Текст книги "Кофейные истории (сборник)"

История вторая
Кофе для истинной леди

Сварите в турке простой черный кофе, некрепкий и с сахаром. Подготовьте ваниль, сахарную пудру самого тонкого помола, ароматный горький шоколад и взбитые сливки.

Кофе разлейте по чашкам из прозрачного тонкого стекла, на худой конец – из черного фарфора. Добавьте тертого шоколада на кончике ножа и ванили – по вкусу.

Оставшуюся ваниль смешайте с сахарной пудрой. Затем ложкой зачерпните взбитых сливок и украсьте им кофе.

Напоследок щедро присыпьте сливки ванильным сахаром и шоколадной стружкой.

Один глоток – и вы почувствуете себя настоящей леди, изысканной и нежной.

Замок Дэлингридж выступил из дагвортских туманов подобно средневековому рыцарю, облаченному в полный доспех. Массивные башни, увенчанные тяжелыми зубцами; стены из позеленевшего гранита, похожего на рыбью чешую; глухое «забрало» кованой решетки на воротах… Все это заставляло не просто вспомнить, а в полной мере ощутить, что перед вами – последняя настоящая крепость в истории Аксонской Империи, приспособленная равно для войны и роскошной жизни.

Я не впервые навещала излюбленную резиденцию герцогини Дагвортской, однако всякий раз Дэлингридж повергал меня в трепет. Это место имело долгую историю, восходящую к языческой древности. Земли вокруг были щедро напоены кровью, и вражеской, и аксонской. Поговаривали, что именно поэтому дагвортские поля родили такие богатые урожаи. А уж сколько крови впитали камни самого замка…

Впрочем, времена славных битв давно миновали. Теперь Дэлингридж был известен скорее как место обитания герцогини – вдовы, матери двух очаровательных сыновей и известной светской львицы. Она в высшей степени любила развлечения, блистала на каждом сезоне в Бромли, но при этом разумно вела дела. Состояние, которое однажды должно было перейти к ее детям, наверняка оказалось бы больше, нежели то, что когда-то оставил ей муж.

Нас с герцогиней связывала крепкая женская дружба. Леди Абигейл восхищалась блистательной леди Милдред Эверсан, и с самого детства я купалась в отблесках этого восхищения. После смерти бабушки герцогиня была едва ли не единственной леди из высшего света, кто предложил мне не только соболезнования, но и практическую помощь. И сейчас я не колебалась ни мгновения, принимая приглашение на майский прием, который традиционно устраивался в честь дня рождения герцогини и ее сыновей.

– Леди Виржиния, красота-то какая, да? – восхищенно выдохнула Магда, вцепляясь пальцами в сиденье.

– Да, очень красиво. Погоди немного, если повезет, мы подъедем к замку на рассвете. Вот тогда ты увидишь настоящую красоту, – улыбнулась я, откидывая голову на мягкую подушечку.

Леди Абигейл прислала за нами к вокзалу старомодную, до неприличия шикарную карету – сплошной бархат, парча и красное дерево. Мне, привыкшей сначала к чопорности пансиона имени Святой Генриетты, а затем – к изящной простоте особняка Валтеров на Спэрроу-плейс, было непривычно видеть подобную кричащую роскошь, эдакую браваду богатством. Магда же освоилась довольно быстро и, кажется, вовсе не чувствовала неловкости, больше восхищаясь видами леса и холмов. Что же касалось мисс Тайлер, которая уже два месяца работала моим личным парикмахером, а также сопровождала меня повсюду, где леди следовало появляться с компаньонкой, то она вообще отличалась молчаливостью и редко говорила не по делу, и ее мнения я не знала.

– А скоро ли мы подъедем? Вы не сомлеете, леди, без завтрака-то? – забеспокоилась Магда, и голос у нее стал еще звонче, чем обычно. – Может, все ж какую крошку стоило в поезде-то перехватить? Там небось и королева бы не побрезговала отобедать!

Я невольно поморщилась.

– И я бы не побрезговала, Магда, если бы мы не прибывали на станцию в четыре утра. Не имею привычки завтракать до рассвета, потому что чаще ложусь в это время спать… Магда, смотри! Вот теперь – красота!

