Текст книги "Корея Южная и Северная. Полная история"

Тиран Ёнсан-гун

Имя десятого правителя государства Чосон Ёнсан-гуна, который правил с 1495 по 1506 год, стало нарицательным обозначением жестокого тирана-самодура. Впрочем, если тщательно взвешивать поступки, то наиболее жестоким правителем в корейской истории следует считать корёского Чхунхе-вана, но деяния Ёнсана описаны гораздо подробнее и ему в знак презрения не было присвоено посмертное имя. Иначе говоря, он был понижен из правителей в князья-гун и упоминается с этим титулом.

Отцом Ёнсана был внук правителя Седжо Сонджон, правивший с 1469 по 1494 год. Можно сказать, что посмертное имя Сонджона не случайно созвучно имени Седжона Великого, потому что этот правитель проводил схожую политику – укрепляя опоры государства, не забывал о науках и покровительствовал ученым. При Сонджоне в чиновниках служило много представителей фракции сарим, что положительно сказалось на управлении государством. Восстанавливать придворную академию Чипхёнджон Сонджон не стал, но учредил Ведомство специальных советников (Хонмунгван), которое, помимо хранения официальных документов и сбора исторических материалов, выполняло ряд функций Чипхёнджона.

Несмотря на ряд позитивных изменений, произошедших в правление Сонджона, в государстве назревал кризис, вызванный усилением сановников высших пяти рангов, имевших крупные земельные владения. Большинство этих сановников, именовавшихся консин (заслуженные сановники), не были конфуцианцами, и потому их действия не ограничивались, хотя бы отчасти, нормами конфуцианской морали. Пользуясь своей властью, заслуженные сановники «брали там, где можно было взять, а где нельзя – отнимали силой». Они скупали земли и осваивали пустоши, которые становились их собственностью (освоение пустошей требовало много средств и рабочих рук, поэтому им могли заниматься только богатые семейства). Ростовщичество позволяло порабощать свободных крестьян, которые в случае неуплаты долга становились рабами вместе со своими семьями. Наделы несостоятельных должников также переходили к кредиторам.

Взыскание налогов и податей сопровождалось многочисленными злоупотреблениями, начиная с самовольного увеличения ставок и заканчивая махинациями с натуральным налогом, который выплачивался сырьем или какой-то продукцией. Чиновники обогащались, народ разорялся, а государственная казна оскудевала. В конце XV века по стране прокатилась волна народных восстаний. Чосон оказался на пороге политического кризиса, и сложилось так, что в это тяжелое время на престоле сидел никудышный правитель Ёнсан-гун.

Госпожа Юн, мать Ёнсана, была дочерью высокопоставленного сановника, которая стала женой правителя Сончжона после смерти его первой жены, от которой не осталось наследников. По какой-то причине (реальной или надуманной – неизвестно) в 1479 году, когда Ёнсану было три года, госпожа Юн попала в немилость. Сончжон изгнал ее из дворца, а затем приказал покончить жизнь самоубийством.

Ёнсан стал правителем в восемнадцатилетнем возрасте, который в старину совершеннолетием не считался. Юного правителя опекала придворная клика, возглавляемая его бабкой, матерью Сочжона, государыней Инсу. Пользуясь возможностью и умело используя такие черты характера Ёнсана, как жестокость, мнительность и безрассудность, эти временщики начали устранять своих конкурентов – чиновников-конфуцианцев, принадлежавших к фракции сарим, и «заслуженных сановников». Показательной стала расправа над конфуцианцами, открывшая череду репрессий Ёнсан-гуна. Последователь известного конфуцианского философа Ким Джонджика вставил в текст официальной исторической хроники фрагмент, в котором очень мягко, иносказательно осуждалась узурпация власти правителем Седжо, который приходился Ёнсану прадедом. Подобный поступок заслуживал не более чем ссылки, но Ёнсан приказал пытать и казнить виновного, а также еще четырех известных конфуцианских ученых. Многие конфуцианцы были отправлены в ссылку. Не избежал наказания и мертвый Ким Джонджик – останки «изменника» выкопали и символически отсекли ему голову.

