Текст книги "Ундинки"

Зона комфорта

Год назад Арина не выдержала и вышла из зоны комфорта. То есть, собрала быстренько чемодан и ушла от мужа.

Позвонила по первому же попавшемуся объявлению и сняла дом для длительного проживания.

Длительно прожив в доме год, оформила с хозяйкой имущества договор, и уже платила за свое, в будущем, собственное жилье.

Все есть у Арины. Дом, работа, деньги, хобби, интересы и увлечения, поездки, друзья и подруги, только мужа нет. И как-то уже не надо.

Арине сорок пять. Ну, какая же она ягодка в таком-то возрасте? Глупости это всё. Самоутешение. Самообман и синий туман. Нечего себе голову морочить.

На мужчин Арина давно не реагировала. Не задевали они у нее никаких струн души, тела и прочих, низменных чувств. Перегорела Арина, как лампочка высокого напряжения. Притяженья больше нет. Аллес капут и все дела. Из-за угла климакс поглядывает, подмигивает, мол, жди, подруга, скоро буду. Какая еще любовь – морковь? Бред какой-то.

А еще Арина поймала себя на том, что стала смотреть на молодых парней. Без вожделения, само собой, а с сожалением. С сожалением о том, что она-то, Арина, больше не будет такой молодой и красивой. И страстной. И энергичной. Только дотронься – и уже взрыв чувств и эмоций.

С сожалением, что эти молодые парни глазом моргнуть не успеют, как повзрослеют, обзаведутся женой, детьми, лысиной и комков нервов в области пупка.

С сожалением, что юность и молодость, да и вообще вся человеческая жизнь, такая скоротечная.

Не успеешь оглянуться, – а все уже. Поезд неизменно едет к погосту. Иногда даже станции некоторые пропускает. Вроде бы, поездка с комфортом, но к черту такой комфорт, конечно. Лучше бы на каждом километре тормозил.

Сорокет. В сорок жизнь только начинается.

Полтос. Жизнь продолжается.

Шесть десятков. Жизнь на пенсии только начинается.

Семь десятков. В каждом возрасте свои прелести.

Ага. Как же. Сказочники.

Жить хотелось. Долго и хорошо. По возможности, счастливо. Каждая мелочь в таком возрасте вызывает наслаждение. Начинаешь ценить момент. Солнечные дни. Пение птиц. Смену времен года. Кофе по утрам. Даже готовишь обеды и ужины с удовольствием. Всё хочешь, алчешь и желаешь. А мужчин – нет. Аллес капут, короче, и всё тут. Эту станцию поезд как-то незаметно проехал.

Но тут случились у Арины проблемы по части электрики. Она позвонила в одну нужную фирму и на следующий день электрик Аркадий явился ее взору. И Арина удивилась. Что бывают еще мужчины в возрасте, которые живее всех живых. С ними рядом хочется еще желать, быть в крепких, надежных объятиях. Хочется снова поверить. Наступить с разбега на грабли. Любви хочется, любви.

Арина мгновенно представила, как они с Аркадием, после сладострастного совокупления, лежат в кровати, обнявшись. И Аркадий крепко прижимает Арину к себе, а руки у него такие сильные, такие… И Арина головушку свою на грудь Аркаше прикладывает и улыбается. И чувствует себя молодой. Почти юной. Эх, раззудись, плечо, размахнись, рука! Есть, есть еще ягоды в ягодицах!

Можно, оказывается, жить с мужчиной в этом возрасте, не замечая последний. Где-то в груди Арины слабо шевельнулось какое-то атрофированное чувство. Раньше там взрывались петарды и фейерверки, а сейчас там тихий пруд, и только один карп лениво стукнул по синей глади хвостом, разгоняя круги по воде. И всё. И ушёл на глубину, булькнув напоследок.

Аркадий был симпатичен, конечно. Но на этом всё. Потому что толстоват. Арина таких не любила. Не ее размер. Какая страсть с таким вот пузом? Фу, не эстетично. Арина любила всё красивое.

А еще Аркадий оказался зануден и скучен. Все время звал Арину к щитку и говорил: «Видите, видите»? И начинал с подробностями объяснять суть проблемы с электричеством.