В этот момент карета вынырнула из туннеля, образованного ветвями столетних дубов, и оказалась в самом начале подъездной аллеи к замку. А сам замок… Сейчас, когда восход расписал небо золотисто-розовой глазурью, он казался дивным видением. Река Остин огибала его с севера и востока, обнимая руслом, как романтичная возлюбленная, облаченная в дымчатый шелк. С юга раскинулся бесконечный зеленый ковер – там вековые дубы сплетали свои кроны.

– Святые небеса! – прижала Магда руки к груди. – Ну, будто в сказке! И мы там жить будем, леди Виржиния?

– Да, около двух недель, – подтвердила я, любуясь видом. Даже после бессонной ночи в поезде нельзя было остаться равнодушной к такой красоте. – Эвани, а как вам Дэлингридж?

– Надеюсь, сквозняков там не будет, – практично отозвалась она.

– О, а вот и вы, наконец, дорогая! – громогласно поприветствовала меня герцогиня. Она не поленилась лично встретить меня в холле, как и подобает доброй подруге. – Вы все-таки выбрали этот ужасный, ужасный поезд, леди Виржиния! И была же вам охота вставать среди ночи? – с укором ткнула она в мою сторону веером. Розовым, разумеется. Почти все вещи Абигейл были розовыми – своеобразная месть покойному мужу, который предпочитал видеть супругу в консервативных темных тонах, а потом еще и обрек ее своей смертью на два года траура. – Майлз, вещи и прислугу графини в янтарные гостевые покои немедленно! – крикнула она через плечо и вновь обратилась ко мне: – Виржиния, дорогая, чего вы желаете? Может, желаете отдохнуть? Или просто переодеться или освежиться после дороги? Мне приказать накрывать стол к завтраку? Баронесса Вайтберри уже прибыла, и виконт Стаффорн с матерью – замечательный юноша, друг моих сорванцов, знаете ли! Остальные прибывают завтра и послезавтра, и вот тогда-то станет шумно и весело! Так что вы решили, Виржиния?

– От завтрака бы я не отказалась, леди Абигейл, – вздохнула я, провожая взглядом мисс Тайлер и Магду. Аппетит у меня пока не проснулся, но отказываться от предложения старинной подруги было невежливо. – Но, разумеется, сначала переменю платье.

– Вот и чудесно, – хлопнула в ладоши она и рассмеялась. На полных щеках заиграли ямочки. – А после, за чашечкой кофе, можно будет обсудить и последние бромлинские сплетни, которых вы, Виржиния, наверняка знаете целую уйму, – добавила она со значением, раскрывая веер. На пальцах тускло блеснули кольца – с розовыми бриллиантами и густо-красными рубинами.

Темно-карие глаза Абигейл живо блестели, губы улыбались… но отчего-то мне показалось, что она встревожена или даже больна.

«Спрошу об этом позже», – благоразумно решила я и в сопровождении слуги отправилась наверх, в отведенные мне покои.

Толком разглядеть комнаты не удалось – времени было мало. Я успела лишь обтереть влажным полотенцем лицо и сменить практичное тускло-коричневое дорожное платье на более приличествующее случаю – сливочного оттенка с отделкой цвета крепкого кофе. Тоже неброское, в общем-то, но пытаться выделиться, когда рядом герцогиня Дагвортская и баронесса Вайтберри, – дело безнадежное и бессмысленное.

– Эвани, волосы у меня торчат во все стороны, – вздохнула я, разглядывая свое отражение в зеркале. Новая прическа оказалась до невозможности капризной: без специального бхаратского масла волосы совершенно не лежали. Магда с ними не справлялась, потому и пришлось задуматься о личном парикмахере. – Однако я и так уже задерживаюсь, времени нет.

– Поезда всегда скверно влияют на прическу, леди Виржиния, – флегматично отозвалась мисс Тайлер, раскладывая на полочке расчески, ножницы и щипцы. – Вечером мы непременно почистим ваши «перышки», однако лучшее, что я могу предложить вам сейчас, – это влажный гребень.

– Увы, время!

