Текст книги "Новеллино"

Новелла LXXI
[Рассказывающая о том, как Сенека утешил женщину, у которой умер сын][217]217
  В первой части новеллы варьируются мотивы послания Сенеки «К Марции об утешении» (1–3, 19). Источник рассказа о смерти Сенеки – Винцент из Бове (Speculum historiale, Χ, 9) и «Цветы и жития философов» (Fiori e vite de'filosofi ed altri savi od imperadori, XXIV). Источник предсмертного диалога с женой неизвестен.


[Закрыть]

Желая утешить женщину, у которой умер сын, Сенека,[218]218
  Сенека Луций Анней (4 г. до и. э. – 65 г. и. э.) – римский философ и трагедиограф.


[Закрыть] как о том можно прочесть в книге «Об утешении», обратился к пей с такими словами: «Будь ты обычной женщиной, я не стал бы говорить тебе то, что намерен сказать. Ты же, хоть и женщина, но обладаешь мужским умом, поэтому я расскажу тебе вот что. Были две женщины в Риме. И у обеих умерли сыновья.[219]219
  Сенека в своем послании приводит в пример Октавию Младшую, сестру императора Августа, сын которой, Марк Клавдий Марцелл, умер в ранней молодости, и Ливию Друзиллу, третью жену Августа, также пережившую своего сына, Клавдия Нерона Друза Старшего.


[Закрыть] Один из них был хорош, а другой еще лучше. Одна стала искать утешения и позволяла себя утешать, а другая затворилась в доме и, отвергая какое-либо утешение, предалась отчаянию. Какая из них поступила разумнее? Если ты скажешь, та, что искала утешения, отвечу: да, это верно. Так почему же ты плачешь? Если скажешь: я оплакиваю моего сына, потому что его достоинства были моей гордостью, отвечу, что ты оплакиваешь не его, а убыток свой и таким образом оплакиваешь самое себя. Но плакать над самим собой весьма недостойно. Если же ты пожелаешь сказать: это сердце мое плачет, потому что я так его любила, – и это неверно: ведь мертвого ты любишь его ничуть не меньше, чем живого. А если твой плач от любви, то отчего же ты не плакала, когда он был жив, зная, что он должен умереть? И раз нет у тебя оснований, перестань плакать. Если твой сын умер, ничего изменить нельзя. Смерть его согласна с природой, она естественна, и никто ее не избежит».

И так он ее утешил.

А еще рассказывают о Сенеке, что он был учителем Нерона,[220]220
  Нерон – римский император (54–68). Сенека стал его наставником в 48 г.


[Закрыть] когда тот был мальчиком, и что он бил его как своего ученика. А когда Нерон стал императором, то, вспомнив о побоях, нанесенных ему Сенекой, велел его схватить и осудил на смерть. Но при этом он даровал ему милость: самому сказать, какой смертью он предпочитает умереть. И Сенека решил вскрыть себе вены в теплой ванне.

А жена его плакала и говорила: «О господин мой, как мне больно, что ты умираешь без вины».

И Сенека отвечал: «Лучше уж умереть невиновным, чем виноватым. Ведь будь я виновен, это дало бы оправдание тому, кто меня убивает».

Новелла LXXII
[Рассказывающая о том, как Кат он жаловался на Судьбу][221]221
  Отдаленный источник новеллы – трактат Боэтия «Об утешении философией» (Consolatio Philosophiae, I, 1), положивший начало одной из излюбленных тем средневековой литературы – жалобам на Фортуну.


[Закрыть]

Философ Катон,[222]222
  Катон Старший (234–149 г. до и. э.) – римский политический деятель и писатель. Он назван философом, так как в Средние века ему приписывалось авторство «Дистихов о нравах» (или просто «Дистихов Катона»), сборника сентенций стоического толка, созданного во II в.


[Закрыть] великий римлянин, находясь в тюрьме[223]223
  Далекий прототип героя настоящей новеллы, Маилий Северин Боэтий (ок. 480–524), был заключен в тюрьму но обвинению в заговоре против Теодориха. В тюрьме он и написал свой трактат.


[Закрыть] и бедствуя, разговаривал с Судьбой и скорбно говорил: «Зачем ты лишила меня всего?»