С таким вот начнешь жить, это же надо будет постоянно выслушивать про ток, проводки и же с ними. И кивать заинтересованно. Может быть, это и познавательно, конечно, но в Фиксиках куда интереснее и доступнее.

А потом нужно было купить какую-то деталь и Аркадий предложил Арине прогуляться до магазина. И еще в какую-то продуктовую лавку зашел по пути, пожаловался, что его сушит и купил зеленый Липтон. В голове у Арины зазвенели звоночки опытной женщины, всякой всячины в жизни, своей и чужой, повидавшей. Таак, сушит его, хм. Сушняк? И пешком, не на машине. Хотя должен прилично зарабатывать. Стало быть, пьет. Как часто? Пьяница? Алкоголик? Запойный?

Дальше – больше. Еще во сне храпит, наверняка. Как пить дать, храпит. И носки разбрасывает. Заинтересовало почему-то, каким именно образом: плашмя? или аккуратно скатывая в комочек?

А потом Аркадию стала названивать жена. В конце концов, она за ним приехала. Арина удивленно приподняла брови, но поздоровалась и заплатила Аркадию за работу. Тот тут же отдал деньги жене. Подкаблучник.

Вот и вся любовь за сорок. Ни-ни-ни. Не надо больше такого счастья. И контролировать никого не хочется. И чтобы ее контролировали – тем более. Дети взрослые, разъехались, у них своя жизнь, у тебя своя, зона ответственности – минимальная, вывозимая. Всё гуд.

Да и на Аркадия чары Арины уже не действовали. Завял цветочек. А раньше все мужчины, которые нравились Арине, взаимно ей симпатизировали. Стоило только посмотреть Арине на мужчину, так и всё, дело, считай, сделано. Флюиды, как стрела, попадали в цель с точностью до миллиметра. Сегодня же мазали и лажали. Поезд с грохотом проехал очередную станцию. Ссука.

Арина вышла вечером на променад. Разогнать тоску. Полюбоваться пленером. И встретила бывшего мужа. Вернее, настоящего. Потому что развод они не оформляли и детям ничего не сообщали. Ни детям, никому-то еще. Где-то в глубине души Арина верила, что это просто остановка для передышки, и поедут они дальше. В закат. С кем еще в закат, как не с мужем? Вот он, стоит, роднуля, всё в нем знакомо, никаких больше открытий, но зато и никаких потрясений.

– Привет, Арин. – Муж переступил с ноги на ногу, как конь в загоне. – Дети звонили.

– Да, мне тоже.

– Завтра внуков в гости привезут.

– Да. Хорошо.

– К тебе или ко мне?

– Ко мне, тут недалеко. И воздух свежий. Внукам будет полезно.

Арина окинула мужа взглядом. Можно еще и стариной тряхнуть. Старый конь борозды не портит. Вдвоём стареть веселее. А до пенсии они еще такое устроят, что чертям в аду тошно станет. Пришло, пожалуй, время ролевых игр, над которыми раньше Арина смеялась до колик. Вот и зря смеялась. Есть в этом что-то, определенно есть.

– А давай, как будто ты электрик на вызове и я приехала тебя забирать у похотливой одинокой женщины. А ты такой сразу, мол, Ариночка, не ругайся, я работаю, вот тебе деньги, купи себе, что захочешь.

Поезд громыхнул колесами и затормозил на профилактической станции.

* * *

Муж и жена – одна сатана

Захаркин встретил на работе фею. Маленькая, гибкая, с копной рыжих волос, голубоглазая, не кожа, а лепесток белой розы, цветом и запахом.

Захаркин сошел с ума. Потерял покой. Правда, сон и аппетит нет, но все же.

Фея работала в бухгалтерии и мечтала сделать карьеру главбуха. А Захаркину 45 намедни стукнуло. Прямо по темечку. Тук-тук-тук, здрасьте, у нас праздничный бонус, – давленьице. Ослабевание сердечной мышцы. Но это не точно. Но от секса с феей лучше воздержаться. Иначе небо в алмазах можно будет увидеть в последний раз. Увидеть и умереть.