В последний раз оглянувшись на себя, я повернула любимое кольцо розой вверх и вышла в коридор, где меня уже дожидался слуга-провожатый. Штат прислуги в замке был весьма обширный. Уверена, даже сама Абигейл не знала каждого из своих работников в лицо.

И, готова спорить, она до сих пор еще временами плутала в бесконечных коридорах и залах Дэлингриджа.

– Ах, леди Виржиния, вот и вы! – встретил меня беззаботный щебет, стоило только переступить порог обеденной залы.

– Леди Вайтберри! – улыбнулась я, встречаясь взглядом с красавицей Эмбер, баронессой Вайтберри, самой эксцентричной аристократкой всей Аксонской Империи. Короткие, на грани приличий, черные волосы, такие же черные глаза, белая кожа – дивное видение в ворохе ярко-голубого шифона, тропическая птица среди скучных и чинных горлиц. – Рада видеть вас в добром здравии. Как прошла поездка на материк?

– Прелестно! – непосредственно откликнулась Эмбер. – Романия утопает в солнце, не то что наша туманная родина. Апельсиновые сады в цвету, эта жара, эти веера… Я привезла целую коллекцию. Буквально глаз не отвести, я не преувеличиваю. – Она кокетливо опустила ресницы.

– Неужели приглашаете нас полюбоваться? – легко разгадала намек Абигейл. – А ваш супруг не будет возражать против гостей?

Вместо ответа она заливисто, по-девичьи рассмеялась, а с нею и остальные гости, присутствовавшие на завтраке. Замужество Эмбер давно было темой для самых разнообразных шуток: барона Вайтберри вполне устраивала жизнь под каблуком прелестной супруги. К безумствам своей драгоценной Эмбер барон относился снисходительно и отвечал сплетникам: «Что ж, по крайней мере, смерть от скуки мне не грозит».

– Однако я позабыла долг радушной хозяйки, – спохватилась Абигейл. – Леди Виржиния, обратите внимание на этого благородного вида юношу и милую леди по правую руку от него. Это виконт Чарльз Энтони Стаффорн с матерью, леди Стаффорн. А вам, – обернулась она к почтенному семейству, – я рада представить знаменитую графиню Эверсан и Валтер, леди Виржинию-Энн.

– Рад знакомству! – подхватился с места виконт – действительно самого благородного вида молодой человек: высокий, с каштановыми кудрями, серыми глазами и тонкими улыбчивыми губами. На взгляд ему было лет шестнадцать или семнадцать – уже не ребенок, но поддержка для матери, вдовы, насколько мне было известно. – Та самая леди Виржиния! Подумать только… Газеты два месяца назад такой шум подняли вокруг того сумасшедшего куафера, который покушался на вашу жизнь!

В этот момент виконтесса Стаффорн сделала такое движение рукой, будто под столом уколола сына спицей. Тот охнул и умолк, виновато оглядываясь на мать. Леди же невозмутимо качнула золоченым лорнетом и обратилась ко мне:

– Честь для меня – быть представленной вам, леди Виржиния. Я всегда гордилась знакомством с леди Милдред и счастлива видеть, что вы продолжаете ее дело.

– В таком случае буду рада видеть вас в «Старом гнезде», леди Стаффорн, – вежливо ответила я, чувствуя благодарность за то, что виконтесса осадила своего сына. За два месяца мне порядком надоело рассказывать одну и ту же историю, а сейчас все к этому и шло. – Вас и вашего сына, разумеется, – улыбнулась я смущенному юноше.

– Спасибо за приглашение, непременно воспользуюсь им, леди Виржиния, – с достоинством королевы-матери кивнула леди Стаффорн.

– Вот и замечательно, – подвела итог короткой беседе Абигейл, раскрывая пышный розовый веер. – Моих сорванцов, думаю, вы прекрасно помните, леди Виржиния. Однако надеюсь, что с тех пор они превратились в юных джентльменов и краснеть мне за них не придется.

