Текст книги "Кофейные истории (сборник)"

– Правильно, – удовлетворенно кивнул Эллис. – А также мистер Макмаффин, мистер Дикон и сэр Харрингтон. А теперь смотрите сюда, – и он протянул мне очередную карточку.

Эрвин Калле.

Когда он стоял рядом с афишей, на которой чья-то талантливая кисть вывела портрет улыбчивого Патрика Мореля, сходство между старыми друзьями не так уж бросалось в глаза. Но если положить рядом две фотографии…

– Похожи, как братья, – ошеломленно выдохнула я, и детектив хищно подался вперед:

– Вот именно, Виржиния! А это значит, что у нас появляется новая версия. Жертвы были похожи – значит, возможно, деньги здесь вовсе ни при чем. Есть люди, которые убивают за идею, которыми движет мания, Виржиния! – В глазах его не было ни грана сомнения или страха за жизнь Эрвина. – Это же наш шанс! Я почти уверен, что милая невеста сэра Харрингтона и есть наша злодейка. Осталось только поймать ее.

Мне хотелось сделать детективу замечание, одернуть его – но я смолчала. Эллиса не переделать. Он всегда будет ставить азарт преследователя выше человеческой судьбы. И пока Эллису сопутствует удача, пока преступники попадаются в его сети – я не стану вмешиваться.

Не имею права.

– И что же вас натолкнуло на такую мысль, Эллис?

– Поведение нашего художника, – неприятно улыбнулся он. – Вчера мы имели короткий разговор. Мистер Калле в полной прострации. «Мисс Найс прекрасна… настоящая принцесса, да, принцесса – нежная и чистая. Я не устаю благодарить небеса за то, что они свели нас на улицах Бромли!» – передразнил Эллис срывающийся от волнения голос художника. – Думаю, наша «невеста» уже начала опаивать его своим колдовским зельем. Я уговорил мистера Калле сдать кровь на анализ, но результаты будут не раньше следующего утра. И не смотрите так на меня, Виржиния, – добавил он сердито. – Я же не циничный злодей из готического романа. Конечно, я приставил к мистеру Калле дополнительную охрану. Когда он бродит по городу, за ним следим мы с Лайзо. А в доме или студии вполне справятся и юнцы из Управления спокойствия. Я не собираюсь упускать последнего свидетеля, поэтому совершить самоубийство или еще какую глупость выкинуть вашему художнику не позволю. Пусть сунется в петлю, и мы его тут же вынем оттуда, а потом хорошенько расспросим. Вуаля – преступница попалась, есть показания и улики.

– Конечно, мистер Норманн.

– Вы опять чем-то недовольны, – патетически возвел Эллис глаза к потолку.

Я отвела взгляд.

План детектива был безупречен. Но когда это безупречные планы работали?

– О, Виржиния, куда это вы собрались? – выгнул брови Эллис, когда я поднялась из-за столика.

– Поприветствовать старых знакомых. – Уловка, опробованная на мистере Юстине, прекрасно подошла и для детектива. – Например, Луи ла Рона. К слову, когда вы собираетесь вернуть копии его статей?

– Так это мне не насовсем отдали? – непритворно огорчился Эллис. – Тогда скажите – после завершения расследования. Думаю, больше недели нам не потребуется.

– Так и передам, мистер Норманн.

Отвечать Эллис не стал. А через некоторое время ко мне, занятой беседой с постоянными гостями, незаметно подошла Мадлен и указала на дальний столик. Он пустовал.

«Замечательно», – отметила я про себя и почувствовала вдруг невероятную усталость. Нервное напряжение от расследования, проблемы с ремонтом, новая сделка с мистером Юстином по поводу поставок специй с Нового континента – нет, слишком много на меня навалилось. Пожалуй, стоит отдохнуть. Может, даже съездить на материк, на минеральные источники или, к примеру, на морское побережье…

Но это позже.

Не знаю, отчего, но к восьми вечера меня настигла страшная мигрень. Погода испортилась совершенно – было не понять, густой туман висит за окном или мелкая-мелкая морось. Сначала я думала, что почувствую себя лучше, если немного посижу на кухне за чашкой горячего шоколада, но сердобольная миссис Хат уговорила меня и вовсе отправиться домой – гости кофейни почти разошлись, Мадлен справилась бы в зале и одна. К тому же Лайзо сейчас не следил за художником, а отдыхал дома; Георг позвонил в особняк на Спэрроу-плейс, и через полчаса к «Старому гнезду» подъехал автомобиль, вспоров желтоватым светом фар туманную пелену.

