Текст книги "Вторжение"

Запись четвёртая
Наблюдения

Первые два дня я не задавался вопросом, откуда они взяли еду. А когда мы ели на первом этаже, в одном из помещений для детей старшей группы нашей воспитательницы, сидя за длинным низким детским столом на одной из низких лавок – я хотел спросить об этом, и словно в ответ раздался стук в дверь. Стук был тихим и сперва я даже подумал, что мне послышалось. Но увидел, как все замерли, перестав жевать и разговаривать. Мария быстро вскочила на ноги, убрав с коленей квадратное полотенце, быстро засеменила ножками к двери. Я следом за ней.

Как только она вышла на площадку, тут же повернула налево, но, не поднимаясь наверх, а спускаясь вниз, тут под лестницей дверь в наш подвал, и так же есть ещё одна дверь, ведущая на улицу. Маша убрала швабру, которая была просунута между ручек двустворчатой двери. Я успел подумать о том, что если бы сюда рвался тот паукообразный монстр, то это бы его надолго не задержало. Она отперла дверь ключом и открыла дверь. Внутрь вошёл странноватый старик с длинной седой бородой, лысиной на всю голову, немного сутулый, худощавый, но очень подвижный.

– Еда нужна? – спросил он.

Я изумился – мои брови поползли наверх.

– Да, – кивнула Мария. – Может, пройдёте, выпьете с нами чаю? – вежливо предложила она.

Старик согласился, и мы вернулись к остальным. Она налила ему горячую кружку чая и преподнесла вместе с блюдечком. Он садиться не стал, встал у стеллажа с игрушками, облокотившись на край одной из полок, на которой стояла его чашка. Мария села за длинный низкий детский стол и продолжила есть. Я взял чай и подошёл к старику. Остальные нас не слышали, если конечно не прислушиваться, они продолжали есть, пить чай и говорить о своём.

– О! – сказал старик, будто только сейчас меня заметил. – Новенький? – усмехнулся он.

– Вы приносите им еду? – прямо спросил я.

Старик кивнул, отпил глоток горячего чая, поставил чашку на блюдце и причмокнул губами.

– Ты взгляни на них, – он кивком указал на них. – Нежный цветочек, ребёнок, помпушка и гусыня. Что они могут сами?

– Вы не боитесь? Выходить наружу?

– Совру, если скажу, что нет. Я с детства люблю охоту, и всегда с отцом ездил на природу в леса, степи. Поэтому, наверное, мне легче… Так как тебя зовут? – решил сразу же сменить тему он.

– А́дам. А…

– А меня Борис, можно просто дядя Боря. Они так и зовут, – он снова кивнул на стол. – А ты как здесь оказался? – он повернул ко мне лицо.

Когда я закончил свой рассказ, мы допили чай, но всё так же стояли у стеллажа с игрушками.

– Меня тоже очень беспокоят эти новые твари, – сказал дядя Боря.

– Новые?

– Разве не заметил? – удивился он. – Сначала появились просто большие насекомые, но те, что живут на Земле, а в частности у нас в регионе. Поверь, я знаю, о чём говорю. Но теперь я заметил, появились новые существа, таких прежде не было нигде. Они похожи на насекомых, но точно не с нашей планеты, будто сошли с экранизации какого-нибудь ужастика, которые я терпеть не могу.

– Раз их никогда не было, то откуда они взялись? – У меня внутри зарождалась тревога.

Дядя Боря пожал плечами.

– А откуда взялись обычные большие насекомые?

Я ничего не смог ответить.

– Во-от, – протянул он. – А точнее будет сказать, то есть спросить – почему они выросли?

– Выросли?

– Ну, мелких насекомых больше нет. Во всяком случае, пока что.

– То есть, они просто увеличились.

– Угу, – кивнул дядя Боря.

Но осознание этого напугало меня ещё больше, и дядя Боря это увидел по моему лицу и глазам. Он думал найтись с утешением, но не нашелся.

– Хорошо, – успокоился я, выдохнув. – Насекомые по непонятным причинам увеличились в размерах и продолжили жить своей жизнью. А тогда откуда взялись мутанты?

– Ох, А́дам, если бы я только знал.