– Вам идет слишком здоровый румянец, о блистательная леди, чтобы мы решились обещать что-то в этом духе, – прозвучал из дальнего конца залы ироничный ответ, и только тогда я обратила внимание на сыновей Абигейл, одному из которых суждено было по достижении двадцатилетия стать герцогом Дагвортским, а второму, согласно традиции, унаследовать семейные предприятия.

Мальчики изменились.

Сказать по правде, в последний раз я видела их около четырех лет назад, на лисьей охоте у маркиза Рокпорта. Мне тогда только исполнилось шестнадцать, позади был пансион Святой Генриетты и похороны родителей, впереди – первые шаги в управлении кофейней и делами Эверсанов. Еще оставался жив супруг Абигейл, лорд Стефан Нанси, герцог Дагвортский, а его сыновья ни в чем не знали отказа. Уже в те времена, в неполные двенадцать, они носили графские титулы, однако не считали нужным им соответствовать. Безобразничали почище иных беспризорников. Даже меня, скромную, благовоспитанную девицу, втянули в свои проказы.

В ту блаженную пору мы еще счастливо жили и без формальных «лорд» и «леди», звали друг друга просто – Виржиния, Даниэль, Кристиан… А после того как бабушка окликнула меня в парке смешным домашним именем, то и вовсе стали обходиться коротенькими и емкими – Гинни, Дэнни и Крис.

Сейчас же я вряд ли посмела бы назвать этих юных лордов детскими прозвищами.

Они по-прежнему старались одеваться и стричься одинаково. Темно-коричневые брюки, жилеты в тон, белые рубашки и блестяще начищенные ботинки – ни дать ни взять истинные джентльмены. Черные волосы были расчесаны на прямой пробор – явно прослеживалось влияние матушкиных вкусов. Впрочем, на внешнем виде оно и заканчивалось. Повадки, кривые ухмылки и то особенное озорное выражение в каре-зеленых глазах остались такими же, как и четыре года назад. Я ни секунды сомневалась, что передо мной те самые Ужасные Дагвортские Близнецы, только изрядно повзрослевшие и похорошевшие.

– Доброе утро, леди Виржиния, – поймал мой взгляд тот, что довольно развязано опирался локтями на декоративную полочку-барельеф на стене. Его брат принял чуть менее нахальную позу – в ту же несчастную полку он упирался всего одной рукой, зато вторую положил на пояс. Как всегда, близнецы, не скрываясь, играли на публику, продумывая каждое движение, и даже неодобрительно нахмуренные брови матери не могли заставить их отказаться от любимого развлечения. – Позволите помочь вам? – галантно осведомился первый брат и, не дожидаясь ответа, проводил меня к столу.

Второй, кивком отпустив слугу, сам отодвинул для меня стул.

– Вечером поговорим, Гинни, – шепнул он, под предлогом помощи на мгновение склонившись к моему уху. Я мельком успела разглядеть почти невидимый шрам на переносице. Значит, Кристиан. А тот, что опирался спиной на полочку и первым проявил инициативу, – Даниэль. Не слишком-то они изменились, верховодит по-прежнему младший брат.

Я осторожно скрестила пальцы, подавая наш детский сигнал. Близнецы переглянулись и широко заулыбались.

Абигейл, впрочем, ничего не заметила.

Застольный разговор сперва не клеился – виконту Стаффорну и наследникам герцога, очевидно, были неинтересны бромлинские сплетни и мода. Но потом, незаметно для всех, беседа свернула в чрезвычайно занимательное русло – аристократических чудачеств и милых безумцев.

Тон задала, разумеется, блистательная Эмбер.

– А вы слышали о том, что месяц назад преставился лорд Найтбридж? – прощебетала она. Абигейл покачала головой и заинтересованно взмахнула веером – мол, продолжайте. – Разумеется, не слышали. Лорд Найтбридж был затворником, самым настоящим. Почти не выезжал из поместья. И теперь, после его смерти, выяснилось, что под поместьем он приказал построить целые катакомбы! Коридоры там настолько широкие, что может проехать человек на лошади. Настоящий подземный город! Знали о нем только самые доверенные слуги, иных лорд Найтбридж не допускал. Он, видите ли, настолько не любил людей, что не мог терпеть их в своем убежище. Даже портреты предков велел унести с глаз долой.

