Текст книги "Вторжение"

Дядя Боря, смотря на меня, понял, что я не отступлю и всё равно увяжусь за ним. Он вздохнул и нехотя кивнул.

Мы вернули пакеты набитые продуктами обратно внутрь фургона. Дядя Боря вручил мне охотничье ружьё и наскоро объяснил, как стрелять. У меня в рюкзаке ещё моё «копьё», разукрашенная бита и куча баллончиков.

Сейчас вспоминая об этом, я восхищаюсь собой. Неизвестно откуда я нашёл в себе храбрость и силы, чтобы идти к монстрам, рискуя своей жизнью.

Мы на полусогнутых ногах пробежали вдоль стены и разбитого окна. Подбежали к двери, через которую я вышел. Дядя Боря открыл её и оттолкнул от себя, а сам прицелился.

Полутёмный пустой коридор.

Мы тихо шли по линолеуму. В кабинете, где было разбито окно, снесена дверь – она висела на волоске. Мы заглянули внутрь – там кавардак, везде валялись листки бумаги и были разбросаны канцелярские вещи, перевернут стул. Мы ушли дальше, приблизились к помещению старшей группы – там мы обычно ели. Дверь распахнута. Внутри меня зарождалось плохое предчувствие, захотелось взять и повернуть назад. Но я уверенно шёл дальше, следом за дядей Борей.

Мы вошли внутрь.

Там царил хаос. Валялось несколько детских стульев, упал один стеллаж с игрушками, столик для девочек, где они наводили себе причёски – разрушен. Ободранные шторы наполовину сорваны. Окна разбиты. Всё то, чем мы заградили окна – сломано и валялось повсюду, лишь незначительная часть осталась на подоконниках. Повсюду паутина – в углах, на вещах, свисала клочками и толстыми нитями с потолка.

– О, нет! – выдохнул я.

Мы вошли, но от двери далеко не отходили. Я повернул голову направо и осмотрел угол, который не был виден ранее. Моё тело содрогнулось, а в коленях возникла слабость. В верхнем углу я увидел упитанный силуэт нянечки Анны, он весь обмотан паутиной, так что не видно кожи.

– О, боже… – вымолвил я.

И дядя Боря перевёл взгляд сначала на меня, а потом туда, куда я смотрю. Он прошел, свернул к Анне, но он шёл не к ней, а вошёл на кухню, где детям готовили еду, а потом мы себе. Он скрылся там. Через проём я видел кавардак, паутину, кровь… которую я заметил не сразу.

Он вышел через минуту, встал в проёме, облокотившись на него. Лицо его было мрачным и будто состарилось ещё лет на пять. Он поднял на меня глаза.

– Там…, – его голос оборвался. – Там Вера и мальчишка.

– Меня не было-то всего ничего, – лепетал я. – Прошло часа два, не больше. – Я понурил голову. – Нет-нет-нет! Маня! Надо найти её.

– А́дам…, – было, начал дядя Боря.

Но я огрел его холодным взглядом.

– Надо найти её, – настойчиво повторил я.

Я оставил его и ушёл в подвал. Дверь была в царапинах. Я хотел открыть дверь, но она оказалась заперта. Я постучал.

Через несколько секунд с той стороны раздался взволнованный голос:

– Кто это?

Я облегчённо вздохнул, узнав в нём голос Маши.

– Это я, А́дам, – говорил я не особо громко. – Открой.

Послышался щелчок, дверь медленно немного приоткрылась, но увидев меня, она распахнулась. Маша кинулась ко мне.

– О, это было ужасно…! Эта тварь меня чуть не догнала… но я успела.

– Нужно уходить, – сказал я. – Пошли за дядей Борей и уходим.

– Дядя Боря? Он жив?!

Мы вернулись, он был до сих пор здесь. Был рад увидеть Маню живой и невредимой. Тут же вручил ей пистолет, что был у него за ремнём. Она этому не очень обрадовалась. Мы вдвоём направились к двери, дядя Боря медлил.

Когда я развернулся и поднял голову на дядю Борю, который сделал шаг от проёма в нашу сторону – его глаза распахнулись, он смотрел в сторону Мани. У меня внутри всё оборвалось. Я быстро обернулся.

