Текст книги "История об офортах"

Глава тридцать третья. Провал

За 2 дня до судебного процесса

Пресс-конференция по поводу нового совместного проекта Художественного музея и Лесной корпорации стала настоящей сенсацией для провинциального Лесовска. Еще не успели пережить удивление с выставками и вернисажами в Германии, а тут Америка и новый главный экспонент Савелий Кокорев. Кто-то из журналистов вспомнил о его раннем творчестве, о выставках молодых, на которых он неизменно получал высокие оценки и призвал не удивляться такому повороту событий. Так и должно было быть: картины лесовского авангардиста охотно покупают частные коллекционеры и музеи.

Кокорев, сидя в президиуме, мило улыбался, обстоятельно отвечал на вопросы прессы и произвел на пишущую братию хорошее впечатление. Все тут же вспомнили, что Спицын не удосужился прийти на подобную встречу и никак не проявился в отношениях с журналистами.

– Алевтина Павловна, «Агентство региональных новостей». Позвольте узнать, как обстоят дела с Дрезденским вернисажем художника Спицына?

– Пока никак. Переговоры подвисли. Нет главного – официального приглашения, соответственно договора. Мы надеемся на движение, но на сегодняшний день совместный проект затормозился. Мы не сидим сложа руки, не ждем, так сказать, у моря погоды, мы действуем. И вот перед вами американский проект и современное искусство Лесовска. Уже есть приглашение, сформирована предварительная программа и назначены точные сроки. Новый Свет мечтает увидеть неподражаемого Савелия Кокорева.

– Газета «Лесовский понедельник». Получается, что Дрезденский проект был на бумаге?

– Что тут сказать. Частные галеристы сделали нам предложение. Родился протокол о намерениях. Но дальнейшего развития проекта мы не наблюдаем. Возможно, через какое-то время лед тронется.

Не хотелось бы говорить раньше времени, но в нашем распоряжении официальное письмо господина Шпенбаха, который выступал посредником между нашим и Дрезденским музеем. Владелец артгалерии «Шпенбах и сыновья» сообщает, что выставочный график немецких коллег крайне напряжен и ничего конкретного пока он сказать не может.

– Газета «Лесовский меридиан». Соответственно и вернисаж Спицына откладывается?

– Получается так.

…Майков увидел первые сообщения о пресс-конференции и отреагировал спокойно. Рано или поздно возведенная с таким трудом пирамида общественной любви к Спицыну рухнула бы. Конечно, постой она еще пару дней после начала процесса… Но и рассыпаться в одночасье она не сможет. В этом-то и заключается вся прелесть глубокой аферы, что раскрывается она медленно. Да и у судьи, который будет вести дело, вряд ли есть время «вчитываться» во все тонкости заявлений и опровержений, которые неизбежно последуют. И чем больше их будет, и чем чаще пресса начнет публиковать свои находки и открытия, тем запутаннее окажется информация. И наконец, наступит момент, когда «черт ногу сломает».

Ах, Шпенбах, ах иностранец. Черт с ней, с этой историей музейного обмена. На Шпенбаха он «повесил» большие надежды. Ведь именно по его просьбе Икифоров вступил в отношения со Спицыным. Тщательно сотканное Майковым аферное одеяло стало рассыпаться на куски и кусочки.

Майков попытался предугадать следующее «тонкое» место и … стал смеяться. Все, абсолютно все было «тонко». Пожалуй, лишь искреннее желание Спицына и Федора любой ценой получить деньги являлось реальностью. Именно вокруг этой настоящей детали он и выстраивал свои воздушные замки. Как же хотелось, чтобы суд решил все быстро, но, похоже, придется втягиваться в рутинный процесс. А это чревато новыми сложностями, которые Селина, разумеется, организует. Последуют экспертизы, вызовы свидетелей, очные ставки. В конце концов, найдут Икифорова, да его и искать особо не надо. Любой опер быстро пробьет фамилию. Вот удивятся все, узнав, что он личный водитель председателя лесовского областного суда. И вот уже Чижевский и его «Светлые просторы» подают встречный иск о защите чести и достоинства.

Майков вспотел. Он знал, что такое колесо событий. Оно несется, не разбирая дороги, сминая все на своем пути. Малозначительный фактик потянет за собой другой, третий и вот уже все вместе они мостят собственную дорогу. А кто даст гарантию, что пресса не «вспомнит» его прошлых «заслуг».

…Зазвонил телефон. Федор истерично кричал в трубку, что все пропало.

– Федяй, не истери. Я все знаю и обдумываю, что делать и как поступать дальше. Лучше скажи, Спицын как? Он уже знает?

– Па-па газет не читает и телик не смотрит. Спицын пребывает в счастливом неведении. Но если перед ним откроется правда, если он узнает, что никакого вернисажа не будет, мы можем его потерять.