Утром Захаркин придирчиво смотрел на себя в зеркало. Уж если баба в 45 – ягодка, то мужик – аз есмь, господь бог животворящий.

К тому же, Захаркин кто? Замдиректора. То-то же. Как есть, боженька. Все шансы. Надо брать.

Захаркин замурлыкал себе под нос. В крови забурлил адреналин. Седина словно почернела, а мышцы натянулись тугой стрелой. Да он еще о-го-го.

– Ставлю все, что у меня есть – на зеро, – тихо сказал Захаркин своему отражению в зеркале и подмигнул.

Такого бурления он никогда не испытывал. Только в 22 года. Когда встретил свою будущую жену Изабеллу.

Словно услышав свое имя, из комнаты вышла Бэлла. Так ее звал Захаркин. Иногда просто Бэл. Подкалывал. Потому что Изабелла походила на армянку и внешностью, и именем, и темпераментом.

– Лёня, ты забыл свой завтрак.

– Бельчонок, я обойдусь.

Бельчонок нахмурилась и уперла руки в бока.

– Леонид, ты, наверное, не расслышал. Завтрак возьми. Я что, зря тебе бутерброды делала? Твои любимые. С отбивной.

– Ах, это! – Захаркин хлопнул себя по лбу. – Конечно, любимая. Люблю твои бутерброды.

Любимая выразительно посмотрела на мужа, взметнув правую бровь.

– Тебя люблю, любимая. И все, что ты делаешь, тоже люблю, – послушно выдал Захаркин.

Изабелла удовлетворенно кивнула, но полностью не расслабилась. Это был долгий брак и своего мужа она выучила наизусть. Значит, опять какая-то девка. Она снимала их со своего мужа, как блох с болонки.

Захаркин был хорош. Широк в плечах. Поджар. Он не полысел. Гордился своей шевелюрой. И не только ей. А еще должность. Захаркин был лакомым кусочком для юных любительниц быстрой карьеры.

Изабелла вздохнула и начала собираться. Надо пойти, разведать обстановку. Не впервой. Глаз у нее был наметанный, рентгеновский. Давненько она на работе у мужа не показывалась, а тут вот. Седина в голову, бес в ребро.

* * *

Между тем, Захаркин уже вызвал к себе фею и снимал с нее показания. Кто такая. Откуда будет. Чего хочет. Чай? Кофе? Потанцуем? Что вы делаете сегодня вечером? Фея запрокидывала голову и звонко смеялась.

Когда Захаркин уже готов был брать последний рубеж, дверь распахнулась и явила Изабеллу. Фея открыла рот от изумления.

– Богиня! – воскликнула она восхищенным шепотом.

Изабелла снисходительно кивнула. Либо девочка умная и быстро ориентируется, либо эффект неожиданности.

Изабелла везде производила фурор. Рост, вес, иссиня – черные кудри, длинные ресницы, свои, натуральные, четвертый размер, 43 размер ноги, вся в золоте, в длинном шикарном платье в пол, как у оперной певицы, шлейф дорогих духов.

– Что тут происходит? – низким грудным голосом спросила она. – Леонид, ты опять играл в дурака? Какой дурной тон. И опять раздел девушку до нижнего белья. Ты блестящий игрок, конечно, но ты знаешь, как я это не люблю.

Изабелла стала медленно закатывать рукава своего шикарного платья.

Фея, наконец, очнулась, начала дышать и бросилась одеваться.

– Бэлла, какого лешего? – взревел Захаркин. – Кто тебя пропустил? Всю охрану уволю к чертовой матери!

– Кобель! – зычно рыкнула Изабелла. – А ты, – она пригвоздила фею взглядом, – Шлюха! Да я те-бя – сей – час!

– Женщина! Уберите свои руки! У нас разная весовая категория!

– Леонид, ты слышал? Эта стерва оскорбляет твою жену! Сделай что-нибудь! Уволь ее!

– Бэлла, в самом деле, тебе пора худеть., – расхрабрился Захаркин, но предусмотрительно зашел за массивный стол.