В нескольких шагах, прямо передо мной спиной ко мне стояла Маня, а перед ней на паутине свесилась тварь. Размером несколько больше кота. Серая, а спина чёрная, вытянутое тело, морда страшная и зубастая. Несмотря на то, что она похожа на паука, ротовых клешней у неё не было, зато имелись острые тёмные зубы. Тварь перевернулась, и расправила по три цепкие лапы с каждой стороны, двумя передними держалась за паутину; раскрыла маленькую пасть и громко заверещала.

Маня, выйдя из оцепенения, попятилась назад, пистолет выпал из дрожащих рук. Она запнулась об игрушку и упала на спину, тварь собиралась прыгнуть на неё. Я слышал, как с боку лез кто-то ещё. Но для меня было важно спасти Маню. Но моё ружьё стояло у двери.

Как только Маня упала, я метнул «копьё», которое в один миг достал из рюкзака – нож на конце палки от швабры влетел в тварь, пронзив её тело. Она, издавая жуткие звуки, упала, пролетев с копьём по инерции ещё немного.

За спиной я услышал выстрел и страшный выкрик подстреленной твари где-то недалеко от меня. Я подбежал к Мане и помог подняться. Но она смотрела не на меня, а на стеллаж с игрушками и детскими книжками, на нём сверху на нас ползла, ранняя плюшевых зверюшек, такая же тварь, которую я убил только что. Я быстро достал из-за на спины баллон – это оказался какой-то женский дезодорант. Нажал на распылитель, а второй рукой вынул из кармана джинсов зажигалку. Она зажглась со второго раза, и тут же появилось пламя, которое я направил на прыгнувшую на нас тварь. Пока я палил её дотла, склонившись к полу, дядя Боря отстреливался от других тварей. Маня подняла свой пистолет, неумело держа его обеими руками, и выстрелила в тварь, что лезла через разбитое окно. Когда выстрелила, взвизгнула от отдачи. Она промахнулась. Я, закончив жарить тварь, выхватил у неё пистолет, прицелился и выстрелил – убил; тварь отбросило назад.

– Отступаем! – кричал дядя Боря. – Отступаем!

Я, обхватив Маню за плечо, прижав к себе, стал пятиться назад, держа пистолет в правой руке. Выстрелил два раза, убив тварей, которые вылезали из-под мебели и из-за вещей. Выстрелив в четвёртый раз, я столкнулся с дядей Борей. Я вернул Мане пистолет и поднял своё ружьё. Мы вышли через дверь и закрыли её, подпёрли скамьёй и побежали со всех ног, слыша, как твари долбятся в дверь.

Мы выбежали из детского сада и кинулись бежать к фургону. Запрыгнули внутрь, дядя Боря завёл его, и мы тут же тронулись с места. Я выглянул в окно, так как сидел возле него и увидел, как эти твари выбрались на улицу и бежали за нами, перебирая восьмью ногами, а некоторые прыгали и прыгали достаточно высоко и далеко.

Фургон выехал из садика и резко повернул влево, с горки вниз, вильнули и выехали на дорогу, повернули направо и на всех парах мы помчались по прямой дороге, минуту-две, потом дядя Боря сбавил скорость. Проехали перекрёсток, светофоры, конечно же, не работают. Мы остановились возле вокзала под крышей; здесь обычно останавливались автобусы, на которых можно уехать в другие ближайшие города.

Минуты две мы молчали, не смотря друг на друга, переводили дыхание. Маню, что сидела между нами, трясло как от лихорадки. Я взглянул на неё, а она сидела, смотрела перед собой, сама бледна, а глаза как у бешеной испуганной кошки. Тогда мне стало её очень жалко, хотелось обнять, чтобы успокоить. Но я сидел как бревно. Мне же самому было жутко и страшно; хочтелось сжаться в комок и зарыдать в голос. Хотелось молить, чтобы всё это закончилось, чтобы это оказалось страшным сном.

– Поедем ко мне в укрытие, – сухо сказал дядя Боря.

Ему не ответили. Фургон тронулся с места и спокойно ехал по пустой дороге безлюдного города. Широкие трещины на асфальте, поваленные фонарные столбы, но были и те, что стояли или накренились. Трава на газонах очень высокая и сочная, цветы лезли из клумб. Разрастались деревья, росли новые, на здания проникал плющ. Откуда-то в городе взялся папоротник, который обычно растёт в лесах. Это было странно. Но не странее чем выросшие насекомые и страшные твари.