– Смотри-ка ты! Не выдержит, а бабки рубить с товарища по цеху, на это сил хватает, а липовые договора, а внебрачная дочь, от которой он отказался второй раз? Конечно, это все пустяки.

Гнилая вы все-таки прослойка, интеллигенция. Короче, Федяй, ты Спицына постарайся от мира изолировать. Время идет, сообразим, как быть.

– Майков, мне тревожно.

– Так пойди и напейся. Привычное для тебя состояние.

– Хам! Где ты только образование получал!

– Все, Федяй, сгинь. Затаись вместе со Спицыным, через день судебное. Не мешай работать.

Майков не успел положить трубку телефона, как он вновь зашумел звонкой трелью.

– Слушаю.

– Майков, это я, Селина, приезжайте в свой излюбленный ресторан. Поговорим. Так сказать, ответный визит, за мой счет. К семи успеете?

– Сей момент, Селина Ивановна, погляжу записи, нет ли накладки. Так, семь часов. Отлично. Смогу. Буду без опозданий.

Глава тридцать четвертая. Неделя, Майков…

За ночь до начала судебного процесса

На самом деле Майков многое был дал, чтобы не было и этого звонка, и этой встречи. Впервые, как ему казалось, он будет в роли догоняющего. Селина наверняка много чего «нарыла», многое разузнала и большинство его козырей окажутся либо биты, либо существенно ослаблены. Но идти надо, возможно, и он услышит что-то важное для будущего разбирательства.

В ресторане его встретили и проводили в тот же зальчик, где почти месяц назад они познакомились.

Селина задерживалась, и Майков подумал, что если отбросить типичную женскую склонность опаздывать, то можно предположить о появлении сильной позиции по отношению к нему, Майкову, а то и вовсе пренебрежительный мотив.

Не дожидаясь прихода Селины, Майков сделал заказ официанту, решив показать тем самым, что он не собирается синтементальничать, а ухаживание и вовсе не входит в его планы. В конце концов, это его ужин.

Селина, разумеется, опоздала намеренно, и не могла не сделать вывода, что Майков держится молодцом.

– Кругом пробки, наш город становится похож на столицу, – прощебетала она, устраиваясь в кресле.

– А я было решил, что встреча отменяется, так хоть поужинать нормально, холостяцкий быт прост и малокалориен.

– Ну, Майков, вы на ближайший месяц завидный жених. Такой гонорар светит! Если, разумеется, выигрываете дело.

– Дай бог, клиент останется доволен. У него впереди, как пишут газеты, такая замечательная поездка в Германию. Персональная выставка! Говорят, за много-много лет это первый заграничный вернисаж лесовских художников за границу. Приятно отстаивать права такого мастера.

Майков косо поглядел на дипломат, с которым пришла на встречу Селина. Он ему не понравился, обычно в ресторан с такими не ходят. И оказался прав.

– Вот что, Майков, ужин с вами не очень вписывается в мое представление о женской доле. Так что вы уплетайте свое меню, а я кое-что покажу и прокомментирую. И если сочтете необходимым, обсудим все накоротке. Если вы решите, что обсуждать есть что, я закажу себе кофе. Так что начнем, – и Силина грациозно распахнула кейс, положив перед Майковым папку.

– Может, вы позволите взять ее с собой, а мы продолжим нашу милую беседу, – сдерживая любопытство, предложил Майков.

– Не стоит говорить о пустяках. Документики я дарю вам со всем бескорыстием, на досуге полистаете. Ах, да, завтра мы должны встретиться с суде. Но вполне возможно, что после знакомства с этим, – Селина постучала изящным пальчиком по папке, – вы найдете причину отозвать иск и больше никогда, слышите, Май-ков… не попадаться нам на глаза.

– Грубо, Селина Ивановна, мне это не нравится очень.

– Да вы, Майков, полистайте, полистайте. Эта кипа бумаг сделана специально для вас в одном экземпляре. И если вы полистаете хорошо и сделаете после правильный вывод, мы не будем тиражировать ее для тех органов, которые уже знакомы с вашей милой деятельностью рейдера. Не стесняйтесь, кушайте и листайте, это вряд ли будет способствовать аппетиту, но зато поможет не совершать опрометчивые шаги.

Майков пожал плечами, но папку взял и стал листать страницу за страницей.

Он уже понял, что время сработало против него. Он проиграл вчистую. «Они все-таки вычислили Икифорова еще до судебного, и взяли с него объяснение. Пробежал его глазами. Слава богу, достало ума ничего не рассказывать о похищении Адели. Отказ Шпенбаха! Ах, наглец, тоже «в кусты». Бумажки из налоговой, о том, что с таких сумм ни Спицын, ни Икифоров налогов не платили. Это ерунда, с этим можно было бы и повозиться, потянуть время, сослаться на безденежье клиента. Заключение экспертизы – подписи на исковых документах подлинные, но не Икифорова…

Майкову стало холодно, ему даже показалось, что он сидит на сквозняке. Он еще несколько раз пролистнул папку. «Конечно, в процесс можно вступать и с таким наборчиком, но сдается мне, это не все, что умная и тертая баба предложила мне для ознакомления», – и глянул исподлобья на Селину.