И затем отвечал себе от лица Судьбы: «Сын мой, как бережно я тебя растила и воспитывала! Все, чего ты просил у меня, я тебе давала. Господство над Римом – дала. Ты получил от меня немало наслаждений, огромные дворцы и золото, бесчисленное множество коней и снаряжения. О сын мои, и ты огорчаешься, что я покинула тебя?»

И Катон отвечал: «Да, огорчаюсь».

Λ Судьба в ответ: «Сын мой, ведь ты очень мудр. Как же ты не подумал о том, что у меня есть маленькие дети, которых мне надобно вскормить? Разве ты хочешь, чтобы я покинула их? Ведь это было бы неразумно. Ах, как много малых детей мне еще нужно воспитать! Сын мой, я не могу больше оставаться с тобой. Не огорчайся, я ничего у тебя не отняла: ведь то, что ты потерял, не было твоим, ибо то, что можно потерять, нам не принадлежит. А то, что тебе не принадлежит, не может быть твоим».

Новелла LXXIII
[О том, как султан, нуждаясь в деньгах, хотел найти предлог, чтобы осудить одного еврея][224]224
  Первоначальной редакцией этой распространенной притчи считается утраченный арабский текст XII в. До нас дошел еврейский перевод этого текста, выполненный в XV в. – «Шабат Йехуда», где вместо султана фигурирует Петр Арагонский (1094–1104; v: Das buch «Schevet Jehuda» von R. Salomo aben Verga, aus dem Hebräischen ins Deutsche übertragen v. M. Wiener. Hannover, 1856, S. 106–108). Этим вариантом притчи, почерпнутым из неустановленного источника, кроме автора «Новеллино» воспользовались Боккаччо (Декамерон, I, 3; см. паст. изд. с. 227) и Лессинг в его «Натане Мудром». Однако еще большей популярностью в средневековой литературе пользовался иной, «христианизированный» вариант рассказа. Впервые он встречается у Стефана де Бурбона (ум. ок. 1261): отец дает кольцо законной дочери, а незаконные, прослышав о подарке, заказывают себе его точные копии – судья, сравнив свойства колец, определяет, какое из них подлинное. Во французской поэме «Сказ об истинном кольце», написанной в 1270–1294 гг. (Dis dou vrai aniel. Leipzig, 1871), два сына, владельцы поддельных колец, отбирают у младшего брата настоящее, и автор призывает христианских государей прийти ему на помощь – кольцо здесь символизирует уже не христианскую веру, а гроб господень, перешедший в руки неверных. В «Римских деяниях» (Gesla Romanorum, LXXXIX) притча, напротив, выражает разочарование в крестовых походах: отец (бог) дарит старшему сыну (иудаизму) земельный надел (землю обетованную), среднему сыну (магометанству) – деньги (власть и богатство), младшему сыну (христианству) – кольцо, исцеляющее все болезни (веру, спасающую от первородного греха). Неудачи крестоносцев объясняются, таким образом, тем, что они замахнулись не на свою долго – на Иерусалим, который по праву должен принадлежать иудеям·


[Закрыть]

Султану, нуждавшемуся в деньгах, посоветовали найти предлог, чтобы осудить одного богатого еврея, который жил на его земле, а потом забрать его несметное имущество. Султан послал за этим евреем и спросил его: «Какая вера самая лучшая?» А про себя подумал: «Если он ответит: «Иудейская», – то скажу ему, что он оскорбляет мою веру. Если же ответит: «Сарацинская», – спрошу, почему тогда он сам держится иудейской».

Но еврей, выслушав вопрос султана, ответил так: «Мой повелитель, у одного отца было три сына и был у него перстень с камнем, ценнее которого нет на свете. Каждый из сыновей просил отца, чтобы он перед своей кончиной оставил этот перстень именно ему. Отец, видя, что все они хотят одного и того же, послал за искусным ювелиром и сказал: «Сделай мне, мастер, два перстня точно такие, как этот, и вставь в них по камню, похожему на этот».

Ювелир сделал перстни столь сходными, что никто, кроме отца, не мог узнать, какой из них настоящий. Потом отец позвал одного за другим своих сыновей и каждому, втайне от других, дал перстень, так что каждый стал считать себя обладателем настоящего перстня. Правду же знал только сам отец. То же скажу тебе и о трех верах. Только отец Всевышний знает, какая из них лучше, мы же, его сыновья, считаем хорошей каждый свою».