Ехали мы не долго. После вокзала начинается как бы более новая и современная часть города, здесь больше многоэтажек. А мы проехали прямо и свернули в гаражи. Остановились возле одного из них. Железная синяя дверь с железной ручкой обляпана липкой паутиной, на земле валялись остатки пустых яиц твари. Мы взяли продукты и вошли внутрь.

Дядя Боря зажёг большой фонарь, как прожектор, который весел на потолке вместо лампочки. Небольшое помещение, бетонный пол и стены. Справа от входа, старенький и потрепанный выцветший бордовый диван, рядом тумба без дверцы. С другой стороны, в верхнем углу квадратная деревянная дверь в полу – спуск в ямку. Ещё тут был старый стол, шкаф с инструментами, гвоздями и прочими мелкими штучками. А так, здесь довольно пусто.

Вот так я и прибыл в своё третье убежище. И надо сказать, если сравнивать с двумя предыдущими, то оно гораздо надёжнее. Вокруг бетон, дверь из железа, окон нет, ещё есть и куда спуститься, если что. А так как здесь надёжнее, то и спокойнее.

– Обустраивайтесь.

Дядя Боря разобрал продукты – одни в шкаф, другие сложил в пакеты и спустил в ямку. В это время мы просто сели на диван и сидели, смотря в стену.

– Как ты? – спросил я, через минуту.

– Спасибо, – ответила Маня и повернула ко мне голову. Я удивлённо вскинул брови. – За то, что спас мне жизнь.

– Я не мог иначе.

Она снова отвернулась, смотрела перед собой.

– До сих пор не могу поверить, что их больше нет.

– Да. Я тоже.

Позже мы разложили диван, и теперь вместо одного спального места – два. Внутри него был ещё и матрас. Я и Маня спали на диване, дядя Боря на полу на толстом матрасе. А укрывались мы старыми пледами, которые неприятно пахли.

Запись шестая
Новый бум

Когда закончилась еда, я с дядей Борей отправился наружу, а Маню оставили в гараже, так как она наотрез отказалась выходить. Мы сели в фургон и поехали в ближайший продуктовый магазин.

Как только выехали из гаражей на дорогу, напротив увидели магазин – двухэтажное здание. Судя по вывескам, на первом большой продуктовый отдел.

Фургон под управлением дяди Бори свернул на стоянку. Взяв ружья, мы вышли наружу. Слепило солнце, очень тепло. Сидя в гараже, я успел по нему соскучиться, а ещё по ветру и теплу, что мне даже не хотелось возвращаться обратно.

Всё прошло успешно. В магазине никого не было. Снаружи встретили только больших насекомых, никаких тварей. Нам явно сегодня очень везло.

Через пару дней.

Дядя Боря подходит ко мне с биноклем, который он нашёл в своём хламе. Он предложил одну неплохую идею, которую Маня сочла за безумную, что неудивительно. Но я ею воодушевился и согласился. Наверное, ему было мучительно сидеть здесь, как птице в клетке, когда заняться толком нечем, одна скука. Собственно в этом мы с ним очень схожи.

Маня не хотела нас отпускать, но дядя Боря сумел убедить ее, что сейчас на улице безопасно, и даже что удивительно, она пошла с нами. Мы вышли наружу. Прошли мимо фургона. Шли по дороге усыпанной мелким гравием между гаражей, которая понемногу зарастала травой. Перед нами пробежала большая и противная на вид многоножка, Маня взвизгнула. Но насекомое не обратило на нас никакого внимания.

Мы дошли до электровышки. Я, повесив ружьё на спину, наискосок, полез вверх по перекладинам. Было страшно, и надо сказать не без причины – это опасно, лестницы то нет. На шее у меня висел бинокль. Маня караулила снизу, стоя внутри вышки из железных балок. Дядя Боря залез на крышу крайнего гаража и наблюдал оттуда.