– Ладно, – легко согласилась жена и улыбнулась голливудской улыбкой. – С тобой я дома разберусь. Меня больше интересует эта шлюха. Ты кто? Рыбка? Зайка? Давай знакомиться. Я – Бельчонок. Дорогой, она из бухгалтеров? У нее цепкий взгляд.

Захаркин, не взирая на ситуацию, возгордился своей умной и проницательной женой. Какая женщина, какая женщина!

– Любимая, это Рыбка, я забыл, как ее зовут. Не знаю, какой из нее будет главбух, пока что из нее и бухгалтер хреновый, я раздел ее на раз – два, и это даже не преферанс! Слышишь, Рыбка? Повышай квалификацию!

Фея стала заикаться от возмущения.

– Да вы оба… Оба больные! Извращенцы!

– Ах, так? – Изабелла взяла ля третьей октавы.

– Охрана! Охрана! Всех уволю к чертям! – баритоном закричал Захаркин побочную партию.

* * *

Когда охрана растащила соперниц и страсти поутихли, Захаркин, оставшись один в своем кабинете, подошел к зеркалу, взлохматил шевелюру и покачался с пятки на носок.

– Я бог. Я. Бог.

Сейчас его Изабелла станет идеальной женой, а рыбка будет из кожи вон выпрыгивать, со всех сторон халява, как сыр в масле будет кататься, эх! Хорош-то как! Лепотно!

* * *

Но вечером, вернувшись домой, Захаркин получил не идеальную жену, как обычно после таких сцен, а хук слева.

– Что такое? – не понял он.

И получил разъяснительный хук справа. Рука у Изабеллы была тяжелой.

– Теперь понял? – грозно спросила супруга.

– Теперь понял. Вопросов нет.

– Завтра проверю, чтобы ты эту шлюху уволил. Уяснил? Или нужно повторить?

– А если я вступлю в спор? Не в словесный? Ты готова? – вдруг разозлился Захаркин.

– Давай, я готова. – Изабелла встала в боксерскую стойку. – Ты думаешь, я просто так дома сижу? Я саморазвиваюсь.

Захаркин окинул взглядом свою жену и сдержал улыбку. Кокетливый халатик, декольте, грудь колышется от возмущения, ноздри подрагивают, на ногах – меховые тапки – сэндвичи.

Захаркин не выдержал, хрюкнул и захохотал. Изабелла растерялась, опустила руки, но муж так заразительно смеялся, что ей тоже стало смешно.

– Бельчонок, я только тебя люблю, – наконец, сказал Захаркин. – Рыбку я завтра же уволю.

– Можешь оставить, – смягчилась Изабелла. – И даже передать ей спасибо. Давно у нас не было таких страстей.

– Только давай больше без садо – мазо.

И супруги снова захохотали.

* * *

На следующий день Изабелла получила от мужа роскошный букет и билеты в Париж.

А Захаркин получил веру в себя.

Если за тебя дерутся женщины, мужчина живее всех живых.

Аз есмь.

Тапочковый метод

– Варя, купи мужские тапочки, – призывала подруга Зойка, смакуя кофе.

– Зой, что ты не несешь? Зачем мне мужские тапочки, если у меня мужика нет?

– Юродивая ты, Варвара. Сто раз ведь об этом говорила, как о стенку горох. Метод такой есть.

– Какой?

– Тапочковый, – рассердилась Зоя.

Подруги сидели на веранде летнего кафе, если мороженое и пили кофе.

– Короче, сейчас идем по магазинам.

– Зачем? За тапочками?

– За ними. Говорят, очень хороший метод. Покупаешь тапочки, ставишь в прихожей, и в них заводится мужик.

– В смысле?

– В коромысле.

– Ну, что значит – заводится, он что, опарыш?

– Ну, спасибо, мороженое я больше не буду.

– Между прочим, мороженое с кофе – вредно.

– Зубы мне не заговаривай. Тапочковый метод. Что ты ржешь, как лошадь? Что я тебе вообще тут объясняю? Бисер мечу. Вставай, болезная, пойдем за тапочками.

– Не хочу.