С «заслуженными сановниками» в 1504 году расправились под тем предлогом, что они, дескать, были виновны в изгнании и смерти матери правителя. Множественные несправедливости вызвали недовольство во всех слоях общества, которое привело к свержению и ссылке Ёнсан-гуна в 1506 году (традиционно он вскоре умер в ссылке). Престол перешел к сводному брату Ёнсана Ли Ёку, известному по посмертному имени Чунджон.

Ренессанс конфуцианства в XVI веке

XVI век стал веком победы конфуцианцев-сарим над «заслуженными сановниками», в число которых входили не только выдвиженцы правителей, но и представители боковых, то есть «неправящих» ветвей дома Ли.

Первая половина XVI века, бо́льшая часть которой пришлась на правление Чунджона (1506–1544), была неблагоприятной для сарим. В 1519 году, после того, как конфуцианцы, возглавляемые Чо Гванчжо, потребовали отмены привилегий наиболее высокопоставленных «заслуженных сановников», те в ответ убедили правителя Чунчжона в том, что сарим готовят государственный переворот. Чо Гванчжо и его сподвижники были отправлены в ссылку, где и убиты. Пострадали и те конфуцианцы, которые не принимали непосредственного участия в нападках на «заслуженных сановников». Предосторожности ради их лишили должностей и сослали.

Следующее масштабное гонение на конфуцианцев спровоцировали они сами. После смерти Чунчжона разгорелась борьба за престол между двумя группировками, поддерживавшими разных сыновей покойного правителя. Конфуцианские сановники примыкали к обеим группировкам. Вначале победили те, кто поддерживал старшего сына Чунчжона Ли Хо, известного как правитель Инджон. Но на восьмом месяце правления тридцатилетний Инджон умер и престол перешел к его младшему брату Ли Хвану, получившему посмертное имя Мёнчжон. Сторонники Мёнчжона расправились со сторонниками Инджона – более ста человек были казнены, несколько сотен отправили в ссылку.

Сонджо

Однако то было в столице, а на местах конфуцианцы пользовались большим влиянием, которое обусловило их возвращение к власти во второй половине XVI века. Этот процесс активизировался после прихода к власти правителя Сонджо (1567–1608), рьяного сторонника конфуцианства. В его правление конфуцианцы стали доминировать в управленческом аппарате, а, заодно возросла значимость образования для поступления на службу и дальнейшего продвижения. Образованность снова возобладала над преданностью. Преданность тоже имела большое значение, но стояла на втором месте.

При Сонджо появились первые тан – политические партии. Многие историки берут слова «политические партии» в кавычки, давая понять, что придворные группировки не могут считаться полноценными партиями. Но как известно, если тигра назвать «большим животным», он от этого не превратится в буйвола. У придворных группировок были лидеры и общая цель, а у тан – определенные идейные представления. Группировки действовали в пределах столицы, а тан распространяли свое влияние по всей стране. И вообще тан были более масштабными, так что, называя их «партиями», можно обходиться без кавычек.

Годом основания партий-тан стал 1575 год, когда среди придворных сановников возникла борьба за назначение на высокий пост Палаты чинов. Сторонники Ким Хёвона, проживавшего в восточной части столицы, образовали Восточную партию, а сторонники дяди правителя по материнской линии Сим Ыйгома, проживавшего в западной части, – Западную партию. Разница между партиями заключалась не только в поддерживаемых кандидатах, но и в концепции мировоззрения. «Западники» были материалистами, считавшими первоосновой бытия энергию ки (ци) – жизненную силу, а их восточные оппоненты утверждали приоритет духа над материей. В скором будущем Восточная партия распалась на Северную и Южную партии.

Если в современном мире многопартийность является основой демократии и всячески приветствуется, то в Чосоне конца XVI века, в канун японского вторжения, она была вредной, поскольку раскол в правящей верхушке ослаблял и центральную власть, и обороноспособность государства.