Султан, выслушав такой ловкий ответ и не найдя, о чем бы еще спросить, чтобы потом осудить, отпустил его.

Новелла LXXIV
[В которой рассказывается о подданном и синьоре][225]225
  Древнейшая версия этого рассказа встречается у Светония, где вместо «синьора» фигурирует император Тиберий, а вместо фиг – рыба (Жизнь двенадцати цезарей. Тиберий. 60). Сюжет отразился также в одной из книг Талмуда (Мидраш Рабат), где речь идет, как в нашей новелле, о фигах, но вместо Тиберия появляется Адриан.


[Закрыть]

В ту пору, когда начинают созревать фиги, случилось одному синьору проезжать мимо сада одного из своих подданных, живших на его земле. Заметив прекрасный спелый плод на верхушке фигового дерева, он велел сорвать его.

Подданный, видя, что его фиги пришлись по вкусу синьору, задумал сберечь их для него. И решил огородить это дерево и сохранить плоды. Когда же они поспели, он отнес их ему в огромной корзине, думая заслужить тем его расположение. Но принес он их уже в то время, когда сезон проходил, и было их так много, что впору было кормить ими свиней.

Увидев эти фиги, синьор решил, что над ним смеются, и приказал своим слугам связать подданного и бросать ему фиги в лицо одну за другой.

Когда же фиги чуть не попадали ему в глаз, подданный восклицал: «Слава тебе, господи!»

Слуги удивились и рассказали об этом синьору. А на вопрос синьора: «Почему же ты это сказал?» – тот ответил: «Потому, мессер, что я собирался принести персики, и если бы я принес их, то сейчас был бы уже слепым».

Тогда синьор рассмеялся, велел развязать ого и одеть в новое платье. И одарил его за необычный ответ.

Новелла LXXV
[Рассказывающая о том, как господь бог был попутчиком жонглера][226]226
  Непосредственный источник неизвестен. Сюжет восточного происхождения, в литературе Средних веков представлен хроникой Фредегара (VII в.) и семидесятой басней Марии Французской (XII в.). Фольклорные варианты см.: Aarne A., Thompson S. The Types of the Folktale, η. 785; Андреев И. Указатель сказочных сюжетов по системе Аарне, № 75 (Св. Николай или Петр путешествуют со спутником, спутник съедает просвирку, но не признается; св. Николай исцеляет царевну, спутник неудачно ему подражает; при дележе денег спутник признается, что съел просвирку, поскольку съевшему назначается третья часть).


[Закрыть]

Случилось как-то раз господу богу быть попутчиком жонглера. И вот однажды было объявлено, что состоится свадебный пир, и одновременно, что умер один богатый человек. Жонглер сказал тогда: «Я пойду на свадьбу, а ты на похороны».

Господь бог отправился к покойному и получил сто золотых монет за его воскрешение. Жонглер пошел на свадьбу и наелся досыта. А по возвращении домой узнал, что товарищ его при деньгах. Воздал ему хвалу.

А тот был голоден. Жонглер взял у него денег, купил жирного козленка и зажарил его. Готовя жаркое, он вынул почки и съел их.

А когда его товарищ разрезал козленка и спросил о почках, жонглер ответил: «В этих краях у козлят не бывает почек».

Но вот в другой раз устраивали свадьбу и одновременно умер какой-то богатый человек, и господь сказал: «Теперь я хочу пойти на свадьбу, а ты иди к покойнику. Я научу тебя, как его воскресить. Осени его крестным знамением и прикажи ему восстать, и он восстанет. Но прежде испроси себе вознаграждение».

Жонглер ответил: «Хорошо, я это сделаю».

Пошел и дал обещание воскресить того покойника, а он не воскрес от его знамения.

Покойный же был сыном знатного синьора. Отец разгневался, увидев, что жонглер вздумал с ним шутки шутить. И велел его повесить.

Тогда явился к жонглеру господь бог и сказал: «Не бойся, я воскрешу его. Но скажи мне по совести, кто съел почки того козленка?»

Жонглер ответил «Вечной жизнью, в которую я перехожу, клянусь, друг мой, что не я!»