Пока я лез наверх, мимо пролетел большой шмель, громко жужжа. Я залез почти на самый верх, где находились провода. Сумел занять сидящую удобную позу, крепко обхватив одной рукой балку, прижимаясь к ней. Вышка достаточно высокая и отсюда город видно хорошо, особенно старую часть, где почти нет высотных домов. Я взял бинокль и стал осматривать улицы. Я смотрел в сторону своего дома. То, что я тогда увидел – меня очень насторожило и показалось странным.

Лес хорошо разросся и будто теперь стремился в город, потому что там явно растительности прибавилось, особенно возле окраины города, где берут начала первые жилые дома. И мой дом где-то там, но чуть дальше от окраины. Жаль, что бинокль довольно старый, а не современный, и я не мог детально рассмотреть то, что происходило там.

Я слез вниз и поведал обо всём Мане и дядя Боре – он выглядел так, словно его ожидания оправдались. Что-то заставило вырасти не только насекомых, но и застаивло растения расти гораздо быстрее.

Долго в безопасности мы не пробудем, нужно будет уходить – я это точно тогда знал.

На следующий день, я и дядя Боря снова вышли наружу к вышке. Когда я был наверху и наблюдал – увидел как над лесом, за «верблюдом», как и тогда в первый день – тучи густели и создавали воронку. Над нами тучи не так тяжелы и серы, хотя ещё недавно было чистое голубое небо с редкими облаками и лучистое солнце. Подул ветер, поддувал под футболку и шевелил отросшие волосы. Я, не отрываясь, смотрел вперёд на то, что дяде Боре видно с гаража, но не так хорошо как мне.

Снизу откуда-то с земли среди высоченных деревьев, где-то за «верблюдом» в центр воронки из густых туч ударил луч света, заряженный неведомой энергией. Прямо как тогда. И по небу побежали синие молнии, тучи засверкали, загромыхал гром.

Дядя Боря мне что-то кричал, но ветер уносил его слова. Я бы ещё сидел и наблюдал, но всё же стал спускаться.

Тучи со странными синими молниями дошли до нас, заморосил дождь. И я был уверен – что это гроза не обычная. В первый раз после неё изменился климат, и увеличились насекомые, начали активно расти и разрастаться растения. Явились твари. Внутри меня всё трепетало, там не спокойно, я был так взбудоражен, что даже не мог нормально идти обратно в гараж – я знал, что после этой грозы что-то измениться.

Мы укрылись в гараже. Я рассказал Мане о странной грозе, о своих мыслях. Но ни она, ни дядя Боря не отреагировали, так как я – они просто молчали с унылыми лицами, они не верили в мою теорию.

Ночью я не мог уснуть. Снаружи завывал ветер, лил дождь, гремел гром, и явно сверкали молнии.

Настало долгожданное утро. Но я сидел смирно, как ни в чём не бывало, словно мне всё равно – что там снаружи, изменилось ли что-то. Я лишь спросил у дяди Бори:

– Мы сегодня выйдем наружу?

– Нет, – покачал головой он, проверяя патроны, сидя в углу на табурете возле низкого ветхого столика. – Снаружи доносились какие-то странные звуки и на крыше тоже. Так что ждём. Может быть завтра.

Я старался скрыть своё расстройство и уж не знаю, насколько мне это удалось.

Время тянулось ужасно долго, уснул я рано, проснулся поздно утром. Но мы снова никуда не шли.

Лишь на следующий день, к обеду, дядя Боря начал собираться в путь. Маня тоже.

– А ты куда? – спросил я, глядя на неё.

– Хочу подышать свежим воздухом, – сказала она. – Я ненадолго.

Да, солнца ей явно не хватало.

Мы приготовились, взяли ружья, патроны, ножи, я рюкзак с баллонами. Дядя Боря сунул ключ в скважину, внутри меня снова всё забурлило – что же изменила вторая странная гроза?

Железная дверь открывалась туго и со скрипом. Дядя Боря выглянул наружу – несколько секунд тишины и без движений. Я затаил дыхание. Но он, не обернувшись и ничего не сказав, вышел наружу. Следом Маня, а потом уже и я. Приблизившись, я уже увидел, что там светло, ярко светило солнце как в летний жаркий день. В воздухе ощущалась влажность. Как всегда, выходя из гаража, я смотрел под ноги, чтобы не запнуться о высокий выступ перед дверью. Моя нога в легких кедах наступила на мелкий гравий. Тень привычно падала от козырька над дверью. Я поставил вторую ногу, и, уйдя в бок, закрыл дверь за осбой. Поднял голову и обомлел.