Что значит – не хочешь? Все хотят и ты захочешь, не выдумывай. И ржать прекрати. Просто покупаешь тапочки, не абы какие, они тебе по душе должны быть, и ставишь в коридоре. У двери. Все. И ждешь.

– Чего? Манны небесной?

– И ее тоже.

– А тапочки по душе или по размеру ступни брать? А размер какой?

– Не юродствуй. Не меньше сорок пятого. Чтобы богатырь был, косая сажень в плечах, – мечтательно произнесла Зойка.

– Так может, тебе мужик нужен, а не мне?

– Так у меня есть, – возмутилась подруга. – Не косая сажень в плечах, конечно, но не в утиль же его теперь. Мужик-то хороший. И Зайкой меня зовет, а это так мило.

– Зоя, отстань, а? Я в это не верю, ты меня, что ли, не знаешь? Я материалистка. Нет никаких методов. Есть женщины в активном поиске. У них глаз горит. И блузки на груди трещат от вздохов. Конечно, рано или поздно у них появляется мужчина, а купленные тапочки – всего лишь совпадение.

– Вот и поставишь следственный эксперимент. Варвара, не спорь. Ты же знаешь, это бесполезно.

* * *

По магазинам подруги ходили долго, Варе ничего не нравилось, Зойка начала заводиться.

– Ты скажи, болезная, что тебе нужно? – не выдержала она.

– К зубному мне нужно.

– Чёй – то?

– Так я же болезная, – огрызнулась Варя.

– Ну, так и выбирай скорее и маршируй к зубному, тут и поликлиника рядом. А что у тебя?

– Зубы.

– С ума с тобой сойдешь. Не удивительно, что тебя Игорь бросил.

– Спасибо за сочувствие.

– Я Игорю больше сочувствую. Он вышел из отношений с тобой с боевыми потерями.

– Вот они.

– Кто?

– Тапочки. Те самые.

Зоя подозрительно посмотрела на подругу.

– Опять твои шуточки?

– Нет, я серьезно.

– Так что, берем?

– Берем.

– Это надо обмыть.

– В другой раз. Я подумала, может, это судьба?

– А смысле?

– В коромысле. Поликлиника рядом, времени у меня вагон, а я давно собиралась. Раз уж я повелась на тапочки, то и к зубному зайти нужно, гулять так гулять.

– Я ж говорю – болезная, – Зоя вздохнула.

* * *

Зубных врачей Варя малодушно боялась с самого детства. Именно поэтому ходила на профилактические осмотры, как бы противоречиво это ни звучало. Легче сразу устранить последствия, чем потом их лечить.

Последний раз Варя была в поликлинике два года назад. Пан или пропал.

Тогда она обращалась в регистратуру, а тут стоял аппарат. Что ж. Так даже легче. А карточка со штрих-кодом у нее всегда с собой.

Так. Записаться к врачу. Хирургия. Протезирование. Терапия. Наверное, терапия. Хотя, тут еще что-то написано. Так куда ей нужно?

Она спросила у проходящего мимо врача:

– Извините, вы не могли бы мне помочь?

– Чем смогу, – улыбнулся врач.

– Мне бы на профилактический осмотр.

– Ну, так и пойдемте.

– Вот так сразу? – испугалась Варя.

– А чего тянуть?

Варя никогда не ходила в врачам – мужчинам. Жизнь ее к этому не готовила.

– Ко мне пациентка не пришла, так что у меня как раз есть время, – искушал ее врач. – Вы не стесняйтесь, я же не гинеколог, в конце концов.

– И юморист из вас так себе, – процедила Варя, но дала себя уговорить. Пан или пропал.

После осмотра врач обнадеживающе улыбнулся.

– Ничего страшного. Но одну пломбу придется поставить. Я обезболю, не дергайтесь.

– Спасибо.

– А еще предлагаю удалить зубной камень и немножко отбелить ваши зубы. Кофе любите?

– Угу.

– Я тоже кофеиновый грешник. Но я регулярно забеливаю свои грехи.

– А вы мастер на все руки?

– Вы угадали.

– Вы же сказали, что ничего страшного.

– Так и ничего страшного. И будет не больно. Я же обещал. Вы мне верите?