Уже садясь в салон, я обратила внимание на человека в одной рубахе и холщовых штанах, буравящего взглядом парадный вход в кофейню. Бродяга? Или…

– Да это же Эрвин Калле! – вырвался у меня изумленный возглас, и тут же я поморщилась: стоило заговорить громче, как боль еще туже стянула обручем голову. – Что он здесь делает?

– Не знаю, – насторожился Лайзо, до того имевший вид сонный, измученный. – Быть того не может, он же два часа назад у себя в мастерской мазюкал! Леди Виржиния, я поближе гляну, хорошо?

– Ступайте, – махнула я рукой – сил на беспокойство уже не было. – Если это правда мистер Калле, то отведите его в кофейню и с рук на руки передайте Георгу. Право, не думаю, что случилось что-то серьезное, иначе бы Эрвин не смог прийти сюда самостоятельно. А вот мне бы хотелось поскорее оказаться на Спэрроу-плейс, мистер Маноле.

– Да не извольте волноваться, мне задерживаться не резон, – сощурился он, будто зеленоглазый лесной кот. – Присядьте, я дверцу-то закрою, чтоб вам сыростью не дышать. Вернусь, вас отвезу, а уж потом Эллису весточку пошлю. Пускай сам разбирается. – Лайзо отвернулся скрывая зевок. Неудивительно – третья ночь без сна, да и днем надолго голову на подушку не приклонишь.

Откинувшись на мягком кожаном сиденье, я наблюдала сквозь мутноватое стекло, как Лайзо неторопливо подходит к незнакомцу и кладет ему руку на плечо. После короткого разговора оба мужчины скрылись в кофейне. «Значит, все же Эрвин Калле». – Я вздохнула и прикрыла глаза. Ничего. Что бы ни случилось с художником, теперь он под надежным присмотром. А потом придет Эллис и решит проблемы.

Лайзо действительно вернулся очень быстро и так же быстро отвез меня домой. А может, просто так показалось. Из-за мигрени я путалась во времени и сразу, как приехала, легла спать, даже не подумав об ужине или деловой переписке. Уж не знаю, что так подействовало – усталость или принятое лекарство, но сон мой был крепким.

До тех пор, как под окном не раздался ужасный грохот.

– Пресвятые небеса! – Я подскочила как ошпаренная и бросилась к пеньюару. Память в самых живых подробностях воскресила злополучную ночь, когда в особняке случился пожар. Только бы сейчас обошлось!

В коридоре на звон колокольчика выскочила заспанная Магда. Объяснить, что такое происходит, она не смогла, и я решила выяснить все сама. Правда, пока Магда застегивала платье мне на спине, шум вдруг начал удаляться и вскоре стих совсем.

– Это не у гаражей дребезжало? – оглянулась я, взбивая расческой волосы. Не поднимать же Эвани из-за такого пустяка.

– Оттуда, оттуда, леди Виржиния. – На бедную Магду было жалко смотреть. – Ох, вы бы не волновались так, леди Виржиния! Пошумело, пошумело и замолчало. Шестой час утра, куда еще вставать!

– Шестой? Что ж, для сна мне семи часов хватит, – резонно рассудила я. – Магда, думаю, Стефана будить не стоит. Не пройдете со мной к гаражу?

– Пройти-то пройду, а что, ежели там дурень какой засел? – горестно вздохнула женщина. – Может, кого из садовников позвать?

– Не стоит, – покачала головой я и внезапно осознала, на что был похож злополучный грохот.

На рев мотора второго автомобиля, газолинового.

Что ж, «дурень», способный завести дряхлую развалину и исчезнуть в утреннем тумане, был в моем доме только один, и в гаражах он распоряжался с полным на это правом.

Предположения оказались верны. Исчез и старый автомобиль на газолине, и Лайзо, причем Стефан, которого Магда все-таки подняла на ноги, не знал, куда подевался «мистер водитель». И вместо того, чтобы рассердиться, я обеспокоилась:

– А «Бейкер» на месте, Стефан?

– Да, да, леди Виржиния. Извольте посмотреть.