Дядя Боря ушёл и вернулся через час с двумя небольшими пакетами продуктов, он махнул рукой на прощание и скрылся за дверью. А мне так хотелось поговорить с ним ещё.

В основном всё время мы проводили в подвале. Светом служили фонари, а так же у нас было много свеч. Мне принесли раскладушку из старшей группы и спальные принадлежности для неё. Днём выходили на первый этаж, чтобы приготовить еду. Хорошо, что плита газовая. И жаль, что в детском саду нет душа, было бы вообще прекрасно.

Дядя Боря время от времени заходил и приносил еду. Разные крупы, консервированные овощи, фрукты, горох и другое. Но всё равно экономили. В подвале мы играли в детские настольные игры, карты, шашки, иногда в морской бой. В общем, убивали время как могли. Но уже тогда я начал задумываться о том, что долго так продолжаться не может.

Я наблюдал через окна, что происходит снаружи. Окна кстати, по моей инициативе, заставили мебелью, положили мешки, да вообще всё что только можно было положить. Днём я видел обычных насекомых только больших размеров, или очень больших – и некоторые из них на внещний вид не лучше тварей. А тварей, похожих на насекомых я видел чаще всего ночью, когда поднимался из подвала, пока все спали, осторожно смотрел, как они копошились где-то на зданиях, как пролетали мимо. Видел лишь их очертания, страшные насекомоподобные тела в слабом свете луны и звёзд, слышал, какие они издают жуткие звуки. И лишь пару раз видел при дневном свете. Хотя проводи я больше времени у окна, а не в подвале, явно бы видел их чаще и смог бы лучше рассмотреть.

Я всё никак не мог забыть сцену смерти моих родителей – это было слишком быстро и ужасно. Спал я плохо, и я видел их лица, будто у зомби. При всех я старался держаться, уж не знаю, как я выглядел со стороны. Пару раз, когда я оставался один в уборной, я едва сдерживал слёзы чтобы не разрыдаться и не лечь на холодный пол, свернувшись калачиком. Я понимал, что ни в коем случае нельзя раскисать – сейчас, в это опаснейшее время, это просто непозволительная роскошь.

И вот, в одну ночь, я снова вышел из подвала и поднялся на первый этаж, подошёл к окну в коридоре и прильнул к стене с боку, стал наблюдать. Это окно заслонено двумя низкими скамейками с двумя широкими досками. Я чуть не закричал, когда до меня дотронулась рука. Я вздрогнул и повернул голову. В темноте увидел пышные волосы, которые лежат на правом плече. Это Мария, которую воспитательница и нянечка зовут – Маня. Я как-то стеснялся, мы ещё были не так дружны.

– Что ты тут делаешь? – спросила она встревоженным голосом.

А большие глаза смотрели на меня, немного снизу вверх. В них отражался свет ночи, что опадал через щели скамеек.

– Наблюдаю, – честно ответил я.

Она разжала свою руку и опустила. Немного расслабилась. Но я видел как ей не по себе. Наверное, ночью, только я осмеливался выходть из подвала.

– Зачем?

– Мне интересно.

– Интересно?? – изумилась она, вскинув брови. Мой ответ ей явно не понравился. – Наш мир превратился в хаос! А тебе интересно?!

– Нет, ты не поняла. Мне интересны те твари, хочу понять, насколько они опасны.

– А то есть обычные насекомые, которые вдруг стали гигантами тебя уже не пугают и не интересуют!

– Тут хотя бы понятно, с чем я имею дело. Зная наших земных насекомых, мы можем понять, угрожают они нам или нет.

Мария замолчала. Потом её лицо смягчилось, и она явно пожалела, что немного вспылила, отчего чувствовала себя неуютно.

– Не представляю, что будет дальше, – произнесла она.

Я положил руку ей на плечо, и она подняла глаза.

– Я уверен, человечество справится с этой проблемой.

У неё в глазах зажглась надежда. Она кивнула.

– А теперь давай, вернёмся обратно, пожалуйста.

Мы вернулись в подвал, легли на свои раскладушки, но я ещё долго не мог уснуть. Я ведь думал, что уйду от них, но смогу ли я просто взять и уйти. Я не знал.