– Бывает же! – удивилась леди Абигейл и после едва заметной паузы с энтузиазмом развила мысль: – Ну, это хотя бы безопасное чудачество. А вот во времена моей юности одна особа… весьма высокого происхождения, поэтому назовем ее условно леди Алиса, услышала от одной джипси предсказание о том, что ее, Алису, поджидает на Востоке корона Царства Эзельского. Отец бедняжке во всем потакал, и она, не колеблясь, отправилась в путешествие на материк в компании таких же богатых бездельников. Готова поклясться, что им просто любопытно было, чем все это кончится!

– И чем же кончилось? – тут же спросила леди Стаффорн.

Абигейл пожала плечами.

– Известно чем. Девушка так и осталась на Востоке. В столице Эзели бедняжку приняли на ура, едва ли не цветами встречали – как же, сумасшедшая леди из Аксонии… А затем следы ее затерялись.

Леди Стаффорн поджала губы. Весь облик ее, от жесткого и старомодного траурного платья до тяжелой камеи на шее, светился недовольством.

– Увы, все призрачней становится граница между подобающей высокому положению некоторой эксцентричностью и глупостью человеческой. Вот мне в юности рассказывали такую историю. Некий лорд так любил собак, что во время обеда выставлял для них на стол миски с хорошей едой, с жарким или, скажем, заливным. А потом слуги вводили его псов, и у каждого животного была подвязана на шею накрахмаленная салфетка. Когда же лорду пеняли на его эксцентричный поступок, он возражал, что его собаки ведут себя воспитанней иных джентльменов… – с ностальгией закончила леди Стаффорн. – Видите, раньше даже в чудачествах была мораль, а теперь…

Все присутствующие, разумеется, тут же дружно вздохнули. Только у кого-то это был вздох сожаления о старых добрых временах, а у кого-то он означал: «Когда же эти скучные клуши наконец наговорятся!»

– А что же вы молчите, леди Виржиния? – громко обратилась ко мне Абигейл, оглаживая кольцо с крупным алым камнем. – Кажется, вам доводилось сталкиваться с настоящими безумцами. И каково же ваше мнение о них?

– Настоящее безумие уродливо, – ответила я, не колеблясь ни секунды. Отстраненно-спокойное, сосредоточенное лицо сумасшедшего парикмахера возникло передо мной как наяву, и по спине пробежали мурашки. – Безумцы производят впечатление тяжело больных людей. В их присутствии все ваше существо пробирает суеверный страх… Не удивляюсь тому, что прежде сумасшедших считали одержимыми злыми духами.

Над столом повисло тягостное молчание. Только Кристиан и Даниэль оживились – истории о мистических явлениях и существах всегда были им по нраву.

– Оставим эту мрачную тему, – произнесла решительно Абигейл. – Я прикажу подавать кофе. Он, конечно, не так хорош, как в «Старом гнезде», леди Виржиния, однако и не совсем плох тоже. К слову, – оживилась вдруг она; ее лицо озарилось предвкушением. – Может, вы подскажете, какой кофе следует заказать к празднику? Сорт, специи… Не поздно переменить еще детали праздничного меню.

– Разумеется, я укажу вам самые подобающие случаю сорта, – с готовностью откликнулась я, переходя на более безопасную тему. – К примеру, «винный» кофе – у него богатый вкус, а уж аромат…

Далее разговор свернул снова на грядущее торжество, затем – на моду и наряды… Круг завершился.

После завтрака леди Абигейл предложила мне прогулку по оранжерее, расположенной во внутреннем дворике замка, в дальнем углу сада. Там покойный лорд Дагворт собрал богатейшую коллекцию экзотических растений – куда там садам Романии! Конечно, рядом с экзотикой преспокойно сосуществовали и традиционные апельсины, и чуть менее известные ананасы, но большую часть цветов смог опознать бы разве что профессор из Истонского колледжа.

– Как вам мои сыновья? – издалека начала леди Абигейл, широко обмахиваясь веером.