Господь бог, видя, что не может заставить его сознаться, сжалился над ним. Пошел и воскресил мертвого, а жонглер был освобожден и получил обещанное вознаграждение.

Вернулись они домой, и господь бог сказал: «Друг, я хочу расстаться с тобой, потому что ты не оправдал моего доверия». А тот, видя, что это неизбежно, ответил: «Согласен, делите деньги, а я буду выбирать». Господь разделил деньги на три части.

А жонглер говорит: «Что ты делаешь? Ведь нас только двое».

Господь бог ему отвечает: «Так-то оно так, да ведь эта часть должна принадлежать тому, кто съел почки, а из тех двух частей пусть одна будет твоя, другая – моя».

Тогда жонглер сказал: «Клянусь честью, раз уж такое твое решение, это я их съел; я сейчас в таких летах, что лгать уже нельзя».

Так с помощью денег открывается то, в чем даже под угрозой смерти человек не хочет сознаться.

Новелла LXXVI
[О великой резне, устроенной королем Ричардом][227]227
  Этот рассказ относится ко времени Третьего крестового похода (1189–1192), а точнее к 1192 г., когда Ричард Львиное Сердце совершил морской переход к Яффе (Ambroise. Estoire de la guerre sainte. Paris, 1897, 11533 ss.). Первоначально в этом эпизоде фигурировал не Саладин, а его брат, ал-Малик ал-Адил Сайф-ад-дин, и он не содержал в себе истории с ловушкой. В своем изначальном виде рассказ сохранился в «Сказаниях о стародавних рыцарях»: Ричарду любезно дарят коня, и этим все заканчивается (Conti de' antichi cavaliri, III). В непосредственном источнике «Новеллино», хронике Эриуля. Саладину неизвестно, что конь, подаренный им Ричарду, имеет специальную выучку; узнав об этом, он посылает английскому королю другого копя (Chronique d'Emoiil. P., 1871. p. 281 ss.).


[Закрыть]

Славный король Англии Ричард[228]228
  Ричард Львиное Сердце – король Англии (1189–1199). Вместе с французским королем Филиппом 11 Августом и императором Священной Римской империи Фридрихом 1 Барбароссой возглавил Третий крестовый поход. В 1192 г. заключил почетный мир с Саладином, закрепив за крестоносцами береговую линию от Яффы до Триполи и гарантировав христианам свободный доступ в Иерусалим.


[Закрыть] переправился однажды за морс со своими доблестными и бесстрашными баронами, графами и рыцарями; ехали они на корабле, без коней, и приплыли в земли султана. И вот, как были пешие, они по его приказу вступили в битву, и такое множество сарацинов погибло,[229]229
  При Ассуре в 1191 г. Саладин потерял восемь тысяч своих солдат.


[Закрыть] что когда дети плачут, кормилицы говорят: «Вот сейчас придет король Ричард!», – потому что боятся его пуще смерти.[230]230
  О том, что Ричардом пугали детей на Востоке, сообщает французский историк XIII в. Жуаниль (Jean de Joinville Histoire de Saint Louis, XVII, 77).


[Закрыть]

Рассказывают, что Саладин, увидев, как бежит его войско, спросил: «Сколько христиан устроили эту резню?»

Ему ответили: «Мессер, это лишь король Ричард со своими людьми, и все они пешие».

И султан сказал: «Моему богу не угодно, чтобы столь славный человек, каким является король Ричард, ходил пешком».

Взял он благородного боевого коня и послал ему.

Посланный привел коня и сказал: «Мессер, это вам посылает Саладин, чтобы вы не ходили пешком».

Но король был мудр: велел сесть на него одному из своих оруженосцев как бы для того, чтобы его испробовать. Слуга исполнил приказание. Конь же этот был обучен, и слуге не удалось его обуздать, так что понесся он напрямик к шатру Саладина; Саладин ожидал короля Ричарда, но напрасно.

Так вот дружескому обхождению врагов не стоит доверять.

Новелла LXXVII
[Рассказывающая о мессере Риньери да Монтенеро][231]231
  Первая часть новеллы (изгнание) напоминает вступление к популярному сказочному сюжету. Ср.: царь прогоняет шута со своей земли шут покупает землю у другого царя, насыпает ее в телегу и на этой телеге возвращается обратно (Андреев И. Указатель сказочных сюжетов по системе Аарне, № 1636).