Запись пятая
Храбрость

Прошло ещё несколько дней. Остался позади октябрь, пришла пора ноября. Обычно в это время у нас уже довольно холодно, лежит снег, листья давно опали, на рябинах висят грозди красных ягод, и если снега достаточно много, то дети уже катаются с горок. Конечно, бывало и так, что в начале этого месяца снега ещё нет, либо он растаял, или его крайне мало. Впрочем, в этом ужасном году всё иначе. Стояла тёплая погода как в летний день, всё пышет многообразием зелени, изредка бывали дожди.

Пришёл дядя Боря, принёс продукты в пакетах. Анна мыла посуду после еды, её сын играл за столом с машинками и игрушечным роботом. А Вера и Мария ушли относить часть продуктов в подвал. Я и дядя Боря остались вдвоём, сели за детский столик, за которым мы выглядели крайне нелепо и снова завели разговор. Он не очень любил задерживаться и гостить, поэтому я был рад, что нам снова удалось нормально поговорить.

Я спрашивал о том, как там снаружи, что происходит. И судя по его мрачному лицу и рассказам, дела всё хуже и хуже. Климат оставался тёплым, растительность стремительно расла и густела. И что было странно, даже немного увеличилась в размерах. Тварей становилось всё больше, наиболее активны они в ночное время суток. По нашим общим наблюдениям мы сделали вывод, что они больше любят темноту, находиться в тени. Дядя Боря описывал, как они выглядят, тех, что видел – ужас и только, и, судя по всему все хищники, едят не только людей, но и животных, птиц и даже других насекомых, причём без разбору, и даже тех, кто сам по природе является хищником.

Забегу вперёд и скажу больше – крупные твари едят более мелких тварей. Наверное, чтобы разобраться в их пищевой цепочке, надо знать их всех. Хотя что тут разбираться – они просто жрут всё что движется.

То, что я хотел спросить, я ещё ни у кого не спрашивал, даже у родителей.

– Дядь Борь, а вы видели в тот день, когда всё началось, световой луч, который возник где-то возле «верблюда» и ударил в небо?

– Хм? Световой луч? Да, кажется, что-то видел… Хочешь спросить что это? Не знаю.

– Мне кажется, что он как-то связан с тем, что сейчас происходит, с тварями в первую очередь. Это он породил странную грозу!

– Может быть, может быть.

По его интонации я понял, что он мою теорию в особый серьёз не воспринимал.

В помещение вошла Мария, она прошла на кухню, мы видели через проём, как она укладывала остальные продукты в неработающий холодильник. Дядя Боря увидел, что я на неё смотрю.

– О-о, – протянул он, улыбаясь. – На Маню засматриваешься?

– Что? – не понял я. – Да нет, – отвёл глаза от неё. – Вовсе нет, – ещё увереннее возразил я, смотря на старика.

– Знаешь, что друг, я тебе скажу. – Он с хлопком положил свою ладонь мне на плечо и склонился, лицо его стало серьёзным и суровым. Прежде таким я его ещё не видел. – Сейчас не привязывайся ни к кому. Я знаю, ты не пропадёшь. Но вот она…

Он покачал головой и встал на ноги. Мне так хотелось крикнуть ему в след: «Я защищу её!».

Но не крикнул.

Прошло три дня с назначенного дня, в который должен был прийти дядя Боря. Но его всё не было. Мы сидели с мрачными минами и думали о самом худшем, но вслух никто ничего не озвучивал.

Когда прошло ещё четыре дня, у нас окончательно закончилась еда, не смотря на повышенную экономию. Мы снова сидели за столом, только на этот раз он был пуст.

– Я знаю, – сказал я. – Надо выйти на улицу самим!

Я воспылал энтузиазмом. Но на лицах остальных я увидел не только страх, но и возмущение. Собственно только тогда я осознал, с какими трусами я жил всё это время. И сам был таким же трусом.

– Думаю, это плохая идея, – сказала Мария. Как всегда своим мягким голосом, но в этот раз очень настойчиво, словно говоря, что не желает продолжать этот разговор.

– А что нам ещё остаётся?! – возмутился я, и резко встал. – Помереть с голоду?? – Все молчат, не смотрят на меня. – Без еды мы умрём. И останется либо рискнуть и добыть еды, либо помереть здесь!

Маня единственная кто подняла на меня глаза – испуганные, и она была готова разрыдаться. Я не хотел её пугать, но обстоятельства обязывали быть жёстким.