Тень от козырька продолжала новая тень, которой прежде не было – большая и полукруглая. Я прошел, вперёд подняв голову и увидел, что тень бросает очень большой зелёный лист растения. Я полностью развернулся лицом к двери и медленно пятился назад, смотря наверх. Там растения с извилистыми толстыми стволами, толщиной шире моей руки, и большими листьями и очень большими листьями.

Осматривался по сторонам. С правого края, где гаражи оканчивались, дорога для машин, и за ней начинался новый ряд гаражей. Там возле дороги всегда росли кусты – они увеличились и стали высотой с деревья, разрасталась трава, сорняки, на стены лез крупный плющ, его листья стали размером с лопух, и другие подобные растения.

– Что за чёрт? – вопросил дядя Боря.

– А я говорил…, – начал я.

Он смерил меня укоризненным взглядом, и я замолк.

– Как вы думаете, – подала голос Маня, смотря на нас встревоженным взглядом. – Оставаться здесь безопасно?

Я и дядя Боря ответили одновременно, но по-разному:

– Нет, – однозначно ответил я.

– Не знаю, – отвели он. А потом добавил, не глядя на меня: – Думаю, пока безопасно.

Маня растерялась – не знала, кому верить. Я чувствовал, как без слов мы встали в тупик и не знали что нам делать дальше. Мы ещё какое-то время стояли треугольником на расстоянии друг от друга, а потом пришли в движение. Маня ушла обратно в гараж, закрыв за собой дверь.

Мы остались вдвоём.

Медленно щли по дороге. Тишина. Лишь шуршал мелкий гравий под подошвами наших ног. В руках ружья, всегда наготове. Мы дошли до вышки, но я не собирался на неё лезть. Не для этого мы пришли. Я развернулся спиной к железным балкам, облокотился и поднял голову, смотря на дядю Борю перед собой.

– Мы должны уйти, – уверенно сказал я.

– Почему? И куда? – задал он вполне логичные вопросы. Впрочем, на первый и сам бы мог ответить.

– Неужели не заметил. Что твари идут со стороны леса, со стороны «верблюда», так же и растения разрастаются оттуда же. И с их увеличением густоты пришли первые твари. Растительность продвигалась и они тоже. Теперь произошёл бум роста! И я уверен – твари придут. Это их угодья, где достаточно теневых мест, которые они любят. Теперь им здесь будет удобно, во всяком случае – гораздо удобнее, чем до этого.

– Ты предлагаешь сесть в фургон и катить вперед, куда глаза глядят?

– Именно. В пути можно решить куда податься, где спрятаться. Но из центра города надо валить, да и вообще из города. Нам неизвестно что творится в остальном мире.

– А́дам, это всё не обдуманные действия. И спорить я не буду. Я не держу – хочешь, езжай. У меня есть ключи от гаража соседа, у него машина, можешь взять её. Оружие и еду я тебе дам. Только вот… Ты оставишь Маньку?

Внутри меня всё похолодело.

– Думаешь, она покинет гараж?

– Не знаю, – честно признался я, понурив голову.

– Ты оставишь её?

Я резко поднял голову. В моих глазах явно читалось – нет! Она мой друг. И она такая беспомощная, как маленький беззащитный зверёк, который не может постоять за себя.

Мы вернулись. Я мрачнее тучи прошёл мимо Мани и спустился в ямку, закрыв за собой дверь люка. Здесь было прохладно. Я накинул старую куртку и сел на перевёрнутый дном к верху ящик.

Примерно минут через тридцать, дверь люка скрипнула и на лестницу неуверенно ступила нога Мани в джинсах и балетке. Она спустилась вниз, прикрыв за собой дверцу сверху. Подошла ко мне.

– А́дам, – тихо и осторожно сказала она. – Ты хочешь уйти?

Я не поднимал голову, молчал.

– Мне дядя Боря сказал. Я…

– Здесь опасно, – сказал я, подняв голову и устремив на неё глаза, которые молили, чтобы она поверила. – Опаснее, чем обычно.

