыжке перевернулась и как выпустит несколько своих игл в мою сторону. Они летели стремительно и быстро, как стрелы из лука. Я защитился своим «щитом». Одна игла задела меня и ранила в правое плечо, оставив глубокую царапину. Вторая, самая маленькая впилась в мой щит, продырявив его, а острие чуть не проткнуло мне голову, но мне повезло, и оно прошло рядом, в ногте от уха. Третья задела мой канат, и теперь я висел на волоске. А остальные две или даже три – пролетели мимо.

Я смотрел наверх и видел – как паутина медленно тянулась, словно жевательная резинка, и вот-вот оборвётся. Я, скинул щит, с шипом в нём, с руки и полез вниз. Монстриха ползла за мной, а её дети за ней.

Когда щит упал на землю, вверх вспорхнуло что-то очень больше – несколько фигур, размером примерно с машину ока.

Паутина оборвалась, и я полетел вниз, думая, что это конец, но ударился обо что-то мягкое и смотрел, как удаляюсь от злобной твари, что верещала и клацала ротовыми клешнями. Я перевернулся и понял, что лечу на гигантской бабочке с красивыми узорчатыми крыльями в голубых и синих красках. Я, прильнув к ней, крепко держался за её тело, покрытое длинными ворсинками.

Бабочка летела вверх, потом над моим домом, и, пролетев его, стала постепенно спускаться вниз. Я ощущал приятный ветер в волосах. Тёплые лучи солнца на своей коже. И я помню, как мне стало хорошо в тот момент, и я подумал, что всё не так уж и плохо, люди обязательно справятся с этой катастрофой. А смерть родителей стала такой далёкой, хоть и произошла буквально только что.

Бабочка приземлилась на траву, и я упал с неё. Смотрел на неё в восхищении – как же она была прекрасна. Но она взмахнула крыльями, обдав меня потоком воздуха, и улетела.

Я остался один, вне дома.

Я подумал, что можно укрыться в магазине – и направился к нему. Вышел на асфальтированную дорожку для пешеходов и быстрым шагом двигался вперёд, озираясь по сторонам. Видел, как всё зарастало травой, во многих местах она стала очень высокой.

Я услышал тонкий гул и замер, выхватил «копьё» из-за спины. С боку вылетел большой комар, и громко жужжа, полетел на меня. Внутри меня всё похолодело, выступил пот. Как только комар приблизился, я атаковал его – взмахнул раз и промахнулся. Увернулся от его налёта, ударил ещё раз и попал по нему с боку, но не лезвием ножа. Зато он потерял координацию и тут-то я подскочил к нему и воткнул нож на конце палки от швабры. Придавил к земле и ударил ещё раз, добив. Вынул оружие только тогда, когда понял что с ним покончено.

Но я не испытывал радости.

Вдалеке я услышал ещё какой-то шум.

Поднял голову – на пригорке стоит двухэтажный кирпичный детский садик. Я поднялся, хватаясь руками за траву, перелез через проволочный забор садика и оказался на его территории, бегом кинулся по асфальту, на котором краской нарисованы классики, и другие детские игры. Увидев игровые участки, я перемахнул через низкий зелёный заборчик и спрятался в ближайшей веранде, между стеной и боковой стороной стеллажа с игрушками.

Сидел с минуту, успокаивая дыхание. Потом я услышал как щёлкнул замок и скрип двери. Ползком пробрался к перилам веранды и, привстав, выглянул наружу. В здании садика приоткрылась белая дверь.

– Псс! Вокруг кто-то есть? – спросил громким шёпотом женский голос.

Я осмотрелся и так же тихо ответил:

– Я никого не вижу.

– Бегом сюда!

И я побежал – вбежал в дверь, девушка её заперла, я помог придвинуть тяжёлую тумбу, а потом сел на неё. Я оказался в безопасности.

В коридоре было полутемно, свет падал из небольшого окошка над дверью.

– Кто ты? – спросила девушка, смотря на меня любопытными глазами.

Я поднял голову и только сейчас разглядел мою спасительницу. Милая девушка с объёмными русыми волосами с золотистым оттенком, чуть ниже плеч. А глаза у неё карие – такие чистые, как у ребёнка. По возрасту, я тогда, подумал, что она младше меня на год-два, но позже выяснилось, что она старше меня на один год. Она работала в садике помощницей, ухаживала за цветами – точнее подрабатывала; а её мама директор этого садика. Сказала, что её зовут Мария.

Она повела меня по полутёмному прохладному коридору. Стены наполовину выкрашены голубой краской. Мы пришли на лестничную площадку, и ушли в дверь под лестницей – спустились в подвал, и здесь я увидел остальных людей. Пожилая стройная женщина, которая всё время ссутулится и имеет строгий взгляд, но на самом деле она очень добрая – Вера, она воспитательница старшей группы. Одна упитанная женщина – Анна, нянечка. И её сын – Андрей, восьмилетний мальчик.

В тот вечер, в день, когда всё началось, только они были на территории садика – пришли, не смотря на выходной день, чтобы закончить приготовления к одному утреннику.

Меня приняли спокойно. Я рассказал, что со мной случилось. Они очень сочувствовали мне насчёт родителей. Да я и сам себе сочувствовал. Если бы не эти люди, я бы, наверное, давно разрыдался.

Я понимал, что мне крупно повезло, что Мария случайно заметила меня через окно. Так же мне повезло в том что меня не сожрали в собственной квартире, и в том, что когда я упал, я приземлился на мою крылатую красивую спасительницу, которая вовсе не намеревалась меня спасать. Мне действительно повезло что я был ещё до сих пор жив.