– Вижу. А это что?

– Это аккумулятор к генератору притыкнут! – гордо встрял в разговор один из младших садовников, мальчик с простоватым на первый взгляд лицом. – Ну, это… мне мистер так говорил, – смутился он под моим взглядом и ковырнул мыском земляной пол.

Я вздохнула.

– Что ж, теперь мне ясно, что произошло. Видимо, заряд кончился, и «Бейкер» пришлось поставить в гараж, а вместо него взять старый автомобиль. Остается только выяснить, зачем мистеру Маноле это понадобилось. – «И не случилось ли чего с Эрвином», – мысленно закончила я, а вслух продолжила: – Стефан, Томас, час пока ранний, думаю, вы вполне можете вернуться в свои комнаты. Магда, кофе и печенье мне в кабинет.

– Вы что ж это, работать собираетесь? – неподдельно огорчилась горничная, которую мои ночные бдения над документами до сих пор пугали.

– Почему бы и нет, раз уж я выспалась. И вот еще что. Если появится мистер Норманн, срочно сообщите мне, а его проводите прямо в гостиную.

– Ему было назначено? – дотошно поинтересовался Стефан.

– Нет, но нисколько не сомневаюсь, что сегодня мы непременно увидимся. Определенно случилось что-то неприятное, а где неприятности – там и мистер Норманн.

И, несмотря на скептические взгляды слуг, вышло именно так, как я говорила.

Детектив появился у ворот особняка без четверти восемь, когда сквозь вату утреннего тумана стали пробиваться первые звуки пробуждающегося города. Судя по раннему времени визита, Эллис всю ночь провел на ногах, и поэтому я сначала приказала подать ему в гостиную кофе и только потом спустилась сама.

– Вот спасибо, очень кстати пришлось. – Эллис отсалютовал мне чашкой и устало улыбнулся. – Доброго утра вам, Виржиния. Ночь-то вышла совсем не доброй.

– И что же случилось?

– Эрвин Калле пропал. Удрал из-под носа у этих идиотов. – От раздражения Эллис сделал слишком большой глоток, поперхнулся и закашлялся. – Нет, правду говорят: если хочешь, чтобы все было сделано правильно, сделай это сам.

– Думаете, Эрвин… – Сердце у меня затрепыхалось, как испуганная пичуга.

– Нет, – мотнул головой Эллис. – Не думаю. Кстати, пропала и невеста Харрингтона. А я по дороге забежал в лабораторию Управления. Что ж, спешу вас обрадовать – у нашего художника в крови обнаружились те же вещества, что и у его покойного друга…

– Да разве же это радость! – оборвала я его. – Эллис, вы не в игры играете, на кону – человеческая жизнь. Потом вернемся к этой «невесте», скажите лучше, что я могу сделать, чтобы помочь найти Эрвина Калле.

– Ничего, – пожал плечами Эллис. – Просто прикажите слугам здесь и в кофейне задержать художника, если он появится. Ум его находится в самом сумрачном состоянии. Я допросил вашего Георга, так он сказал, что Эрвин постоянно что-то бормотал себе под нос и был необычайно послушен. Зашел в кухню, сел на стул в углу, но стоило только помянуть «гусей» – и он забеспокоился. И как только остался без присмотра – сбежал. С тех пор его ищут.

– У вас есть предположения, где он может быть? – быстро спросила я. Эллис только устало потер виски.

– Конечно. И большую часть из них мы уже проверили. А вот почему он себя повел так странно, я даже угадывать не берусь. Конечно, наиболее вероятны два варианта. Первый – девица попыталась довести его до самоубийства, но безуспешно. Второй – художник сам убил преступницу и в приступе раскаяния помешался.

– Звучит, как в дешевом романе.

– Наша жизнь, Виржиния, и есть дешевый роман… Спасибо за кофе, но мне пора идти. – Эллис поднялся и принялся отряхивать рубашку от крошек – кексы удались повару на славу, детектив проглотил все три и не заметил. – Помните о моей просьбе. А я сейчас еще раз наведаюсь в мастерскую Калле: вдруг мы что-то упустили при первой проверке.

– Я иду с вами, – решительно поднялась я вслед за ним.

– Нет, не идете.

– Нет, иду. Вам нужен свежий взгляд.