– Я верю тебе, – мягко заверила она, присев на корточки, рукой держась за край ящика на котором я сидел. – И я пришла сказать, что если ты хочешь уехать, то я с тобой.

– Ты хочешь пойти со мной?

– Ну, кончено, – сказала она и расплылась в улыбке. – Только…, – произнесла она. Я тут же насторожился. – Я не хочу оставлять дядю Борю. Надо его убедить. С ним у нас будет больше шансов, так?

– И как?

– Этим займусь я, – серьёзно ответила она и выпрямилась.

Мне даже стало немного смешно от её серьёзности, которая на ней выглядела умилительно. Я лишь кивнул. Она ушла, и я расплылся в улыбке, сам не зная отчего.

Я ждал. Мы никуда не уходили. Маня просила ещё подождать, а я не мог ей отказать, не мог высказать то, как я был недоволен. Да, я тоже очень хочу, чтобы дядя Боря покинул гараж вместе с нами, но я бы поговорил с ним прямо, даже бы спорил и перешёл на крик. Но не как Мария, как ребёнок, ведёт себя ласково, убеждает спокойно, пока я пропадал в ямке. И мне было плевать на холод, он отрезвляет разум. Я думал о том, куда можно податься и, кажется, придумал, где можно будет сделать остановку.

Запись седьмая
Миксер

Только через трое суток, после того разговора с Маней, мы решили втроём покинуть гараж и готовились уходить.

Я помню, как Маня носила с собой маленький настенный отрывной календарик, где были изображены милые кошки. Не знаю зачем, но она следила за датой, каждый день отрывала по квадратной маленькой бумажке, где написана дата и месяц.

Десятое декабря. В это время обычно уже пора задумываться о новом годе, но мы лишь думали о том как нам остаться в живых.

На часах двенадцать дня – как мы выяснили и уже давно, это самое спокойное время. Мы стояли перед дверью гаража. У наших ног пакет со скудными остатками продуктов и двумя бутылками воды. Я со своим обычным вооружением, и плюс – охотничье ружьё в руках. Маня не рада держать ружьё, но дядя Боря настоял. Да и сам он неплохо вооружился – большой нож, пистолет, патроны, а в руках дробовик. Впрочем, как всегда.

Когда мы сели в фургон и дядя Боря завёл его я уточнил:

– Следуем плану?

– Да, – кивнул он, поворачивая потёртый руль. – Сначала в магазин – пополняем запасы. Потом из города, в сады «Радуга».

Мы почти выехали из гаражей, они остались позади, впереди, в нескольких метрах – дорога. Слева недалеко находится вокзал. Прямо через дорогу двухэтажное здание, на первом – продуктовый; где мы уже отоваривались, если можно так сказать, учитывая то, что мы всё брали бесплатно.

Деревья что увеличились в размерах раза в два, а некоторые и в три – поражали своими габаритами. Половина из них возвышались на равне с девятиэтажными домами, а вторая половина были ещё выше. Поражли не только деревья, но и кустарники, которые таковыми уже назвать было сложно – они теперь будто новый вид деревьев. Вездесущий плющ с большими листьями лез всюду: столбы, широченные стволы деревьев, а главное – на здания. И трава не отставала – проникала где только могла. Увеличенные цветы просто вываливались из клумб. Зелень лезла и из трещин в асфальте.

Дядя Боря собирался подъехать к центральному входу, и как только фургон начал выезжать на дорогу, неожиданно перед нами очень быстро и громко топая пронеслась тёмная большая тень. Дядя Боря резко надавил на педаль тормоза, фургончик со скрипом остановился, отчего мы поддались вперёд.

Тенью оказался большой паук, размером как крупная упитанная свинья, и это не считая его ног. Он промчался прямо перед капотом нашего фургона. А за ним, топая ещё громче, неслась паукообразная тварь, больше его в размере – пепельно-серое округлое, немного приплюснотое тело, множество чёрных глаз, зубастый рот тёмных клыков в два ряда сверу и снизу, на спине уродливые наросты, четыре пары лап как у пауков.

Тварь догнала паука и запрыгнула на него, придавив к земле, раскрыла пасть и впилась в плоть возле головы. Паук верещал, дёргался и бил лапами по асфальту. Но тварь с силой удерживала его. Мы наблюдали за этим с ужасом на лицах, мне даже стало жаль паука.