В оранжерее было душновато, да еще воздух весь словно насквозь пропитался сладким ароматом с ноткой гнильцы. Если бы я не привыкла к безумной смеси запахов на кухне «Старого гнезда», то наверняка бы ощутила дурноту.

– Прекрасные мальчики… уже юноши, – совершенно искренне ответила я. – И, кажется, вполне самостоятельные, леди Абигейл.

– Ах, надеюсь, – с несвойственной ей меланхолией вздохнула она. – И мы здесь одни, Виржиния, можно пока оставить великосветские реверансы. Просто Абигейл, как раньше.

Мы помолчали.

– Вас что-то тревожит, Абигейл? – спросила я, когда мы поравнялись с роскошной густо-красной орхидеей под стеклянной крышкой. Лепестки ее были похожи на сырое мясо. – Мне показалось, что вы чем-то обеспокоены.

– Я почти не сплю, Виржиния, – призналась она неожиданно. – Благодарение небесам, что люди изобрели примочки и косметику, иначе ходить мне с синяками вокруг глаз, как будто ночной прачке. Все время думаю о смерти и о том, справятся ли мои мальчики, если что-нибудь со мной случится. По законам вступить во владение поместьем они смогут только к двадцати годам, а до тех пор заниматься делами будет опекун. В последней воле я указала таковым своего двоюродного брата, виконта Хаттема, он порядочный человек. Но ведь есть еще и родственники моего покойного Стефана, а тем палец в рот не клади. Если что случится со мной, ты проследишь, чтобы с мальчиками все было в порядке? – вдруг обернулась она ко мне, сжимая в пальцах веер так, что он, казалось, вот-вот сломается. – С твоими связями, близостью к семье Его Величества, с помощью лорда Рокпорта, наконец…

– Что за глупости вы говорите, Абигейл! – в ужасе перебила ее я и, едва сумев выровнять дыхание, зачастила: – Конечно, я помогу, но всем сердцем желаю, чтобы помощь не понадобилась! Абигейл, у вас в роду одни долгожители, взять хотя бы старую леди Маргрет, которая прожила почти до ста лет! Почему вы решили, что вашему здоровью что-то угрожает?

Герцогиня в задумчивости раскрыла веер, а затем медленно его сложила, словно четки, перебирая пальцами костяные пластинки.

– Виржиния, дорогая… – Взгляд леди Абигейл стал рассеянным. – Дело в том, что уже три месяца мне приходят письма с угрозами. И если так продолжится, то быстрее, чем любой убийца, меня сведет в могилу собственное сердце.

– О сердце не беспокойтесь, у меня есть на примете прекрасное средство, – машинально ответила я, имея в виду, разумеется, загадочные травяные сборы джипси Зельды. И лишь тогда мой ошарашенный разум осознал в полной мере слова подруги. – Погодите, вы сказали – угрозы? О, святая Роберта!

Леди Абигейл оглянулась и глубоко вздохнула:

– Присядем, дорогая Виржиния. Продолжать этот разговор стоя у меня нет никаких сил. Там, за лиловыми орхидеями, должна быть скамья.

Пройти нужно было всего ничего, но на сиденье герцогиня опустилась так устало, словно до того нам пришлось бежать несколько часов. Грузная Абигейл в светло-розовом платье напоминала сейчас поникшую ветвь сирени, бесформенную и вялую. Что же до меня… Минута, проведенная в молчании и размышлениях, в полной мере вернула мне хладнокровие и способность здраво рассуждать.

– Вы обращались уже в Управление спокойствия, Абигейл? – спросила я по-деловому, чтобы стряхнуть с подруги уныние. – Всего два месяца назад я попала в схожую ситуацию и поэтому понимаю вас как никто другой. Мне не посылали угрожающих писем, но пытались убить, трижды. И в последний раз попытка едва не завершилась удачей. Однако я на собственном опыте убедилась, что Управлению спокойствия вполне можно доверять, – заключила я уверенно и взяла Абигейл за руку. Эллис называл подобные жесты «сокращением дистанции» и утверждал, что это они способствуют успокоению собеседницы и побуждают ее отвечать искренней.