– Свежий взгляд близорукого ничуть не полезней утомленного взгляда здорового человека, Виржиния.

– Мне нравится ваша метафора, Эллис, однако я иду. Не могу просто сидеть на месте, когда такое происходит. Да.

– Нет.

– Да.

– Нет.

– Два.

– Что?!

– Два хайрейна.

– Четыре.

– Два с половиной.

– Три.

– Ну, договорились!

Эллис по привычке протянул руку, а я, ничуть не сомневаясь, пожала ее. И только потом заметила мистера Спенсера с кипой бумаг в руках, застывшего в дверях, будто аллегория Изумления с полотен Марински.

Я собрала весь свой графский апломб и ослепительно улыбнулась управляющему:

– У вас какое-то срочное дело, мистер Спенсер?

И надо отдать должное этому потрясающему человеку – он опомнился всего через полминуты.

– Письмо от мистера Юстина, леди.

– Прекрасно. Отнесите его в мой кабинет. Посмотрю, как только вернусь. Магда, будьте любезны, мой плащ и зонтик-трость! И шляпку, разумеется.

Оказалось, что на улице нас ждал кэб. За простой, разумеется, пришлось расплатиться мне. Благо я уже знала, чего ждать от Эллиса, и захватила с собой достаточно мелких монет. Дороги были пустыми из-за раннего времени или тумана, и казалось, что город вымер. Только изредка на обочине можно было заметить человеческие фигуры, больше напоминавшие призраки или миражи – женщину в черном платке, или сгорбившегося мужчину, или ребенка, толкающего перед собой на тележке огромный бидон с молоком, или пожилую чету, неспешно бредущую в сторону Эйвона; бледно-красные перья на шляпке дамы горделиво покачивались и, словно угли, горели в молоке тумана.

Вскоре кэб выкатил на Хайвинг-стрит. Эллис прикрикнул на возницу, и мы остановились.

– Там тоже дежурит кое-кто, – указал детектив на светлые окна мастерской. – Вдруг нашему художнику что-нибудь стукнет в голову и он вернется?

– Вполне возможно. – Я поправила шляпку. Поля уже стали влажными от густого тумана, как и платье. Святые небеса, ну и погодка! – Похоже, его тянет к тем местам, с которыми у него связаны яркие воспоминания или сильные чувства… К слову, а на могиле Патрика Мореля вы уже проверили?

– В первую очередь, – махнул рукой Эллис. – Виржиния, не держите меня за идиота. Все подобные места мы уже осмотрели, а кое-где даже оставили своих людей. Дом, мастерская, старая мастерская, театр, где играл Морель, дом последней подружки и мансарда, где жил Эрвин Калле, когда приехал в Бромли, – все, решительно все! И ничего. К сожалению, много людей мне не дают, я и так оттянул часть «гусей» со второго своего убийства, но мне очень помогает семейство Маноле. Лайзо развез всех в разные части города, и теперь мы ищем художника. Ну, и «невесту», разумеется. Но Бромли – слишком большой город. Как иголку в стогу сена искать, Виржиния! – Он раздраженно сжал кулаки. – Ладно. Идемте, осмотрим заново мастерскую. Только умоляю вас, под ногами не путайтесь.

Мне уже приходилось бывать в мастерской Эрвина Калле, и не раз. Помню, что он писал мой портрет к пятнадцатилетию по просьбе леди Милдред… С тех пор здесь мало что изменилось. Тот же хаос, едкий запах краски, скипидара, дерева и еще чего-то невообразимого. Для готовых картин была отгорожена целая галерея; те же, над которыми художник работал в последнее время, под специальными чехлами стояли в светлой части мастерской.

Туда-то я и прошла.

Пока Эллис перебирал бумаги на рабочем столе и разглядывал какие-то пятна краски на полу, я направилась к картинам. Этюды и карандашные наброски были закреплены на широкой доске. Женский профиль, локон падает на высокий лоб; три наброска подряд – только улыбка и едва намеченный контур лица, глаза густо замазаны грифелем – неужели это Патрик Морель?

Горло у меня болезненно перехватило. Я поспешно отвернулась. Где сейчас Эрвин Калле, о чем он думает?