Имчжинская война 1592–1598 годов

К 1590 году японский дайдзё-дайдзин (первый министр) Тоётоми Хидэёси завершил объединение Японии и стал её единоличным правителем поскольку сидевший в то время на престоле император Го-Ёдзэй никакой властью не обладал.

Тоётоми Хидэёси

Дайдзё-дайдзин прекрасно представлял, насколько хрупко установленное им спокойствие. Японские даймё (крупные феодалы), имевшие собственные армии из воинов-самураев, в любой момент могли устроить новую междоусобицу, которая снова бы расколола страну. Даймё и их самураев нужно было чем-то занять, и покорение ослабевшей империи Мин было наилучшим решением проблемы. Что же касается Мин, то низкую боеспособность ее армии демонстрировали частые набеги монголов-ойратов[65]65
  Ойраты – западная группа монгольских народностей.


[Закрыть]. В 1550 году монгольское войско подошло к столичному Пекину, и монголов с огромным трудом удалось оттеснить назад.

Тоётоми Хидэёси был твердо уверен в победе над Мин и рассчитывал на помощь Чосона, но правитель Сонджо наотрез отказался участвовать в японской авантюре и не дал согласия на проход японской армии через свои земли. Пропуск японцев был бы однозначно расценен Мин как враждебный акт, и последствия не заставили бы себя ждать. В отличие от Тоётоми Сонджо и его сановники верили в победу Мин и никоим образом не хотели портить отношения с великим западным соседом. Возможность нападения японцев на Чосон корейцы всерьез не рассматривали, поскольку привыкли, что враги приходят с севера, а японцы на юге досаждают только пиратством.

Получив отказ, Тоётоми Хидэёси решил завоевать Чосон. В мае 1592 года, в несколько этапов, следовавших один за другим, на юге Корейского полуострова высадилось почти 160 000 японских воинов (впрочем, по другим данным их было 140 000, но все равно это много). Японцы были хорошо организованы и закалены в междоусобных сражениях. Им противостояла слабая, отвыкшая от войн, чосонская армия. Японцы быстро, уже через две недели после высадки первого десанта, взяли Сеул и пошли на север к Пхеньяну, который был для них важен как «ключ» к Китаю – отсюда начиналась дорога, ведущая в империю Мин. Пхеньян тоже был взят без труда. Слабость корейской армии дополнялась отсутствием единого руководства – военачальники часто менялись, придворные группировки пытались навязать правителю то одно, то другое мнение. Вдобавок и с финансами дело обстояло плохо, поскольку количество государственных земель, налоги с которых были главным источником доходов, к тому времени сильно уменьшилось – земли активно уплывали в частные руки.

Штурм Пхеньяна в 1593 году чосонскими и минскими войсками

Правитель Сонджо, бежавший вместе с двором к северной границе, попросил помощи у империи Мин. Минская верхушка не могла отказать, поскольку именно империя Мин была главной целью Тоётоми, а врага лучше бить на чужой территории. Уже в июле 1592 года прибыло первое минское войско, которое попыталось отбить у японцев Пхеньян. Момент для атаки был выбран умно – китайцы напали внезапно, во время ливня, но японцы в несколько раз превосходили нападающих численностью. Они впустили китайскую кавалерию в город, где ее удобнее было уничтожать, а затем добили отступивших у стен Пхеньяна. Японцы применяли политику устрашения – истребляли всех врагов, не беря никого в плен, а также массово убивали мирных жителей. Тоётоми Хидэёси давал понять корейцам, что всякий сопротивляющийся обречен на смерть. Запугивание – удобный способ достижения победы, но он часто приводит к обратному – зверства японцев вызвали негодование у корейского народа, который начал стихийно создавать партизанские отряды для борьбы с оккупантами. В совокупности эти партизанские отряды нанесли японцам бо́льший урон, нежели регулярная чосонская армия.

В следующий раз, в конце 1592 года, на помощь корейцам пришло пятидесятитысячное минское войско, которое при поддержке чосонской армии в начале 1593 года смогло взять Пхеньян. Развивая успех, китайцы с корейцами пошли на чосонскую столицу, но японцы вынудили их отступить к Пхеньяну.