– Конечно, дорогая, после первой же записки. – Абигейл резко раскрыла веер и принялась шумно обмахиваться. Я тут же пожалела, что свой оставила в комнатах: если во время прогулки воздуха мне хватало, но как только мы остановились и уселись под удушающе-ароматные орхидеи, то в ушах зазвенело. – Вы прекрасно понимаете, я думаю, что у леди моего положения это не первое покушение на жизнь. Но раньше-то негодяев ловили сразу. Помню, одного отправили на каторгу, а другого мой покойный Стефан с удовольствием сгноил в тюрьме. А сейчас уже три месяца я только и делаю, что озираюсь по сторонам. В штате прислуги у меня уже столько «гусей», что впору птичник открывать! А толку никакого, совершенно.

– Могу посоветовать вам одного детектива, – после недолгих колебаний произнесла я. – Возможно, его нельзя назвать джентльменом и методы работы у него предполагают изрядную долю риска, но зато и результат появляется быстро.

– Нет уж, увольте, Виржиния, – поморщилась Абигейл. – Больше никаких «гусей», хоть трижды гениальных. Те, кто охраняет меня сейчас, тоже не круглые идиоты. Да и много ли успеет сделать ваш детектив? – В голосе ее появилась вяжущая горечь, как в дешевом, слишком пережаренном кофе. – В последнем письме говорится, что жить мне осталось месяц. Точнее, двадцать восемь дней.

– Это какая-то особая дата? – спросила я.

Решение Абигейл не прибегать к помощи Эллиса мне совсем не понравилось. Конечно, у бесцеремонного детектива было множество недостатков, но работа его приносила видимые результаты, и довольно быстро. По моему скромному мнению, стоило хотя бы спросить у него совета…

Может, письмом?

Нет, письма идут долго. Тратить почти неделю, чтобы получить ответ? Не подойдет. Железнодорожная почта – выход, но и тогда на каждое письмо придется по три дня, самое меньшее. А леди Абигейл говорила о двадцати восьми днях… Попробовать пригласить Эллиса сюда? Но под каким предлогом?

– Не знаю, Виржиния, – ответ прозвучал так неожиданно и так согласно моим мыслям, что я с трудом удержала невозмутимое выражение лица. – Я перебрала все возможные объяснения, но представь себе, на этот день не выпадает никаких знаменательных дат. Даже луна – и та убывающая, никаких вам полнолуний или новолуний.

– Возможно, это пустые угрозы, – предположила я, чтобы поддержать несчастную женщину, а сама в то же время продолжала размышлять, как бы вызвать детектива Норманна в Дэлингридж. Может, представить его, скажем, управляющим и сослаться на дела? Нет, обман могут раскрыть, и тогда люди будут говорить… всякое. А сплетни столь пикантного характера неминуемо напомнят о моем существовании человеку, о котором я и слышать ничего не хочу.

Особенно после того, как он оставил меня в самый тяжелый момент.

– Сейчас я и сама почти в это верю, дорогая, – внезапно улыбнулась Абигейл устало, но тепло. Тревожная складка между бровями у нее разгладилась. – Теперь, когда я поговорила об этом с вами, Виржиния, мне стало куда легче. Со стороны история звучит несерьезно. Если бы хотели убить – попытались бы! А угрозы – лишь способ отравить мне существование. Скажите лучше, – продолжила она с нарочитой беззаботностью, – что вы решили подарить моим сорванцам? Ваш подарок для меня был просто великолепен – вы знаете, что я испытываю слабость к редким ликерам, а тут целая коллекция цветочных напитков – розовый, яблоневый… И как удачно, что вы преподнесли его заранее – пожалуй, две-три бутылки можно будет выставить в нашем «дамском клубе». Как в старые добрые времена: вы, Виржиния, леди Вайтберри, леди Эрлтон, леди Ванесса и леди Клэймор.

«Только леди Милдред с нами не будет», – с грустью подумала я, но грусть эта была на удивление светлой. В последнее время бабушка забросила привычку навещать мои сны. Только иногда, когда я просыпалась под утро, мне мерещился запах вишневого табака. Но Магда, как бы рано она ни приходила, никогда не чувствовала его.