– Да хранят его небеса, – шепнула я тихо, стыдясь такой простой и неказистой молитвы. – Пускай он вернется…

Из всех картин раскрыта была только одна. Пока – всего лишь эскиз и проработка полутонов. Мелкие и сложные элементы – глаза, руки, волосы – Эрвин уже наметил, но не прорисовал. Однако образ уже просматривался. Знаменитое «крылатое платье», взметнувшиеся под ветром белые юбки, корона в одной руке и письмо в другой – Королева-Невеста на Эйвонском Горбу. История твердила нам, что в реку полетело именно письмо. Но уже сотни лет будоражили человеческие умы невероятные предположения о том, что было бы, если Маргарита Первая предпочла бы не престол, а брак с простым рыцарем. Наверное, тогда не ходили бы в народе прекрасные легенды о королеве, оставшейся верной своему несбывшемуся жениху и хранившей подвенечное платье до самой смерти…

Королева-Невеста. Символ чистоты и самопожертвования. И Эрвин выбрал моделью для нее ту, что, возможно, посвятила себя убийствам и обману?

И тут меня осенило.

– Эллис, – позвала я хриплым от волнения голосом. – Кажется, я знаю, где может быть мистер Калле. На Эйвонском Горбу.

– Что? – Детектив развернулся на месте, как пружина, и прошил меня взглядом. – Повторите, что вы сказали, Виржиния.

– Эрвин Калле, – я слегка запнулась на имени, но быстро взяла себя в руки. Не время для неуверенности и страхов. Надо действовать. – Он может быть на Эйвонском Горбу. Видите картину? Над ней Эрвин Калле работал в последние дни. Королева-Невеста на мосту, делает выбор между сердцем и долгом… Вы понимаете?

– Продолжайте, – качнул головой Эллис и, как зачарованный, шагнул ко мне – ближе, ближе… – Это интересно.

– Мисс Найс, скорее всего, довела до самоубийства Патрика Мореля. Но в то же время она кажется Эрвину Калле прекрасным созданием, как с небес сошедшим. И вот представьте себе, что думает Эрвин! – Я постепенно входила в раж. – Подозрения в страшном преступлении могут оскорбить невиновную, но что, если он, Эрвин, полюбил девушку, сгубившую его друга, единственного близкого человека? Вот он, выбор между тем, что говорит сердце, и долгом перед мертвым Патриком Морелем! Эрвин размышляет об этом и каждый день работает над картиной Королевы-Невесты. А Маргарита Первая сделала свой выбор именно на Эйвонском Горбу…

– Достаточно! – прервал меня Эллис и то ли нервно, то ли с предвкушением облизнул губы – розовые и нежные, как у романтической девицы. Никогда еще я не видела его таким взволнованным и одновременно сконцентрированным на одной цели. Словно вся энергия, заключенная в этом невероятном человеке, вдруг вырвалась наружу, заряжая сам воздух вокруг него трескучим электричеством. – Я понял. Картина стала точкой фиксации его мании, его одержимости. Он рисовал Королеву-Невесту с убийцы – но видел на ее месте себя. Да. Эрвин Калле может быть на мосту… Или уже в водах Эйвона.

– Не говорите таких страшных вещей!

– Я просто предполагаю, – светло, как невинный ребенок, улыбнулся Эллис и крикнул, обращаясь к кому-то в дальней комнате: – Гиббс, придет напарник – пошли его на Эйвонский Горб! С подкреплением. Я сам туда иду прямо сейчас. Понял?

– Так точно! – отозвались звонким мальчишеским голосом. – Будет сделано! Подкрепление на Эйвонский Горб, срочно!

– Молодец, парень! – и детектив повернулся ко мне: – Виржиния, вы со мной?

– Разумеется!

Никогда еще не приходилось мне ехать в кэбе, несущемся с такой скоростью! В последнее время я привыкла к более плавному и тихому движению автомобиля и сейчас не знала, за что цепляться – за сиденье или за Эллиса, которому тряска и грохот были нипочем. На поворотах кэб заносило, иногда вслед неслась ругань, а однажды и вовсе раздался такой отчаянный кошачий вопль, как будто мы переехали несчастному зверьку хвост.

– Быстрей, быстрей, – бормотал детектив себе под нос, жадно вглядываясь в туманные улицы за окном.

Кэб остановился у самого Горба. И хорошо – больше бы такой тряски я не выдержала.