Пока тварь пожирала испускающего дух паука, дядя Боря повернул фургон в другую сторону и поехал по дороге. Я показал рукой на заезд возле девятиэтажного жилого дома – там можно подъехать к заднему входу магазина.

Мы остановились возле самой двери. Минуту сидели, молча, собираясь с духом. А картина увиденного не выходила у меня из головы.

Нам повезло – чёрный вход в магазин оказался не заперт и мы вошли в тёмный коридор без окон. Дошли до двери, в которой имелось небольшое окошко из толстого стекла. И вышли в просторное прохладное помещение – склад. Он был заставлен паками с соками, алкоголем, консервами и другими продуктами. Ящики с чем-то давно протухшим и перегнившим. Холодильная камера не работала и там тоже всё давно испортилось.

Мы открыли двустворчатую дверь, которая открывалась в обе стороны и вышли в зал продуктового магазина. Запах стоял ужасный. Я и Маня взяли корзинку-тележку и ушли в одну сторону, а дядя Боря ушёл в другую.

Когда мы прошлись по всему магазину, встретились возле одной из касс. Стали укладывать набранное продовольствие, воду, и прочее – в пакеты.

Я услышал сверху какой-то странный звук и замер. Поднял глаза на потолок и прислушался.

– Чего застыл? – недовольно пробурчал дядя Боря.

Я головой указал наверх, а лицо говорило само за себя. Мы замерли. Странные звуки становились всё громче и громче. Я перевёл взгляд в правую сторону от касс, на центральный вход со стеклянными дверьми; там же находилась лестница с металлическими перилами, которая вела на второй этаж.

Звуки были очень похожи на жужжание.

Я схватил часть пакетов, которые мы успели собрать, закинул их обратно в корзинку-тележку, поверх остального продовольствия.

– Повезём так, – сказал я.

У нас нарастала паника. Дядя Боря и Маня кинули внутрь оставшиеся пакеты. И мы побежали к дверям, ведущим на склад.

Я вёз тележку. Колесики стучали по плиточному полу, пакеты шуршали, наша обувь шлёпала по холодному полу, а дядя Боря подгонял перепуганную Маню.

Именно тогда я понял, что летучих тварей в первую очередь привлекает шум. Как и многих других.

Рой тварей вылетел со второго этажа и завидев нас, кинулся в атаку, издавая хищные и жуткие звуки, вместе со звуком на подобии жужжания, который они издают постоянно когда находятся в полёте. Я обернулся и ужаснулся, прибавил ходу. Они похожи на смесь пчёл со скорпионами – тело серое, крылья полупрозрачные, морды жуткие, рты с клыками, которые выглядят как шипы, на хвосте жало почти как у скорпиона, только конец по форме больше напоминает вытянутый наконечник стрелы. Лапки чёрные, глаза круглые и мелкие; а сами они размером с крупную кошку. Судя по их виду, дядю Борю тогда ранили имеено такие же твари.

Мы вбежали на склад. Бежали к коридору. Дядя Боря немного отстал. Я слышал рой летучих тварей – влетели следом за нами, ударяясь о двери.

Я боднул дверь тележкой. Потом замедлил бег вручил её Мане и велел бежать вперёд. А сам назад – к дяде Боре. Он застрелил две особо быстрые твари. Мы вместе захлопнули дверь, я повернул защёлку, дядя Боря заблокировал дверь шваброй, которую прихватил на бегу – просунул через ручку. Одновременно кинулись бежать, догоняя Маню.

Волна тварей ударилась в дверь, они бились в неё не переставая, будто не чувствуют боли. Маня выбежала наружу, подбежала к фургону и открыла задние дверцы. Я обернулся назад – стекло в двери от ударов пошло трещинами.

Мы выбежали наружу, я захлопнул дверь, просунул в ручку железную балку, которую нашёл с боку у стены. Дядя Боря к рулю, на бегу искал ключи. Я и Маня закинули тележку с нашими «покупками» внутрь фургона, залезли следом и захлопнули дверцы. Фургон тут же тронулся с места.