В отличие от сухопутных войск чосонский флот под командованием прославленного адмирала Ли Сунсина действовал очень успешно. До начала войны Ли Сунсин командовал флотом левой восточной части провинции Чолла, который защищал корейские берега от японских пиратов. Ли Сунсин не просто командовал флотом, но и организовал в провинции Чолла производство всего, в чем нуждался флот, начиная с амуниции и заканчивая кораблями. Это требовало денег, и потому Ли Сунсин стимулировал освоение пустошей, добычу соли и рыболовство – традиционные занятия жителей Юга. В результате флот Ли Сунсина был обеспечен всем необходимым и имел боевой опыт, полученный в бесконечных стычках с пиратами. А сам Ли Сунсин пользовался огромной популярностью в провинции Чолла, жители которой во время войны оказывали ему всяческую поддержку.

Ли Сунсин был не только талантливым военачальником и хорошим администратором, но и изобретателем. Считается (хотя некоторые историки это и оспаривают), что он изобрел кобуксон – бронированный корабль-«черепаху». Этот корабль был покрыт особым навесом, собранным из металлических пластин, который предохранял моряков от вражеских стрел и ядер. Каждая пластина имела большой острый шип. Шипы препятствовали взятию корабля на абордаж. На носу кобуксона имелись приспособления для тарана. По бокам располагались амбразуры для пушек отверстия для весел. Несмотря на тяжелую броню, кобуксон был весьма быстроходным (для того времени). Кобуксон хорошо зарекомендовал себя во время войны, и такие корабли строились впоследствии. Например, в 1716 году из 126 чосонских военных кораблей 5 были кобуксонами.

Кобуксон

Флот Ли Сунсина серьезно нарушал снабжение японских войск и препятствовал высадке пополнений. Натиск китайской армии, постоянные партизанские атаки и перерезка морских путей снабжения вынудили японцев согласиться на переговоры в середине 1593 года. Японцам было нужно выиграть время для подготовки нового наступления.

Переговоры велись между японцами и китайцами, корейцы участвовали в них сугубо номинально. Каждая из сторон – империя Мин и Япония – считала себя победительницей и требовала от другой стороны невозможного. Тоётоми Хидэёси требовал передачи южной части Корейского полуострова и выдачи замуж за японского императора дочери минского императора. Минский император требовал от японцев признания вассальной зависимости и полного ухода с Корейского полуострова. Это было похоже на разговор слепого с глухонемым. Впрочем, обе стороны были довольны – японцы тянули время, а китайцы радовались тому, что им удалось остановить японцев на подступах к собственным границам. Недовольны были только корейцы, страна которых подвергалась разорению.

В начале 1597 года японцы возобновили военные действия, но не смогли добиться мало-мальски значимых успехов. Империя Мин снова прислала войско, да и корейцы во время переговоров не сидели сложа руки а занимались обучением войск. В 1593 году при участии минского военачальника Ло Шанчжи в Пхеньяне, бывшем тогда столицей Чосона, создали Ведомство военного обучения (Хуллён тогам), занимавшееся подготовкой пехотинцев-копейщиков, лучников и артиллеристов. Адмирал Ли Сунсин, объединивший под своим командованием все морские силы Чосона, создал базу на острове Хансандо, где обучались моряки и строились новые корабли. Боевой дух корейских воинов креп, а вот японцы, увязшие там, где они рассчитывали на скорый успех, были деморализованы. К концу 1597 года японские войска были оттеснены на южное побережье Корейского полуострова, которое они ожесточенно удерживали как плацдарм для нового вторжения. Однако нового вторжения не произошло. Чосонский флот, усиленный минскими кораблями, громил японские караваны на подступах к берегу. В сентябре 1598 года умер Тоётоми Хидэёси, и с этого момента японские войска начали эвакуироваться. Эвакуация, которой активно мешал чосонский флот, была закончена в декабре. 16 декабря 1598 года в проливе Норян близ острова Намхэ 150 чосонских и минских кораблей разгромили японский флот из 500 кораблей. Это была последняя морская битва той войны, Имчжинской[66]66
  Также ее называют «Имджинской» или «Имдинской».