– И это, конечно, не все, Селина Ивановна?

– Если вы о том, что у меня есть еще в закромах, то совершенно точно. Примерно столько же останется, так сказать, для потомков, если мы, конечно, не прекратим весь этот балаган, эту аферу, затеянную вами. У меня еще есть доказательства, что за похищением Адели стоял не кто иной, как господин Майков. И он же выступал автором всей этой махинации. И кстати, интернет сообщество дружно и быстро распознало в вас кто подельника, кто должника, кто кидалу. Так что я бы и думать долго не стала. Надо уметь проигрывать, Майков, а на путь искреннего исправления вам все равно не вступить. Но это уже не моя прерогатива. Не случилось у вас с нами, не удалось!

– Бедный Спицын, – произнес Майков. – Он так хотел получить эти деньги и поехать в Германию. Собственно, ради него и старался.

– Да, немецкий народ многое потерял.

– Вы обещаете не пускать эти документы в ход?

– Я обещаю забыть вас, Майков, как страшный сон. В конце концов, я даже не частный детектив, чтобы сотрудничать с органами правопорядка. Но все больше думаю, не создать ли своею маленькую детективную конторку. Таких, как вы, Майков, у нас стало удивительно много. И все нацелены на то, чтобы мешать кому-то жить. Ладно, наш диалог затянулся. Лист бумаги дать?

– Давайте, Селина Ивановна. Поздравляю с победой. Мда, бедный Спицын, да и Федяя жалко. Он на эти деньги хотел сделать столько полезных для себя дел.

Селина достала лист бумаги и положила его перед Майковым.

– Позвольте и ручку вам предложить, – не без злорадства прошептала Селина.

Майков только пожал плечами:

– Извольте, буду благодарен.

– Вам продиктовать послание в суд?

– Нет нужды, справлюсь сам…

– …Ты, ты, ты, Майков, негодяй. Мы только потеряли с тобой время. Как ты смел самостоятельно решать, отказываться от иска или нет.

– Послушай, Федяй, и запомни на всю жизнь. Не нужно жадничать. В этот раз не срослось, потому что обстоятельства оказались выше нашей игры. Зато не всплыли детали, за которые каждый из нас мог сам попасть в суд. Да не за натюрморты-офорты, а по уголовке.

– Но это же ты планировал всю игру!

– А кто спорит, я. У некоторых на это просто не хватило бы смекалки. Федяй, радуйся, что никто ничего не потерял. Так сказать, все остались при своих.

– А вот тут ты Майков ошибаешься. Па-па весь день писал для правоохранительных органов бумагу. Хочешь узнать какую?

– Хочу, – искренне сказал Майков.

– Эта бумага – тщательный сценарий того, как ты планировал аферу. Па-па извиняется перед всеми и, поскольку больше не может нести знание этого обмана, просит привлечь тебя как главного вымогателя и организатора этого ужасного поклепа на честных творцов к суду. Относительно кражи Адели я ему рассказал. И вот что забавно, Майков, в краже ни я, ни па-па не засветились. Это твои дружки похитили бедную девушку, которая только недавно обрела своего родного папу.

Мы с радостью расскажем правосудию, как ты обманывал, шантажировал и принуждал простого художника и его сына к лжесвидетельствам, наговорам на замечательного писателя Чижевского и не менее замечательного художника Кокорева.

Ты, Майков, со всем своим умничаньем попал… На сколько лет, не знаю, не в предмете.

– Гаденыш, ты не посмеешь. Вы с со Спицыным не посмеете!

– Ой, испугал ежа голой жопой. Еще как посмеем, на нас ни одной зацепки нет. Очень хочется сделать тебе что-нибудь неприятное, не будешь впредь обзываться, делать вид, что ты круче звезд. Впрочем, выход из ситуации всегда есть.

– Чего вы хотите, Спицыны?

– Положенных нам двадцать процентов, так сказать, от упущенной выгоды. Всего навсего двадцать тысяч евриков. Мне кажется, у Чижевского задачка стояла потруднее, ты мечтал оттяпать у хорошего писателя аж сто тысяч. Майков, ау. У тебя есть двадцать тысяч евриков?! Отдай нам свои двадцать тысяч! Я уговорил Спицына подождать недельку. Слышишь, недельку. А потом мы осуществим мечту па-па. Поедем в Германию. Будем ходить по старым улочкам и наслаждаться музеями и архитектурой.

Неделя, Майков.

Иркутск,

январь 2012 – январь 2013