[Закрыть]

Один рыцарь, мессер Риньери да Монтенеро, проезжая как-то по Сардинии, остановился при дворе правителя Альбореи[232]232
  Альбореа – Арбореа: в 1117 г. пизанцы, завоевав Сардинию, разделили ее на четыре «подсудные области» («юдикаты»): Кальяри, Логодоро, Галлуру и Арборею. Правителем («судьей») Арбореи был в 12,15 – 1264 гг. Гульельмо, граф Капрайи.


[Закрыть] и влюбился в одну удивительно красивую женщину. Переспал с ней. Муж узнал об этом, но не стал сводить с ним счеты, а пошел к правителю и пожаловался ему. Правитель любил этого сарда. Велел позвать мессера Риньери и обратился к нему с грозными речами. А мессер Риньери, надеясь оправдаться, предложил послать за дамой и спросить ее, чем, как не любовью, было вызвано то, что он сделал.

Правителю не понравились эти шутливые слова. И под страхом смерти он велел ему покинуть страну.

Тогда мессер Риньери, желая получить вознаграждение за свою службу, сказал: «Известите, пожалуйста, вашего сенешаля в Пизе, чтобы он отдал мне то, что причитается».

Правитель ответил: «Это я сделаю». Написал письмо и дал ему.

И вот добрался он до Пизы и пошел к упомянутому сенешалю. Оказавшись за одним столом со знатными людьми, он рассказал, что с ним приключилось, и затем передал сенешалю это письмо. Тот прочел его и узнал, что должен дать ему пару льняных чулок и ничего другого. И на глазах у всех присутствующих он это исполнил. Поднялись смех и веселье. А тот на это ничуть не рассердился, потому что был весьма любезный рыцарь.

Погрузился он в лодку со своим конем и слугой и возвратился в Сардинию. Однажды вышел правитель с другими рыцарями на прогулку. А мессер Риньери был высокого роста, ноги у него были длинные, и ехал он на тощей кляче, обутый в льняные чулки. Правитель узнал его, разгневавшись, велел ему приблизиться и сказал: «Что это значит, мессер Риньери, почему вы не уехали из Сардинии?»

«Да нет, я уехал, – ответил мессер Риньери, – но вернулся за подметками».

И он вытянул ноги и показал ступни.

Тогда правитель рассмеялся и простил ему. Подарил платье со своего плеча и сказал: «Мессер Риньери, ты хоть и мой выученик, но уже умеешь больше меня».

А тот ответил: «Мессер, это – ваша заслуга».

Новелла LXXVIII
[Рассказывающая об одном философе, который стремился сделать пауку доступной][233]233
  Рассказ о таком же сне содержится в третьей книге «Генеалогии богов» Боккаччо.


[Закрыть]

Был один философ, весьма усердный, который в угоду синьорам и прочему люду стремился сделать науку доступной.[234]234
  И оригинале употреблено слово volganzzare, означающее не только популяризацию науки, но также и перевод с языка пауки, латинского, на народный, итальянский. В XIII–XIV вв. таких «вульгаризации» было довольно много (см. наст, изд., с. 222). В положение героя настоящей новеллы поставил себя Данте, когда, побуждаемый «добропоспешающей щедростью» (ср.: зд. «учтивость») написал научный трактат на итальянском языке, а не на латыни (Пир, Ι, VIII).


[Закрыть] Однажды ночью ему приснилось, что богини наук в образе прекрасных женщин очутились в борделе и отдавались всякому, кто пожелает. Увидев это, он очень удивился и спросил: «Что же это такое? Разве вы не богини наук?»

Те отвечали: «Да, разумеется».

«Но почему же вы в борделе?»

А они отвечали: «Да, это так, но ведь это ты поместил нас здесь».

Проснулся он и подумал, что делать науку доступной означает умалять божество. И раскаявшись, больше так не поступал. Да будет вам известно, что есть вещи, знать которые подобает не каждому.