– Лучше уж в здании, – сказала нянечка Анна. – Чем в челюсти этих тварей!

– Да и тем более, – вмешалась Вера. – Борис, он…

– … не вернётся, – холодно оборвал я. И первый кто озвучил это. – И вы все это понимаете.

Мне никто больше не перечил. Я просто вышел и всё. Зашёл в туалет и закрыл дверь. Я был зол. Из-за их реакции, из-за их трусости, из-за их желания висеть на шее дяди Бори, который возможно уже погиб. Нет. Который вероятно уже погиб. Зол из-за утраты своих родителей – что за вопиющая несправедливость! За что?!

Но вскоре злость переросла в отчаяние и боль. Я упёрся в края раковины и понурил голову. Мои родители… Друзья, коих было мало. Школа. Планы, мечты, вся моя жизнь. Всё что я любил. Всё это кануло.

И будет ли хоть отчасти как раньше? – задавался вопросом я.

Вернётся ли нормальная жизнь на нашу планету?

Я открыл кран и умылся холодной водой. Успокоившись, вышел в коридор. Я услышал тихие шаги, повернул голову и увидел Маню. Она робко приближалась ко мне, встала передо мной и ещё долго мялась на одном месте.

– А́дам, – начала она, говоря неуверенно. – Ты что и вправду собрался выйти наружу?

Я видел, что её это очень беспокоило. Возможно, я потерял всех близких, друзей, я даже не знаю, жив ли кто-то из них сейчас – но я рад, что сумел обрести нового друга, и уж его-то я не потеряю. Вместо ответа я уверенно кивнул головой, но потом всё же сказал:

– Маш, со мной всё будет хорошо, я справлюсь, – заверил я её.

– Но ведь дядя Боря не справился.

– А я справлюсь, – ещё увереннее и твёрже сказал я, смотря ей в глаза.

И это сработало, она заметно успокоилась и едва заметно кивнула. Я решил идти на следующий день – в обед.

Погода ясная, солнце печёт. Ещё вчера я раз на двадцать мысленно прошёлся по составленному маршруту; думал о том, что буду делать, если встречу тварь или опасное насекомое, типа комара.

Я чувствовал, что я готов, что я это сделаю!

Я стоял перед дверью, и внутри меня всё кипело. Я решил выйти через боковую дверь, так будет ближе. Что хорошо в зданиях детского сада, так это то, что в нём имеется множество дверей с разных сторон.

На мне рюкзак, один из баллонов за спиной за ремнём, одна из зажигалок в кармане джинсов. В рюкзаке бита, в руке «копьё». Я уже готов был открыть дверь и выйти, даже потянул руку к ручке, но тут меня остановил голос за спиной.

– Подожди.

Я развернулся и увидел Маню. Она переоделась – в джинсы, балетки и симпатичную кофточку с короткими рукавами. Волосы убрала в высокий хвост, его пышноте позавидовали бы девчонки. Я увидел у неё за ремнём нож, а в руках она держала заточенную толстую и длинную палку.

На пару секунд я замешкался и даже подумал, что она осмелилась и решила пойти со мной. Но я глубоко ошибся. Вооружилась она лишь от страха, а пришла просто пожелать удачи.

Я кивнул, прощаясь, медленно открыл дверь, а затем вышел наружу. Пока всё было тихо и спокойно. Двинулся по асфальтированной дороге, спустились вниз к воротам с узорами из железных прутьев. Страх комом трясся внутри меня, разворачиваясь всё больше и больше, но мне удавалось сдерживать его. Мои руки немного тряслись, а ноги подгибались. Но мысль, что я не трус как они, придавала мне сил.

Я протиснулся через прутья и оказался вне территории детского сада. Впереди меня продолжается дорога, справа садик за забором, слева – дорога вниз. А вот впереди наискосок и немного левее стояло низкое кирпичное здание. Рядом с ним магазин, которого ещё не было видно, если только крышу.

Неожиданно я услышал странный звук, который очень стремительно нарастал. И через пару секунд над моей головой пронеслась огромная стрекоза, тело больше человека. Я резко присел, смотря на неё, даже подумал бежать, скрыться в траве.