[Закрыть] – по наименованию 1592 года («имдин») в шестидесятилетнем циклическом календаре[67]67
  В этом традиционном китайском календаре, заимствованном рядом стран Восточной Азии, в том числе и Кореей, каждый год обозначается сочетанием двух иероглифов, первый из которых обозначает один из десяти циклических знаков, а второй – один из двенадцати знаков зодиака. Каждое новое совпадение названия года наступает через 60 лет, и начинается новый цикл.


[Закрыть]. В этой битве был смертельно ранен пулей Ли Сунсин.

Памятник Ли Сунсину в Сеуле

Имчжинская война Чосону нанесла огромный урон. Страна была разорена, казна опустела, много людей погибло, многих, как пленных, так и мирных жителей (в первую очередь – ремесленников), увели с собой японцы. Количество пахотных земель уменьшилось в три раза. Международного валютного фонда и Всемирного банка тогда не существовало, не у кого было взять кредиты на восстановление страны. Корейцам приходилось надеяться только на себя.

Глава шестая. Государство Чосон в 1599–1863 годах

Преодоление последствий Имчжинской войны и борьба между партиями

О том, насколько был велик урон, нанесенный государству Имчжинской войной, можно судить хотя бы по тому, что в послевоенное время стало возможным покупать янбанский статус и чиновные должности. Любой свободный человек, пускай даже и вчерашний раб, мог стать дворянином или (и) чиновником, внеся в казну определенное количество зерна, полотна и т. п. В жертву приносились сразу два священных принципа – принцип чистоты янбанского сословия и принцип получения чиновной должности только после успешной сдачи экзаменов. Продажа янбанских статусов получила продолжение в XVIII веке. Помимо государства статусами торговали и обедневшие дворянские семьи, которые за плату усыновляли желающих. Благодаря этому в современной Корее очень трудно найти человека, ведущего свое происхождение от крестьян – повсюду только дворяне[68]68
  Речь идет о Республике Корея, то есть о Южной Корее. В КНДР принадлежность к дворянству не афишируется, поскольку она существенно понижает социальный статус человека. Что же касается слов «повсюду только дворяне», то в них мало преувеличения. Примерно то же самое, только в меньших масштабах, можно наблюдать и в современной России, где после развала СССР появилось очень большое количество потомков дворянских родов.


[Закрыть].

Разумеется, продажа должностей сказалась на качестве управления государством. Продавались в основном низовые должности, но от них зависело очень многое, ведь именно низшее чиновничество напрямую общается с народом. На фоне продажи должностей пышно расцвели злоупотребления. Купивший должность старался как можно скорее окупить затраты на ее приобретение. Но тем не менее лучше было торговать статусами и должностями, нежели чрезмерно увеличивать бремя налогов и податей – в столь сложной обстановке любое восстание могло привести к падению государства.

Решая проблему создания большой и боеспособной армии, правитель Сонджо ввел обучение крестьян и рабов военному делу. По сути то была система резервистов – без отрыва от своего основного занятия люди проходили подготовку, учились владеть различными видами оружия. Эти навыки можно было использовать не только во время войн, но и при восстаниях.

За время войны среди чиновников, в том числе – и придворных, стали преобладать выходцы с севера, которые после изгнания японцев разделились на две группировки-партии – Большую Северную и Малую Северную. Соперничество между этими партиями особенно обострилось после того, как правитель Сончжо решил сменить своего преемника.

Во время войны Сончжо, у которого не было сыновей от жены, назначил наследником престола своего сына Кванхэ, рожденного от наложницы. Кванхэ, которому тогда было 20 лет, получил титул гуна и стал помогать отцу в делах правления. После смерти жены Сончжо женился повторно, и эта жена (жена, а не наложница!) в 1606 году родила сына Ёнчхана, который, как и положено «законному» сыну, получил титул тэгуна. Правитель решил сделать своим преемником Ёнчхана. Решение сменить взрослого и подготовленного к правлению преемника на ребенка, прямо говоря, было неумным. Но как известно, к молодой жене прислушивается даже глухой.