– Мистер, вас ждать? – гнусаво прокричал возница в окошко, но Эллис уже выпрыгнул из кэба и побежал в сторону моста. Мне же мало того, что пришлось выбираться самой, так еще и мелочь отсчитывать вознице.

И, право, в этот момент меньше всего я волновалась о том, что графиня Эверсан занимается чем-то, не подобающим настоящей леди.

Над всем остальным городом туман уже начал развеиваться, рваться на клочья, но здесь, над Эйвоном, он продолжал висеть белой периной, в которой звуки вязли, а очертания предметов едва проглядывались. Со своего места я с трудом могла различить даже сам Горб, не то что людей, но, кажется, там кто-то был. Коротко попросив милости у святой Роберты из Гринтауна, покровительницы всех бесстрашных леди, я решительно направилась к мосту, однако вскоре услышала негромкие голоса и сбавила шаг. Что-то было не так.

И когда я подошла ближе, то поняла, что именно.

Ласковый, теплый, кружащий голову, как подогретое вино со специями, женский голос уговаривал:

– А теперь прыгайте вниз, мистер Калле. Иначе я прострелю ему голову.

Я замерла, как будто окаменела в одно мгновение.

Подойти ближе? Опасно. Кем бы ни была эта женщина, у нее в руках пистолет или револьвер. Если она заметит ненужную свидетельницу, то может выстрелить от испуга. Но если я останусь тут в надежде на прибытие подкрепления… Эрвин Калле наверняка прыгнет с моста. В таком-то помраченном состоянии рассудка! А я никогда себе не прощу, если из-за моей трусости погибнет человек.

– Прыгайте, говорю вам!

– Эрвин, не будьте идиотом. Как только вы прыгнете – она меня пристрелит. Вы же понимаете, что только ваше присутствие удерживает эту даму от убийства? У нее, скорее всего, только одна пуля, и я…

– Умолкните. Иначе я заткну вас этой пулей. На вас хватит, а большего мне не надо.

Нет. Медлить нельзя.

Я сделала шаг – и остановилась. Конечно, туман глушил звуки, но плащ все равно шуршал слишком громко, серьги звенели, а каблуки цокали. Не пойдет.

Идея родилась мгновенно.

Серьги расстегнуть оказалось труднее всего – пальцы не слушались, скользили по серебряному замочку. С плащом было полегче, а уж ботинки я расшнуровала в одно мгновение. Мокрая брусчатка обожгла босые ступни – не совсем босые, строго говоря, но что там чулки рядом с холодным камнем! Покрепче ухватив трость, я медленно и осторожно пошла туда, где раздавались голоса.

– Мистер Калле, прыгайте же! Или по вашей вине умрет человек!

– Нет, не прыгайте! Что сказал бы Пэтси, если бы узнал, что вы идете на поводу у его убийцы?

– Я не убивала его! Он сам! Сам!

Теперь, вблизи, уже можно было различить в тумане смутные человеческие силуэты. Два мужских и один женский – юбка, шляпка, шаль. Я еще больше замедлила шаг, непроизвольно ежась от сырого холода, пробиравшего, кажется, до самых костей.

– Эрвин, смотрите на меня! – увещевал художника Эллис. Так. Похоже, он стоит лицом ко мне, женщина нацелила на него пистолет – значит, меня она не видит. Мистер Калле – на перилах моста, держится за фонарный столб. – Если вы сейчас прыгнете, это будет предательство! Пэтси вам этого не простит!

– Пэтси сам повесился, ему ли осуждать. – Женский голос сочился медом. До нее мне оставалось шагов пятнадцать. Святая Роберта, пусть она не оборачивается! Пусть смотрит только на Эллиса! – Прыгайте, мистер Калле, и тогда вы встретитесь со своим другом. А заодно спасете невинную душу.

Эллис усмехнулся.

– Я вас умоляю, мисс, мою душу невинной не назовешь. А вот для вас, Эрвин, еще не все потеряно… – Детектив внезапно замер, встретившись со мной взглядом, но эта заминка продлилась долю мгновения. – Посмотрите на этот город! – внезапно повел он рукой, указывая на туманные клубы за своей спиной. – Сюда вы приехали с Пэтси. И сейчас в этот самый миг он смотрит на мир вашими глазами. Наши близкие живут, пока мы их помним, Эрвин! – Голос Эллиса становился громче, громче, а пистолет в руке женщины начал ходить ходуном. – Неужели вы обречете своего друга на вторую смерть? На забвение?