Новелла LXXIX
[Рассказывающая об одном жонглере, который боготворил своего синьора][235]235
  Близкий сюжет встречается в средневековых «примерах»: «О двух слепцах» (Latin Stories. L., 1842, CIV) и «Бог могущественнее императора» (Exempla ans Handschriften des Mittelalters. Heidelberg, 1011, 94). Несколько иной вариант рассказа представлен в одной из самых поздних (1319–1328) «ветвей» французского «Романа о Лисе» (Renarl le Contrefait. – In: Fables-inédites. P., 1825, t. I, p. CXLIX), к которой восходит новелла XI Дополнения IV. Ср.: Андреев И. Указатель сказочных сюжетов по системе Аарне, № 834 В (деньги положены в хлеб или пирог и отнесены богачу, который отсылает его обратно).


[Закрыть]

При дворе одного синьора был жонглер, который преклонялся перед ним, как перед богом, и звал его богом. Другой жонглер, видя это, обругал его и сказал: «Кого ты называешь богом? Ведь бог один!»

Тогда первый жонглер, уверенный в благосклонности синьора, поколотил второго немилосердно. А тот, обидевшись и не в силах защититься, пошел и пожаловался синьору, рассказав ему обо всем случившемся. Синьор его осмеял. Тогда он, сильно опечаленный, уехал и поселился среди бедняков, не осмеливаясь после такой трепки находиться долее среди почтенных людей.

А синьор был этим очень недоволен и решил дать отставку своему жонглеру. А при его дворе был обычай: кому он подносил что-нибудь в дар, тот понимал, что получает отставку и должен покинуть двор. И вот синьор взял изрядное количество золотых монет и велел положить их в пирог. Когда пирог был готов, он поднес его в подарок своему жонглеру, подумав: «Коль скоро я решил дать ему отставку, пусть уж он будет богат».[236]236
  В латинских «примерах», упомянутых выше, двое слепцов спорят, чье покровительство надежнее, бога или императора, и тот, кто императора ставит выше, получает от него хлеб с запеченными в него деньгами, но хлеб этот продает другому слепцу.


[Закрыть]

Когда этот жонглер увидел пирог, ему стало грустно. И он подумал: «Я сыт, лучше уж сохраню его и отдам хозяйке постоялого двора».[237]237
  Содержатели гостиниц в Средние века нередко оплачивались не деньгами, а дарами: и денег в средневековой Европе было мало, и услуги такого рода еще воспринимались как некая превращенная форма гостеприимства.


[Закрыть]

Принес его на постоялый двор, а там повстречал того, которого поколотил, нищего и жалкого, и из сострадания отдал ему этот пирог. Тот взял его и ушел. И недурно был вознагражден тем, что в нем содержалось.

Когда же первый жонглер явился к синьору, чтобы попрощаться, тот сказал ему: «Ты все еще здесь? Разве ты не получил пирог?»

«Да, мессер, – ответил тот, – я получил его».

«И что ты с ним сделал?»

«Мессер, тогда я был сыт и поэтому отдал его бедному жонглеру, который нанес мне обиду за то, что я называл вас своим богом».

Тогда синьор сказал: «Ну и пропадай теперь, потому что его бог лучше твоего!»[238]238
  В латинских «примерах» император говорит: «У того, кому помогает бог, помощник лучше».


[Закрыть]

И рассказал ему о пироге.

Жонглер этот обмер и не знал, как ему быть. Расстался он с синьором, ничего не получив. И отправился на поиски того, кому отдал пирог. Ищи ветра в поле!

Новелла LXXX
[Рассказывающая о необычном ответе мессера Мильоре дельи Аббати из Флоренции]

Мессер Мильоре дельи Аббати[239]239
  Мильоре дельи Аббати (ок. 1215 – после 1280) – родовитый флорентинец, поэт, подражавший трубадурам. Сохранилось одно его стихотворение.


[Закрыть] из Флоренции поехал в Сицилию к королю Карлу[240]240
  Известно, что в 1270 г. Карл Анжуйский (см. новелла LX, примеч. 1) приказывал своему викарию в Тоскане оберегать имущество Мильоре дельи Аббати.


[Закрыть] молить о милости, чтобы дома его не были разрушены. А был он рыцарь превосходно воспитанный. Умел и петь отлично, и говорить по-провансальски. Молодые сицилийские рыцари устроили в его честь великое пиршество. И вот убрали со столов. Повели его отдыхать. Стали показывать ему свои палаты и драгоценности. И среди всего этого медные резные шары, где курились алоэ и амбра, для того чтобы курение, исходящее от них, наполняло комнаты благоуханием. Заметив это, мессер Мильоре спросил: «Чего ради вы это делаете?»