– А надо?

– Надо. Вас как зовут?

– Варя.

– А меня Саша.

* * *

Варя сидела в холле и дрожала. Ноги – руки тряслись. Сейчас придет в себя – и домой.

– Варя? – удивился врач. – Вы еще не ушли?

– Собираюсь.

– Что, так страшно было? – улыбнулся врач по имени Саша.

– Очень. Я очень боюсь зубных врачей.

– Даже чересчур. Но ведь было не больно?

– Нет. Но было страшно.

– От страхов надо избавляться, Варвара, они мешают нам жить.

– Угу.

– Давайте-ка, вставайте, я вас подвезу.

– Нет – нет, меня еще в машине укачает, нет.

– Тогда прогуляемся. Тут парк есть недалеко.

– Я как раз за парком живу.

– Прекрасно. Я вас провожу.

Варя непроизвольно посмотрела на мужские ботинки. Интересно, какой у него размер? Не спрашивать же. И вообще. Ерунда это все.

* * *

Саша оказался интересным и веселым собеседником, время пролетело незаметно, а потом неожиданно сверкнула молния, раздался гром и полил ливень.

– Вот черт, – удивился Саша. – Только что погода была хорошая. Может, в кафе? Только тут поблизости ничего нет. Можем вернуться к моей машине.

– До моего дома ближе. Если вы не против.

– А я не против.

До дома они добежали, вымокнув до нитки. Но было весело.

– Идите в ванную, раздевайтесь, сушите вещи, я вам халат принесу банный. Правда, он женский. Зато у меня есть мужские тапочки. Вот.

– Вы замужем?

– Нет. Это подруге не подошли.

– Ну, не удивительно, – хмыкнул Саша. – Сорок четвертый размер. И фасон, конечно, не очень. Но мне как раз.

– Это просто совпадение.

– Что?

– Кофе будешь? Ты же потом отбелишь мне эти грехи?

– Всенепременно.

* * *

Через год Саша сделал Варе предложение.

– Не знаю, – ответила Варя. – Зачем так официально?

– Я старомодный. Хочу видеть тебя в белом платье и писать приглашения.

– Иногда мне кажется, что ты извращенец.

– Что? – Саша поперхнулся кофе.

– Как ты мог влюбиться в мои зубы?

– Нормальные зубы у тебя были. А сейчас ты моя Галатея.

– А ты тщеславный извращенец.

– Иди сюда, дай поцелую.

Саша долго целовал Варю, а потом протянул:

– Левая четверка.

– Нет, Саша. Нет.

– Нет так нет. Ну, не бойся, я пошутил.

– Я говорила, что юморист из тебя не очень?

– Говорила.

– А все Зойка.

– Это которая Зайка? Подружка твоя ненормальная?

– Нормальная она.

– Как скажешь. И при чем тут она?

– Ну, в тот день, когда я пришла в поликлинику, она заставила меня купить мужские тапочки. Чтобы в них завелся мужик. Метод такой. Тапочковый.

– И что?

– И ты завелся.

– Что я, кот? И вообще, я в это не верю.

– Я тоже. Поэтому вчера купила еще одни мужские тапочки. Для чистоты эксперимента.

– Я категорически против.

– Ты же в это не веришь. Ты врач и материалист. А Зойка – ненормальная подружка. Вот и молчи. А то замуж за тебя не выйду.

* * *

Вечером Варя мужские тапочки в коридоре не обнаружила.

– Куда ты дел тапочки? – крикнула Варя.

Саша вышел в коридор, сложив руки на груди.

– Я вернул тапочки в магазин. Спасибо, что сохранила чек.

– Ты же в это не веришь, – прищурилась Варя.

– Не верю. Поэтому решил довести эксперимент до конца, но поменять результат. Я поменял тапочки. На детские. Мальчуковые. Если родится девочка, эксперимент не зачтется на сто процентов. Нужно будет повторить.

– Нет, Саша. Давай лучше про левую семерку или правую двойку. Я боюсь рожать.

– Надо, надо отучать себя от страхов. Будет не больно, я обещаю. Ты мне веришь?