– О, звучит весело. – Я постаралась вложить в эти слова предвкушение и все те крохи беспечности, которые еще у меня оставались. – И впрямь как в старые добрые времена. Что же касается мальчиков, то они, помнится, увлекались историей и географией. Я взяла на себя смелость отступить от этикета и выбрать для них три старинные карты мира. Одна альравская, пятнадцатого века, на коже, отреставрированная, а потому в прекрасном состоянии. Вторая – алманская, приблизительно семнадцатого века, вот с ней надо быть осторожнее, может и рассыпаться в руках. Третья карта – большая редкость. Чжанская работа, расписной шелк. Весьма красивая вещь – с рисунками птиц, сказочными цветами и стихами. Правда, перевода стихов у меня нет, но в наши дни найти переводчика из Чжаня – дело нехитрое…

– Виржиния, вы просто чудо! – всплеснула руками Абигейл и рассмеялась. – Прекрасный подарок, мои разбойники будут в восторге! А то представьте себе, барон Оуксбург собирается подарить охотничьих собак. Какие, скажите на милость, собаки, если и Даниэль, и тем более Кристиан терпеть не могут охоту?

– Понимаю, – улыбнулась я. И вдруг, повинуясь порыву, попросила: – Абигейл, мне, право, неловко возвращаться к этой неприятной теме, но не могли бы вы показать мне письма? Я почти уверена, что это пустые угрозы, но хотелось бы убедиться самой. Возможно, у меня проснется фамильное чутье Валтеров, как у леди Милдред?

Упоминание бабушкиного имени произвело должное впечатление. Леди Абигейл хоть и погрустнела опять, но все-таки пообещала мне вечером за чашкой чая показать письма.

В течение дня прибыл еще один гость – сэр Винсент Фаулер, баронет из Эннекса. Ему было около двадцати четырех, но несмотря на разницу почти в восемь лет, он считался приятелем дагвортских близнецов. Я не удивлялась тому, что они сошлись характерами. Острого на язык, жестокого к человеческим слабостям Фаулера не принимали во многих домах. Ходили слухи и о том, что были и дуэли с его участием, завершившиеся смертью противника. А недоброжелатели говорили, что он и услугами наемных убийц не гнушается.

Впрочем, доказательств этому не было.

Что же касается меня, то мое отношение к сэру Винсенту Фаулеру строилось на одной-единственной фразе, которую в сердцах бросила моя бабушка после очередного письма от баронета с просьбой заказать столик в «Старом гнезде»:

«Ноги его не будет в этом зале!»

А мнению леди Милдред я привыкла доверять. Потому и избегала баронета, насколько позволяли приличия. Но день и без того выдался насыщенный – мне пришлось обсудить кофейное меню для праздника с Абигейл, по-дружески поболтать с леди Вайтберри, отобедать в большой компании, включавшей в себя всех прибывших к настоящему времени гостей и некоторое число родственников самой герцогини, постоянно живущих в Дэлингридже.

В итоге свободная минутка у меня выдалась только около четырех часов, чем я и воспользовалась без промедления.

– Эвани! – окликнула я мастерицу, как только Магда закрыла за мной дверь. – Мне нужна ваша помощь.

– Одну минуту, – быстро ответила она, закладывая дамский роман старым письмом. – Инструменты уже готовы, масло для волос – тоже. Сейчас поправим вашу прическу, леди Виржиния.

– Нет-нет, это не с прической связано, – возразила я, быстро расстегивая перчатки. День выдался утомительно жаркий. – Мне нужна ваша помощь в одном деликатном деле. Разумеется, это должно остаться между нами, Эвани.

– Я вся воплощенное внимание, миледи.

Тон ее был деловым, а взгляд – острым. Мне всегда нравился в мисс Тайлер взвешенный и рассудительный подход к любой проблеме. А уж в такие моменты я и вовсе восхищалась ею.

– Леди Абигейл получает письма с угрозами, – начала я с главного. – Это держится в тайне. Расследование зашло в тупик, по моим сведениям. Я считаю, что помочь мог бы мистер Норманн, однако леди Абигейл не хочет, чтобы в ее замке присутствовали посторонние. – Я сделала паузу.