Один из рыцарей объяснил ему: «В этих шарах мы сжигаем амбру и алоэ, чтобы пропитать ароматом паши комнаты и наших дам».

Тогда мессер Мильоре сказал: «Синьоры, ничего хорошего в этом нет». Рыцари окружили его и стали просить объяснить сказанное. И, видя, что все они обратились в слух, он ответил: «Всякая вещь, потерявшая свое естество, гибнет».

Те спросили: «Каким же это образом?» И он ответил: «Курения алоэ и амбры губят добрый природный запах: ведь женщина ничего не стоит, если от нее не припахивает несвежей щукой»[241]241
  Щука в то время считалась деликатесом.


[Закрыть]

Эти слова мессера Мильоре развеселили рыцарей необычайно.

Новелла LXXXI
[Рассказывающая о военном совете, который держали сыновья троянского царя Приама][242]242
  Новелла восходит к «Роману о Трое» Бенуа де Сент-Мора, созданному ок. 1165 г. (Benoît de Sainte – Maure. Roman de Troie. P., 1904–1912, 3197–3225). Ср. древнерусскую «Троянскую историю» (в кн.: Средневековые рыцарские романы о Троянской войне по русским рукописям XVI–XVII в Л.· Наука, 1972, с. 25–28).


[Закрыть]

После того как греки разрушили Трою, а Таламон и Агамемнон увели Гесиону,[243]243
  В романе Бенуа де Сент-Мора Трою впервые разрушают Ясон и Геракл мстя за оскорбление, нанесенное им Лаомедонтом. Агамемнон в числе впервые осаждавших Трою в романе не значится.


[Закрыть] сыновья царя Приама заново отстроили город[244]244
  У Бенуа де Сент-Мора Трою отстраивает Приам.


[Закрыть] и, позвав союзников на военный совет, обратились к ним как к друзьям с такими словами: «Добрые синьоры, ужасное бесчестие мы претерпели от греков. Людей наших они перебили, город разрушили, а сестру нашу увели в плен.[245]245
  У Бенуа де Сент-Мора, как и в античном мифе, Гесиона является сестрой Приама.


[Закрыть] Но мы заново отстроили город и укрепили его. И союзников у нас много, и в казне сокровищ немало. Так пойдемте же к ним и потребуем возместить нам убытки и вернуть Гесиону». А сказал все это Парис.[246]246
  У Бенуа де Сент-Мора эту речь говорит Приам.


[Закрыть]

Тогда славный Гектор, превосходивший доблестью всех рыцарей того времени, заговорил так: «Синьоры, война мне не по душе, и я не советую затевать ее, потому что греки намного сильнее нас. У них и смелость, и сокровища, и умение, так что не нам с ними тягаться, ибо они могущественны. И говорю я это вовсе не из трусости. Если так случится, что войны нельзя будет избежать, я не смогу остаться в стороне и буду защищать своих и, как всякий другой, буду переносить тяготы сражений».

Сказано это против ретивых зачинщиков. И все же война была. Гектор вместе с троянцами участвовал в сражениях. И был отважен, как лев, от руки его пало две тысячи греческих рыцарей. Гектор убивал греков, поддерживал троянцев и спасал их от смерти. Но в конце концов Гектор погиб, и троянцы лишились всякой защиты. Те, что ратовали за войну, поумерили свой пыл, а Троя была снова разрушена греками.

Новелла LXXXII
[Которая рассказывает о том, как девица ди Скалот умерла от любви к Ланчалотто дель Лак][247]247
  Источник сюжета – эпизод французского романа «Смерть короля Артура», созданного ок. 1230 г. (The Vulgate Version of the Arthurian Romances, VI, p. 256).


[Закрыть]

Дочь одного важного господина безмерно любила Ланчалотто дель Лак.[248]248
  Ланчалотто дель Лак – см. новелла XXVII, примеч. 2. «Озерным» («дель Лак», галлицизм) Ланселот был прозван потому, что воспитывался феей озера.