– Замолчите! – выкрикнула незнакомка и повела пистолетом. Мне оставалось до нее каких-то семь или восемь шагов. Эрвин, не отрываясь, смотрел куда-то за плечо Эллиса, в туманную пустоту, но, кажется, видел там больше, чем я. – Еще одно слово, и…

Отбросив всякую осторожность, я совершенно неприличным для леди образом в полупрыжке-полубеге рванулась вперед, одновременно замахиваясь тростью. Женщина начала оборачиваться – но тут Эллис вдруг взвизгнул, как перепуганная девица.

Один удар сердца – и я с размаху опустила рукоять трости на вытянутую руку убийцы. Раздался странный сухой треск, и пальцы ее разжались – будто раскрылся цветочный бутон. Пистолет звякнул о булыжную мостовую. Женщина развернулась и отпрянула одновременно – даже сейчас нежная, прекрасная, светлая. Глаза – наивно-голубые, кожа – благородно бледная, темно-каштановый локон ниспадает на высокий лоб, а губы капризно изогнуты.

– Будь ты про… – высоким от боли голосом выговорила она, но я не стала дожидаться окончания проклятия и обрушила на нее трость второй раз – теперь уже на голову.

Женщина закатила глаза и осела на мостовую сломанной куклой в ворохе бледно-голубых юбок.

– Между прочим, ударом по виску можно и убить. У вас хорошие инстинкты, Виржиния. – В голосе Эллиса слышалась довольная улыбка. Мне бы такое самообладание, а то того и гляди упаду рядом с этой… с этой… Святые небеса, я же ее не убила в самом деле? – Эрвин, спускайтесь. Или вас, как даму, подхватить? Нет-нет-нет, только вы сознание не теряйте!

Эрвин покачнулся, как травинка на ветру, но Эллис в два прыжка подскочил к нему и дернул на себя за рубаху. В итоге художник все-таки упал, но, к счастью, не в холодные воды Эйвона, а на мост. Точнее, на Эллиса, тут же разразившегося отборной бранью.

– Прекратите, здесь же леди, – ледяным тоном сделала я замечание. Эллис прекратил барахтаться и послал мне укоризненный взгляд, что в его положении выглядело просто уморительно:

– Таким леди, как вы, Виржиния, даже убийцы нипочем, а вы тут о каких-то словах говорите… Постойте, вы куда?

– За обувью, разумеется. Скоро прибудет ваше подкрепление, Эллис, не могу же я появиться перед посторонними мужчинами босой? Мало того, что у меня нет компаньонки и я фактически одна с двумя посторонними мужчинами…

«Гуси», по обыкновению, опоздали. К тому времени, как на Горб въехали два автомобиля, Эрвин Калле уже успел выплакаться на плече Эллиса, а я, кажется, заработать простуду. По крайней мере, позднее, во время беседы с мистером Хоупсоном в Управлении, мысли мои витали исключительно вокруг шерстяного пледа и горячего шоколада с перцем.

Ну, и еще я думала о том, чтобы не чихнуть прямо на собеседника. Невежливо бы получилось.

– Так вы говорите, что совершенно случайно оказались на Эйвонском Горбу, леди Виржиния? Мистер Норманн ни к чему вас не принуждал и не вовлекал силой или хитростью в расследование? – нервно подкручивая усы, спрашивал мистер Хоупсон. В четвертый раз, кажется.

Я только благовоспитанно опустила глаза:

– Конечно. Я ехала в «Локон Акваны». А потом я увидела, как мистеру Норманну угрожают пистолетом, и лишилась чувств. И совершенно, совершенно ничего не помню.

Эллис, изучающий хмурый пейзаж за окном, только хмыкнул. К счастью, на мосту у нас было достаточно времени, чтобы сговориться.

– Что ж, если так, то у меня нет оснований подозревать мистера Норманна в том, что он привлек к расследованию постороннего человека да к тому же рисковал жизнью графини, – с невероятным облегчением ответил мистер Хоупсон и бросил в сторону Эллиса быстрый и внимательный взгляд. Детектив, разумеется, даже не заметил этого. – Благодарю за содействие, леди Виржиния, и прошу прощения за то, что трачу ваше драгоценное время.