Когда быстрое хлопанье крыльев стрекозы удалилось и затихло, я возобновил движение. Примкнул к кирпичной стене, и пошел вдоль неё. Я услышал, как кто-то ползает по крыше, и замер. Моё сердце бешено застучало, а ладони взмокли. Но кто бы там ни был, оно ушло. Я сглотнул, смочив пересохшее горло, и снова возобновил шаг.

Прошёл стену, выглянул из-за угла и тут же вернулся обратно – на секунду забыл, как дышать. Успокоившись, я снова выглянул. Два жука-носорога, как кабаны, лакомились сочной травой, что расла в клумбе в углу – на стыке двух зданий; второе – длинный магазин.

– Они безобидны, – говорил я едва слышимо сам себе. – Едят только траву. Им плевать на людей.

Набравшись решимости, я уверенно кивнул и вышел из-за угла. Осторожно обошел их, подошел к небольшой каменной лестнице, которую разделяют на две части металлические перила-трубы. Наверху – справа начинался магазин, а слева парапет.

Я приблизился к входу в магазин. Над ним нависал угол – козырёк, поддерживаемый двумя столбами, возле одного из которых валялся опрокинутый мусорный бак. На козырьке кто-то копошится, я велел себе остановиться и прижался к стене. Потом осторожно выглянул, смотря наверх. Там копошились муравьи и что-то разбирали. Они полностью были заняты своим делом.

Я как можно осторожнее прошел оставшееся расстояние и оказался под козырьком. Остановился. Напротив двери, дальше прямо у подножия широкой лестницы я увидел знакомый старый фургончик. Тихо ахнул, раскрыв глаза. И направился к нему, совершенно забыв про страх и осторожность. Вышел из-под козырька, подошёл к началу бетонной лестницы без перил и смотрел вниз на фургончик.

Немного потрёпанный временем, дверь покрылась ржавчиной в углу. На боку две царапины, ниже небольшая вмятина. Нижняя половина зелёного цвета, болотного оттенка, верхняя половина – потемневшего белого цвета.

В груди стало копошиться что-то крайне неприятное. Я сглотнул. Страх увидеть мёртвое тело Бориса пересилил во мне любопытство, я развернулся и, сжав челюсть, зашагал обратно к магазину.

Я решил проверить фургон позже. Вернулся к двери и вошёл внутрь магазина. Тихо, прохладно и никого. Свет не горел, холодильники не работали. В отделе фруктов и овощей, многое перегнивало и покрылось плесенью.

Я взял тележку на колёсиках и пошёл по магазину, нарушив его тишину. Набрал много консервов, маринованные овощи в банках, крупы, макароны, бутылки с водой, туалетную бумагу, баьтарейки, а в свой рюкзак засунул кучу дезодорантов и освежителей воздуха.

Когда я «отоварился» пошёл на выход, чтобы всё это уложить в большие пакеты. Проходя мимо одной из касс, я чуть не взвизгнул, когда увидел ботинки – мужские ноги раскинуты в стороны. Несколько секунд я тупо смотрел на них, борясь с собой. Потом всё же я зашёл за кассу, и моё лицо вытянулось от изумления – это был дядя Боря! Он был ранет в руку и живот; его майка и рубашка разорваны и пропитались кровью. Но он не был похож на мертвеца.

Я поставил пакеты на пол, подошёл к нему и присел рядом с ним на одно колено, положив два пальца на шею. Когда я почувствовал пульс, то моей радости не было придела.

– Дядя Боря! – позвал я его, тряся за плечи.

Он не очнулся, и тогда я вскочил, убежал, а прибежал обратно уже с бутылкой воды в руках. Я его немного облил и он, кашляя, пришел в себя. Когда его зрение сфокусировалось, и он меня узнал он сухо прохрипел:

– А́дам?

Я дал ему попить воды.

– Это правда, ты? – Я кивнул. – Я что, умер…?

– Нет! – улыбнулся я. – Я жив, и вы тоже.

– Как же это… – не понял он. Привстал, морщась и шипя от боли. – Ты дошёл до магазина?! Ох, вышел наружу в одиночку…

– Да, – снова кивнул я. – Что случилось?

– Когда, в назначенный мною день, я собрался выходить наружу, то понял, что не могу открыть дверь. А, забыл сказать моё укрытие в гараже, дверь железная, но глазок, благо, я давно установил. И увидел одну из тварей, она похожа на паука с шипами на спине.