Я и Маня сидели в темноте, облокачиваясь спинами на стенку. Я включил фонарь. Нас качало из стороны в стороны, держались за стену и друг за друга. Но всё равно мотало и трясло. Внутри, вокруг нас, всё шумело и дребезжалою Я слышал, как перед нами с той стороны туда-сюда ездела тележка, ударялась то об двери, то об то, что лежало перед ней внизу. А это жестяные коробочки с патронами, пластмассовый чемоданчик с ножами, инструменты в плотной ткани и разнообразное барахло. Я не зал, куда мы ехали, но догадывался, что дядя Боря придерживался плана. Хоть и встреча с голодным роем тварей в наш план явно не входила.

Не знаю, сколько прошло времени, но фургон сбавил скорость, ехать стало гораздо комфортнее. Я заметно расслабился. Но прошло только около двух минут, и потом он снова ускорился, причем так резко, что мы повалились в бок.

Я встал на четвереньки, и держа в одной руке фонарь, кое-как пополз к окошку, которое ведёт к водителю. Надеялся на то, чтобы оно открылось. Пока я полз, а потом вставал, держась за рамку от закрытого окошка, фургон набрал ещё скорости, ехал на своём пределе. Гудел как две старые машины.

Только я взялся за маленькую круглую ручку от окошка, уже намеревался открыть его, как в бок фургона, ближе к двери водителя, со всей дури врезалось что-то большое. Меня резко откинуло бок.

Фургон летел с дороги переворачиваясь, все вещи подлетели вверх.

Я помню, как приземлился на правый бок, как острая боль разлилась по руке от удара. Как на меня посыпались коробочки с патронами. Упало моё ружьё, что-то ударило в голову, рядом пролител горящий фонарь. Фургон приземлился, и полетел дальше кувырком с небольшого склона, точно игрушечный. Все вещи и продукты перемешивались вместе с нами точно в миксере. Некоторые коробочки открылись, посыпались патроны. На меня падали продукты и другие вещи, я падал на них. Я помню, как нас кидало во всем этом коктейле, но вот как фургон остановился – не помню. Я потерялся сознание до того как это случилось.

Я очнулся лёжа на животе. Не открывал глаза, не шевелился. Но уже ощущал, как болит и ноет всё тело от многочисленных ударов и падений, особенно сильно ныло в правом плече, крайне неважно чувствовала себя левая нога, болел висок, из которого медленно стекала влага – вероятно кровь. Моя голова чувствовала себя дурно.

Сперва я открыл глаза. Передо мной железная внутренняя стенка фургона. В другом углу чуть моргая, блекло светит мой фонарик на последнем издыхании, в свете которого можно было увидеть очертания кавардака. Я опёрся ладонями, приподнял тело – с меня посыпались патроны, упала жестяная коробочка, пакет с парой консервов, и упаковка не то макарон, не то гречки, с головы слетела страница какого-то журнала. Упала передо мной, и я увидел фотографию с мужчиной – он сидит на раскладном стуле, в руках держит удочку, поплавок в озере на поверхности, вокруг растут камыши. Он в соломенной шляпе и больших резиновых сапогах, смотрит на меня и счастливо улыбается белоснежной улыбкой.

Я сел, кашляя, будто спёрло дыхание.

– Маня? – тихо прохрипел я. Тогда я впервые её так назвал.

– М-м? – вяло отозвалась она из той части фургона куда не светил тусклый столб фонаря.

Я пополз по вещам, взял фонарик и навёл постоянно мигающий луч в сторону дверей. Там лежала она, под перевёрнутой корзинкой-тележкой. Вокруг патроны, коробочки, плед, оборванные страницы журналов, помятые консервы, упаковки с крупами, пустой пакет, ружьё и многое другое. Я подполз к ней, убрал с неё тележку и помог ей сесть.

– Ты как? – спросил я.

Она выглядела очень помятой и вялой, ещё не до конца пришла в себя.

– Неплохо… Жива. Что случилось?

– Ещё не знаю.

– А дядя Боря?

Я оставил её сидеть, а сам пополз обратно, к окошку, которое теперь не наверху, а внизу. Фургон лежал на крыше. Я взялся за маленькую ручку и с трудом открыл окошко, лёг и заглянул в салон через стекло с трещиной наискосок. То, что я увидел, ужаснуло меня, и сперва у меня перехватило дыхание, а желудок будто сжался.