– Что вы, не стоит, – улыбнулась я. – И кстати. Как графиня Эверсан и Валтер, невеста маркиза Рокпорта… – Хоупсон напрягся. – …а также как честная подданная Аксонской Империи я смею рассчитывать на то, что суд пройдет в соответствии с законом, а преступница, едва не погубившая одного из величайших художников нашего времени, получит по заслугам.

– Все будет зависеть от представленных доказательств и свидетельства мистера Калле, – развел руками Хоупсон и поежился, когда я сощурила глаза. – Однако могу обещать вам, леди Виржиния, что за этим процессом я прослежу лично.

– Это очень любезно с вашей стороны, мистер Хоупсон. А теперь, с вашего позволения, я пойду.

– Конечно-конечно. Всего наилучшего!

У ворот Управления меня поджидал автомобиль и – Лайзо Маноле.

– Куда пожелаете отправиться, леди Виржиния? Домой, я полагаю?

– Нет, – рассеянно откликнулась я и глянула на часы на башне Управления. – Пожалуй, в «Старое гнездо». Поверьте, мистер Маноле, нет лучшего лекарства от начинающейся простуды, чем шоколад с перцем и медом по рецепту Георга.

А три недели спустя в особняк на Спэрроу-плейс неизвестный подкинул конверт. В нем лежали две газетные вырезки и записка на белой карточке, сделанная мелким, изящным почерком.

Первая статья гласила:

Процесс века – невеста-убийца

или все же потомок Ши?

Беспрецедентный судебный процесс прошел в минувшую пятницу в Верховном суде славного города Бромли. Мисс Мэри Найс, также известная как Финола Дилейни (что подтвердилось ответом из Управления спокойствия герцогства Альба), обвинялась в чудовищных преступлениях – убийстве, мошенничестве, доведении до самоубийства и вооруженном нападении на сотрудника Городского управления безопасности. Однако заседание превратилось в трагикомедию, как нельзя более подходящую для Королевского театра.

«Я всего лишь следовала своей природе, – говорила прелестная преступница, бесстыдно глядя в глаза обвинителям. – Меня нельзя судить по человеческим законам, ведь я не человек. Давно, очень давно к моей матери явился прекрасный юноша с волосами цвета спелой пшеницы и назвался странником из Долины вечной красоты. Как могла смертная женщина противиться воле Ши? Они провели вместе ночь, а утром он исчез. От этого союза и родилась я, одной ногой стоя на земле человеческой, а другой – на земле народа Ши».

В остальном же подсудимая проявила завидную рассудительность, столь несвойственную юным девушкам, порой граничащую с вопиющим цинизмом.

Жестокость и холодная расчетливость этого прелестного создания просто поражают воображение. Последней жертвой мисс Найс-Дилейни стал знаменитый актер Патрик Морель. Используя женские чары, а также специальные травяные отвары, самым подлым образом влияющие на мужское хладнокровие, она завладела мыслями мистера Мореля, стала его невестой, а затем хитростью склонила его к самоубийству. Бедняга, опьяненный наркотическим составом, и не догадывался, к чему подталкивает его мнимая возлюбленная. Он считал, что всего лишь репетирует с нею сцену из грядущего спектакля, в котором должен был играть Питера О’Райли, того самого «Обманутого Питера», и, по злой иронии судьбы, сам оказался обманут.

Так же, хитростью и подлостью, мисс Найс-Дилейни ранее разделалась с прежними «женихами», с мистером Макмаффином и мистером Диконом. Первого она подбила сыграть в «смертельную рулетку», якобы чтобы проверить чувства. Второго – отравила, разослав перед этим его друзьям отрывки рукописи из его нового романа, того самого, в котором герой должен был покончить с жизнью, осушив кубок с ядом. Таким образом, преступница выставляла своих жертв самоубийцами.

Примечательно, что многие из погибших так или иначе связаны были с клубом «Ярби» – они либо состояли в нем, либо получали выигрыш в букмекерской конторе при клубе. Деньги своих жертв мисс Найс-Дилейни присваивала. В настоящее время Управление спокойствия разыскивает предполагаемых сообщников, однако пока следствие не сдвинулось ни на шаг.

Журналист подробно и обстоятельно излагал ход судебного процесса, и симпатии его были явно не на стороне обвиняемой. Не могу сказать, что меня это огорчало.