Когда дядя Боря описал тварь у меня по спине побежали мурашки – именно такая тварь убила моих родителей. Перед глазами возникла картина их трагичной смерти. Я заставил себя собраться и слушать дальше.

– Она там откладывала яйца, или уже отложила, не знаю. Так же, как не знаю, чем ей моя дверь угодила. Может, тем, что у меня козырёк над дверью имеется? В общем, я выждал, пока она уберётся и попытался открыть дверь. Мучился я долго и приоткрыл её только на пару миллиметров. Понял, что я крупно влип. Другого выхода из гаража нет. Внизу у меня ямка, так что продукты хранятся долго. В общем, через несколько дней слышу странные звуки, смотрю в глазок, а это яйца вылупляются, а рядом с ними их мамаша крутится. В общем, я подождал, когда они уберутся, и только тогда вышел, хотя дверь открыть было ой как трудно, эта липкая паутина…! Фу! Гадость! Ладно. Так на чём это я… а, это было вчера, и я сразу же поехал в магазин. Выхожу из фургона, а на меня тут же нападают летучие твари с жалами на хвостах. Я двух подстрелил сразу же, потом третью подстрелил после промаха. А вот четвёртая успела подлететь и атаковала меня, я увернулся, но получил вот это.

Дядя Боря указал на глубокую опухшую царапину на руке.

– Я схватил большой нож и думал прикончить её так, потому что оружие надо было перезаряжать. В этой потасовке она и засадила в меня своё жало, – он показал на рану на животе. – А я уже воткнул в неё нож и убил. Потом я приполз сюда. Обеззаразил рану водкой, и думал забинтовать, но видно потерял сознание.

– Вам нужно помочь! – сказал я. Хотя это было очевиднее некуда.

– Иди, найди и принеси мне ещё водки, и если сможешь, найди иголку с нитками.

Я ушёл на поиски и вернулся со всем необходимым. Я вернулся тихо и увидел, как искажено лицо дяди Бори, при мне он явно старался сдерживать свою боль.

Я присел к нему с маленькой бутылкой водки и каким-то пластмассовым розовым чемоданчиком, а на нём изображены всякие цветы, сердечки, нарисованы нитки и иголка, а рядом девочка с двумя хвостиками. А яркая надпись гласила: «Набор для юной рукоделицы».

– Я нашёл только это, – сказал я.

Дядя Боря снисходительно взглянул на меня и сказал:

– Надеюсь, игла там не пластмассовая, – усмехнулся он, но тут же сморщился от боли. – Ох, А́дам, – мрачно говорил он. – Всё очень плохо.

– Но ведь рана не настолько серьёзна?! – всполошился я.

– Я не об этом, – спокойно, но так же мрачно ответил он.

Я открыл крышку чемоданчика и увидел катушки с нитками, бусины, несколько аппликаций для одежды с девчачьими мотивами, и другие мелочи. Три иглы были настоящими. Я достал одну из них. Дядя Боря расстегнул окровавленную продырявленную рубаху, разорвал белую майку. Теперь я полностью увидел отверстие в его животе, всё в крови.

– Я за полотенцами, – сказал я, вставая.

Пока я ходил, дядя Боря вылил немного водки на свою рану. Мне и представить было сложно какую боль он испытывал. Я принёс не только набор маленьких кухонных полотенец, но, а так же воду в бутылках и ёмкость под них – овальный небольшой пластмассовый тазик. И что только не продают в магазинах, а ведь вроде продуктовый, во всяком случае – в основном.

Я сел на пол возле дяди Бори, вылил воду в тазик и смочил полотенца. Помог промыть ему рану, но кровь продолжала течь. Он полил всё водкой – вторая рука сжималась в кулак, зубы стиснуты вместе, а глаза он зажмурил, шипя и постанывая от боли.

– А теперь, сынок, помоги мне, – сказал он, тяжело дыша, и кивнул на набор юной рукоделицы.

– Что?! – опешил я. – Я? Но…

– Ты сможешь, – заверил он.

Я нервно сглотнул, отпил воды из почти пустой бутылки, смочив горло. Взял розовый чемоданчик и снова заглянул внутрь – достал одну из найденных иголок.