Правителю нужно было как-то обосновать свое решение, и Малая Северная партия начала готовить почву для смены преемника. Большая Северная партия встала на защиту прав Кванхэ-гуна. Придворная борьба закончилась вничью – Сонджо отправил в ссылку предводителей обеих партий, а смену преемника на время отложил, но вскоре (весной 1608 года) умер, и престол достался Кванхэ-гуну, ставшему еще одним правителем без посмертного имени.

Кванхэ-гун

При Кванхэ-гуне влияние Большой Северной партии возросло. Опираясь на ее поддержку, новый правитель решил устранить своих потенциальных конкурентов. В 1609 году по обвинению в государственной измене был казнен старший брат правителя Имхэ-гун. Мать Ёнчхан-тэгуна Кванхэ-гун приказал посадить под домашний арест, а ее отца, видного сановника Ким Чженама, казнил по стандартному обвинению в государственной измене. Ёнчхан-тэгуна, лишенного поддержки своей родни, Кванхэ-гун лишил титула и сослал на остров Канхвадо, где тот был убит в 1614 году, когда о нем все забыли. Такая жестокость вызвала возмущение в придворных кругах. Дело закончилось свержением Кванхэ-гуна, но прежде надо сказать о том, что сделал этот правитель для блага государства.

Нурхаци

Сделал Кванхэ-гун много. Во время его пятнадцатилетнего правления были залечены практически все раны, нанесенные Имчжинской войной. Примечательно, что этот правитель, столь круто обходившийся со своими близкими родственниками, был довольно мягок с народом, мягок и справедлив. Вот один пример. В 1607 году в столичной провинции Кёнги вспыхнуло крестьянское восстание, вызванное бедственным положением крестьян и произволом местных чиновников. После подавления восстания Кванхэ-гун не увеличил налоговое бремя в качестве наказания, как это было заведено в те времена, а, напротив, смягчил его и упорядочил. Вместо нескольких прежних налогов и податей был установлен единый подворный налог, ставка которого не могла изменяться чиновниками. Со временем это полезное нововведение распространилось по всему государству. С бывшим врагом – Японией – Кванхэ-гун развивал торговые связи, что было выгодно обоим странам. С империей Мин тоже поддерживались хорошие отношения, но с оглядкой на маньчжуров, потомков чжурчжэней, которые в 1616 году воссоздали чжурчжэньское государство Цзинь, павшее под натиском монголов в 1234 году. Основатель Цзинь хан Нурхаци сразу же провозгласил себя Сыном Неба, обладающим Небесным мандатом на правление, то есть – равным минскому императору. В 1618 году Нурхаци опубликовал антиминский манифест «Семь больших обид», в котором излагались маньчжурские претензии к империи Мин. В подобной обстановке правителю Чосона приходилось вести себя очень осторожно, так, чтобы не испортить отношения с Мин и не навлечь на себя гнев маньчжуров. Когда маньчжуры начали войну с Мин, Кванхэ-гуну пришлось послать войско в помощь своему сюзерену, но при том он вел тайные переговоры с маньчжурами, а у войска был приказ по возможности избегать столкновений с ними. Эту мудрую и единственно верную в той ситуации политику критиковали оппозиционно настроенные круги, среди которых преобладали конфуцианцы, считавшие «недостойными» переговоры с «варварами». Эти критики забывали или делали вид, что забыли о том, как под ударами «варваров» дважды гибли китайские империи. С тринадцатитысячным чосонским войском маньчжуры обошлись гуманно – взяли в плен и предложили Кванхэ-гуну заключить союз. Предложение было принято.

Весной 1623 года представители Западной партии организовали переворот. Кванхэ-гун был отправлен в ссылку, где он прожил до 1641 года и умер своей смертью. На престол был возведен двадцатисемилетний внук Сончжо Нунъян-гун, известный под посмертным именем Инчжо. Инчжо был противником поддерживания отношений с маньчжурами. Он уничтожил то, чего достиг Кванхэ-гун, и возмездие не заставило себя ждать. «Варвары» всегда были скорыми в расчётах.