[Закрыть] Но он не отвечал ей взаимностью, потому что свою любовь отдал королеве Джиневре. Девица любила его так сильно, что это довело ее до смерти. Λ прежде она завещала, когда душа ее расстанется с телом, снарядить богатый корабль, устланный пурпурной тканью, и в глубине его поставить великолепное ложе, покрытое роскошными шелковыми тканями и украшенное драгоценными камнями. На это ложе положить ее, одетую в самые лучшие одежды и с прекрасной короной на голове из золота и драгоценных камней и с мешочком на богатом поясе. И в этот мешочек положить письмо следующего содержания. Но сначала расскажем, что случилось до письма.

Девица умерла от любовного недуга, и все было сделано так, как она завещала. Корабль без парусов, без весел и без корабельщиков с девушкой на борту спустили в море. Море принесло его в Камелот[249]249
  Камелот – столица королевства Артура. Название восходит, видимо, к Camalodunum, первой римской колонии в Британии – совр. Колчестер.


[Закрыть] и прибило к берегу. Об этом стало известно при дворе. Рыцари и бароны вышли из дворцов. И благородный король Артур пришел туда тоже и очень удивился, что корабль никем не управляется. Король взошел на корабль и увидел девицу и все убранство. Приказал открыть мешочек. И там нашли это письмо. Велел прочесть его. Оно гласило: «Всем рыцарям Круглого Стола, лучшим в мире, от девицы ди Скалот[250]250
  Ди Скалот – в источнике Эскалот.


[Закрыть] привет. Если хотите знать, как я дошла до такого конца, то знайте, что случилось это из-за самого храброго на всем свете, но и самого жестокого рыцаря, мессера Ланчалотто, любви которого я не сумела вымолить, снисхождения не добилась. И вот, как вы видите, я умерла, потому что слишком сильно любила».

Новелла LXXXIII
[О том, как Христос и его ученики, проходя однажды через лес, увидели огромный клад][251]251
  Сюжет новеллы впервые встречается в одной из индийских «джатак» (рассказов о рождении Будды) и проникает в Европу через персидские и арабские переработки. Средневековые рассказы на этот сюжет, «О двух товарищах, нашедших клад» и «О трех товарищах, нашедших клад, или Пример скупости», сохранились в рукописи XV в. (Exempla aus Handschriften des Mittelalters, 97, 98). Настоящая новелла ближе к первому «примеру», тогда как второму соответствует новелла XIII Дополнения IV и рассказ продавца индульгенций в «Кентерберийских рассказах» Чосера. Сюжет пользовался популярностью и в литературе Нового времени (Г. Сакс, Р. Киплинг, Г. Уэлс, Д. Лондон). Ср.: Андреев П. Указатель сказочных сюжетов по системе Аарне, № 937.


[Закрыть]

Однажды Христос и его ученики проходили через лес, и те, что шли позади, вдруг увидели, как в стороне блеснуло золото. Удивленные тем, что Христос не остановился возле него, они обратились к нему, сказав: «Господи, возьмем это золото, ведь оно избавит от многих забот».

Христос обернулся к ним и ответил: «Вы желаете того, от чего более всего погибло душ и лишилась царствия небесного. А что это истинно так, вы увидите на обратном пути».

И они двинулись дальше.

Вскоре после них клад попался на глаза двум добрым товарищам. Очень этим обрадованные, они договорились между собой, что одни пойдет в ближайшую деревню за мулом, а другой останется на месте сторожить. Но послушайте, какие черные дела приключились потом по наущению врага божьего. Тот, который ходил в деревню, вернулся с мулом и сказал товарищу: «Я поел в деревне, а ты, должно быть, голоден: съешь-ка эти два хлебца – они очень вкусные. И после этого погрузим золото».

Товарищ ответил: «Сейчас у меня нет большой охоты есть. Давай лучше погрузим сначала».

И они взялись за погрузку. И когда все было собрано, тот, кто ходил за мулом, нагнулся, чтобы завязать тюк. А другой кинулся к нему сзади с наточенным ножом и предательски убил его. Потом он взял один из хлебцев и дал его мулу, а другой съел сам. Но хлеб был отравлен, и потому он тут же упал мертвым и мул также. Λ клад так и остался на месте.

А господь наш в тот же день прошел там со своими учениками и показал им на примере, как подтвердились его слова.