– Ну что? – спросил я. – Какие вам нитки? – несколько нервно говорил я. – Розовые с блёстками, фиолетовые с блёстками, или может белые? Есть ещё голубые и…

– Давай уже, зашивай!

Я взял белые нитки. Продел в ушко иглы и склонился к дяде Боре. Смотрел на окровавленную рану. Я не мог заставить себя проткнуть иглой кожу. Мне было страшно, противно, и накатило такое волнение, которое тащило с собой под руку панику. Я даже одежду-то никогда толком не зашивал, а тут человек!

Дядя Боря увидел, что со мной творится.

– А́дам, – мягко сказал он. Я поднял на него глаза. – Успокойся. Выдохни. Вдохни, и ещё раз выдохни. Вот так. Хорошо. Легче?

Я кивнул.

– Не бойся, – говорил он. – Больнее ты мне уже не сделаешь, а вот легче – да.

И я, набравшись храбрости, воткнул иглу в плоть на краю раны. Начал зашивать разорванные куски кожи. Внутри меня всё дрожало, к горлу подкатила тошнота, но я продолжал делать стежок за стежком, не сводя глаз с кровоточащей раны. Игла и кончиики моих пальцев окрасились кровью. Я знал, что дяде Боре больно, хоть он и сдерживался, я всё равно знал, что это очень больно!

Наконец я сделал последние стежки и оборвал нить. С тяжёлым выдохом облегчения я приземлился на пятую точку. Я весь вспотел, в горле пересохло, и у меня было такое чувство, что я сейчас грохнусь в обморок. Но я всё это преодолел.

– Ты молодец, – искренне похвалил меня дядя Боря. – Неплохо бы бинты найти, или что-то похожее.

Я кивнул и, пошатнувшись, поднялся на ноги. Вышел из-за кассы, обтёр рукой холодный пот со лба и отправился на поиски. Бинтов я не нашел, зато здесь продавались футболки. Я изрезал одну из них на длинные лоскуты, и использовал как бинты. С рукой дядя Боря справился сам – обеззаразил водкой, зашил и перевязал, с перевязкой я ему помог.

Мы переложили продукты в большие пакеты и как мышки вышли наружу. В магазине было прохладно, и выйдя, мы сразу же почувствовали теплоту солнца. Дядя Боря поставил пакеты, чтобы взять в одну руку дробовик, но не успел он этого сделать, как с козырька прямо передо мной свесился вниз большой муравей – он успел поймать какой-то кусок из железа, который видимо у него упал. У меня от страха сердце в пятки ушло, мой рот сам открылся, а горло думало уже издать крик, как дядя Боря подскочил и заткнул мне рот своей ладонью.

– Это всего лишь муравей, – говорил он мне над ухом, – да размером с кошку, но он безобиден.

Я закивал, и он отпустил руку. Я облегчённо выдохнул. Муравей скрылся наверху.

– Я знаю, что он безобиден, – тихо сказал я. – Просто это было очень неожиданно…

Мы тихо двинулись к лестнице которая напротив входа. Когда я хотел поставить ногу на первую ступень, дядя Боря меня остановил. Велел жестом стоять на месте, а сам направился вниз, спускаясь боком. Внизу он поставил пакеты на землю, и с ружьем двинулся обходить лестницу, он заглянул под неё.

Я помнил, как там темно и всегда было куча паутины, но всё равно когда я был мелким пацаном, вместе с другими ребятами лазили туда, прятались, когда играли или от мамы.

Дядя Боря медленно отступал назад со встревоженным лицом, он явно сдерживал страх. Я понял – там твари. Но, не смотря на опасность прямо под лестницей, он велел спускаться вниз, только тихо. Я спускался предельно осторожно и медленно, в это время дядя Боря максимально тихо открыл задние двери фургончика, и когда одна из дверей скрипнула, он тут же повернул голову на тень под лестницей. Мы в страхе замерли. Но никто не вылез оттуда.

Мы сложили пакеты, я успел увидеть внутри оружие, патроны в жестяных коробочках, ножи в грубых чехлах, пара фонариков, и другие вещи которые могли пойти в ход для защиты и выживания. Дядя Боря закрыл дверцы – отпустил металлические продолговатые ручки, только когда раздался щелчок. Он пошёл к водительскому сиденью, а я сел рядом на место пассажира – кожаное широкое переднее сиденье рядом с водителем. Осторожно закрыли двери.

Дядя Боря сунул ключ в зажигание, но медлил.

– Если я заведу машину, то разбужу тварей, – шёпотом сказал он. – Летучие, те, что меня поранили.

– Может, – предложил я, – покатим машину вручную? Там скатимся с горки и заведём.

– Ладно, – одобрил дядя Боря.

Мы с ним открыли двери и вылезли наружу. Одной рукой упёрлись в дверь, второй – внутрь машины; и покатили её. Сначала было трудно сдвинуть её с места, но потом пошло как по маслу. Дядя Боря успевал поворачивать руль и мы завернули, обогнув большую круглую клумбу, покатили фургон вниз по плавному съезду. Справа склон поросший травой, слева бетонный парапет, и чем ниже, тем он выше. Мы уже не катили машину, а она ехала сама, а мы бежали едва поспевая за ней. Когда склон окончился, мы как по команде запрыгнули в салон и закрыли двери, тихонько хлопнув. Дядя Боря тут же повернул ключ в зажигании, заведя старенький мотор и нажал со всей дури на педаль тормоза – в это время мы уже выехали на дорогу для пешеходов позади жилого пятиэтажного дома.

Фургон затормозил, я ещё не успел пристегнуться, и поэтому полетел вперёд – мои руки встретились с бардачком. Мы какое-то время сидели и смотрели туда, откуда приехали – твари не летели на нас, что было очень хорошо.

Дядя Боря сдал назад, развернулся, задом к дороге, а передом во двор. Мы проехали плавный полуповорот и потом прямо вверх, на горку к садику. Он начинался ещё на середине горки – забор из проволоки, через который всё видно, зад веранды.

Мы остановились возле закрытых ворот из прутьев. Через них я и покинул территорию детского сада. Мы вышли наружу и взяли пакеты. Я только нагнулся, чтобы пролезть в большом расстоянии прутьев, как дядя Боря велел:

– Стой.

Я замер в полусогнутом положении. А дядя Боря встревожено и с подозрением смотрел наверх, здание садика. Он прищурился.

– Быстро в фургон, – скомандовал он.

Я, ударившись головой о прут, поспешил в фургон. Забрался вместе с мешками и закрыл дверь. Но дядя Боря остался снаружи. Он обошел фургон, открыл дверцу и что-то достал. Вернулся к воротам с кусачками и сломал цепь – цепь с замком откинул в бок, в траву. Дверцы ворот с тихим скрипом открывались сами. Упёрлись в перед машины. Дядя Боря забрался обратно в фургон и завёл его, немного сдал назад. Дверцы ворот продолжили открываться сами по себе. Правая полностью распахнулась, ударившись о бордюр, высокая трава пролезла через расщелины прутьев. Левая дверца открылась ещё чуть-чуть и замерла.

Фургон обогнул её и заехал на территорию детского сада. Сначала дорога вела немного вверх, но потом выпрямилась. Впереди стояла будка, возле неё баки с мусором. По кругу детские площадки с верандами. А с левой стороны двухэтажное здание садика.

Фургон остановился. Мы смотрели через окно со стороны дяди Бори. Увидев разбитое окно, я громко и испуганно ахнул. Тут же вспомнил о Мане, с которой успел подружиться, и о других тоже не забыл. Уже хотел выйти наружу, как дядя Боря меня остановил.

– Там опасно, – сказал он, глядя в мои глаза наполненные тревогой и страхом.

– Но там они! Им нужна помощь!

– Они…

– Нет! – оборвал я. – Они спрятались в подвале, всё хорошо, – уверенно заявил я, а у самого все поджилки тряслись, а в голову лезли крайне трагичные картины.

– Ладно, – сказал дядя Боря. – Пока не проверим, не узнаем. Я схожу.

– Я с тобой! – вызвался я, не желая сидеть здесь.

И это несмотря на то, что мне было дико страшно идти туда и встретиться с тварями лицом к лицу. Одна мысль об этом заставляла меня, чуть ли не падать в обморок. Но всё же, я был полон решимости. Во мне прям, проснулся какой-то герой.